Тайный брак и скрытые печали

Антуанетта де Миркур. 1865 год издания. Монреаль.
***
Только после долгих колебаний и настойчивых просьб со стороны моих друзей я решился опубликовать в виде тома перевод, изначально предназначенный для размещения на первом этаже политической газеты и которому мои занятия не соответствовали. Мне разрешили посвятить лишь несколько редких досугов, недостаточных для того, чтобы вернуть оригиналу всю тщательность и совершенство, которых он заслуживал.

Уступая приглашению людей, которые с самого начала моей работы любезно помогали мне своей поддержкой и советами, я не преследовал никакой другой цели, кроме как быть полезным своим соотечественникам и внести свой небольшой вклад в распространение нашей национальной литературы в Европе. перевод на французский язык произведения, в основном канадского происхождения. Я объясняю сам.К сожалению, господствует то, что принято называть современным романом у нас, как и везде, и было бы напрасно пытаться
свергнуть его с престола: борьба с этим безумием века была бы еще одним безумием.Но точно так же, как у народа есть только правительство, которое он создает для себя, по
крайней мере, своим отношением, точно так же общество получает только
ту интеллектуальную пищу, которую хочет; если невозможно заменить пол
с другой стороны, его невозможно изменить, сделать эту
пищу более полезной.--Я хотел доказать своим читателям, что, хотя
чтение романов является необходимостью, по крайней мере, можно честно читать
честные романы.

Действительно, в отличие от большинства импортируемых в эту страну романов,
которые все или почти все без исключения посвящены приукрашиванию Порока и
в укоренении добродетели АНТУАНЕТТА ДЕ МИРКУР - великий
моральный урок. Написанный с целью продемонстрировать пагубные последствия тайного
брака, этот роман наполнен полезными уроками, которые не
могут не принести счастливых плодов в том социальном положении, в котором
мы находимся в Канаде.-- В связи с этим не один мотив побудил меня взяться за работу, которую я намереваюсь выполнить.
честь представить сегодня
публике.

С другой стороны, работа мадам Лепроон, как я только
что сказал, в основном канадская. Он имеет отношение к истории нашей
страны; персонажи, представленные в нем, принадлежат, по большей части, к
старой французской знати; действие происходит в Монреале: одним словом, все
там канадцы. Сам автор, занимающий высокое
положение в англоязычной литературе Канады и занимающий видное место среди американских
писателей, принадлежит к канадской семье.--По всем
этим соображениям, не желая, чтобы произведение такого рода, к которому он
не хватало только, чтобы он был написан на французском языке, который был бы потерян для нашей канадской литературы, я рискнул взяться за перевод
АНТУАНЕТТЫ ДЕ МИРКУР.
Удалось ли мне это? Неизбежно, за то короткое время, которое я мог
потратить на это, в моей работе должно было проскользнуть много недостатков, но, по крайней мере, я льщу себя тем, что сделал точный перевод, и если
предложение иногда бывает неправильным, стиль упускается из виду., смысл был
скрупулезно передан, а суть - нет. оставайся таким, какой он есть в оригинале - поэтому я смею надеяться, что публика, вдаваясь в объяснения, которые я
только что переданный ему, окажет мне ту снисходительность, которую читатели
_заказа_ любезно пожелали оказать мне, и примет во внимание, по крайней мере, мою добрую волю.
Ж. А. ГЕНАН.
Монреаль, 4 августа 1865 года.
***
I.

Теплое ноябрьское солнце - самый неприятный из наших
канадских месяцев - бросало свои бледные лучи на улицы и неровные дома
Монреаля в том виде, в каком он существовал в 176 году, - спустя некоторое время после того, как королевский штандарт Англии заменил на наших
крепостных стенах флаг с цветами.лилии Франции.

В восточном конце улицы Нотр-Дам, которая в то время была аристократическим районом Города, возвышался большой каменный дом, бесчисленные маленькие плитки которого отражали солнечный свет на расстоянии. Не ограничиваясь церемонной формальностью стука молотком, давайте сразу пройдем через парадную дверь, увенчанную веерообразным стеклом; затем, войдя внутрь,
осмотрим все и познакомимся с людьми, которые его населяют.

Несмотря на небольшую высоту потолков, столь явно несовместимую с
наши современные представления об элегантности и комфорте, несмотря
на грубую резьбу и выцветшую позолоту, обрамляющую двери и
окна, несмотря на имитацию наличников, расположенных вдоль
стен различных квартир, оставляют в этом особняке отпечаток богатства и элегантности, на которые нельзя не обратить внимания. чтобы вызвать сомнения.

Блеск великолепных картин, дорогие шкафы с паркетным полом,
антикварные вазы и множество других предметов искусства, которые можно увидеть через приоткрытые двери, подтвердят это впечатление
даже если бы мы не знали, что в этом доме живет
месье д'Ольне, один из самых выдающихся людей среди немногих
семей, принадлежащих к старой французской знати, которые остались
в главных городах Канады после того, как их страна перешла под
иностранное правление.

В то время, когда мы представляем его читателю, мэтр де
Сеан, человек с довольно неровными чертами лица, но внешне
похожий на джентльмена, сидел в своей большой библиотеке. Все три стены
этой обширной, прекрасно освещенной квартиры были покрыты, от потолка
на полу полки с книгами; единственными украшениями были несколько искусно выполненных бюстов и портретов
писателей.
Прочные переплеты томов, не покрытые позолотой, свидетельствовали о том, что
их владелец ценил их больше за содержание, чем за
внешний вид.

В страстной и беззаветной любви, которую он питал к
литературе, действительно, можно было бы найти объяснение
безмятежности характера и мягкости привычек, которые характеризовали
французского джентльмена, в обстоятельствах, которые можно было бы поставить под сомнение.
часто испытывает терпение меньшего числа философов, чем он. Когда
после капитуляции Монреаля его родители и друзья
посоветовали ему последовать за ними, вернуться в старую Францию или,
по крайней мере, бежать из города и искать уединения в своем богатом поместье в сельской местности, он бросил вызов.
он с
грустью обвел взглядом свою библиотеку, тяжело вздохнул и покачал
головой с видом, исполненным формальной решимости. Напрасно
некоторые из них, более жестокие, чем другие, просили его
с негодованием, сможет ли он терпеливо переносить высокомерие
гордых завоевателей, только что высадившихся на берегах своей
страны? напрасно ли они спрашивали его, как он будет страдать,
куда бы он ни обратил свой взор, куда бы ни ступил,
в алой форме солдат, которые от имени короля Георга теперь правили
его родиной?.... На все эти представления, на все эти
возражения, в которых вспыхивало возмущение, он
печально, но спокойно отвечал, что многих из них он не увидит
_ герои_, учитывая, что он принял непоколебимое решение
навсегда запереться в своей дорогой библиотеке и
выходить на улицу как можно реже. Наконец, когда
его друзья, недовольные этими ответами, стали настаивать дальше, он
отослал их мадам д'Ольне, и, поскольку было известно, что эта милая дама
, помимо одного случая, проявила твердую решимость
никогда не хоронить себя заживо глубоко в сельской местности, - несмотря
на то, что она была его женой. однако она не возражала бы против того, чтобы ее похоронили там после ее
смерти - в конце концов, г-на д'Ольне оставили в покое.

Как мы уже говорили, хозяин дома спокойно
сидел в своей библиотеке; никакие политические заботы
в данный момент не мешали его интеллектуальным удовольствиям, и он был полностью поглощен
чтением научной работы, как вдруг дверь отворилась
и впустила элегантно одетую женщину с изысканным вкусом и
принадлежащая к типу тех бальзаковских героинь, которым перевалило за
тридцать, но которые все еще претендуют на молодость.

-- Господин д'Ольне! воскликнула она, фамильярно положив руку ему на плечо
от этого ее хорошенькая маленькая рука была в изобилии усыпана кольцами и
бриллиантами.

--Эй! ну, что случилось, Люсиль? - спросил он, закрывая книгу с таким
видом, в котором можно было прочитать некоторое сожаление, но не нетерпение.

-- Я пришла сообщить тебе, что приехала Антуанетта.

-- Антуанетта! - повторил он механически.

--Да, уважаемый отвлеченный.-- И красивая рука молодой женщины
легонько коснулась ее щеки. - Да, моя кузина Антуанетта, это дорогое
дитя, о котором я так часто без надобности просил ее отца с шести лет
месяц, наконец-то получил разрешение приехать и немного насладиться под моим
покровительством жизнью этого мира.

--Ты хочешь поговорить о той маленькой розовой и наивной девочке, которую я
видел два года назад в деревне, у господина де Миркура?

--Именно, но вместо маленькой девочки она теперь
молодая леди и, что ни в коем случае не вредит ей,
богатая наследница. Мой дядя де Миркур согласился позволить
ей поехать с нами на зиму, и я решил, что
за это время она увидит немного общества.

--Ах! я слишком хорошо знаю, что это значит. Начиная с этого
в этот момент наши правила внутреннего распорядка будут нарушены, дом
будет разрушен и постоянно осажден этими молодыми толстяками с
болтающимися саблями, этими английскими военными, о которых ты с особой заботой
рассказывал мне в течение некоторого времени. Увы! тем не менее я
надеялся, что отъезд шевалье де Леви и его храбрых товарищей
положит конец этому рвению, этой военной лихорадке; должен признаться
, к своему стыду, если бы что-то могло утешить меня во время этого
мрачного эпизода в истории моей страны, то это было бы осознание
эта надежда.

--Чего ты хочешь, дорогой друг? Мадам д'Ольне ответила тоном, ставшим
жалобным: разве мы недостаточно покаялись в течение долгих и
мрачных месяцев? В конце концов, мир должен жить, а чтобы жить
, ему нужно общество. Я бы с таким же удовольствием надел костюм кармелитки и
увидел, как ты надеваешь мантию и капюшон трапписта, как и я. Я хотел бы продолжать
жить в этом уединении монастыря, где мы так
долго жили.

--Ты несешь чушь, Люсиль!.... Что касается платья и капюшона
трапписта, я думаю, они больше подошли бы моему возрасту и моим
вкусы или, по крайней мере, то, что они были бы мне удобнее, чем праздничные костюмы
и бальные наряды, которые твои планы заставят меня
одобрить. Но, наконец, если говорить серьезно, я могу представить
только тебя, который так трогательно говорил с
французскими военными о бедствиях Канады, - тебя, который своими
патриотическими обличениями наших врагов и наших угнетателей
обучал тех, кто тебя слушал, - тебя, которого французские военные так трогательно описывали. полковник де Бурламарк
сравнил ее с героиней из пращи: "Я не могу, - говорю я, - объясниться
что ты идешь встречать и чествовать тех самых угнетателей.

-- Мой дорогой д'Ольне, я еще раз спрашиваю тебя: есть ли у меня другая
альтернатива? Я не могу должным образом, согласись, приглашать на свои
собрания клерков и подмастерьев, и это все, что нам остается:
наш мир разбросан по обе стороны. Эти английские офицеры
могут быть гнусными тиранами, варварами-угнетателями, кем угодно
; но, наконец, они люди образованные, с хорошими манерами
и - в качестве последнего аргумента - они мой единственный ресурс.

--В таком случае, скажи мне, пожалуйста, когда начнется это царство
анархии? - спросил г-н д'Ольне, который, не будучи убежденным, встал на
сторону подчинения.

--О! что касается этого, мой дорогой Андре, я уверена, что получу твое полное
и безоговорочное одобрение. Этот старый добрый праздник _святой
Екатерина, которую так радостно праздновали наши предки, - это время
, которое я выбрал, чтобы снова открыть наши двери для жизни, для
веселья....

-- И, боюсь, чтобы закрыть их для тишины и покоя.
Но, по крайней мере, теперь ты знаешь некоторых из этих джентльменов
призваны часто посещать наши салоны и принимать участие в наших ужинах?

--Без сомнения. Майор Стернфилд был представлен здесь вчера
молодым Фуше, которого в прежние времена было бы очень трудно
принять в моем салоне; но, увы! круг наших отношений
в цифровом отношении стал настолько узким, что мы больше не можем показывать себя такими
исключительными.

-- Был ли тот фламинго, которого я мельком увидел в коридоре, майором
Sternfield? - спросил г-н д'Ольне, на исходе своих сил.

--Фламинго! его жена повторила с некоторой раздражительностью: это эпитет
которого он совсем не заслуживает. Майор Стернфилд, безусловно
, один из самых красивых и элегантных мужчин, которых я когда-либо встречал,
и, что еще лучше, он идеальный джентльмен по манерам
и повадкам. Он с величайшим почтением выразил горячее желание
, чтобы он и его товарищи были допущены в наши салоны
Канадцы....

-- Да, чтобы похитить нескольких наших наследниц и обмануть
других молодых девушек, вскружив им голову!

--О! ты ошибаешься, - решительно возразила мадам д'Ольне. Во всех
в таких случаях мы позаботимся о том, чтобы проиграли они, а не
мы. Со своей стороны, мы с Антуанеттой разобьем по меньшей мере дюжину
эти бесчувственные сердца, и таким образом отомстим за зло
нашей страны.

--Да хранит меня Бог от женской логики! - прошептал г-н д'Ольне,
поспешно открывая свою книгу и снова садясь в кресло. Ну,
да, - повторил он вслух, - пригласи их всех, всех, от генерала
до прапорщика, если хочешь, но, по крайней мере, оставь меня в покое.




II.


Счастливая и гордая своим успехом, мадам д'Ольне легким шагом двинулась вперед
длинный и узкий коридор, который начинался от библиотеки и вел
направо, вел в симпатичную комнату, снабженную всем, что могло дать
уют, но в которой в этот момент царила большая
неразбериха. На
стульях были разбросаны шали и шарфы, а на полу валялся открытый чемодан и куча картонных
коробок.

Стоя перед большим зеркалом и в последний раз поправляя
пряди своих волос, стояла молодая девушка с
легкой и изящной талией, с лицом, полным очарования и выражения.

--Уже одета, очаровательная кузина! - воскликнула, улыбаясь, мадам д'Ольне.
С очень немногим ты многого добился, - продолжила она, бросив
многозначительный и, возможно, пренебрежительный взгляд на темно-серое платье, такое же однотонное
, как и его материалы, которое носила девушка. Но
подойди так близко, чтобы я мог рассмотреть тебя поближе; отсюда я вижу тебя только
мельком.

Присоединив действие к словам, она поманила подругу к окну;
затем, раздвинув тяжелую дамасскую занавеску, которая не позволяла дневному
свету полностью проникнуть в комнату:

-- Знаешь ли ты, Антуанетта, что ты стала по-настоящему красивой!
воскликнула она. Какой цвет лица!...

--Довольно! Хватит! Люсиль, - прервала ее та, которая была объектом этих
похвал, проведя своими милыми маленькими ручками по своей фигуре, как будто чтобы
скрыть румянец, покрывавший ее лицо. Именно это
и предсказала мне мадам Жерар, когда я уходила из дома.

--Пожалуйста, расскажи мне, что сказала эта скучная, придирчивая и
скрупулезная старая экономка? Подойди и скажи мне это.

И, усадив свою юную спутницу в хорошо набитое кресло, она
подошел к другому и погрузился в его мягкие глубины.

-- Во-первых, - сказала Антуанетта, входя в дело, - она сделала все, что в ее
силах, и в течение недели сияла ярче, чем я слышал
в течение долгого месяца, чтобы убедить моего отца не пускать меня сюда.
Она говорила о моей крайней молодости и полной неопытности,
об опасностях и ловушках, которые будут окружать мои шаги, и тогда, дорогая
Люсиль,-могу я тебе сказать?-- она намекала на тебя.

-- И что же она тогда сказала обо мне?

--Ничего страшного; только то, что ты была милой женщиной,
красивая, опытная, обаятельная;-- ах! Ах! теперь твоя очередь
краснеть;- но что ты был в высшей степени неспособен выполнить столь ответственное поручение
- служить наставником семнадцатилетней девушке
. Устанавливая контраст между нами, она утверждала, что из
контакта твоего богатого воображением, легкого и импульсивного характера с
моим легкомысленным, детским и романтичным умом ничего хорошего не могло бы получиться
, если бы я на шесть долгих месяцев доверил себя твоему руководству.

-- И что на все это ответил дядя де Миркур!

--Сначала ничего особенного, но у меня возникает соблазн поверить, что эта
бедная мадам Жерар сказала слишком много. Ты же знаешь, что папе очень не терпится заполучить
большую часть этого _крепкого_ - если использовать
немного суровый термин - что с незапамятных времен составляло один из атрибутов
нашей семьи. Кроме того, по настоянию мадам Жерар он начал
с того, что ответил, что, поскольку мне семнадцать лет, мне пора
немного познакомиться с обществом или, по крайней мере, с жизнью городов, - что в конце концов
мадам д'Ольне была его племянницей, доброй и сердечной женщиной, и
множество других лестных похвал, перечисление которых я избавлю тебя от необходимости перечислять, чтобы
не слишком задевать твою скромность. Однако в какой-то
момент все грозило обернуться против нас, поскольку папа очень доверяет
суждениям мадам Жерар, и в конце концов он заметил, что
я действительно вполне могу отложить свою прогулку по городу на другую зиму
. При этом заявлении, подавленная падением моих надежд, я
расплакалась. Это обстоятельство решило проблему. Папа пересмотрел
свое первое решение и заявил, что почти отдал мне свое
слово, и что, если я сам не вырву его из него, он должен
был сдержать его. Мадам Жерар тогда набросилась на меня и в течение двух дней
своими молитвами и просьбами делала меня очень несчастной. На
мгновение мне захотелось пожертвовать этой прогулкой и отдаться
его молитвам, и я был близок к тому, чтобы уступить ему, когда получил твое
последнее такое хорошее и срочное письмо. Узнав
об этом, я нежно поцеловал мадам Жерар - почему
бы мне этого не сделать? с самого раннего детства она была для меня другом
полная любви, и я умоляла ее простить меня на этот раз, если
я ослушаюсь ее. Она сказала.... Но какое это имеет значение? вот я и здесь!

-- И ты очень-очень хорошо пришла, моя дорогая маленькая кузина. Я заявляю, что у меня
не хватило бы ни сердца, ни смелости участвовать в кампании этого
сезона без такого ценного помощника, как ты. Ты богатая
наследница, красивая девушка, высокого происхождения: ты встретишь здесь
самую элиту этих элегантных английских иностранцев.

--Английский! - повторила Антуанетта, слегка вздрогнув от неожиданности.
О, Люсиль, папа даже ненавидит это имя.

--Что это значит, черт возьми? Если у нас их нет, то у кого мы будем?
Наши дорогие французские офицеры, а также представители нашего молодого дворянства
покинули нас навсегда; те из них, кто остался дома
, рассеяны по сельской местности, заперты в мрачных поместьях
или одиноких старых особняках; они были бы
просто случайными и случайными посетителями. Конечно, я не открою свои салоны, которые
так долго посещали каждый вечер такие люди
, как полковник де Бурламарк и его рыцарские спутники, для посторонних.
служащие низшего правительства, которых наши английские хозяева
даже не сочли достойными увольнения. Но, скажи мне, двое молодых людей
должны ли они с Леонардо приехать в город в ближайшее время?

--Да, вчера я получил письмо от Луизы, в котором она сообщает мне, что они
обе должны приехать и провести пару месяцев в Монреале у своей
тети.

--Тем лучше: они красивые, элегантные, поэтому будут
добавлены в наш круг. Но я должен вовремя предупредить тебя, что
на следующий вторник у тебя должен быть красивый бальный туалет, который я предлагаю себе
лично следить за покупкой и пошивом одежды. Я решил, что мы
будем праздновать _с;е. Catherine_ со всем возможным блеском. А
пока я должен тебе сказать, что если тебе станет немного скучно, когда ты
будешь одна в своей комнате, тебе нужно будет только стоять у
окна в любое время суток: оттуда ты сможешь наблюдать
за великолепными поворотами наших будущих гостей, которые постоянно
прогуливаются по улице.

-- Ты знаешь некоторых из них, Люсиль?

--Я познакомился только с одним, но могу тебе сказать, что
если другие будут только похожи на него, мы, несомненно
, не будем так сильно жалеть отважных спутников шевалье де Леви. Майор
Стернфилд - так его зовут - и он предоставил в мое
распоряжение весь полк, заверив меня, что его офицеры также сдадутся
с готовностью и с радостью, - майор Стернфилд, таким образом, очень хорош собой,
вежлив и обходителен, одним словом, он опытный светский человек
. Его представил здесь молодой Фуше, и, хотя
с самого начала я принял его с некоторой сдержанностью, моя холодность
очевидно, вскоре она поддалась обаянию его почтительных поклонов
и утонченной лести в его манерах. Ко всем этим совершенствам
обаятельный мужчина присоединяет еще то, что он очень хорошо говорит по-французски: он
сказал мне, что провел два года в Париже. Уходя, он попросил у
меня разрешения вскоре вернуться с двумя своими друзьями, которые
, как он слышал, очень хотят, чтобы их представили здесь.

-- И что обо всем этом говорит мой кузен д'Ольне?

--Как истинный философ, как хороший и чуткий муж, каким он и является, он
сначала бормочет, но в конце концов подчиняется. И это лучше для нас обоих
да будет так, потому что, хотя между ним и мной существует лишь очень слабая симпатия
, - он, будучи позитивным, практичным и образованным человеком, в
то время как я обладаю романтическим и восторженным темпераментом, не
может вынести вида книги, если только это не книга. роман или
сентиментальная поэзия - мы счастливы, несмотря на это
поразительное несоответствие вкусов и характера, и испытываем взаимную
привязанность друг к другу.

--Вы очень любили г-на д'Ольне, когда поженились?
внезапно, но нерешительно спросила Антуанетта, у которой хватило совести
разговор на тему, которая до сих пор была недоступна его юному воображению.

--О! нет, дорогая. Мои родители, хотя и полны доброты и снисходительности
по отношению ко мне они были непреклонны в этом вопросе моего
брака. Они просто сообщили мне, что г-н д'Ольне
был тем мужем, которого они мне предназначили, и что я присоединюсь к нему через
пять недель. Я плакал почти непрерывно в течение восьми дней.
Но, поскольку мама пообещала мне, что я сама выберу свою связку ключей, которая
будет настолько богатой и дорогой, насколько я только смогу пожелать, я был
я была так занята своими покупками и модистками, что у меня не было больше
времени, чтобы выразить свои сожаления, вплоть до дня моей
свадьбы. Что ж, несмотря на это, я заявляю тебе, что я счастлива, потому
что г-н д'Ольне всегда проявлял снисходительность и щедрость; но, мое дорогое
дитя, этот опыт был ужасно неудачным, так как он мог
закончиться долгой жизнью в страданиях.... Помни, Антуанетта,
- продолжала она с легким оттенком сентиментальности,
- что самая прочная основа счастливого брака - это взаимная любовь и дружба.
идеальное сообщество души и чувств.

Очевидно, взаимное уважение, моральное достоинство и благоразумие при правильном
выборе ничего не значили в глазах мадам д'Ольне.

После этого изложения мы спросим читателя
, не была ли достойная гувернантка права поднять свой голос против идеи отдать в
руки такого наставника такую молодую девушку, как Антуанетта де Миркур,
с ее детской неопытностью, одаренную таким поэтическим воображением.,
с таким пылким сердцем, такой же страстный?




III.


Представив нашу героиню читателю, будет справедливо только то, что
мы посвятили несколько страниц его родителям и его предыстории.

За двадцать лет до того времени, с которого начинается наше повествование, в один прекрасный
октябрьский день радость и веселье царили во всей
Сеньории и в особняке Вальмон, в котором Антуанетта жила позже
в тот же день и который принадлежал ее семье с момента передачи вотчины
доблестному Рудольфу де Миркуру. Этот красивый джентльмен, приехавший в
Канаду без какого-либо другого состояния, кроме сверкающего меча и пары
блестящих шпор, вскоре нашел себя в обмен на некоторые услуги
возвращенный Франции, владелец и хозяин богатого поместья Вальмон
, которое затем по прямой линии перешло в руки его
нынешнего владельца Артура де Миркура. Достигнув зрелого возраста, он вскоре
уступил естественному желанию увидеть прекрасную страну Францию, блестящий Париж, о котором
он слышал так много чудес.

Но, сначала ослепленный великолепием этой великой столицы и
ее бесчисленными достопримечательностями, молодой человек вскоре пришел в восторг от
этого блестящего отдыха и тяжело вздохнул после удовольствий
простая, спокойная жизнь его родины. Кроме того, несмотря на
настойчивые просьбы своих молодых друзей в Париже, несмотря на
сарказмы, которые бросали ему дамы, когда он говорил о "стране
снегов и дикарей", - он вернулся на свою родину, которую любил
еще большей любовью, чем когда покинул ее. Скажем к
его чести, его пребывание в Париже никоим образом не повлияло
на мирные и чистые вкусы его детства, и никогда еще он не принимал участия в
парижских вечеринках с такой легкостью духа и весельем в сердце
что он вложил в скромное веселье, которым встретил свое
возвращение в Вальмон.

Любящие сердца ждали его там, чтобы поприветствовать: его
мать, которая, давно овдовев, нашла в своей привязанности к
нему такое большое утешение после смерти своего мужа и других своих
детей, которые мирно покоились в церковном склепе
под скамьей, на которой он сидел. каждое воскресенье и каждый праздничный день
она неизменно собиралась помолиться Богу; соседи, переписчики и
юная Корин Делорм, сирота и дальняя родственница мадам де
Миркур, которую она вырастила с материнской заботой, и
которую Артур научился считать своей сестрой.

Несмотря на изящную фигуру и
идеально правильные мелкие черты лица, Коринн так и не получила титула
_красотки_. Отчасти это было связано с отсутствием в ней той жизнерадостности
и оживленности, которых редко не хватает молодым людям
Канадские женщины, часть его томного и меланхоличного вида, результат
чрезмерно хрупкого телосложения.

Более требовательная женщина, чем мадам де Миркур, несомненно, была бы
обвинила свою юную протеже в неблагодарности, настолько та была
необщительна, настолько сдержанна в своих словах и
манерах; но никогда эта сдержанность не заставляла ее забывать
о деликатных намерениях, о почтительном почтении, которое должна проявлять молодая девушка.
за ее мать.

Возможно, никогда природная холодность Коринн не проявлялась в
мадам де Миркур таким же очевидным, таким же поразительным образом, как и по
случаю возвращения Артура в родительский дом. В то время как
все в доме, друзья, соседи семьи готовили
из вечеринок и гуляний, посвященных этому счастливому возвращению,
только она позволяла видеть спокойствие, которое доходило почти до безразличия;
и когда по прибытии молодой Артур, нежно
обняв свою мать, повернулся к ней, чтобы поцеловать, как
он это сделал бы со своей сестрой, она не проявила большей радости и
волнения, чем если бы его отъезд состоялся только накануне. Такая
бесчувственность поразила молодого человека, и когда несколько часов
спустя он сделал замечание об этом своей матери, - в одном из таких интервью
конфиденциально, что она объявила это достаточной компенсацией за
одиночество, в котором жило ее сердце во время отсутствия ее дорогого
ребенка, - мадам де Миркур нашла множество причин, чтобы оправдать
обвиняемую: эта бедная Коринна, сказала она, так больна! у нее
такие частые головные боли! ... но эти благосклонные извинения
не помешали молодому человеку настоять на своей первоначальной идее и
приписать холодность Коринн отвратительному эгоизму.

Можно было подумать, что мадам де Миркур, только что вернувшая свою
сын не спешил бы делить с соперницей ту большую долю
, которую она занимала в его сердце; однако таково было его желание.
Действительно, едва он поселился в доме, как
ею овладело острое желание увидеть его женатым. Повинуясь импульсу этой
материнской заботы, она замолвила словечко за нескольких своих
подруг, и вскоре Артур был засыпан приглашениями на вечеринки
и веселые вечеринки, где он был уверен, что встретит симпатичных
котят, которые с особой пользой фигурировали бы в гостиных отеля.
старый особняк. В возрасте двадцати восьми лет, одаренный блестящим воображением,
с сердцем, свободным от любых уз, молодой де Миркур не считал своим долгом
воздерживаться от этих общественных собраний и редко их пропускал. Вскоре
он был вынужден признаться себе, что в некоторой степени отвечает
симпатии, которую, казалось, питала к нему богатая наследница, молодая, красивая
и прекрасно одаренная духом. Но дела
продвигались не так быстро, как ей хотелось бы. мадам де
Миркур решила пригласить того, кого она уже выбрала для
будучи ее будущей дочерью, она вместе с несколькими другими молодыми людьми проведет
в ее доме около пятнадцати дней.

Эта прогулка подходила к концу, и
за это время не произошло ничего примечательного. Несомненно, Артур
общался, танцевал и шутил с мадемуазель де Нивервиль, которая
действительно была так же хороша, как и очаровательна; но на этом все.
С ее губ не сорвалось ни одного нежного слова, ни одного признания в любви. Девушка
собиралась уходить, и они оба были так же свободны
друг от друга, как если бы никогда не встречались.
молодой человек испытывал к ней искреннее восхищение; по правде
говоря, было бы трудно, если бы было иначе, и не раз нежная
жизнерадостность, доброжелательное расположение молодой девушки позволяли
увидеть себя в таком резком контрасте с апатичным безразличием
Корин, которое, казалось, с каждым днем становилось все более и более безразличным. холодная и более
сдержанная, чего Артур не мог не пожелать своей матери, спутницей которой
она должна была стать, чтобы она была похожа на очаровательную
наследницу Нивервилля.

Пока все это происходило, мадам де Миркур, обеспокоенная в
обсуждая свои свадебные планы, подумал о том, чтобы заручиться поддержкой
Коринн, и попросил ее настоять на том, чтобы Артур наконец пришел к
соглашению с мадемуазель де Нивервиль до того, как она уедет из
Вальмона. Хорошая мать с радостью взялась бы за эту задачу, если
бы две или три бесполезные попытки, которые она уже предприняла в этом
направлении, не заставили ее опасаться, что ее постигнет та же участь.

Коринн согласилась, хотя и с отвращением, на деликатную миссию, которую ей
поручили, и однажды утром она вошла в столовую, где Артур,
всегда очень рано, читал.

Молодой де Миркур выслушал его очень терпеливо, потому что его манеры
выражали больше доброжелательности, чем обычно. Она снова заговорила о
достоинствах Луизы, высказала надежды, которые мадемуазель де
Нивервиль и ее друзья, вероятно, основывали на том внимании
, которое он ей оказывал, и показала, какое счастье было бы у ее нежной матери
, увидев, что он наконец осуществил самые заветные желания ее сердца.

Спокойное, но убедительное красноречие, с которым она заговорила, удивило и
почти убедило Артура, который, однако, не сдавался. Он ответил
смеялся, что у него впереди еще много времени, что гости дома
должны отправиться на автомобильную прогулку в то же время, что и он, и
что, поскольку он намеревался сам отвезти мадемуазель де
Нивервиль, тогда у него будет очень благоприятная возможность оправдать
общее ожидание. Видя, что Коринн становится более настойчивой, он
схватил ее за руку и продолжил более серьезным тоном:

--Эта шутка не помешает мне, моя добрая сестренка,
серьезно подумать и, возможно, действовать в соответствии с твоим советом
просто дай мне. Сегодняшняя прогулка
, несомненно, предоставит мне одну из самых благоприятных возможностей: если бы я только
мог заставить себя воспользоваться ею! Ты поедешь с нами, не так ли?

