Коллективная рефлексология

Эссе

Проявление психики сообщества людей в отличие от психики отдельных индивидуумов Бехтерев назвал ёмким термином - коллективная рефлексология. Как учёного и психиатра его интересовало и то,как личность влияет на коллективное сознание и поведение людей и то, как меняется психика людей при взаимодействии друг с другом. При этом во взаимодействии коллектива и личности Бехтерев отдаёт приоритет личности. Что неудивительно - всем известно, яркая оригинальная личность часто становится центром притяжения для других людей. Отвечая на вопрос, чем психика собирательной личности отличается от психики отдельного индивида, Бехтерев считает, что любой коллектив нивелирует личность, стараясь сделать её своим шаблонным выразителем. Не менее важно и то, что любое сообщество имеет свою индивидуальность, зависящую от особенностей сосrавляющих его лиц. А эти особенности в свою очередь определяются обычаями и общественными стереотипами. Главные же системообразующие признаки коллектива: общность задач и интересов.

 Все мы сущесrва социальные, поэтому история человеческого рода изобилует
 неисчислимым количеством коллективов и сообществ разного назначения.
 Систематизировать их вряд ли возможно, а вот привести разные истории,
 рассматривая их как примеры коллективной рефлексологии, мне кажется заманчивым.
Первый коллектив, с которым мы сталкиваемся в своей жизни - наша семья, включающая круг родственников. Рассмотрим на примере рассказа Элис Манро
«Фамильные мебеля» как личность одного члена семьи может влиять на поведение других. Детство героини, от лица которой ведётся рассказ, проходит в убогой канадской провинции. Про родителей она пишет, что они почти ни с кем не общались, только по праздникам принимали бабушку и тёток, сестёр матери, с их мужьями. К обеду готовились очень тщательно, но за общим столом царила тоска. «Явственно ощущалось, что всякая попытка начать разговор, выходящий за определённые и всем понятные рамки, быта бы расценена как подрыв устоев и позёрство».

 Совсем по-другому проходил обед, когда из города приезжала в гости сестра отца Эльфрида. Красивой её назвать было нельзя, но яркой и эффектной можно. За столом она отдавала должное угощению и всегда просила добавку, но сразу давала понять, что главное для неё не еда, а общение. В городе она сотрудничала с редакцией газеты, где вела свою колонку. Там в доверительно интимной манере Эльфрида рекламировала косметику и разные бытовые товары, необходимые для полного счастья женщинам всех возрастов. В гостях же её тон становился весёло-язвительным.   Она приносила с собой не только городские новости и сплетни, но и анекдоты про разных политиков, в которых им здорово доставалось.

 В её присутствии поведение родителей сразу менялось, они смеялись самым смелым её шуткам и выпадам. И 12-ти летняя героиня, влюблённо глядя на тётку, тоже позволяла себе критические высказывания, которые при обычных обстоятельствах вызвали бы суровый окрик отца или нравоучение матери. Она даже брала сигарету, предложенную Эльфридой, чтобы сделать несколько затяжек под взглядами родителей, изображавших притворный ужас.

Вслед за семьёй немалый вклад вносит школа. О своих школьных годах увлекательно вспоминает Стефан Цвейг в книге «Вчерашний мир». Они пришлись на правление старого австрийского императора Франца Иосифа. Его внутренняя политика основывалась на недоверии и боязни всего молодого и нового, несущего по его мнению угрозу стабильности и заведённому общественному порядку.
Цвейг пишет, что до четырнадцати или пятнадцати лет ученики ещё довольствовались преподаваемыми им знаниями, «но дальше наступал час, когда на скамьях, где мы сидели - вернее просиживали брюки, - мы не слышали ничего нового или такого, что представлялось бы нам достойным внимания. А за окном был город, полный всяких соблазнов, с его театрами, музеями, книжными магазинами, университетом, музыкой... И наша неутолённая жажда знаний, духовная, художественная, ненасытная пытливость, не находившая в школе никакой пищи, страстно потянулась навстречу тому, что происходило за пределами гимназии.»

