Ненужная жизнь

Глава первая.

Впервые Матвей вспомнил о маме, когда ему уже исполнилось восемь лет. Он перешел в третий класс и, кроме того, круглогодично занимался с репетитором английским языком.
Они жили тогда на даче. Стояло жаркое лето, в Подмосковье полыхали пожары, и бабушке решила уехать в Сочи. С путевкой в санаторий проблем не предвиделось, так она была заместителем министра культуры СССР.
Бабушка уже собрала чемодан, вызвала служебную машину и, сидя на диване, смотрела по телевизору последние новости. А он от нечего делать рассматривал большую фотографию, которая висела на стене над камином. На ней была запечатлена почти вся их семья: бабушка, дедушка, мама и он, тогда еще совсем маленький, в возрасте двух лет. Только папы почему-то на снимке не было.
- Бабуль, а где моя мама? – спросил он.
Бабушка выключила телевизор и с удивлением взглянула на него:
- А чего это ты её вспомнил?
- Просто увидел её на фотографии и вспомнил. Так где она сейчас?
- Спроси что-нибудь полегче. Последнюю телеграмму от неё я получила пять лет тому назад из Ялты. Она просила прислать ей тысячу рублей. До востребования.
- И ты послала?
- С чего бы это? У меня сроду не было такой суммы. Всю свою зарплату я тратила тогда на нянек для тебя и на эту дачу.
- Так, выходит, что она меня бросила?
-Не бросила, а препоручила тебя мне, своей маме. А с чего это ты, собственно разволновался. Разве тебе плохо со мной?
- Хорошо. Но я хочу увидеть мою маму, какая она есть. Позвони ей, скажи, что она мне нужна.
- А нужен ли ты ей? Вот в чём вопрос. У неё, вероятно, сейчас своя жизнь, в которой для тебя места нет.
Бабушка всегда отличалась откровенностью в своих разговорах с ним, и он к этому уже привык. Поэтому он не расстроился, узнав, что мамы ему не видать, как своих ушей, но попытался всё-таки хоть чем-то разжалобить свою суровую бабулю.
- В школе почти у всех есть и мамы, и папы, а у меня только ты. Почему? Тебе трудно позвонить маме, чтобы сказать, как я по ней соскучился? А про папу вообще ничего мне говоришь. Сказала, что погиб на войне, и всё. И фотографии его у нас нет. Какой он был?
- Писаный красавец. Ты весь в него. В общем, хватит. Скоро придет машина, а у тебя рюкзак, небось, еще не собран.
Рюкзак он собрал еще два часа тому назад, но ему тоже надоел это бесполезный разговор, и он пошел в свою комнату. Там он первым делом открыл шифоньер и взглянул на себя в зеркало. Конопатое лицо, вздёрнутый нос и огромные оттопыренные уши
« Красавец, - грустно подумал он, - Сказала бы сразу, что урод, и я бы не обиделся. Чего обижаться, если таким родился. И имя у меня уродское: Матвей… А ведь это она решила меня так назвать. Говорит, что это имя очень редкое. А не подумала о том, что меня вся школа Мотей дразнить будет».
На улице просигналила машина, он вскинул на спину рюкзак и еще раз посмотрел в зеркало.
«Ничего! - подбодрил он себя. – Мальчишкам красота ни к чему. Надо быть сильным и смелым, как Чингачгук, и тогда враги будут тебя бояться, а друзья уважать».

Санаторий ему сразу не понравился. Хотя он был большой и красивый, и жить в нем было очень приятно. Номер у них с бабушкой был просторный и светлый, из двух комнат с балконом, выйдя на который, можно было увидеть море и пляж, где купались и загорали только отдыхающие из их санатория.
Он ходил туда три раза в день, утром и вечером с бабушкой, а после обеда с Виктором Павловичем, художником из Ленинграда, который был дальним родственником бабушки.
- ВиктОр, - обращалась она к нему, делая ударение в его имени почему-то на последнем слоге, - не позволяйте этому сорванцу быть на солнце более пяти минут. Я не хочу возиться с ним, если у него  вскочат на коже волдыри и повысится температура.
И Виктор Павлович слушался бабушку, брал Матвея за руку и держал его как бы на привязи до тех пор, пока они не возвращались с купания.
Но Матвею не понравился санаторий потому, что ему было скучно.
Все отдыхающие санатория были уже в летах, и мужчины, и женщины. Они ходили на какие-то процедуры, а потом за обедом задавали друг другу странные вопросы, суть которых Матвей не понимал: «Ну, как у тебя гемоглобин? В норме? А холестерин?»
И ели они как-то неохотно, и у каждого из них был свой стол, по номерам, чего Матвей тоже не понимал. Так вкусно, как в санатории, его еще не кормили. Бабушка же ела мало, заботилась о фигуре, и ради этого каждое утро ещё совершала прогулку по так называемому терренкуру или, как еще говорили, по «тропе здоровья».
Из всех женщин в санатории она выглядела самой молодой и красивой, Матвей гордился ею и ненавидел стариков, пытавшихся ухаживать за нею.