--Боюсь, я не смогу этого сделать. Мне нужно написать письмо, и
мне лучше выполнить эту задачу в течение дня, чтобы
я мог присоединиться к вам в гостиной на этом бдении, которое является последним
, которое наши друзья проводят с нами. На сегодняшнее утро у меня больше работы, чем я смогу выполнить.


Погода была великолепной, солнце сияло во всем своем блеске,
дорожки были великолепны: какая удача для поездки на
машине! Сама мадам де Миркур была приглашена принять участие
в экскурсии, и, запихнутая под платье из медвежьей шкуры в свою широкую
удобную коляску, она казалась такой же веселой, такой же счастливой, как
и сама Луиза.

Верная своей решимости, Корин осталась дома.
Уходя, она подошла к окну и помахала платком на прощание
веселым туристам. Это отношение, спокойная улыбка, которая
играла на ее бледных и нежных чертах, сияние, которое излучали лучи солнца.
солнечные лучи падали на ее густые шелковистые волосы, все это
делало ее такой хорошенькой, что де Миркур снова пожалел
, что видел столько холодности, скрывающейся под такой очаровательной внешностью.

Но эти мысли вскоре рассеялись в предвкушении отъезда, во
внимании, которое он должен был проявить по отношению к своей хорошенькой спутнице.
В самом деле, едва путешественники прошли несколько
шагов, как очаровательной Луизе пришло в голову, что ей
холодно, и она начала сожалеть об отсутствии определенной шали, из которой можно было бы сшить одежду.
теплая ткань защищала ее от самых сильных зимних поцелуев
. Само собой разумеется, что такой галантный кавалер, как де Миркур
, поспешил предложить вернуться в дом, чтобы забрать
такой ценный предмет, и вскоре машина вернулась на прежнее место.

--Я буду держать поводья, господин де Миркур, пока вы будете
входить в дом. Я оставила свою шаль в маленькой комнате.
Пожалуйста, не сердитесь, если я буду такой забывчивой и доставлю вам
столько неприятностей.

Единственным ответом молодого человека была улыбка, полная нежности и
с нежными упреками; затем легким и быстрым шагом он поднялся в указанную ему комнату
и действительно нашел там шаль, за которой
пришел. Но едва он овладел собой, как
до его ушей донеслись приглушенные рыдания. Удивленный, он окинул комнату
внимательным взглядом. Этот повторяющийся звук, казалось, исходил из соседней комнаты
, дверь которой выходила в ту, в которой он находился
, и которую пара полок украсила помпезным названием
"Библиотека".

Что это могло быть? какой смысл придавать этому шуму
содержание? ... Внезапно в приоткрытую дверь взгляд молодого
человека упал на зеркало, висевшее на противоположной стене библиотеки
, в котором отражалась фигура Коринн Делорм. Девушка
сидела на табурете и, казалось, была погружена в горечь глубокого
горя; ее глаза были прикованы к предмету, который ее
рука держала в крепких объятиях и на который она время от
времени бросала страстные поцелуи. Этот объект! это был портрет Артура
, который тот привез из Франции и подарил своей матери.

Тогда молодой де Миркур понял всю правду. Эта холодность,
это безразличие, проявленное Коринн, было, таким образом
, притворством, ледяной завесой, которой молодая девушка прикрыла
любовь, которая росла вместе с ней, которая стала доминирующим чувством
в ее жизни, но чувство, которое благородная гордость и скромность
ребенка внушили ей. заставили сосредоточиться внутри себя. Да, несмотря на ту
горячую любовь, которую она испытывала к нему, у нее хватило смелости
отстаивать интересы другого, улыбнуться ему в тот самый момент, когда... она
она была уверена в этом - он собирался отдать свое сердце сопернице!

Де Миркур удалился, не издав ни малейшего шума, но когда он
присоединился к мадемуазель де Нивервиль, его фигура была бледнее, а
взгляд более сдержанным, чем обычно. На протяжении всей прогулки, несмотря на все свои
усилия быть веселым, он казался очень обеспокоенным, что
вызвало насмешки его хорошенькой спутницы. Какой бы ни была тема
разговора, он не проронил ни слова признания в любви и,
вернувшись в особняк, оторвался от оживленной группы, собравшейся вокруг
с большой плиты и вернулся к ней только через пару часов.

Первым человеком, которого он встретил, войдя в гостиную, была Корин
, которая со спокойной улыбкой на бледном лице сказала ему, что надеется
: "Он хорошо провел время на прогулке?"

--Посредственно, - ответил Артур. Но должен ли я сказать тебе, сестра,
последовал я твоему совету или нет?

Храброе сердце! ни одно выражение ее лица, ни один изгиб бровей
не позволяли догадаться об ужасных страданиях, которые она
испытывала.

-- Да, - ответила она низким, но отчетливым тоном, - скажи мне, что у тебя есть
исполни пожелания лучшей из матерей, пожелания всех твоих
друзей.

Он впился в нее проницательным взглядом и продолжил::

--Поздравила бы ты меня, Коринна, если бы я так поступил и если бы мой шаг
увенчался успехом?

На этот неожиданный вопрос лицо девушки покрылось
румянцем, который почти сразу исчез; затем, поднявшись, она
ответила спокойным и почти холодным тоном:

-- Почему бы и нет? Выбор, который ты сделал, это выбор, против которого не
может быть никаких разумных возражений.

Не сказав ему об этом открыто, Коринн намекнула Артуру, что во время
бдения их больше нельзя будет видеть вместе; и они расстались.
Но теперь он знал, чего придерживаться в этом кажущемся безразличии и
эгоизме, которые он до сих пор так странно
презирал и которые он так решительно осуждал.

На следующий день Луиза де Нивервиль уезжала из Вальмона, а ее запоздалый
жених еще не открыл рта. Чувство чести
деликатность, которая отличала его, рыцарская щедрость его сердца
показали молодому де Миркуру, что он больше не свободен, что он
по праву принадлежит той, кто расточал ему, без его
ведома, без его просьбы, богатое сокровище тайной любви.

Кроме того, после недели мирных размышлений, которые заставили его увидеть
, что искренняя симпатия к мадемуазель де
Нивервиль так и не укоренилась в его сердце, - после недели, в течение которой
Коринн, казалось, взяла на себя задачу избегать его, борясь, как женщина
только она может это сделать, вопреки этой привязанности, которая с каждым днем становилась
все сильнее и глубже; - однажды вечером, когда девушка стояла у
окна и молча смотрела
на падающие снежинки, он подошел к ней и без лишних
слов попросил: действительно ли я хочу быть его женой?

Услышав эту просьбу, она ужасно побледнела и после нескольких
мгновений полного эмоций молчания прошептала::

--Могу ли я быть, моя бедная девочка, могу ли я быть невестой, которую выбрала бы ваша мать
и которая заслужила бы одобрение ваших друзей?

--Я спрашиваю тебя не об этом, дорогая Корин. Я выхожу замуж не
для того, чтобы доставить удовольствие своим друзьям или моей матери, и, кроме того, она
слишком сильно любит меня, чтобы придираться к выбору, который я сделаю. Итак, скажи мне
откровенно: любишь ли ты меня достаточно, чтобы стать моей женой?

Тихо и почти нерешительно, как будто она боялась выдать
секрет, который хранила так долго, Коринн выпалила
маленький односложный слог _ да_! а через несколько недель их свадьба была
отпразднована очень просто, без помпы, в маленькой деревенской церкви.
Мадам де Миркур, первое впечатление о прошлом удивлении,
без труда принесла свои клятвы в жертву клятвам дорогого сына, которого она боготворила.

После женитьбы холодность и безразличие Коринны
исчезли, как тает снег под апрельским солнцем, и никогда
еще женщина не была более любящей и преданной. Никогда де Мирекур не
говорил ей, что застал врасплох ее тайну, никогда, ни разу он не дал
ей предположить, что своим счастьем она обязана не столько состраданию, сколько любви.
Его щедрость вскоре была вознаграждена, поскольку пылкая привязанность, которую его
молодая женщина так долго была тайно предана ему,
что ей не потребовалось много времени, чтобы проникнуть в его собственное сердце и заполнить его целиком.

Увы! такой счастливый и доверительный союз вскоре должен был быть
болезненно пережит. Два года домашнего счастья без примеси
печали или охлаждения дружбы, всего два года нежных
поздравлений, в течение которых Антуанетта появилась на свет, были
дарованы им: по прошествии этого времени молодая женщина, всегда деликатная, начала
увядать.

Никакая привязанность, никакая забота не могли спасти ее, и всего за несколько месяцев она
ее вырвали из объятий мужа и перенесли в его
последнее земное жилище. Едва наступила первая годовщина ее смерти
, как мадам де Миркур присоединилась к ней, оставив
особняк таким же мрачным, безмолвным, как могила.

Когда время, назначенное для траура, прошло, друзья начали
намекать молодому вдовцу, что его дому нужна хозяйка,
что он слишком молод, чтобы замкнуться в вечном горе; но
он оставался глух ко всем их предложениям и, получив в
достопочтенная мадам Жерар была прекрасной гувернанткой для
своего маленького ребенка, он полностью уединился в этом мирном уединении
загородной жизни, от которого больше никогда не отказывался.

Маленькая Антуанетта была безмерно счастлива
, найдя такого заботливого и надежного наставника, который заменил бы ей нежную
мать, которую она потеряла в столь юном возрасте, и, несмотря на чрезмерную снисходительность
своего отца, а также естественную легкомысленность ее собственных нравов,
она превратилась в милого и очаровательного молодого человека. если не идеальный.




IV.


Это было за день до того, как _ст. Кэтрин, этот день
с незапамятных времен отмечен у канадцев, как в доме_животных_,
так и в Особняке Лорда, откровенным весельем и невинными вечеринками
, что соответствует святости англичан.

В тот вечер в ярко освещенном доме мадам д'Ольне
зазвучали веселые аккорды контрданса и котильона. Ее
великолепные апартаменты, полные сверкающих мундиров,
легких и элегантных платьев, представляли собой яркий и оживленный образ.

Грациозно прислонившись к каминной
полке, сверкающий огонь которой придавал новый блеск ее поистине красивым чертам, мадам
д'Ольне беседовала с высоким, красивым мужчиной,
светлый цвет лица и темно-голубые глаза которого указывали на англосаксонское происхождение. Чтобы
произвести эффект, молодая женщина применила всю
мощь своего обаяния, выразительных взглядов,
очаровательных улыбок и слегка измененного голоса; но хотя он был
вежлив и внимателен, тем не менее она считала себя вправе думать, что она
на него она произвела лишь очень слабое впечатление: для нее, которая
обычно была так востребована, в этой неудаче было что-то действительно
унизительное.

В то время как она таким образом тратила себя на напрасные усилия, ее кузина,
мадемуазель де Миркур, добилась большего успеха у того, кто
в данный момент был ее танцовщицей. Этим персонажем был майор Стернфилд,
которого некоторые дамы из компании прозвали
неотразимым и который, безусловно, казался почти заслуживающим своим внешним видом этого
несколько преувеличенного титула. Высокий, идеально пропорциональный рост, глаза,
безупречно красивые волосы и черты лица в сочетании с
прекрасным разговорным талантом и голосом, акцент которого он умел модулировать
под самую богатую музыку, были редкими дарами, которые не
всегда можно найти в счастливом смертном. Так думали
не один завистник и не один поклонник; так думал
сам Одли Стернфилд.

Подходящей партнершей для этого Аполлона, несомненно
, была изящная Антуанетта де Миркур, личное обаяние которой было
вдвойне усилено этой очаровательной наивностью и застенчивостью
живость в манерах, которые для многих делали ее даже более
привлекательной, чем сама ее красота. Майор Стернфилд наклонился к
ней, по-видимому, равнодушный ни к чему, кроме нее самой, и
, конечно же, не давая ей повода жаловаться на отсутствие
рвения. Внезапно, с довольно большим мастерством для такой
начинающей, как она, изменив тон разговора, который Стернфилд
даже во время этого первого интервью стремился увлечь на
скользкую почву чувств:

-- Тогда скажите мне, пожалуйста, - воскликнула она, - как зовут ваших
товарищи по оружию: все они мне незнакомы.

-- Охотно, - любезно ответил он, - и я добавлю, если вы
не возражаете, набросок их характера. Это описание,
кстати, послужит предварительным условием для их представления, поскольку все они,
кроме одного, пообещали себе не уходить отсюда сегодня вечером
, не получив или не попытавшись получить эту услугу. Начнем с того, что этот
мрачный и спокойный джентльмен, которого вы видите справа от себя, -
капитан Ашетон, очень добрый и очень безобидный человек.
Веселый и жизнерадостный персонаж рядом с ним - доктор Мэнби, наш
хирург, который ампутирует конечность так же радостно, как прикуривает
сигару. Этот молодой и симпатичный джентльмен с таким пристальным вниманием, который танцует
перед нами, - достопочтенный. Перси де Лаваль; но поскольку, будучи уверенным, что
вы позволите, я пообещал ему познакомить вас с ним, как только закончится эта
кадриль, и он должен попросить вас об одолжении станцевать
с вами следующую, у вас скоро будет возможность познакомиться с ним и
судить о нем самостоятельно.

--Но что это за величественная фигура, которая разговаривает с мадам д'Ольне?
- спросила Антуанетта, взглянув в ту сторону, где
нашел Люсиль со своим невозмутимым партнером.

-- Это полковник Эвелин.

И когда он произнес это имя, на лице военного появилось выражение отвращения, смешанного с нетерпением
. Но он почти сразу подавил ее и
добавил более спокойным тоном::

--Это единственное _исключение_, на которое я только что ссылался
, и которое не обещало познакомиться
с вами сегодня вечером. Этого недостаточно, или вы хотите узнать больше о его
аккаунте?

--Безусловно: он интересует меня сейчас больше, чем когда-либо.

-- Это действительно коварный женский ответ! подумал про себя
Стернфилд, который продолжил, слегка наклонив голову: Что ж, что ж, ваши
желания будут исполнены. Я расскажу вам в двух словах, но строго
конфиденциально, что такое полковник Эвелин. Он принадлежит к числу тех, кто не
верит ни в Бога, ни в мужчину, ни даже в женщину.

-- Вы меня пугаете! Но, значит, он атеист?

--Не может быть, в теории, но на практике это, безусловно, так.
Рожденный и воспитанный в принципах католицизма, он никогда, на памяти
старейшего в полку, не заходил ни в церковь, ни в часовню.
В холодных и сдержанных манерах он ни с кем не состоит в
близких дружеских отношениях. Но что, на мой взгляд, составляет величайшее и
непростительное из его преступлений (здесь галантный военный улыбается в
знак формального отречения), так это то, что он безраздельно ненавидит женщин.
Разочарование в любви, которое он якобы испытал в ранней
юности и подробностей которого никто из нас не знает
, до такой степени испортило его характер, что он больше не скрывает своей пренебрежительной неприязни
к дочерям Евы, которых он объявляет одинаково вероломными и
обманчивые. Простите, мадемуазель де Миркур, что я выражаю в вашем
присутствии чувства, которые я решительно осуждаю всей своей душой;
но вы приказали мне говорить, и у меня не было другого выбора
, кроме как подчиниться... Но вот пришел г-н де Лаваль и попросил представить его.


Была произнесена обычная формула, была запрошена рука Антуанетты для
начинающегося танца, и Стернфилд удалился, шепнув
девушке на ухо:

--Я покидаю это место с таким сожалением, мадемуазель, что
вскоре рискну потребовать его обратно.

Если бы майор Стернфилд выбрал своего преемника с намерением
добиться большего успеха, его выбор, безусловно, был бы не более
разумным.

Достопочтенный Перси де Лаваль был молодым человеком двадцати одного года, с
золотистыми волосами, розовым цветом лица и тонкими чертами лица. Недавно получив во
владение значительное состояние, принадлежащее старинной и
богатой семье из Англии, и одаренный, как мы только что сказали,
большими личными влечениями, он был настолько увлечен собой
, насколько может быть влюблен в свою возлюбленную. Обладая всеми этими природными дарами, он
благодаря учебе он приобрел медленное, грациозное произношение, ленивую
манеру стоять или кланяться - он
редко садился - и томно полузакрывать свои большие глаза: все
эти разнообразные качества делали его, по крайней мере, по его собственному мнению, более
неотразимым, чем великолепный Стернфилд. он сам.

Таков был молодой джентльмен, который после продолжительного молчания, во
время которого его глаза блуждали по залу, казалось, даже не
подозревая о существовании своей партнерши, наконец повернулся к ней и
Он спросил ее наполовину покровительственным, наполовину небрежным тоном: "Если бы она
любила танцевать?"

-- Это полностью зависит от танцора, с которым мне посчастливилось встретиться
, - ответила Антуанетта так же остроумно, как и правдиво.

Молодой толстяк увидел в этих словах не что иное, как комплимент в свой адрес, и
после еще одного пятиминутного молчания продолжил:

--Говорят, зимой в этой стране царит невыносимый холод.

На это замечание не последовало ничего, кроме легкого наклона
головы.

--Что носят мужчины, чтобы защититься от сурового
сибирского климата?

-- Накидки из медвежьих шкур, - лаконично ответила она.

-- А женщины, - прошу прощения, дамы, представительницы прекрасного
пола, - я должен был сказать?

--Одеяла и туалеты, - ответила Антуанетта,
чуть приподняв свою хорошенькую головку, так как почувствовала, что терпение начинает
ее покидать.

Достопочтенный Перси широко раскрыл глаза.

Было ли это правдой? или эта "маленькая девочка из колоний", как он
внутренне называл ее, хотела подшутить над ним? О
, последнее предположение было маловероятным, о нем не могло быть и речи.
Одежда, о которой шла речь, действительно должна была быть в употреблении
в некоторых частях страны, где женщины все еще носили тот
единственный костюм, который только что изображала молодая девушка и который должен был
быть напоминанием о тех, кого носили дикари их
предки.[1]

[Примечание 1: Читатель, возможно, пожелает вспомнить, что это происходило
почти столетие назад, когда это было, хотя и маловероятно,
но очень возможно.--_примечание автора._]

Вернувшись к обвинению, он продолжил с небрежным тоном и
еще более нахальным отношением:

--Говорят, что в течение восьми месяцев земля покрывается четырьмя футами
снега и льда, и все замерзает. Как же несчастные
жители этой страны сопротивляются природе все это
время?

Раздражение Антуанетты сменилось веселостью, и на этот раз
она ответила улыбкой:

--О! это несложно: когда припасов становится мало, они
поедают друг друга.

Небо и земля! так что это было вполне возможно и вполне верно: она хотела его
мистифицировать! При этом открытии его дыхание, казалось, приостановилось, и
в течение довольно долгого времени его изумление заставляло его молчать. Но нет, он
должен был наказать так, как она того заслуживала, он должен был уничтожить дерзкую
молодую девушку; приняв такой насмешливый вид, какой только
могли позволить его женственные черты, он продолжил::

--Эй! ну, да, Канада все еще настолько далека от
цивилизации, что я не удивлен, что вы терпите там все эти
обычаи, какими бы варварскими они ни были.

-- Это правда, - спокойно возразила Антуанетта, - мы можем терпеть там
все, кроме толстяков и сумасшедших.

Эта последняя вылазка была слишком сильна для лейтенанта де Лаваля, и
он еще не пришел в себя от потрясения, которое она ему причинила, когда
прибыл майор Стернфилд с нетерпением просить руки
мадемуазель де Миркур для еще одного танца.

Антуанетта небрежно просунула руку под того, кто был ей представлен
, и пошла на свое место, не замечая, что полковник Эвелин, который
после того, как ему удалось сбежать от мадам д'Ольне, отправился изучать
гравюры возле стола, расположенного позади них, услышал:
единственный диалог, который она только что провела с лейтенантом Перси и
получила от этого огромное удовольствие.

--Эй! итак, мадемуазель де Миркур, что вы думаете о достопочтенном М.
де Лаваль? спросила новая танцовщица Антуанетты. Если вы помните
, мы договорились, что вы сами сформируете свое мнение
о нем.

-- У меня есть к вам просьба, майор Стернфилд: больше не
показывайте мне глупостей. Они делают утомительных партнеров.

Глаза Стернфилда сверкнули таким блеском, в котором можно было прочитать
почти сдерживаемую радость.

В тот вечер, после бдения, в офицерском зале еще долго раздавались
шутки и смех, от которых у
достопочтенного Перси де Лаваля звенело в ушах от гнева и желания отомстить.




V.


Мы надеемся, что читатель будет достаточно снисходителен, чтобы простить нас
, если, рискуя показаться ему скучным, повторяя факты, которые он
знает так же хорошо, как и мы, мы кратко оглянемся
назад, на этот период в истории Канады, включая
первые годы после капитуляции от Монреаля к силам
Мюррей, Амхерст и Хэвиленд вместе взятые, период, на котором ни
победители, ни побежденные не могут остановиться с очень-очень большим
удовольствием.

Несмотря на условия капитуляции, которые гарантировали им те же
права, что и британским подданным, канадцы, которые
с уверенностью полагались на мирную защиту законного
правительства, были обречены на упразднение своих судов
, игнорирование судей и свержение всей своей социальной системы, чтобы освободить
место для самого ужасного из них. тирания, военное положение.

Новое правительство, правда, могло счесть эти меры
необходимыми, поскольку оно прекрасно знало, что канадцы, спустя три года
после того, как над ними развевалось королевское знамя Георгия,
все еще сохраняли надежду, что Франция не совсем
их бросила и что она приложит все усилия, чтобы вернуть себе
контроль над страной после объявления прекращения боевых действий.
однако эта последняя надежда, как и все те надежды, которые колонисты
Новой Франции возлагали на родину-мать, оправдалась
в результате жестокого разочарования и по договору 1763 года судьбы
Канады были безвозвратно объединены с судьбами Великобритании.
Это обстоятельство обусловило вторую эмиграцию, еще более
значительную, чем первая, высших слоев общества, которые
вернулись оттуда во Францию, где их встретили с
заявленными знаками благосклонности и где некоторые нашли почетное положение в правительственных
учреждениях, на флоте и т. Д. И в армии.

Возможно, никогда правительство не было более изолировано от народа, чем когда-либо.
такова была новая администрация. Канадцы, столь же невежественные в
языке своих завоевателей, как и те в своей любимой
французской идиоме, с негодованием отвернулись от вооруженных и закаленных судей
, которые были назначены вершить правосудие среди них, и
передали решение своих проблем в руки духовенства
своих приходов и между теми из их знати.

За вводом английских войск в Канаду последовало
прибытие множества иностранцев, среди которых, к сожалению, было
нашлись несколько обездоленных авантюристов, которые сразу
же попытались укрепить свои позиции на перевернутых судьбах побежденных людей.
Генерал Мюррей, жесткий, но строго порядочный человек, сменивший
Лорд Амхерст в качестве генерал-губернатора делает по этому поводу следующие замечания
: "Установленное гражданское правительство потребовало избрания
магистратов и присяжных заседателей из числа ста пятидесяти торговцев,
ремесленников и фермеров, презираемых в основном своим невежеством.
Неразумно предполагать, что они сопротивляются опьянению
власть, которая отдана в их руки вопреки их ожиданиям, и что они не
спешат показывать, насколько они искусны в ее использовании. Они
ненавидят канадскую знать из-за ее происхождения и из-за того, что у нее
есть титулы, вызывающие их уважение; они ненавидят других жителей, потому
что видят, что они избавлены от угнетения, которым они им угрожали".

главный судья Грегори, которого вытащили из глубины темницы
, чтобы посадить на судебную скамью, совершенно
не знал не только французского языка, но даже самых простых понятий
гражданского права; Генеральный прокурор, со своей стороны, не обладал лучшей
квалификацией для выполнения возложенной на него высокой должности. Право
назначать на должности провинциального секретаря, секретаря Совета,
регистратора было оставлено фаворитам, которые продавали
их участникам торгов, предложившим самую высокую цену.

Генерал-губернатор, правда, вскоре был вынужден отстранить главного
судью от должности и отправить его обратно в Англию; но этого акта и двух или
трех других мер, предпринятых с целью примирения,
было недостаточно, чтобы разрушить в сознании побежденного народа тяжелое положение, в котором он оказался.
такое впечатление, что такой священной вещи, как правосудие, для
него в стране больше не существовало. Расчленение его территории привело его в ярость
почти так же, как отмена его законов. Острова Антикости и
Ла-Мадлен, а также большая часть Лабрадора были
присоединены к правительству Терренева; Острова Сен-Жан и Кейп
-Бретон к Новой Шотландии; земли, расположенные вокруг Великих озер
, к соседним колониям; наконец, от них был отделен Нью-Брансуик, наделенный
отдельного правительства и того названия, которое оно носит сегодня.

Затем из Англии были отправлены королевские инструкции, обязывающие
духовенство и народ присягнуть на верность под страхом наказания за то, что им будет
приказано покинуть страну, а также отказаться от
церковной юрисдикции Рима, которую каждый католик по совести обязан
признать и принять. Позже им было приказано сдать все
оружие, которое у них могло быть при себе, или же поклясться
, что у них не было никакого спрятанного оружия. Правительство колебалось, прежде чем
ввести в действие эти столь же суровые и несправедливые последние приказы. Один
нетерпеливый дух недовольства охватил народ, который
до этого проявлял такую покорность своим новым правителям, но
затем начал открыто высказывать ропот и жалобы.
Победители сочли необходимым немного смягчить свои
суровые меры; и когда несколько лет спустя американские колонии
вступили в революцию, которая лишила их независимости,
Англия либо политически, либо по справедливости, наконец, предоставила
канадцам мирное пользование их институтами и свободами. их законов.




VI.


Таким образом, мадам д'Ольне и ее симпатичная кузина были вовлечены в ту
светскую жизнь, где они были так хорошо созданы, чтобы сиять, и вход
в прекрасные гостиные Люсиль рассматривался как явное одолжение
. Новые военные друзья молодой женщины были
очень настойчивы в своих визитах.

Среди последних время от времени появлялся полковник Эвелин; но по
мере того, как он становился более
замкнутым, в его серьезном и спокойном поведении не было заметно никаких изменений: он
ни в чем не отходил от своей замечательной сдержанности. он никогда не танцевал, едва ли даже
говорил ли он несколько слов Антуанетте или ее молодым и очаровательным
соперницам; хотя он был вежлив и обходителен, он никогда не делал комплиментов;
никогда его суровые уста не поддавались той банальной галантности, которая
в салонах пользуется таким же правом голоса
, как замечания о погоде. Очевидно, майор Стернфилд был прав:
этот человек, такой сдержанный, такой недоступный, обладал лишь очень слабым
доверием и очень слабой верой в женщину.

Однако Одли Стернфилд принес свои глубочайшие извинения за
безразличие своего полковника, и не проходило и нескольких дней, чтобы мы не были замечены.
увидел его в доме мадам д'Ольне. Предложение, которое он высказал с
большим почтением и которое после некоторых уговоров с его стороны было
принято обеими дамами, еще больше усилило его близость: этот проект
заключался в том, чтобы стать их учителем английского языка. мадам д'Ольне
очень плохо знала эту идиому; но Антуанетта, хотя
и испытывала некоторые трудности с ее произношением,
довольно точно знала ее грамматическую конструкцию благодаря урокам своей
гувернантки, которая очень бегло читала и писала по-английски, хотя и с трудом.,
как и большинство иностранцев, она произносила
его очень-очень неправильно: она хотела улучшить свое английское образование.

Какие опасные способы привлечения внимания были таким образом предоставлены в распоряжение
майора Стернфилда в этой новой ситуации! Сидеть каждый
день по несколько часов за одним столом со своими очаровательными
ученицами, читая вслух какую-нибудь трогательную поэму, какой-нибудь изящный
роман, в то время как они были полностью поглощены удовольствием слышать
богатые акценты в удивительно музыкальном голосе или следить за его звучанием.
рисует выразительную игру его правильных и безупречных черт. И
затем, когда он доходил до особенно красивого или
глубоко сентиментального отрывка, как красноречив был быстрый взгляд
, который он бросил на Антуанетту! каким пылким и страстным было
выражение ее больших черных глаз!

Стоит ли теперь удивляться, что Антуанетта, молодая и неопытная,
подвергшаяся таким новым и сильным искушениям,
усвоила уроки в совершенно иной науке, чем наука о языках, и
если после этих долгих и приятных часов наставлений она позволила себе
погрузиться в тихую задумчивость, с красными щеками, глазами
, полными грусти и дающими понять, что в центре его мыслей было что-то более
интересное, чем английские глаголы и местоимения
?

Строго говоря, это был первый хороший день в сезоне для
катания на санях, так как легкий снег, который до этого предвещал
приближение зимы, падая на залитые грязью дорожки и булыжники
, потерял свою белизну и образовался, сливаясь с илом
. жидкое, это отвратительное сочетание, в котором осень и
весна приучает нас к этой стране. Однако сильный мороз, за которым последовал
обильный снегопад, вскоре привел в восторг всех
любителей катания на колясках; и в тот день чистое безоблачное небо
, яркое солнце, заливающее землю светом, если
не теплом, не оставляли желать лучшего.

Перед воротами дома мадам д'Ольне ждала великолепная
маленькая карета, запряженная двумя молодыми канадскими лошадьми
блестяще-черного цвета, которые весело покачивали головами, украшенными кисточками, и
гармонично звенели колокольчиками, привязанными к их упряжи.

Излишне говорить, что этот сказочный экипаж ждал мадам
д'Ольне и Антуанетту, которые в этот момент находились в спальне
Люсиль, завершая свой элегантный зимний туалет. На
стуле лежала пара перчаток, за которые
схватила симпатичная молодая женщина и сказала::

-- Ты можешь смело положиться на мое мастерство, Антуанетта, потому
что у меня умелая рука, а мои маленькие лошадки, хотя и кажутся неповоротливыми,
прекрасно обучены.

Из этих нескольких слов видно, что мадам д'Ольне, среди своих
качества, в первую очередь умение вести двух лошадей в упряжке, и хотя в то
время немногие дамы искали этот талант, мадам д'Ольне
возглавляла моду и поступала так, как считала нужным.

-- Знаешь ли ты, маленькая кузина, - продолжала она, самодовольно глядя
на себя в зеркало, - знаешь ли ты, что эти темные меха нам идут
замечательно: они хорошо гармонируют с моим бледным цветом лица и
вызывают восторг в твоих розовых щеках.... Но что это, Жанна?
- спросила она, прервав его похвалы и обращаясь к одной
в этот момент вошла женщина средних лет с двумя письмами в
руке.

--Для мадемуазель Антуанетты, мадам, - сказала она, передавая
письма девушке, которая поспешно протянула руки.

Жанна занимала в доме положение привилегированной особы.
Служанка мадам д'Ольне до ее замужества, она
последовала за ней в ее новое жилище, вероятно, чтобы никогда больше
не разлучаться с ней; она была глубоко привязана к нему и часто
давала ему доказательства этой привязанности в виде
упреки и советы, от которых легкомысленная и капризная мадам д'Ольне
, конечно, не пострадала бы ни от кого другого.