В классе, где учился Цвейг, сначала интерес к искусству, литературе, музыке обнаружили в себе двое или трое, затем дюжина и, наконец, почти все. Цвейг сравнивает этот восторженный энтузиазм молодёжи с инфекцией, передаваемой от одного к другому и отмечает, что какое направление примет распространяющаяся страсть, - дело случая. «Тремя годами после нашего класса шёл класс, который весь был одержим футболом, а до этого был класс, который увлекался социализмом и Толстым.»

Про своих одноклассников Цвейг пишет, что благодаря общности интересов, « что пропустил один, высматривал другой... и мы с почти спортивным азартом стремились обставить один другого... Во время уроков, по пути в школу и из школы, в кафе, в театре, на прогулке мы, подростки, годами только и говорили что о книгах, картинах, музыке, философии... Каждый искал в себе талант и пытался развить его в себе... и в десятке соседних венских школ того времени можно было наблюдать тот же феномен не меньшей одержимости и ранних дарований.»

Но вот молодые люди окончили школу, и общность, основанная на единстве интересов, распалась. Большинство одноклассников Цвейга постепенно превратились в адвокатов, чиновников, бизнесменов и никто, кроме него, не связал своей карьеры с искусством и литературой. Свои бывшие увлечения и притязания они считали данью молодости, вспоминая о них с грустью и лёгкой иронией.

Но, конечно, увлечения не обязательно присущи молодым. Харизматический лидер может объединить людей всех возрастов и даже национальностей. В том же «Вчерашнем мире» Цвейг вспоминает о своём знакомстве с редактором популярного в Вене литературно-политического журнала, Теодором Герцлем, который по тонкости наблюдений и значительности мыслей,  «был человеком всемирно-исторического масштаба».   В Париже Герцль стал свидетелем позорного процесса над невиновным Альфредом Дрейфусом, поднявшего антисемитскую волну по всей Европе.
Мысль об отверженности своего народа настолько поразила Герцля, что он опубликовал брошюру «Еврейское государство», в котором утверждал, что попытки ассимиляции не приводят к терпимому отношению к еврейскому народу, поэтому, чтобы защитить себя, ему необходимо основать независимое государство на своей древней родине Палестине. «Отклик на этот призыв пришёл не от хорошо обеспеченных евреев Западной Европы, а со стороны огромных масс Востока, от галицийского, польского, русского пролетариата из гетто.

Всегда, когда какой-нибудь пророк за две тысячи лет изгнания прикасался к теме о возвращении на Землю обетованную, вся душа народа приходила в волнение, но никогда так мощно, как на этот раз, с таким шумным, бурлящим откликом. Раздробленную, охваченную распрями массу сплотил несколькими десятками страниц один-единственный человек». По инициативе Герцля в 1897 г. состоялся 1-й сионистский конгресс, утвердивший Всемирную сионистскую организацию, призванную создать теоретическую базу для объединения евреев в своё национальное государство. Увы, Герцль рано ушёл из жизни, не увидев воплощения своей мечты. Сколько страсти и надежды бросил в мир этот человек Цвейг осознал на его похоронах, на которые приехали евреи из всех стран и континентов. Шествие желающих с ним проститься было бесконечным.

Потребность человека понять своё место и назначение в мире проявилась с древних времён не только в мировых религиях, но и во множестве возникших на их основе духовных учениях, сектах и орденах. Я отдам должное наиболее распространённым из них. Так, в результате 1-го Крестового похода под руководством католической церкви на Святую землю Гуго де Пейн с небольшой группой рыцарей основал теологически-мистический орден тамплиеров, или Храмовников. В задачи ордена входила защита паломников, управление территориями на Святой земле и борьба с мусульманами.

