Об атамане Михаиле Павловиче Бабыче

Наказной атаман Кубанского казачьего войска и начальник Кубанской области Михаил Павлович Бабыч является одним из героев нашего времени.
Закономерен вопрос: почему нашего, ведь родился этот человек в 1844 году и умер, точнее был убит, в 1918-м?
Дело в том, что героем он стал именно теперь, в наше время. Его именем названа улица кубанской столицы – города Краснодара, его имя получил один из краснодарских казачьих кадетских корпусов. Поднимается вопрос и о возведении в Краснодаре памятника Михаилу Павловичу Бабычу.

В каких случаях общественное сознание наделяет человека героическими чертами? Какие поступки должен совершить человек, чтобы удостоиться (и не только на собственной могиле) памятника от общества?
Ответ на эти вопросы достаточно очевиден. Герой – это тот, кто сделал для ближних что-то по-настоящему значимое. Кто жил или отдал жизнь ради других («нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя»).
Давайте применим этот критерий к жизни Михаила Павловича Бабыча.
Что нам известно о деятельности этого человека?

Его отец Павел Дионисьевич был генерал-лейтенантом, участником русско-турецких, Крымской, Кавказской войн. До генеральского чина (генерал от инфантерии с 17 ноября 1914 г.) дослужился и Михаил Павлович. О каких-либо совершённых им на поле боя подвигах (именно подвигах, а не отличиях, за которые он получал ордена) нам, к сожалению, ничего не известно.
3 февраля 1908 года М. П. Бабыч получил назначение на должность начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска. 26 марта 1917 года Временным правительством был уволен от службы «согласно прошению, по расстроенному здоровью, с мундиром и пенсией».
В сентябре 1918 года 74-летний М. П. Бабыч был расстрелян в Пятигорске у подножия горы Машук по приговору местного совдепа [1].

Один из известнейших кубанских журналистов В. Смеюха (в советское время он трудился в газетах «Строитель коммунизма», «Комсомолец Кубани», являлся заместителем главреда главной краевой партийной газеты «Советская Кубань») в своей статье, написанной в 2019 году и посвящённой М. П. Бабычу [2], познакомил читателя с заслугами генерала, которые хотелось бы прокомментировать.

Итак, согласно сделанной маститым журналистом характеристике, М. П. Бабыч:
• являлся «блестящим администратором и просветителем», при нём «в разы выросло число начальных школ и ремесленных училищ, стараниями Бабыча заработала школа прапорщиков, с легкой руки Бабыча и его жены Софии в Екатеринодаре открылось музыкальное училище».
О том, что в действительности представляло собой народное образование в Кубанской области в годы правления М. П. Бабыча, можно и нужно судить по последнему годовому отчёту о состоянии области (за 1915 г.) – за подписью самого же М. П. Бабыча:
В 1915 году в Кубанской области насчитывалось 555 317 детей школьного возраста (от 7 до 14 лет). При этом число всех учащихся в начальных и средних школах тогда же составляло 201 134 [3]. Таким образом, начальное или среднее образование тогда получало не более 36 % кубанских детей, то есть даже начальное образование не являлось всеобщим и обязательным.
Немаловажно отметить, что из общего числа учащихся (201 134) только 14 018 училось в средних учебных заведениях области (всего последних тогда имелось 51). Остальные – учились в низших и начальных. Любопытно, что казаки в ту пору составляли 43 % населения области, однако из всех, кто учился, детьми казаков были 118 772 (59 % всех учащихся) [4].
Каков был уровень образования в начальных школах, в которых училось подавляющее большинство посещавших школы кубанских детей? – На этот счёт существует немало равнозначных свидетельств. Стоит привести одно, принадлежащее ставропольскому губернатору: «Мне не раз приходилось наблюдать, что, ко времени, например, призыва на военную службу, молодые люди, окончившие успешно курс в сельской [читай – начальной. – А. С.] школе, оказывались почти неграмотными» [5].
За чей счёт строились и содержались кубанские школы до 1917 года? – Около 30 % выделявшихся на эти цели денег принадлежало казне. Около 70 % – изыскивалось из «других источников», которыми были средства станичных, городских и сельских обществ, сборы за право учения, пожертвования и др. [6]. Таким образом, устройство и содержание школ при М. П. Бабыче являлось, по большей части, почётной обязанностью самих граждан;

