Временная жизнь

36 глава
Площадь была залита светом: гирлянды, музыка, детский смех. Люди фотографировались у ёлки, пили глинтвейн, смеялись, поздравляли друг друга. Марта стояла в толпе, но чувствовала себя так, будто смотрит на всё через стекло.

Новый год - один из самых любимых праздников Марты.
На ней - синий пуховик, шарф, перчатки. Рядом - шумная компания студентов, кто-то танцевал под уличного музыканта, игравшего старую новогоднюю мелодию.
Марта оглядывает знакомых, коллег, мужа. Все веселились.

Она закрыла глаза. Представила узкие улочки, дом с низкими потолками, кафе с фонарём у двери. Представила, как там, может быть, идёт снег. И Костя выходит из кафе, глядит вверх, как он любит, и улыбается небу. Как будто знает, что где-то в Москве сейчас думает о нём Марта.
Семигорск.

В квартире пахло мандаринами, жареным луком и корицей. Часы тикали чуть громче обычного. За окном медленно падал снег, будто кто-то аккуратно встряхивал белую скатерть.

Наталья Степановна выложила на тарелку пирожки, поставила заварник с чаем и села напротив Кости. Он, немного смущённый, поглядывал на окошко, где отражался мягкий свет лампы.

- Спасибо, что пришёл, - сказала она, наливая чай. - В этом году всё не так. Антонина уехала к дочери, Лёва с внуками. А я... не люблю одна.

Костя кивнул.
- Мне тоже не хотелось одному. Спасибо, что приютили, тётя.

Они немного помолчали. Потом Наталья Степановна взглянула на него пристально:

- Всё ждёшь, что она напишет?

Костя чуть усмехнулся, отвёл взгляд:
- Ну... не то чтобы жду. Просто... думаю о ней.

- Думаешь - значит, живое чувство. Оно ведь не уходит, если настоящее. Даже если человек далеко, - сказала она и добавила тише: - А Марта ведь хорошая. Я с самого начала это видела.

Костя опёрся локтями о стол:
- Она - как будто из другого мира. Умная, быстрая, решительная. И вместе с тем - такая живая. Она слушала, как будто слышала. Не просто кивала. А мне с ней было... спокойно.

Наталья Степановна кивнула, разрезала пирожок:
- А она с тобой - как будто дышать снова научилась. Я видела, как она стала другой рядом с тобой. Мягче. Настоящей.

Он покачал головой, улыбнулся:
- Она в Москве. Там у неё жизнь, работа, люди. Я, кафе, Семигорск - всё это кажется ей... временным.

- А может, наоборот, - сказала Наталья Степановна, глядя ему в глаза. - Может, Москва временная. А тут - настоящее. Просто не сразу понимается.

Костя молчал. А потом сказал тихо:
- Я ей напишу. Просто поздравлю. Без ожиданий. Хочу, чтобы она знала: я помню.

Наталья Степановна улыбнулась:
- Это уже многое. Иногда людям важно просто знать, что они не одни. Особенно в Новый год.

Часы на стене пробили одиннадцать. За окном уже начали греметь первые хлопушки, а снег ложился на подоконник плотным слоем. Свет в квартире был мягким, будто специально приглушённым, чтобы не спугнуть эту уютную тишину.

Наталья Степановна поставила на стол вазочку с конфетами и разлила чай по кружкам. Взяла свою - с голубым ободком, Косте досталась белая, с облупившимся рисунком ромашек.

- Помнишь, как она впервые пришла сюда? - вдруг спросила она. - В пальто тонком, губы посинели, а сама - гордая, улыбается.
Я ей тогда предложила чай, а она так искренне сказала: «Спасибо, как дома». И я подумала - значит, не всё у неё просто.

Костя кивнул, глядя в кружку:
- Она в себе всё держит. Даже боль. Только когда она писала... - он посмотрел на Наталью Степановну, - будто прорывалось что-то настоящее. Не про других. Про себя.

