семь сестёр сестра ветра

28
— После окончания сезона я уезжаю в Лейпциг. Анна, прошу тебя,
поехали вместе со мной! — уговаривал свою возлюбленную Йенс. Они
снова сидели в гостиной квартиры Отто, и Йенс обвил руками хрупкую
фигурку Анны. — Я ни за что на свете не оставлю тебя здесь, в
Христиании, да еще в лапах этого герра Байера. У меня нет полной
уверенности в том, что после того, как ты ответишь отказом на
предложение выйти за него замуж, он поведет себя как порядочный
человек. — Йенс осторожно поцеловал Анну в лоб. — Давай поступим так,
как поступают все влюбленные во все времена. Убежим вместе. Ты
говоришь, он хранит в сейфе все твои деньги, которые тебе выплачивают в
театре?
— Да. Но я уверена, что если я попрошу, то он отдаст эти деньги
мне. — Анна сконфуженно умолкла, слегка прикусив губу. — Йенс, тебе не
кажется, что с моей стороны будет крайне непорядочно повести себя по
отношению к нему таким неблагодарным образом? Ведь герр Байер столько
сделал для меня. И потом, а что я стану делать там, в Лейпциге?
— Господи! Да Лейпциг — это центр музыкальной Европы! Уверен,
там для тебя откроются по-настоящему блестящие возможности. Ведь сам
маэстро Григ сказал тебе, что здесь, в Христиании, все слишком узко,
слишком ограниченно, слишком провинциально. Твой талант заслуживает
гораздо большего признания, — принялся умасливать Анну Йенс. —
Между прочим, издатель Грига тоже живет в Лейпциге. Да и сам маэстро
часто бывает в этом городе. Так что в будущем ничто не помешает вам
возобновить ваше знакомство. Анна, прошу тебя, подумай хорошенько над
моим предложением. По-моему, это единственно приемлемое решение для
нас обоих. Пока мне в голову не приходят никакие другие варианты.
Анна застенчиво взглянула на Йенса. Больше года она привыкала к
новой для себя жизни в Христиании. Что, если там, куда он зовет ее, она не
сможет прижиться? К тому же по мере того, как росла ее уверенность в
своих силах, она все больше и больше влюблялась в роль Сольвейг. Ей
нравилось быть Сольвейг. И она будет скучать по фрекен Олсдаттер… И по
Руди тоже… Однако стоило ей подумать о том, каково это — жить в
Христиании, зная, что Йенса здесь больше нет, и у нее тут же начинало
ныть сердце.
— Знаю, я прошу от тебя слишком многого. — Йенс словно прочитал
ее мысли. — Да, ты можешь остаться здесь и со временем стать самой
известной сопрано во всей Норвегии. Но ведь можно же наметить себе и
более высокие цели. И при этом не только жить вместе с любимым
человеком, но и приобрести гораздо более внушительный успех. Конечно,
нам будет непросто. У тебя денег нет. А у меня их слишком мало. Только
те, что дала мне мама, чтобы оплатить мою учебу и проживание в
Лейпциге. Что ж, будем жить, питаясь музыкой, своей любовью друг к
другу и верой в наши таланты, — закончил он на несколько патетической
ноте.
— Йенс, но что я скажу своим родителям? Ведь герр Байер наверняка
сообщит им о моем поступке. Я опозорю всю нашу семью, навлеку
бесчестье на родных. Мне даже страшно подумать о том… Я не вынесу,
если они подумают, что я… — Анна умолкла, в отчаянии приложив руку ко
лбу. — Дай мне время поразмыслить. Я должна все хорошенько обдумать…
— Конечно, должна, — миролюбиво согласился Йенс. — Ведь до
окончания театрального сезона есть время. «Пер Гюнт» будет идти на сцене
еще целый месяц.
— И потом… Я не смогу… Да, я не смогу быть с тобой, если мы не
поженимся, — выпалила Анна, залившись краской смущения. Ей было
стыдно уже от того, что она сама затронула столь деликатную тему. — Я
буду гореть в аду за такой грех. А мама заживо сварит себя в котле, не
вынеся такого позора.
Столь богатое воображение Анны вызвало улыбку на устах Йенса.
— Как я понимаю, фрекен Ландвик, — проговорил он, нежно беря ее
руки в свои, — вы желаете получить третье предложение руки и сердца
кряду от череды ваших соискателей, да?
