Белгородская черта. Почему я не люблю историков

Как переписывается «Белгородская черта». Почему я не люблю историков (21)
(окончание)
Историки не женщины, чтобы их любить. Многие большие наши писатели, в их числе Пушкин, Лев Толстой, Бунин и другие «не любили» историков, о чём недвусмысленно говорили, и сами писали на исторические темы. Начал Пушкин, «Историей Пугачёва», Отечественную войну 1812 года мы знаем по роману Льва Толстого «Война и мир», а не трудам профессиональных историков, Первую мировую и гражданскую войну, Великую Отечественную - больше по «Тихому Дону» Михаила Шолохова и другим литературным произведениям.

01
На этой ноте закончим обзор новой «Белгородской черты» (2020) коллектива авторов во главе с к.и.н. А.И.Папковым. Сдаю в библиотеку сей труд, прекрасно изданный, на мелованной бумаге, вторым читателем коего я был за четыре года. За невыразительной обложкой книги — ни о чём, скрывается такое же содержание.

Здесь надо прибавить, что, фактически, это отредактированная и дополненная редакция «Белгородской черты» В.П.Загоровского (1969), очищенная от марксистской «научной» терминологии, но сохранившая классовый метод, сводящий историю к развитию производительных сил и производственных отношений, истории капитального строительства крепостей на Белгородской черте для защиты мирных сельхозпроизводителей. Отсюда термин - «историческая наука»...

Не могу больше читать «историю», в которой нет истории, а есть история развития сельского хозяйства на Черте, и классово-сословных отношений, мелких и побольше служилых людей, но которые все у авторов — получаются «холопы», где больше места отдаётся подробностям строительства крепостей, до количества использованных брёвен, и почти ничего не говорится об их значении, об их участии в защите «Белгородской черты». Одни общие или пафосные пустые слова.

02
Почти 100 лет в степях под Белым Городом шла драматическая «степная война», жизнь на границе тогда — это постоянная борьба с нападениями со стороны Дикого поля, но... в сем труде вы найдёте только отдельные её моменты, как досадные препятствия мирному труду крестьянина. Зачем Москва «городы» в Диком поле ставит, чтобы на дальних подступах встречать врага, чтобы на них опиралось пограничное войско? Чтобы всё подчинить одной цели — защите границы? Нет, отвечает наша «наука», чтобы вокруг городов «складывались уезды», развивалось сельское хозяйство.

И даёт анализ «социально-экономической формации», история поднятия целины на южной границе в XVII веке! Это называется «исторической наукой», однако от истории в ней только даты событий и основные, общеизвестные факты. В нашей «исторической науке» до сих пор царит историк-марксист М.Н.Покровский, реабилитированный со своим «марксистским методом» в 1960-х годах Никитой Хрущёвым, избавились только от его «научных» терминов.

03
Основные идеи «школы Покровского»: «марксистский подход» к истории через «экономический базис», царь — торговый капитал в шапке «Мономаха», государственные деятели не самостоятельны: цари, воеводы – инструменты социальных сил, упор на несамостоятельность и отсталость России, на негативные аспекты, на этом фоне выделять «творческую роль народных масс в историческом процессе». Научное кредо Покровского: «История — это опрокинутая в прошлое политика». Никаких великих идей, целей, любви к родине нет и быть не может, по определению. История — это развитие экономики, эгоизм и хищнические инстинкты власть предержащих.

Созданная Сталиным в 1939 году Комиссия историков разгромила «историческую школу Покровского», обвинив его в «ликвидации истории как науки», но, реабилитированная Хрущёвым, она утверждается на истфаках, и продолжает «ликвидировать» нашу историю. Читать её «труды» обычному человеку не интересно, невозможно, никто их и не читает, и ликвидируется историческое самосознание народа.

