Русская дочь военнопленного немца - 60

Радость матери и её горе всё в один раз

Утром, пятого октября Валентина как обычно встала рано и, взяв подойники, поспешила в сарай. Подоив одну корову, она отдала молоко телятам и собралась сесть доить вторую, как почувствовала острую боль в пояснице. От нестерпимой боли ноги подкосились, и она плюхнулась на стульчик. За болью сразу начались схватки. 

— Боже мой, рожаю — догадалась она. Выжав перерыв между схватками, Валентина вскочила со стульчика и, кинулась вон из сарая. Перед канавой задержалась, переждала схватки, но тут же начались потуги.Она упала на колени, но ослабив потуги, и придерживая головку ребёнка, быстро поднялась и перепрыгнув через канаву, и заскочила в дом.

Соседка, тоже Валя, увидев, как стремительно, поддерживая живот, Валентина бежит в дом,  всё поняла. Бросив свои дела, она побежала к Валентине .

— Началось? — вбежав на веранду, спросила соседка.

— Да! — скидывая с себя одежду, коротко ответила Валентина, падая на кровать.

— Чем помочь?

— Скорую…… Мужа разбуди — прерывисто дыша,  с трудом произнесла Валентина,  хватая ртом воздух.

Разбудив Анатолия, соседка побежала вызывать "скорую."

— Чё делать? — спросил, ошалевший от неожиданности муж.

— Простынь! — выкрикнула она.
Анатолий, недолго думая, сдёрнул с кровати дочек простынь и выскочил с ней на веранду.
— Стели — приподнявшись, попросила она.
Как только Анатолий разбросил простынь на кровать, она опустившись на неё, крикнула :
— Неси  бинт….
 
—Ёд … Ножницы.

Анатолий забежал в дом и вскоре вернулся с необходимыми инструментами.
Забежав  на веранду, соседка сообщила:

— Вызвала. Рита Ивановна сейчас приедет.

Но ни Валентина, ни Анатолий ей ничего не ответили. В это время на свет появился новый человек! Он громко и заливисто заявил о себе свету.

— Ух, ты! А горластый какой — радостно улыбаясь, воскликнул Анатолий.

Взяв ребёнка за ножки, Валентина затянула малыша на грудь и нежно  прижала его  к своему сердцу.

— Сынок. Мой родной. Сынок, наконец-то ты появился — пережимая пуповину, шептала она ему на ушко.

— Толик — обратилась она к мужу— протри  ёдом ножницы, хорошо протри со всех сторон. Ага. Хорошо. Теперь отрежь двадцать сантиментов бинта и раздели его пополам в длину. Ага. Так. Теперь ещё раз протри ножницы ёдом и будем резать пуповину.

Анатолий тщательно протёр ножницы и, взяв ленточку от бинтика, спросил:
— Ну, показывай, где резать.

— За моими пальцами перевязывай, потом отступи два сантиметра и режь.
— Хороший мой, маленький мой, сыночек мой — шептала она, нежно поглаживая головку новорождённого.

— Как сына назовём, Виктор?— спросил Анатолий у жены.

— Хватит с нас Викторов и брат твой Виктор, и племянник. Пусть будет Виталий.

— Виталий, ну тоже хорошо. Почти Витя. Пусть будет — согласился он.
—  Толик, занеси таз и поставь возле кровати.
Он быстро метнулся на крыльцо и так же быстро поставил таз возле кровати, а она продолжила —  а теперь дави на живот и тяни за пуповину — Анатолий делал всё так как просила жена.

 —  Ага,  вытягивай послед. Ну, вот и хорошо,  брось его в таз
и закопай на огороде у забора.

Анатолий с тазом убежал на улицу, а дочки проснувшись от крик малыша, радостные, и счастливые выбежали на веранду приветствовать своего братика. Что говорили девочки, Валентина не слышала, она прижимая к себе малыша, гладила его руками и шептала на его ушко ласковые нежные слова. Когда муж вернулся, она боясь, что сынок остынет, попросила:

— Толик принеси детское бельё, сына надо одеть, а то он замёрзнет.

Он, отстранив дочек, юркнул в дверь, а в это время в дом влетела Рита Ивановна. Увидев, что женщина уже родила, она разволновалась и первое, что спросила:

 .—Кормили?