— Да нет же! Я просто хочу сказать, что…
— Анна! — Йенс поцеловал ее худенькую ручку. — Я знаю, что ты
хочешь сказать. И прекрасно понимаю тебя. И заявляю тебе со всей
ответственностью, неважно, убежим мы с тобой в Лейпциг или нет, но
предложение руки и сердца я намереваюсь тебе сделать в любом случае.
— Правда?
— Чистейшая правда. Если мы поедем в Лейпциг, то обещаю, мы
обязательно поженимся перед отъездом, но только в тайне от всех. В мои
намерения вовсе не входит подрывать твои моральные принципы.
— Спасибо.
У Анны отлегло на душе. По крайней мере, намерения у Йенса
действительно самые серьезные. Так что, даже если им придется тайно
бежать в Лейпциг — она мысленно содрогнулась от такой перспективы, но
тут же постаралась загнать свои страхи поглубже в себя, — то хотя бы в
глазах Господа они будут законными супругами.
— Скажи мне, когда вернется герр Байер и начнет донимать тебя,
требуя ответа на свое предложение? — спросил у нее Йенс.
— Понятия не имею, зато… — Анна глянула на часы, висевшие на
стене, и в ужасе прижала руку к губам, увидев, который час. — Зато я знаю,
что мне пора бежать в театр. Я должна появиться там за полтора часа до
начала спектакля, чтобы гримерша успела нанести грим.
— Конечно, беги. Но вот что еще, Анна. Хочу, чтобы ты поняла: если
случится так, что я не уеду в Лейпциг, а ты откажешь герру Байеру, то у
меня такое чувство, что он все равно не даст нам спокойно пожить в
Христиании. А сейчас поцелуй меня на прощание. Вечером я буду
лицезреть тебя на сцене. Но, прошу тебя, ты без промедления должна дать
мне ответ.
* * *
После спектакля Анна возвратилась домой совершенно без сил. Ей
хотелось только одного — побыстрее пройти к себе в комнату и лечь в
постель.
— Как прошел спектакль, Анна?
Фрекен Олсдаттер бросила на девушку вопросительный взгляд. Она
уже принесла ей в спальню стакан горячего молока и начала помогать
раздеваться.
— Все прошло хорошо, спасибо.
— Рада слышать это. И рада за вас, милая. Должна сообщить вам, что
вечером пришла телеграмма от герра Байера. Он сообщает, что его матушка
скончалась сегодня днем. Он останется с сестрой на похороны, но уже в
пятницу вернется домой.
Осталось всего лишь три дня, пулей пролетело в сознании Анны.
— Мне очень горько слышать столь печальную новость, — сказала она
вслух.
— Да, новость невеселая. Одно утешает, что фру Байер наконец-то
отмучилась.
— С нетерпением буду ждать возвращения герра Байера, — солгала
она фрекен Олсдаттер, когда та уже собралась уходить. Однако,
устроившись в постели, Анна тут же почувствовала, как у нее начались
нервные колики в животе от одной только мысли о том, что герр Байер
возвращается.
На следующее утро она вышла к завтраку, всецело погруженная в свои
невеселые мысли.
— Анна, милая, что-то вы сегодня с самого утра такая бледненькая.
Плохо спали? — участливо поинтересовалась у нее фрекен Олсдаттер.
— Да так… Мысли всякие донимали…
— Если какие неприятности, так поделитесь со мной. Вдруг я сумею
чем-то помочь?
— Вряд ли кто-то сможет помочь мне, — тяжко вздохнула в ответ
Анна.
— Понятно. — Фрекен Олсдаттер окинула ее внимательным взглядом,
но не стала более расспрашивать. — Обедать будете дома?
— Нет. Мне уже пора. Надо явиться… сегодня в театр пораньше.
— Тогда, Анна, я жду вас к ужину.
Следующие три дня фрекен Олсдаттер вместе с приходящей
прислугой трудились не покладая рук, наводя идеальную чистоту во всем
доме. Анна же проводила время все в тех же невеселых раздумьях. Ломала
голову над тем, как объяснить герру Байеру, почему она не может принять
его предложение и стать его женой.
