Сон и сновидения Роберт Кросби

Исследование различных состояний сознания человека

«Важно не то, через что мы проходим, а то, что мы из этого извлекаем».
 
«...Мы не можем начать ни с какого другого места
или положения, кроме того, где мы находимся в данный момент».
 
В каждом из нас есть что-то, что входит в состояние, называемое сновидениями, в состояние, называемое сном, и в состояние, называемое смертью. Невозможно получить никакого представления о состояниях, в которые мы входим и из которых мы выходим, кроме как исходя из идеи, что существует Эго, мыслитель, воспринимающий, знающий, переживающий, который входит в эти состояния и выходит из них снова, и что это Эго, истинный человек, сохраняет свою целостность во всех них.
 
Мы – нечто большее, чем любое из состояний, в которые мы вступаем, независимо от того, насколько высоко мы оцениваем любое из этих состояний. Даже если мы воображаем, что достигли или можем достичь высочайшего уровня разума и действия – того, что мы называем божественным, – именно мы входим на этот уровень. Итак, понимание состояний, в которые мы попадаем, невозможно до тех пор, пока мы не осознаем, что в нас есть нечто, что проходит через все эти состояния; тогда мы должны попытаться понять, что это за нечто, и в этом стремлении начать прямо с того места, где мы сейчас находимся; мы не можем начать ни с какого другого места или положения, кроме как с того, где мы находимся. где бы мы ни находились в любое время.
 
Что же мы тогда обнаруживаем? Что мы сохраняем свою идентичность. С момента рождения и по сей день мы претерпели множество изменений, но наша идентичность не изменилась, независимо от того, через какие изменения она прошла или может пройти. Когда мы прочно закрепим этот факт в своем сознании, мы достигнем точки понимания того, что в каждом из нас есть бессмертная природа; что она божественна по своей сути, не подвержена изменениям, ибо она неизменна.
 
Состояние сновидения, в которое мы входим сразу после того, как отпускаем тело, прежде чем перейти в состояние сна без сновидений; и при пробуждении – это, опять же, переходное состояние, в которое мы возвращаемся перед возобновлением бодрствования в теле. Мы знаем, что во сне у нас сохраняются все чувства, хотя тело находится в состоянии покоя, а органы чувств не задействованы. Мы можем видеть и чувствовать, слышать, говорить и действовать точно так же, как в состоянии бодрствования, не используя физические органы, связанные с этими ощущениями и действиями. Это показывает, что мы сознательны, живы, существуем, хотя тело ничего не знает. Кроме того, мы знаем, что наша идентичность не нарушается при вхождении в состояние сна; это мы сами, и никто другой, переживаем это состояние.
 
Известно, что состояние сновидения весьма коротко по сравнению с состоянием бодрствования. Известно, что мы можем видеть сны и переживать то, что во сне кажется очень долгим периодом времени, хотя по времени это состояние длится всего несколько секунд. Существует часть, гораздо большая часть, «ночного отдыха», которая известна нам (в бодрствующем состоянии) только как «сон без сновидений». Это всего лишь сон тела. В это время тело чувствует себя так, как будто мы совсем его покинули. И все же сущность должна быть как–то в контакте, поскольку она существует все время и обладает сознанием, это одна и та же личность. Если бы это было не так, мы бы не проснулись, или же при пробуждении возникло бы совершенно новое существо.
 
Дальше этих представлений о сновидениях и сне западные психологи не пошли. Они не знают того, что было известно много веков назад и что известно некоторым и сегодня, а именно, что Эго, человек, мыслитель, более занят своим истинным «я» во время сна тела без сновидений, чем в любое другое время. Итак, было сказано, что дневное время тела – это ночное время души, а ночное время тела – это дневное время души. Когда тело спит, истинный человек наиболее активен, обладает наибольшей степенью разума, но мыслит и действует совершенно на другом плане, в совершенно ином состоянии, отличном от любого известного нам в обычном бодрствующем человеческом существовании.
 
