Наякшин и Попов

          
             Наякшин и Попов


    Зимними воскресными вечерами на Чапаевской, 180 в квартире 6 у профессора истории Кузьмы Яковлевича Наякшина собирались краеведы, как говорил мой дед, старой закалки. Помню его небольшой кабинет с огромными дубовыми шкафами тридцатых годов, где полки ломились как от подписных изданий, так и от специальной исторической литературы. В секретере лежали рукописи и пачки старых газет времен культа личности.
    Голоса историков были хриплыми прокуренными, так за ними стояла большая трудная жизнь. Постепенно никотиновый дым от Беломора сгущался настолько, что они превращались буквально в тени, но эти тени сохраняли за собой необузданную энергию и почти юношеский задор. Обсуждались планы издания различных сборников статей и монографий по истории Среднего Поволжья. Наякшин говорил, мол, давайте опубликуем серию «Борцы революции» и привлечем для этого молодежь. Сами же возглавим правильную большевистскую идеологическую линию. Консультантом здесь станет уважаемый Федор Гаврилович Попов. Ему поручалось собрать как можно больше документов о революционном движении в Самаре и систематизировать события не только по годам, но даже по месяцам и дням.
    Федор Гаврилович потрясал всех исключительной тщательностью в подборке документов, искал подтверждения событий из разных источников. С этой целью он не только целыми днями работал в ГАКО и ПАКО, но находил старые газеты, а также встречался с очевидцами событий. Так он нашел материал о первой самарской демонстрации, что прошла вечером 1 мая 1905г. в Струковском саду, а затем продолжилась на Алексеевской улице и была разогнана у соборных садиков казаками. В подтверждении факта Попов отыскал в партархиве воспоминания участника тех событий Ивана Федоровича Демидова, написанные еще в двадцатые годы. Федор Гаврилович встретился с дочерью революционера Ниной Ивановной Демидовой.
    И так шаг за шагом формировались сборники летописей истории революционного движения в Среднем Поволжье. Наякшин всем говорил, что потрясен такой работоспособностью и точностью в передачи материала, которую продемонстрировал Федор Гаврилович. Огромное количество фактов, дат, фамилий и ни одной неточности. На все даются ссылки архивов. К историческим летописям Ф. Г. Попова мой дед предоставлял предисловия, а также осуществлял редактирование. В «Летописи революционных событий в Самарской губернии»1902- 1917гг  профессор писал: « Составитель Ф.Г. Попов выполнил огромную исследовательскую работу, проследив политическую жизнь обширной губернии с населением почти  в 4 миллиона человек… «Летопись» освещает революционную борьбу рабочих- стачки, демонстрации, выступления крестьян против помещиков и кулаков, против представителей царской власти, деятельность социал-демократической организации…  труд несомненно послужит путеводной нитью для всех исследователей…облегчит задачу всех, ко работает над историей большевистской организации…окажет незаменимую помощь преподавателям общественных наук высших и средних учебных заведений и пропагандистам системы политического просвещения…». После издания очередной книги Федор Гаврилович дарил деду свой  очередной труд с личной подписью и словами признания и уважения.
  Как-то Наякшин показал мне тогда еще школьнику класса 7-го маленькую брошюрку в бумажной обложке. Вот книга Попова «Дутовщина» 1934года. Я спросил, почему продолжение творческих изысканий Федора Гавриловича продолжилось чуть ли не через тридцать лет? Дед ответил, что настоящий большевик, коммунист, участник Гражданской войны попал под молот сталинских репрессий. Он закалял свою волю и преданность революции на лесоповале до 1955года. Дед добавил, что Попову не повезло. Этого преданного коммуниста арестовали при Лаврентии Берии, а значит надолго. А вот некоторых большевиков, которых сажал Ежов, Лаврентий Павлович выпустил на свободу, демонстрируя маленькую фальшивую оттепель.   Эту трудную зековскую судьбу испытали многие друзья профессора, например Доктор исторических наук Ефрем Игнатьевич Медведев. Наякшин говорил, что этот коммунист- историк тоже укрепил свою веру в ГУЛАГе и написал прекрасные работы о Гражданской войне в Среднем Поволжье. Дед всегда цитировал знаменитую фразу: “Гвозди бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче гвоздей».
   Встречи старых краеведов не были столь уж миролюбивыми. У них возникали острые дискуссии по поводу культа личности. Наякшин ненавидел Сталина и НКВДэшников, говорил, что самое большое достоинство Н. С. Хрущева, что он не допустил Берия до власти. Некоторые историки были несогласны и с пеной у рта доказывали, что Сталин самая великая личность в истории человечества, а то, что были перегибы, так это когда лес рубят, щепки летят. Напомню, что все эти любители Иосифа Виссарионовича прошли через ГУЛАГ, постарели и потеряли долгие годы для творчества, не говоря уже о здоровье. Единственной претензией к отцу народов было только то, что он, имея одиннадцатимиллионную советскую армию, не бросил ее до Ла-Манша и не пресёк отвратительное гниение капитализма навсегда. Они говорили, мол, как было бы чудесно, если бы в братскую семью советских народов влились французы, бельгийцы, голландцы, датчане и другие европейцы. Тут бы и американцы включились в общее дело построения коммунизма и зажили бы как в раю по принципу: от каждого по способностям, каждому по потребностям. По лагерным традициям они пили чифирь, водку занюхивали рукавом и курили папиросы Беломорканал.
  Возникали споры о деятельности Л. Д. Троцкого. Дед называл его изувером, а идеи бесчеловечными. Но все сходились на том, что В. И. Ленин- вождь всех народов и создатель великого Советского Союза, за которым мировое будущее. Слушая их дискуссии, я удивлялся их наивности и фанатичной вере в социалистические марксистские идеи. Они молились на государственную собственность, как якобы гарант прогресса и процветания. Плановую экономику признавали высшим взлетом мысли человечества. Старые зубры краеведения до перестройки не дожили.
   В 1982 году деда столкнули с лестницы в главном корпусе политехнического института и зав. кафедрой истории КПСС вскоре умер в обкомовской больнице. Традиция коллективного краеведческого творчества закончилась.