Операция Карфаген. Мандат фюрера

09 июня 1941 года

Берлин, Великогерманский рейх

Колокольцеву стало нехорошо. Сильно нехорошо. Ибо информация, только что переданная доктором Шварцкопфом, означала, что ситуация была даже не стократно – тысячекратно хуже, чем Колокольцеву представлялось даже в самом мрачном варианте. Если это «хуже» вообще можно было оценить в числах.

К счастью, радикальное ухудшение ситуации (хотя и не такого масштаба) в ходе его операций было обычным делом. Поэтому он быстро взял себя у руки и снял трубку аппарата правительственной связи, к которой он имел доступ как личный помощник и бизнес-партнёр рейхсфюрера СС.

После чего продиктовал номер, известный в рейхе лишь считанному числу особо посвящённых. И через минуту услышал в трубке на удивление приятный баритон (приватный голос его собеседника не имел ничего общего с публичным):

«Гитлер слушает».

«Добрый вечер, мой фюрер» - в высшей степени вежливо и доброжелательно поздоровался Колокольцев. Оба знали, что первая часть этой фразы соответствовала действительности (Колокольцев совершенно искренне желал доброго вечера фюреру Великогерманского рейха) ... и что вторая действительности не соответствовала категорически.

Ибо Колокольцев был одним из очень немногих в системе Фюрерштаата («государства фюрера»), для кого Адольф Гитлер фюрером не был. Последний прекрасно знал, что Колокольцев ведёт свою игру… но ничего поделать с этим не мог (как ничего не мог поделать и с Евой Браун). Ибо у обоих была крыша, которая была не по зубам даже фюреру Германии.

Вообще-то Колокольцеву (как и любому гражданину рейха) полагалось приветствовать фюрера стандартным «Хайль Гитлер!». Однако Гитлер был в курсе, что Колокольцев (как и его «малый шеф» Рейнгард Гейдрих) считал, что верность фюреру надо доказывать не истошными воплями, а делом.

А делом верность фюреру Роланд фон Таубе (Гитлеру его настоящее имя было, разумеется, неизвестно) доказал столько раз и настолько впечатляюще, что Гитлер не обращал внимание на несколько «неуставное» приветствие.

Он знал, что для Роланда фон Таубе девиз СС «Моя честь есть верность» означал верность Германии и её народу (а не лично фюреру – и уж тем более, не рейхсфюреру СС), но относился к этому спокойно.

Ибо с 1928 года, когда Колокольцев (по заданию его кураторов в ОГПУ) вступил в НСДАП и СС, верность Германии и верность фюреру были идентичны… и не было никаких оснований считать, что ситуация в обозримом будущем изменится.

«Добрый вечер, Роланд» - несколько раздражённо ответил Гитлер. Раздражённо потому, что Колокольцев был частью Силы, которой Гитлер был обязан вообще всем. Будучи не просто лютым эгоцентристом, но настоящим мегаломаньяком, фюрер крайне не любил, когда ему об этом напоминали (даже без слов).

И лишь чуть менее раздражённо вздохнул: «Я тебя внимательно слушаю…»

«Событие, которое Вас интересует» - с железобетонной уверенностью произнёс Колокольцев, «произойдёт 23 июня этого года…»

«Ты в этом уверен?» - удивлённо осведомился фюрер. Колокольцев ещё более уверенно подтвердил: «Абсолютно». И добавил:

«Наша общая знакомая представит Вам полное объяснение, почему»

Ева Браун кивнула. Колокольцев всё столь же уверенно продолжил:

«Однако ситуация настолько серьёзная и опасная, что превентивные меры необходимо принять ровно за сутки – 22 июня…»

«Почему ровно за сутки?» - ещё сильнее удивился Адольф Гитлер.

«Вам придётся поверить мне на слово… пока» - спокойно ответил Колокольцев. «Полное объяснение Вы получите от нашей общей знакомой завтра утром…»

От Берлина до Бергхофа (где был небольшой аэродром) было чуть более 700 км. Чуть менее трёх часов лёта на де-факто личном самолёте Евы. Таком же Тайфуне Bf-108, как у Колокольцева.

«Хорошо» - вздохнул фюрер Великогерманского рейха. «Я сам склонялся примерно к этой дате, так что подтверждение мне только на руку».

И уже совсем официальным тоном объявил:

«Можешь считать, что превентивные меры будут приняты двадцать второго… кстати, это как раз воскресенье – очень удобно…»

Ибо вероятность застигнуть РККА врасплох существенно возрастает.

«… посвящённым это будет объявлено завтра. Спокойной ночи»

И повесил трубку. Колокольцев внимательно посмотрел на Еву Браун.

Она закатила красивые голубые глаза к потолку: «Ты точно ясновидящий…»

Открыла сумочку, добыла из неё сложенный вчетверо лист писчей бумаги и протянула Колокольцеву. На листе гербовой бумаги с государственным золотым германским орлом (партийный смотрел в противоположную сторону) особо крупным шрифтом (Гитлер был близорук, но никогда не носил очки, считая это ниже своего достоинства) был напечатан мандат фюрера.

«Совершенно секретно. От руководителя и канцлера Германского рейха.

СС-оберштурмбанфюрер Роланд фон Таубе действует по моему прямому личному приказу в деле чрезвычайной важности для Великогерманского рейха. Он подотчетен только мне – и никому другому.

Все граждане и резиденты рейха и оккупированных территорий – военные и гражданские - без различия должностей и званий должны выполнять его распоряжения, как если бы это были мои приказы.

Адольф Гитлер

Бергхоф, 09 июня 1941 года»

Мандат был заверен личной печатью фюрера Великогерманского рейха.

«Я могу узнать, что это было…  и почему?» - осведомилась Ева.

Колокольцев спокойно объяснил: «Мы все очень сильно недооценили Сталина… точнее, его решимость и умение использовать магию для достижения своих грандиозных целей…»

Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Он вступил в контакт с духом Тамерлана – и договорился с ним, что он вскроет могилу его тела 20 июня…»

«… и начнёт войну 23-го» - закончила за него Ева. «В расчёте на то, что дух Тамерлана поможет ему победить… неужели поможет?» - испуганно спросила она.

Колокольцев весьма уверенно кивнул: «Дух Тамерлана - на самом деле, скорее всего, Абаддон. Демон массовых убийств… кстати очень тесно связанный с могилами – любыми. Это очень сильный демон, поэтому да, его помощь вполне может оказаться решающей… если Сталину позволят начать войну…»

И ещё более уверенно продолжил: «Абаддон питается энергиями смерти, боли, страданий и разрушений… он управляет эриниями – демонессами войн… но сам по себе он не может начать войну. Войну должен начать человек, который прямо попросит Абаддона о помощи и проведёт необходимый ритуал…»

«То есть, вскроет могилу Тамерлана» - мрачно закончила за него Ева. Он кивнул.

«И что ты собираешься с этим делать?» - обеспокоенно спросила она. Колокольцев заговорщически улыбнулся: «Скоро узнаешь… на нашей встрече с рейхсфюрером…».

Перехватил её изумлённый взгляд и объяснил: «Мне всё равно нужно его уведомить – по телефону такие вопросы не решаются - а дважды повторять одно и то же мне лень…»