— Нет. Резусная я. В моём молоке могут быть антитела. Нужно срочно в больницу, он есть хочет, кулачёк свой сосёт. Надо чтобы анализы на антитела взяли у него с пуповины и у меня с молока. Послед муж уже похоронил.

— Как? Я должна была его осмотреть! — заявила гинеколог.

— Всё там нормально — сообщила Валентина, поднимаясь с кровати.
Анатолий вернулся на веранду с детским бельём и
доктор, осмотрев ребёнка, запеленала его и отдала отцу. Потом она помогла роженицу, она забрала ребёнка у Анатолия и сказала водителю:
— Районный роддом!
— Понял — ответил тот, и машина тронулась с места.

В палате было четыре кровати, одна, у дверей была свободной на ней и расположилась Валентина. Она очень сильно волновалась, накормят ли её ребёнка? И почему не говорят, какие результаты анализов на антитела?

 Дверь в палату была всегда открыта и Валентина то и дело заглядывала в коридор, поджидая врача или хотя-бы кого-то из медперсонала, кто бы мог сообщить о её сыне и анализах.
Но как оказалось, это была не главная беда, точнее вообще не беда.

— Кто Юрьева? — спросила женщина средних лет, вошедшая в палату.
Валентина сразу поняла, что это детский врач и насторожилась.

— Я. Что с моим ребёнком? Его можно кормить? Какие анализы? В молоке есть антитела?— задала она сразу несколько вопросов.

Женщина взяла стул и села рядом с кроватью Валентины. Медсестра с журналом встала за её спиной.

— Мы его уже накормили, не волнуйтесь. Я здесь по другому поводу. Мы вашему ребёночку вызвали доктора, специалиста из Симферополя, у ребёночка кардиомегалия.

— А что это такое? — бледнея, спросила она у врача.

 — Увеличенное сердце.

— Это опасно? Он будет жить?

— Нужна консультация специалиста. Внешне никаких отклонений не наблюдается, но как себя поведёт его сердечко, мы не знаем. Завтра его  доктор осмотрит, и тогда проконсультирует. Давайте надеяться на лучшее и не паниковать. Ребёнок всё чувствует. От вашего беспокойства ему может стать хуже. Договорились?

— Угу— кивнула роженица, а у самой сердце замерло.

— Вот и хорошо. Отдыхайте.

Доктор ушла, а Валентина не знала, как ей быть, как не думать и не волноваться? Она старалась, но у неё ничего не получалось. С нетерпением она ждала, когда закончится ночь и наступит утро.

— Скажите, доктор из Симферополя приехал?— спросила она утром  акушерку.

— Не знаю. А что должен приехать? К вам?— переспросила та.

— К моему ребёнку.

—  Я не в курсе. Только пришла на смену. Обход будет и вам скажут, не волнуйтесь — улыбаясь, сказала акушерка.

Теперь Валентина с нетерпением ждала обхода. Неожиданно детский врач и доктор из Симферополя пришли раньше.

— Вашему ребёнку срочно нужна операция, без неё он проживёт три, ну четыре месяца, не больше. Операцию будут делать у нас, в Симферополе. Вы даёте своё согласие на операцию? — спросил пожилой доктор.

— Что? Операция? А без операции ничего нельзя сделать? Он же такой маленький — упавшим голосом проговорила мать.

— Нельзя. Только операция! И как можно скорее, иначе ребёнка вы потеряете  — твёрдо ответил доктор.

— Согласна! Конечно, согласна! А когда? Когда вы сможете её сделать?—перепуганная словом" потеряете", спросила Валентина.

—  Думаю, через месяц, полтора.

— А это не поздно?

— У нас таких деток, которые ждут операции, очень много. Очередь, понимаете ли? Потерпите.

— Ясно — тихо произнесла убитая горем мать.

— Скажите, а вы алкоголь не употребляете?— вдруг спросил доктор.

— Да вы что! У меня и муж не пьёт, даже в праздники не пьёт — округлив от удивления глаза, заявила роженица.

— Угум. А какое – нибудь лекарство, сильно действующее, во время беременности принимали?— опять спросил он.