Антуанетта поспешно открыла послания, оба из которых были
длинными и написаны очень плотно. мадам д'Ольне, взглянув
на эти страницы и увидев, что они так хорошо заполнены, нетерпеливо воскликнула::

-- Конечно, дорогое дитя, надеюсь, ты не собираешься сейчас читать
эти фолианты целиком. Вот, вот, отложи их в сторону, узнаешь
, когда мы вернемся.

--Нет, нет, дорогая Люсиль. Эти письма от папы и от этой бедняжки
Мадам Жерар, и мои мысли с некоторых пор настолько пренебрегли этими
двумя людьми, столь дорогими моему сердцу, что в порядке покаяния я
должен оставаться дома и читать их письма, пока не
выучу их наизусть.

-- Что за безумие! неужели ты действительно согласишься потерять этот прекрасный
день и первый день сезона, благоприятный для прогулок?
Конечно, ты не будешь таким абсурдным!

--Дорогой друг, я буду, по крайней мере, на этот раз; так что прости меня.

--Ах! - сказала мадам д'Ольне наполовину кисло, наполовину весело,
- я заметила, что в тебе есть изрядная доля той стойкости, или
, точнее, того упрямства, которое отличает твою семью.
Итак, я должна смириться с тем, что сегодня днем появлюсь на улице
Нотр-Дам одна: эх! что ж, до свидания.

И легким шагом она спустилась по лестнице.




VII.


После ухода мадам д'Ольне Антуанетта поспешно разделась
до своей выходной одежды и начала читать
только что полученные письма.

Первая, принадлежавшая ее отцу, источала доброжелательность и
привязанности; она говорила о пустоте, которую создавало его отсутствие в доме,
рекомендовала ему от всего сердца повеселиться, но в заключение
предупредила его, чтобы он самым активным образом следил за ее привязанностями,
не проявлял их к тем элегантным незнакомцам, которые часто бывали в
доме ее кузины., ожидая, что он он никогда не стал бы страдать от того, что кто-то из них
стал его зятем.

Яркий румянец залил лицо девушки
, когда она прочитала этот последний отрывок. Как бы изгоняя назойливые мысли!
только что упомянутые, она поспешно отложила письмо в сторону
от своего отца, чтобы принять второе; к сожалению, послание мадам
Жерар уделял еще больше внимания мучительным размышлениям, к которым
привело размышление г-на де Миркура. Просматривая ее, Антуанетта почувствовала
, что ее румянец приобретает лихорадочный оттенок, и вскоре
крупные слезы, скопившиеся у нее под веками, одна за другой упали
на бумагу, которую она держала в руке.

В этом письме, однако, не было ни осуждения, ни упрека
; нет, но с твердостью, полной нежности,
гувернантка говорила о том, какие обязанности нужно выполнять, каких ошибок следует избегать, и
заклинала свое дорогое дитя внимательно изучить собственное сердце, чтобы
увидеть, не стала ли она неверной своим обязанностям с тех пор, как вошла в ту элегантную жизнь
, которую вела.

Впервые с тех пор, как она попала под кров мадам
д'Ольне, Антуанетта последовала этому полезному совету, и едва она
закончила это испытание совести, как перед судом своего сердца
оказалась обреченной.

Действительно, всегда ли она была хороша, эта простая и наивная молодая девушка
чьи мысли и удовольствия всего несколько недель назад
были такими же невинными, как мысли и удовольствия ребенка? Она, чьи
долгие беседы с мадам д'Ольне не касались
ничего, кроме туалета, моды и экстравагантных чувств; она, которая
теперь жила в кругу веселья и удовольствий, не
оставлявших ей даже времени, чтобы узнать себя и подумать,
была ли она по-прежнему хороша какой она была когда-то? Какие развлечения
заменили сегодня эти приятные прогулки, эти полезные
чтения, те религиозные и благотворительные обязанности, которые она
когда-то выполняла в деревне? Да, покрасневай, Антуанетта, потому что ответ осуждает
и унижает тебя; чтение легкомысленных романов, преувеличенных стихов,
общество светских людей, чья лесть и
легкие разговоры в конце концов перестали влиять на нее: вот что заменило
ее прежние добрые привычки.

Пока раскаяние, вызванное этими грустными мыслями, занимало ее
разум, подошла Жанна и сообщила, что майор Стернфилд просит ее в
гостиную.

--Невозможно! - горячо ответила она, тут же вспомнив, какую важную
роль сыграл блестящий Одли в только что проведенном ею ретроспективном обзоре
самой себя.

-- Но, мадемуазель... - настаивала Жанна, пытаясь дать понять
, что военный, уверенный в том, что его примут, бесцеремонно
последовал за ней в комнату и ждал прихода мадемуазель на
пороге соседней квартиры, которая была одной из гостиных.

-- Я говорю вам, что это невозможно, Жанна, - резко ответила она. У меня
сильная головная боль: я не могу никого принять.

Высокий тон этого ответа, безусловно, не свидетельствовал
о сильном страдании; поэтому, совершенно сбитый с толку своей попыткой,
посетитель снова пошел по его стопам. Подойдя к двери, он
внезапно повернулся к горничной с умными черными глазами и сказал
ей, что "надеется, что мадемуазель де Миркур не очень больна?"

--Эй! ну, нет, - нерешительно ответила Жюстин,
очарованная красноречивым взглядом и безупречным французским произношением
симпатичного собеседника. мадемуазель получала письма из дома много лет назад
несколько мгновений; эти письма, по-видимому, предвещали
какие-то плохие новости, потому что, проходя в этот час мимо приоткрытой двери
ее спальни, я заметил, что она плачет.

Элегантный Стернфилд пробормотал несколько слов благодарности и выбежал на
улицу.

--Письма из ее дома и плач по поводу этих писем!
он подумал: завтра я узнаю от мадам д'Ольне, что это значит.
Эта маленькая деревенская красавица слишком дорого мне обошлась, чтобы я
так легко позволил ей сбежать.

Полчаса спустя мадам д'Ольне возвращалась домой от очень хорошей
настроение. Не найдя Антуанетту там, где она ее оставила, она поспешно побежала
в свою комнату; по пути она встретила Жанну, которая
сообщила ей, что майор Стернфилд приехал во время ее отсутствия и что его
не хотели принимать.

-- Тогда поехали! сказала она себе, в какой новой фазе находится
настроение моей кузины? Я полагаю, что она получила от своего отца длинное
письмо, чтение которого вызовет у нее горе или угрызения совести.

Антуанетта лежала на диване, куда она плюхнулась, чтобы лучше
симулировать какую-нибудь головную боль и таким образом избежать замечаний или
по предположениям ее двоюродной сестры.

Та, казалось, не замечая припухших век своей юной
спутницы, выразила ей сожаление, что видела ее недомогающей
, а затем начала оживленное описание своей прогулки.

--Этот день был для меня восхитительным: я встретил всех, кого
хотел увидеть, и договорился на завтра с мадам Фаванкур о
прогулке по Лашину. Майору Стернфилду, с которым я познакомился по
дороге, поручено наблюдать за приготовлениями. Но, - продолжила она еще
более оживленным тоном, - сейчас я перехожу к самому прекрасному в истории.
Ты не можешь себе представить, Антуанетта, кого я мог встретить на площади
Арм?... Не больше и не меньше, чем нашего человеконенавистника полковника, моя дорогая;
он ехал в великолепной карете и управлял парой
великолепных английских лошадей. Я не мог удержаться от мысли
приобрести его для нашей завтрашней игры и, подняв хлыст,
сделал ему знак подойти. Лошади полковника, как будто они
, как и их хозяин, не могли вынести вида красивой
женщины, прикусили уздечки и изогнулись, но он удержал их.
энергичной рукой и вежливо выслушал мое приглашение, хотя и с
явной неохотой. Убежденная, что откровенность сослужит мне лучшую
службу с таким необычным характером, я со смехом объявила ему,
пригласив его присоединиться к нам, что наши ресурсы, на самом деле
прекрасные лошади и прекрасные экипажи, очень ограничены.. Он начал
с того, что горячо заверил меня, что его дети в моем полном распоряжении
не только на завтра, но и в любое другое время, когда я
захочу их. Поняв, к чему он клонит, я прервал его:
тихо сказав ей: "Я не приму их без их
хозяина: ни того, ни другого, ни вообще ничего".-- Моя дорогая, ты никогда
не видела человека, который был бы так сбит с толку. Он кусал губы, натягивал
поводья своих скакунов, пока они не встали почти
перпендикулярно; наконец, видя, что я полна решимости дождаться его
ответа, он в конце концов сказал с видом человека, ищущего вескую
причину для отказа, что он был бы рад присоединиться к нам
на завтрашнюю прогулку. Он идеальный дикарь..... Но я собираюсь
оставить тебя на несколько мгновений: твоей бедной голове от этого станет лучше.

И, приблизив губы к щекам, которые лежали на подушке
дивана, она поцеловала их и вышла из комнаты.

Когда за ней закрылась дверь, Антуанетта испустила долгий
вздох.

--О! - если я хочу снова стать той, кем была раньше, - прошептала она,
- я должна вернуться в Вальмон. Соблазны, которые предлагает этот
элегантный дом и общество моей доброй, но легкомысленной кузины, слишком
сильны для моего легкого сердца и моих слабых намерений.




VIII.


Блестящая кавалькада скачущих лошадей и богато
украшенных карет остановилась на следующий день около полудня перед домом мадам
д'Ольне. Здесь особенно выделялся великолепный экипаж полковника Эвелина
; сам полковник стоял рядом со своим возницей, и
скучающий и напряженный вид, нарисовавшийся на его лице, ясно указывал
на то, что он оказался там неохотно.

Весь этот элегантный мир смеялся, шутил и, казалось, был полон самой
очаровательной веселости, как вдруг дверь дома отворилась, и
лу джоли мадам д'Ольне вышла из него сияющая, раздавая со всех сторон
приветы и улыбки, полные дружбы. Вслед за ним пришел
Антуанетта; свежая и наивная жизнерадостность молодой девушки казалась
необычайно омраченной, но это изменение только сделало ее красивее
в глазах многих.

Когда мадам д'Ольне ступила на тротуар, полковник Эвелин
подошел к ней и тоном, в котором он тщетно
пытался изобразить нетерпение, попросил ее оказать честь
его машине, заняв место рядом с ним.

Она с приятной улыбкой слегка кивнула в знак согласия,
а затем повернулась, чтобы ответить нескольким галантным кавалерам, которые пришли
узнать о ее здоровье. Внезапно она увидела, как майор Стернфилд
подошел к ней и настойчиво попросил принять его в своей
карете, ожидая, что он должен сообщить ей что-то очень
важное. Дело в том, что ему не терпелось узнать
причину, по которой Антуанетта отказалась принять его накануне,
а также причину того горя, о котором
говорила Жюстина.

мадам д'Ольне без труда удовлетворила обращенную к ней просьбу:
с другой стороны, она не была расстроена тем, что однажды нанесла
небольшое наказание этому человеконенавистнику полковнику, который, казалось
, считал тяжелым бременем иметь ее в своей машине. Однако, поскольку
она ранее постановила, что Антуанетта и майор Стернфилд
будут сопровождать ее, пока она вместе с полковником Эвелин будет открывать
марш, она обнаружила, что немного смущена, увидев, что ее планы
нарушены.

после минутного размышления она повернулась к полковнику и сказала,
с милой улыбкой на губах: поскольку майор Стернфилд
полагался на его милосердие, она не могла поступить иначе, как
принять его в свой маленький экипаж.

-- Но вот и моя замена, - продолжала она, внезапно подтолкнув
вперед юную Антуанетту, которая в течение нескольких мгновений была занята
тем, что оглядывалась по сторонам с выражением озабоченности, которое вряд ли
часто можно было увидеть на ее милом личике.

Совершенно застигнутая врасплох, до крайности возмущенная тем
, что ей так произвольно навязывают компанию такого недоброжелательного человека,
Антуанетта отступила на шаг и решительно заявила, что не желает
соглашаться на такую договоренность, "что лошади полковника
кажутся слишком резвыми".

Почти незаметным движением губ полковник Эвелин
поспешил заверить его, что его курьеры, хотя и полны огня,
тем не менее совершенно разбиты. В это время
к ней подошла мадам д'Ольне и что-то быстро зашептала ей на
ухо:

-- Так ты хочешь публично оскорбить его? прими это немедленно.

таким образом, Антуанетта, несмотря ни на что, подчинилась его приказу
готово. Пока полковник аккуратно расставлял
вокруг машины богатые меха, он не мог не сказать себе:
:

--Какая комедия! Какими бы молодыми они ни были, какими бы
искренними они ни казались, все они одинаковы.

В то время как он заставил своих лошадей отступить, чтобы позволить майору
Стернфилд, который, увидев эти договоренности, начал сожалеть о своем
поступке, и когда мадам д'Ольне взяла на себя инициативу, она настояла
, чтобы он держался впереди, заявив, что эти великолепные курьеры
были именно тем, что было наиболее подходящим для открытия
процессии.

Вскоре туристы умчались весело и гордо,
оглашая воздух гармоничными звуками маленьких колокольчиков, подвешенных на
шеях их лошадей. Пройдя по улице Нотр-Дам на всем
ее протяжении, они миновали порт-де-Виль, который давал им выход
из стен[2], и вскоре после этого оказались в сельской местности, на
дороге, ведущей в Лашин.

[Примечание 2: Эти стены, которые изначально были возведены для защиты
жители города, противостоящие нападениям племени ирокезов,
были пятнадцати футов в высоту и увенчаны зубцами.
Несколько лет спустя они пришли в упадок, и в конце концов они
были удалены в соответствии с Постановлением законодательного собрания провинции,
чтобы освободить место для разумных и необходимых улучшений, -_примечание_
автора.]

Мрачное настроение полковника Эвелин и сдержанность Антуанетты
вскоре, однако, уступили очарованию блестящего зрелища
, которое предлагала превосходная температура, царившая в этот момент, и
вид этих огромных полей, покрытых белым
снежным покровом, сверкающих, как будто невидимая фея осыпала
их алмазной пылью. Было также что-то
веселое в этом быстром беге и в этом резком, едком холоде; но
нечувствительность, казалось, оказала свое влияние на
обоих, потому что и тот, и другой молчали. Эта сцена была
для Эвелин в новинку; но, опасаясь плоскими
банальностями умалить испытываемое от нее удовольствие, он сосредоточенно произнес:
он сам восхищался тем восхищением, которое испытывал в этот момент. Со своей стороны,
Антуанетта, казалось, решила доказать ему, что, хотя
до определенного момента она была вынуждена находиться в его обществе, у нее не было
ни малейшего намерения извлекать какую-либо выгоду из этого обстоятельства.

Они приближались к порогам Лашина;
до их ушей уже доносилось журчание журчащих вод. Когда водовороты
вспенивают катаракту, ее заснеженные скалы, между которыми вода
с бурлящим потоком устремляется вниз и дальше образует другие течения
и другие пропасти, появившиеся при их виде,
вырвали из уст полковника невольное восклицание восхищения. Сцена
была действительно большой и возвышенной. Лесные берега
Коннаваги, которые можно было увидеть впереди, небольшие острова, выступающие в
реке, одинокая сосна, торчащая из их каменистого лона и гордо
стоящая, несмотря
на бушующие вокруг штормы и волны: все это было новой пищей для
воображения и воображения. это добавило зрелищу грандиозности.

Охваченная восхищением, Эвелин машинально
отпустила поводья, когда выстрел из ружья, произведенный каким-то охотником
неподалеку, привел в ужас возбужденных лошадей, которые тут же пустились
в галоп.

Опасность была неминуема, так как тропа шла почти по краю
порогов; и в некоторых местах он возвышался на несколько футов
над грохочущими потоками. Сепендант держал поводья
железной рукой; его твердая и энергичная хватка сдерживала беспорядочный
аллюр испуганных лошадей. В первый момент Эвелин
повернулась к своей хорошенькой спутнице, чтобы несколькими
ободряющими словами предупредить пронзительные крики, неудачи или
другие женские слабости, которые в этот момент значительно
увеличили бы опасность их положения; но Антуанетта стояла
совершенно спокойно и спокойно, ее слегка сжатые губы ничего не
выражали. предавали не иначе, как мраморной бледностью, которой они были
скрыли его тайный ужас.

Заметив быстрый, полный беспокойства взгляд, который Эвелин бросила на
нее.

--Не обращайте на меня внимания, берегите лошадей! сказала она.

-- Какое храброе дитя! - сказал полковник сам себе.

И успокоенный на свой счет, он приложил все свои усилия и умение, чтобы
восстановить свой контроль над курьерами.

Проницательный глаз и сильная рука были в равной
степени необходимы в этот момент, поскольку они приближались к месту, где берег становился
круче, а тропа - уже. К сожалению, тележка
перевернутая машина, стоявшая на обочине дороги, вызвала новый
приступ ужаса у и без того наполовину разъяренных лошадей. В ужасном прыжке они
рванулись вперед, и, к несчастью, поводья, которые отчаянными
усилиями полковника удерживались на предельном напряжении, внезапно
оборвались.

В этот момент крайней опасности не было необходимости считаться с
церемониальным этикетом; быстро, как мысль, Эвелин схватила
свою спутницу и, прошептав ей на ухо такие слова: "Прости меня!" он
бросил ее на заснеженную землю. сразу после этого он прыгнул
он сам спустился с крыши, не без того, чтобы чуть не запутаться в
одежде, и с силой упал рядом с Антуанеттой. Его первая
мысль была о молодой девушке, которая уже поднялась на ноги и опиралась
на деревянный трон, бледная от ужаса.

--Вы бы не пострадали? - спросил он с готовностью.

-- О нет, нет, - ответила она, - но лошади, бедные лошади!

Полковник живо огляделся по сторонам. Где они были? Сбитые с
ног у подножия крутого берега, изуродованные и покрытые кровью, но
все еще борющиеся с энергией отчаяния среди скал и мелкой воды
глубины, в которые они свернули.

Эвелин любила своих хорошеньких английских курьеров: возможно, он ценил
их так же сильно, как презирал женщин; но мы должны отдать
ему должное, чтобы заявить, что в этот момент все его сожаление было поглощено
внутренним удовлетворением, которое он испытывал при мысли о том, что доверенная ему молодая
девушка была здорова и спаси.

-- Возьмите меня за руку, мадемуазель де Миркур, - сказал он, - и пойдем искать
помощи в этом домике недалеко отсюда.

Антуанетта согласилась, и они ушли.

Они едва постучали в дверь, в которую им велели войти, и вскоре
оказались в простой и скромно обставленной квартире
, которая сияла той чистотой и порядком, с помощью которых
_обитатели_ умеют смягчать, если не скрывать свою бедность, когда она
существует. Возле большой двойной печи стоял хозяин
дома и спокойно курил трубку, в то время как полдюжины круглоглазых, смуглых сурков
любого возраста от одного до семи лет
играли и резвились на полу. Увидев прибытие этих посетителей
неожиданно жилец встал и, не подавая никаких
внешних признаков великого изумления, которое он испытывал, снял голубую накидку,
покрывавшую его голову, и вежливо ответил на просьбу о помощи
, которую только что обратилась к нему Антуанетта. Однако, бросив полный
беспокойства взгляд на группу детей, окружавших его, он
с некоторой нерешительностью заявил, что его жена, столкнувшись с проблемой выхода на улицу,
заставила его пообещать не оставлять их одних во время его отсутствия,
потому что они могут обжечься. Страхи этой дальновидной матери
казалось, это было вполне оправдано состоянием печи, которая в данный
момент была раскалена докрасна. Но Антуанетта, позволив улыбке проникнуть на
ее все еще бледные губы, заверила ее, что она будет хорошо заботиться о
детях во время отсутствия их отца. Тот, не колеблясь,
вышел в сопровождении полковника Эвелин.

Первой заботой молодой девушки, когда она оказалась наедине с
маленьким домашним миром, было броситься на колени, чтобы поблагодарить
Провидение, которое так явно защитило ее в той опасности, которую она
только что прибежала; затем она принялась утешать самого маленького из отряда
, который заплакал и закричал, увидев, как погиб его отец. Задача
была не из тяжелых, ведь детский плач всегда легко испортить
. Она едва усадила его к себе на колени, как он уже возился
с украшениями, висевшими на шее девушки, которая
раздевалась, из-за жары, царившей в квартире, из-за ее
мехов и пальто. В это время другие дети
столпились вокруг нее и жадно слушали
обратите внимание на сказку о великане и фее, которую она им рассказывала, и не
преминули принять ее за одну из тех очаровательных фей
, о которых она рассказывала.




IX.


через несколько мгновений вошел полковник Эвелин. При виде группы,
представшей его внимательному взору, он невольно улыбнулся.

Увидев приближающегося высокого незнакомца, малышка, которую Антуанетта держала на руках,
плотнее прижалась к одежде девочки и
прижалась к ней так естественно, как если бы ее маленькая головка была приучена
лежать у шелкового корсажа и тереться о украшения.

Антуанетта была по-настоящему красива в этот момент; выражение ее
черт, когда она переводила взгляд с одного из своих маленьких слушателей на другого,
придавало ей очарование, которого ее красота, возможно, никогда
не передавала ей в салоне или бальном зале.

По прибытии Эвелин она с готовностью осведомилась о судьбе
лошадей.

--Там должен быть наш хозяин, - равнодушно ответил он, - и он
вернется через несколько минут. Но, скажите, разве вы на самом деле
не пострадали от нашей неудачи? Вы не чувствуете никакой боли,
никакого вреда?

--Нет...да...я чувствую здесь что-то вроде сильной боли, - сказала она, обнажая
до локтя красивую круглую руку идеальной формы и указывая на
широкий синяк, заметный на ее гладкой поверхности.

Фигура полковника выдавала определенные эмоции, когда его взгляд
упал на эту очаровательную маленькую руку, которая, казалось, почти обозначала
слабость ребенка, и при воспоминании о бесстрашном мужестве, которое
героическая молодая девушка проявила в суровых испытаниях, через которые
они только что прошли.

--Мадемуазель, - сказал он, - я должен попросить у вас прощения за свою неловкость,
потому что вы, должно быть, получили этот синяк, когда я выбросил вас
из машины. Мне было бы так легко спрыгнуть на берег
, держа тебя в своих объятиях! но я боялся, что мои ноги запутаются
в пальто и мехах, которые заполняли машину, и
, таким образом, станут причиной нашей взаимной потери. Могу ли я теперь
что-нибудь сделать, чтобы исправить свою леворукость? Позвольте мне, пожалуйста, вымыть эту
руку небольшим количеством холодной воды.

--О! нет, это просто мелочь, о которой Жанна позаботится, когда я
вернусь домой, - ответила она, улыбаясь и краснея
немного погодя она решительно потянула его за рукав.

Между двумя молодыми людьми на несколько мгновений установилось молчание;
затем полковник Эвелин, которая
несколько минут пристально смотрела на Антуанетту, не смогла удержаться от восклицания:

--Знаете ли вы, что вели себя как настоящая героиня! ни
малейшего движения, ни малейшего испуганного восклицания! и
все же, если я правильно понял выражение вашей сдержанности, вы
были очень встревожены.

Антуанетта мгновение колебалась, а затем робко ответила:
однако смог подавить легкую улыбку, которая тронула его
губы:

--Говорят, что один сильный страх почти нейтрализует другой страх; эх!
что ж, напуганная тем, что я была в ужасе от бешеной скачки лошадей, я
тоже боялась вас.

-- Каким образом? обо мне! - воскликнул он в изумлении.

--Да, от вас. Во-первых, я оказалась в вашей машине
только из простой вежливости; я была навязана вам, меня не
хотели и не просили: так что я была вдвойне далека от
того, чтобы чувствовать себя комфортно----

О, не перебивайте меня, - продолжала она, пока Эвелин пыталась
несколько слов несогласия в борьбе с этой идеей.

Но он тут же вспомнил с чем-то похожим на раскаяние
суровый приговор, который он вынес ей перед тем, как она села в
машину.

-- Во-вторых, - продолжала Антуанетта-----

Здесь молодая Девушка смутилась еще больше и остановилась.

--А что, во-вторых? - спросил его собеседник, как бы
заинтригованный.

--Эй! что ж, мне говорили, что вы закоренелый враг женщин.
Поэтому я была вправе полагать, что вы проявите лишь очень
слабое снисхождение к страхам или капризам женщины.

При этих словах выражение душевной боли прогнало улыбку, которая
в течение нескольких мгновений была заметна на лице полковника
, и он почти невольно ответил:

--Незавидный характер, который вы мне придаете, был приобретен и проявлен
многими просто потому, что они проявляют осторожность, которой их
научил опыт.

Эти слова были сказаны низким, сдержанным тоном, и тот, кто
их прошептал, подошел к маленькому окну, как бы желая положить конец
этому разговору.

внезапно раздался звук двух выстрелов из винтовок, произведенных почти без
антракт заставил девушку вскочить, нервная система которой, несмотря
на кажущееся спокойствие, на которое она повлияла, была сильно потрясена недавней
сценой, и из ее уст вырвалось испуганное восклицание
. Военный, со своей стороны, вздрогнул, услышав этот
шум; но почти сразу он пришел в себя и, повернувшись
к Антуанетте, доброжелательно сказал ей::

--Не бойтесь, мадемуазель де Миркур: это наш хозяин только
что совершил акт милосердия, положив конец мучительным страданиям
моих бедных изувеченных лошадей.

--Что-что! убиты оба!

И девушка невольно соединила свои руки друг с
другом.

--Да. Внимательно изучив их печальное положение и убедившись
, что оставить им жизнь в таком состоянии было бы неоправданно продлить их
жестокие мучения, я послал нашего услужливого помощника за ружьем
в соседний дом и возложил на него тяжелую обязанность
избавить их от их боли. Я не был достаточно храбрым, чтобы
присутствовать при совершении жертвоприношения.

После минутного молчания Антуанетта взволнованным голосом продолжила::

-- Я не могу должным образом выразить вам, полковник Эвелин, горе,
которое я испытываю по отношению к вам, а также по поводу той косвенной роли, которую я
сыграл в этом прискорбном событии; и я не могу сказать вам, как мне больно
видеть, что мое воспоминание будет связано в вашей памяти с одним из
самых важных событий. самые неприятные обстоятельства, которые, вероятно, повлияют на ваше
пребывание в Канаде.

-- Не говорите так, мадемуазель де Миркур, - поспешил он
ответить. Вместо этого поздравьте меня с удачей, которая пожелала, чтобы вы
были со мной вместо мадам д'Ольне или кого-то другого. женщина
робкие опасения, выраженные в криках и восклицаниях,
неизбежно привели бы к потере двух жизней, которые были бы
ценнее, чем жизни пары лошадей. Я повторяю вам еще раз: немногие
женщины смогли бы проявить то хладнокровие, то
самообладание, которые вы продемонстрировали сегодня, и которые сделали больше
для нашего спасения нас обоих. мои навыки верховой езды...
Но вот появился наш скромный друг с обломками нашей команды.

Антуанетта подошла к окну и увидела их хозяина и пару
другие местные жители, которых он привел с собой, чтобы помочь ему, подошли,
одетые в богато украшенную переднюю часть машины, а также в великолепные
платья из тигровой шкуры, которые были в экипаже во
время аварии. Последние, пропитавшиеся в результате погружения
в воду, вскоре были разложены для просушки на небольшой
каменной стене, окружавшей сад, и тогда трое мужчин
принялись за дело, вытаскивая кузов из машины и укладывая его вместе с другими
обломками.

Пока они так работали и стали причиной несчастного случая друг с другом
когда это только что произошло, они услышали звон нескольких
колокольчиков и почти сразу увидели приближающуюся кавалькаду наших
знакомых. Внезапно майор Стернфилд, который, как известно,
был за рулем мадам д'Ольне, увидев разбитую карету и
узнав платья, разбросанные в нескольких шагах от нее,
резко дернул поводья, которые держал в руках, не обращая больше внимания
на пронзительный крик, который это движение вырвало у него. его напарница и спрыгнула на
землю. Сразу же, сделав мужчинам знак подойти ближе, он прижал их к себе
вопросов и получил от них информацию, которая успокоила его, а также
мадам д'Ольне, ужас которой при первых признаках аварии
был крайним. Стернфилд помог ей выйти из машины; они
вошли в дом, на который им указали, и где за ними
последовали другие туристы, также любопытные и охваченные
сильным волнением.

Как и следовало ожидать, все поспешили выразить свое сочувствие и
поздравить мадемуазель де Миркур с тем, что она в целости и
сохранности. Большинство джентльменов также были искренни в своих
соболезнования полковнику Эвелин в связи с потерей его великолепных лошадей;
но тот воспринял эти выражения сожаления скорее с нетерпением, чем
с благодарностью.

Затем был проведен совет о том, как будет проходить возвращение
домой актеров с только что произошедшей сцены. Было решено
, что слуга мадам д'Ольне уступит свое место сзади
майору Стернфилду, который, в свою очередь, уступит Антуанетте место, которое он
занимал рядом с мадам д'Ольне. Инстинктивно избегая машин
, в которых ехала какая-то Дама, Эвелин нашла половину
место в карете уже почти заполнили величественный доктор Мэнби
и еще один офицер; но ему удалось удержаться там, пока они
не прибыли в Лашин.

Там они остановились, чтобы отдохнуть и перекусить
, в отеле, который был довольно обычным, но
единственным в деревне; к счастью, майор Стернфилд с
предусмотрительностью, достойной высшей похвалы, поставил в одну из
машин большую корзину, полную отборных вин и других
закусок которые были встречены с радостью, само собой разумеется.

Закат, столь поспешный зимой, освещал последними огнями
дом мадам д'Ольне, когда туристы остановились перед
дверью. Стороны обменялись дружескими прощаниями, а
затем разошлись по домам.

Однако, прежде чем уйти, полковник Эвелин ласково
сжала руку Антуанетты и еще раз выразила надежду, что на следующий
день она полностью оправится от последствий ужаса
, который она испытала в течение дня.

Менее удовлетворенный, майор Стернфилд настоял на встрече с мадам д'Ольне
чтобы получить разрешение войти с ними в дом или, по крайней
мере, вернуться в тот же вечер. Улыбнувшись, Люсиль
безапелляционно отклонила эту двойную просьбу, заявив, что бледность
мадемуазель де Миркур со всей очевидностью свидетельствует о том, что она нуждается
в немедленном и абсолютном отдыхе.

Вечером мадам д'Ольне пришла к Антуанетте в ее
комнату и, расспросив ее и расспросив о
злоключениях дня, спросила, не будет ли
неосмотрительностью попытаться узнать содержание писем, которые она написала.
были получены из ее дома. Хотя и неохотно, Антуанетта
отдала их ему, в то время как Люсиль, обняв ее за шею,
сказала::

--У тебя не должно быть от меня секретов, маленькая кузина! У тебя нет ни
матери, ни сестры, которым ты могла бы довериться: возьми меня своим другом и доверенным лицом.

Она осторожно и внимательно прочитала письмо г-на де Миркура и
сложила его, не сделав никаких замечаний; но, бросив быстрый
взгляд на письмо мадам Жерар, она скомкала его
в руках, а затем, открыв дверцу печи, бросила в огонь.

Это действие настолько застало Антуанетту врасплох, что бумага
превратилась в пепел, чтобы она могла догадаться о намерениях своей
кузины; но вскоре оправившись от изумления, смешанного с возмущением,
она воскликнула с пылающими щеками:

-- Зачем вы это сделали, мадам д'Ольне?