Точно время приезда профессора было им неизвестно. Все затаились в
ожидании. К половине четвертого Анна уже была не в силах переносить то
напряжение, которое буквально витало в воздухе. Она набросила на себя
накидку и сказала фрекен Олсдаттер, что пойдет немного прогуляться по
парку. Экономка посмотрела на девушку несколько отрешенным взглядом,
каким обычно смотрела на нее все последнее время. В этом взгляде
читалась смесь недоверия и холодного приятия того, что ей сообщалось.
Дескать, в парк так в парк.
Как это всегда бывало, прохладный свежий воздух подействовал на
Анну благотворно. Она уселась на свою излюбленную скамейку и
уставилась на фьорд. В сгущающихся сумерках водная гладь мерцала
серебристым блеском.
«Я там, где я есть, — мысленно сказала она себе. — Единственное,
что я могу себе позволить, так это поступить благородно и по совести,
так, как учили меня мои родители».
Она поднялась со скамейки. При мысли о родителях на глаза
навернулись слезы. Они прислали ей короткое, но очень теплое письмо.
Утешали, как могли, после того, как Ларс разорвал свою помолвку с ней, а
совсем недавно неожиданно для всех отбыл в Америку. Впервые Анна
искренне пожалела о том, что герр Байер отыскал ее когда-то в горах и
привез в Христианию. А так жила бы она себе спокойно в родном Хеддале,
вышла бы замуж за Ларса и была бы счастлива.
— Герр Байер должен быть дома еще до ужина, — объявила экономка,
едва Анна переступила порог квартиры, возвратившись домой с
прогулки. — Я уже наполнила вам ванну и приготовила ваше вечернее
платье.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила ее Анна и, миновав фрекен
Олсдаттер, направилась к себе, чтобы подготовиться к непростому
разговору, который ждал ее впереди.
* * *
— Анна, любовь моя! — приветствовал ее герр Байер совсем по-
семейному, когда она вошла в столовую. Он схватил ее ручку своей
огромной лапой и запечатлел на ней прочувствованный поцелуй. —
Проходите же, садитесь.
За ужином профессор пространно рассказывал о кончине своей
матушки, в подробностях живописуя всю процедуру похорон. В глубине
души у Анны еще теплилась крохотная надежда на то, что все печальные
события последних дней, случившиеся в жизни герра Байера, отодвинут на
второй план все остальное и он попросту забудет о своем предложении.
Однако, когда они перешли в гостиную, куда подали кофе и бренди, Анна
почувствовала, что атмосфера разговора как-то неуловимо изменилась.
— Итак, моя дорогая юная барышня, вы подумали над тем важным
вопросом, который я задал вам накануне своего отъезда?
Анна отхлебнула кофе, собираясь с мыслями. Хотя, по правде говоря,
она уже раз сто повторила про себя все те слова, которые сейчас
намеревалась сказать вслух.
— Герр Байер, для меня ваше предложение большая честь…
— Счастлив слышать это! — перебил он ее, широко улыбаясь.
— Да, я польщена, это так. Но, поразмыслив хорошенько, я пришла к
выводу, что вынуждена отказать вам.
Выражение лица профессора мгновенно изменилось.
— Могу я поинтересоваться, почему? — вопросил он, недовольно
прищурившись.
— Потому что я чувствую, что не соответствую всем тем высоким…
Словом, вам нужна совсем другая жена.
— Что за глупости! И что конкретно вы имеете в виду?
— У меня нет никаких задатков, чтобы в будущем стать хорошей
хозяйкой и образцово вести ваш дом. У меня не хватает образования, чтобы
развлекать ваших гостей. И потом…
— Анна! — Черты лица Байера немного разгладились, и Анна тут же
сообразила, что она по глупости своей выбрала не совсем правильную
аргументацию. — Вы — милая и очень скромная девушка. Вот и сейчас в
вас говорит скромность. Как же вы не понимаете, что все эти мелочи не
имеют для меня никакого значения? Ваш талант с лихвой компенсирует все
те качества, которых вам недостает. А ваша молодость и ваша неопытность
— это тоже одна из причин, по которым вы стали мне так дороги. Поэтому
прочь все сомнения, моя юная барышня! Перестаньте изводить себя
мыслями, что вы недостойны меня. Я действительно очень привязался к
вам. Полюбил всей душой… А что же до всего остального, варка, стирка,
уборка, то для этих целей у меня имеется фрекен Олсдаттер.
В комнате повисло напряженное молчание. Анна лихорадочно
пыталась найти другие, более убедительные доводы.