Мы ничего не знаем о сне, хотя и говорим, что спим. Мы знаем только, что нас клонит в сон, то есть что организм истощается, но сон не приходит к нам. Днем мы бодрствуем; мы в сознании; мы думаем. Но наша способность видеть и осознавать, когда мы бодрствуем, применяется почти исключительно к внешним вещам материального рода, так что то, что мы называем знанием – знанием наяву – на самом деле является применением всех наших способностей к физическому существованию, и только к нему. Что происходит, когда мы спим?
 
В течение этого периода мы знаем, что тело абсолютно безответственно по отношению ко всему внешнему. Мы не знаем и не чувствуем ничего, что происходит с нашими друзьями. Самые страшные бедствия могут происходить вокруг нас, и мы ничего не узнаем о них, пока не восстановим контроль над телом. И все же мы, должно быть, были живы и в сознании, с неизменной идентичностью. Это подводит нас к вопросу о том, почему и как получается, что, просыпаясь, мы ничего не знаем об активности на высших и совершенно иных планах во время глубокого сна тела.
 
Мы храним в себе все эти знания, которые находятся в подвешенном состоянии, но не забыты и не недоступны. Это записано, запечатлено в нашей нетленной природе настолько достоверно, насколько это вообще возможно – всё, через что мы прошли, все уровни опыта и знаний, которые мы когда-либо приобрели. Когда мы спим, то есть когда спит наше тело, мы возвращаемся к тому источнику знаний, который находится внутри нас самих, и «просыпаемся» утром ничуть не мудрее. Как может быть, что, обладая такими знаниями, обладая способностями, которые принадлежат бессмертному духу, божественному разуму, мы, тем не менее, не можем их использовать, и даже не подозреваем об их существовании в нас?
 
Существует закон, известный как карма, закон действия и противодействия, который был изложен так:
 
«Что посеешь, то и пожнет».
 
Находясь в теле, мы так мыслили и действовали, что в конце концов создали инструмент, который не соответствует нашей собственной истинной природе. Мы направили силу своего разума на рассмотрение и использование материальных вещей – вещей, которые относятся к более низкому уровню бытия, чем наше собственное, – и таким образом оказались вовлеченными в них. Мозг, которым мы пользуемся, почти полностью реагирует на эти низшие мысли, так что, когда мы возвращаемся в него после пробуждения, в этом мозге нет ничего, что могло бы оставить малейшее впечатление или запись о тех состояниях сознания, через которые мы прошли.
 
Если мы являемся существами, прошедшими через высшие состояния во время сна, то как мы когда-либо сможем восстановить знание об обладании всем этим? Если нам говорят, что мы божественны по своей природе, а не земные существа; что у нас огромное прошлое; что у нас есть более высокие уровни сознания и способности к действию на этих уровнях – что это даёт нам? Что это даёт нам? Что это пробуждает в нас? Разве это не заставляет нас смотреть на жизнь с иной точки зрения, чем та, которую мы привыкли смотреть до сих пор?
 
Все, что мы делаем в жизни, любой результат, который мы получаем, определяется определенным отношением к жизни, которого мы придерживаемся. Если человек, скажем, атеист или материалист, который думает, что жизнь началась с этого тела и закончится вместе с ним, то все его мысли и поступки будут основаны на этом. Но если он сменит эту идею, как только сможет, на идею о том, что он бессмертен по своей сути, тогда это само по себе начнет производить трансформацию.
 
Важно не то, через что мы проходим, а то, чему мы учимся на этом пути. Знание – вот то, чего мы должны желать, а не комфорта или положения в обществе. Мы хотим знать, потому что, зная, мы понимаем, что нужно делать, каким мыслям следует придерживаться. Поскольку мы постоянно думаем, у нас возникают либо добрые, либо злые, либо безразличные мысли; наши действия являются добрыми, злыми или безразличными в зависимости от наших мыслей. Если мы начинаем мыслить правильно, мы задаем направление той духовной силе, которая является самой сутью нашей природы. Пусть человек мыслит правильно, пусть он думает и действует бескорыстно, и по мере того, как он это делает, он открывает каналы своего мозга для все большего и большего восприятия и осознания своей собственной природы. Когда он достигает определенной точки, он способен осознать, что независимо от того, бодрствует ли его тело, спит ли оно или видит сны, или прошло ли оно через состояние, называемое смертью, для него нет никакого перерыва.
 