• «в годы его правления отмечен экономический подъем в Кубанской области. Эффективно заработали многие промышленные предприятия, много душевных и физических сил атаман вложил в строительство Кубано-Черноморской и Армавиро-Туапсинской железных дорог».
Согласно последнему годовому отчёту о состоянии области (за 1915 г.), фабрично-заводская промышленность области находилась на «весьма невысоком уровне развития», причинами чего назывались «неизследованность края, отсутствие предприимчивости, знания и удобных путей сообщения» [7].
Немаловажно отметить, что значительная часть промышленности Кубанской области в начале XX века принадлежала иностранцам. Так, к 1915 году 94 % нефтедобычи на Кубани контролировали англичане [8];

• «невероятно добрый, общительный и интеллигентный, Михаил Павлович, тем не менее, был твердым монархистом».
Душевные качества Михаила Павловича комментировать нет нужды – наверняка, они были именно такими. А вот относительно «твёрдого монархизма» стоит напомнить, какое отношение в тот период вызывало у граждан Российской империи самодержавие – причём, у воцерковлённых, православно верующих граждан Российской империи:
В мае 1917 года «Совет Союза духовенства Ставропольской губернии» издал обращение к православному населению, в котором среди прочего говорилось: «У русскаго приходскаго духовенства не было и не может быть оснований к тому, чтобы дорожить старой низверженной властью и старым самодержавным строем... Под гнетом самодержавия духовенство так же было унижено, страдало и находилось в рабстве, как и другия сословия... Всякое недоверие к духовенству... или подозрение его в несочувствии новому свободному строю не должно иметь места и может считаться проявлением незнакомства с настроением духовенства» [9].
Не менее красноречива формулировка пункта 1 протокола общеепархиального Съезда духовенства и мирян Кубанской области и Ставропольской губернии, состоявшегося в июне 1917 года: «Самодержавный строй навсегда пережит Россией и возвращения к нему не должно быть» [10];

• «во время Первой мировой войны атаман позаботился об установлении твердых цен на хлеб и мясные продукты, чтобы пресечь распространявшуюся спекуляцию»;
• «заставлял подчиненных ему атаманов следить за неприкосновенностью скифских курганов, издал приказ об учреждении в Екатеринодаре войскового этнографического и естественно-исторического музея, был председателем комиссии по возведению памятника Екатерине II», при нём «в станице Таманской появился памятник запорожцам».
Данные характеристики комментариев не требуют – они отражают действительные заслуги наказного атамана М. П. Бабыча.

Что ещё нам известно о состоянии Кубанской области в те годы, когда ответственность за неё нёс наказной атаман М. П. Бабыч?
Небезынтересно состояние кубанского здравоохранения того времени.
Согласно всё тому же последнему годовому отчёту за подписью М. П. Бабыча, в 1915 году в области родилось 135 074 младенца. За этот же год умерло 49 413 детей в возрасте от рождения до 7 лет (к сожалению, статистика смертности от рождения до года в отчёте наказного атамана о состоянии области за 1915 г. отсутствует). Именно на самый ранний детский возраст приходился, с огромным отрывом, больший процент смертности среди всех возрастов – 57,9 % (на втором месте из 9 выделенных возрастных категорий находился возраст свыше 65 лет: 7,9 %; на третьем месте – школьный возраст, от 7 до 14 лет: 7,6 %). Причём число умерших в самом раннем возрасте среди казаков было выше, чем среди неказаков, несмотря на большую численность последних.
Нередкими были случаи отказа больным в приёме в больницы за неимением свободных мест – за 1915 год таких отказов было 1744.
В 1915 году на почти 3,2 млн населения области имелось всего 90 больниц, приёмных покоев и лазаретов, 214 врачей и 577 фельдшеров (а также 106 повивальных бабок). Смертность от оспы составляла 43 %, от скарлатины – 33 %, от дифтерита – 24 %, от 4 видов тифа – 16–20 %, от кори, кровавого поноса и сибирской язвы – по 14 %, от коклюша – 10 %. Число больных сифилисом превышало число больных каждой из названных болезней [11].

