Л. Шестов. Квантовая поэтика. 3

                Л. ШЕСТОВ: АПРОБАЦИЯ КВАНТОВОЙ ПОЭТИКИ
                КАК ЯЗЫКА МЕТАФИЗИКИ ПОЗНАНИЯ

     В этой части нашей работы обращаемся к Л. Шестову именно как автору, апробирующему в сущности квантовые стилистические приемы и средства метафизического аспекта познания. Считаем, что язык (стиль) познания как смыслопоисковая и смыслосозидающая сущность и есть первейшая практическая когнитивная методика. Л. Шестов в своей эволюции исследователя сосредоточился на этапе метафизики познания. И это главный аргумент в пользу того, что интересующий нас автор хорошо освоился в квантовом бытии. Метафизика-то как раз и исследует то, что лежит за пределами видимых причин и следствий, якобы установленных закономерностей, и ищет более глубокое объяснение происходящего.

     Л. Шестов пишет работу «Миф и истина. К метафизике познания» (далее цитаты по: Шестов Л. Избранное: в 2-х ч. — Ч. 2. — М.: РОССПЭН, 2010. —  С. 160 — 170). В ней он обращается к бесценному для себя материалу — ментальности самых-самых первобытных народов, создателей еще не тронутой цивилизованными умами мифологии.

     А мы «тем временем» включаем в свою работу новый прием. Вот он:

   - Уважаемый Лев, как я понял, вы решили противопоставить цивилизованному познанию как «торопливому» упорядочиванию поверхностных фактов миф — по сути поиск тайного смысла человеческого существования.

   - Да, конечно, я, размышляя, последовательно отбрасывал всю поверхностную шелуху догматического так сказать «познания» и, естественно, пришел к мифологии. И это мифы, не боюсь сказать, первой степени — как в химии лакмусовая бумажка, - о чем я и пишу в своей статье:

     «… чем первобытнее народ, чем дальше от наших навыков мышления, тем больше возможности проверить на его мышлении законность притязаний… нашего опыта обобщений об основных принципах… истины» (с. 161).
      
     Л. Шестов:
     - Как я понял, вы в своем будущем — да и у нас такие есть — сосредоточены на стиле, причем на новом подходе к нему, короче, на языке философа. Поэтому обязан сразу предупредить: я специально употребил грамматически неправильную форму «первобытнее». Знаю, что первобытный — он и на Луне первобытный, куда еще древнее. Однако я настаиваю, что это выразительный прием в борьбе за истинное познание.

     Исследователь:
   - А я на вашей стороне, уважаемый Лев, и тоже сторонник уместного экспериментирования с приемами воздействия.

     Л. Шестов:
    - Спасибо! И вот что я далее пишу об одной интересной психологической и в то же время познавательной особенности первобытных людей:

     «… часто там, где мы видим противоречие [законам логики], они его не находят и остаются к нему равнодушными, … оказываются как бы дологическими существами.  <...> Это связано с мистической ориентацией их духа… и с отсутствием интереса к общим понятиям» (с. 162).

     Л. Шестов:
     - Что вы как потомок от науки думаете об этом моем рассуждении?

     Исследователь:
     - Для меня весьма актуально и интересно то, что если принципиально отойти от логического - от частного к общему, упорядочивающего мир в жестких рамках дихотомии - мышления, то начинает открываться альтернативная глубина вашего наблюдения — рассуждения. Оно обладает - извините, чуть позже ознакомитесь — квантовой смысловой энергетикой и квантовым же способом активизируют мою мысль ко множеству направлений…

       Л. Шестов:
     - Извините, перебью. Вы даже не представляете, с каким интересом я - из названного вами смыслового континуума, да-да! — внимаю вашему исследованию и, представьте себе, давно знаком с квантовой терминологией и далеко не только из вашего источника. Так что смело продолжайте ваши прикладные размышления.

     Исследователь:
   - Потрясающе! От такого сюрприза можно на время лишиться дара речи! Гм… Так вот они - эти вероятные направления: 1. Если мы часто видим противоречия в отношении логики, значит им есть место в бытии, они реальны. 2. Эта наша логика не объясняет все процессы бытия — она ограничена эгоцентричностью. 3. Это означает, что она ограничена для того, чтобы социум существовал без особых проблем, осуществляя конвенциональную жизнедеятельность. 4. Эти дологические представители человечества не находят противоречий, так как живут духовно-мистично, за их пределами — над ними. 5. Они скорее — надлогические, или металогические, существа из истинной, нередуцированной реальности. 6. К тому же исследователь ощущает в себе потенциал еще большего числа квантовых скачков — направлений мысли где-то на периферии весьма редуцированной внутренней речи.