— Нет, никакого не принимала. Я вообще ходила легко, без токсикоза и одышек. Доктор, у меня два порока сердца, может быть что-то сыну и передалось?— с сожалением произнесла Валентина.

— Может быть, может быть. Ну, хорошо, как подойдёт очередь, мы за вами пришлём машину и сопровождающего. Всего доброго.

— Досвидание – тихо сказала она уходящим врачам.

Доктора вышли из палаты, а она сидела в оцепенении. ещё несколько секунд
Слёзы катились по её щекам, а губы тихо шептали:
.
— Сыночек, миленький мой, маленький мой, только родился, а уже на твою долю страдания выпали.Операция.Ужас-то какой. Совсем маленький и операция. Иначе не спасти, только бы успели с операцией. Как же так? За что такие испытания?—  она ещё долго говорила и говорила сама с собой, обливаясь слезами, пока её ни прервал звонкий, оповещающий  голос:

— Мамочки, обед! Кто ходячий в столовую… Мамочки, обед —раздавалось в коридоре.

Женщины в палате оживились, захлопали дверцами тумбочек. Самая пожилая в палате роженица по имени Нина, подошла к кровати Валентины и спросила:
— Ты сама пойдёшь, или передать, чтобы сюда принесли?

— Сама — ответила она, не поворачиваясь к женщине.

Как только все вышли из палаты, Валентина уткнулась в подушку и дала волю слезам.

— Смотри, она так и не ходила в столовую — сказала одна роженица другой, а та ответила:

— Не до еды ей. Сама пойми, такое горе. Я уж думала, что с моим ребёнком не всё ладно будет, обошлось. Шутка ли родить в пятьдесят четыре года. Через год пенсия. Старшей внучке шестнадцать лет и на тебе, бабушка беременна. Вот такой у меня климакс. Слава Богу, родился здоровенький и у меня всё хорошо. Отчего же у её ребёнка так?— с сожалением произнесла Нина.

— Она же резусная, а у неё вроде как это четвёртый ребёнок?

— Да вроде так.

— А резусным, я слышала, больше трёх  рожать нельзя. Точнее беременеть, она наверно не знала.

— А может и знала, да так же как у меня получилось — ответила Нина.

На ужин Валентина тоже не пошла, она лежала, отвернувшись к стене, и ни с кем в палате не разговаривала. На следующее утро Нина вновь подошла к кровати Валентины.

— Ты зря не ешь, тебе силы нужны. Ребёночка-то выхаживать понадобится. А тебя саму хоть выхаживай, бледная, худая, под глазами синяки, нос заострился, губы белые. Нельзя до такого состояния себя доводить. Вставай, иди мойся, умывайся, собирайся, чтобы к обходу была как огурчик. А то наша врачиха увидит, что ты чуть живая и не отдаст тебе ребёночка.

— Как не отдаст? Не имеют права. Это моё дитё!— всполошилась  Валентина.

— А она врач. Тебя выпишут, а  ребёночка не выпишут и, что ты сделаешь? Ничего. Будут над ним тут опыты всякие ставить.

— Какие опыты?— ужаснулась она.

— Откуда я знаю, какие. Они придумают. Он же один, без матери останется. Кто им запретит, что захотят, то и будут над ним делать.Заступится будет некому. Вставай, иди, приводи себя в порядок — сказала Нина и вышла из палаты.

— Ещё чего, опыты! Не отдам я им сына на опыты — поднимаясь с постели, возмущалась Валентина.

Она привела себя в порядок, съела овсяную кашу, запила  кофейным напитком из жареного ячменя с молоком и побежала в ординаторскую
.
— Наталия Максимовна, как мой сынок, почему вы его мне не приносите? С ним всё хорошо? — спросила она у детского врача.

— Всё хорошо, антител в вашем молоке не обнаружено, можно кормить.

— Спасибо вам огромное, спасибо — закрывая двери, радостно произнесла мамочка и поспешила в палату, скоро принесут детей и её сыночка тоже!

Как только Валентина вошла в палату, следом за ней вошли две нянечки и, у каждой было по два ребёночка на руках.

— Юрьева, забирайте своего богатыря. Кормите — подала нянечка Валентине ребёнка и тут же говорила уже другой роженице
— Егорова, вот ваша принцесса.

