Сияние Софи. Часть 2. Глава 9

                Глав 9.

   Дни бежали за днями, за днями — недели, и вот уже тот печальный для Александра день расставания с Татьяной начал понемногу забываться. Молодость брала своё. Грусть, некогда тихо жившая в сердце, незаметно отступила, спрятавшись где-то в самых отдалённых его уголочках. А на освободившееся место стало подниматься новое чувство — не столь тревожное, как прежнее, но по-своему сильное.
   Александра и Веру теперь всё чаще можно было заметить вместе.
   Вот зима: на уроке физкультуры он, присев, поправляет ей  крепления на лыжах, а она смеётся, весело что-то говоря.
   На уроке — он, склонившись над партой, смотрит на Веру, сидящую в противоположном ряду. Та читает поздравительную открытку к Восьмому марта, улыбается, поднимает голову — и незаметно машет ему. Александр отвечает ей тем же.
   Весна. Май. Они стоят у школы с портфелями, разговаривают, затем, не спеша, уходят по дороге.
   И вот, наконец, наступил и их день прощания со школой.
   Из распахнутых дверей столовой шумной гурьбой вываливается на ночную улицу большая группа уже бывших десятиклассников.
   — Внимание всем! – звонко раздаётся девичий голос: – Девчонки и мальчишки, всем построиться! И стройными рядами идём на сопку встречать рассвет!
   Со всех сторону тут же вспыхивает весёлый многоголосый гомон:
   — Ура-а! Вперёд!
   — На встречу новой жизни!
   — Прощай, школа!
   — Спасибо, учителя!
   Снова звучит задорный голос той же девушки:
   — Парни! Кто первым увидит луч солнца, тому приз!
   — Какой? — наперебой кричат ребята.
   — Поцелуи всех девушек класса!
   — Ура-а!!! — гремит восторженный вопль.
   Выпускники не спеша поднимаются в гору, и в ночной тишине далеко в окрест разносятся их весёлый смех и оживлённые  голоса. Уже сейчас они начинают строить планы на будущее: кто-то мечтает об учёбе в институтах и техникумах, кто-то о работе на больших заводах. А кого-то уже зовёт в дорогу ветер романтики — в горы и тайгу, на ударные стройки.
 Вся жизнь у них впереди. И видится она им светлой, долгой и прекрасной!
   Девушки, накинув на плечи пиджаки, снятые с себя как никогда  прежде галантными парнями, идут чуть впереди.
   Парни, негромко переговариваясь, следуют за ними.
   Леонид оборачивается к Серому:
   — Ты что голову повесил? В такой день!
   Серый молчит, проходит несколько шагов, потом вздыхает:
  — А знаете, парни…  что-то вдруг грустно стало. Вот честно. Так снова в школу захотелось.
   Парни смотрят на него, и начинают громко смеяться.
   Один из них шутливо толкает Серого в бок.
   — А вспомни, что ты говорил на своём дне рождения в прошлом году? — и, с ехидцей в голосе, напоминает ему:
   — "Скорее бы эту дурную школу окончить, да умотать отсюда!"
   Серый грустно улыбается, досадливо машет рукой:
   — Молодой ещё был, глупый. А вот сейчас… А сейчас зашёл бы в свой класс, сел за свою парту, и сидел за ней тихо-тихо… И слушал только учителя. А рядом вы, парни… и наши девчонки… Мы снова — все вместе…
   — А Сергей ведь правду говорит, — тихо вставляет Александр. — И радостно сейчас, и грустно.
  Парни замолкают.
  Опустив головы, идут дальше, ступая осторожно, будто боясь спугнуть тишину, что вдруг легла над ними.
   И вдруг одна из девушек, весело повернувшись через плечо, звонко затягивает:
   — "Забота у нас простая…"
   Все разом подхватывают —  сначала неуверенно, потом всё громче, дружнее — и над лесом, над сонным посёлком, разливается:
   — "Забота наша такая —
   Жила бы страна родная,
   И нету других забот!.."
  Вера, идущая под руку с одноклассницами, вдруг негромко ойкает, останавливается и приседает на корточки.
   — Что случилось, Вера? — встревожено спрашивают девушки.
  — Сама не знаю, — растерянно отвечает она. — То ли каблук отлетел, то ли застёжка сломалась…  Вы идите, сейчас догоню. — Она снимает туфельку и начинает вертеть её в руках.
   Тут подходят парни.
  — Саша, — обращается Вера к Александру, – посмотри, что с моей застежкой?
   Александр наклоняется, берёт туфельку и внимательно её рассматривает.
   Парни, многозначительно переглянувшись, молча проходят мимо.
  — Да всё в порядке, — говорит Александр, возвращая ей туфельку. — Надевай.
   Вера берёт её в руки.
   — Правда? — удивляется она. — А почему тогда слетела?
   — Мне откуда знать? По такой дороге, да ещё на шпильках…
  Вера словно нарочно медлит, надевая туфельку. Слишком долго поправляет ремешок, задерживает руки…
  Наконец справляется с ней и, протянув руку Александру, поднимается с колен.
   За то время, что они потратили тут, все уже заметно далеко ушли вперёд.
   Сняв с плеч пиджак, Вера возвращает его Александру. Затем быстро отряхивает подол платья, оглядывается по сторонам — и внезапно хватает его за руку, уводя прочь с тропинки.
   — Вера, ты что?! — только и успевает сказать Александр, недоумённо следуя за ней.
   Как только они оказываются за пределами тропинки, Александр вновь зовёт её:
   — Вера…
   Но она, не выпуская его руку, сбивчиво шепчет:
   — Тише… А то услышат… Пошли дальше…
   Александр следует за ней, и вскоре они оказываются на залитой мягким лунным светом полянке.
   Вера останавливается, глубоко выдыхает. Поправляет выбившуюся прядь, словно приводя мысли в порядок, потом поднимает взгляд на Александра. В её глазах — озорной огонёк и нечто упрямое, решительное:
   — Скажешь? — произносит она, будто бросая вызов.
   Александр мгновенно понимает, о чём идёт речь, и его губы трогает лёгкая улыбка. Он нарочито небрежно отзывается:
   — Нет. Не скажу.
   — Скажи! — настаивает Вера.
   — Не буду, — дразнит он, пряча усмешку.
   Вера нетерпеливо стукает ножкой:
   — В последний раз тебе говорю — скажи!
   И вдруг лицо Александра становится серьёзным. Он подходит ближе, осторожно берёт её лицо в ладони, смотрит в глаза — долго, почти не мигая — и тихо, почти шёпотом говорит:
   — Люблю тебя.
   Александр обнимает Веру, прижимает к себе.
   Она приникает к его плечу, будто прячась от всего мира.
   — А я не буду говорить… — тихо шепчет она, едва слышно. — Ты и так всё знаешь… Сначала дружила… Потом полюбила… Как просто всё было.
   Их губы сливаются в поцелуе. Медленно, не отпуская друг друга, они опускаются на ковёр из мягких лесных трав, под шёпот листвы, готовой хранить первую тайну любви.

