Алтайское краеведение. Тачалов. Егорка

БЕСПРИЮТНЫЕ

    Здравствуй, моя собачонка трусливая,
    Мой бесприютный дикарь,
    Вечно-голодная, злобно-пугливая,
    Тощая, жалкая тварь!


    Как не погибла в морозы ужасные,
    В жизни бродячей своей?
    Как не загрызли собратья несчастные,
    Из-за найденный костей?


    Скоро ль, теснимая голодом-холодом,
    Дни ты окончишь свои,
    Или собачники вздернут за городом
    Жалкие кости твои?


    Знай же, моя собачонка забитая,
    Мы ведь с тобою родня, -
    Жизнь моя так же навеки разбитая,
    Доля собачья моя.


    Я, как и ты, бесприютный, блуждающий,
    Грязный, оборванный, злой,
    Радости, света, покоя не знающий
    И одичавший душой...

    Мне надоело бороться с судьбиною,
    Нечего ждать на веку.
    Знай, закачаюсь и я под осиною
    На оголенном суку.

БИОБИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Иван Иванович Тачалов
(1879-1929)

поэт, прозаик. Родился в Барнауле. Среда, из которой вышел Тачалов, была настолько уродлива и бесчеловечна, что требовались огромная жизненная сила и внутр. сопротивление, чтобы не погибнуть физически в детстве, не пасть духовно в юности. Больной, полуглухой, с раннего детства зарабатывающий себе на хлеб, нигде не учившийся, он пристрастился к чтению, в 24 года начал сочинять сам. Поворотным в судьбе стал 1905. Не разбираясь, по собственному признанию, в полит. партиях и программах, Тачалов посещал митинги и демонстрации; его "Казачья марсельеза" и сатир. поэма "Егорка" о черносотенном погроме в Барнауле находили отклик у читателей и слушателей.

За участие в революционных событиях Тачалов 2 недели от-сидел в тюрьме. В 1906-11 жил в Томске, познакомился с Г. Гребенщиковым, П. Казанским, В. Шишковым, активно печатался в томских изданиях. В 1908 его стихи вошли во "Второй лит. сборник сибиряков" (С.-Петербург). В 1910 в С.-Петербурге вышла кн. стихов "Аккорды мысли", изданная товариществом "Бытовая Сибирь" при поддержке А. М. Горького. В 1911 в статье "О писателях-самоучках" (ж. "Совр. мир", N 2) Горький, не указывая имени, привел отрывок из автобиографии Тачалова, назвав его "человеком страшной жизни", опубликовал отрывки из его стихов.

Весной 1911 писатель выслан из Томска как неблагонадежный. Он путешествует по Сибири, Кавказу, Крыму, поселяется в Самаре, где открывает мелочную лавочку. В 1912-13 его стихи регулярно печатаются в барнаульских газетах "Жизнь Алтая". С 1912 он безуспешно пытался издать сборник "Смутная радуга" (рукопись хранится в РГАЛИ).

После 1917 был библиотекарем, заведовал клубом, детдомом, учился на рабфаке. С 1924 жил в Москве и Подмосковье, вошел в круг моск. писателей, посещал "Никитинские субботни-ки". В 1927 выходит в свет "Дурацкая карусель" -- сатир. произведение с подзаголовком "Полусказка для зрячих и слепых" (издание автора). В 1929 в изд-ве "Федерация" -- "Мрачная повесть" с предисловием А.М. Горького. В 1937 в Новосиб. кн. изд-ве, в серии "Лит. наследство Сибири" опубликован сб., в который вошли эти пов. и более 20 стихов. В 1989 альманах "Алтай" напечатал главы из "Дурацкой карусели", в 1992 в ж. "Алтай" (N 1-2) напечатана "Мрачная повесть" по тексту издания 1929.

Л. М. Остертаг

ЕГОРКА. ОТРЫВКИ ИЗ ПОЭМЫ

Вдоль по улице гуляет
Граждан шумная волна,
Судит, рядит и гадает
О событиях она.
А в толпе идет, красуясь,
С верной шашкой на боку,
Лишь одним собой любуясь,
Марс, подобный петуху,
Марс, который так исправно
Вербовал погромных слуг,
Тот полицеймейстер славный
И Егоркин бывший друг.
Взор его горит презреньем
Ко всему, что есть не он,
С петушиным выраженьем
Озирает небосклон.
Он идет, щелкая шпоркой,
Горд и строен, как свеча,
Вдруг предстал пред ним Егорка
Да и бац его с плеча...
Полетел бедняк с панели,
Как отроду не летал,
Зашумели, загалдели,
А Егорка лишь сказал:
- Тоже, шишка, задается
Со своею красотой,
Неужели не найдется
Вам управы никакой.

ФИЛОСОФИЯ ЕГОРКИ

-- Помнишь, брат, погром октябрьский,
Сколь мы сделали вреда?
Манифест-то этот царский
Как мы встретили тогда.

- Как же, помню, брат Егорка,
Мне вовеки не забыть,
Ведь казацкая-то порка
Заставляет спину ныть.
Да и ты, я полагаю,
Не совсем еще забыл,
Как, нагайкою стегая,
Друг-казак тебя крестил.