Приведём свидетельство об общественной жизни Кубанской области той поры.
«Празднование 1-го мая 1907 года было организовано в третьей роще [в г. Армавире. – А. С.]. Было устроено два митинга – эсдеками и эсерами. Митинги были очень многолюдные. На митинге эсдеков был исполнен […] целый ряд революционных песен, причем пение чередовалось с выступлением товарищей, говоривших о 8-часовом рабочем дне, о страховании рабочих, о свободе слова, печати и т. д. Приезжали казаки во главе с атаманом отдела, проверили, мирно ли протекает митинг, и уехали. Но этот приезд вызвал среди присутствующих товарищей панику и почти все разбежались. Потом собрать их было очень трудно, но во всяком случае можно сказать, что митинг прошел более или менее покойно и удачно.
Результаты этого митинга были следующие: после массовых доносов шпионами аресту подверглось 45 человек, причем среди них были и эсдеки и эсеры. Несколько из них было выслано из пределов Кубанской области, согласно постановления наказного атамана Бабича. После долгих хождений, подачи целого ряда заявлений и прошений вся эта группа была оставлена на местах, но многие из них не надеясь на милость власть имущих, разъехались по разным местам, в том числе и я, чтобы не подвергаться репрессиям. У оставшихся часто производились обыски, которые в некоторых случаях были сопряжены с арестами. Аресты носили характер допроса, после чего подозреваемых освобождали, ибо ничего компрометирующего у них не находили.
В 1908–1910 годах, благодаря сильным репрессивным мерам, которые начали применяться после разгона состоявшегося в 1907 году митинга, массы рабочих были настолько оторваны друг от друга, что нечего было и думать об устройстве празднования 1-го мая» [12].
Любопытно, что одним из высланных при М. П. Бабыче из пределов Кубанской области был казак станицы Петропавловской И. Л. Сорокин [13], тогда фельдшер, а в будущем один из многих тысяч красных кубанских казаков, главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа (11-й армией) в 1918 году…

Наконец, главная, пожалуй, характеристика нашего общества в годы правления М. П. Бабыча:
К 1 января 1916 года в Кубанской области жил 3 177 431 человек. Из этого числа к войсковому (казачьему) сословию принадлежали 1 367 212, 1 810 219 – к невойсковому. Из кубанцев невойскового сословия 1 413 582 человека были так называемыми иногородними [14] – в подавляющем большинстве переехавшими на Кубань крестьянами различных губерний Европейской России. Таким образом, накануне коренного перелома народной жизни, случившегося в 1917 году, казаки составляли 43 % населения Кубанской области, иногородние – 44,5 %.
Казачье население области, относительно почти полуторамиллионного иногороднего, находилось в привилегированном положении. Например, казаки пользовались правом на бесплатную медицинскую помощь, бесплатное получение лекарств, бесплатное обучение; им отдавалось предпочтение при зачислении на государственную службу, в гражданские и военные учебные заведения.
Большинство иногороднего населения области подобных возможностей не имело. Положение иногородних, не владевших недвижимостью (ок. 600 тыс. человек), даже в досоветской печати называлось бесправным [15]. За проживание в Кубанской области иногородние, владевшие недвижимостью (ок. 800 тыс. человек), платили так называемую посаженную плату, размер которой составлял от 24 до 120 рублей за десятину в год (при этом средний годовой заработок сельскохозяйственного рабочего в Европейской России в 1910 г. составлял 143 руб.); это был своеобразный налог, «подобнаго которому ни по существу, ни по размерам не встречается нигде, кажется, во всей России и который противоречит установившимся в народе юридическим понятиям» [16]. Большинство иногородних было необеспеченно в земельном отношении, находилось в экономической и административной зависимости от казачьего населения.
Между казаками и иногородними существовал глубокий антагонизм, выражавшийся в открытой ожесточённой вражде и доходивший иногда до вооружённых столкновений [17], тем более что, как отмечал один из досоветских авторов, «…казак считает себя высшим существом в сравнении с иногородцем» [18]. «Такова картина отношений двух групп населения, одного происхождения, одной национальности, одной религии, но поставленных обстоятельствами друг против друга, как два враждебных лагеря» [19].
Такой порядок жизни, одним из столпов которого являлся наказной атаман М. П. Бабыч, привёл наше общество к трагедии Гражданской войны, к огромному числу смертей и исковерканных судеб.