--Просто потому, что я не хочу, чтобы моя дорогая маленькая кузина
стала несчастной из-за чтения и размышлений над прозаическими письмами
узколобой и суровой старухи. Зачем? потому что
это абсурдное послание вчера доставило тебе ужасную головную боль, благодаря
слезы, которые она заставила тебя пролить; потому что, наконец, я не
хотел, чтобы это повторилось сегодня, особенно учитывая, что ты в
нервном и истощенном состоянии.

-- Ты поступил очень плохо, - возразила девушка?... Я не говорю больше,
потому что знаю, что твои намерения были добрыми.

--Я приношу тебе тысячу благодарностей, малышка, за быстрое прощение, которое ты
, конечно же, хочешь мне простить; взамен я собираюсь поделиться с тобой секретом, который
я только что открыл----

Что! ты не спешишь спросить, что это такое? Что ж, я скажу
тебе и без этого: дело в том, что ты полностью и полностью завоевал
от самого красивого мужчины в нашем кругу знакомых: Одли Стернфилд
глубоко влюблен в тебя!

При этих словах лицо Антуанетты залил яркий румянец. мадам
д'Ольне продолжила с очаровательной игривостью::

-- И, чтобы сообщить тебе обо всех моих открытиях, я должен добавить
, что я не верю; пусть это не будет безвозвратным.

Девушка хотела защищаться, но ее раздражение и замешательство
усилились; она была вынуждена молча терпеть шутки своей
кузины. Когда она закончила, она серьезно продолжила::

--Люсиль, поверь мне, я искренне говорю, что не думаю
, что люблю его. По правде говоря, я испытываю к нему большое восхищение, я
даже предпочитаю его общество обществу большинства других----

--Эй! что ж, восхитительная маленькая невинная девочка, что это,
если не любовь? когда я была замужем за г-ном д'Ольне, я
и вполовину не чувствовала того же. Серьезно, ты очень счастлива
и будешь предметом зависти для всех молодых девушек, наших подруг.
Независимо от его значительных личных дарований, майор
Стернфилд происходит из хорошей семьи и, несмотря на молодость,
занимает высокое положение в армии. Через шесть лет после того, как ты вступишь с ним в союз, ты
, вероятно, станешь женой полковника!

--Замужем за ним, Люсиль! Как ты можешь говорить так легко?
Разве ты не читал только что письмо моего отца?

-- Что это значит, дитя? Кто когда-нибудь слышал об отцах,
реальных или вымышленных, которые делали то, что должны были делать,
которые действовали нежно и разумно? Большинство
из них стремятся заключить со своими детьми браки, которые являются их
несчастья и мешают им делать то, что могло бы принести им
счастье. У молодой девушки должно быть достаточно сердца, чтобы не позволить
никакому авторитету встать между ней и тем, кого она любит,
особенно когда тот, кого она любит, - хорошая партия.

Не замечая поразительного несоответствия последней части
этих замечаний тому, что уже было сказано ее кузиной, Антуанетта
просто ответила:

-- Тебе не следует так говорить, Люсиль. Я не знаю, какими могут
быть некоторые отцы; но что я знаю, так это то, что у меня всегда были
был добр и снисходителен ко мне в том, что он всегда действовал так
, чтобы заслужить мою искреннюю любовь и глубочайшее уважение к нему.

--Пока ты во всем подчинялась его воле, все было в
лучшем виде; но подожди, пока ты наберешься смелости не согласиться с ним в
чем-то важном, и увидишь. Поверь мне, дорогая, я знаю
о жизни больше, чем ты могла бы знать:
у тебя скоро будет возможность признать правильность моего мнения.

Увы! какое опасное руководство было предоставлено Антуанетте в обмен! Сколько
вряд ли ее откровенное детское суждение могло противостоять
блестящим заблуждениям этой светской женщины!




X.


На следующее утро полковник Эвелин пришел узнать о здоровье
мадемуазель де Миркур; он не стал просить о встрече с ней,
а просто оставил свою визитку.

--Эй! что ж, это больше, чем я ожидал от такого полуварварского человека,
как он, особенно после потери его великолепных лошадей, -
заметила мадам д'Ольне.

Во второй половине дня дамы спустились в гостиную, где майор
Через несколько мгновений объявился Стернфилд. Были в его
манеры неописуемой кротости, которая заставила Антуанетту поверить в то, что она
никогда раньше не видела, чтобы это происходило с таким преимуществом; и
она начала думать, что ее кузина правильно догадалась, что она
действительно любит его. Вопреки своему обыкновению. мадам д'Ольне вышла
под надуманным предлогом после получасовой беседы, и
Антуанетта с чувством страха, вероятно оправданного
воспоминанием о тайне, которую ее кузина раскрыла ей накануне, осталась
наедине с Одли Стернфилдом.

Он не был человеком, который упустил бы возможность, которую хотел
и так долго искал. Кроме того, после того, как он с
красноречием, еще более убедительным благодаря тону самого
богатого голоса, намекнул на тревогу, которую вызвало у него вчерашнее происшествие, он
начал делать ей самые пылкие и
страстные заявления.

Мы считаем излишним добавлять, насколько подобные протесты
, впервые высказанные молодой романтичной девушке, были наполнены опасной
силой, и если наши читатели захотят хорошо запомнить, что тот
, кто их произносил, был человеком, одаренным самыми личными чарами
редко они перестают удивляться, видя, как Антуанетта остается в замешательстве,
убежденная, что она должна в какой-то степени ответить на
любовь, которую мы только что ей посвятили.

Однако ответа не последовало, даже маленького
односложного _ да_, которого так горячо умолял Стернфилд. Понимая
, что мгновения, которые были для него драгоценной возможностью, пролетели
быстро. Внезапно Одли бросился перед ней на колени и, взяв ее
руку в свои, повторил свою просьбу с еще большим пылом
, чем в первый раз.

В этот момент звук закрываемой двери в дальнем конце
коридора поразил Антуанетту, которая громко вскрикнула:

--Встаньте, ради бога! Major Sternfield, relevez-vous!
я слышу, кто-то идет.

--Что это значит, черт возьми? Антуанетта, я остаюсь в этом положении
до тех пор, пока не получу хоть какую-то надежду, хоть какое-то
ободрение, пока вы не ответите мне "да".

-- Тогда _ да!_ - ответила Антуанетта взволнованным и
почти неразборчивым голосом. немедленно встаньте.

--Спасибо! спасибо! прошептал он, поднося к губам руку, которую он
все еще держа в своих и быстро передавая через один из ее
пальцев великолепный опаловый перстень, печать их помолвки.

в этот момент вошла мадам д'Ольне, и легкая радостная улыбка
пробежала по ее лицу, когда она перевела взгляд
с правильных черт лица Стернфилда, сиявшего триумфом, на смущенную и
сдержанную сдержанность ее кузины.

Майор не стал продлевать свой визит: он понимал, что его отъезд
принесет большое облегчение его застенчивой невесте. Но он
не ушел, предварительно не приведя мадам д'Ольне в амбразуру
из окна и тихо сказал ей::

--Как я смогу когда-нибудь отблагодарить тебя так, как ты того заслуживаешь, добрый
и щедрый друг? Мое заявление было встречено положительно!

Любезная улыбка была ей ответом, и как только он вышел, мадам
д'Ольне бросилась на диван рядом со своей кузиной. Этот
, казалось, не был настроен на необычный разговор. Не желая
навязывать свою уверенность, Люсиль говорила о безразличных вещах и
довольствовалась, по-видимому, без всякой цели, новой напыщенной похвалой
da Sternfield. Этого было достаточно, чтобы развеять некоторые сомнения
, которые все еще мучили девушку. Когда после
бдения Антуанетта встала, чтобы, по своему обыкновению,
пожелать кузине спокойной ночи, та схватила ее за руку и, заметив
с неожиданным притворством кольцо, блестевшее на одном из ее пальцев,
многозначительно поцеловала его и велела: счастливые
поздравления, на которые бедная Антуанетта ответила лишь
легким пожатием руки.

Через день или два после этого Жанна пришла в салон, чтобы объявить о визите в
мадемуазель де Миркур. Довольный и довольный вид, с которым она
выполняла эту задачу, резко контрастировал с
сдержанным тоном, которым она объявила о визите офицеров Его Величества
короля Георга, к которым индивидуально и коллективно она
испытывала глубокую антипатию.

--Что это, Жанна?

--Это, мадемуазель, молодой джентльмен, гораздо более очаровательный, чем все
, кого мы видели в этом доме за последнее время.

мадам д'Ольне тихо улыбнулась, услышав эти
невежливые слова, но не сделала никаких замечаний.

После некоторой паузы Жанна продолжила:

--Я уверена, что мадемуазель будет рада видеть мистера.
Бошен.

--Луи Бошен! - повторила госпожа де Сеан. О! Антуанетта, он
, вероятно, приносит какое-то письмо, какое-то особое послание из
твоего дома. Кроме того, я сбегаю в библиотеку; мне нужно поговорить с М.
д'Ольне, но я скоро вернусь. Жанна, немедленно поднимите этого
очаровательного молодого джентльмена наверх.

--Через несколько мгновений в гостиную вошел молодой человек, лет двадцати пяти или около того;
с откровенным и приятным лицом. Он обратился к
Антуанетта с фамильярностью, которая свидетельствовала о большой близости, если
не глубокой дружбе, между ней и ним. После первых
обычных в таких обстоятельствах вопросов девушка поверила, что заметила
в манерах своего друга необычную сдержанность. Она
собиралась спросить его о причине этого смущения, когда Луи
вытащил из кармана письмо, которое вручил ей, сказав
несколько смущенным голосом::

--От вашего отца, Антуанетта.

После этой короткой информации молодой человек встал и отошел к
окну.

Вскоре Антуанетта распаковала послание и начала читать то
, что в нем было. По мере того, как она шла, изумление,
недоумение и беспокойство сменяли друг друга на ее чертах.
Наконец, не выдержав, она воскликнула::

--Луи, вам известно содержание этого письма?

-- Возможно, я мог бы догадаться об этом, хотя господин де Миркур не сообщил мне
об этом, - спокойно ответил тот.

--Точка ложного пути, Луи: вы так же хорошо знаете, как и я, что мой отец предупреждает меня в этом письме самым внезапным и самым решительным образом.

еще более неожиданным было то, что он выбрал вас своим будущим мужем и что
я должен принять вас таким, какой вы есть.

Бошен слегка покраснел, но ничего не ответил. Девушка
яростно продолжила::

--Эй! что ж, вы ничего не скажете? -- Конечно, вы признаетесь мне
, что это совершенно абсурдно и неразумно.

--Простите меня, Антуанетта, - и дрожащий голос молодого человека
выдавал унижение и горе, которые он испытывал внутри
себя, - простите меня, но я действительно не понимаю, в чем дело
нелепость в этом предложении. Живя в одном кругу, принадлежа
принадлежащие к одной расе и исповедующие одну и ту же религию, привыкшие друг к другу
с раннего детства.----

--Да, это так, - сказала она, прерывая его, - дружеское знакомство
, в котором мы выросли друг с другом,
научило нас любить друг друга, но только как брата и сестру.

-- Еще раз простите меня, - сказал он, стараясь улыбнуться, - в
этом вопросе я более компетентный судья, чем кто-либо другой: теперь я
могу заверить вас, что моя любовь - это нечто большее, чем просто
братская привязанность.

-- Как вы невыносимы, Луи! Я надеюсь, что вы разговариваете со мной
таким образом только для того, чтобы расстроить меня.

-- Антуанетта! - воскликнул Бошен, подойдя к ней и устремив на нее
проницательный взгляд, - Антуанетта! будь раздражительной, суровой, если
хочешь, но не будь несправедливой. Да, я вас _ люблю_, и хотя
выражение моей любви не принимает того неистового характера, который
, по мнению героев романов и мелодрам, обязаны проявлять
герои, оно не менее искреннее и не менее цельное.

Бедный Луи! в этот самый момент Антуанетта думала о...
большой недостаток молодого человека - параллель между
рациональным и искренним заявлением, которое он только что сделал ей, и горячими
словами, страстными взглядами, которые Одли Стернфилд бросал
на нее в упор. Возможно, его мысли вырвались наружу, потому
что почти сразу же Бошен с горечью продолжил::

-- Но я забыл одну важную вещь: возможно, с тех пор, как
вы прибыли в этот дом, вы получили признание от тех, кто стал
мастером в искусстве, в то время как я всего лишь бедный послушник. Какие
тогда мои простые и естественные слова имеют мало шансов на успех
в сравнении с блестящим красноречием тех людей меча, которые
, возможно, занимались любовью под десятком небес и ухаживали
за таким количеством женщин: я борюсь с одним единственным недостатком.
Итак, вы забываете, Антуанетта, что вы - первый кумир, которому тайно поклонялось мое сердце
, что ваши уши - первые, в которые я
вложил слова любви и нежности!

Правдивость некоторых намеков, которые он только что сделал, была опровергнута
Антуанетта пришла в такое замешательство, что не осмелилась ответить. Луи
показалось, что в этом смущении он прочитал правоту ее упреков.

--Конечно, - продолжил он голосом, в котором сожаление
сменилось горечью, - конечно, этого не может быть: нет, вы не
могли с такой поспешностью подарить незнакомцу
любовь, в которой отказываете проверенному другу детства.

--Неважно, так это или нет, - ответила девушка
, глубоко тронутая этими последними словами, - но я прошу вас не
сердиться на меня, если я признаюсь вам откровенно, со всей искренностью
от всей души, что я никогда не смогу отплатить тебе любовью за любовь.

--Да будет так! он ответил голосом, который старался
сделать спокойным, но который дрожью его губ выдавал мучительные
эмоции, которые он испытывал. Принимая во внимание все это, нам лучше знать
прямо сейчас, чего придерживаться друг другу. Только пусть
тот, кого вы выбрали, проявит такую же любовь, такую же искреннюю, как я
!

Затем установилась тишина, которую вскоре нарушила Антуанетта, которая голосом,
полным смятения, внезапно воскликнула::

--Я боюсь, что папа рассердится на меня. казалось, он много держал
на нашей свадьбе?

-- Настолько, что он даже не подозревал о возможности неудачи
моего шага.

--Тогда я могу предположить, что, как только он узнает о точном
положении дел, он поспешит сюда, раздраженный, чтобы ругать меня до
такой степени, что я умру от горя.

И ее глаза наполнились слезами при виде перспективы
, которую только что нарисовало ее воображение.

Бошен, тронутый, - несмотря на горькое разочарование, которое он только
что испытал, -наивными опасениями своей жестокой подруги, хотел успокоить свои чувства.
тревоги; он заверил ее, что г-н де Миркур был слишком справедлив, слишком
снисходителен, чтобы обвинять свою дочь в отказе от его руки там, где она не
могла отдать свое сердце.

--Ах! вот чего я не знаю. Папа, несомненно, хороший, но он
не намерен терпеть никаких возражений. Дорогой Луи, если бы вы
только захотели быть достаточно великодушным, чтобы прийти мне на помощь?

-- О чем это он? - спросил он кратким тоном.

--То есть, когда вы вернетесь домой, сообщить
папе о чувствах, которые у вас действительно должны быть, сказать ему, что,
поскольку мои чувства не совпадают с вашими, вы отказываетесь
от своих притязаний на мою руку.

--Конечно, я не буду этого делать, Антуанетта де Миркур,
- ответил он таким тоном, в котором можно было заметить смесь раздражения
и иронии. Считайте себя счастливой, что я не сказал
ей, что готов ждать вас, хотя бы еще семь лет, как раньше
Джейкоб ждал свою жену.

--Эй! что ж, Луи, скажи мне, что ты прощаешь меня за все, что
только что произошло; скажи мне, что мы всегда будем такими же хорошими друзьями
, какими были до сих пор.

Было бы трудно устоять перед этим таким трогательным взглядом,
таким красноречивым голосом, таким умоляющим тоном. поэтому, схватив в порыве
великодушной страсти руку девушки, Бошен ответил:

--С удовольствием. Да, поскольку мы не можем быть едины, давайте, по крайней мере, останемся
хорошими друзьями.... Но я должен уйти; меня зовут неотложные дела
.

--Вы, конечно, не уйдете, пока не увидите мадам д'Ольне:
она очень на вас рассердится.

--Честно говоря, я предпочел бы сегодня обойтись без удовольствия видеть ее.
Кроме того, я должен признаться вам, что вряд ли испытываю к ней очень большое
уважение.

-- Вы, несомненно, хотите пошутить. Она ожидает, что вы
останетесь здесь, и она будет сердиться на меня, если я позволю вам уйти
, не увидев ее. Подождите меня минутку, я схожу за ней.

Пока он отсутствовал, в гостиную вошел новый посетитель, майор
Стернфилд. Увидев его, молодой Бошен с вежливостью,
характерной для его манер, поклонился; но блестящий офицер, скрываясь
под этим напускным видом, под этим превосходным щегольством, которое у него было в
не имея достаточно здравого смысла, чтобы скрывать, когда он находился в присутствии
мадам д'Ольне, ее кузины и ее друзей, он не соизволил
передать ему свой привет и ограничился тем, что бросил на него пытливый взгляд
, как будто хотел подвергнуть его осмотру; затем,
бросившись в кресло, которое Антуанетта только что покинула и на руке
которого она оставила свой носовой платок, он принялся усердно вытирать
пыль с ее сапог своей маленькой тростью с агатовой ручкой.

Полон решимости заставить этого красивого джентльмена почувствовать, что высокомерное нахальство
не являясь прерогативой какого-либо сословия или профессии, Бошен
пересек квартиру и подошел к стойке со льдом, перед
которой он бесцеремонно начал поправлять воротник и прическу, и
делал это с самодовольством, которое, казалось, соперничало по дерзости с
дерзким щегольством Стернфилда.

Когда дамы вошли, пользуясь своей привилегией близкого друга, Луи
подошел к ним, томно небрежно осведомился об их здоровье,
а затем сел с небрежностью, весьма напоминающей
ту, образец которой только что дал майор.

Тот, наконец, заметив, что этот смелый деревенский парень, как он его
называл, пытается выставить его на посмешище, бросил
на него полный гнева взгляд. Поняв ситуацию, в которой она изначально подозревала
, мадам д'Ольне поспешила сказать::

-- Итак, идите сюда, Луи; я должен задать вам вопрос о моем
дяде де Миркуре.

И она повела его в проход, как будто ей нужно было поговорить
с ним конфиденциально. Как только они остались одни, она спросила его, наполовину
сердито, наполовину серьезно: "Какое впечатление он хотел произвести на своего
посетителя о канадской урбанистике?"

--То же самое, что он дал мне из британской вежливости,
- холодно ответил он. Но скажите мне, Люсиль, во имя неба, является
ли этот элегантный толстяк женихом Антуанетты?

--Он, безусловно, один из ее ярых поклонников; я даже считаю
, что к нему относятся несколько благосклонно. Но, Луи, ты не должен говорить
об этом так легкомысленно и относиться к нему с таким пренебрежением: майор
Стернфилд - человек, обладающий редкими достоинствами, и.....

--Вот, Люсиль, этого достаточно, - сказал он, прерывая ее и высвобождаясь
из легких объятий, в которых она его держала. Большое ему благо
сделай это, бедное дитя! ибо вскоре она поймет, что то, что она
принимает за чистое золото, - всего лишь медь... Нет, я не могу остаться
сегодня: не настаивайте больше, попрощайтесь с Антуанеттой.
Увидимся.

И, снова освободившись от руки, которая пыталась удержать его,
он выбежал на улицу.

мадам д'Ольне на мгновение задумалась.

-- Конечно, - сказала она себе, - вот разочарованный жених!

Затем она вернулась в гостиную, размышляя о том, какой жертвой было бы
отдать Антуанетту такому мужу, как Луи Бошен.




XI.


Майор Стернфилд, на хорошее настроение которого повлияла его
встреча с молодым Бошеном, не стал продлевать свой визит.

Как только он вышел, письмо, которое принес Луи, было прочитано
еще раз и обсуждено двумя кузинами. мадам д'Ольне торжествующе заметила
, что несколько произвольный, хотя и доброжелательный тон
краткого отцовского послания был убедительным доказательством истинности
ее теории о непримиримой тирании отцов над своими
дочерьми, когда их привязанность находится под вопросом. их
предположения Люсиль о вероятных конечных точках, к которым г-н де
Миркур, несомненно, придет для реализации своих взглядов
, повергли Антуанетту в состояние лихорадочной бессонницы, и она не могла
уснуть всю ночь.

На следующее утро сильная головная боль застала ее в спальне;
так что, когда Стернфилд пришел, чтобы принести ей несколько книг по
литературе, он обнаружил в гостиной только мадам д'Ольне.
Однако у него не было причин сожалеть об этом, поскольку Люсиль воспользовалась этой
встречей один на один, чтобы сообщить ему содержание письма М.
Миркур, чтобы сообщить ей о досадных предубеждениях, которые отец Антуанетты
питал против иностранцев, и о сделанном им официальном
заявлении: что он никогда не позволит своей дочери выйти замуж за кого-либо
из них.

В этот день визит военного был еще более продолжительным, чем
обычно, и если бы, когда он встал, чтобы уйти; любопытный взгляд мог
проникнуть внутрь гостиной, он увидел бы Стернфилда, держащего
мадам д'Ольне за руку и говорящего красноречивым голосом и
глазами. просители с настоятельной просьбой. Долгое время молодая женщина
колебалась и плыла в нерешительности; но наконец, побежденная его
настояниями, она слегка склонила голову в знак согласия.

--Спасибо! спасибо! щедрый и искренний друг, - горячо воскликнул
он, - вы спасаете нас с Антуанеттой.

-- Я еще не совсем уверен в этом, потому что могу сделать
для вас очень-очень немногое: все зависит от вашего влияния на саму мою кузину.
Но возвращайтесь сегодня днем, и я предоставлю вам возможность
продолжить ваш путь.

мадам д'Ольне сдержала слово. Когда несколько часов спустя
Майор Стернфилд вернулся, - Антуанетта и она были в гостиной, - она
сослалась на письмо, которое должна была написать, и вышла. Довольно
необычная вещь, которая, должно быть, поразила кузину Люсиль: пока она
была наедине с военным, ни один из появившихся посетителей
не был допущен.

Как только Стернфилд удалился, Антуанетта убежала в свою комнату,
ее щеки покрылись румянцем, а брови были нахмурены, и принялась
ходить с беспокойством взад и вперед. мадам д'Ольне, которая
внимательно следила за ней, обнаружила ее в таком состоянии.

-- Так что же в этом такого? воскликнула она. Ты все еще болеешь?

--Больная и несчастная! - ответила девушка подавленным тоном.
Должен я или не должен доверять тебе, Люсиль?

И ее глаза нежно блуждали по фигуре кузины, как
бы ловя в ней какой-то знак сочувствия.

Но, увы! черты лица мадам д'Ольне никоим образом не позволяли
предположить, что она уже знала о том, что ее кузина хотела ей
доверить. О, если бы добрый ангел мог тогда поговорить с Антуанеттой, как он
предостерег бы ее от такого опасного наставника! как он
предупредил бы ее, чтобы она доверяла ему в другом месте! Но голос
Люсиль был таким нежным, ее сдержанность такой притягательной, она так
нежно ласкала его, выражала свою привязанность и желание
способствовать его счастью такими красноречивыми словами, что бедный
ребенок позволил этому увлечь себя. Постепенно она узнала, что Стернфилд, обладая прекрасным
чутьем, - как выразилась Антуанетта в своей наивной
простоте, - угадал содержание письма своего отца и что он
использовал все возможные аргументы и аргументы, чтобы
заставить ее дать согласие на тайный брак.

-- И какой ответ ты ему дала, дорогая?

--Обязательно, - наотрез отказался я. Люсиль! Люсиль! ты так же
несовершенна, как и сам Стернфилд, что задала мне этот вопрос.

--Эй! что ж, дитя, говори мне, что хочешь, но я не
так сильно осуждаю его предложение, как ты, кажется, думаешь. Когда мы поженимся,
у твоего отца не будет другого выбора, кроме как простить тебя и
снова принять тебя в свои объятия, в то время как теперь он
будет защищать этот брак для тебя с таким количеством угроз, что ты не посмеешь ослушаться его
.

-- Тогда, если он так поступит, я подчинюсь, - грустно возразила
Антуанетта. Я не могу, я не хочу обманывать его до такой степени.

--Как, подчиняйся! отказаться от любимого мужчины ради отцовской
прихоти! пожертвовать счастьем всей своей жизни ради простого
предубеждения!------

-- Обязанности и сыновняя привязанность - это не прихоти и не
предрассудки, - возмущенно перебила девушка. Папа всегда
был ко мне добр и снисходителен: изменять ему таким ужасным образом
было бы недостойным ответом на его нежность.

-- Может быть, ты и прав, дитя мое; поэтому я начинаю верить
, что тебе было бы безразлично подчиняться ему во всем. Луи станет
хорошим, но скучным мужем, и если когда-нибудь твое семейное счастье станет
несколько однообразным, если тебе когда-нибудь придется сожалеть о безвозвратном прошлом,
по крайней мере, твоя сыновняя покорность и твоя совесть будут для тебя
компенсацией.

--Люсиль! ты сегодня очень расстроена.
Одно дело отказаться от тайного брака с майором Стернфилдом и выйти замуж за Луи
Бошен - другое дело.

--О! ты увидишь, что эти две вещи полностью синонимичны друг другу.
другой, дорогая кузина. Мой дядя де Миркур - не тот человек, с
которым можно шутить, и твой отказ принять мужа, которого он
выберет для тебя, был бы таким же бесполезным, как попытки маленькой птички
сбежать от могущественной руки, которая хочет посадить ее в клетку..... Но,
дорогое дитя, ты выглядишь лихорадит; ложись и спи: ночь дает
советы.

Увы! именно это и сделала Антуанетта, вместо того чтобы прибегнуть к источнику
света, который так безошибочно направлял бы ее шаги среди окружающих
опасностей.

В течение следующих двух дней она тщательно избегала произносить
даже имя Стернфилда и никаких разговоров о нем
с мадам д'Ольне. Она начинала верить, что шансы
прекрасного англичанина были очень рискованными, когда неожиданно пришла помощь из источника,
от которого мы были далеки. ожидать. Это было суровое
и повелительное письмо от г-на де Миркура, в котором он сообщал, что
только что узнал от недавно прибывшей из Монреаля дамы
о пресловутых заигрываниях Антуанетты с неким английским военным и что
через неделю он приедет в город, чтобы положить конец такого рода заигрываниям.
общество, настаивая на браке своей дочери с мужем, которого он ей
предназначил.

Это письмо, безусловно опрометчивое и произвольное, которое так
хорошо подтвердило недавние предсказания ее кузины, пагубно повлияло на
и без того нерешительный дух Антуанетты.

На этот раз она снова прибегла к совету Люсиль. Нет
необходимости добавлять, в каком направлении она следовала его молитвам. С
тех пор она говорила только о немедленном тайном браке как о
единственной оставшейся бедной девушке альтернативе.




XII.


Еще одной причиной для беспокойства было длительное отсутствие майора
Стернфилд, который с тех пор, как Антуанетта с негодованием отвергла его предложение
, не возвращался к мадам д'Ольне.

Было ли это результатом разочарования, которое он испытал, или простым
расчетом с его стороны, этого сказать невозможно. Если им двигал
последний мотив, то следует признать, что он показал себя самым
искусным тактиком, поскольку его отсутствие послужило ему больше, чем могло бы послужить его присутствие
. Предоставленная почти полностью самой себе, - ибо она оказалась
слишком несчастная, чтобы принимать в салоне вместе со своей кузиной многочисленных
посетителей, которые появлялись; - напуганная мыслью о том,
что ее отец может принудить ее к браку с Луи или заставить ее почувствовать всю
тяжесть своего гнева, если она будет сопротивляться, она поняла это с болью
, которую раньше считала невозможной, степень лишений, в которых
она оказалась от таких нежных слов, от таких нежных протестов Одли
Sternfield.

мадам д'Ольне, которая, отчасти из благосклонности к Антуанетте и к
Стернфилд, чье счастье она считала возможным только в браке,
и отчасти из простой сентиментальности, жаждущей каких-либо эмоций, была
полна решимости добиться того, чтобы их союз стал возможным, вместо того, чтобы делать все, что
в ее силах, чтобы облегчить несчастливое положение, в котором
оказалась ее кузина, вместо этого стремилась усилить его
критику.

Она дошла до того, что считала неизбежным брак
Антуанетты с мужчиной, которого не любила, и в
результате жаловалась на нее; затем она обвинила ее в застенчивости, осудила ее упрямство за то, что она
отвергла предложения союза от того, кого она дорожила своим сердцем. Она
он никогда не упускал возможности закончить эти увещевания, повторяя, что
, поженившись, оба молодых человека легко добьются прощения у г-на де
Миркура; в то время как, если бы этот упрямый отец не встречал никаких препятствий, кроме
препятствий воле своей дочери, он, несомненно, поставил бы
чтобы осуществить план выдать ее замуж за Луи Бошена. Несколько раз
даже она удивлялась продолжительному отсутствию военного и
объясняла это тем, что, обескураженный холодностью Антуанетты и
столь пренебрежительным отказом, который он получил, он надел свои
намерения с той стороны, где они были, были приняты с гордостью. После этих
печальных бесед она оставила несчастную молодую девушку наедине со своими
мыслями, ее лицо выдавало замешательство, в котором она оказалась, а
ее бедное сердце болело сильнее, чем когда-либо.

Однажды в конце одной из таких бесед, где мадам д'Ольне
изложила все свои коварные доводы, молодая женщина встала, чтобы пойти
готовиться к прогулке: Антуанетта отказалась сопровождать ее.

--Эй! что ж, сказала она, принимая все это во внимание, может быть, лучше, чем
Если бы мистер Стернфилд прекратил свои визиты сюда, потому что у них не было бы другого
результата, кроме как сделать вас обоих несчастнее. Не позднее чем через два дня
приедет твой отец, а еще через месяц ты станешь
очень любящей и очень послушной женой Луи Бошена.

--Никогда! Антуанетта яростно воскликнула: никогда! Скорее я останусь
и умру, девочка.

В этот самый момент его разум поразила мысль о несгибаемой
воле его отца. В отчаянии она уронила голову на
руки, опиравшиеся о край стола, и упала в
болезненная задумчивость. От своего отца его мысли были сосредоточены на этом непостоянстве
Одли, которой так рано надоело умоляющее отношение влюбленного,
и учащенное сердцебиение ее сердца, когда образ прекрасного
офицера возник в ее сознании, несмотря на ее раздражение, в котором она находилась,
сказали ей более решительно, чем когда-либо, что, по крайней мере, в этот момент она
не должна быть той, за кого себя выдает. невеста Луи.

Звук только что открывшейся входной двери, возвестивший
о приходе какого-то посетителя, только усилил его волнение; и,
поскольку дверь в комнату, где она находилась, была не заперта,
она даже не подняла головы:

--Жанна, - нетерпеливо воскликнула она, - я никому не нужна!

--Даже меньше для меня, чем для других, Антуанетта! - спросил
позади нее мелодичный и нежный голос.

Она вздрогнула и повернула голову; ее взгляд встретился с
черными умоляющими глазами Одли Стернфилда, которые
красноречивее слов просили ее об одолжении принять его.

