Как я соприкоснулся с великим

Меня пригласили сниматься в фильме. Не на главную роль, конечно, а на эпизодическую. Но суть не в этом. Важно, что меня пригласили. Зачем - я так и не понял. Наверное, я им понравился. У меня была отличная внешность для эпизодической роли. Я не стал отказываться.

На съемках все не так, как кажется с экрана. Все разложено по полочкам: вот сто человек, вот миллион приборов, камер, машин, технических штучек, микрофонов и людей, которые ходят с таким видом, будто они главные режиссеры. Никто не задает вопросов и никто не говорит о смысле всей этой истории. Каждый знает свое дело.
 
- Ну что, готовы? - спросила меня помощница режиссера. Я кивнул. Хотя был скорее внутренне парализован, чем готов. Я просто стоял.

Съемки проходили в забытом всеми провинциальном городке. Моя роль была предельно проста: бежать за машиной, которую в гневе вел мой начальник. Роль начальника была утверждена за Бабкеном Чобаняном. Звездой. Настоящей.

Бабкен оказался удивительно простым в общении. Он пожал мне руку и сказал:

- Не волнуйтесь, я буду ехать не очень быстро.

Дубль первый. Машина тронулась. Я побежал. Вернее, попытался. Это больше напоминало агонию пожилого марафонца. Через несколько секунд я безнадежно отстал от машины.

На втором дубле, к счастью, дистанция между мной и автомобилем была более достойной. Правда, из кадра пропал другой актер, который по сценарию должен был встречать Бабкена.

Решили переснять. Потом еще. К четвертому дублю я подумал, что это не фильм, а экзамен на выносливость.

Неподалеку тренировалась футбольная команда. В какой-то момент мне показалось, что игроки прервали тренировку и смотрят на меня.

К десятому дублю я знал каждую трещину на асфальте. Ноги дрожали. Мир казался расплывчатым. Режиссёр, наконец довольный, крикнул:

- Снято!

В этот момент я осознал, что уже не бегу, а просто существую в состоянии бесконечного движения.

Ко мне подошел продюсер. У него было такое лицо, будто он понял всё о жизни и уже пожалел об этом.

- Ты молодец, - сказал он, - Все за тебя болели. Хотя я не понимаю, почему ты не умер.

- Я тоже не понимаю, - признался я.

- Футболисты восхищались тобой,- продолжал продюсер,- Говорили, что дыхалка у тебя хорошее, можно брать в нападение.

- Это не дыхалка, - пробурчал я себе под нос, - Это жизнь давит.

На несколько минут я задумался: не бегу ли я сам по жизни так же, как за той машиной? Только цели там были хотя бы прописаны в сценарии.
 
Все говорили, что фильм станет культовым.

Вечером я вернулся домой, а утром снова поехал на работу. Снова забыл очки. Но теперь я знал, что являюсь частью великого кино.