 Гуго де Пейн стал первым Великим магистром и оставался им в течении 20-и лет до своей смерти, сделав орден влиятельным во всей Европе и заложив основу его богатства. В 12-13 веках ему принадлежали земельные наделы не только в Палестине и Сирии, но и почти во всех странах Европы. Он был неслыханно богат и пользовался церковными и юридическими привилегиями. Однако французский король Филипп 4-й, феодалы и католическая церковь обвинили тамплиеров в измене, подвергли пыткам, казням и погромам, а затем и полностью уничтожили сам орден.

В позднем Средневековье на смену Храмовникам пришли Розенкрейцеры. Это был союз мистиков, философов и учёных, ставящих целью всемирную реформацию человечества. Как и общество тамплиеров, их учение построено на древних эзотерических истинах. Скрытые от обыкновенных людей, они несут в себе понимание природы, физической вселенной и духовного царства. Это движение оказало существенное влияние в Шотландии на становление сходного мистического общества масонов.

 Масонство, иначе называемое  союзом «вольных  каменщиков»,  для  своих  обрядов  символически  использует строительные инструменты, так как своей задачей ставит строительство нового высоконравственного и бесконфликтного общества. Оно организовано в суверенные великие ложи, каждая из которых состоит из более мелких территориально объединённых лож со своим председателем. Обряды и уставы разных лож, как и их численность, могут отличаться, но все они едины в своём невмешательстве в государственную политику. При этом многие из них проявляют терпимость ко всем религиозным конфессиям. Масонство оказалось не просто долгоживущим, оно до сих пор насчитывает около 4-х миллионов членов.

В первой половине 19-го века в США под предводительством Джозефа Смита от канонического христианства отделились так называемые мормоны. Их наиболее существенное отличие от христиан состоит в том, что они не признают Троицы и считают, что после смерти праведно живущие люди могут стать богами. Со временем от первоначальной общины стали отделяться независимые группы во главе со своими проповедниками и уставами. Современные мормоны позиционируют себя как сторонников науки и техники и не чураются влияния разных философских течений.

Стоит также привести имена известных харизматических личностей, которые благодаря своей многосторонней образованности и дару внушения возглавили школы всевозможных религиозных и духовных течений в Европе 20-го века. Это такие учителя теософии, антропософии и магии как Блаватская, Штайнер, Гурджиев. Теософия (богомудрость) Блаватской исповедует знания, которые человек приобретает от высших Иерархов в подсознательном состоянии. В то время как Антропософия (человекомудрость) по Штайнеру полагает, что знания человек приобретает как бы изнутри, благодаря своим душевным силам - чувствам, мыслям, переживаниям. С точки зрения Гурджиева, человек живёт и действует механистически в состоянии сна. Пробудиться к истинной реальности ему помогает сильная встряска, т.е. страдание.

В России под влиянием религиозно-философских идей Толстого возникло движение так называемых «свободных христиан» и толстовских сельско­-хозяйственных коммун. В их нравственный кодекс входили отказ от призыва в армию, ненасильственное сопротивление властям, равенство в труде и потреблении, свобода убеждений и верований. В коллективной общине были свои ясли, библиотека, свой оркестр и независимая от государства школа. Массовое распространение этих коммун пережило Толстого, оно началось во время Временного правительства в период либерализации и демократических преобразований и кончилось разгромом при Сталине в период коллективизации. Аресты и пыточные условия жизни не сломили их - они проповедовали человечность, до конца оставаясь верными толстовским идеям.
Сами же сельскохозяйственные коммуны толстовского типа по сей день вносят весомый вклад в экономику Камбоджи, Японии и прежде всего Израиля.

Увы, 20-й век знает и такие неорелигиозные движения, которые прославились своей жестокостью и к членам собственной секты и особенно к тем, кто с ними не согласен. Так в 1987 г. в Японии Сёко Асахара основал псевдобуддийскую секту Аум синрикё, совершившую газовую атаку в токийском метро. В общей сложности от этой секты пострадало 6,5 тысяч японцев.