- Да, братан, плохую штуку
Нам подстроили тогда,
Я подобную науку
Не забуду никогда.
А ведь, черт возьми, сначала
Думал, нас же наградят,
Ведь начальство разрешало
И травило нас, ребят,
Полицейские поили,
Именитые купцы
Сами водки отпустили,
Только действуй, молодцы.
И пока они хотели,
Мы травили бунтарей,
А потом, как надоели,
Нам насыпали плетей.
Но теперь я понимаю,
Что мы были дураки,
Даже плохо, полагаю,
Нас отдули казаки.
Мы тогда одно лишь знали -
Бить проклятых бунтарей,
А того не разобрали,
Что мы служим для зверей.
Ведь борцы за нас восстали,
Чтобы сбавить бремя мук,
И притом же погибали
От дурацких наших рук.
Да и поп, как в заговоре,
Тоже нас тогда смешал,
Помнишь, как тогда в соборе
На погром нас поджигал?
А, бывало, не собьется
Молвить пару добрых слов,
Что все это обойдется
И без нас, без дураков.
Ведь политика бывает
Разной масти, и притом
Этот эдак понимает,
Этот мелет о другом.
Есть политика у вора,
У тебя и у меня,
У купца, у живодера,
У рабочего - своя.
Так же есть она, без спора,
У помещиков-дворян,
Но при этом для отпора
Есть политика крестьян.
Вот как хошь и разбирайся,
Хочешь - стой за бедняков,
Хочешь выпить - постарайся
Для дворян и кулаков.
У богатых денег много,
Им не нужно ничего,
Им одна нужда до бога,
Чтоб боялись мы его;
Им на шее-то народной
Очень выгодно сидеть, -
Вот и учат люд голодный,
Что господь велел терпеть.
Кинут бедным хлеба корку,
Дескать, на-ка, погложи,
Но за это, брат Егорка,
Верой-правдой им служи.
Ну, а сами не зевают,
Незаметно нас стригут,
Если ж шерсти не хватает,
То и шкуры обдерут.
Кто же нам добра желает,
Кто нас ценит, как людей,
Тех богатство истребляет,
Как опасных бунтарей.
И травят нас друг на друга,
Зная нашу темноту,
Нас и наша же услуга
Тянет в рабство, в нищету.
Про попов же всякий знает,
Эти славные отцы
Тоже разными бывают,
Тянут в разные концы.
Тот за нас словечко скажет,
Или делом постоит,
Тот за тех, кто лучше мажет20,
Перед сильными дрожит,
Кто готов отдать всю веру
Напрокат для богачей,
Одолей же мы, к примеру,
Нам попросят долгих дней.
Впрочем, больше все прохвосты
Против бога восстают
И Евангелие просто
Искажают там и тут.
Там нам пишут: не клянитесь
Даже волосом своим,
Вы никак не ухитритесь
Сделать волос ваш иным.
А попы нас заставляют
Вдруг присягу принимать
И спокойно заявляют,
Что мы можем убивать...
Значит, с толку нас сбивают
И стригут нас и доят,
Шкуры наши обдирают
И для вида бога чтят.
Бог у них сидит в кармане
Да в бумажнике тугом,
Совесть та же, что в болване
Деревянном и пустом.
Но пора им быть в ответе,
Скоро праздник наш придет,
Уж теперь никто на свете
Эдак нас не проведет,
Растрясем все их душонки,
Всех их выжмем, как творог.
Не помогут им деньжонки,
Не поможет им и бог!

ПРОСВЕЩЕНИЕ ЕГОРКИ НА МАССОВКЕ

Тускло светится каморка
Речь оратор говорит,
В уголке сидит Егорка,
Чутко слушает, молчит.
- Товарищи, братья, кто знает из вас
О косвенных наших налогах?..
Нас грабят всю жизнь,
Каждый день, каждый час,
Не так, как разбойники грабят у нас
В лесах, на проезжих дорогах.
Нет, наш грабеж введен законом.
Мы сами помогаем в том,
Мы шкуру отдаем с поклоном,
Со дня рожденья отдаем.
За все, что мы употребляем,
Вперед заносим свой налог,
Аршин ли ситцу покупаем,
Фуражку, пару ли сапог,
За каждую щепотку чаю,
За каждый сахару кусок;
Налог я только не встречаю
На воздух, солнце, ветерок.
Возьмем же Англию, к примеру,
Там наш же сахар продают
Лишь три копейки, ту же меру
Для нас за двадцать отдают.
Мы и по праздникам нередко
Свой сахар бережно едим,
Меж тем заморская соседка
Свиней откармливает им.
И мы не ведаем, не знаем,
Что нас дерут и день, и ночь,
Живем себе, не замечаем,
А день да ночь и сутки прочь.
А было бы лучше и нам и казне,
Когда бы налоги платили
Одни лишь богатые люди в стране,
А бедные жители наши вполне
Свободны от этого были.
К примеру так: чем ты богаче,
Тем больше денег и плати,
А то ведь вырвут хвост у клячи
Да и велят опять везти.
Что год - то больше выжимают,
И рвут нахально из души,
И никогда не объясняют,
Куда идут у нас гроши.
Давно отказано нам в этом.
То для правительства позор!
Оно таится перед светом,
Ведет дела свои, как вор.
Оно лишь деньги собирает -
До нас же дела нет ему,
Нарочно нас не обучает,
Нарочно расплождает тьму.
А если встанет своевольно
Какая кучка смельчаков,
То у правительства довольно
Темниц, нагаек и штыков.
Ему таких смирить не диво,
Задать нагаечный трезвон...
Ну разве это справедливо?..
Ну разве это есть закон?
Не лень, не глупость и не пьянство
Причина нашей нищеты,
А бесконтрольное тиранство,
Что правит нами с высоты.