Валентина взяла сына на руки, он казался ей самым красивым, самым милым и самым дорогим. На миг она даже забыла о предстоящей операции.
Оказавшись в руках матери, новорождённый стал крутить головкой и губками искать сосок и, поймав его, активно принялся есть.

— Как хорошо сосёт. Может врачи ошиблись? Не может больной ребёнок так есть, не может — стараясь верить в лучшее, думала она, глядя на своего сыночка.

Прошло ещё четыре дня и Валентину с сыном выписали из больницы. Встречали новорождённого Ольга с Мироном и их родственником, Вячеславом. Ольга и Вячеслав были почётными родителями  Виталика, или по-простому, кумовья Валентины и Анатолия.

Валентине вручили два огромных букета, один из белых роз от  Ольги с Мироном, другой букет белых крупных хризантем от мужа. Анатолий гордо протянул медикам бутылку шампанского и коробку конфет, а  Валентина отдала им свой букет любимых белых хризантем.

 Вячеслав любезно предоставил свою машину и с шумными поздравлениями и пожеланиями все расселись по машинам.

Дома Валентину ждал настоящий сюрприз. На веранде стоял накрытый стол. Соседка Валя приготовила кастрюлю фаршированного перца, гора жареных глосиков, вино в трёхлитровых банках, домашняя запечённая колбаса и ещё много всего от салатов до компотов. На кровати лежал пакет с новыми детскими вещами для новорождённого от её бригады.

В доме идеальная чистота. Это бригада телятниц  свой обеденный перерыв потратила на хлопоты в доме Валентины.

Сказать, что Валентина была изумлена, значит, ничего не сказать. Такое внимание тронуло до самых глубин её души.
В завершении всего почтальон принесла открытку на имя Анатолия, где сообщалось, что ему необходимо выкупить мотоцикл с коляской "Днепр".

— Сын, сколько радости ты принёс в дом! Даже мотоцикл!—воскликнул Анатолий.

— Уже то, что он у вас родился, это уже радость. Сын, наследник. И вот  от нас с Мироном сберкнижка, с первоначальной суммой в пятнадцать рублей, на имя Виталия Анатольевича Юрьева — кладя на стол сберкнижку, строго сказала Ольга.
Коллеги Анатолия, увидев у крыльца его дома машину, сразу всё поняли и поспешили поздравить родителей с новорождённым.
Валентина вместе с сыном ушла внутрь дома, а Анатолий, занимал гостей. Кто-то уходил, кто-то приходил, Валентине никакого дела до этого не было.
Ей было не до праздников, душа болела о сыне, беспокоила предстоящая операция.
К  вечеру все гости разошлись. Соседка Валя прошла в дом, и спросила:
— Как ты? Я коров подоила, молоко процедила. Завтра сама доить будешь, или ещё мне прийти?

— Спасибо Валя, конечно сама. Спасибо тебе большое. У самой грудной ребёнок и тоже хозяйство. Спасибо тебе добрая душа.

— Да ладно. Ты зови, если что, мы же соседи, должны выручать друг друга. Ну ладно, я пойду, пока.
Валя ушла, а Валентина с благодарностью подумала о том, что какие хорошие люди вокруг и бригада, и соседи.
— Молодая семья, хозяйственные, работящие, трое детей. Младшенькой всего два месяца, а она ещё и её коров бегала доить.

Утром, накормив сына, Валентина стала готовиться к дойке, в это время в дверь осторожно постучали, и, вошла соседка.

— Привет, как ты? Помощь нужна? — почти шёпотом, улыбаясь, спросила Валя.

— Привет. А у тебя Надюшка с кем? —  в свою очередь спросила Валентина.

—  Она уже спит. С Петей. Я у себя подоила и пришла узнать, как твои дела. Как состояние? Как сын, дал поспать?

— Да вроде, всё хорошо. Я только что покормила, тоже спит. Вот к коровам собираюсь — доложила Валентина соседке.

— Ты если что, приноси утром его ко мне, мы с Надюшкой на летней кухне. Там мы никому не мешаем. У нас там душ. Всегда горячая вода. У вас пока бани нет, так ты, как управишься, приходи в душ,. Я с малым посижу. Сейчас мужа накормлю, на работу отправлю, потом отправлю детей и свободна. Приходи.