- У сильных так, - ответила она. - Им тяжелее. Потому что никто не догадывается, что внутри тоже шрамы.

Минуты тянулись спокойно, с чаем, пирожками и тишиной. Телевизор фоном показывал «Голубой огонёк» - яркие костюмы, фальшивые улыбки, шуточки. Но в кухне было настоящее.

Без суеты. Без нарочитых тостов. Только они двое - и Марта, чьё имя оба держали в сердце.

Когда часы на экране начали отсчёт, Костя встал:
- Чокнемся?

Наталья Степановна подняла кружку.
- За что?

Он подумал. Улыбнулся чуть грустно:
- За то, чтобы каждый, кто сейчас один, вдруг почувствовал, что его помнят. И ждут.

Они чокнулись.
- С Новым годом, Костя.
- С Новым годом, Наталья Степановна.

А в этот момент, в другой части страны, в шумной, ледяной Москве, Марта прижимала телефон к груди - и чувствовала то же самое.

Вдруг кто-то рядом крикнул:
- Три! Два! Один! С Новым годом!

Хлопушки, аплодисменты, фейерверки - Москва вспыхнула красками.
Марта улыбнулась - привычно, вежливо - и вдруг почувствовала, как по щеке скользит слеза. Быстро вытерла, чтобы никто не заметил.

В этом году она была в городе, среди людей.
Но душой - там, на заснеженной улице Лесной.

Москва гудела. Над площадью взрывались фейерверки, снег падал крупными хлопьями - как будто кто-то встряхивал подушку над городом. Марта стояла в стороне от основной толпы, чуть ближе к скверу, наблюдая за праздником, словно за чужим спектаклем.

Костя поставил кружку, достал телефон и, немного поколебавшись, набрал короткое сообщение:

> С Новым годом, Марта. Мы с Натальей Степановной смотрим старое кино. Она печёт блины, заставляет меня пить чай с мёдом. Думаю о тебе. Пусть у тебя всё будет хорошо. Очень хорошо.



Он нажал «отправить» - и вдруг стало легче. Как будто он сделал всё, что мог.

Телефон в кармане Марты завибрировал. Она достала его и прочитала сообщение от Кости.
Маленький экран осветил её лицо.

Она перечитала слова. Несколько раз.
И замерла, будто время остановилось.

На глазах выступили слёзы. Не от боли. От чего-то тёплого и глубокого. От того, что в этот миг, посреди города, который её не знал, её помнили.
Словно кто-то бережно положил руку ей на плечо. Молча. Без слов.

Телефон завибрировал снова.
Звонок - «Елена Дрогина».

- Марта, с праздником вас, - прозвучал голос. - Спасибо вам. За всё. За то, что вы не прошли мимо. За то, что услышали. Благодаря вам я снова пишу. Снова верю. И снова живу.

Марта слушала, не прерывая. Только держала телефон двумя руками - как нечто хрупкое, важное.

- Спасибо вам, Елена. Мне кажется, вы изменили и мою жизнь тоже.

Когда звонок закончился, она посмотрела на небо. Оно было таким же, как в Семигорске - зимним, чистым.
И вдруг поняла: она не одна. Никогда не была.

Марта ещё раз перечитала сообщение от Кости. Улыбнулась - едва заметно, но внутри - как будто распахнулось окно в тёплую комнату.

Она открыла диалог, долго смотрела на экран. Стирала, снова набирала. В итоге остановилась на простом:

> Спасибо, Костя. Я тоже думаю о тебе.
С Новым годом. Пусть в нём будет свет. И встреча.



Отправила. Убрала телефон в карман.
И в этот миг - впервые за много недель - стало спокойно. Без надрыва. Без бегства. Просто - по-настоящему.

Москва всё ещё гудела вокруг неё.
Но теперь она стояла не одна.
А с кем-то - в мыслях, в словах, в ощущении дома, который ждёт.