--Моя любимая, - продолжал он, - прости меня хотя бы на этот раз, за
я отказался от Жанны и явился к вам без
предупреждения; но я только что узнал, что завтра приезжает г-н де Миркур, и я должен сообщить
вам кое-что, что вам нужно знать. Сначала скажи мне
, что ты меня прощаешь?

И он схватил одну из рук Антуанетты, которую она бросила
ему, отвернувшись.

--Я пришел просить прощения; за те неприятности, которые я
причинил вам в нашем последнем интервью; я пришел искупить свою глупость и
расточительность!

-- По крайней мере, вы не торопились, - ответила девушка
, подавив легкую дрожь губ.

О безрассудная Антуанетта! как она предала свою слабость этим наивным
упреком! Торжествующая улыбка, появившаяся на лице
Стернфилда, достаточно говорит о том, что он не оставил это признание незамеченным.
Однако он с глубоким смирением продолжил,
присаживаясь рядом с девушкой:

--Вы запретили мне присутствовать в вашем присутствии, дорогая Антуанетта, и я не
осмеливался искать встречи с вами снова, пока ваш гнев, который
, возможно, был вызван моей самонадеянностью, не был хотя бы немного
смягчен.

Но какой смысл следовать за этим хитрым человеком из большого мира, который
он так хорошо умел разыграть свою любовь, свою страсть и свое отчаяние! Какое
средство сопротивления могло оказать ему это слабое и
самодовольное дитя, которого больше не поддерживали религиозные принципы
, святым учениям которых она намеренно закрывала свое сердце?
Искуситель, как и следовало ожидать, восторжествовал; и
когда он в двадцатый раз повторил свои предложения о немедленном браке
, она склонила голову ему на плечо и разрыдалась.

--До вечера, моя любимая, - сказал он, надевая и поднося к ее губам
его холодная рука, которая и без того оказывала очень слабое сопротивление.

Слезы девушки продолжали литься, но она не
отвечала. однако в самом этом молчании было достаточно ответа
для военного; он продолжал:

--Превосходная мадам д'Ольне должна благоволить к нам, как, впрочем,
она всегда это делала, и прямо здесь, в своей гостиной, доктор Ормсби,
полковой капеллан, соединит нас теми священными узами, которые
дадут мне драгоценное право называть вас моей женой.

-- Доктор Ормсби! - повторила Антуанетта с растерянным видом, который доказывал, что она
тогда он впервые осознал исключительные обстоятельства
тайного брака.

Да, так и должно было быть. Ни один католический священник не захотел бы
или не осмелился бы так тайно обвенчать ее. С другой стороны, его отца
ждали со дня на день: так что больше не было времени на
колебания и задержки. Хотя с тех пор, как она приехала в дом мадам
д'Ольне, она во многом утратила то благочестие, ту прямоту
чувств, которые были ее доминирующими качествами в доме ее
отца, какой бы небрежной она ни была в течение некоторого времени. в
его молитвами, выполняя свои религиозные обязанности, она
, однако, еще не утратила неизменных принципов, в которых
была воспитана; того, что у нее осталось, было достаточно, чтобы заставить
ее отступить перед идеей тайного брака, который не получит
одобрения ее отца и того религиозного благословения, которое, по ее мнению, не должно было произойти. с самого
раннего детства ее приучали считать неотъемлемой
частью свадебной церемонии.

Видя, как его расстройство усиливается, и прекрасно догадываясь о причине,
Стернфилд начал хвалить доктора Ормсби, которого он представлял как
хороший и достойный человек, и в то же время намекнуть, насколько незначительной была
разница в церемониях.

--Ах! да, - перебила Антуанетта, вздрогнув, - для вас это всего
лишь церемония, но для меня это и должно быть таинством.

--Но, моя возлюбленная, наш союз, если вы того пожелаете, будет снова
скреплен и благословлен служителем вашей религии, как только г-ну де
Миркуру сообщат о нашем браке, или раньше, - с завтрашнего дня, - если
вы того потребуете. Антуанетта! моя дорогая Антуанетта! Есть ли
что-нибудь, что такая глубокая любовь, как моя, не решилась бы подарить тебе?

Молчаливая, но неубедительная, она ничего не ответила, потому что в этот
момент любовь говорила в ее сердце громче, чем принципы.

Таким образом, преодолев все возражения, преодолев все
препятствия, Стернфилд начал выражать новые протесты
любви и признательности, казалось, не замечая в гордости
своего триумфа, что по бледным щекам девушки обильно текли слезы. и что маленькая рука, которую она держала в руках, дрожала.
он держал ее в своей
, холодной, как сосулька.

Это несколько необычное интервью было прервано прибытием мадам
д'Ольне. Достаточно одного взгляда на счастливое и
торжествующее выражение лица Стернфилда и взволнованное лицо его кузины, чтобы
Люсиль, чтобы сразу дать себе точный отчет в истинном
положении вещей. Когда он вошел, Антуанетта встала и собиралась
выйти из квартиры, когда Одли, схватив ее за руку, на которую
он запечатлел пылкий поцелуй, вполголоса сказал ей::

-- Антуанетта! увидимся сегодня вечером, в семь?

--Эй! что ж, майор Стернфилд, я вижу, что вы старательно использовали
свое время с пользой, поскольку день и час остановлены, - сказал
мадам д'Ольне, как только вышла Антуанетта.

В то же время она устремила на него пронизывающий взгляд.

Возможно, радостное торжество, сиявшее на ее прекрасном лице
, противоречило ее сентиментальным представлениям о том, какой
должна быть в таких обстоятельствах любовь страстно влюбленного мужчины
; возможно, она даже начала задумываться о страхах
перед будущим счастьем своей кузины, что и привело ее в замешательство. о которых до сих пор у нее не было ни
малейшего беспокойства; но эти подозрения и размышления сразу исчезли,
потому что Стернфилд, который, вероятно, угадал ее мысли, подошел к
она с криком:

--Моя дорогая мадам д'Ольне, моя прекрасная подруга, вы, которая со
снисходительностью и терпением, за которые я буду вечно вам
благодарен, принимала участие во всех моих мыслях, всех моих
надеждах и всех моих страхах, не удивляйтесь, увидев меня пьяным от радости: Антуанетта обещалабыть
сегодня же вечером моей женой самым
священным из таинств. О лучшая из подруг! позвольте мне
преклонить колени перед вами, чтобы выразить вам свою
безграничную благодарность и благодарность.

Красивый военный на самом деле казался искренним. Также, чувствуя его
опасения полностью улеглись, Люсиль ответила ему
доброй улыбкой:

--Довольно, майор Стернфилд; я верю в вашу искренность. А теперь,
поскольку эта торжественная церемония действительно должна состояться здесь сегодня
вечером, позвольте мне дать вам отпуск, потому что у меня много дел.

Молодой человек поднес к губам представленную ему красивую руку,
не встретив никакого сопротивления со стороны кокетливой Люсиль, которая также гордилась
своими красивыми, изящными пальцами и кольцами и
которая не скрывала их ни в малейшей степени.

Как только он ушел, мадам д'Ольне взялась за
дело. Она не стала сразу искать продолжения, чтобы увидеть Антуанетту, состояние, в
котором она ее застала, когда вошла, заставило ее с полным основанием полагать
, что это будет неподходящее время для разговора.
Поэтому она пошла к себе в комнату, позвонила Жанне и заперлась с ней
на полчаса, чтобы дать ей инструкции относительно
деталей домашнего хозяйства. Оттуда она отправилась на поиски г-на д'Ольне и провела с
ним еще полчаса; она довольствовалась тем, что сказала ему, что Антуанетта и
вечером она ждала пару друзей, которые должны были прийти
и провести с ними бдение, прекрасно зная, что одного этого заявления
будет достаточно, чтобы удержать ее мужа в библиотеке. уже наступил день
. Мимоходом заглянув в гостиные
, чтобы убедиться, что свет и огонь зажжены, она
поднялась в спальню своей кузины.

Антуанетта стояла у окна, прислонившись лбом к стеклу,
словно в задумчивости перед бушующей снаружи бурей, перед
огромными снежинками, которые, гонимые сильным ветром, летели на нее.
плитки взбивались или собирались в компактные массы,
закрывая землю и небосвод.

Его нетерпение было в какой-то степени оправданным, потому что
Антуанетта все еще была в том же темном платье, в котором была с утра;
ни парадная одежда, ни ленты, ни цветы своим
присутствием вне гардероба не свидетельствовали о том, что девушка намеревалась
сделать туалет, более подходящий для данных обстоятельств. Но
когда она повернула к Люсиль свое маленькое бледное личико, на котором были
следы слез, та сжалилась над ней и решила, что сдержится.
утешать вместо того, чтобы упрекать его.

--Иди сюда, к огню, милый, - ласково сказала она, - ведь ты
замерзнешь у окна. Кроме того, пришло время тебе решить
, как ты хочешь выглядеть сегодня вечером, потому что ты должна выглядеть
как можно лучше.

Молодая невеста не ответила, но уныние, читавшееся на ее
обычно спокойном и веселом лице, указывало на то, насколько эти
второстепенные детали были ей безразличны в данный момент. В течение последнего
часа шел жестокий бой, такой же жестокий, как и буря снаружи.
смотрела мимо, предавалась своему сердцу; лучшие мысли,
добрые побуждения мощно боролись с причинами
, которые она давала себе, чтобы выполнить свое обещание Стернфилду.
Борьба еще не была закончена; поскольку мадам д'Ольне, справедливо встревоженная
ее бледностью и молчанием, которое она наблюдала, повторила то, что
только что сказала, Антуанетта воскликнула::

--Люсиль, я не могу, не смею ступить на этот роковой путь.
Это был бы проклятый союз Бога и людей.

--Просто небо, дитя мое! Люсиль почти нетерпеливо воскликнула: что за сны
ты, значит, здесь? Уже пять часов; министр и твой жених должны
прибыть через два часа, а ты еще не готова!

мадам д'Ольне упала на стул, охваченная величайшим
изумлением и сильнейшим возмущением. Судьба Антуанетты де
Миркур в этот момент была на волоске. Доброе слово,
ободряющий взгляд придали бы ей сил, необходимых для
того, чтобы отойти от пропасти, на краю которой она стояла. Но, увы! это
слово не было произнесено, этот взгляд не был брошен. Напротив, его
спутница воскликнула::

--Ты безумна, Антуанетта? ты совсем безумна? Твое
согласие дано! твое обещание выполнено! твой жених и министр, которые
уже в пути...!

--Но, отец мой! Люсиль, отец мой! прервал несчастную
девушку, бледность которой стала смертельной.

--Не говори мне о своем отце! - горячо возразила мадам д'Ольне
, нетерпение которой переросло в гнев. Зло, если оно есть, будет
полностью его делом. Потому что какое право он имеет отдать тебя Луи
Бошен, как если бы ты был собственностью, которой он хотел бы; будь
избавиться. Решай сейчас и навсегда между мужем, которого он
тебе назначит, и тем, кого дорожит твое сердце. Да, выбирай между Луи
Бошен и Одли Стернфилд!----

Но я трачу время на бесполезные слова, кузина, - продолжила она
, смягчив голос. Твой выбор уже сделан, хотя твое
упрямое сердце отказывается признать это. Я вижу, что мне придется
заняться твоим туалетом; я благодарю небеса за это, потому что я полна решимости
заставить Одли гордиться тобой.




XIII.


Подойдя к гардеробу Антуанетты, она взяла из него розовое шелковое платье
которую она принесла молодой девушке.

--Ты слишком бледна, - сказала она ему, - чтобы надеть сегодня белое.;
кроме того, поскольку нам нужно побыть в одиночестве, это может
возбудить любопытство прислуги. Этот живой цвет, кроме
того, придаст твоему тону бодрость, которой ему также совершенно не хватает.

Под умелыми пальцами мадам д'Ольне туалет был сделан
быстро; но эта поспешность не помешала тому, что результат
мог бы быть более счастливым, если бы на это было потрачено больше времени. Майор
У Стернфилда была действительно красивая невеста.

-- А теперь давай спустимся в гостиную, маленькая нервная девочка, - сказала Люсиль своей
кузине. Тебе нужно спокойно посидеть там не менее
получаса, прежде чем_он_ прибудет, потому что я слышу биение твоего
сердца так же отчетливо, как тиканье этих часов.

Вернувшись в гостиную, Люсиль проявила особую осторожность, чтобы не оставить
У Антуанетты не было ни минуты на размышления. Она переходила от одного предмета к другому
с быстротой, намного превосходящей силы
перегруженного ума ее юной спутницы. А фоднако, возможно
, от усталости, она остановилась, и последовало долгое молчание. Антуанетта
пристально смотрела в пол, и благодаря лампе
, падавшей на нее ярким светом, ее кузина смогла более внимательно рассмотреть ее
черты. На их лицах было определенное выражение, которое не могло
не вызвать трепета в сердце гордой мадам
д'Ольне по поводу этого шага, который она поощряла, который она
, возможно, навязывала молодой девушке, которую ей доверили.
Внезапно и почти инстинктивно она воскликнула::

--Скажи мне, дорогая Антуанетта, разве не правда, что ты искренне
и глубоко любишь Одли Стернфилда!

Впервые в тот день
на задумчивом лице бедного ребенка появилось что-то похожее на улыбку, когда она
ответила:

--Ты сам говорил мне это сто раз,
допрашивая и допрашивая меня даже более тщательно, чем это
сделал бы адвокат.

--Да! но разве твое сердце не повторяло тебе то же самое?

Антуанетта сначала не ответила; но воспоминание о Стернфилде с
при всей его любви к ней, поднявшейся в его сознании, робкая
улыбка снова тронула его губы.

--Да! она ответила.

-- Спасибо за это признание, нежная кузина! Мадам д'Ольне воскликнула
, обнимая его и, казалось, была так же рада, что ее
зарождающееся беспокойство рассеялось, как и сам Стернфилд:
тысячу раз спасибо! А сейчас я позвоню Жанне, чтобы она принесла тебе
бокал вина, потому что ты, похоже, слишком нервничаешь.

Когда Жанна пошла на зов своей госпожи, та
порекомендовала ей в тот вечер подать ужин в гостиную, "потому что..."
она сказала: "Я жду пару друзей"; на что горничная
ответила:

--О! Мадам, никто, кто бы это ни был, не посмеет выйти
сегодня вечером на улицу; погода действительно ужасная.

Мадам д'Ольне на любую реплику просто улыбалась и
думала про себя, что потребуется еще более яростная буря, чтобы
предотвратить приход хотя бы _однаго _ из тех, кого она ожидала. В тот момент, когда
Жанна закрывала за собой дверь, сильный порыв ветра потряс
окно. Антуанетта в ужасе встала.

--Это ничего, дорогая, - поспешила сказать Люсиль. Все к лучшему:
эта буря
наиболее
благоприятна для
нас, поскольку дает нам уверенность в том, что нас не потревожат сегодня вечером во время церемонии, потому
что в такую погоду никто, кроме тех, кого мы ожидаем, не придет..... Ах, вот, наконец, и наши друзья, - продолжала она, смеясь.внезапно прерывая.

Она только что услышала шум голосов и шагов,
возвестивших о прибытии двух ожидаемых персонажей.

Двумя минутами позже майор Стернфилд и доктор Ормсби,
избавившись от снега, налипшего на их поддоны,
вошли в гостиную. Военный представил обеих дам молодому
полковому капеллану, который лишь очень кратко и почти
холодно ответил на лестное замечание госпожи де Сеан.

После первого обмена любезностями мы сели. Министр принялся
пристально наблюдать за девушкой, к которой
уже склонился Стернфилд. Ни оживленный оттенок ее платья, ни даже присутствие
жениха не вызвали ни малейшего румянца на ее щеках и не вызвали какого-либо
оживления в ее глазах. Физиономия доктора Ормсби
по мере того, как он продолжал это физиологическое обследование, его внимание становилось более серьезным,
а внимание - более пристальным.

Эта несколько необычная сцена затянулась бы еще дольше,
если бы мадам д'Ольне, и без того раздраженная отсутствием галантности, проявленной ее
новым духовным гостем
в том, что он не поддерживал с ней никаких разговоров, не встала и не сказала::

--Моя дорогая Антуанетта, мы не должны злоупотреблять такими драгоценными моментами
, которые доктор Ормсби любезно предоставляет нам.

Антуанетта, в свою очередь, встала и сухим, почти резким голосом:

--Я готова! сказала она.

мадам д'Ольне бесшумно закрыла дверь, а затем подошла
к столу, за которым уже стояли остальные трое
. На мгновение доктор Ормсби пристально посмотрел на Антуанетту;
затем, обращаясь к ней:

-- Вы кажетесь мне очень молодой, мадемуазель де Миркур, - сказал он, - и
это обязательство на всю жизнь, которое вы собираетесь взять на
себя через несколько мгновений: хорошо ли вы подумали о тех обязанностях, которые оно налагает?
вы хорошо взвесили все его обязательства ?...

--Ваш вопрос кажется мне действительно необычным и совершенно ненужным,
Доктор Ормсби, - прервал Стернфилд с мрачным и сердитым видом.

-- Я всего лишь выполняю свой долг, майор, - ответил министр серьезным
и суровым голосом, - или, скорее, я боюсь превысить его, выполняя
обещание, которое я вам дал. Однако, поскольку я здесь, если
мадемуазель де Миркур все еще полна решимости заключить этот брак
так тайно и с такой поспешностью, я не должен возражать
против этого.

В этот решающий момент Антуанетта повторила почти
неразборчивым голосом:

--Я готова!

Через несколько минут после торжественных слов: "Да не разлучит человек то
, что соединил Бог", были произнесены: Одли Стернфилд и Антуанетта де
Миркур были мужем и женой.

После нескольких слов кратких поздравлений доктор Ормсби встал, чтобы
уйти. Напрасно мадам д'Ольне уговаривала его остаться, чтобы выпить чего-
нибудь прохладительного; напрасно сам счастливый жених, к которому
полностью вернулось хорошее настроение, присоединился к ее настояниям
: министр был непоколебим.

В тот момент, когда он подал Антуанетте руку, она наклонилась к
он и говорит тихим голосом, чтобы его не услышали другие:

--Обещаете сохранить мой секрет?

-- Это обещание, - доброжелательно ответил он, - это обещание я
уже дал майору Стернфилду и повторю его вам; мне
не нужно говорить вам, что оно неприкосновенно.

--Спасибо!

Затем, немного повысив голос:

--Доктор. Ормсби, вы являетесь свидетелем того заявления, которое я делаю перед
вами майору Стернфилду: до тех пор, пока о нашей свадьбе не станет известно
всему миру, до тех пор, пока ее снова не отпразднует священник
католик, мы с ним будем только друзьями по отношению
друг к другу.

Доктор Ормсби серьезно склонил голову и вышел из палаты. Проводив его
до двери, слуга несколько удивился столь
раннему отъезду: он был далек от мысли о том, какое ужасное
влияние оказало столь короткое пребывание этого незнакомца
в доме на всю судьбу двух из находившихся в доме людей
. в гостиной.

Они остались за столом, как будто ничего
особенного не произошло, мадам д'Ольне и Стернфилд
обменявшись несколькими банальными замечаниями о выдающихся манерах и сдержанности
доктора Ормсби. Время от времени, однако, Люсиль рисковала
украдкой и обеспокоенно взглянуть на молчаливую Антуанетту
, фигура которой из бледной, какой она была раньше, покрылась
ярким и лихорадочным карминным румянцем, как будто суровый зимний холод или тяжелые
физические нагрузки могли вызвать это.

Когда за служителем закрылась дверь, новобрачная
резко вырвала свою руку из руки Стернфилда и пошла налить себе
она выпила большой стакан воды одним глотком; ее милые пальчики
так дрожали, что она пролила часть его на свое свадебное платье.

Вполне естественно, думая, что молодоженам нужно
перекинуться парой слов друг с другом, Люсиль сделала вид, что собирается
на несколько мгновений удалиться, но обеспокоенный и почти умоляющий взгляд
Антуанетты заставил ее остаться. Не желая усиливать волнение
, которое она так ясно читала на лице своей кузины, она
немного продолжила разговор со Стернфилдом, а затем подошла к окну.
В это время, остановленный, возможно, тем же страхом, Одли
с трудом подавлял жгучие слова, которые, как он чувствовал, слетали с его
губ, и довольствовался несколькими словами тихой привязанности, которые, как он
знал, были единственными, которые его напуганная молодая жена хотела бы получить
в этот беспокойный момент.

--Какая ужасная ночь! - воскликнула вдруг мадам д'Ольне, задергивая
малиновые занавески, которые оставались открытыми. Идет снег, пыль и
такая буря, что пути будут заблокированы на
несколько дней. Конечно, Антуанетта, твой отец не приедет
завтра.

"Какая блаженная передышка!" несомненно, это была сокровенная мысль трех
персонажей, но ни один из них не осмелился выразить ее. Только Стернфилд
воспользовался случаем, чтобы с видимым интересом узнать
, какое расстояние было отмечено между Вальмоном и Монреалем. Некоторое время спустя мадам
д'Ольне подала сигнал к ужину, который был быстро подан. Каждый
из них продолжал влиять на спокойствие, которого никто из них не испытывал, и
в этих безуспешных попытках прошел еще час. Наконец,
бросив взгляд на часы, Люсиль молчаливо предупредила военного, что
пора уходить.

Тот, пожав ей руку и подтвердив свою
благодарность, повернулся к Антуанетте и, обняв ее,
прошептал ей на ухо:

-- Моя жена! моя дорогая жена!

На мгновение она положила свою красивую голову на плечо того, кого
только что объявили ее мужем. Внезапно с приглушенным рыданием:

--Audley! Audley! она сказала, никогда не заставляй меня раскаиваться
в безотзывном союзе, который я заключила сегодня вечером!

Поцелуй был ее единственным ответом. Он отступил легким шагом и
выглядел полным гордого триумфа, который, конечно, не был отражением
фигуры ее спутниц.

--Иди сюда, отдохни, моя Антуанетта! - сказала мадам д'Ольне, когда они
остались одни. Я пойду с тобой в твою комнату, где останусь
, пока ты не ляжешь спать.

Девушка - мы будем продолжать называть ее так - пассивно подчиняется.
Когда она сняла красивое платье, в которое была одета на
свадьбу, когда она заправила в свою маленькую шапочку свои длинные
волосы, которые она откинула назад, - что делало ее
вдвойне молодой, - она преклонила колени перед своим Богом. молись, но
почти сразу же поднялся на ноги, взволнованно восклицая:

--Люсиль, я не могу, я не смею молиться сегодня вечером!

-- И почему? маленькая капризная девочка. Мне кажется, что молитва должна
быть вдвойне необходима тебе, поскольку теперь ты должна молиться за
красивого мужчину, преданного мужа. Но не заботься об этом сегодня вечером; потому что,
насколько я вижу, ты действительно болен: у тебя лихорадка в руке.
Немедленно ложись спать.

Антуанетта пассивно подчинялась этим предписаниям, но она не
получала от них никакого покоя ни для своего тела, ни для своего разума. В течение
нескольких часов ее кузина была вынуждена сидеть у ее постели и
присматривать за ней. Иногда ее сон нарушало нервное перевозбуждение
, иногда она испытывала ужас, который не давал ей сомкнуть
глаз; наконец, около часа ночи она погрузилась в глубокий
покой. Затем мадам д'Ольне удалилась, более обеспокоенная и обеспокоенная
, чем хотела признаться самой себе.




XIV.


На следующее утро девушка проснулась с сильной головной
болью, которая не давала ей покоя все утро в ее комнате, к большому разочарованию
Стернфилда, который пришел рано утром, чтобы спросить ее, и который, не имея
будучи в состоянии войти в дом, благодаря отказу Жанны
впустить его, он удалился, нахмурив брови, чтобы возбудить
в высшей степени гнев этой достойной женщины.

-- Мы могли бы принять его за хозяина дома, - прорычала она
, яростно закрывая за ним дверь. Разве не казалось, что он отбрасывает меня
в сторону и насильно входит, как он это сделал на днях
, когда пришел просить мадемуазель!

Она не преминула воспользоваться первой же подвернувшейся возможностью, чтобы
поделиться с хозяйкой своими соображениями на этот счет, и нахмурилась:
брови, с которыми она встретила его уверенность, вызвали у него большее
удовлетворение, чем у Стернфилда, если бы он мог быть свидетелем этого.

Антуанетта спустилась к ужину.

Дамы только что встали из-за стола и вошли в гостиную
, пока г-н д'Ольне набирал свою библиотеку, когда шум
подъехавшей машины возвестил, что кто-то подъезжает.

-- Мой отец! - воскликнула Антуанетта, побледнев как мрамор.

--Да, это он! - сказала в свою очередь Люсиль, которая только что подтолкнула
разведчика к окну. Кто бы мог ожидать этого от таких
пути?... А теперь, дорогое дитя, никаких безумных ужасов, никаких
нервных потрясений! Если, к несчастью, твой отец не
в хорошем настроении; позаботься о том, чтобы объявить ему о своей свадьбе сейчас:
поспешность все испортит.

Через несколько мгновений вошел г-н де Миркур - человек приятной внешности
, принадлежавший к старой французской школе, - и его дочь, чтобы
избежать его проницательного взгляда, тут же бросилась в его объятия. Он
горячо поцеловал ее; затем, взяв ее голову двумя руками и
пристально глядя на нее:

-- Я так и думал, малышка, - воскликнул он, - мои опасения были
не напрасны. Эта светская жизнь, такая веселая, такая яркая, такая оживленная,
не предназначена для такой деревенской девушки, как ты. Что!
ты, кажется, постарел на три года с тех пор, как оставил меня! Твои щеки,
правда, все еще румяные, но эти маленькие горящие руки
указывают на то, что их цвет скорее свидетельствует о лихорадке, чем о
здоровье.

--Антуанетта плохо спала прошлой ночью, дорогой дядя, - поспешила
сказать мадам д'Ольне, которая стояла позади него, положив руку на его
плечо. Она необычайно нервная!

-- Вот что, моя милая племянница, - ответил он, улыбаясь. Это
тонкости модной женщины. Моя маленькая Антуанетта, которая
каждое утро подавала мне обед в семь часов и
принимала в нем участие с отличным аппетитом, в то время не понимала
значения нервного состояния.

--Но, дорогой дядя, Антуанетта была всего лишь маленькой девочкой
несколько месяцев назад; теперь она молодая леди.

--Модная барышня, ты хочешь сказать, Люсиль; но это не
все: я нахожу в ней невыразимую перемену, которую не могу
выразить словами; может быть, дело в том, что она более грациозна, более элегантна,
одним словом, она больше похожа на мою очаровательную племянницу мадам д'Ольне в
этом новом модном платье. Однако то, что этот
внешний вид моей дочери удовлетворяет, это хорошо; но я не могу
признаться, что доволен ею в других отношениях... Ах, ты можешь
покраснеть, - добавил он, увидев, как лицо Антуанетты покрылось
румянцем. У меня есть два серьезных обвинения против тебя. сначала:
по каким причинам ты отвергла Луи Бошена, мужа, которого я
выбрала тебе, которому я тебе обещала?

--Потому что, дорогой папа, я недостаточно люблю ее, чтобы стать его
женой.

--Ах! Люсиль, Люсиль! это плод твоего труда, - воскликнул г-н де
Миркур, склонив голову к молодой женщине в знак
упрека. Именно это и предсказала мне мадам Жерар, когда
мы вместе обсуждали возможность принять для Антуанетты
сделанное тобой приглашение приехать и провести с
тобой некоторое время.

--Но, мой дорогой дядя, я знаю вас слишком хорошо, слишком хорошо, чтобы заставлять
Антуанетта объединить свою судьбу с судьбой человека, которого она не любит.

--Она любит Луи так же сильно, как ты любила г-на д'Ольне
, когда стала его женой: и кто посмеет сказать, что вы плохо ведете
домашнее хозяйство?... Но, несмотря на шутки, моя решимость
непоколебима. Я дал Антуанетте карт-бланш на ведение
домашнего хозяйства, денежные дела и другие
бытовые детали, но я утверждаю, что сохраняю контроль над этим вопросом. Она
знает Луи очень давно, она всегда относилась к нему с
добротой, полной привязанности, и она так же хорошо, как и я, умеет ценить его
безупречный характер во всех отношениях, Луи превосходный
_партиец_, и я не собираюсь жертвовать таким количеством преимуществ
вместе взятых в пользу романтической прихоти Луи. маленькая девочка. Итак, моя
дорогая Антуанетта, приготовься вернуться домой завтра, иначе, если
я оставлю тебя здесь еще на неделю, это будет сделано для того, чтобы ты могла
выбрать свою связку ключей, потому что через месяц с этого дня Луи Бошен станет
моим зятем.

-- Но, дорогой, дорогой папа, - настаивала Антуанетта со слезами на глазах и
обвила руками шею отца, - простите меня, если я
скажу вам, что не могу выйти замуж за Луи. Я сделаю, кроме этого, все, что
вы пожелаете, с завтрашнего дня я вернусь в деревню и буду жить
там взаперти, если вы того потребуете...

--Ба! хватит этих глупостей, - прервал его г-н де Миркур
, осторожно высвобождаясь из объятий, в которых его держала дочь. Я
просмотрел единственное в своем роде письмо, я бы скорее сказал мятежное, которое ты
отправил мне на прошлой неделе и в котором ты сказал мне, что ты не
я мог бы заставить тебя подчиниться моим желаниям, что ты не хочешь следовать моей
воле; но ... Антуанетта, дитя мое ... не испытывай мое
терпение слишком сильно.

Затем наступает тишина. Дважды девушка открывала
рот, как будто хотела заговорить; дважды она устремляла умоляющий взгляд на мадам
д'Ольне, умоляя ее этим безмолвным обращением
пуститься в ужасные объяснения.

--Эй! хорошо, это понятно? - весело спросил г-н де Миркур,
не обращая внимания на молчание, которое только что последовало за его угрозой.

--Боюсь, что нет, дорогой дядя.-- И красивая рука Люсиль потянулась к
снова положил руку ей на плечо.--Там может быть непреодолимое препятствие
в этом союзе препятствие, которое, вероятно, невозможно преодолеть.

Мадам д'Ольне не рассчитала, какое значение могут иметь эти слова
и какой эффект они произведут: в противном случае она колебалась
бы, прежде чем произнести их.

Отбросив руки, лежавшие на нем, г-н де Миркур встал
и, переводя взгляд с одного на другого, в котором светился гнев,
сурово повторил::

--Непреодолимое препятствие! Ах! это, что ты хочешь, что ты можешь сказать,
Люсиль? Но, ба! - продолжал он с меньшей жестокостью, - это всего
лишь романтические и преувеличенные фразы, как ты обычно
делаешь, если, конечно, - и тут его взгляд потемнел, - если
только Антуанетта не выставила себя на посмешище займитесь любовью с кем-нибудь
из тех веселых военных, которым так сердечно разрешили войти
в дом. Я слышал о кокетстве и глупостях, которые
здесь имеют место.

-- Мой дядя! мой дорогой дядя! - тихо возразила ему мадам д'Ольне.

