Дорога

В глухом уголке деревни, где дороги вились, как ленты в между полей, жил мужик по имени Савелий. Его телега, скованная из железа и упрямства, день и ночь грохотала по просёлкам, оставляя за собой шлейф пыли. 

Савелий был человеком дороги — сердце его стучало в такт колёсам, а мысли улетали дальше, чем видели его глаза. А дома ждала жена Эльза — тихая, как полевой колокольчик, и преданная, кроткая. 

Когда-то в далёком детстве Савелий и его старший брат Мирон были неразлучны. Их большая семья — семеро ребятишек — осталась без отца рано, и все заботы легли сначала на Мирона, а потом и на Савелия. Они пахали, сеяли, кололи дрова — два мальчишки, заменявшие мужчину в доме. Но однажды Мирон подростком подался в город на работу, и с тех пор братья не виделись, только писали пару строчек письма друг другу. 

— Надо бы написать Мирону, — сказал как-то Савелий жене. — Поедем в гости. 

Эльза кивнула, получив ответ на письмо, собрала узелок с хлебом да сыром, и они тронулись в путь. День стоял жаркий, небо было голубое. Плывшие облака были похожи на мрамор, а дорога уходила вдаль, зовя за собой. Они останавливались у ручья — напиться, умыться, передохнуть в тени раскидистого дуба. Савелий всю дорогу ехал молча  — вспоминал детство, брата, их общие поручения до дому. Эльза не мешала ему, лишь изредка поправляла платок, спадавший с плеч. 

Когда они добрались до городка, Мирон уже ждал у околицы. Братья обнялись крепко, засмеялись, заговорили разом — столько лет разлуки! 

— А где же Эльза? Осталась дома управляться хозяйством? — спросил вдруг Мирон, оглядываясь. 

Савелий обернулся — повозка  была пуста. Где он её оставил? У ручья? На пригорке, где ромашки цвели? Или вовсе на развилке, где дорога расходилась на две стороны? А может, когда засмотрелся на стаю журавлей, улетающих за горизонт? Он не помнил. 

А Эльза сидела у края дороги, закутавшись в платок, и ждала. Она знала: Савелий редко оглядывается назад. А тут ещё предшествовала и встреча с братом — он и вовсе забыл о ней. 

Солнце клонилось к закату, тени удлинялись, а мимо проезжали чужие телеги. Никто не останавливался. Да если бы и остановились — куда ей ехать? Она не знала, где теперь Савелий. 

Тогда Эльза встала и пошла туда, где дорога сужалась, превращаясь в тропинку, а тропинка — в лесную чащу. 
 
Лес принял её, как родную. Папоротники склонились, будто кланяясь, берёзы шептали на ветру: 

«Кто не оглядывается — теряет. Кто не помнит — остаётся один.  Не теряй того, кто идёт с тобой рядом, — иначе однажды оглянешься и увидишь лишь пустое место."
 
Савелий ещё долго колесил по свету, но с той поры в телеге его всегда было пусто. Порой ему чудилось, что на обочине мелькнёт знакомый силуэт, — но, подъехав ближе, он видел лишь одинокий василёк, качающийся под ветром. 

А дорога, что когда-то была их общей, теперь вела только вперёд — туда, где нет возврата.


Рецензии