Она тоже, как говорится, отшивала их, но делала это очень вежливо, не раня их старческие души.
- Елизавета Петровна, вы придете сегодня на танцплощадку? – спрашивал её какой-нибудь старый хрыч без признаков растительности на голове. – Учтите, я ангажирую вас на первое танго.
- Не смешите меня, Иван Иванович, - отвечала бабушка. – Какое может быть танго в моём-то возрасте? Мне бы что-нибудь попроще, хоровод, например. Крепко взялись за руки и пошли по кругу. Никто не падает, и не прижимается к тебе животиком.
Было среди отдыхающих и несколько сравнительно молодых мужчин, но они за бабушкой не ухаживали и на танцы её не приглашали.

Но тут случилось событие, которого никто не ожидал, и которое в корне изменило образ жизни не только бабушки, но и Матвея.
В санатории появился актер, которого, как говорили, сам Герасимов пригласил сниматься в «Молодой гвардии». А он, якобы, отказался, объяснив это так: «Я не вытерплю пыток в гестапо». Коротко и неясно. То ли он гений, то ли дурак. Только гении могут выражать свои мысли так кратко, и только дураки могут подумать, что в кино пытают по-настоящему.
Звали его Аркадий. Ему было за тридцать, женщины любили его за красоту, мужчины презирали за трезвый образ жизни. Он не пил ни шампанского, ни даже пива, и не целовался с девушками, если от них исходил запах алкоголя.
И оказалось, что этот приятный во всех отношениях мужчина знаком с бабушкой Матвея!
Однажды после завтрака они с трудом нашли два свободных лежака под тентом и отдыхали на них после долгого хождения по пляжу, когда мимо упругой походкой спортсмена прошел молодой блондин с торсом Аполлона и с полотенцем на плече.
- Аркаша! – окликнула его бабушка, и он вздрогнул, услышав её голос.
Потом его необычайно красивое лицо осветилось широкой улыбкой, и водопад восторженных слов выплеснулся из его уст:
- Елизавета Петровна! Голубушка вы наша! Сам бог послал вас мне во спасение? Как вы здесь оказались?
- Я-то отдыхаю здесь в нашем санатории. А вот что тебя занесло в этот приют маразматиков?
- Вы как всегда остры на язычок, обожаемая Елизавета Петровна! И я, как ни странно, несказанно люблю вас именно за это!
- Это потому, что ты еще не был объектом моего злословья.
- И никогда им не буду. Ведь я – ангел во плоти, клянусь всеми святыми.
- Ну, тогда я приглашаю этого ангела прилететь сегодня в палату номер тридцать семь, где я обитаю со своим внуком Мотей.
Она впервые назвала его Мотей. Вероятно, хотела подчеркнуть, что он еще маленький, и, следовательно, она не так уж и стара. И Аркадий ,будучи опытным актёром, понял это и принялся восхвалять её внешний вид и достоинства её чуткой души.

