Зеркало для героев

  Солнечное мартовское утро. Небо бездонно-синее с маленькими редкими барашками облаков. Казалось бы, живи да радуйся. Но для прифронтового района хуже погоды и быть не может. Лучше бы дождь с низкой облачностью. Люди придумали дроны - дроны отняли у людей право радоваться солнцу. Но планы не поменять. Мы стояли у машины на базе пограничников, готовые выехать на МАПП «Шебекино». Все не спеша одевали броню, подгоняя и застегивая липучки, чтобы снаряжение не болталось, но и не мешало дышать нормально.
— Поедем на «Патриоте», - сказал Техник. – Все готовы?
  Мы погрузились в автомобиль. Машина, выехав за ворота, заскользила по городским улицам в сторону границы. Проснувшийся город жил своей обычной жизнью. Мимо проезжали автобусы, легковушки, по тротуарам спешили люди по своим делам. Работали кафе и магазины. Надпись на проплывающем мимо фасаде гласила: «Шебекино не склоняется!» Это была абсолютная правда. Во всех смыслах. В скверике дети качались на качелях, рабочие восстанавливали часть фасада пятиэтажки, пострадавшей от недавнего прилета дрона-камикадзе. До врага, терзавшего город, было семь километров по прямой.
  Проехав перекресток на окраине, остановились на запыленной обочине и включили комплекс РЭБ установленный на машине. Тумблер на выведенном в салон пульте весело щелкнул, и оживший дисплей запестрел цифрами.
— Температура в нашем комфортабельном лайнере тридцать шесть и шесть ампер часов. Параметры в норме. К взлету готов. –балагурил, не изменяя себе Седой. —Капитан воздушного судна, просит пристегнуться и не ходить по салону до полной остановки. Все дружно защелкали замками на подвесах шлемов. Через лобовое стекло открывался вид на раскинувшиеся у города поля с хилыми однорядными посадками голых еще березок. Прямо от нас вдаль уходила асфальтовая дорога, на которой едва могли разойтись две машины. Асфальт тянулся на несколько сотен метров и терялся в низине. Что там впереди определить было невозможно, а уж увидеть пункт назначения и подавно. Наезженной выглядела только одна полоса по центру. Оставшееся по краям, засыпанное засохшей грязью покрытие сливалось с обочиной, отчего дорога казалась уже, чем на самом деле. Лобовое стекло забыли протереть, и с заднего сиденья обзор по курсу представлялся сценической аркой, выведенной щетками дворников. Представление начиналось.
— Сколько до МАППа? –спросил я.
— Три километра. Смотрите по сторонам, по первой команде - все из машины и превращаемся в зайчиков, – донесся из-за руля спокойный голос Техника. Он связался по рации с дежурной сменой и предупредил о начале движения. В радейке прохрипело подтверждение. Я повернул голову вправо. Рядом со мной привалившийся к двери Галл поправлял каску, зажав коленями ствол АК-74. Люк в крыше был бы не лишним, мелькнуло в голове. Или вообще без крыши. Перед глазами промелькнули кадры видео с бойцами, разъезжающими по передку на машинах со срезанным верхом. Но мои мысли прервал рев набирающего обороты двигателя, и левая рука непроизвольно легла на пристегнутую к броне аптечку.
  Дорога уже летела нам под колеса, превращаясь в непрерывно текущую ленту. Неожиданно с двух сторон, практически стиснув нас, замелькали бетонные «зубы дракона». Какое оригинальное решение! Полное отсутствие маневра, — только успел подумать я и тут же, как в плохом сне, навстречу нам показалась Газель, спешащая на «всех парах» в город. Волей судьбы или благодаря хитроумно просчитанному замыслу, справа по ходу движения появился карман размером с две легковые машины, в который мы еле успели нырнуть, сбавив скорость и пропустив выезжающее авто. Как только оно миновало нас, тщетно пытаясь преодолеть звуковой барьер, наш двигатель снова взревел, и «Патриот», заняв освободившуюся полосу, понесся вперед, превозмогая законы аэродинамики. До самого конца заграждения я не увидел больше ни одного кармана. Замысел столь оригинального инженерного сооружения остался неразгаданной тайной. В нескольких местах нам попались сгоревшие, покрывшиеся рыжим налетом остовы машин. Их очевидно спихнули с дороги, превратив из преграды в детали пейзажа, расстелившегося между такой обманчиво-мирной жизнью города и суровыми буднями переднего края. Единственное, что врезалось в память до конца маршрута, это очередной сгоревший транспорт и мелькнувший рядом с ним, как издёвка прошлого знак ограничения скорости с цифрой «50».