— Хорошо, спасибо.

Женщины подружились и, если кому-то из них нужно было сходить в магазин или по каким-то другим делам, они доверяли друг другу своих малышей.
Шло время, с сыном Валентины было всё хорошо. Он с аппетитом ел, крепко спал. Его губки и щёчки были всегда розовыми и, Валентине уже стало казаться, что врачи ошиблись, что всё с ребёнком хорошо. Она уже боялась этой машины, которая должна приехать за её ребёнком. Одна мысль о том, что её малыша будут резать, копаться в его крошечном сердце, приводила мать в ужас.

Прошло два месяца, Валентина возвращалась из конторы домой и её обогнала машина скорой помощи. Сердце Валентины дрогнуло:" За сыном". Она не ошиблась, машина свернула на их улицу и встала возле их дома.
Ноги у женщины подкосились, её всю затрясло. Она хотела поторопиться, но ничего не получалось.

— Заберут. Сейчас заберут и увезут. А это поможет? Он будет жить? Как он будет жить? Он будет здоров или всю жизнь инвалид, после этой операции? — с этими мыслями, она подошла к машине. На крыльце стоял незнакомый мужчина, средних лет.

— Вы из Симферополя?

— Вы Юрьева Валентина Петровна?

— Да.
— Собирайтесь, я за вами. Где ребёнок?

— У соседке.—она подошла ко крыльцу, поздоровалась и спросила
— А скажите пожалуйста, эта операция тяжёлая? Как её дети переносят? Они потом не болеют? С ними всё хорошо?

— Ваш случай не простой. Вам нужно быть готовым к тому, что скорее всего, одной операцией дело не ограничится. Через какое-то время нужна будет повторная операция и возможно не одна.

— Как повторная? А мне доктор ничего про повторную не говорил. А когда будет повторная?

— Я вам больше скажу, по моим наблюдениям, приходится эти операции делать не один и не два раза. Ребёночек растёт, нужна постоянная коррекция, пока сердце не приобретёт нужное состояние.

— Как коррекция? Что за коррекция? Как часто эта коррекция? Каждый месяц?

— Ну, зачем, каждый месяц? Будет наблюдаться и следующая возможно через несколько месяцев, или даже через год. Ну а там будет видно, возможно больше не понадобится. А если и понадобится, то через несколько лет. У всех всё индивидуально. Понимаете?

— А после операции мой сын будет полноценным человеком? Он сможет жить без этого вашего наблюдения? — не унималась мать.

— Конечно, он будет полноценным человеком. А вот без наблюдения, не получится. Наблюдаться придётся всю жизнь и не исключается, что и операции на протяжении всей жизни, тоже могут быть. Вам с этим нужно смириться. Другого пути нет. Без операций он не выживет. Вы, пожалуйста, поторопитесь.

— Хорошо. Сейчас соберу сумку и схожу за сыном.

Валентина вошла в дом, а мужчина сел в машину.
Выставив сумку с вещами на крыльцо, Валентина побежала к соседке.
— Валя, тут такое дело, увозят нас с Виталькой в Симферополь. Будут ему на сердце операцию делать. Придётся тебе опять наших коров доить по утром. Вечером Алёнка подоит.

— Боже мой, а что за операция? Он же совсем малой — с сожалением сказала Валя.

— На сердце, что-то там будут делать, что это за операция, не знаю.Сердце увеличено — ответила Валентина и подошла к сыну.
 Малыш спал. Ему что-то такое хорошее снилось, что он, чмокая губками, ещё и нежно улыбался. Умиление , глядя на сына, наполнило сердце матери, и тут же грудь сковала острая жалость.
Некоторое время Валентина стояла над сыном,  а потом  развернувшись, побежала к машине "скорой помощи".

— Мы не поедем! Зачем такая жизнь, когда знаешь, что каждый день может быть последним. Всю жизнь провести в больнице? Жить от операции до операции. Это вы называете быть полноценным человеком? Как жизнь распорядится, так и будет. Если ему жить, он будет жить, если нет, то пусть это случится в детстве. Без мучений и страданий.

— Если это случится в детстве, вы всю жизнь будете себя винить, что не спасли сына.

