Анатолий. Открывает шестое поколение. Детство 1

Анатолий – представитель шестого поколения вятского рода Нестеровых. Трагическое сиротское начало детства

Открывать шестое поколение выпала честь Нестерову Анатолию Аркадьевичу (как старшему сыну Аркадия Нестерова, после смерти его старшей сестры Зои). Хотя о себе писать всегда сложно, но зато это самое будет достоверное повествование. Поэтому предложу читателям повествование в третьем лице.

Родился Анатолий в 1938 году, как и почти все представители рода Нестеровых в деревне Пантылка. Что касается Веры и Васи Нестеровых, то местом их рождения является Свердловск, ныне Екатеринбург. Сознательная жизнь Анатолия  или Толи началась только в пять лет. Что было раньше, почти ничего не запомнилось. Так некоторые отрывки из жизни отца, матери, бабушки, няни Анюты и дяди Мити. В частности ему чем-то запомнился отец или тятя, мать – Алевтина (Августа по паспорту, но отец звал ее Алей, не Авой). Отец Аркадий запомнился как очень энергичный, работящий и смелый человек. Каждый раз, когда он ездил в город Слободской, его дети ждали, каких игрушек и леденцов в обертках он привезет нам. Из игрушек больше запомнились лошади, разной масти и разного роста, а так же коровы. Может быть, были и другие игрушки, но запомнились именно лошадки и коровки. Для троих сыновей он смастерил, вытесал топором даже деревянного коня, на котором дети пытались верхом скакать или делать вид, что скачут. Часто рассказывал, особенно в зимние вечера, как он на дороге расправляется с вотяками. Мама тут же поддавала жару, выговаривая, какой он смелый, если в прошлую зиму приехал с разбитой головой. Отец сердился и показывал кинжал, который он где-то купил специально для борьбы с несговорчивыми вотяками. Это как расплата им за его разбитую голову. Что касается мамы, то Толику запомнилась ее какая-то задумчивость, строгое лицо, озабоченное чем-то, стремление подолгу смотреть в окно, выходящее на улицу деревни. Мама во второй половине зимнего дня любила уходить к соседкам, оставляя детей под присмотр Толика, как старшего сына. Дотемна дети играли, а вечером когда становилось в избе темно, и не было возможности зажечь коптилку (спички прятались от детей), Толик одевал младших братьев и  выводил на улицу. Мама, увидев их на улице, сразу выбегала от соседей и строго велела возвращаться в дом, попутно отчитывая его, зачем он вывел детей на улицу. Его возражения, что в избе стало темно, и им стало страшно, она почему-то игнорировала. Более того, когда дома они разделись с помощью мамы, она в знак наказания шлепала Толика по попке. Это ему страшно не нравилось, считая, что наказания он не заслуживал. Но что было, то было.
Что касается брата Аркадия Митю, то в детстве до четырех лет он запомнился Толику тем, что очень сильно интересовался значками. У него на пиджаке красовалось, наверное, три значка. Открывал их ряд значок Ворошиловского стрелка. Дядя давал потрогать значки всем трем племянникам. Им значки всем очень нравились, Толик просил у дяди хотя бы ими поиграть, но дядя был тверд, считая, что значки надо самим заслужить. Бабушка и няня Анюта до шести лет Толику почти ничем не запомнились. Запомнились, правда, споры между мамой и бабушкой. Но о чем они спорили, ему было не понятно. К тому же бабушка вместе с дочерью не проживала в Пантылке в середине войны. Они завербовались в Нагорский район и на момент трагического случая в связи со смертью мамы, они находились далеко от нашего дома. Вот так прошли первые шесть лет младенческой жизни Анатолия.
После трагического случая в семье три маленьких брата остались сиротами. Поэтому бабушке пришлось взять заботу о них на себя. Но взвесив свои возможности с пропитанием и несчастье, случившееся с коровой, бабушка поняла, что надо обратиться к государству и решила на время устроить младших братьев в детские учреждения.   
