Мы все притворяемся, что знаем, что делаем

Знаете, мой начальник Аркадий Петрович — гений человеческих отношений. По крайней мере, так он думает. Каждое утро он выплывает из своего стеклянного аквариума (так мы называем его кабинет), чтобы одарить нас очередной порцией мудрости, высосанной из пальца.

— Диночка, — говорит он мне, пока я пытаюсь спрятаться за монитором, — жизнь — это марафон, а не спринт.

Я киваю с энтузиазмом умирающей золотой рыбки. Начитался Ника Вуйчича, теперь замучает цитатами…Хочется ответить ему что-то грубое и не очень приличное, но я улыбаюсь. Улыбка — моя рабочая униформа.
Дома муж встречает меня своей версией мудрости:
— Может, тебе просто найти работу получше?

Серьезно? Семь лет в браке, а он всё ещё думает, что я не пыталась?

Мой кот, развалившийся на диване, смотрит на нас с нескрываемым презрением. Ему-то не нужно терпеть ничьи советы — вот оно, настоящее счастье.

— Петя, — вздыхаю я, — когда я захочу сменить клетку, я скажу. Пока меня устраивает эта — с хорошим видом и кофемашиной.

Дочь Маша, шестиклассница поднимает глаза от учебника:

— Мам, ты опять хвалишь свою ненавистную работу? У тебя стокгольмский синдром.

Вот оно, новое поколение — диагнозы ставят быстрее, чем успеваешь моргнуть. Иногда мне кажется, что мы с мужем вырастили маленького психотерапевта, который берёт с нас плату едой и новыми кроссовками.
Наступает следующее утро и Аркадий Петрович радует меня и весь коллектив новым высказыванием. Завершая планерку, он вспомнил Грина:

— Мы с вами — как часовой механизм: каждая деталь необходима. Каждый из вас важен для компании! Помните об этом!

Киваю и представляю, как мы все — винтики и шестерёнки — крутимся в такт корпоративному гимну. Только вот винтики получают премии, а шестеренки — сверхурочные. Я точно из второй категории.

За обедом звонит мама
— Доченька, — голос как сироп, приторный от беспокойства, — ты питаешься нормально? Почему у тебя голос усталый.

Смотрю на свой салат из пластикового контейнера: листья повяли, помидоры пустили сок — точное отражение моего состояния к середине рабочего дня.

— Всё хорошо, мам. Кушаю нормально, не беспокойся.

— А Петя? Не обижает?

Двадцать лет прошло, а она всё ещё думает, что мой муж — временное явление, как насморк или плохая погода.
— Петя в порядке. Мы в порядке. Всё в порядке.

Вечером собираемся за ужином
Маша рассказывает о школе, Петя — о своём проекте. Я слушаю и думаю о том, что завтра мой руководитель наверняка выдаст что-нибудь вроде: "Нужно мыслить масштабнее!" — и будет очень доволен собой.

А знаете, что самое интересное? Иногда, крайне редко, между строк дежурных банальностей, Аркадий Петрович говорит что-то настоящее. Что-то, что заставляет задуматься. Однажды, глядя в окно на хмурое небо, тихо и без обычного надуманного пафоса, он произнес:

— Знаешь, Дина, все мы притворяемся, что знаем, что делаем… Но правда в том, что мы не знаем…
И в этот момент он был не начальником, а просто человеком — уставшим, сомневающимся, настоящим.

Может, в этом и есть суть? Мы учим цитаты, которые потом произносим к месту и не к месту, раздаем советы, как будто точно знаем, как жить правильно. Но под всей этой бравадой — обычные люди, которые каждое утро встают и делают вид, что у них есть план. А по-настоящему мудр тот, кто признаёт, что ничего не знает наверняка. И, возможно, самый честный совет — это не давать советов вовсе. Хотя, конечно, это тоже совет. Вот такая ирония.