— Зато он меня не будет винить за такую жизнь под вечным страхом. Под постоянным лечением и операциями. Мы не едем, вс твёрдо заявила она.

— Это ваше решение, вам за него и отвечать. Прощайте.

— Да, прощайте.

Машина тронулась, а Валентина побежала к соседке.

— Не поехала?

— Нет. Он сказал, что эта операция будет не единственная, Сколько их ещё будет, он не знает. Он сказал, что всю жизнь после операции жить под наблюдением и постоянным лечением. Разве это жизнь? Это не жизнь, а сплошное мучение. Он будет мучиться и меня корить за такую жизнь— возмущаясь, жаловалась Валентина соседке.

— Несколько операций? Да они его так и зарежут. Не в первой операции, так в какой-нибудь следующей. Сколько таких историй, море! А он нормально ест, хорошо спит, не плачет попусту, как моя — поддержала соседка  Валентину.

— Да и правда! Всё у нас хорошо будет, правда, сынок? — забирая ребёнка, с надеждой сказала мать.

— Всё сделала, что надо в конторе? — спросила Валя.

— Всё. Больничный сдала, теперь будем денежки ждать. А то папа наш все деньги на мотоцикл потратил. Наверно пойду к Галине, проситься подменной  дояркой,  поди, возьмёт?

— Возьмёт. Там доярок нехватка. А если ещё супруги Корляковы загуляют, так вовсе караул. Галине приходится доярок просить,  чтобы их группы раздоили и накормили.

—  Временная подменная может не каждый день работать, как самой понадобится, предупредила и всё, и дома — предположила Валентина..

— Конечно-конечно. Ты же в декрете. Да они рады будут, если ты хоть два раза в неделю  будешь ходить подменять — опять поддержала соседка.

Когда Анатолий пришёл с работы, Валентина сообщила:

— Хочу выйти на работу, на ферму подменной дояркой. Тебе к восьми на работу, девчонкам к половине девятого. Собираешься на работу,  их поднимешь, а в  восемь и я приду. Косы им заплету, отправлю кого в школу, кого в садик и с сыном сама останусь до обеда. В обед ты придешь, да и коров в обед мало доится, через час дома буду  до самого вечера.

— Смотри сама. Я тебя на работу не гоню — с аппетитом уплетая котлету с  пшённой кашей, ответил Анатолий.

— Гони-не гони, а Алёнке к новому году эта форма совсем малой станет, да и к зиме всем им тёплые вещи купить надо. Твоих денег еле-еле на еду хватает.

— Две коровы, птица, чего вам ещё надо?— удивился Анатолий.

— Сахар надо? Надо! И много надо! На одни компоты мешка в месяц не хватает. Хлеб, мука, крупы, масло, да хотя бы конфет детям взять!

— Масло сама сбить можешь, молока хватает.

— Растительное масло! Ты салаты сливочным заправлять будешь?

— Я тебя что, держу? Сможешь справиться, давай, вперёд!

Через день Валентина вышла на ферму подменной дояркой.
Утром в пять часов кормила сына, укладывала его под бок отцу и к половине шестого торопилась на ферму. Дойка начиналась в шесть утра. К этому времени нужно было получить комбикорм, успеть рассыпать его по пустым кормушкам до того, как скотники из загона погонят коров в сарай.

Каждая корова знала своё место. Если случалось, что первотёлка ошибалась и вставала на чужое место, то хозяйка стойла рогами прогоняла блудницу. А доярке нужно следить, чтобы каждая коровушка встала на своё место.Пока коровки едят комбикорм, доярке нужно успеть, каждой надеть ошейник с цепью. Только потом подключать доильные аппараты, предварительно  промыть вымя и хорошо его размяв, насухо протереть. Если попадёт с вымя капля влаги в аппарат, то анализы покажут, что молоко грязное.

Молоко выдаивалось в бидончики. А когда они заполнялись, нужно было переливать молоко в вёдра и уносить в тамбур. В тамбуре молоко с вёдер выливалось  в свои фляги из которых молоковоз закачивал молоко в бочку. На каждую доярку приходилось по три фляги.

