В последний путь

       У Наташки умер отец. Известие было неожиданное и какое-то непонятное для нас. В пятнадцать лет о смерти мало кто думает всерьез. Мы больше думали в тот день как сбежать с последнего урока. Наташка пришла в школу зарёванная, ее отпустили с уроков. И мы подумали, что ей здорово повезло.  Пожалуй, в классе это был первый случай смерти родителя.

      За месяц до этого у Наташки странной смертью умер хомяк. Не то, чтобы она и ее две младшие сестры  его любили, но он был маленький, теплый и забавный. И вдруг он пропал. Всей семьей они ползали по своей  недавно полученной трехкомнатной благоустроенной квартире. Искали на кроватях, под кроватями, под ванной, под тумбочками, заглянули даже в кастрюли и чайник, выходили во двор и опрашивали соседей не видели ли они случайно, совершенно случайно, проходящего хомяка. Через пару дней поиск безвременно ушедшего от них хомяка прекратили. Решили так. Не понравилась хомяку их благоустроенная квартира с отоплением и горячей водой из  крана. Видать хомяк привык к барачной жизни с трудностями и лишениями и вернулся в свою привычную среду. Для собственного успокоения съездили всей семьей в свой старый барак. Опросили соседей и там. Нет, сказали добрые, но завистливые соседи, ваш хомяк еще не возвращался, но возможно на днях он придёт и они непременно сообщат об этом бывшим соседям. После отъезда всей оперативной группы, участвующей в розыске хомяка, дружные соседи сказали, что им «совсем не удивительно, что от них ушёл хомяк. Получили квартиру и думают, что им все можно». Что «им все можно» никто пояснить не смог. Но все согласились и разошлись по домам.

   Рыжий хомяк Хома не вернулся ни в тот день, ни в последующие дни ни по старому месту жительства в барак, ни по новому благоустроенному месту пребывания. Постоянной прописки у Хомы не было. Это был свободный хомяк без определенного места жительства. Правда, со своей родной стеклянной банкой, из которой его иногда выпускали посмотреть трехкомнатный благоустроенный мир со всеми удобствами на третьем этаже.

          Приблизительно через неделю после исчезновения хомяка в благоустроенном жилище семьи Пискуновых появился странный запах. Вся семья принялась искать источник зловония. В первую очередь обнюхали отца трех дочерей и мужа одной женщины, матери этих же трех дочерей. Особое подозрение пало на носки главы семьи. Нюхали все по очереди, каждая из женщин не надеялась на собственное обоняние. Оно могло быть запросто отбито амбре рабочих носков отца. Но отец не пах. То есть он, конечно, пах, но пах борщом, котлетами и бензином. В свободное от отцовства время он был шофером. Но это были совсем другие запахи. Стали нюхать всю семью. Неприятно попахивала только младшая Танька по причине того, что в обед сожрала лишние три котлеты и теперь время от времени портила воздух. На всякий случай ее выгнали во двор погулять. Танька ушла, но скверно пахнуть в благоустроенном жилище не перестало. В результате часового соревнования на выявление самого чувствительного носа победу одержал глава семьи. Он нашел источник противного запаха. Запах источала одна из секций мебельной стенки «Неман», которую достали по блату и за которой стояли в очереди долгими ночами дежуря у мебельного магазина.

   Отец принял волевое решение и предложил вынести на мусорку кусок блатной стенки и сжечь ее к херам. Вам, дорогие читатели, наверняка сразу стало понятно, что в этой семье раньше не умирали хомяки. Мать троих дочерей – Наташки, Людки и Таньки, дольше всех простоявшая в ночных очередях за желанной стенкой, спереди и сзади подпираемая незнакомыми мужчинами - такими же любителями корпусной мебели «Неман» и мягких кресел йошкар-олинского производства, с постоянно обновляемыми номерками на руках, написанными шариковой ручкой, встала перед вонючей блатной секцией драгоценной выстраданной стенки «Неман» крестом. Могучая грудь, вскормившая трех детей, вздымалась как девятый вал Айвазовского.

