Временная жизнь

32 глава



Костя ждал. Не хотел надоедать, быть навязчивым - просто ждал. Но сердце было не на месте. Он весь день пытался отвлечься от мыслей: на кухне, в зале, за стойкой - хоть чем-нибудь заняться. Но в кафе у фонаря сегодня, как назло, почти не было посетителей. Он знал, что Марта не придёт. И всё же взгляд снова и снова падал на тот самый столик, за которым она обычно сидела. Кафе уже было украшено к праздникам. В углу стояла небольшая ёлка, по периметру - гирлянды, мягко мигающие в полумраке. На столах - новые, новогодние скатерти. В центре - подсвечники в форме ёлочек. На спинки стульев Костя надел шапки Дедов Морозов. Осмотревшись, он кивнул: получилось уютно. Мысли прервал звук входящего сообщения. От Марты. > «Я дома. Всё хорошо.» Костя выдохнул. Будто тяжесть упала с плеч - дышать стало легче. Москва. Марта стояла у плиты, помешивая что-то на сковороде. В квартире пахло чесноком, жареными овощами и чем-то уютным. Она выбрала простое блюдо - макароны с соусом и салат. Не хотелось устраивать спектакль. Хотелось просто быть дома. Павел заглянул на кухню, прислонился к дверному косяку. - Помощь нужна? - Разве что попробуй, не пересолила ли, - она кивнула на соус. Он подошёл, взял ложку, попробовал. Кивнул: - Норм. Даже вкусно. Привезла из Семигорска талант? Марта усмехнулась: - Там много чего обнаружилось. Они сели за стол. Ели молча. Павел откидывался на спинку стула и смотрел на неё. Не с упрёком - скорее с интересом. Как будто вспоминал, какая она. Или узнавал заново. - Ты изменилась, - вдруг сказал он. Марта подняла глаза. - В плохую сторону? - В... настоящую, - ответил он после паузы. - Раньше ты всё время бежала. А сейчас - как будто остановилась. Марта вздохнула. - Мне пришлось. Там было время подумать. И жить... не в спешке. Он кивнул. Потом налил себе ещё чаю. Движения были спокойные, мирные. - А ты как? - спросила она. - Я... тоже останавливался. Ждал. Немного злился. Немного скучал. Немного не понимал, что дальше. - Сейчас понимаешь? Он пожал плечами: - Чуть больше, чем раньше. Но с тобой всё стало сложнее - ты как будто на другом языке говоришь. Это... непривычно. Но интересно. Марта замолчала. А потом, неожиданно мягко, сказала: - Я не знаю, как будет дальше. Но я точно не хочу снова терять себя. И... не хочу терять тебя. Он посмотрел на неё долго, будто проверяя - правда ли это. - Тогда давай медленно. Без спешки. Без обещаний. Просто... начнём с ужина. Марта улыбнулась. Этого было достаточно. После ужина Павел сел за компьютер. Марта убрала со стола, вымыла посуду. За окном шёл снег. Она остановилась у окна и вдруг подумала о Семигорске. Казалось бы - вот он, дом. Рядом муж, знакомые стены, знакомый вид из окна. А душа - не на месте. Может быть, то, что она считала домом, никогда им и не было. Просто временное пристанище. Позже она устроилась на диване, укуталась в плед. За окном — ленивый, почти нарисованный снег. В руках — кружка чая. На коленях — ноутбук. Экран засветился: «Костя вызывает». Марта не успела как следует улыбнуться, как он уже появился в кадре — в том самом свитере с оленями, в наушниках, с растрёпанными волосами и усталым, но добрым лицом. — Ну здравствуй, городская, — усмехнулся Костя. — Москвичка. Столичная звезда. — Привет, — Марта улыбнулась. — Ты сегодня с претензией. — А ты думала, я тут без тебя кофе пью и не ворчу? Скучать — это у меня, между прочим, оборонительная реакция. Она тихо засмеялась. На секунду стало по-настоящему тепло. Почти как в Семигорске. — А я, знаешь ли, тоже скучаю, — сказала она чуть тише. — Здесь всё не так. Люди куда-то бегут, лица напряжённые, воздух другой. А ты — как будто остался в другом времени. — В хорошем времени, надеюсь? — В тёплом, — кивнула она. Он замолчал, глядя в камеру. Между ними повисла тишина — не неловкая, а уютная. Та, в которой можно просто быть рядом. Даже на расстоянии. — Как там книга? — спросил он наконец. — Завтра понесу в редакцию. Они смотрели друг на друга. Это была не пауза и не пустота — просто момент, когда слов не нужно. Когда взглядом можно сказать больше. Связь чуть замерла, изображение на секунду дёрнулось. И только снег за окном продолжал идти — тихо, по-настоящему.