Это простое обращение, произнесенное ласковым тоном, немного успокоило М.
де Миркур, но не помешал ему решительно продолжить:

-- В этом нет необходимости, Люсиль: нежные слова и умоляющие взгляды не
помешают мне сказать то, что я должен сказать. Еще раз
повторяю, я надеюсь, что моя дочь не забыла себя до такой степени
, чтобы вступить в тайную любовь с кем-то из этих иностранных джентльменов
к нашей расе, нашей религии и нашему языку.

--Но если бы она так поступила, дорогой дядя; если бы она
встретила человека с благородным и добрым характером, который, кроме возражений
воспитанный своим качеством иностранца, он во всем остальном проявил бы себя достойным
того, чтобы вызывать привязанность.....

--Эй! что ж, тогда, мадам д'Ольне, - воскликнул он, прерывая ее и
ударив по столу с такой силой, что вазы и другие
предметы, находившиеся на нем, были потрясены, - тогда первое
, что она должна была бы сделать, это забыть об этом, потому что никогда, нет, никогда, она
не получит ни моего согласия, ни моего благословения.

-"Настал момент, - подумала Антуанетта, - когда мы больше не должны
оскорблять ее, когда мы должны сказать ей, что на земле нет
силы, достаточно могущественные, чтобы помешать союзу, который он
так безоговорочно осуждает.

Так думала и мадам д'Ольне. Но г-н де Миркур
пришел в такой гнев, что, испугавшись, они отказались от мысли
разозлить его еще больше.

--Послушай меня внимательно, Антуанетта, и ты тоже, слишком
неофициальная племянница, - продолжил он после короткой паузы, которая была
чем-то вроде передышки во время шторма. - Я буду откровенен и откровенен с вами
обоими. Дитя, я защищаю тебя от любых других отношений, кроме тех, которые
учтиво, сдержанно, с людьми, которых я только
что упомянул, и если ты уже посвятила себя кому-либо из них,
немедленно разорви эту привязанность, иначе ты будешь
навсегда отвергнута и лишена наследства.

--О! мой отец! Антуанетта сказала, сложив дрожащие руки: ради
Бога! убери эти жестокие слова, они слишком
ужасны!

при этом страстном призыве г-на де Миркура охватил смутный страх;
но, как это часто бывает, его гнев только усилился.
Взяв дочь за руку, он повторил с еще более ужасной жестокостью
:

--Нет, я не откажусь от них, упрямое и непослушное дитя.

В этот момент дверь гостиной открылась, и вошел Луи Бошен.
На его лице можно было прочитать изумление, смешанное с возмущением, при виде
представшего перед ним зрелища; но г-н де Миркур, все еще находясь под
влиянием волнения, продолжал::

-- Я сказал этой упрямой малышке, что через месяц, хочет она
того или нет, она станет твоей женой.

-- О, господин де Миркур, - с горечью ответил молодой человек, - мне не нужна
женщина, которую потащили бы к алтарю вопреки ее желаниям.
сердце. Но не требуете ли вы от Антуанетты слишком поспешного подчинения?
Прошло всего две недели с тех пор, как вы сообщили ему о своих желаниях:
вам нужно дать ему немного больше времени на подготовку. Что! ей
понадобится как минимум месяц, чтобы прийти в себя после сегодняшней сцены!

И, произнося эти слова, он с состраданием взглянул на Антуанетту
, которая стояла, прислонившись к стулу, бледная и взволнованная.

г-н де Миркур почувствовал, как его сердце смягчилось. В течение семнадцати лет
, которые его дочь провела в защитной тени своей отцовской любви,
никогда еще он не обращался к ней с такими резкими словами, как те, которыми
только что обрушился на нее. Неправильно понимая тайные страхи и
беспокойство, которые мучили ее, он объяснил ее эмоции суровостью, которую
он только что проявил по отношению к ней.

--Сядьте на это место, Антуанетта, - продолжал Луи, читая на лице
своего отца чувства, которые волновали его; сядьте: я знаю
, что г-н де Миркур даст вам шесть месяцев вместо одного, чтобы вы
могли подумать и подготовить свою связку ключей.

-- Ты очень проницательный любовник, Луи! воскликнул г-н де Миркур с
сарказм, более философский, чем я был бы в твоем возрасте: на самом деле, ты
, кажется, не спешишь завоевывать свое счастье.

-- Потому что я желаю Антуанетты больше, чем своей собственной, - ответил он, в то
время как выражение его лица заметно потемнело. Но
скажите, господин де Миркур: не правда ли, что вы даете ему на шесть месяцев
больше? Будем надеяться, что по прошествии этого времени ваши пожелания и мои будут
исполнены.

Бедный Луи! он хорошо знал тщетность этого заблуждения; но
в своем великодушном самоотречении он думал только о том, чтобы получить передышку в
благосклонность бедной дрожащей девушки, которая была перед ним.

-- Пусть будет так, как ты желаешь! - ответил г-н де Миркур
, стараясь казаться равнодушным. Поскольку будущее объявляет себя удовлетворенным,
я тоже должен быть удовлетворен. Но помни, Антуанетта, что я тебе
только что сказал о любовниках или женихах
-иностранцах. То, что я сказал, сказано так: я ничего не отрекаюсь, и если ты
ослушаешься меня, тебе не следует ожидать ни моего благословения, ни моего
наследства. А теперь довольно об этой главе. Где господин д'Ольне?

-- Я пойду за ним, дорогой дядя, - сказала мадам д'Ольне, поспешно
вставая, потому что ее тонкое ухо только что услышало звук
открываемой входной двери.

Она вышла и, вместо того чтобы идти в библиотеку, где был ее
муж, быстрым шагом спустилась по лестнице. Пора было уходить, потому
что Стернфилд как раз в этот момент был в коридоре, снимал
с себя верхнюю одежду и готовился войти в гостиную: Жанне не было
отдано никакого приказа, чтобы она вернулась.

мадам д'Ольне энергично втянула военного в небольшую анти
в двух словах рассказал ему о бурной сцене, которая только
что произошла. Раскрасневшиеся щеки и нахмуренные брови майора
достаточно красноречиво говорили о крайнем раздражении, которое вызвал у него этот рассказ; но
если бы его подруга была такой же хорошей
наблюдательницей, как обычно, она бы заметила, что при упоминании об угрозе, которую г-н.
де Миркур заставил свою дочь лишить ее наследства, его черты
лица еще больше оживились, а глаза метали молнии.

-- Можете ли вы мне сказать, - сердито спросил он, - как долго это будет продолжаться?
старый тиран должен остаться здесь? Потому что, что касается встречи с моей женой, я должен, и
я увижу ее.

--Тише! точка шума! не говори так громко. Я полагаю, что он уедет
завтра утром: пока он не уйдет, вы не должны показываться в его
присутствии. Не испытывайте нетерпения, потому что, поверьте мне, наше покаяние будет
даже сильнее вашего.

Затем, попрощавшись со Стернфилдом после дружеского
рукопожатия, она направилась в библиотеку, где
, как и ожидала, нашла своего мужа. Она немедленно рассказала ему о сцене, которая
она прошла в гостиную, в недвусмысленных выражениях обвинила в резкости
г-на де Миркура и умолила г-на д'Ольне использовать все свое влияние
, чтобы побудить этого _безумного_ отца оставить Антуанетту с ними еще
на несколько недель.

--Поверь мне, дорогой Андре, - добавила она многозначительно,
- бедная Антуанетта будет подвергнута раздорам и преследованиям до смерти, если она
сейчас же обратится к своему отцу, который все еще находится под воздействием необычайного
раздражения. Поэтому попроси в качестве личного одолжения
продлить его пребывание здесь, и если ты проявишь немного доброй воли,
мой дядя, конечно, не откажет тебе в этом.

--Эй! ну да, я сделаю то, о чем ты меня просишь, Люсиль, потому что я
действительно люблю эту маленькую девочку; но я не могу не верить
, что ей было бы бесконечно лучше дома, чем среди этих
заигрываний и кокетства с военными, которые вы
обе так любите.




XV.


Встреча г-на д'Ольне со своим родственником была очень сердечной: они
были близкими друзьями с самой ранней юности и, хотя
во многих отношениях отличались характером, в равной степени
были благородными и сердечными.

Когда г-н де Миркур объявил, что собирается взять свою
дочь с собой в деревню, его друг настаивал с жаром, к
которому он не был готов, чтобы прогулка Антуанетты не
была сокращена таким образом без причины и таким внезапным образом.

-- Тем не менее это необходимо сделать, мой дорогой д'Ольне. В твоем доме слишком
весело для молодой деревенской девушки; я не могу позволить
ей дольше оставаться в обществе блестящих военных, которым,
как мне сказали, вход в гостиные мадам свободен.

-- Но, конечно, там, где я терплю свою жену, ты можешь спокойно
терпеть там свою дочь?

--Вряд ли. Моя милая племянница обладает целым арсеналом опыта и
знаний о мире, которые моя маленькая дочь еще не успела
приобрести.

--Эй! что ж, несмотря на это, ты же не откажешься оставить ее с нами
еще на две недели, не так ли?

мадам д'Ольне присоединила свои молитвы к молитвам своего мужа, и после
долгого сопротивления г-н де Миркур согласился, хотя и с большим
отвращением, оставить Антуанетту еще на пятнадцать лет в городе, в
явное условие, что по истечении этого времени она в обязательном порядке вернется к
Вальмон.

Вечер прошел довольно приятно для всех, кто участвовал
в этом небольшом собрании. Благодаря молитвам мадам д'Ольне Луи
остался и старался вместе с ней поддерживать жизнерадостность. Одна только Антуанетта
была грустна и молчалива: утренняя сцена сильно
повлияла на нее. На это не было никаких намеков. однако однажды
девушка наклонилась к Бошену и сказала ему::

--Мой дорогой, мой добрый Луи, как я могу когда-нибудь отблагодарить тебя
в должной мере за ваше великодушное вмешательство в сегодняшнее
утреннее дело.

--Ах! Антуанетта, вы можете поблагодарить меня, потому что это усилие вызвало у меня
очень болезненные переживания. Я не совсем тот холодный любовник
и философ, которого имеет в виду ваш отец ... Но хватит об
этом: он только еще больше вас взволновал бы. Мне достаточно
сказать вам, что, поскольку я не могу быть вашим женихом, я, по крайней мере, буду продолжать
быть вашим другом.

Прекрасные глаза девушки были так опасно красноречивы в
выражениях благодарности, которые были написаны в них, что Луи был вынужден
уходя; но он почти сразу подошел ближе. Г-н де Миркур
с жадностью следил за различными этапами этого разговора вполголоса
между двумя молодыми людьми, и по мере того, как он углублялся в этот разговор, его черты
приобретали выражение явного удовлетворения, его смех
становился все более частым и продолжительным. В течение вечера он
проконсультировался со своим другом по поводу задуманного им проекта и сообщил ему о
противодействии, которое Антуанетта оказала осуществлению его желаний.

-- Мое мнение, - ответил г-н д'Ольне, кивком головы указывая на
двое молодых людей, которые вполголоса разговаривали в
оконном проеме, - мое мнение таково, что вы должны оставить их в покое: это
лучший способ заставить их желать исполнения своих желаний больше, чем вы сами
. Это правда, что я очень мало разбираюсь в
характере или особенностях женщин; но я читал работы
тех, кто тщательно изучал этот вопрос; все они согласны с
утверждением, что заставить молодую
девушку полюбить очень сложно против его собственной воли. Несомненно, эти авторы идут дальше
далеко: они говорят, что предостеречь ее или защитить от любви
к такому человеку - это самый безопасный и эффективный способ заставить
ее привязаться к нему.

г-н де Миркур не мог не улыбнуться изложению этой
доктрины, которая, по его мнению, вполне могла быть преувеличена; но он
достаточно уважал взгляды г-на д'Ольне, чтобы принять
его совет оставить свою дочь на
некоторое время в покое. о своем браке, убежденный, что это будет
лучшим способом добиться его реализации.

Он, конечно, не был бы так уверен в истинности этой
теории, если бы только мог подслушать разговор, который велся в
нескольких шагах от него и в ходе которого в ответ на
только что сделанное ему признание Антуанетты в своей любви к майору
Стернфилда, Луи навсегда отказался от надежды получить ее
руку и в то же время пообещал ей с той естественной щедростью
, которая была характерной чертой его характера, сделать все
возможное, чтобы помочь и расположить ее к себе.

Несмотря на ужасное состояние дорог, г-н де Миркур уехал на следующий день
утром и после его отъезда Антуанетта, чтобы отвлечься от
преследовавших ее мыслей, взялась за вышивку; ее пальцы начали работать
с такой быстротой, как если бы у ее разума не было другой
заботы, более серьезной, чем создание на холсте лилий и
роз. Поглощенная своим делом, ее ум был так же занят, как и ее
пальцы, она не услышала, как горничная объявила ей о джентльмене, и
только когда она оказалась в объятиях Стернфилда, она
осознала его присутствие.

Застигнутая врасплох и схваченная, она резко отстранилась и с красными щеками:

--Зачем вы это делаете, Одли? спросила она.

--Почему бы мне не поцеловать свою жену! Он повторил с
принужденным смехом: вот это, Антуанетта, довольно необычный вопрос.

--Послушайте меня внимательно! - Сказала она одновременно мягко и твердо, и
на этот раз в ее голосе не чувствовалось дрожи,
в ее манерах не проявлялось никаких нервных движений. - Я повторяю вам то
, что уже говорила вам, только до тех пор, пока наш брак не будет признан
перед всем миром, я буду для вас не кем иным, как Антуанеттой де
Миркур.

--Ты злая и жестокая, что так обращаешься со мной! - повторил он с
горечью.

-- Вовсе нет, майор Стернфилд! - воскликнула мадам д'Ольне, подходя
к ним. Антуанетта совершенно права, и если я увижу, что к
тому времени, о котором она только что упомянула, вы будете вести себя так, чтобы
доставлять ей неудобства или огорчать ее, будьте совершенно уверены, что, несмотря на то уважение
, которое я к вам питаю, несмотря на то, что я сделал и что я все еще
буду делать для вас, я буду вынуждена отказать себе в удовольствии увидеть вас в моем
доме. Помните, что Антуанетта находится под моей защитой, и что я
я должен защитить ее от ненужных огорчений и неприятностей, которые кто-то
хотел бы поставить на ее пути.

--Просто небо! - Резко прервал его Стернфилд, - так
вы угрожаете мне, говорите со мной о моей собственной жене! Это
выше человеческого терпения! это за гранью мысли!... Нет! мне нужно
поговорить, и я буду говорить! Он продолжал с еще большей жестокостью,
отталкивая руку, которую мадам д'Ольне, как бы предупреждая, как бы в
молитве, положила ему на руку. Итак, верите ли вы, что после того
, как министр объявил вас женатым, что после того, как вы обвели вокруг пальца
у моей жены на нем сияет обручальное кольцо, я не могу с ней разговаривать, я не
могу даже поцеловать край ее платья, не
получив на это предварительного разрешения?

Испуганная этим взрывом страсти, Антуанетта
застыла на месте, то краснея, то бледнея; ее сердце бешено колотилось
. Но мадам д'Ольне, полностью сохранившая
самообладание, спокойно ответила::

--Будьте спокойны, майор Стернфилд, и не заставляйте меня уже сожалеть
о той доле, которую я внес в развитие вашего союза. Да, это необходимо
пусть будет так, как вы сказали, и до тех пор, пока ваш брак
не будет объявлен публично, я не хочу, чтобы незапятнанное имя моей
кузины стало игрушкой слуг и распространителей
скандалов из-за слишком поспешной вежливости с вашей стороны.
Если такое случится, я без колебаний запру вам вход
в этот дом.

-- Клянусь небом! вы выводите меня из себя! он ответил с яростью. Я
никогда не подчинюсь, я не должен подчиняться
такой невыносимой тирании. Антуанетта! священные обещания, которые ты дал мне.
значит, то, что вы сделали прошлой ночью перед Богом, было комедией, кровавым
издевательством?

--О! non, non, Audley!

И полный нежности взгляд молодой женщины, когда она произнесла эти слова,
несколько успокоил жестокость ее мужа.

--Конечно, - продолжала она, - я уже дала вам веское доказательство,
неопровержимое доказательство моей любви; но я хотела бы, чтобы вы
поняли следующее: до тех пор, пока условия, о которых я вам говорила и
которые вы приняли во время нашего брака, не будут выполнены,
я не буду затем считать его завершенным, ратифицированным.

-- И когда будет эта ратификация? спросил он, немного успокоившись.

--Когда захотите. Может быть, нам лучше сразу написать
полное и полное признание моему отцу.

Но она вздрагивает, произнося это предложение.

--Не торопитесь, - воскликнула мадам д'Ольне. После вчерашней
ужасной сцены хорошенько подумайте, прежде чем предпринимать
подобный шаг. Антуанетта, твой отец может отречься от тебя,
немедленно лишить тебя наследства. Сам майор Стернфилд, каким бы взволнованным он ни был в данный
момент, не может не разделить моего мнения, осудить
аналогичный процесс. Путь должен быть подготовлен заранее, твой отец успокоил
и настроил на более благосклонный прием общения такого
рода. Разве я не прав, Одли?

Стернфилд, который никоим образом не желал видеть свою жену обездоленной,
не потрудился понять правоту этих замечаний и ответил
утвердительно, но мрачно.

--Эй! что ж, раз это так, нам нужно быть более терпимыми
друг к другу. Вы, Одли, обещаете не рассматривать
Антуанетта только как твоя невеста, до тех пор, пока не повторится
ваш брак в католической церкви сделал ее полностью вашей
женой.

Стернфилд не ответил и подошел к окну, где предался
мрачным мыслям, которые его беспокоили. Эти постоянные намеки на одну и ту
же тему вызывали у него беспокойство и заставляли чувствовать себя некомфортно.
После минутного серьезного размышления он вернулся на то место, где все
еще стояла его бледная молодая жена.

-- Антуанетта! он воскликнул: "Это очень тяжелое испытание, которое вы
и мадам д'Ольне подвергаете меня, и вы сами презирали бы меня, если
бы мое сердце сначала не возмутилось этим; тем не менее, если бы ты
пожелай, я подчинюсь. Взамен вы обе должны пообещать мне
- что я скажу? - вы должны поклясться, что будете хранить тайну
нашего брака в секрете до тех пор, пока я не поверю, что настало подходящее время для его
разглашения.

мадам д'Ольне, не тратя времени на размышления, тут же ответила::

--Безусловно: я не вижу в этом ничего плохого. Я обещаю вам, Одли,
самым торжественным образом, что все будет так, как вы пожелаете.
Но, извините меня на минутку: Жанна стоит у двери и ждет моих
приказов.

--Антуанетта, теперь твоя очередь, - сказал майор Стернфилд своей
женщина, как только мадам д'Ольне покинула комнату. Я только
что согласилась пожертвовать на данный момент властью и привилегиями
мужа, чтобы относиться к тебе, относиться к тебе - это очень тяжело! - как к
незнакомке, а не к моей дорогой жене, какой ты есть на самом деле. В обмен
на эту жертву пообещай никогда не раскрывать тайну
нашего брака, никогда не позволять мадам д'Ольне разглашать ее,
пока я не дам тебе на это разрешения.

--O Audley! она ответила, умоляя его, зачем окружать нас одним
самая большая загадка? Увы! разве мы уже недостаточно скрыли
друг друга под завесой секретности?

-- И все же, дорогая, это необходимо для твоего покоя и для моего. Но
эта тайна, как ты ее называешь, не продлится долго, потому что мое
нетерпение публично сделать тебя своей женой, назвать тебя таковой,
предотвратит любые ненужные задержки. Тогда пообещай это!

-- Я торжественно обещаю это! она повторила.

-- На этом знаке, который, я знаю, является для тебя священным, - добавил он, поднося к
ее губам маленький золотой крестик, который она всегда носила
на шее.

Она поцеловала знак искупления и повторила::

--Я обещаю.

Затем с содроганием:

--Мое обещание, - сказала она, - нерушимо, потому что этот крест - память
о моей умирающей матери.

-- И я знаю, что ты будешь придерживаться ее неукоснительно. Но, присядь, дорогая
Антуанетта; мы будем тихо беседовать вместе
, как если бы мы были простыми знакомыми, как если бы нас не
связывали неразрывные узы на этой земле.

Когда мадам д'Ольне вернулась, она была очарована, увидев Антуанетту
, тихо сидящую за своим холстом, выглядящую такой же спокойной, как и раньше,
в то время как Одли, сидя рядом с ней на пуфике, читал
вслух из сборника стихов такие отрывки, которые он считал подходящими для
данных обстоятельств.

Эта картина была чем-то вроде воплощения того, о чем она мечтала для своей
юной кузины; в ней было что-то от той пикантной тайны интереса
, которую она так любила. Проведя рукой по завиткам черных волос
молодого человека, она сказала с полуулыбкой и полуулыбкой:

--Что бы не отдали некоторые женщины, чтобы иметь мужа, которого
сделали бы таким очаровательным, таким добрым!

Одли Стернфилд взглянул на свою молодую жену.
Ее опущенные глаза, нежная улыбка, пробежавшая по ее губам, легкая
тень, внезапно охватившая ее шею цвета слоновой кости,
подсказали ему, что она тоже, как и мадам д'Ольне, находит его по-настоящему
очаровательным.




XVI.


Указанные пятнадцать прошли быстро, с их часами печалей и
удовольствий; но, увы! бедная Антуанетта обнаружила, что
, по крайней мере, для нее наказание преобладает. Кроме жестоких сомнений, которые осаждали
его по поводу возможности увидеться с отцом, он оставался неумолимым; кроме угрызений совести
то, что она испытывала из-за того, что его обманули, было
в поведении ее мужа чем-то, что огорчало и ранило
ее еще больше.

Действительно, переходя из одной крайности в другую, Одли был либо нежным
, либо жестким, и когда он находился под влиянием этого мрачного
настроения, он обвинял ее в холодности и предполагаемой жестокости в
выражениях, от которых у него текли слезы. и его сердце билось от
чувства, смешанного с болью и жестокостью. от возмущения. его следующий отъезд в
Вальмон был источником постоянных упреков и упреков.
Несмотря на все эти неприятности, решимость молодой женщины была
непоколебима: она знала, если Стернфилд не знал об этом, что ее отец был
человеком, с которым нельзя шутить.

Наступил последний день, который она должна была провести в городе. Мадам
д'Ольне пригласила нескольких друзей, чтобы последний вечер
Антуанетты в ее доме был как можно более очаровательным. так что в тот вечер все было весело и весело.
 Но молодому сердцу было суждено
получить новое горе, от которого до этого оно было свободно.

Антуанетта только что станцевала первый танец со своим мужем, и все
двое медленно ходили по комнате. внезапно
Одли резко говорит ей:

-- Ты была серьезна вчера вечером, когда объявила
мне, что не можешь сказать, как долго пробудешь в Вальмоне?

Ответ был произнесен таким тихим голосом, что он скорее угадал
его, чем услышал. Он ответил с раздражением:

--Я заявляю тебе, что такое длительное и, возможно, столь неопределенное отсутствие
- это больше, чем я могу терпеливо терпеть. Если она
возможна для тебя, то для меня она невозможна; так что вскоре
я поеду к тебе в Вальмон.

-- И что на это скажет папа? спросила она, встревоженная.

-- Он ничего не узнает. Я могу поехать в Вальмон под вымышленным именем и
остановиться на каком-нибудь постоялом дворе или ферме недалеко от поместья. Тебе не останется
ничего другого, как направить свои прогулки в нужное
русло.

--Audley! Audley! я не должен, я не смею этого делать. Жадные глаза
и злые языки сплетников вскоре сделали
бы нашу встречу известной не только папе, но и всем остальным.

-- Таким образом, ты отказываешь мне даже в этой незначительной уступке? Беру
храни, Антуанетта! ты слишком сильно меня испытываешь!

--Что я могу сделать? - умоляющим тоном спросила она, устремив
на Него свои залитые слезами глаза.

Но, не обращая внимания на этот взгляд, который, казалось, просил пощады, он продолжал:

--Что ты можешь сделать? Докажи мне своими действиями, что ты женщина,
а не ребенок; докажи мне, что ты испытываешь ко мне частичку той
любви, в которой ты так торжественно поклялась мне пятнадцать дней назад.
Конечно, я не требую слишком многого: разрешения встретиться с тобой,
увидеть тебя на часок; и все же у тебя есть сердце для меня
откажитесь от этого! Если ты и дальше будешь проявлять такую же нечувствительность к жалости,
к простейшей справедливости, я недолго буду настаивать
на том, чтобы ты использовал и то, и другое по отношению ко мне.

-- Эти упреки невыносимы! ответила Антуанетта
, смертельно побледнев. Audley! я немедленно все расскажу отцу и
положусь на его милосердие. Лучше ее гнев, каким бы ужасным
он ни был, чем эти тайные и бесконечные печали.

-- Нет, ты ничего не скажешь господину де Миркуру сейчас: помни
о своем торжественном обещании. Когда наступит благоприятное время, и тогда
только я избавлю тебя от этого.

--О! Майор Стернфилд, в какую бездну разочарований и тайн
вы меня ввергли! - прошептала она с горечью.

-- Возможно, ты уже устала от своих обязательств, -
холодно ответил он. Я признаю, что я слишком скучный, слишком преданный,
слишком любящий муж: эх! что ж, я постараюсь исправиться.

За этими замечаниями последовало долгое молчание; и, усадив
жену, военный оставил ее, не сказав больше ни слова.

Через несколько минут она увидела его рядом с изящной брюнеткой, он
разговаривая тихим голосом со всем вниманием, которое он обычно
уделял ей самой. При этом виде ею овладело невыразимое чувство беспокойства
; но она была достаточно сильна, чтобы
решительно бороться с ним и принять первого танцора, который представился. Во время
танца ее глаза невольно устремились туда
, где стоял Одли. Он был на том же месте, где она впервые увидела
его, склонившись к своей хорошенькой спутнице, играя с цветком, который она
подарила ему из своего букета, и усиливая его шепотом и
его лесть, румянец, покрывший щеки девушки.
Тогда мучительная тоска поразила Антуанетту в самое сердце; но
слишком гордая, чтобы предать себя, она согласилась на мучения еще одного танца
со скучным джентльменом. Этот котильон вскоре был закончен, и
размеренные ноты менуэта, столь непохожего на быстрые польки, вальсы и
галопы нашего времени, были едва слышны, что Стернфилд
уже был на месте со своей партнершей. Антуанетта мужественно перенесла все
это. Появился еще один танцор, но, тем не менее, под
под предлогом усталости она не приняла его приглашения, он остался рядом
с ней, не обескураженный молчанием, которое она, казалось
, была полна решимости сохранять, и решил пригласить ее на танец хотя бы один
раз за вечер: что не заняло много времени, потому что музыка
одной из них противоречила другой.-услышав танец, пришедший на смену менуэту, она
встала на место, хотя и неохотно. По довольно неприятному
стечению обстоятельств место, где она оказалась, оказалось рядом с диваном, на котором
Стернфилд вместе со своим неизбежным партнером сидел. В течение всего
сколько бы ни длился этот танец, который казался ей бесконечным, она должна
была казаться равнодушной перед этими двумя людьми, которые, казалось, в этот
момент были так исключительно заняты друг другом. Несмотря на близость
, в которой они находились, Стернфилд даже не взглянул на свою жену.
Пока она таким образом шпионила за ними, незаметно для всех, она не могла
не навлечь на себя эти печальные размышления:

-- Этот человек действительно мой муж? Должен ли я увидеть все это,
вынести, не жалуясь, всю эту боль в этот вечер
тем более, кто последний, кого мы могли бы провести вместе, возможно, через
несколько недель?.... Отведите меня в другую комнату, здесь
слишком жарко, - внезапно сказала она своему партнеру, который,
заметив в конце танца крайнюю бледность ее черт,
спросил, не чувствует ли она себя плохо.

С большим облегчением она вошла в небольшой будуар
, предназначенный для особого пользования ее кузиной и который в данный момент,
к счастью, был пуст. Чтобы побаловать себя несколькими минутами одиночества, чтобы
чтобы вернуть его глазам и голосу то спокойствие, которое они должны были иметь, она
с готовностью приняла предложение своего партнера пойти
и принести ей немного прохладительных напитков.

Едва он покинул квартиру, как громкий звон шпор
предупредил Антуанетту о чьем-то приближении. Это был
полковник Эвелин, который, вопреки своему обыкновению, принял приглашение
мадам д'Ольне на этот вечер. Не заметив Антуанетту, он
бросился на диван с глубоко скучающим видом. Его глаза,
блуждавшие по комнате, наконец заметили девушку; он встал
лева сразу же поднялся.

-- Вы здесь, мадемуазель де Миркур, и снова одна! он говорит.

-Мистер Чандос принес мне кофе и
пирожные.

Полковник Эвелин сразу поняла, что сказалось безразличие в ее манерах
, что в бледности ее щек, в
дрожании ее красивых губ было что-то, что напоминало о
незабываемой прогулке, которую они совершили вместе, и интерес, который она
сумела внушить ему тогда. Вместо того, чтобы тихо выскользнуть из
спальни, как он обычно делал, когда на него случайно
оставшись один на один с хорошенькой женщиной, он подошел поближе
к Антуанетте и, произнеся несколько таких банальностей
в разговоре, которых, однако, он обычно умел избегать, был удивлен
необычным выражением грусти, которое он впервые заметил
на ее лице.

-- Вам сегодня рано надоели танцы? - сказал он после
нескольких мгновений молчания.

--Да; мне нужно поберечь силы для завтрашнего путешествия. Я
должен уехать в Вальмон сразу после обеда.

--Ах! так вы оставите нас? Что собираются делать ваши друзья и поклонники
во время вашего отсутствия?

--Забыть меня! она ответила безразлично.

Эвелин подумала про себя, что, если бы она вдохновила на любовь, ее
нельзя было бы так легко забыть; но он просто ответил:

--Как вы, несомненно, их забудете.

Ах, могла ли она? Среди тех, кого она оставила, был один
, которого она не могла и никогда не должна была забыть; и как он
причинил ей боль, как ранил ее чувства в тот
мучительный вечер!

Она ответила не на реплику полковника, а на яркое воплощение, которое
выражение душевной боли, появившееся на
ее лице, ясно говорило о том, что это замечание
глубоко тронуло ее. Эму, он вскоре сменил тему
разговора, ограничившись сетованием на несчастье, что несколько месяцев
опыта модной жизни научат этого наивного ребенка
скрывать эмоции, которые она так открыто выдавала.

Если бы Антуанетта была в своем нормальном состоянии, если бы ее очаровательные улыбки
, как когда-то, осветили ее прекрасные черты, не было бы никаких сомнений
что Эвелин сразу же отдалилась бы от нее; но он тоже знал
боль и печаль, и, каким бы мрачным мизантропом он
ни был, если он убегал от мирских удовольствий, он всегда умел сострадать
страданиям и печалям других.

В этот момент появился мистер Чандос с хорошо сервированным подносом и,
предлагая Антуанетте пирожные, выразил надежду, что она
скоро сможет сопровождать его в гостиную.

--Если мадемуазель де Миркур захочет остаться здесь подольше, чтобы
немного отдохнуть, я буду рад подождать ее до
- Проводите меня в гостиную, - сказал полковник Эвелин.

Мистер Чандос, назначенный на следующий танец с игривой молодой девушкой
, которая, вероятно, ждала его с величайшим нетерпением, упомянул
об этом обстоятельстве и удалился.