Интересно рассмотреть, в какой мере коллективная рефлексология связана с коллективным бессознательным. Концепцию коллективного бессознательного создал швейцарский психолог Карл Юнг, считавший себя учеником Зигмунда Фрейда. По мнению Юнга в мозгу кроме слоя подсознательного, основанного на личном опыте, у каждого человека есть ещё более глубинный слой коллективного подсознательного. Это слой психики, общий для всех людей, независимо от их культурной и социальной принадлежности. Он выполняет роль резервуара универсальных образов и переживаний, которые передаются из поколения в поколение через генетическую память и называются архетипами.

 В качестве архетипов-образов можно назвать те роли, которые человек играет в социуме, например, роль отца, учителя, обманщика, шута... В качестве универсального переживания Юнг приводит страх перед пауками и змеями. Голод, секс, творчество, активность, размышления, т.е. врождённые потребности и желания приравниваются Юнгом к инстинктам и лежат в основе коллективного бессознательного. Репрезентацией коллективного бессознательного Юнг считает также религию, искусство и музыку. Теневыми архетипами по Юнгу являются инстинкты культурно неприемлемые, связанные с алчностью, завистью, эгоизмом, насилием.

Приведу пару примеров, заимствованных из известных произведений Толстого. В рассказе «Люцерн» обитатели фешенебельного курорта выходят из своих шикарных отелей на балконы, чтобы послушать талантливую игру уличного скрипача. Являясь безусловной духовной потребностью, музыка в течение получаса заставляет их стоять, затаив дыхание, слушая игру музыканта. Но когда артист кончает свой импровизированный концерт и просит слушателей дать ему что-нибудь от своих щедрот на его скромный ужин, они отворачиваются от него и уходят в свои апартаменты. С позиций коллективной рефлексологии и коллективного бессознательного этот эпизод, потрясший Льва Николаевича, объясняется довольно просто - сначала состоятельные буржуа, населяющие курорт, объединились, чтобы удовлетворить свою врождённую, хоть может и неосознанную потребность в том прекрасном и возвышенном, что предложил им талантливый артист. А затем отвернулись от него, так как в соответствии со стереотипом их взглядов музыкант стоял на социальной ступени значительно ниже и вступать в контакт с ним считалось дурным тоном.

В романе «Война и мир» находим и вовсе чудовищный пример коллективной рефлексологии. Дело происходит после проигранного Бородинского сражения, когда большая часть москвичей, спасаясь от французов, покинула Москву. Но губернатор Москвы отказывается верить очевидному. Своей задачей он  считает поддерживать в народе спокойствие и уверенность в том, что, вооружаясь и помогая армии, горожане выполнят свой патриотический долг и спасут Москву. До последней минуты он обманывает народ, волнуя его раздачей оружия и распространяя по городу ёрнические афиши и воззвания, высмеивающие французов. Когда же он сам осознаёт, что пора закладывать карету и «делать ноги», оказывается, что у его крыльца собралась большая толпа. Она ждёт распоряжений, причём наиболее активны в ней пьяные фабричные.

 Такой оборот событий сильно пугает Растопчина. Не на шутку перетрусив,он думает, как выйти из этого затруднительного положения. И тут ему является спасительная мысль - найти виноватого и выдать его толпе на растерзание. Он велит привести жертву - Верещагина, молодого человека, заключённого в острог по политическому делу, и кричит зычным голосом: «Он изменил своему царю и отечеству, он предался Бонапарту... от него погибает Москва. Своим судом расправляйтесь с ним! Отдаю его вам!» Что последовало за этим Толстой описывает в подробностях, но пересказывать их нет нужды. Все, кто читал роман, наверняка помнят это страшное место.