04
История «Белгородской черты» даётся Папковым и его соавторами строго по Покровскому. Пограничное стрелецко-казачье войско Черты вымарано как организованная военная сила, подразделения войска расписаны по классовому методу на сословия «мелких служилых людей». Черту защищают гарнизоны стрельцов в городах (!), куда сбегается при нападениях окрестное население, главная роль в отражении нападений отводится «народным массам», чудесным образом самоорганизующимся при вторжениях. Русская сторона всегда потерпевшая, никогда не даёт сдачи - «политика дружбы народов», опрокинутая в XVII век.

Степная война сведена к спонтанным стычкам степняков и непонятно каких отрядов наших «служилых людей», роль казаков сведена к минимуму, иногда мелькают какие-то «полковые казаки», но непонятно, чем они занимаются, хотя в условиях степной войны роль казачьих полков — главенствующая. Политика «расказачивания» в нашей истории сохраняется до сих пор в полном объеме. «Историческая наука» сделала открытие, что казак — это тот же хлебопашец, крестьянин, и записала всех в «крестьяне», которые потом чудесным образом «самоорганизуются».

Главная отличительна черта сего труда — он не даёт целостной картины исторических событий, история предстаёт как хаотическое нагромождение множества отдельных фрагментов, что вызывает недоумение... Что вообще хотел сказать автор?

05
Оценку «исторической науке» дать довольно просто: насколько исторично сознание общества, настолько и исторична «историческая наука». Страшно провести соцопрос на эту тему, но мы догадываемся об его результатах, наша повседневная действительность сама даёт нам ответ.
Если история для общества представляет собой кантовскую «вещь в себе», если она не интересна, единым догматическим мнением погребена, то, по сути, она «мертва». Если человек не читает, не знает своей истории, то он её и не любит, и нет «гражданина». Кто же тогда наши профессиональные историки?

06
Читая «научные» исторические тексты, в силу своей профессии журналиста, видишь манипуляции, подтасовки, иногда в пределах одной статьи: начинают за здравие, а кончают за упокой. На вопросы об отсутствии простой логики отвечают: вы не историк, не понимаете. Это также и метод некоторых журналистов: вы не в теме, а я так вижу.

Есть понятие «редакционная политика», у исторической науки есть всегда «историческая политика», во всех странах мира, без исключения. Поэтому настоящих историков всегда очень мало, в ХХ веке я знаю у нас только одного — Льва Гумилёва, на Западе — Арнольда Тойнби, их объединяет то, что «профессиональные научные сообщества», хотя и разные, относят их в свои маргинальные ниши. Такова жизнь, со времён Древнего Рима ничего здесь не поменялось...

Юристы в своей практике столкнулись с феноменом: «врёт как свидетель», его преподают на юрфаках. Сторонние свидетели происшествия, в силу своей субъективности, дают разные, иногда противоположные картины происшествия: они совершенно искренне «врут как свидетели».
Отсюда юридический вывод: если свидетели дают совершенно одинаковою картину происшествия, мы имеем дело со сговором. Этот «свидетельский» феномен справедлив и для «исторической науки»: если все историки придерживаются одного взгляда на историю, имеет место сговор: сложилась «историческая школа» или «историческая политика», которая вычищает всех несогласных.

07
Фактически, наша история впала в идеологическую амнезию, в беспамятство, и нуждается в реанимационных мероприятиях, чтобы возродить в истории дискурс, и этим вернуть к ней интерес общества. А пока, лучше читать о нашей истории у писателей, хотя бы у Пикуля. Поскольку труды «исторической науки» нашей: «...не горячи и не холодны, извергну вас из уст Моих», - эти библейские слова можно отнести и к труду «Белгородская черта» коллектива авторов, во главе с к.и.н. А.И.Папковым.

История «Белгородской черты» ждёт своего настоящего автора, который расскажет о ней так, как она того достойна, расскажет о столетней войне в степи наших казаков и стрельцов, и содержательно, и увлекательно, ведь это же громадная драматическая история!

Ё моё
05.07.2025