— Неактуальные знаки. Нарушаем, нарушаем, а гайцов не видно, – своевременно подметил Седой с переднего сиденья.
«Только бы не оштрафовали!» – подумал я про себя. В этот момент вдали показались разбросанные низкие строения и Многосторонний Автомобильный Пункт Пропуска «Шебекино», а точнее то, что от него осталось.
  Машина, не сбавляя скорости, влетела под крышу, стараясь не угодить в установленные по бокам въездов колонны, скользя и подпрыгивая на покрывающем все вокруг мусоре, образовавшемся от постоянных попыток сравнять комплекс с землей.
— Слазь! Приехали. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию, – подыгрывая принятому изначально стилю произнес Техник из-за руля и распахнул дверцу, перехватывая освободившейся рукой лежащий рядом автомат. 
 Я, подождав пока Галл выскочит наружу, тоже выбрался из салона, неловко зацепив шлемом дверной проем. К изменившимся габаритам я все никак не успевал привыкнуть. При моем немалом росте и так приходилось нагибаться, а шлем заставлял практически кланяться любому препятствию. Мы прошли за распахнутую бойцом сетку, которой было затянуто все вокруг, и, проплутав между колоннами и углами, оказались внутри небольшого помещения. Дежурная смена занималась по своему распорядку. Мы поздоровались с обитателями пункта, обменявшись приветствиями, и на моменте «Как дела? – Что нового?» услышали в ответ:
— Дела нормально. Под утро работала «Баба -Яга», а пару часов назад прилетело две кассеты, поэтому будете ходить, смотрите внимательно под ноги. На «колокольчики» не наступать, в футбол не играть, на зуб не пробовать.
 Попили чаю, и военные занялись своими делами. На мой вопросительный взгляд Галл, вычертив дугу рукой, предложил обзорную экскурсию, на которую я с радостью согласился.  Мы вышли из помещения и наткнулись на курящего рядом Техника:
— По осени я сюда на «девятке» влетал. Как раз обстрел начался. Погода дрянь, дорога скользкая. Гоню, а место грузовиком занято. Стал в соседний проезд выкручивать, понесло по мусору. Понимаю, что выбор не богатый: или в грузовик, или в колонну.
— И? – протянул я.
— Выбрал колонну. Нормально так всандалился. Но все обошлось. Машину потом починили. Было стремненько, - он будто переживал все заново. на его лице блуждала задумчивая улыбка. С нашего первого знакомства я с удовольствием отмечал для себя: Техник хороший командир. Надёжный. Требовательный, опытный, прошедший с парнями бои еще с осени 2022го, переживший потери товарищей. На долю подразделения выпало много, хлебнули по полной. Его однозначно уважали подчиненные, что всегда важнее, чем чинопочитание или страх перед взысканием. Рядом с ним было комфортно и спокойно. Я слушал, а глаза пытались рассмотреть окружающий нас хаос. Такие пункты на границе я видел много раз. В них кипела работа: проверялись и регистрировались документы, маялись в очередях пересекающие границу граждане в надежде поскорее проехать, распахивая капоты и двери своих авто для осмотра. Поодаль толпились отпускники и поступающие на пополнение военные, спешила по своим делам военная техника. Тут было все не так. Если убрать фигуры военных, пункт напоминал фото из интернета с заброшенными когда-то индустриальными гигантами, постепенно поглощаемыми природой и временем. Причины «упадка и старения» этого пункта были другими. Он разрушался и ветшал не под действием неумолимого времени. Нет. Его методично уничтожали люди. Те, что сами такое строить не могли. Или не хотели. Учитывая, что кроме мощных металлоконструкций и бетонных перекрытий, составляющих каркас строения, остальными материалами были листовой металл, стекло, гипсокартон и утеплитель, все окружающее нас напоминало тончайшее кружево, изрядно потрепанное. Антидроновые сети, висящие рядами, навевали мысли о море и рыбаках промышляющих ловом.  Разгулявшееся по-весеннему солнце продевало в бесчисленные отверстия свои лучи: казалось, их можно взять в руки и забраться по солнечным стропам под самую крышу. Даже самые страшные места природа пыталась по-своему оживить. Но человек в этой схватке старался усерднее и явно преуспевал.
— Ну что? Пошли? - вывел меня из созерцания голос Галла.
— Конечно. Двигаем, – ответил я.