Мне же приходит на ум человек, который во время  народного бунта нашёл бескровный выход из положения. Дело происходило в середине 19-го века в западной части Ирландии, где картофельная чума три года подряд уничтожала весь урожай, а так как картофель был единственной сельскохозяйственной культурой, в стране наступил страшный голод. Положение крестьян ещё усложнялось тем, что земля, возделываемая ими, принадлежала англичанам. Сами они на ней не жили, но держали там своих управляющих, обязанных собирать с крестьян денежную подать.

 В безвыходном положении крестьяне просили одного из таких управляющих простить им долг, который в сложившихся обстоятельствах они выплатить всё равно не могли. Связавшись с своим английским патроном, управляющий отказал крестьянам. Доведённые до крайности ирландцы были готовы его убить, но их предводитель, некто Парнелл, придумал, как добиться своего мирным сопротивлением. Управляющему объявили бойкот. Кстати, самому этому понятию дали имя управляющего, капитана Чарльза Бойкотта. Магазины отказывались отпускать ему и его семье товары, слуги ушли от него, и так как в такой изоляции он не мог жить, ему пришлось уехать в Лондон.

В протесте ирландцев большую роль сыграл республиканец Майкл Девитт, всю
жизнь посвятивший борьбе за земельную реформу и независимость Ирландии. За свою активность он был посажен в тюрьму, где пришёл к выводу, что народное право собственности на землю - единственное решение проблемы Ирландии. Интересно, что он вёл переписку с Мохан Дасу Ганди, названным Рабиндранатом Тагором Махатмой (что в переводе значит - великая душа), который широко применял мирное сопротивление в Индии в борьбе с английскими колонизаторами. В свою очередь идеолог и практик «Революции без насилия» Махатма Ганди переписывался  с Толстым, разделяя многие толстовские взгляды. В Индии он был непримиримым борцом с кастовым неравенством, отстаивая права касты неприкасаемых. Его борьба с неравенством имела религиозную основу: Ганди считал, что всем людям в равной мере присуща врождённая божественная природа.

Интересно знать, как обстоит дело с коллективной рефлексологией в животном мире, к которому мы принадлежим, хоть и считаем себя венцом творения. Наиболее разительно влияние коллектива на саранчу. Мирные зелёные кузнечики в стае превращаются в чёрных агрессивных обжор, уничтожающих все растения на своём пути.

 Но нам интереснее наблюдать в природе поведение наших близких родственников, приматов. В парке Танзании в центре «Гомбе-Стрим» учёные более 40 лет ведут наблюдения за шимпанзе, так как они эволюционно ближе всего к человеку, и их более мелким подвидом - бонобо. В сообществе шимпанзе всегда воцаряется строгая иерархия. Альфа самец управляет группой и поддерживает порядок во время споров. Ему не обязательно быть самым сильным, достаточно умело манипулировать остальными. У доминантного самца есть товарищи, действующие при всех обстоятельствах как «группа поддержки». На публике альфа самец появляется со вздыбленной шерстью и оскаленными клыками, чтобы предать себе больший размер и более свирепый вид. Вожак одной стаи «со товарищи» может предпринять воинственную вылазку против другой, причём не связанную с охраной своей территории или с конкуренцией за пищу, а просто в силу своей агрессивности. Самки менее агрессивны, стычки между ними происходят вдвое реже, чем у самцов. Они к тому же менее общительны и предпочитают проводить время наедине или со своими детёнышами.

Бонобо своим видом и поведением напоминают одомашенных шимпанзе. У них нет жёсткой иерархии и зачастую большим авторитетом пользуется не самец, а самка. Бонобо крайне общительны и доброжелательны. Если предложить бонобо съесть банан самой или уступить соседке, то она его охотно отдаст, причём предпочтение в 70% случаев вызовет незнакомая особь. Что стоит за этим поведением - желание нового социального контакта или это прообраз человеческого альтруизма,  непонятно. В любом случае, когда вглядываешься в своих близких родственников, приходит на ум, что у человека был выбор.