Сделав вид, что попробовала несколько фруктов, Антуанетта встала с
мыслью, что ей не следует сейчас оставаться наедине с полковником
Эвелин, ни с кем другим.

--Что-что! вы уже хотите уехать, мадемуазель де Миркур? спросил
военный. Пожалуйста, примите мою руку; мы собираемся пройтись по
комнаты, пока вы не отдохнете достаточно, чтобы вернуться
в гущу симпатичных танцовщиц, которые, вероятно, с нетерпением ждут вашего
отсутствия.

Принужденная улыбка, с которой бедная Антуанетта попыталась
ответить на это последнее замечание, была еще более болезненной, чем выражение
страдания, впервые проступившее на ее чертах. Эвелин,
вспоминая спокойствие и хладнокровие, которые она проявила в
момент надвигающейся опасности, не могла не с огорчением заметить
, что, какой бы храброй она ни была в условиях физической опасности, она
был из тех, кого могли бы ужаснуть моральные страдания.

Гуляя с ней, он старался необычным для него способом
заинтересовать и развлечь ее: отчасти ему это удалось.

Полковник обладал редким и сильным умом, и его
беседа, хотя и лишенная той грации комплимента, тех
остроумных эпиграмм, которые так
сильно подчеркивали речь Стернфилда, была бесконечно интереснее. Антуанетта
благосклонно отнеслась к этому, не замечая, что в коротких наблюдениях и
наивная, которой она рисковала от одного взгляда к другому, ее спутница находила
свежесть, откровенность, которые очаровывали его больше, чем могли бы сделать
самые тонкие люди.



Проходя через квартиру, тускло освещенную лампами, окрашенными в
розовый цвет, и заполненную нишами, которые превращали ее в настоящий храм кокетства,
они увидели майора Стернфилда, сидящего на диванчике рядом с молодой девушкой шестнадцати лет, красивой и грациозной. и чей смущенный вид и опущенные глаза свидетельствовали о том, что она не в себе.она не была
знакома с таким льстивым разговором, в который ее
, казалось, вовлекали.

Когда они проходили мимо, Эвелин прикусила губу.

--Admirez-vous le Major Sternfield? он резко спросил.

--Как он далек от мысли, что майор Стернфилд теперь
является единственным распорядителем моей судьбы, моего будущего! подумала бедная
Антуанетта.

Либо он не заметил ее смущения, либо ему было все равно
, услышит ли она его ответ, полковник продолжил:

--Без сомнения, вы восхищаетесь ею, и три четверти дам, которые присутствуют здесь
сегодня вечером, вероятно, делают то же самое. Он красив, как Аполлон; у него есть
безукоризненно танцует и вызывает восторг: конечно,
этого достаточно. Однако я, со своей стороны, предпочел бы остаться под
обвинением в том, что я враг женщин, как вы мне сказали, у меня
есть репутация, чем быть мужчиной с таким характером.
А теперь я должен вас покинуть, так как вижу, что приближается джентльмен,
желающий пригласить вас на следующий танец; поэтому я сейчас
же попрощаюсь с вами, так как намереваюсь вскоре покинуть эту
блестящую сцену.

-- До свидания! Ты был очень добр ко мне сегодня вечером! она просто сказала
, подавая ему руку.

--Последние слова, которые вы только что произнесли, - сказал он, понизив
голос, - побуждают меня дать вам совет, который в противном случае вы были
бы правы, сочтя дерзким, совет, который, по крайней
мере, заслуживает самоотверженности, потому что он исходит от человека, который перестал
искать улыбок и одобрение женщин. Вот оно что: Оставайтесь
в том счастливом загородном доме, где вы выросли откровенной и
наивной; оставайтесь с мудрыми, проверенными друзьями своего детства:
таких хороших вы не найдете в той легкомысленной жизни, в которую
недавно вступили.

--Слишком поздно! сказала себе Антуанетта, которая просто ответила
, слегка наклонив голову.

Полковник Эвелин оставила ее, признавая, что что-то
вроде доверия к женщине все еще может существовать на земле.

Со своей стороны, Антуанетта без каких-либо замечаний приняла танцора
, который только что предложил себя и чьи банальности показались ей вдвойне
скучными после интересного разговора, который она только что имела с
полковником.

Вскоре ее мысли вернулись к Стернфилду. Она
она подумала о жестоком и систематическом пренебрежении, которое он проявлял к ней, о
его поспешном внимании к другим, и выражение беспокойства, которое
на мгновение покинуло ее, вскоре вернулось сильнее, чем когда-либо.

В конце танца было объявлено об ужине. Вернувшись в гостиную, мы
станцевали котильон, а затем включили музыку.

Наконец, когда большинство гостей начали
расходиться, майор Стернфилд подошел к своей жене.

--Ты хорошо провел время? - спросил он; - я оставил это тебе на
досуге, избавив тебя от моего надоедливого внимания.

--Вы сделали меня очень несчастной сегодня вечером, - ответила она
дрожащим голосом.

Стернфилд так же легко, как и полковник Эвелин, заметил следы,
оставленные моральной болью на его бледном лице, и это его
немного опечалило.

-- Прости меня, Антуанетта, - прошептал он с нежностью. Но какое
легкое горе могло причинить тебе мое сегодняшнее поведение в сравнении со
страданиями, которые твоя холодность постоянно причиняет мне?

-- Я действую из принципа, Одли, в то время как вы
пытали меня либо из мести, либо из желания узнать, до какой степени.
дело в том, что вы можете заставить меня страдать и что я могу вынести.

--О! нет, моя маленькая женушка; но я надеюсь, что этот суровый урок сделает
тебя более снисходительной ко мне, чем ты была
до сих пор. Конечно, ты больше не откажешь мне в разрешении поехать в
Вальмон?

--Приезжайте в Вальмон, если хотите, но приезжайте туда открыто и открыто
: рискуя навлечь на себя гнев и упреки моего отца, я
с радостью приму вас там; но что касается поездки на встречу
с вами в другое место, я не могу этого сделать, я никогда на это не соглашусь.

--Да будет так! Поскольку ты этого требуешь, я положусь на шансы
на гостеприимство твоего отца. Но как я проведу время
, пока тебя не будет?

--О! что касается этого, у вас много ресурсов,
- горько ответила она. Я хочу, чтобы доказательством этого было только то, что произошло здесь сегодня вечером.

--Как! ты ревнуешь, Антуанетта?

И едва заметная улыбка удовлетворения пробежала по его чертам.

--Я не думаю, что испытывала ревность; но что я
знаю, так это то, что я была очень несчастна в течение этих нескольких часов
которые только что истекли. Я не раз с
тревогой спрашивал себя, искренна ли любовь, которую, по вашим словам, вы испытываете ко мне, и действительно ли
эта любовь могла существовать, пока вы так со мной обращались.
О, Одли, представь, с какой жестокой болью я позволил этому
сомнению проникнуть в мое сердце теперь, когда мы
безвозвратно связаны друг с другом.

-- Да, он очень рад, что так получилось! он ответил, его глаза
сияли мрачным триумфом.

Его жена дрожит.

--Счастлив, вы должны сказать, Одли, до тех пор, пока доверие и
между нами будет существовать взаимная привязанность.

--Я не делаю исключений: счастлив и в том, и в другом случае.
Даже, несмотря на недоверие, холодность и раздражение, которые могут
омрачить наши отношения, для меня утешительнее мысль о том
, что ты полностью и бесповоротно принадлежишь мне.

Эти слова были, если хотите, не более чем преувеличением страсти
, как те, которые обычно так приятно звучат в ушах
новобрачной; но они заставили бедную жену
Стернфилда побледнеть и наполнили ее сердце невыразимым ужасом.

--Как! разве я не прав? - продолжал он почти яростно,
заметив ее внезапную бледность.

--Ради бога, Одли, не говорите так странно! Не дай Бог, чтобы сейчас между нами возникло хоть малейшее недоверие!
 Я
буду искренней, верной и преданной вам; со своей стороны, будьте добры и терпеливы
ко мне. Не играй с моими чувствами, как ты так
безжалостно поступил сегодня вечером....

--Даже несмотря на то, что ты постоянно играла с моими?... Но вот твоя
двоюродная сестра. Пожалуйста, постарайся выглядеть менее подавленной; в противном случае,
мне придется пройти через военный трибунал, который она может учредить.

-- Так что же вы все вместе замышляете в этом уединенном уголке? спрос
мадам д'Ольне подошла, улыбаясь. Как! Антуанетта, ты выглядишь
очень больной! ты, конечно, не сможешь отправиться в
завтрашнее путешествие. Майор Стернфилд немедленно желает ей доброго вечера, потому что именно
вы своими жалобами и меланхолией заставили Антуанетту угаснуть
. Пожелай спокойной ночи и прощай.

И она ушла.

-- Прощайте, дорогая Антуанетта! сказал Стернфилд, прижимая свою молодую жену к
его сердце. Прости меня и забудь о боли, которую я так жестоко
причинил тебе сегодня вечером.

Простить и забыть! Увы! просьбу было очень легко выполнить; но
была ли она так же легко удовлетворена?

Бессонница Антуанетты, подушки на ее кровати, пропитанные слезами,
могли бы ответить на этот вопрос.




XVII.


Несколько дней спустя наша юная героиня поселилась в Особняке,
окруженная нежной заботой своего отца, преданными услугами его
превосходной гувернантки и дружеским вниманием Луи Бошена,
который - это само собой разумеется - был привилегированным гостем в Особняке.

Однако, несмотря на ту тройную стену привязанности, которая окружала ее, несмотря на то, что она
вернулась к спокойствию и регулярности той деревенской жизни, которую она
снова вела, Антуанетта все еще сохраняла деликатный вид
, которым она приобрела за несколько недель своего пребывания в
Монреаль.

Г-н де Миркур, тем не менее, не испытывал по этому поводу никаких опасений, полагая
, что около пятнадцати дней отдыха вернут ему былую бодрость;
но мадам Жерар была далека от того, чтобы разделять его уверенность и
удовлетворяться так легко. Что тревожило его даже больше, чем
чрезмерной слабостью Антуанетты была меланхолия, которой
она предавалась, и безразличие, которое она проявляла к
своим прежним мягким привычкам:
благотворительности и интеллектуальным удовольствиям, которым она предавалась перед
прогулкой по городу. Не раз она пыталась терпением,
кротостью, на которые была способна только мать-одиночка, вызвать
хоть какое-то доверие у своего любимого ребенка; но тот
с ужасом избегал любых откровений по этому поводу. Наконец, заметив, что его
попытки неизменно приводили к тому, что Антуанетта
запиралась в своей комнате, она отказывалась от своей идеи, довольствуясь
тем, что каждый день обращалась к Небу с горячими молитвами, чтобы Он воздал должное
этому юному сердцу он, казалось, потерял спокойствие и изо всех
сил старался отвлечь его и прогнать печаль.

Причиной непрекращающегося горя и сожалений мадам Жерар была
регулярная переписка, которой обменивались Антуанетта и ее
кузина мадам д'Ольне. Это горе было вполне обоснованным, поскольку прием
либо отправка письма была для ее дорогого ребенка новым поводом для
меланхолии, либо вызывала у нее сильные головные боли. Как
возросло бы беспокойство доброй экономки, если бы она узнала, что половина
этих писем, которые были отправлены Люсиль под прикрытием, были
частью переписки, которую она вела с майором Стернфилдом!

Однажды она решилась, хотя и капризничала, попросить показать
некоторые из упомянутых писем; но Антуанетта
холодно отказала ей, резонно заявив, что она обещала мадам д'Ольне
никому не показывайте свои послания. По-настоящему встревоженная, она хотела
пожаловаться на это г-ну де Миркуру; но тот, который
с тех пор, как вернулся из города, стал еще снисходительнее к своей дочери
, с некоторым нетерпением ответил, что Антуанетту ни за что не следует беспокоить
, что, к тому же, она еще не достигла совершеннолетия. быть подвергнутой
инквизиции, как маленькая пансионерка, в связи с
перепиской, которую она вела со своей кузиной.

Этот ответ неизменно давал г-н де Миркур, каждый раз
что мадам Жерар захотела прибегнуть к ее вмешательству: ведь если до этого
девушка была такой хорошей и такой покорной, это было связано с тем, что
к мягкости его нрава, а не к принуждению со стороны его
отца. Таким образом, для тайны, которую она
так тщательно хранила, было удачей, что время и мысли г-на де Миркура
были заняты другими делами; в противном случае он не преминул
бы заметить немыслимую перемену, произошедшую в ее доме.

Мы уже говорили, что большинство франко-канадцев вместо
прибегая для разрешения своих трудностей к судьям, которые не
знали ни их языка, ни их законов, они привыкли
подчинять их своему приходскому священнику или какому-либо знатному человеку из
своих приходов. В Вальмоне г-на де Миркура повсеместно любили и
уважали; поэтому он оказался судьей и арбитром в спорах,
которые несколько раз возникали между его прихожанами. Его решения никогда не
оспаривались, поскольку все были убеждены, что он действовал
с максимальной беспристрастностью и строжайшей справедливостью.

Однажды утром, когда Антуанетта была в старой гостиной особняка, где дамы
обычно проводили утро, ее отец пришел и вручил
ей письмо, которое он написал ей.энайт в руке.

-- Вот депеша, которая весит столько же, сколько обычно получают в
Департамент секретаря-провинциал, - сказал он, смеясь.

Ни одна улыбка не тронула лица девушки, когда она получила
письмо, которое она сунула в складки своего платья, прошептав несколько
слов благодарности.

Г-н де Миркур, у которого в тот день было более чем обычное количество
обсуждаемых дел, почти сразу же уехал. Через несколько мгновений
Антуанетта, в свою очередь, встала.

--Почему бы тебе не прочитать здесь свое письмо, дитя мое? спросила мадам
Жерар. Я обещаю тебе не говорить ни слова и не смотреть на нее,
пока ты будешь разбираться.

Девушка почти неразборчивым голосом извинилась и
вышла.

Ах! дело в том, что письма, которые она получала, нельзя было читать
перед людьми, наблюдения которых она боялась; дело в том, что они
вызывали слишком сильный румянец эмоций на ее щеках и слезы на
глазах, чтобы она могла выдержать этот экзамен;
дело в том, что они иногда отражались на ее чертах слишком четкое выражение удовольствия или
боль, которую она испытывала, читая их, и что боль была слишком сильной
, чтобы она могла позволить кому-либо изучать
их, пока она знакомилась с ними.

Войдя в свою комнату, она заперла дверь и разорвала
конверт, в котором, как она и предполагала, были два письма: одно
от майора Стернфилда, а другое от ее кузины. Мы позволим
себе полностью воспроизвести ту последнюю, которая ярко рисует дух
и характер мадам д'Ольне:


 "Моя дорогая Антуанетта, - ради всего святого! делаю
 невозможно добиться от твоего отца разрешения
немедленно вернуться в Монреаль! Одли выглядит
как бешеный идеал. Он где-то слышал, что молодой
 Бошен стал хозяином поместья, что он усердно
ухаживает за тобой, и он приходит к выводу, что тебе нравится
_флиртовать_ с Луи, в то время как ты полностью забываешь
о нем, твоем муже. Он пришел сюда прошлой ночью в невероятном гневе
и заявил, что если ты будешь продолжать оставаться в
 Вальмон дольше, он бы принял сторону, чтобы пойти с тобой.
 посмотрите, какие последствия
может иметь этот шаг. До сих пор я мог, как ты
и просил, помешать ей поступить таким образом, но я очень боюсь
, что ее терпение и мое влияние истощатся до
последних пределов. Кто бы мог подумать, что такой
обаятельный и очаровательный мужчина когда-нибудь станет тираном! И
все же есть, как мне кажется, в самом насилии, которое
отличает его и которое является лишь избытком его любви к тебе,
что-то рассчитанное на то, чтобы сделать его в десять раз дороже
 снова той, которую он выбрал из всех, чтобы стать своей
женой. Как ничтожна тихая и
философская любовь большинства мужчин, если сравнивать ее с его
бурной страстью к тебе!

 "Теперь, что касается твоего возвращения сюда, как это может
произойти? Я думаю, было бы лучше, если бы
я поехала на этой неделе в Поместье к господину д'Ольне, чтобы мы с ним
обнаружили, что ты выглядишь больной, что верно или
должно быть, поскольку ты находишься отдельно от того, кто
 должно быть, ты самое дорогое, что есть на свете, - и мучить господина де
Миркура до такой степени, что в конце концов он позволил тебе поехать
с нами. Я скажу ему, что, встретив нас во время
Великого поста, я приношу покаяние в полном уединении за
мирскую и веселую жизнь, которую я вел до сих пор: что,
следовательно, ты никого не встретишь у меня дома; наконец, если
этих причин недостаточно, я приглашу Луи к себе. быть
частью этого. Этот последний аргумент будет убедительным, потому что мой дядя
, естественно, предположит, что Луи, сопровождая тебя в
 у Вилле появится новая возможность продолжить
реализацию своего заветного проекта - жениться на тебе.

 "Но прощай; я слышу голос Стернфилда, раздающийся
в проходе: " Итак, я должен немедленно закрыть свое письмо
". Вероятно, у него есть несколько строк или длинное
письмо, которое он может отправить тебе.

 "Твоя преданная, но очень расстроенная

 "ЛЮСИЛЬ".


Письмо Стернфилда было не таким, чтобы успокоить моральное расстройство
, которое только что вызвало у Люсиль. Майор обвинил Антуанетту в
забыв о нем, он решительно заявил, что не сможет больше
терпеть изгнание из-за ее присутствия, и в заключение сказал, что
постарается набраться терпения еще на несколько дней, после
чего она обязательно должна приехать навестить его в доме мадам д'Ольне.

Она была в сильном волнении, когда читала и перечитывала эти письма.
Не в силах сопротивляться, она закрыла лицо руками и
разрыдалась.

--О! Одли и Люсиль! она вздохнула, в какую бездну страданий вы
меня погрузили!

Эти слова, полные печали и отчаяния, которые падали с
слова молодой женщины, вышедшей замуж за мужчину, которого она сама
выбрала, были, как можно было бы предположить, не результатом
минутного беспокойства или беспокойства, а, скорее, переполнением переполненного
горем сердца. Да, за те несколько недель, которые
только что прошли, вдали от полного очарования
общества Стернфилда и пагубного влияния мадам д'Ольне, она
смогла в уединении своего сердца оглянуться назад и
судить о безвозвратном прошлом. Каков был результат этого сурового экзамена?
Об этом можно догадаться по восклицанию, только что сорвавшемуся
с его губ.

Если бы Одли Стернфилд всегда проявлял снисходительность и нежность,
нет никаких сомнений в том, что мимолетный вкус, который она приняла за любовь
, превратился бы в глубокую привязанность, поскольку его натура по отношению к ней была
любящей и доброй; но система преследований и запугиваний
, которую он использовал, не могла не вызвать у нее. принял его по отношению к себе сразу после их злополучного брака,
заметно ослабил зарождающуюся привязанность, которую она испытывала
к нему; и с ужасом, полным беспокойства за будущее и
отчаянно сожалея о прошлом, она теперь признавала в своем
изъязвленном сердце, что она только боялась и трепетала там, где должна
была любить и надеяться. Прошло полчаса, в течение которых,
подперев голову руками, она с грустью смотрела на голые ветви
деревьев, которые, словно игрушки февральских ветров, мягко покачивались
и яростно раскачивались. В этом меланхоличном настроении она мечтала
о том, как теперь для нее невозможно снова вкусить
покоя и счастья.

Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. это была мадам
Жерар, который пришел сообщить ему, что г-н де Миркур и Луи
ждут его в гостиной.

-- Пожалуйста, присоединяйтесь к ним, дорогая мадам Жерар, - ответила она,
- я спущусь через несколько минут.

Поспешно вытерев глаза и пригладив волосы, она
отправилась в салон, приготовив себе безразличный вид. Расположившись
возле двух малиновых занавесок так, чтобы отбрасываемая ими тень могла
немного скрыть ее бледность - предосторожность, которую она приняла от мадам
д'Ольне, - она приложила все усилия, чтобы спокойно ответить на эти вопросы.
замечания, которые ему были адресованы. Через несколько мгновений г-на де Миркура
вызвал к себе в кабинет сосед, который пришел просить его совета
и разрешения: двое молодых людей остались одни, мадам
Жерар был занят домашними делами.

-- Что у вас есть, Антуанетта? - спросил Луи, который угадал ее
беспокойство, несмотря на малиновые занавески и заверения, которые она
пыталась дать себе.

--О! Луис! я очень несчастна, очень несчастна! она ответила.

--Я понял это с первого момента вашего возвращения.,
он серьезно возразил; ты уже не та веселая и
счастливая молодая девушка, какой была раньше. Но, дорогая Антуанетта, могу я
что-нибудь для вас сделать?

--О! да, - сказала она, прерывая его и соединяя его руки. Постарайтесь
получить от меня разрешение немедленно вернуться в
Монреаль в ближайшее время.

--Да, в обществе, столь полном прелестей_неотразимого_ майора
Стернфилд, - продолжал он с горечью, полной ревности, с которой он
не мог совладать. Конечно, если он сожалеет о вашем взаимном
расставании вдвое меньше, чем вы, кажется, сожалеете о нем, его имя и
ваши будут достойны того, чтобы передать их потомкам как пример сильной
привязанности влюбленных в наши дни.

--О! Луи, избавьте меня от упреков и насмешек, я и так
достаточно несчастен. Помогите мне, если можете; если нет,
пожалейте меня.

- Эму, - с жаром воскликнул молодой Бошен.:

-- Нет, Антуанетта; скорее, вам следует пожаловаться на меня, простить мне
мою несправедливость. Скажите, что прощаете меня, и я постараюсь
оправдать доверие, которое вы мне оказали.

Это прощение было легко даровано ему. затем Антуанетта рассказала ему о
следующий приезд мадам д'Ольне и цель, которую преследовал этот визит.
Луи пообещал сделать все возможное, чтобы способствовать реализации этого
проекта.

Мадам Жерар вошла через несколько минут после этого и завела с ней
оживленный разговор, чтобы отвлечь его внимание от молодой девушки
, все еще находящейся в состоянии сильного возбуждения.




XVIII.


Несколько дней спустя, прекрасным утром, месье и мадам
д'Ольне, запряженные в свой прекрасный зимний экипаж, постучали в
дверь особняка, к великой радости г-на де Миркура, который также был
горжусь своей любезной племянницей и ее достойным и образованным мужем.

Антуанетта привела Люсиль в свою комнату, чтобы избавить ее
от дорожной одежды. Оказавшись там, она осторожно закрыла дверь и
воскликнула::

--А теперь к новостям.... Но, Боже мой! Антуанетта, как ты
ужасно бледна! Что ты сделал, черт возьми? Ты не только
сильно похудела, но и твои глаза и цвет лица потеряли
весь свой блеск. Это не сработает. Ты не должен позволять горю
или беспокойству идти дальше, чем сообщать своим чертам одну
нежная бледность или задумчивый вид.

--Дай мне свой рецепт, как ограничить их в таких
умеренных пределах, - сказала Антуанетта с принужденной улыбкой.

--Когда тебе станет грустно, перестань думать, возьми роман,
попробуй сюжет или загляни в свой туалет. Если
последние находятся в неисправном состоянии, лекарство безошибочно, потому
что одна причина печали всегда нейтрализует другую. Смелее, дорогое
дитя. Мы собираемся получить разрешение твоего отца; завтра вечером ты
будешь в моей гостиной с этим дорогим тираном Одли у твоих ног. но,
тишина! я слышу, как приближается мадам Жерар. До ужина ни слова
о нашем проекте.

Ужин был превосходным, а вина изысканными; г-н де Миркур, довольный
тем, что все прошло как нельзя лучше, пребывал в самом благодушном настроении.
После кофе, который был подан в гостиной, мадам д'Ольне с
большим мастерством открыла огонь несколькими замечаниями по поводу бледности и
хрупкости Антуанетты.

-- Действительно, она кажется больной, - несколько резко ответил г-н де
Миркур, - но мы обязаны этим ее прогулке по городу.

--О! дорогой дядя, - с улыбкой ответила мадам д'Ольне, - когда она
уезжала из Монреаля, она выглядела намного лучше, чем сейчас. Ей
здесь до смерти скучно, точно так же, как мне в городе с тех пор, как
начался Великий пост.

--- Это очень лестно для г-на д'Ольне и для меня самого,
- ответил он.

--Но, дядя, вы очень часто отсутствуете или заняты важными делами в своем
кабинете, а мадам Жерар занята домашними
делами, так что бедная Антуанетта часто бывает одна.

--Пусть маленькая девочка занимается чтением, игрой или
кутюр, как она имела похвальную привычку делать до
того, как вошла в светскую жизнь, сказала г-ну де Миркуру довольно кратким тоном
.

Но взгляд нежности, который он в то же время бросил на свою дочь, был
поразительным противоречием резкости его слов.

-- Позволь ей вместо этого поехать с нами в город, - прервал г-на д'Ольне
, получившего инструкции от своей нежной половины. Я обещаю тебе, что
мы отправим ее тебе обратно после Пасхи, такой же счастливой и здоровой
, как и всегда.

г-н де Миркур кивнул.

мадам Жерар, со своей стороны, дала понять, что не может себе представить
, чтобы Антуанетта могла пожелать так скоро уехать из особняка после такого
долгого отсутствия. Но как ей повезло сражаться
с такими могущественными союзниками! Сам Луи, на которого она рассчитывала
как на надежную помощь, бросил ее и вероломно перешел на
сторону врага. Какова была его цель в таком поступке? об этом она не могла
догадаться, если, однако, поскольку мадам д'Ольне также
пригласила его, он не хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы стать более интимным
с Антуанеттой, живя с ней под одной крышей. Но старая
гувернантка не заметила, что Бошен ответил на
приглашение в общем двусмысленном ключе, что позволяло
ей принять или отклонить его в дальнейшем по своему усмотрению.

Сама Антуанетта, молчаливая и подавленная, говорила очень мало
и, несмотря на знаки, которые подавала ей кузина, оставалась почти
пассивной. Умоляющий взгляд, обращенный на ее отца, который она сопровождала
такими словами: "Я бы хотела пойти", - это все, что она сделала, чтобы
поддерживать усилия своих друзей; но даже если бы она
попыталась воспользоваться прямыми средствами, чтобы заручиться согласием своего
отца, она не смогла бы выбрать более счастливого, чем этот. Спокойствие
, проявившееся на его лице и почти доходившее до апатии,
а также воспоминание о суровости, которую он проявил
по отношению к ней, когда рассказал ей о своем браке с Луи,
заметно тронули его и заставили склониться к тому, чтобы подчиниться общему требованию. И
затем заявление мадам д'Ольне о том, что они будут жить в
отступление от Великого поста, тот факт, что Луи также был приглашен и
мог присматривать за своей невестой, полностью решили это.

--Эй! что ж, дитя мое, - сказал он, притягивая к себе дочь, - раз уж
мы должны принести эту жертву, давайте сделаем это весело.... Но что? плач!
- воскликнул он, увидев Антуанетту, которая, тронутая его добротой,
воспоминанием о собственной неблагодарности по отношению к нему и чувством
собственного предательства, пыталась сдержать рыдания, вырывавшиеся из
ее сдавленной груди. Ты плачешь, малышка! Так что же это значит?


-- Не будь таким ребенком, Антуанетта! - перебила мадам д'Ольне с
большей живостью, чем, казалось, требовали от нее обстоятельства.
Ты сегодня до смешного нервная!

--Эй! что ж, ты сама, милая племянница, научила его этим
движениям.... Но хватит об этом. Антуанетта, поднимись в свою комнату и
начинай собирать вещи; иначе ты забудешь половину или
большую часть своих необходимых вещей.... В этом нет необходимости, мадам
Жерар! продолжал ли он в хорошем настроении, прервав гувернантку, которая
только что начал протестовать, хотя и с большим почтением,
против возвращения Антуанетты в город. Это бесполезно. На этот раз их
было слишком много для нас; держись! вот, держи! это дело
решенное. Люсиль, сделай нам сейчас немного музыки, если можешь;
но я очень боюсь, что инструмент вышел из строя: наша маленькая
девочка давно к нему не прикасалась.

Не прошло и нескольких секунд, как Антуанетта, следуя приглашению
своего отца, которое она получила с большой готовностью, была в
своей комнате, как вошла мадам Жерар.

--Дорогая Антуанетта, - сказала она, - я пришла узнать, не нужна ли я тебе?

--О! нет; я не буду тратить много времени на то, чтобы собрать все свои
вещи; мои комоды и ящики в идеальном порядке, благодаря
хорошему примеру, который вы подали мне в этом отчете, дорогой друг.

--Ах! Моя Антуанетта, - продолжала мадам Жерар с беспокойством, полным
печали во взгляде и голосе, - я очень боюсь, что
советы, которые я давала тебе по другим, гораздо более важным вопросам
, были, к сожалению, бесполезны. Бог знает, сколько раз я его
горячо просил милости и вдохновения достойно выполнить
возложенный на меня важный долг.

--Дорогая мадам Жерар, почему вы так печальны и так обеспокоены?
- нежно спросила Антуанетта, взяв руки своей гувернантки
, которые она тепло сжала в своих. Вы были для меня
настоящей матерью. Всегда хорошая, рассудительная, осторожная....

-- И все же я чуть не потерпел неудачу, совсем чуть-чуть! - прервала та
тем же печальным тоном. Нет, не говори так, Антуанетта, но
выслушай меня, потому что я говорю правду. Где та уверенность, которой я так жаждал
вдохновлять тебя, это доверие, которое должно было заставить тебя прийти ко мне как к
матери, доверить мне свои печали и прислушаться к моим советам в
трудные минуты? Увы! ты даешь мне не больше, чем
иностранке! У тебя есть заботы и заботы, но ты оплакиваешь
их молча; у тебя есть планы и планы, но ты готовишь их в
тайне. Антуанетта! дорогая Антуанетта! скажи мне: заслужил ли я это
недоверие?

Пылкое сердце молодой девушки, которая с юных лет была тесно связана с
учительницей, было глубоко тронуто этим
теплый звонок. С плачем бросившись в объятия своей превосходной
гувернантки, она воскликнула::

--О добрый и дорогой друг! простите меня! Почему я не выполнял свои
обязанности по отношению к вам с такой же верностью, с какой вы
выполняли свои по отношению ко мне? почему я уже рассталась с
тобой?...

-- И все же ты все еще оставляешь меня! - тихо сказала она, поглаживая
шелковистые волосы девушки. Пусть одна мадам д'Ольне
вернется в эту беспокойную городскую жизнь, в суматохе которой
ты уже потерял свою свежесть, свои улыбки, свою веселость и покой.
твоя душа.

--Этого не может быть! - сказала Антуанетта, лихорадочно вставая. Увы! мне
нужно идти.

--Пусть будет так, как ты желаешь, и пусть Бог направит твои шаги!
Еще одно слово, моя маленькая Антуанетта, еще одно слово от проверенной подруги
, которая научила твои уста заикаться об имени нашего Небесного Отца.
Почему ты отказался от практики и обязанностей нашей религии
, которой до сих пор был так предан?

--Потому что я недостоин утешений, которые она дает!
ответила девушка, необычайно тронутая.