     Л. Шестов:
     - В точку сказано: металогические существа. «Дологические», возможно, означает, что потом они станут худо-бедно логическими… тогда, когда их испортят жулики от цивилизации. Лучше пусть они остаются металогическими, гармонично вписанными в природу, - такими, какие они и есть. Что касается квантовых скачков на периферии внутренней речи… думаю, что это и есть основа свободного, неограниченного сознания и творчества как лекарств от догматизма.

     Исследователь:   
   - Это дельные, заостренные замечания. Добавлю, что металогичность первобытных людей, наверное, близка к сверхлогичности. Эти люди живут мире множества таинственных и в то же время реальных, органичных связей и отношений. А вот на чем в вашей статье я остановился далее: «… в этих «непосредственных данных сознания» (Леви-Брюль) примитивных людей… источник и рождение мифа, заполняющего собой [их] духовную жизнь... То, что нам кажется пределом безумия, величайшей нелепостью — в том первобытные люди видят истинную реальность» (с. 163).

     Исследователь далее:
     - Полагаю, что контекст этого фрагмента вашей статьи нелинейный по своей сути и индуцирует к сопоставлению — противопоставлению дистантно расположенных концептов «непосредственные данные сознания» и «предел безумия», «величайшая нелепость». В этом противопоставлении нарастает квантовый потенциал вывода о том, что если реальные, опытные данные сознания - да-да, таков их опыт - именно естественных, первобытных людей характеризуются как сверхбезумные, то само логическое, цивилизованное сознание является, мягко говоря, несколько, но уже точно ограниченным, редуцированным и редуцирующим все, что им «осознается».

     Л. Шестов:
    - Да можно и не мягко говорить! Эти запертые в застенках своих псевдоистин твердолобые авторитеты упорно отворачивают современных людей  от прекрасного, сказочно-духовного и душевного — именно для живой души — целого мира действующего и воздействующего мифа. Мифа, в котором дышит иносказательная и поэтому остающаяся тайной истина естественная.

     Исследователь:
     - Вы словно батарейка! От вас только и подзаряжаться квантовой энергией.

     Л. Шестов:
   - О, мы здесь,  в континууме, знаем про ваши батарейки. Так что… да. Я батарейка, нет, целая батареища! Давайте дальше.

     Исследователь:
   - А дальше, если уж на то пошло, вот что очень-очень заряжающее вы подметили: «Непонятно лишь то, что необычно (1). Необычное (2)… влечет их к себе и влечет именно как сверхъестественное, которое не подлежит объяснению, то есть сведено к естественному...» (с. 163 — 164).

     В этом фрагменте вы применяете анадиплозис: слово, заканчивающее одно предложение (1) — его новое, рема, - начинает другое предложение (2), становясь темой дальнейшего развертывания мысли, что потенциально удерживает внимание адресата, иначе говоря, аккумулирует квантовую энергию сопроникновения автора и читателя в необыкновенный мир ментальности первобытного человека.

     Л. Шестов:
   - Мне, конечно, юморно слышать от вас, что я, оказывается, применяю… Можно подумать, что, мол, разработал стратегию и расставляю по местам подготовленные, выверенные слова. Это так и не так на самом деле. У меня зреет идея донести до себя, во-первых, и до других определенный смысл. Это происходит не в классическом, а в обусловленном, заданном хаосе словесных комбинаций, то есть внутренней речи. Наверное, это и есть квантовый процесс сознания, о чем вы и пишите, говорите. А потом — вспышка, и я начинаю записывать определенный вариант. Как это у вас называется?

     Исследователь:
    - Это схлопывание того, что выдает суперпозиция… Но это и, так сказать, путь к коллапсу…

     Л. Шестов:
    - Я так и понял, и сейчас вы уже можете обвинить меня же в склонности к догматизму, ха-ха! Не тут-то было. Я-то как раз всегда недоволен потом, а позднее еще больше тем, что у меня намаракалось из-под пера. Думаю: мог сказать и острее, глубже, и короче.

     Исследователь:
  - Солидарен с вами, могу сказать подобное и о себе. Но здесь ваше рассуждение уникально, особенно тем, что энергетически индуцирует меня к определенным импульсам мысли-речи (но, вероятно, и к другим). 1. Непонятное воспринимается первобытным сознанием не как ребус, требующий разгадки, а как нечто странное, удивляющее и поражающее. 2. И вот это, выходящее за пределы обычности, принимается как сверхъестественное (Это определение из лексикона прагматичного и «парадигматичного» человека цивилизации.) 3. Для первобытного сознания необычное, необъяснимое как раз и является естественным, - такова многообразная, постоянно меняющаяся(не догонишь осмысливанием), ускользающая реальность, мистическая по сути. 4. Тем более, глядя с квантовой позиции, понимаешь, что квинтэссенция мистики в том, что она приходит к нам из пустоты, сразу облачаясь в причудливые формы.