В начале данного текста мы обозначили критерий, согласно которому общественное сознание наделяет кого-то героическими чертами.
Зададимся теперь вопросом: соответствует ли этому критерию («тот, кто сделал для ближних что-то по-настоящему значимое») М. П. Бабыч?
Достойна ли такая историческая фигура памятника от общества?
Если да, то в чём же всё-таки состоит «героизм» одного из героев нашего времени начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска Михаила Павловича Бабыча?


1. Россiя. 1918. 23 (6) сентября. № 31. С. 2.
2. Кубань 24 [Электронный ресурс]: Смеюха В. Казачьи улицы: последний атаман Михаил Бабич. URL: (дата обращения: 12.06.2025).
3. Отчетъ начальника Кубанской области и наказнаго атамана Кубанскаго казачьяго войска о состоянiи области за 1915 годъ. Екатеринодаръ, 1916. С. 13, 85.
4. Там же. С. 86.
5. Ставропольскiя епархiальныя в;домости. № 24-й. 1897-й годъ. 16-го декабря. С. 1393.
6. Отчетъ начальника Кубанской области... Екатеринодаръ, 1916. С. 89, 90.
7. Там же. С. 283.
8. Козлов А. И. На историческом повороте. Ростов-на-Дону, 1977. С. 52.
9. Ставропольскiя епархiальныя в;домости. № 25-й. 18-го iюня 1917 года. С. 803, 805, 806.
10. Там же. № 29-й. 16-го iюля 1917 года. С. 944.
11. Отчетъ начальника Кубанской области... Екатеринодаръ, 1916. С. 13, 7, б/н (после 10), 105, 117, 118, 124–134, 136.
12. ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 821. Л. 138, 139.
13. ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 1344. Л. 2.
14. Отчетъ начальника Кубанской области... Екатеринодаръ, 1916. С. 11, 17.
15. Шершенко А. И. Правовое и экономическое положенiе иногороднихъ на С;верномъ Кавказ; въ связи съ хозяйственнымъ развитiемъ края. Вып. I. Кубанская область. Статистическiй очеркъ. Екатеринодаръ, 1906. С. 50.
16. Мельниковъ Л. М. Иногороднiе въ Кубанской области // Кубанскiй Сборникъ. Труды Кубанскаго Областного Статистическаго Комитета, издаваемые подъ редакцiей С. В. Руденко, Д;йствительнаго Члена-Секретаря Кубанскаго Областного Статистическаго Комитета. Томъ VI. 1900 годъ. Екатеринодаръ, 1900. С. 112, 114.
17. Шершенко А. И. Указ. соч. С. 17, 18.
18. Дикарев М. О царскихъ загадкахъ // Этнографическое обозр;нiе. Изданiе Этнографическаго Отд;ла Императорскаго Общества Любителей Естествознанiя, Антропологiи и Этнографiи, состоящаго при Московскомъ университет;. 1896, № 4. Подъ редакцiей Н. А. Янчука. М., 1896. С. 3, 4.
19. Мельниковъ Л. М. Указ. соч. С. 127.