После дойки нужно было снять цепи с коров, их  отпускали в загон, там уже были заполнены кормушки сенажом или зелёнкой. Если в группе были телята, их нужно было напоить и идти мыть бидоны и аппараты.Перед вечерней дойкой доярки коровам раздавали буряк- кормовая свекла. Валентина впервые видела такую огромную свеклу, иная была больше коровьей головы. Раздавали свеклу вилами. Валентине приходилось очень сильно торопиться, ей нужно было бежать к сыну и поэтому она успевала и коров отвязать и аппараты перемыть раньше других .

В обед коров доилось мало, поэтому она успевала дождаться мужа на обед и успеть вернуться через час обратно, чтобы застать его дома. На вечернюю дойку и дочки уже были дома, и муж возвращался с работы, малыш никогда не оставался один.

— Мне путёвку дали в Евпаторию — заявил Анатолий, придя на обед.

— А как мы? Как моя работа? С кем будет сын?

 — Ты подменная, пока дома посидишь. А мне нужно спину лечить — усаживаясь за стол, заявил он.

— Ну да, ты прав. Лечиться нужно. Поезжай, я договорюсь на ферме, чтобы отпустили. Ты же ненадолго?

— На двадцать один день — ответил Анатолий.

— Ого. Долго.

— А что ты хотела? Спина, нервы, это не шутка. Не лечить, так когда-нибудь так перехватит, что и не очухаться, будет.

— Ясно. Отпрошусь. Поезжай конечно.

Хотя с сожалением, но Валентину с работы отпустили.

— Валентина, если случится аврал, поможешь? Выйдешь на день-другой?—обратилась заведующая фермой, к подменной доярке.

— Не обещаю. Но если уж очень срочно, то просите мою соседку с ребёнком остаться, тогда выйду.

— Понятно, хорошо. Главное, что бы ты была согласна поработать.

Анатолий уехал, Валентина осталась на хозяйстве одна. Алёнка помогала и с сыном посидеть и птицу накормить и даже одну корову подоить.

—  Сегодня последний день Зорьку доишь, с завтрашнего дня в запуск уходит. Смотри, какая у нас Марточка ладная и шёрстка гладенькая и ест всё подряд, не капризничает и всегда чистенькая. Никогда в грязь не ляжет. По всем приметам, коровка хорошая будет, молочная. Жалко такую красоту на мясо отдавать.
Может, не будем её сдавать, оставим себе, а? Как ты думаешь — спросила Валентина у старшей дочери, когда они пришли доить домашних коров.

— Давай! У нас у всех будет по корове. Чур, Марта моя. Оксанка подрастёт, мы ей тоже тёлку оставим. О-о-о, целая ферма получится — рассмеялась девочка.

Кормить эту ферму кто будет, я? — тоже рассмеялась Валентина.

Через десять дней, Валентине пришлось выйти на срочную подмену, а ещё через десять просьба повторилась и, оставив сына на соседку, Валентина вышла на вечернюю дойку. Но не успела она закончить доить коров, как на ферму прибежала её соседка Валя.

Лицо женщины было бледным, губы дрожали, испуганные глаза метались по сараю, увидев Валентину, она кинулась к ней со словами:
— Он посинел. Губки посинели и даже ноготки стали синими — дрожащим голосом сообщила напуганная Валя

Валентина всё поняла, она со всех ног пустилась домой. Забежав в летнюю кухню соседки, она увидела бледное, почти белое лицо сына. Носогубный треугольник был синим, нос заострился,  пальчики стали белыми с синими ноготками. Она тронула губами его лицо, оно было еле тёплым.

— Живой — с надеждой прошептала мать и, схватив подушку с сыном, унесла его в свой дом. Положив ребёнка на кровать, она опустилась на колени.