— Тогда не отставай. С той стороны зайдем, по открытке. Под ноги смотри, – его спортивная фигура с зажатым в руке автоматом на фоне солнца казалась почти черной. Мы познакомились еще в мой прошлый приезд. Галл был крепкий целеустремленный парень, попавший на службу по призванию. Даже когда он вечером заезжал к нам на базу по гражданке, в нем чувствовалась особая военная выправка. Зная, что его родной город – Рязань, я не удивлялся. Отодвинув противодроновую сетку, пограничник направился на угол комплекса, за которым, на значительном расстоянии, виднелись несколько составленных бок о бок туристических автобусов. Издали они казались целыми, повреждений на таком расстоянии мой глаз не улавливал. Только развевающиеся из каждого окна, как флаги, синие занавески намекали о полном отсутствии стекол.
  Выйдя за угол, я поспешил за уже прилично оторвавшимся Галлом и, следя куда ступает нога, одновременно пытался разглядеть прилегающие окрестности. До горизонта тянулась открытая местность, лишь в километре переходя в холмистую. Слева от нас тянулась лесополоса, являвшаяся «нулем». На некотором удалении взгляд выхватил разрушенное здание «Дьюти фри» и разбросанные тут и там мелкие, практически уничтоженные технические строения, составленные в кубы бетонные блоки да редкие мачты с оборудованием: любимые, судя по виду, цели дронов противника. Ветер гонял легкий мусор. Красные кабины инспекторов у каждого въезда резали глаз на фоне преобладающего белого и зеленого. Тут и там попадались длинные ленты. Они змеями вились по ветру и их изобилие не давало понять обрывки это занавесок и жалюзи или стабилизаторы кассетных зарядов. Но самих “колокольчиков” нам не попалось.  Пройдя около сотни метров по открытке вдоль фасада, мы проскользнули в разбитые, лишенные остекления двери и, пропетляв по захламленному холлу оказались у лестничного марша.
— Идем наверх. Будем со стороны хохлов, сильно не отсвечивай в окнах, – проинструктировал меня мой экскурсовод.
Под ногами хрустела гипсовая крошка и осколки скользкого битого стекла. Кое-где в стенах зияли пробоины, свет беспрепятственно проходил внутрь, ступени были хорошо видны. На втором этаже все изменилось. Как только мы попали в среднюю часть здания. Коридоры стали темными. Местами тьма сгущалась, как ночью, и роль освещения брали на себя дверные проемы бывших кабинетов и пробитые снарядами проломы перекрытий.
  Если Галл не говорил, что за помещение мы проходим, максимум, что я мог, это примерно отличить рабочий кабинет с остатками офисной мебели от какого-нибудь помещения с непонятным назначением. Некоторые комнаты были плотно завалены бытовым мусором: упаковками пайков, одеждой, каким-то перемешанным с обломками гипсокартона и бумагой тряпьем. Тут и там у оконных проемов попадались отстрелянные трубы гранатометов и заглушки от выстрелов.  Все это напоминало о постоянных обстрелах и стычках, начавшихся с момента отвода наших войск осенью 2022-го. И, конечно, о лете прошлого года, когда пограничники приняли тут свой главный бой, не дав врагу зайти на нашу территорию. Минут через десять нашего путешествия я понял, что в этом огромном комплексе не осталось ни одного целого предмета, настолько интенсивный огонь велся по МАППу со стороны противника в тот момент. Продолжающиеся постоянные обстрелы, просто превращали большие обломки в мелкие. Мы, словно сталкеры в Зоне, продвигались по незнакомой для меня местности. Я уже начал терять интерес к окружающему: однородным проплывающим мимо дверным проемам, лишенным дверей, свисающим с потолка листам металла, проводам, болтающимся на них светильникам. За очередным поворотом, стараясь просто не упасть на новом препятствии, шагал за своим провожатым, когда вдруг слабый солнечный зайчик лизнул теплом мою щеку, словно прося остановиться. Что-то привлекло мое внимание, и я шагнул внутрь дверного проема, оказавшись в еще одной потерявшей свое первоначальное назначение комнате. Она ничем не отличалась от всех увиденных ранее. По ней также гулял ветер, развевая обрывки занавесок и жалюзи на окне без стекол. В окне так же бледнел горизонт чужой пока территории, занятой невидимым отсюда врагом. В углу, превратившись из прямоугольника в ромб, бывший шкаф выпускал из себя волной изогнутый влагой язык заднего оргалитового полика. Ножки перевернутого стула. Разбитые ящики стола. Вскрытый заржавевший цинк от патронов. Посеченные в решето гипсокартонные стены. Казалось, какой-то разгулявшийся весельчак, макая в ведро кисть разбрызгивал в разные стороны жидкий металл и стены податливо принимали его в себя, отзываясь причудливыми рваными ранами. Я стоял напротив стены, находящейся перпендикулярно фасаду. По нанесенным повреждениям она ничем не отличалась от других. Одно лишь в ней было удивительно и необъяснимо. Большое, повешенное горизонтально зеркало, размером примерно метр на метр восемьдесят. Матовый поблескивающий прямоугольник на белой изорванной стене. Золотой испанский дублон из пиратского романа Стивенсона. Раньше зеркал было два. От соседнего остались лишь ряды торчащих из стены креплений. В этом же не было ни сколов, ни трещин. Все запыленное, со следами стекающей дождевой воды. Я протер рукой матовую поверхность. Зеркало ожило и откликнулось мутным отражением. Я снова прошелся перчаткой, смахивая налёт. Из-под шлема на меня смотрел усталый человек в бронежилете. Вполне обычный. Давно знакомый. Я подмигнул ему и крикнул в коридор:
— Галл! Гляди, что я нашел. Из дальнего конца захрустели шаги и через минуту, протиснувшись боком в комнату, ввалился мой спутник.