          Щуплый отец семейства быстро и без слов сообразил, что никогда жена при жизни не даст вынести добытую потом и кровью мебель. Разве что только вместе с ней. Но для этого надо было приглашать  в помощь  всю автоколонну, в которой он и работал. Лаской и уговорами удалось убедить супружницу просто отодвинуть кусочек стенки и проверить не задвинули ли они этой стенкой какой-нибудь продукт.
 
          Через некоторое время пыхтения и бормотания матерных слов, от усилий, прилагаемых худеньким, но жилистым отцом Наташки и ее сестер, часть мебели поддалась и сдвинулась с места. Что-то мягкое плюхнулось на пол. В образовавшуюся щель хорошо стало видно лежащее на полу бездыханное тело безвременно ушедшего Хомы. Мать принесла веник, совок, смела пушистое тельце хомяка на совок. Наташка с Людкой притащили картонную коробку из-под Наташкиных школьных туфлей. Коробку было жалко, но на похоронах решили не экономить. В коробку положили старую майку отца. Отца не спросили можно ли, просто надо было положить что-то белое. Всплакнули. Закрыли коробку и пошли хоронить хомяка.

            Странная процессия прошла по двору, завернула в ближайший лесок, где и предала хомяка земле. Священника не приглашали. Все в этой семье были атеисты. Кроме отца, недавно вступившего в Коммунистическую партию Советского Союза. Что впрочем одно и то же. Таньку тоже на похороны не позвали. Не хотелось истерик. Все-таки вспомнили, что Танька любила Хому больше всех, она часто играла с ним в дочки-матери, туго повязывала ему платки и пыталась кормить его манной кашей. Материнская любовь по мнению пятилетней Таньки была именно такой.
Долго не горевали. Обозначили место захоронения веточкой и пошли домой, по пути забрав со двора Таньку. Поужинали. Поставили на место часть стенки. Таньке сказали, что Хома прислал ей письмо, которое наскоро накарябала средняя сестра Людка. В своем последнем слове Хома просил простить его за то, что он никого не предупредив, уехал навестить свою любимую бабушку. И еще о том, что он любит Таню и непременно вернется к ней. Танька бережно сложила хомячье письмо и спрятала его себе под подушку.

            И вот по прошествии месяца внезапно скончался отец семейства. Он не забирался за секцию блатной мебельной стенки, просто после обеда прилег поспать и не проснулся. Начались какие-то хлопоты и суета. В квартиру все время приходили какие-то люди, успокаивали плачущую мать семейства, оставляли деньги, предлагали помощь и уходили. Из деревни приехала бабушка. Основную часть забот она взяла на себя. Отца свозили в морг на эксперизу и привезли обратно. В морге не работали холодильники и хоронить надо было срочно. В заштатном городке Агенств  ритуальных услуг было не много. Вернее, их не было совсем. Была только одна мастерская по изготовлению гробов и венков. Туда направили соседа д. Васю, который от утраты соседа приобрел священное право поминать соседа утром, днем и вечером. Жена его, Клавдия, скрипела зубами, но молчала. Василий пришёл к Пискуновым со знанием дела и рулеткой, которой измерил почившего соседа, лежащего посреди зальной комнаты на длинной скамейке. Наташка с Людкой  тихо сидели в своей комнате и поскуливали в платочки. Только Танька была убеждена в том, что папа тоже поедет к своей бабушке и непременно там встретит  Хому. И тогда вернутся они домой вместе, веселые и счастливые. На всякий случай Танька проверяла на месте ли письмо от Хомы по несколько раз в день.