—  Мать Пресвятая Богородица, помоги, спаси моего сына. Ты сама перенесла горе, когда погиб твой сын Иисус на кресте, ты меня понимаешь, помоги, спаси сына моего, пожалуйста. Твой сын воскрес, мой, если умрёт, то уже не воскреснет, он просто человек. Не допусти его смерти, Всесильная, Всемогущая  Богородица, спаси младенца — слёзно просила Валентина, и тут на ум ей пришли молитвы, которые она слышала ещё в детстве от маминых родителей. Валентина стала их читать. Она читала и читала их по многу раз, не чувствуя боли в коленях, усталости в теле и ночного сна. После молитв вновь начинала умолять своими словами, что шли от души, из глубины материнского сердца:

— Матушка, Пресвятая Богородица, ты родила Спасителя всему миру, пожалуйста, упроси его, чтобы он спас и сохранил сына моего. Если вам нужна душа, так возьмите взамен любую скотинку с нашего двора, всех возьмите, а сына мне оставьте — уливаясь слезами, умоляла она, ничего не видя и не слыша вокруг. Так в молитвах и мольбе, она не заметила, как кончилась ночь, и наступило утро.
Рано утром, осторожно в дверь постучала Валя. Ей никто не ответил. Девочки крепко спали. Они, понимая, что происходит, тоже долго не могли уснуть, Сон сморил их только к утру. Валентина тоже почувствовала усталость и боль в теле тоже только утром.

 Валя открыла дверь, прошла к Валентине

— Как вы? Давай я коров подою — предложила соседка.

Валентина опомнилась, взглянула на сына а он ей улыбнулся. На личике младенца играл здоровый румянец. Валентина вдруг ощутила  прилив крепких здоровых сил и тоже улыбнулась.

— Спасибо Валя, я справлюсь. Спасибо тебе.

— Ну, если что, зови, я помогу — уходя, сказала она.

Валентина попробовала встать с пола, но почувствовала, что ноги затекли, колени ломило, а на душе было легко и радостно. Опершись руками на кровать, она подняла своё уставшее тело и села рядом с сыном. И тут она вдруг поняла, что сильно устала, тело ослабло и очень хочет спать.

— Надо корову подоить. Хорошо, что одна в запуске. Сейчас пойти, или дождаться когда сын проснётся? Наверно дождусь, а то проснётся, а меня нет — подумала она и легла рядом. Проснулась Валентина от того, что сын   просил есть.

— Ты проснулся? Маленький мой, родненький. Ты мокрый лежишь. Уже и попочка холодненькая, давно наверное проснулся, а мамка дрыхнет. Сейчас, сейчас покушаешь — подворачивая под ребёнка чистую пелёнку, говорила она сыну, одновременно давая грудь. Малыш наелся и быстро уснул, а Валентина взяла подойник и отправилась в сарай.

Распахнув дверь в коровник, она увидела на полу перед  собой бездыханное тело её красавицы Марты. В первые секунды Валентина растерялась от неожиданности, как это могло случится? Самая лучшая тёлка. Но потом вспомнив, что произошло, облегчённо вздохнула.

— Значит, сынок мой будет жить. Спасибо Господи, Спасибо Мать Богородица. Низкий вам поклон.

После обеда с курорта вернулся Анатолий. Он посвежел, глаза его радостно светились, лицо озаряла широкая улыбка, обнажая ровные красивые зубы.
Девчонки, сидя за столом, уплетали разогретые тефтели, запивая какао с молоком.

— У-уу, папка приехал — увидев отца, в один голос произнесли дочки.

— Вижу, хорошо отдохнул, здоровьем пышешь. Кушать будешь?— спросила жена.

— А чем накормишь мужа?— ставя сумку на стул, спросил он лукаво.

— Суп, тефтели, какао.

— А салатик есть?

— Селёдка под шубой, немножко. Будешь? Ты кушай, да надо бы за трактором сходить.
 
— А у нас тёлка сдохла — сообщила отцу Алёнка.

— Да, тёлка пала, надо на яму увезти — обратилась к мужу Валентина.

— А чё случилось? Обкормили или голодом заморили? Вот и оставляй вас одних. А если бы через полгода приехал и сами бы окочурились — усаживаясь за стол, важно заметил он.

Валентина смотрела на мужа и улыбалась.

— Ты чё лыбишься-то? Тёлка сдохла, а она лыбится! — возмутился он.

— Знаешь, как моя бабушка говорила: "Ежли кошка, аль собака сдохнут, али кака друга домашня животина, стало быть, она чью-то хозяйску смёртыньку на себя взяла, али чёрну болесть" Так и наша тёлка пала, чтобы сынок наш  жив был. Ешь и иди за трактором.
Продолжение следует...