Он пришел к ним вечером с бутылкой грузинского вина и запасом театральных сплетен. Матвею он принес подарок: сборник американских комиксов в бумажном переплете.
- А ты откуда знаешь, что он изучает английский язык? – удивилась бабушка.
- Земля слухами полнится, - неопределённо ответил Аркадий.
- А ты где сейчас живешь?
- Прозябаю в Томске, служу в тамошнем областном театре, на вторых ролях.
- В Москву тянет?
- Не очень. В Томске у меня есть жильё и вторые роли. А что мне светит в столице? Общага и игра в массовке?
- А все же? Какой театр ты бы предпочёл?
- Для Малого я слишком молод, для ТЮЗа уже стар, для Ленкома – туп. Остается МХАТ или Вахтангова.
- Ишь ты, куда замахнулся! Ты от скромности не умрёшь…
- Скромность, конечно, украшает человека, но меня заметил сам Герасимов, и не будь я столь впечатлителен, моё имя числилось быв списке лауреатов Сталинской премии.
- Ладно, об этом мы с тобой еще поговорим. А пока определись с театром. Или МХАТ, или Вахтангова, Я попытаюсь что-нибудь для тебя сделать…
Аркадий даже не поблагодарил её. Молча налил полный фужер вина и выпил до дна. Это было на него непохоже, и бабушка, конечно же, догадалась, что за последнее время он очень изменился в худшую сторону, оттого и прозябает на вторых ролях.
Он стал появляться у них почти каждый вечер, в хорошую погоду они вдвоем уходили гулять к морю, а Матвей оставался один и читал американские комиксы.

А однажды бабушка не пришла ночевать.  Утром вошла в его комнату, какая-то растерянная, но помолодевшая, и сказала:
- Я выхожу за Аркадия замуж. Ты не против?
Матвей был не против, потому что Аркадий ему понравился с тех пор, когда он увидел его в первый на пляже. Торс Аполлона, упругая походка и полотенце на плече.
- Так теперь дядя Аркадий будет моим дедушкой? – без малейшего подвоха спросил он.
Бабушка улыбнулась:
- Выходит, что так. Только ты, пожалуйста, называй его по-прежнему дядей.

Они не дождались окончания срока пребывания в санатории и уехали в Москву в середине июня.
Бабушка и Аркадий, ставший на самом деле актёром театра имени Вахтангова, заняли городскую квартиру, а Матвей остался на даче, вместе с домработницей Ниной Ивановной, очень доброй и отзывчивой женщиной. Но она почему-то не любила бабушку и говорила, что она «когда-нибудь допрыгается». Матвею это было непонятно, он никогда не видел бабушку прыгающей или даже танцующей, и посчитал, что домработница просто ворчит по привычке.
Но Нина Ивановна оказалась права.

Осенью бабушка определила его в спецшколу-интернат с изучением ряда предметов на английском языке. Ему там понравилось.
Во-первых, комнаты там были на двоих, и его соседом оказался очень интересный мальчик из Вологды, Боря Крюков. Он был откровенен и честен, и от него Матвей узнал много такого, о чем никто не говорил вслух. Например, о лагерях, где содержались старые большевики, совершившие Великую Октябрьскую революцию, и еще о многом другом.
Во-вторых, в спецшколе, кроме английского, изучали и французский язык, говорить на котором ему захотелось еще во втором классе, когда он начал читать «Трёх мушкетёров» Дюма.
А ,в-третьих, здесь его никто не опекал и не помогал одеваться, делать уроки и наводить порядок в комнате, и таким образом, он приучался к самостоятельности.
На зимних каникулах их повезли на экскурсию в Ленинград, и там его поразили сокровища Эрмитажа и возрожденное после войны Царское село.
Потом пришел конец учебного года, который он окончил круглым отличником. Он ждал, что бабушка пришлет за ним машину, но она, видимо, забыла, и он поехал домой на метро, с двумя пересадками.
Дома вся гостиная была заставлена чемоданами, и Матвей узнал, что бабушка и Аркадий снова едут в Сочинский санаторий работников культуры, а он будет, как прежде, жить на даче с Ниной Ивановной. Она и рассказала ему, что Елизавета Петровна ушла на пенсию, так как жить с актером – любовником и работать заместителем министра  культуры в нашей стране считается неприличным.
Но бабушка вернулась из Сочи одна, постаревшая и растерянная. Оказалось, что Аркадий завел на курорте шашни с молодой эстрадной певицей из Киева и после крупной ссоры с немилой старухой гордо удалился в столицу Украины.
Но на судьбу Матвея это никак не повлияло. Он окончил спецшколу с золотой медалью и стал студентом МГИМО без всякой помощи со стороны бабушки, которая теперь мирно доживала свой век в городской квартире, получая солидную пенсию. Она была довольна успехами внука, а когда он явился к ней с красным дипломом и направлением на работу в советское посольство в Париже, не могла сдержать радостных слёз.
       ( продолжение следует)