— Сектор “приз“ – произнес я театрально выгнув руку.
— Да ладно! Не может быть, – только и вырвалось у него восторженно.
— Как такое возможно? Просто мистика какая-то. Может оно волшебное? – подхватил я, искренне разделяя его удивление.
— Сам не понимаю. Честно. Давай снимем. Заберем, – предложил погранец.
— Давай попробуем. Только по такой дороге мы его не довезем, – сказал я, уже откручивая хромированные держатели. Оказалось, не все так просто. Дюбеля были с утолщением и резьбой. Чтобы снять зеркало, нужно было их тоже вынуть. Инструмента, естественно, не было.
— Ща. Давай по стене сдвинем, - Галл прикладом автомата стал загонять в гипсокартон мешавшие нам держатели от соседнего, сгинувшего в неравном бою, зеркала. Пока он “расчищал дорогу”, мне оставалось только смотреть на его отражение. Я стоял правее и своего уже не видел, но видел его, молодого, сильного воина, в потертом бронежилете и шлеме старого образца. Он сможет всё.   Мы аккуратно сдвигали зеркало, освобождая его от креплений, так и не понимая, как оно сохранилось.  Всё заняло пару минут.  Более счастливого человека я не видел давно.
— На базе в спортзал повесим. Или в коридоре, – сиял улыбкой похититель зеркал.
— Туда еще доехать нужно. В смысле довезти. Оно большое. На такой скорости. На этих ухабах. Рисково.
— Не ссым. Я его держать буду. Пока тут поставлю, - он аккуратно прислонил зеркало к стене. — Пойдем. Южное крыло покажу.
  Мы снова двинулись по коридорам и вышли на площадку над бывшей зоной досмотра транспорта с ведущими вниз металлическими маршами. В этом месте конструкция не имела перекрытий, и до крыши было «рукой подать». Я стоял и смотрел на кровлю, которую по приезду пытался разглядеть снизу. Вблизи она выглядела еще живописнее. Казалось, что многие месяцы, какие-то существа, вооруженные дрелями, пытались превратить её в тёрку и успешно с этим справились, но привыкли и останавливаться не собирались. Каждое такое отверстие — это летящий кусок металла, несущий смерть или ранение. Тут людям-то трудно выжить, как огромное зеркало могло сохраниться? Реально - чудо. Внизу под сетками стояла наша машина. Мы прошли с дальнего конца комплекса и вернулись к исходной. Круг замкнулся.
— Спускайся вниз. Я пойду зеркало заберу, – закинул автомат на плечо Галл.
— Давай помогу.
— Не надо. Я справлюсь.
  За прошедшие дни эти люди стали мне почти родными. А с Галлом мы виделись уже не первый раз. Но сам – значит сам. Я знал, что он справится. Мои ботинки гулко застучали по металлу ступеней.
  Внизу, попивая чай, курили Седой и Техник. Они явно закончили все дела и непринужденно болтали ожидая нас.
— Где Галла потерял? – спросил командир.
— За зеркалом пошел. Сейчас придет.
— За каким зеркалом? – одновременно спросили оба.
Я только успел вкратце поведать о находке, как сверху послышались гулкие шаги. По ступеням осторожно спускалась фигура в камуфляже, неся перед собой большой серый прямоугольник.