   Свежий предутренний ветерок, только-только спустившейся с высоких гор, начинает осторожно покачивать ветви молодых берёз, выстроившихся по краю поляны. От его лёгкого прикосновения задрожали белые, будто вылепленные из воска, колокольчики на тонких стебельках ландышей, усеявших лужайку. Где-то поблизости одиноко вскрикивает птица — ещё сонно, растерянно…
   Александр склонился над Верой и осторожно касается её щеки небольшим букетом ландышей.
    Вера, не открывая глаз, вдыхает невидимый аромат. Потом осторожно приоткрывает веки и медленно водит глазами из стороны в сторону. Увидев цветы, улыбается:
   — Спасибо… — шепчет она нежно.
  Но вдруг её взгляд останавливается на чём-то впереди — и в следующую секунду она ойкает и прячет лицо у него на груди:
   Встревоженный, Александр тут же спрашивает:
   — Что случилось, Вера?
   — Там, — шепчет она, указывая пальцем, — смотри… на веточках… белочки сидят. Они подсматривали за нами.
   Александр резко поворачивает голову — и действительно: метрах в пяти от них, на нижней ветке одинокой старой ели, прижавшись боками, сидят две белки. Они с любопытством смотрят на них своими тёмными, блестящими глазками.
   Вера и Александр встречаются взглядами, и через секунду лес оглашается их звонким, неудержимым смехом.
   Почти сразу после этого издалека доносится девичий голос:
   — А-у! Вера! Саша! Где вы?.. Вас же предупреждали — не отставать!
   Вера и Александр растерянно замирают на мгновение, но тут же вскакивают на ноги и смотрят поверх деревьев — над сопкой начинает разгораться ярко-красная утренняя заря. Это была заря уже совсем нового дня в их жизни.

   В конце этого же лета Вера поступает в Белоснеженский политехнический институт, а осенью Александра призывают в армию — на год позже Николая.