— Герр Байер…
— Анна, я же просил вас. Зовите меня просто Франц.
— Франц, что бы вы там ни говорили и как бы я ни чувствовала себя
польщенной вашим предложением, я не могу принять его. И на этом все.
— У вас кто-то есть?
Анна невольно вздрогнула, услышав столь прямолинейный вопрос.
— Нет, но я…
— Анна, прежде чем вы продолжите, хочу сказать вам, что, несмотря
на то, что последние несколько недель я отсутствовал в Христиании, у меня
тут осталось достаточно осведомителей. Если вы отвергаете мое
предложение руки и сердца из-за того смазливого хлыща, который
пиликает на скрипочке в вашем оркестре, то я вынужден самым серьезным
образом предупредить вас. И не только как любящий мужчина, готовый
бросить к вашим ногам все, что вы пожелаете, о чем, быть может, вы
никогда и не мечтали, но и как ваш более опытный, умудренный жизнью
наставник и друг. Вы еще слишком юны и наивны, чтобы понимать все
хитросплетения мира, в котором все мы живем.
Анна подавленно молчала, понимая, что потрясение от услышанного
уже отразилось на ее лице.
— Так вот она — вся правда без прикрас! — Герр Байер звонко
хлопнул себя по упитанным бедрам. — Я вынужден бороться за ваши
чувства в одной компании с этим нищим, ни на что не годным мальчишкой,
искателем дешевых приключений, подвизающимся в оркестре. Хороший
же соперничек мне достался! — Он откинул голову и громко
расхохотался. — Прошу простить мне, Анна, этот неуместный смех. Но,
видит Бог, вы только что в полной мере продемонстрировали мне, до какой
же степени вы наивны.
— Простите и вы меня… Да, возможно, я наивна… Но мы любим друг
друга! — Анна почувствовала, как ее начинает распирать самая
обыкновенная злость. Как смеет этот человек так безжалостно насмехаться
над ее чувствами? И над чувствами Йенса тоже. — И мне не важно,
одобряете вы это или нет, это правда. — Она поднялась со стула. — В
сложившихся обстоятельствах, думаю, мне лучше уйти. Хочу еще раз
поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. И мне жаль, что я
огорчила вас своим отказом.
Анна торопливо направилась к дверям, но Байер, сделав два больших
шага, подскочил к ней и потянул назад.
— Подождите, Анна. Нельзя нам расстаться вот так. Пожалуйста,
прошу вас, присядьте и успокойтесь. Давайте поговорим, как взрослые
люди. В прошлом вы всегда относились ко мне с доверием. Я же хочу лишь
одного: наглядно показать вам, какую огромную ошибку вы сейчас
совершаете. Я прекрасно знаю этого человека. И отлично понимаю, кто он
на самом деле. Вижу все те примитивные уловки, которые он пустил в ход,
чтобы обольстить вас. Вы ведь так невинны… И о да! Вы искренне верите
в то, что влюблены в него. Так вот, скажу вам одно. Примете ли вы сейчас
мое предложение или ответите мне отказом — это не столь уж и важно в
сложившихся обстоятельствах. Важно другое. Этот человек не только
разобьет вам сердце, он погубит вас, как погубил уже многих женщин до
вас.
— Нет, это неправда! Вы не знаете его…
Анна в отчаянии заломила руки, слезы обиды и негодования градом
покатились по ее лицу.
— Ну же! Успокойтесь, прошу вас. Это уже похоже на истерику.
Давайте сядем и поговорим без эмоций.
Силы оставили Анну, и она позволила герру Байеру взять ее за руку и
усадить в кресло.
— Моя дорогая девочка, — начал герр Байер, осторожно подбирая
слова. — Вы, должно быть, в курсе, что у герра Халворсена были
многочисленные связи с другими женщинами.
— Да, я знаю.
— Взять хотя бы Йорид Скровсет, она пела в хоре. Он разбил этой
девушке сердце. Йорид ушла из театра и категорически отказалась
вернуться обратно. Да что там говорить! Сама мадам Хенсон вынуждена
была уехать за границу, чтобы привести себя в норму после того, как
жестоко обошелся с ней Йенс Халворсен. Частично именно поэтому вам и
досталась ее роль в Театре Христиании.