— Ну какой из него Галл? Псих – он и есть Псих. Натуральный, – вспомнил командир предыдущий позывной своего бойца. – Ты куда это тащишь, родной? Как ты его везти собираешься?
— В багажнике!
— Вот тогда сам полезай в багажник и держи. Разобьется, будешь лично порядок наводить.
  Мы попрощались с остающейся сменой, махнули часовым на постах, сделали несколько фото на память и уселись в машину. На заднем сидении стало просторно.  За спинкой кресла торчала голова в шлеме. Довольный нежданной находкой Галл слепил всех своей улыбкой. Казалось, что его не волнуют ни возможность прилета в любое мгновение, ни разгулявшаяся погода, разогнавшая облака и лишившая нас такого важного преимущества, как плохая видимость для дронов. Никто из нас не сомневался, что в бездонной синеве упорно нарезает круги очередной разведчик противника и наша судьба во многом зависит от того, насколько важной целью они посчитают нашу машину и как быстро среагируют на запрос.
  «Патриот» сорвался с места, выкатил на парковку, открытую всем ветрам, и, заложив дугу, ринулся по уже знакомой нам дороге в обратный путь. Я в последний раз взглянул на удаляющуюся груду искореженных конструкций. Хлопнул себя по бронежилету и вспомнил отверстие, замеченное мною на перекуре. Его проделал осколок от артиллерийского снаряда, пробив двутавровую балку насквозь, как горячий нож кусок масла. Такой небольшой, заржавленный с рваными краями, подобранный и протянутый мне Галлом, лежал теперь у меня в боковом кармане. «Какие к черту бронежилеты?» – подумал я про себя и уставился на ленту асфальта, летящую под капот, да мелькающие по сторонам остовы сгоревших машин. Седой снимал дорогу на телефон и начитывал в микрофон, что все, мол, нормально, вопросы решили да еще и зеркалом обзавелись по случаю. Я протянул руку и перехватив телефон направил камеру на багажник. На экране мелькнуло лицо заметившего съемку Галла, он улыбнулся смущенно и, отвернувшись, лишь крепче вцепился в свою добычу. Нас мотало и подбрасывало, но Псих, все еще живущий где-то внутри Галла, сдержал обещание и довез зеркало без повреждений. Так же неожиданно пропали бетонные ограждения, дорога пересекла перекресток, и нас окутал своими домишками бесстрашный город, живущий на краю мира и войны. Уже через десять минут мы выгружались на базе. Зеркало, эвакуированное из-под обстрелов, переехало в более спокойное, хотя и все еще небезопасное место. Сколько отражений оно хранит в себе и сколько еще сохранит, покажет время, а пока его история не закончилась. Мы скинули в багажник броню, перекурили и пошли наверх пить кофе.
  Пройдя по коридору мимо первого поста, на котором был установлен вынесенный с передка прошитый осколками пограничный столб, я ненадолго задержался у черной гранитной доски, висевшей на стене. Тихо тлела лампадка. С мрамора на меня смотрело молодое лицо старшего лейтенанта Никиты Иванова, погибшего 1 июня 2023года, при отражении попытки вторжения РДК через МАПП и село Новая Таволжанка на территорию России. За пару дней до этого боя он сообщил друзьям, что определился с датой и ждет всех на свадьбу. В том, что врага остановили была и его большая заслуга. Ребята под огнем вывезли раненного в город, но врачи не смогли его спасти. Никиту наградили Орденом Мужества. Посмертно.
  Я смотрел на доску, прокручивал в голове сегодняшнюю поездку, чудесное обретение зеркала там, где ничего целого быть в принципе не могло. Теперь оно будет висеть где-то тут и отражать лица сослуживцев Никиты Иванова. А возможно, где-то в своей глубине, хранит в себе и его отражение. Как отражения многих героев, простых российских пограничников, не испугавшихся, не бросивших свой пост на рубеже, доверенном Родиной. Вывозивших гражданских в автобусе под обстрелом, сняв с себя бронежилеты и руками закрывая ими окна от летящих осколков. После этого вернувшихся обратно, принявших бой и победивших. И ныне несущих свою службу на том месте, которое им отвела выбранная ими профессия и история нашей страны.
  Мне вспомнилось название старого фильма из юности – «Зеркало для героя».  Простое зеркало не выжило бы так долго. Оно и не простое, как мне думается. Пусть так и будет. Зеркало для героев.
А у тебя, мой дорогой читатель, какое зеркало?
Кого оно отражает?

02.04.25.