            Через два часа приехал измученный поминальными спиртными напитками Василий и привез гроб. Гроб принарядили, застелив его белой материей, простыней с вышивкой, положили в него подушечку и стали укладывать покойного. Гроб оказался мал, усопший практически сидел в нем. И казалось что он спит сидя. Василий взял на себя руководство по укладке покойного на свое последнее место жительства, заверив всех, что у него опыт в похоронных делах никак не меньше, чем у известного Безенчука, гробовых дел мастера,  из произведения Ильфа и Петрова «12 стульев». Приказав всем присутствующим держать гроб у изголовья усопшего, он обошёл гроб и стал тянуть его за ноги, чтобы уложить как следует. Покойный улегся на подушку, но зато ноги его вылезли за пределы гроба. Тогда Василий обошёл гроб и стал тянуть послушного соседа за плечи. Покойный опять сел. Со второй попытки уложить соседа на своё законное место, с него сползли брюки. Ноги безвременно ушедшего согнулись в коленях и теперь покойный игриво лежал в гробу в своей любимой позе. Как на диване во время обеденного перерыва, когда читал советские газеты. Мать сползла по стене в обморок, бабушка бросилась надевать безвременно ушедшему  зятю штаны. Пришедшая в себя мать после вылитой кем-то из соседей на нее кружки воды, накинулась на Василия и велела немедленно забирать гроб и ехать за новым. Похороны откладывались на неопределенное время. Боялись, что покойный повторит привычку хомяка и начнет дурно пахнуть. Василий с гробом уехал в мастерскую.

          Прошло еще два часа. В квартиру к Пискуновым ввалился сосед Василий с горящими голубым огнём глазами, следом за ним внесли гроб. Гроб был кривоват и некрасив, но выбирать не приходилось. Люди у подъезда начали судачить и выражать недоумение. Бросились украшать и облагораживать новый гроб. Танька с интересом смотрела на всё происходящее и очень обижалась за своего хомяка. Ведь его так не провожали к бабушке. Все было очень и очень странно. Но она посматривала искоса на хнычущих сестер и на всякий случай помалкивала.

   Взявший на себя роль руководителя похоронными делами Василий привел еще двух соседей. На счет три мужики подняли своего усопшего соседа и положили в гроб. Наступила тишина, Где-то жужжала муха.И только бабушка тихо ойкнула. Василий почесал в затылке и кхекнул. Гроб был велик.  Щуплый усопший потерялся в нем.  Как минимум на одну голову гроб оказался большим. Мать второй раз сползла по стене.  Прибежал уже опытный обрызгиватель водой и опять окатил мать из кружки. Пришедшая в себя мокрая и растрепанная мать тихо заплакала. Но делать было нечего. Надо было выносить покойного. У подъезда стояла машина и люди, которые пришли проститься с усопшим.

           Стали выносить гроб. Впереди гроба суетился Василий и руководил несущими гроб. На узких лесницах  и крутых поворотах процессия затормаживалась, гроб приходилось поднимать высоко и наклонять в стороны. Покойный заваливался то в одну сторону, то в другую. На одной из площадок при повороте гроб приподняли с одной стороны слишком высоко, покойный подъехал к краю и медленно вывалился на плечи впереди несущего гроб. Передний несущий от неожиданности выпусил гроб, который с глухим звуком ударился о площадку и вместе с покойным рухнул рядом. Дико вскрикнула мать семейства и бросилась с кулаками на суетливого Василия. Во избежании кровавой расправы убитую горем вдовицу оттащили от руководителя  похоронной  процессии. Подняли гроб, подняли лежащих на площадке усопшего и едва пришедшего в себя несуна. Из подъезда вынесли пустой гроб, Василий покойного нёс следом на руках. Началась процедура по укладыванию покойного на свое законное место. Ошарашенные соседи и зеваки молча проводили взглядами траурную церемонию.

   В конце концов больше в этот день ничего не произошло. Вернувшиеся с кладбища родные и близкие уселись за столы и принялись есть и  поминать покойного добрым словом. Перед тем как разойтись даже спели его любимую песню про полюшко-поле. И только
Танька спала в своей кроватке, крепко зажав в кулачке письмо от Хомы.