     Л. Шестов:
    - И тогда это формы каких-то таинственных, непостижимых событий, откуда-то появляющихся персонажей, влияющих на настоящее и будущее человека и — в большем масштабе — всего мира.

     Исследователь:
    - Потому что все части и частицы мира взаимосвязаны и взаимозависимы многозначной связью и зависимостью. Это непостижимо, только вероятностно и постоянно изменчиво. Вот как вы пишите о принципиально непредсказуемой изменчивости мира: «Его текучесть в том именно и состоит, что специфические формы растений и животных в нем так же мало устойчивы (1), как и законы явлений (2). В каждый момент может произойти что угодно (3)» <...> Все зависит от замешанных в эту игру мистических сил… (4)» (с. 164).

     Исследователь:
    - Весьма актуально то, что вы вкладываете в понятие «мистика». Близко ли это к тому, что я думаю? В греческом слово означает сокрытие, тайну. Полагаю, что эта, возможно, очень пролонгированная тайна о том, как это получается: из онтологической пустоты появляются предметы, а главное — для человека — странные сущности, как бы живые и в то же время нет, начинаются события, драматические ситуации, смысл которых далеко не однозначен.

     Л. Шестов:
    - Это очень даже возможно. Ясно только одно: мистичность как появление необычного из ничего связано с особенностями человеческой психики. Именно с нее начинается появление всех предметов — как мистичных, так и… стульчика для сидения и т. д., и т. п.

     Исследователь:
   - Что касается вашего «и т. д.», то ряд можно продолжить... космическим кораблем, летящим  к звездам, да самими звездами, планетами и т. п. Без мистики все это лишь сгущенная пустота.

     Л.Шестов:               
   - Отлично сказано, но бог с ними, звездами. Это вы там разбирайтесь. Особенно-то раздражает такая сгущенная пустота, как изобретенные матерыми догматиками законы природы и общежития, масса незыблемых правил, ограничений.

     Исследователь:
    - Думаю, что в приведенном фрагменте вы об этом в сущности и пишете. Изменчивость флоры и фауны (1) вы прямо в точку сравниваете с законами природы (сравнительный оборот — 2). Ведь законы явлений — дело ума людей, а он всегда изменчив и всегда же приблизителен по отношению и  к природе, и к социуму. Видимо, в распространенном понимании сторонников строгих законов во всем ваше сочетание «мало устойчивые законы явлений» будет являться абсурдным, оксюморонным, но в вашем контексте оно вполне адекватно. Аргументом этой органичной адекватности является предложение (3), а обусловленностью самого аргумента - предложение (4). В этих фразах вы истинный «квантовик» с мистической закваской!

     Л. Шестов:
     - Вам судить, а вы, главное, попробуйте ощутить: неотвратимо то, что каждая минута несет с собой все, что угодно, мы ни от чего не ограждены — даже выдуманными нами законами. Вселенная смеется над нами, причем играя. Вот в чем глобальная мистика…

     Исследователь:
    - Премного благодарен вам за наш диалог через иллюзию веков, которые исчезли в самом общении. Хотел бы пригласить вас на чашку не кофе, а цикория, как более полезного напитка для нашего с вами долголетия, да что там — вечности! Однако не получится… Давайте лучше подведем итоги.

     Л.Шестов:
   - Согласен, тем более что мне много дала наша беседа на пути вечного совершенствования.

     Исследователь:
     - Спасибо! А вы для меня стали незабываемым открытием. Так до чего же мы дошли? 1. Вы как философ-исследователь, весьма яркий, риторичный критик злободневно для любой эпохи подошли к коллапс-проблеме догматизма. 2. Эта проблема пронизывает как философию, точные и гуманитарные науки, так и социум, наш ежедневный быт. 3. Это проблема наших психических ограничений, сложившихся стереотипов, узколобого эгоцентризма. 4. Как ваши весьма полезные для освежения мозгов произведения, так и наша встреча только и делают, что доказывают: квантовый мир реален и вечен, и никуда от этого не деться. Ура! 5. В рассмотренном нами произведении воплотился яркий, острый стиль критического исследователя, использующего язык как когнитивный метод и орудие борьбы с обозначенной проблемой догматизма. В арсенале автора такие боеприпасы, как оксюморонная, кажущаяся, несочетаемость; контекстные, вне линейного развертывания текста, антитезы, крайние противоположности; альтернативная причинно-следственная связь предложений; квантовая энергетика обличительно-негативных адъективов, субстантивов, распространенных определений с той же коннотацией; экспрессивно-синтаксические параллелизм, анадиплозис и др.

     Неплохо подытожили, да? Но, уважаемый Лев, не расслабляйтесь. Впереди новая встреча.