Таганрогский детектив. Амазонка гл. 25

                Гл. 25

   Глава таганрогского департамента понимал, что все его усилия найти прямые доказательства против Григория Филипаса и семейства Карсан терпят полный крах. Понимал он также, что держать под арестом в камере купца Антона Кавернина не имеет смысла. Он невиновен. Оставалось одно, следить в порту за отправляющимися грузами заграницу. Искать еще среди таганрогской знати возможных похитителей Палецкий не собирался. Он точно знал, кто похитил. И знал, что его провели везде и во всем, как мальчишку.

  Мать и дочь Кавернины были в полном унынии. Лизавета, увидев в газете сообщение о помолвке Григория и Лисиппы, устроила истерику. Рыдала так, что мать отпаивала ее каплями, и даже хотела вызвать врача. Но та, нарыдавшись вволю, как-то сама успокоилась. А когда на пороге дома показался сам купец Кавернин, все обрадовались и успокоились вконец.

  - Ты еще так молода! У тебя все впереди. Найдешь себе не хуже этого барона! – Сказал ей отец. - Поедем осенью в Харьков на ярмарку невест. Дом у меня там есть. Будем посещать балы и приемы. Не плачь, дочка! Мы еще посмотрим, кто плакать будет!

    Хрисанф Измайлович Карсан с утра следующего дня посетил Азовско-Донской Таганрогский коммерческий банк. Он обратился к директору с предложением о разрешении на передачу небольшого подарка от лица нашего Таганрогского банка директору Французского банка «Societe General». Сказал, что его сын Федор Карсан со своей охраной едет по делам в Париж. Если директору банка будет угодно предложение о презенте, может быть, директор выпишет сопроводительное письмо, и разрешение для погрузки подарка в составе трех бочонков нашего подсолнечного масла, нескольких шкур чернобурой лисицы и соболя, а также небольшого бочонка черной икры на сухогруз из Франции, стоящий у нас в порту?

  Услышав о предложении Атамана, директор банка очень обрадовался. – Хрисанф Измайлович! Это ваше предложение, как нельзя кстати! Я оформлю вашему сыну и его телохранителю все документы на погрузку вашего подарка в сухогруз и сопроводительное охранное письмо до самого Парижа, и даже до самого банка. С одним условием. Он возьмет документы от нашего банка и доставит их из рук в руки управляющему банком «Societe General» господину Рене Людвиговичу Мишо!

  На том и порешили. Документы на сопровождение были оформлены. Оставалось, только пройти таможенную проверку и погрузиться на французский корабль.

  Палецкому доложили о проверке груза от Федора Карсана на французский сухогруз. Начальник таможенного отделения, доложил, что было три небольших бочонка с маслом, бочоночек с черной икрой и пушнина. Все открывали и смотрели, что внутри. В трех было масло и ничего более, в маленьком икра. Документы на сопровождение оформлены и завизированы банком, придраться не к чему.
 
  У градоначальника чесались руки приказать протрести весь корабль. Но, после такого действия, начались бы страшные жалобы. Он не смел, не смел. – Значит, подкупили капитана! Все, плакали наши артефакты! – Подумал грустно он, и выдал разрешение на отплытие.

   Григорий уехал сдавать экзамены в университет. И через неделю вернулся на свое рабочее место. Они с Лисиппой опять выгуливали лошадей, скакали по степи, радовались лету, солнцу и своему совместному будущему.

  Через два месяца из Петербурга пришла депеша с наивысшим повелением об отставке градоначальника города Таганрога генерал-майора Палецкого Петра Афанасиевича. Он знал, что так будет и принял это совершенно спокойно. Возраст у него был солидный. Грехов он за собой не знал, с чистой совестью сдав дела новому Главе города Ахиллесу Алфераки, устроил в ресторане купца Кавернина для своих бывших сослуживцев по городской Управе небольшие посиделки.

  Всех благодарил сердечно, за совместную работу, просил прошение за резкость и непристойные слова в гневе. Просил не поминать лихом и злым словом, а молиться за его старость. Так, что некоторые присутствующие даже и прослезились. А Григория Филипаса он посадил за стол рядом с собой. Когда все хорошо наобщались и изрядно выпили его любимого французского коньяка, попросил Григория выйти с ним в скверик, проветриться на свежем воздухе.