— Но я знаю… Мне Йенс сам рассказывал…
— Простите меня, Анна, — перебил он ее. — Но вы совершенно не
знаете этого человека. Понимаю, я вам не отец и, к великому сожалению,
не ваш нареченный, а потому не могу влиять на ваши дальнейшие решения.
Но повторяю вам еще раз, потому что я на самом деле глубоко озабочен
вашей судьбой. Йенс Халворсен — это сплошные неприятности. Он
уничтожит вас, Анна, как до этого уничтожил всех тех несчастных, которые
попались в его сети. Он испорченный и в корне порочный человек. А
главный его порок — это женщины и пьянство. Я боюсь за вас, говорю вам
это совершенно искренне. И этот страх преследует меня с тех самых пор,
как я впервые услышал о вашей… любовной истории, так сказать.
— Так вы все знали? — растерянно прошептала Анна, не смея поднять
глаза на своего наставника.
— Давным-давно. И должен предупредить вас, что весь театр тоже в
курсе вашего романа. Не скрою, именно эта новость и побудила меня
поскорее сделать вам предложение. Уже хотя бы потому, что я хочу спасти
вас и ваш талант от вас же самой. Знайте, если вы уйдете к нему, то очень
скоро он бросит вас ради очередной жертвы. А я не могу смириться с
мыслью о том, что вы жертвуете всем, своим будущим, своим талантом,
ради этого само- влюбленного Казановы. Столько наших совместных
усилий, столько труда — все будет брошено на ветер.
Анна молчала, не в силах найти подходящие слова для ответа. Герр
Байер налил себе вторую порцию бренди.
— Поскольку вы молчите, тогда я скажу, что мы будем делать дальше.
Если вы по-прежнему хотите быть с этим человеком, что ж, воля ваша…
Но, так как мне будет больно наблюдать за тем, как станут развиваться
дальше все эти драматичные события, я согласен с вами. Вы должны
немедленно покинуть мою квартиру. А затем, после того, как закончатся
представления спектакля «Пер Гюнт», можете отправляться вместе с ним в
Лейпциг. — Профессор глянул на ошеломленное лицо Анны и
продолжил: — Если вы считаете, что это именно то, что вам нужно, я тут
же вручу вам все те деньги, которые вы заработали в театре. И, как
говорится, скатертью дорога. Но если мои слова все же нашли хоть
малейший отклик в вашей душе и заставили вас задуматься над
случившимся, более того, если вы готовы порвать с герром Халворсеном и
стать моей женой, не сразу, а когда закончится траур по моей матушке,
тогда милости просим! Живите здесь и дальше. Ей-богу, не стоит делать
никаких резких движений. Спешка тут совсем ни к чему. Пока мне важно
знать лишь ваши дальнейшие намерения, и только. Прошу вас, Анна…
Умоляю… Подумайте еще раз над моими словами, прежде чем принимать
окончательное решение. Ибо это решение поистине судьбоносное. От него
зависит вся ваша будущая жизнь, изменится она в лучшую сторону или
пойдет под откос.
— Но если вы все знали, то почему не сказали мне об этом раньше? —
жалобно спросила она. — Получается, что вы знали и то, что я откажу вам,
да?
— Частично потому, что я виню во всем случившемся в первую
очередь самого себя. Я долгое время отсутствовал в Христиании, меня не
было рядом, чтобы оградить вас от ухаживаний этого ловеласа. Но сейчас,
слава богу, я вернулся и заявляю со всей ответственностью, что смогу
защитить вас. Но при одном условии. Вы немедленно вычеркиваете Йенса
Халворсена из своей жизни. Если бы вы отказали мне ради какого-то
другого своего воздыхателя, я бы смирился и принял все как должное. Но в
этом случае я не могу оставаться в стороне. Потому что знаю наверняка,
этот человек погубит вас.
— Я люблю его, — выдохнула Анна, понимая всю бессмысленность
своего признания.
— Знаю, вам кажется, что вы его любите. И понимаю, вам будет
тяжело согласиться на те условия, которые я вам только что озвучил. Но
когда-нибудь, надеюсь, вы поймете, что я руководствовался самыми
добрыми побуждениями и исключительно в ваших же интересах. А сейчас,
думаю, нам обоим пора немного отдохнуть. Последние несколько недель
были для меня очень изнурительными. Я страшно устал. — Герр Байер
взял руку Анны и поцеловал ее. — Доброй ночи, Анна. И сладких вам снов

люсинда райли