А годы, начиная с сорок четвертого года, были в деревне очень трудными и голодными. Теперь в семье бабушки, где в качестве внука и одновременно, можно сказать, и сына был и Анатолий. Когда бабушка приехала  из Нагорска, ахнула, сходив в чулан, она нашла там один мешок ячменной муки. Более того, на сеновале было немного и сена, поэтому, чем кормить старую корову Пестравку, для нее было еще одной загадкой, которую надо было как-то решать. Все это стало сигналом для нее, что троих детей она не потянет. Поэтому выходом для нее было отправить двоих детей в детские дома. Младшего Валентина где-то ближе  к весне сорок четвертого каким-то образом она отвезла в Дом малютки в городе Слободском. Так что на попечении бабушки осталось два ребенка – Толя и Коля. То есть она пыталась прокормить обоих. Но к весне случилось еще одно несчастье. Пеструха родила мертвого теленка и фактически перестала давать молоко. Как-то мы продержались до лета, наверное, с помощью меда, так как у Аркадия было два улья пчел. Что делать с Пеструхой, бабушка гадала и решила сдать ее на мясо, чтобы освободиться от натурального налога на корову. Ей кто-то подсказал, что в Ивакино открывается пункт по заготовкам коров на Слободской мясокомбинат. Попутно на сдачу коровы, она решила сдать в детский дом Колю. Детский дом находился в деревне Ивакино, где был сельский совет. Перед этим шагом бабушка поплакала и попросила Колю пойти с ними  и пожить в детском доме, чтобы не умереть с голоду. Обещала, брать его из детдома, особенно к концу лета или в начале осени, когда с хлебом будет полегче. Николай помню, не плакал, и мы втроем вместе с Пеструхой  отправились в Ивакино. Там бабушка сдала на мясо корову, получила за нее немного денег и решила затем купить козу. Но сначала мы отвели Колю в детский дом, который располагался на втором этаже деревенского дома. Все трое всплакнули, и Николая приняли там, успокоив его. Оставшись вдвоем с бабушкой, Анатолий спросил ее:
- Бабушка, а где мы будем покупать козлуху-то?
- Я договорилась, пока ждали-то очередь приема Пестравки, с одной из женщин, которая пообещала мне продать козлуху. Правда, то же уж старую, но как-нибудь протянем с ее молоком этот год и первую половину следующего года.
Зашли в дом женщины-продавца. Она повела бабушку в хлев, где стояла коза. Коза была довольно большая, белого цвета, с приличным выменем. Бабушка согласилась на покупку, и они вывели козу в ограду, где посмотрел ее и Толик. Бабушка, рассчитавшись с хозяйкой, приспособила веревку, на которой вели корову, к козлухе и вместе с ней они отправились в Пантылку. Вечером бабушка подоила ее, и они попробовали козлиное молоко. Обоим молоко понравилось. Осенью, когда был сжат на усадьбе ячмень и смолот, бабушка взяла на месяц из детдома Кольку. Он уже не плакал, так как детдомовская жизнь ему даже чем-то нравилась. Он рассказывал Толику, что там много парней его возраста, их хорошо кормят, есть с кем поиграть, и он узнал от них много нового. В частности, показал старшему брату, как надо вытаскивать больные зубы с помощью шнурка и входной двери, как делать наколки с помощью сажи от горения резины. С ним Толику было интересно играть и слушать его. Но через месяц бабушка снова отвела его в детский дом. Она примерно раз в месяц ходила к нему в Ивакино и зимой еще раз брала его домой. Помнится, что они с братом заболели какой-то простудной болезнью, лежали «пластом» на полатях, бабушка  отпаивала их козьим молоком  с медом. После болезни снова отвела Кольку в детдом.  Ближе к весне детский дом из Ивакино был переведен в село Успенское. Поэтому бабушка посещала его уже реже. Попутно с ним она посещала в Слободском доме малютки и младшего Валентина.Такими были первые трагические годы детства трех сирот, оставшихся без матери и без отца. Но Толику повезло больше чем братьям, потому что его оставила при себе бабушка Евдокия. Она часто говорила, что если был в достатке хлеб, она бы вытянула воспитание всех внуков. Но увы, наступал последний год войны, поэтому время было голодное.Она часто повторяла, спасибо государству, что помогли сохранить жизнь Николаю и Валентину.