  – Гриша, я уезжаю. Меня отправили в отставку. Но, поверь, я об этом нисколько не сожалею! Я так устал от этой работы. Так устал бороться со злом. Оно просто непробиваемо в этом городе, где всем правят деньги! Я так толком ничего и не смог сделать полезного ни для города, ни для его жителей. Может-быть у Ахиллеса Алфераки получится это сделать? Знаешь, я сейчас буду тебе говорить, а ты слушай и просто молчи, ничего мне не отвечая.

  - Я ведь знаю точно, что артефакты амазонки выкрал ты. Ты молчи, молчи! Я всех перебрал, только ты мог сотворить ради любимой женщины такое. Больше никто! Атамана нужно было поразить, чтобы он мог отдать тебе свою дочь. Такую девицу-огонь за кого попало он выдать не мог. Ты даже не представляешь, как я рад за тебя, что ты смог пройти этот путь нигде не наследив! У меня были одни только догадки. Но, ни одной прямой улики. И что бы я делал, если бы нашел доказательства? Я бы не смог отдать тебя под суд, я бы сфальсифицировал дело.

  - Но ты, смог оставить меня честным следователем, я сделал все, что смог. Я также знаю, что кормила полицейских Лисиппа. А когда она была у меня, не сразу понял, что ее неестественный вид, это маскарад! Чтобы ее не смог никто узнать из свидетелей.  Я даже подумал, что она беременна. А когда увидел вас вдвоем, недавно, в опере, вы меня просто не заметили, понял, как сильно облажался! Она очень красива, и я вполне понимаю тебя! Я ведь умен, но тут повержен, еще более изворотливым умом. И даже этому рад, что ты так талантлив. Такой неуловимый преступник может стать прекрасным следователем!

 - Я так прикипел к тебе, Гриша! Ты для меня как сын, которого у меня никогда не было… Когда ты не мог найти денег на университет, я ведь хотел предложить тебе свою помощь, принять средства для учебы. Побоялся предложить, думаю, горд ведь! Не примет… Все хорошо кончилось. Я поеду домой, под Питер. У меня там имение, свой лес, буду охотиться, писать мемуары и скучать…

  - Поезжай, учись, возвращайся. Хочу сказать, что ты в этом городе еще намучаешься с купцами, взятками и разными безобразиями. Не принимай все близко к сердцу, а то тебя надолго тут не хватит. Будь умнее и мудрее! Да что я говорю, ты и так умен! Знаешь, мне ведь, по сути, некому оставить свое богатство в наследство, я вдов и бездетен.  Два моих племянника выпивохи и игроки, свое наследство прокутили безобразно. И теперь ждут подачки от своего дяди. Но я им ничего не дам.


  - И у меня просьба к тебе. Я все свое оставлю тебе. Ты, уж не побрезгуй принять в наследство от меня. А то, что получишь после моей смерти, отдай городу на развитие. Вон, водопровод нужен! Больницы для бедных. Дорог нет,
 библиотеки! Пусть от меня будет подарком городу, в котором я так ничего и не успел сделать! Я и его полюбил, как и тебя! Хоть память обо мне останется добрая. А вы с Лисиппой, как будите в Петербурге, заезжайте! Я буду рад увидеть тебя снова! Буду ждать! И пиши. Опыта у меня много, если нужно посоветоваться, сообщи, я всегда помогу!

 -  Обещай, что сделаешь все, как я прошу?

  - Обещаю, Петр Афанасиевич! – Сказал Григорий и обнял Палецкого.

  Осенью Григорий уехал учиться в Харьков. Атаман Карсан с Лисиппой поехали заграницу, заканчивать дела с артефактами, которые благополучно были доставлены в Париж и положены в ячейку французского банка. Она тоже поступила в университет и стала учиться на врача.

  А по Таганрогу все еще местами ходили разные слухи про похищенные и не найденные артефакты. Что и найти-то их от начала было невозможно. Потому, что сама выкопанная амазонка и забрала свое приданое. Кто ж его может найти? Что, как ни странно, на самом деле и было правдой!