Предположим, что мы смогли бы перейти от бодрствования к сновидению, от сновидения ко сну, от сна к смерти, от смерти к возрождению в другом теле, и смогли бы пройти через все эти состояния и изменения без единого разрыва в памяти, так что мы могли бы не только сохранить память нетронутой из более низких состояний в более высшие, но проносить это знание с собой из высших состояний в низшие, через каждый план, возвращая знание в то или иное тело – то кем бы мы были? Тогда бы мы точно знали, кто мы такие. Мы бы знали, как этот план соотносится со всеми остальными. Мы могли бы читать в сердцах людей. Мы могли бы помочь им занять более высокое положение. Мы больше не были бы введены в заблуждение идеями, которые движут большинством людей. Мы больше не боролись бы за место в обществе. Мы боролись бы только за знания, за обладание знаниями любого рода, чтобы иметь больше возможностей помогать другим и учить их. Мы постоянно пребывали бы с божеством, будь то в теле или вне его.
 
Именно для того, чтобы пробудить человека к пониманию его собственной природы и к правильному использованию его сил, теософия была вновь представлена ему, как это делалось период за периодом теми, кто более велик, чем мы, – теми, кто прошел через те же стадии, через которые мы проходим сейчас – нашими старшими Братьями, Христами всех времен, божественными воплощениями. Именно они приходят, чтобы напомнить нам о нашей собственной природе; чтобы напомнить нам и побудить нас к действию, чтобы то, кто мы есть на самом деле, могло быть познано нами и выражено нами здесь, на этом низшем физическом плане, на котором мы творим свое предназначение – предназначение, созданное нами самими, предназначение, которое может быть изменено только нами самими, самой силой того духа, которым мы являемся.
 
Никто не может знать что-либо за другого. Каждый должен узнать сам. Каждый должен учиться сам. Цель теософии – научить человека тому, кто он есть, показать человеку, кто он такой, и показать ему необходимость самостоятельного познания. Никакое замещающее искупление, никакая замещающая передача знания невозможны. Но можно указать направление, где лежит знание; можно указать шаги, которые поведут нас в этом направлении, и это могут сделать только те, кто прошел этот путь раньше. Именно это и делается. Таков курс всех Спасителей человечества. Это учение Кришны, Будды, Иисуса, ничуть не меньшее, чем учение Е. П. Блаватской. Два учения, в которых Запад больше всего нуждается, – это учение о карме и реинкарнации, учение о надежде и ответственности; карма или учение об ответственности означает, что что бы человек ни посеял, то он и пожнет; учение о реинкарнации или учение о надежде означает, что, что бы он ни пожал, никогда не настанет такого времени, когда он не смог бы посеять лучшие семена. Сам факт страдания является благословением. Карма и реинкарнация показывают нам, что страдание возникает из-за неправильных мыслей и действий; наши страдания могут привести нас к осознанию того, что мы избрали неверный путь. Мы учимся на своих страданиях.
 
Жизнь – это великая школа бытия, и мы подошли к той стадии, когда нам пора научиться понимать цель существования; хорошо постичь всю свою природу; использовать все доступные нам средства в любом направлении (наяву, во сне, во время сновидений или в любом другом состоянии) привести всю нашу природу в соответствие, чтобы наш низший инструмент мог быть «под контролем» и, таким образом, все более и более полно отражать нашу божественную внутреннюю природу.
 
000
 
Приведенный выше текст взят из книги Роберта Кросби «Дружелюбный философ», ТИД, 1945, 416 стр., с. 258-263.