Сломанная арфа

         В заброшенном чулане среди забытого хлама стояла старенькая арфа, немного поцарапанная, с порванными струнами. Кто это с ней сделал, никто не помнил, да и какая теперь разница? Никого более не интересовал этот инструмент.
А ведь как она звучала и пела в свои лучшие времена! В самые свои первые годы, когда струнами нежно управляла мастерица одна, арфа была в центре внимания. Все слушали и не могли наслушаться.
        Даже слуги этого дома оставляли на миг свои дела и, находясь в разных частях сего обиталища, медленно наслаждались каждой красиво звучащей ноткой.
Струны арфы затрагивали струны души обитателей этого славного дома – всех до одного, даже старых ворчунов и молодых невежд, но давно прошли те времена.

          А сейчас об арфе никто и не вспоминал, арфы были не в моде. Никто не учился игре на этом волшебном инструменте. 
          Однако арфа не унывала, хоть и немного грустила в пыли, поглядывая на ржавеющую музыкальную трубу у стены и облезающую скрипку в углу.
          Однажды в доме появился ребенок. Он ворвался в дом, словно лучик света.
         В скуке ребенок набрел на старый чулан и исследовал в нем каждый уголок, прошелся по каждому пыльному инструменту: подудел в трубу, попиликал на скрипочке, но больше всего его поразила арфа: своими размерами и необычным звуком. Пусть были порваны некоторые струны, но звук, этот звук остался неизменно прекрасным и волшебным.
        Ребенок засмеялся, похлопал в ладоши от внезапно обрушившегося музыкального счастья и неожиданно спешно удалился из комнаты. Мама долго и истошно звала. Не хотелось ребенку снова быть наказанным в углу.

         Спустя годы все старенькие инструменты в один из дней были взяты из чулана и восстановлены. А повзрослевший ребенок – а ныне взрослая белокурая высокая девушка, вместе со своей младшей сестрой и другом детства вернули жизнь забытым сломанным инструментам, и те зазвучали снова и снова, как никогда.
         Особенно было радостно старенькой арфе, звуки её голоса все еще звучали и радовали, нравились людям, они были нужны.
         И звучала арфа как прежде волшебно, а ребенок, что теперь играл на ней, все также звучно смеялся.