-- Скорее, это должно быть причиной, заставляющей тебя упорствовать в
соблюдение твоих религиозных обязанностей. Разве сам наш Божественный Учитель
не сказал нам, что Он пришел спасти не праведников,
а грешников? Но, конечно, эти слова в самом
строгом смысле неприменимы к моей маленькой, моей дорогой Антуанетте.
Открой мне свое сердце, мое любимое дитя; доверься мне в тайных
заботах, которые, кажется, тяготят его: тогда ты будешь менее
подавлена и счастливее.

Антуанетта вздохнула. О, что бы она не отдала за то
, чтобы прямо сейчас доверить свои ошибки и горести этому мудрому советнику и
благоразумно разделить с ней тяжелое бремя секретности, которое уже
начало сказываться на ее юном существовании! Но воспоминание об обещании
, которое Стернфилд вырвал у нее, заставило ее рот закрыться; и с нежной
лаской она сказала ему:

--Потерпи еще какое-то время, моя хорошая, моя прекрасная
подруга; и, несмотря на мое молчание, кажущееся таким полным неблагодарности,
люби меня, молись за меня!

--Могу я войти, Антуанетта? - внезапно спросил аргентинский голос
мадам д'Ольне.

И, не дожидаясь ответа, Люсиль ворвалась в спальню.

-- Что это значит, бедная маленькая кузина? - спросила она
, переводя свой возмущенный взгляд с мадам Жерар на залитое слезами лицо
Антуанетты. Я полагаю, ты был на проповеди?...

--Перестань, Люсиль, не говори так легкомысленно! поспешила
перебить Антуанетта.... А теперь уходи, - попросила она свою
экономку, которая встала.

-- Да, дитя мое; но прежде чем покинуть эту комнату, я должен высказать вам
свое мнение, мадам д'Ольне. По вашим настоятельным просьбам это
невинное и неопытное дитя было передано на ваше попечение. Богу
вам придется отчитаться о том, как вы выполнили свои
обязательства. Какими бы ловушками ни были
окружены ее шаги и какими ошибками она все еще может столкнуться, на
вашу голову, на вас, ее наставника и защитника, ляжет самая
тяжелая доля наказания!

-- Какая ужасная мегера! - воскликнула мадам д'Ольне с испуганным испугом
, когда экономка отошла. Она напоминает мне
Сибиллу.

-- Прекратите эти эпитеты и шутки, - возразила Антуанетта
с огорченным и возмущенным видом. Этот человек был для меня с самого детства
нежная юная леди, гувернантка, подруга, мать; и я была бы
неблагодарной, если бы позволила кому-либо подобным образом использовать ее имя в моем
присутствии, когда я могу это предотвратить.

--О! довольно, мое дорогое дитя. Это возмущение - чистая потеря; ибо
я готова, если ты того пожелаешь, говорить об этом сейчас и смотреть
на это как на совершенство. Но давайте не будем тратить время на споры, когда
нам нужно поговорить о бесконечно более интересных вещах.
Разве мы не добились идеального успеха во всех наших планах? Мы должны
уехать завтра утром, чтобы насладиться прекрасными дорогами, прежде чем
неожиданное выпадение снега делает их непроходимыми. А теперь позволь
улыбке вернуться к твоим чертам, постарайся выглядеть так, как раньше, чтобы
твой отец не отозвал свое разрешение.... И теперь
, когда у нас есть свой момент, я удивляюсь, что ты не
засыпаешь меня вопросами о своей дорогой, очаровательной и тиранический муж!... Но
что! это имя заставляет тебя вздрагивать, как будто оно тебя пугает! Ты стала
необычайно нервной.

--Эй! хорошо, что ты можешь сказать мне на его счет? - спросила Антуанетта
тихим голосом.

--Что я должен тебе сказать! - иронично повторила мадам д'Ольне.
Неужели таким образом молодая невеста, которую боготворят, должна спрашивать о самом
красивом и очаровательном муже, какого только может иметь женщина?

--Я не в таком восторге, как ты, Люсиль; кроме того, ты
забываешь, что всего два дня назад я получил от него письмо, в
котором он сообщал мне, что его здоровье довольно хорошее. Но, поскольку ты
определенно хочешь, чтобы я спросил тебя на его счет, тогда скажи мне
, как он провел время, пока меня не было?

--Дело в том... - ответила мадам д'Ольне, кашлянув, как бы чтобы скрыть
его смущение - дело в том, что он не был бы опытным, живя
уединенно, как отшельник: мир мог что-то заподозрить. Кроме того,
чтобы этого не произошло, он вел себя как обычно, как ни
в чем не бывало.

--Как он вел себя в тот последний вечер, который я провела в городе?
- продолжала Антуанетта, черты лица которой только что покрылись резкой
морщинкой, вызванной болью и обидой, которые вызвало у нее
воспоминание об этом досадном обстоятельстве.

--О! да, я знаю, на что ты намекаешь. Я сам видел его
недостойное кокетство с одной или двумя из присутствующих молодых девушек, и
я тогда сильно отругал его за это. Я сказал ему, среди
прочего, что ты проявил слишком много доброты и терпения, и
что лучшим, что ты мог бы сделать, было бы повеселиться с
кем-нибудь из партнеров по своему вкусу, чтобы совместить удовольствие от
развлечения и удовольствие от мести. Но, моя дорогая Антуанетта, его
мрачный и яростный взгляд, который он бросил на меня, почти заморозил меня от ужаса.
"Послушайте меня внимательно, мадам д'Ольне, - сказал он мне. Поскольку вы хотите
на счастье вашей кузины, никогда не давайте ей такого совета. Если
вы это сделаете, и если она будет действовать в соответствии с этим советом, следствием
этого будет то, что вам обоим придется раскаяться в этом в тот самый день, когда
она начнет применять эту систему на практике".--"А! Майор
Стернфилд, вы настоящий тиран! я ответила немного раздраженно;
Синяя Борода был и вполовину не так зол, как ты". - "Не
говори так легкомысленно, Люсиль!" - ответил он
, с большой дерзостью назвав меня моим крещенским именем.
"Я искренне люблю, как и должен любить каждый мужчина, женщину, которую я выбрал
спутницей своей жизни, и я не могу позволить
ей играть со своими чувствами больше, чем со своей честью". Не так ли, дорогая
Антуанетта, что, несмотря на свои недостатки, он неотразимый мужчина?

В ответ Антуанетта лишь позволила слабой
улыбке пробиться на ее лице и легким, очень легким движением
головы.

-- А кто, как ты думаешь, недавно осведомлялсяо тебе очень-очень
подробно и с большим интересом? Угадай; я дам тебе его за двадцать. Что, ты
разве ты не можешь с этим справиться? Что ж, я скажу тебе: не больше и не меньше
, чем бесчувственный, неуязвимый полковник Эвелин. Как ты думаешь, что он
имел наглость сказать мне однажды днем, когда я проезжал на машине
мимо Цитадели[3], чтобы послушать новую часть музыки?
Узнав о тебе и узнав, что ты здорова
и что я ожидал, что ты снова будешь со мной в ближайшее время, он разразился
тирадой примерно того же рода, которой только
что порадовала меня твоя гувернантка. Он утверждал, что ты была молодой девушкой
откровенный и неопытный, что я должен был присматривать за тобой с ревнивой заботой
и руководить тобой с большой осторожностью. Я полагаю, что он считает себя
вправе говорить так из-за некоторых незначительных замечаний, которые были
бы сделаны на твой счет и на счет Стернфилда за столом для
офицеров, хотя я не могу себе представить, что могло послужить поводом для
этих замечаний.... Но! Боже, что же у тебя есть, Антуанетта? как ты выглядишь
лихорадочно! Вот, оставь это своей горничной, чтобы она упаковала твой
чемодан, и давай спустимся в гостиную.

[Примечание 3: Сегодня площадь Далхаузи.]




XIX.


Они застали джентльменов вовлеченными в оживленную политическую беседу
, главной темой которой, по понятным причинам, были недовольства
Канады и произвол нового правительства. Из уважения
к мадам д'Ольне, которая испытывала глубочайшее отвращение к
политике, они сменили тему и придали
беседе общий характер.

Утро следующего дня было мягким и приятным. То тут, то там на небе действительно
появлялось несколько белых облаков. Во дворах ферм
стада, выведенные из стойла, где они содержались с тех пор, как
несколько дней они с удивлением смотрели то в одну, то в другую сторону
; маленькие белые птички порхали вокруг и
время от времени садились отдохнуть на голые ветви деревьев.

Как и было решено накануне, г-н и г-жа д'Ольне
рано утром уехали, взяв с собой Антуанетту. Люсиль, которая была в самом приподнятом
настроении, немного скрасила однообразие поездки.
Наконец они прибыли к месту назначения, и комнаты мадам д'Ольне
с их сверкающими огнями показались им еще более уютными после
дорога, по которой они только что прошли. Аппетитный запах ужина,
от которого у голодных путешественников слюнки текут и который заполонил
дом; стол с тремя столовыми приборами, белоснежными скатертями
, бокалами и блестящим серебром: все указывало на то, что их
ждут.

В этом хорошем настроении, которое, по крайней мере, компенсировало ее
легкомысленный характер, мадам д'Ольне поспешно открыла один из сундуков
Антуанетты, достала из него красивое платье и настояла, чтобы кузина
надела его.

--Ты знаешь, - сказала она, - что Одли должен прийти сегодня вечером, и я хочу, чтобы ты
поступай с пользой; итак, поскольку у тебя есть всего десять минут, чтобы
одеться, прояви усердие. Г-н д'Ольне, любой философ и пациент
, каким бы он ни был во всех отношениях, становится самым неразговорчивым человеком
на свете, когда его заставляют ждать ужина.

Антуанетта была готова вовремя и спустилась в зал, где г-н д'Ольне с
часами в руке расхаживал взад и вперед.

--Какое сокровище для женщины ты сделаешь, милая кузина! он сказал, улыбаясь:
всегда готова в назначенное время!

Эффект долгого путешествия, которое она только что совершила, дал хороший результат на
аппетит Антуанетты; и изящные манеры Люсиль
, которая в тот день была в лучшем настроении, придали его
духу бодрости, которой он не испытывал уже несколько недель
. Она также была свободна, по крайней мере, на некоторое время, от страха
, который преследовал ее в течение нескольких дней, что ее муж не решится
на какой-нибудь безрассудный шаг, например
, внезапно появиться в доме ее отца или, чего она боялась больше всего,
приехать в Вальмон под вымышленным именем., и заставить ее дать
ему интервью.

После ужина, который был очень приятным, г-н д'Ольне попросил разрешения
удалиться в свою библиотеку. мадам д'Ольне и ее кузина
остались одни.

Люсиль, которая была страстной поклонницей
всевозможных произведений фэнтези, принесла своей кузине несколько образцов новых
моделей. Когда она показывала ему красоту
виноградной лозы, которую намеревалась воспроизвести на холсте, громкий
стук молотка в дверь заставил Антуанетту вздрогнуть.

--Да, - сказала Люсиль, - это майор Стернфилд: это его манера
не могу дождаться, чтобы постучать.... Но, Боже мой! дорогое дитя! как
быстро изменились твои цвета! Скажи мне откровенно, - и
она еще внимательнее посмотрела на кузину, - да, откровенно: это любовь или
страх заставляет тебя так вздрагивать?

-- Немного и того, и другого, - ответила девушка, стараясь казаться
веселее.

С улыбкой на лице Одли вошел в комнату.

Притягивая его жену к себе и прижимая ее к своему сердцу:

--Наконец-то приехали! моя любимая, - сказал он. О, как я счастлив!

В этот момент, вспоминая все недобрые мысли, все
горькие сожаления, которые мучили ее с тех пор, как они расстались,
заставили Антуанетту забыть о своих обидах и, как может только женщина,
обвинила себя в несправедливости и жестокости. Ах, если бы Одли
всегда проявлял к ней такую нежность, он бы привязался
к ней так же бесповоротно, как связал свои судьбы.

Вечер прошел быстро и приятно, и, несмотря на это
, Стернфилд наконец встал, чтобы уйти. Когда он сжимал руку
своей жены, его глаза искали кольцо, которое он вложил в один из ее
пальцев; но его там уже не было.

--Где он? ... твоя джонка! - спросил он, внезапно нахмурив
брови.

Антуанетта подняла другую руку, на одном из пальцев которой блестело
маленькое золотое кольцо.

-- Я обычно так сильно краснею, - сказала она, - и мне становится так
заметно неловко, когда какой-нибудь любопытный взгляд направляется на
мою руку, что я сочла более разумным сменить ее на палец.

-- Это достаточно справедливо. А теперь еще один вопрос, который я считаю
для себя разрешенным и на который, я думаю, ты можешь так же легко ответить: что
это за месье Луи Бошен, с которым мне сказали, что моя маленькая
Была ли Антуанетта в последнее время такой близкой?

-- О, этот бедный Луи! она ответила с откровенностью, которая заставила
мужа, по крайней мере, на время развеять подозрения.

-- Почему ты называешь его бедным Луи?

-- Потому что я это ценю, - сказала она, смеясь и слегка краснея.

--Надеюсь, ты никогда не будешь называть меня _богаты_ Стернфилдом! возразил
ее муж, который со своей обычной проницательностью догадался, что Луи
, возможно, когда-то был любовником Антуанетты, но безнадежно.

--Нет, нет, нет! сказала она серьезно. Вы от природы вдохновляете
скорее от страха, чем от жалости.

-- И от любви больше всего на свете, я надеюсь! добавил он.

-- Хватит этого разговора шепотом, - со смехом прервала его мадам
д'Ольне. Теперь я обращаю ваше внимание на гораздо более серьезную тему
, чем ваши личные дела.

--Озвучьте свои желания, прекрасная леди: я постараюсь их исполнить.

И Стернфилд грациозно поклонился.

--Эй! ну, вот. Я хотел бы организовать прогулку в
Лонг-Пуэнт или в Лашин. Сезон настолько наступил, что через две
недели о зимних автомобильных прогулках уже не придется и думать.

-- Но мне кажется, что мы обещали папе жить тихо
и уединенно, пока я буду в городе, - рискнула Антуанетта.

-- Так мы поступаем и так будем поступать и впредь, моя очень
скромная маленькая кузина: я вовсе не собираюсь устраивать балы и
вечеринки, а просто совершаю автомобильную прогулку, чтобы насладиться
последними красивыми дорогами. Сам святой Антоний не мог
отказать себе в этом. Возьмите этот карандаш, майор Стернфилд, и напишите
мемуары тех, кого я хочу собрать.

Два или три имени были написаны без комментариев; затем мадам
д'Ольне сделал предложение полковнику Эвелин.

-- Какой смысл приглашать его, - заметил Стернфилд, - он не
придет; в прошлый раз он не явился по вашему приглашению.

-- Что угодно; выполняйте свой долг, господин секретарь,
- безапелляционно ответила мадам д'Ольне. Эвелин нужно пригласить:
однажды он принял мое приглашение.

--Да, в том памятном случае, когда он потерял великолепных
лошадей, которых привез из Англии, что, конечно, не
позволяет нам во второй раз насладиться его очаровательным обществом.
И, кроме того, какая от него будет польза вам теперь, когда у него
больше нет экипажей?

-- Вы несете чушь, майор Стернфилд! - сухо ответила Люсиль. Вы
не хуже меня знаете, что недавно он приобрел себе пару
самых великолепных канадских лошадей в стране. Вы или
ревнуете, или беспокоитесь о том, чтобы оставаться единственным неотразимым кавалером в
компании.

--Вы называете его неотразимым? сказал насмешливо
Sternfield.

--Нет, но он мизантроп, загадочный человек, что
еще лучше.

Военный пожал плечами и, поговорив еще две или три минуты
, ушел.

Утро, назначенное для прогулки, было превосходным. Мадам д'Ольне и ее
кузина заканчивали обедать, когда вошла Жанна, чтобы передать
хозяйке только что полученную открытку.

--Как! Полковник Эвелин! - воскликнула Люсиль. Что может быть такого на
земле, что привело бы его в такой ранний час?

Покраснение Антуанетты усилилось, но не
помогло решить эту проблему.

--Что мы будем делать? - продолжала мадам д'Ольне. Огни в гостиной
едва освещенные. Я думаю, нам лучше принять его здесь.
Да, Жанна, проводите его в эту комнату.... Знаешь ли ты,
Антуанетта, что мы действительно очаровательны в этих изящных
утренних туалетах? И потом, этот будуар с моими птицами и цветами -
настоящий оазис. Определенно, это лучшее место для его приема.

Вошел посетитель, спокойный и величественный. Вероятно, он знал
о приезде Антуанетты, потому что не проявил никакого удивления,
увидев ее. Поэтому он подошел к нему со спокойной доброжелательностью; и, после
попросив прощения за то, что был таким ранним утром во время ее визита:

-- Мадам д'Ольне, - продолжал он с легкой улыбкой, - я пришел
узнать у вас, адресовано ли приглашение, которое вы любезно предложили мне, только
моим лошадям, или оно также касается вашего
очень скромного слуги?

-- Каким образом? что вы имеете в виду, полковник Эвелин! ответила мадам
д'Ольне, весьма заинтригованная. Я сказал майору Стернфилду
пригласить вас от моего имени, так как не считал необходимым
отправлять вам более официальное приглашение для такого простого дела.

--Эй! что ж, приглашение было, мягко говоря, весьма двусмысленным.
Вчера вечером я встречаю на улице майора Стернфилда; поздравив меня
с приобретением моих новых лошадей и спросив, хорошо ли они
обучены, он сообщает мне, что мадам д'Ольне устраивает
прогулку и что она не может обойтись без нее.

-- Какой он злой, этот майор Стернфилд! - воскликнула мадам д'Ольне.
Полковник, я надеюсь, мне не нужно объяснять или отрицать этот факт:
вы знаете, что я не способен на подобную грубость.

-- Я, конечно, согласен, - серьезно ответил он. Гостеприимство, которое
Мадам д'Ольне так хорошо умеет вести себя по отношению к иностранцам, что
случайность, приведшая ее в ее страну, является достаточным опровержением. Но моя
главная цель, когда я приеду, - это узнать, в какое время вы хотите, чтобы
мой экипаж и моя прислуга, которые, как вы знаете, всегда в
вашем распоряжении, были здесь. Майор Стернфилд, к сожалению,
не нашел времени, чтобы проинформировать меня об этом важном моменте.

--Какими бы великолепными они ни были, я не приму лошадей без
их хозяина, - продолжала мадам д'Ольне, которая, казалось, была поражена до глубины души. Я
я знаю, что в целом вы мало заботитесь о женском обществе;
тем не менее, я уверена, что вы слишком хорошо воспитаны, чтобы прийти
лично и отказаться от приглашения, которое делает вам одна из них, особенно
когда она говорит вам, что так поступить было бы огорчить и унизить ее.

Полковник Эвелин, казалось, был в большом недоумении. Его цель,
придя в то утро к мадам д'Ольне, на самом деле, как
он и сказал, заключалась в том, чтобы предоставить в ее распоряжение своих лошадей и
убедиться, в какое время он должен их ей прислать. Он мог иметь некоторые
другой, известный, возможно, только ему одному: увидеть Антуанетту по
прибытии; но присоединиться к туристам было то, чего он
никоим образом не планировал. Кроме того, поскольку дама настаивала, он ответил:

-- Как бы то ни было, поскольку мадам д'Ольне достаточно доброжелательна, чтобы
не прислушиваться к доводам рассудка, я могу только подчиниться ее желаниям; но я
очень боюсь, что после катастрофы, произошедшей во время последней
такой экскурсии, в которой я принимал участие, ни одна дама не будет достаточно
бесстрашной, чтобы сопровождать меня.

-- Вы ошибаетесь, полковник. Не вдаваясь в подробности, вот два, которые
готовы разделить славу и опасности вашей команды.
Что ты на это скажешь, Антуанетта?

Девушка, покраснев, отрицательно покачала головой; но
полковник Эвелин, не заметив этого движения, продолжила::

--О! Мадемуазель де Миркур - героиня во всей красе
; и если подобное происшествие когда-нибудь случится со мной снова, я
достаточно эгоистичен, чтобы желать, чтобы она была тогда со мной: нас спасло ее
чудесное спокойствие....

--В сочетании с мастерством и присутствием духа полковника Эвелин,
мадам д'Ольне ответила очаровательной улыбкой. Но что ты на это скажешь,
Антуанетта, - продолжала она, движимая внезапным желанием наказать Стернфилда
за его последнюю выходку, - что ты на это скажешь? Если бы ты подарил миру, и
особенно полковнику Эвелин, еще одно доказательство своего мужества
, снова садясь сегодня в его машину!

--О! сделайте это, мадемуазель де Миркур, - сказал он доброжелательно
, если не поспешно; я могу с уверенностью обещать вам, что
ваше мужество не подвергнется такому суровому испытанию, каким оно было раньше
в прошлый раз. Кроме того, это будет свидетельством, которое я с
радостью приму, что вы забыли и простили мне ужасы
этой опасной прогулки....

-- Без сомнения, она согласна, - перебила мадам д'Ольне, не дав
кузине времени ответить. Вы можете считать дело
окончательно решенным.

Застенчивая и смущенная, Антуанетта не оказала никакого сопротивления; но,
когда военные ушли:

--О! Люсиль, - сказала она мадам д'Ольне, - боюсь, Одли
расстроится из-за этой договоренности.

-- Этот нахал получит по заслугам за то, что так плохо выполнил
мое поручение! - ответила Люсиль, оживленный цвет лица которой выдавал явное
недовольство.

-- Но я так боюсь его, когда он злится! взял на себя бедную
Антуанетта.

--Именно по этой причине ты должен научиться храбриться. Но если эта
договоренность доставит тебе неудобства, я скажу ему, что она полностью принадлежит мне
; что ты не принимал в этом никакого участия, что верно: так
что больше не мучай себя подобными пустяками.




XX.


К счастью, для легкого осуществления планов мадам д'Ольне,
майор Стернфилд, сдерживаемый непредвиденным препятствием, прибыл немного поздно.
Когда он появился на своем симпатичном, но причудливом каттере, все
туристы были на своих местах.

--Время вышло, Стернфилд! Что могло
так долго удерживать вас сегодня? закричали два или три голоса.

Но он не соизволил ответить. Когда он увидел Антуанетту, сидевшую рядом
с полковником Эвелин, у него на лбу выступил румянец гнева; но,
преодолев свое нетерпение, он подошел к мадам д'Ольне, которая,
уткнувшись лицом в охапку медвежьих платьев и откинув голову назад, сидела в кресле.,
позволил вызывающей улыбке блуждать по его чертам.

--Должен ли я поблагодарить вас за эту договоренность? - спросил он немного
резко и тихо. Это вы приговорили меня бродить
в одиночестве?

--Вам не обязательно бродить одному, майор.
Sternfield. Вот и несчастный капитан Эштон с двумя дамами
, которые заполняют его очень маленький экипаж. Иди и избавь его от одного из его
очаровательных бремени.

--Фи так! он ответил с выражением глубокого раздражения: я не
узнаю сегодня мадам д'Ольне. Однако вы наказали меня.
Теперь я должен отомстить и составить вам неприятную компанию.


Присоединив действие к словам, он бросил поводья своему слуге и
запрыгнул в машину Люсиль.

-- Вы становитесь невыносимо нахальным! довольная собой, подумала
та, которая была далеко не недовольна этой договоренностью, которую она
сама запланировала.

Несколько улыбок и несколько осуждающих шепотков приветствовали
этот шаг майора; но военный был кумиром дам, и
за все, что он делал, он был уверен, что встретит их
снисходительность.

Последовала еще одна пятиминутная задержка, вызванная джентльменом, который вышел
из своей и без того переполненной машины, чтобы запрыгнуть в машину Стернфилда, где
он усадил одну из дам, которых Люсиль напрасно указала на
благотворительность мужа Антуанетты. Наконец, когда все было готово, кавалькада
двинулась в путь под радостные звуки колокольчиков.

-- А теперь, мадам д'Ольне, - внезапно спросил
Стернфилд после недолгого молчания, - скажите мне откровенно: это вы
устроили, или Антуанетта?

-- Это я..

--И зачем, я вас спрашиваю, зачем мне расставаться с женой, когда
мне так много нужно ему сказать, когда у нас так мало времени, чтобы
побыть вместе?

-- Чтобы наказать вас, майор Стернфилд, за то, что вы так
недобросовестно исполнили мое послание полковнику Эвелин.

--Что-что! он пришел пожаловаться, наш могущественный, наш серьезный, наш
преподобный полковник! - сказал Стернфилд, разразившись смехом.

-- Нет, нет: только по чистой случайности я узнал о вашем
обмане... Но, великий Боже! вы хотите, чтобы мы
сломали себе шею, раздражая и оскорбляя моих прекрасных лошадей до такой степени?
Немедленно передайте мне бразды правления, потому что я считаю опасным
поручать их вам, когда вы находитесь в таком мрачном настроении.

Стернфилд молча повиновался, и долгое
время с его губ срывались только короткие односложные фразы.

Со своей стороны, полковник Эвелин и ее хорошенькая спутница не были такими
молчаливыми, и для Антуанетты было большим счастьем, по крайней
мере, оказаться вдали от непосредственного наблюдения своего мужа, поскольку
позже ей пришлось бы искупать свои ошибки и ошибки мадам д'Ольне.

Сначала их разговор сводился только к банальностям; но как
только они оказались на пути в Лашин, в
их сознании внезапно всплыло воспоминание об их злоключении. Легкое волнение пробежало по
лбу полковника.

--Что мы сбежали от него, красавица! воскликнул он. Скажите мне, мадемуазель
де Миркур, каковы были ваши мысли, то есть если бы вы были
в состоянии осознать это, во время этой страшной гонки, которая
могла привести к нашему полному уничтожению?

Последовала пауза робкой оговорки, потому что признание такого рода в
мужчина, который был для нее почти незнакомцем
, несколько смущал ее; но наконец, наполовину улыбаясь, наполовину серьезно, она ответила:

--Я думал о смерти и старался подготовиться к ней.

--Это хорошо продумано и хорошо сказано, - серьезно ответил он. Хотя,
к сожалению для меня, я не исповедую религию ни в делах,
ни на словах, тем не менее, когда я встречаюсь с ней в других, я знаю
, как ее уважать.

-- Так разве вы не истинно верующий, католик, как и я сам?
- робко спросила она.

-- Но, мадемуазель де Миркур, - сказал он, внезапно обернувшись
к ней-что заставило ее покраснеть-как! вы знаете обо мне все, что касается меня
, и все же я полагаю, что тот же любезный болтун, который
сказал вам, что я человеконенавистник, также сообщил вам в то же время
, что, хотя я едва ли лучше неверующего, я родился и вырос
в той же религии, что и вы. Что ж, я не имею права
расстраиваться, потому что многое из того, что мы вам рассказали, к сожалению,
слишком правдиво. Однако не поймите меня неправильно. Несмотря на то, что он безразличен и
полностью пренебрегает на практике заповедями и обязанностями
в этой Церкви, одним из членов которой я являюсь и хочу быть всегда, я
никогда не доводил нечестие до такой степени, чтобы хоть на мгновение усомниться в мудрости,
милосердии, не говоря уже о существовании Высшего Существа,
создавшего меня; нет, я не атеист, как некоторые другие.-некоторые утверждали,
что он просто плохой католик. Вас пугает это признание,
мадемуазель де Миркур? - продолжал он, заметив сильное волнение
, которое только что отразилось на чертах лица Антуанетты.

Девушка тогда не думала об ошибках военного, но хорошо
к своим собственным. Она, которую воспитывали с такой заботой, которая
выросла на религиозных принципах, которой нескольких
месяцев общения с легкомысленной и беспокойной мирской жизнью было достаточно, чтобы изгнать из
ее сердца самые праведные чувства, она увидела себя на
извилистом пути, который не оставлял ей выхода чтобы избежать
будущих страданий, которые неизбежно последуют за этим.

Полковник повторил свою просьбу. Вынужденная ответить, Антуанетта набралась
духу и сказала::

-- Разве наш Божественный Учитель не сказал: "Не судите иначе, чем
вы бы сами хотели, чтобы вас судили?"

Удивленный и очарованный исключительными способностями, которые Антуанетта умела
использовать в своих делах; воодушевленный, кроме того, симпатией
, которую она ему проявляла, к новым признаниям, он продолжал:

-- И теперь, когда я доказал вам, что я точно не
неверующий и не атеист, могу ли я приступить ко второму
обвинению: в том, что я человеконенавистник, как вы заявили мне
с откровенностью, которую я ценю тем более, что она встречается
реже у вас секс?

Улыбка была единственным ответом Антуанетты; но живое воплощение
того, что Эвелин тайком получала удовольствие от удивления, снова появилось на ее
лице. Этого было достаточно.

Полковник на мгновение собрался с духом; затем, внезапно повернувшись
к ней и пристально глядя на нее, он начал::

--Должен я или не должен рассказывать вам немного об истории моей
жизни? без этого я не смог бы оправдать себя обвинением в избегании и
ненависти к вашему полу. Да, я расскажу вам ее; но имейте в
виду, что вы не должны повторять ее мадам д'Ольне или кому-либо еще.
Дама его закалки: я полагаюсь на вас, потому что знаю, что вы не можете
винить себя в невыполнении данного слова.

"Я не скажу вам, что никогда не знала материнской любви и ласки
: моя потерянная жизнь является тому достаточным доказательством. Осиротевший с детства,
я не сохранил никаких других воспоминаний об этом столь нежном возрасте, кроме тех, которые
оставила мне моя студенческая жизнь, равнодушный репетитор, гордый и высокомерный брат
старше меня. Короче говоря, я достиг мужественного возраста без посторонней помощи.
Поскольку мой брат собрал семейное имущество, я выбираю
карьера оружейника, и я вошел в жизнь с сердцем, которое, несмотря на свое
грубое воспитание, было способно дать пылкий отпор той, кто
заслужил бы его любовь.

"Вскоре представилась такая возможность. Я познакомился с молодой девушкой
Милая девушка из хорошей семьи. Я не буду превозносить перед вами ее
красоту; я просто скажу вам, что, какой бы красивой вы ни были,
мадемуазель де Миркур, она была больше. Я сделал
ей предложение и был принят ею и ее семьей; несмотря на то, что у меня не было состояния,
у меня было достаточно сильное влияние в семье, чтобы обеспечить свое благополучие.
продвижение по карьерной лестнице, которую я принял. День был назначен,
связка ключей моей невесты была наготове. Имея несколько свободных дней, я
решил нанести визит на отцовскую крышу, чтобы попрощаться
моему брату. Он принял меня довольно доброжелательно, но высмеял меня
за то, что я вышла замуж в таком молодом возрасте. Несколько смущенный его
сарказмом, я в своем юношеском тщеславии схватил портрет своей
невесты, который, как и все влюбленные, носил при себе; я
с триумфом представил его своему брату и спросил его, не является ли это
разве очаровательная фигура не была достаточной причиной, чтобы я решила
расстаться с мальчишеской жизнью? Он долго и внимательно
рассматривал миниатюру, которую наконец вручил мне, коротко заметив, что
это действительно "красивый человек".

"Когда на следующее утро, готовый к отъезду, я подошел
попрощаться с ним, он был в комнате и в дорожной одежде, что меня
очень удивило. Он небрежно сообщил мне, что его вызвали по делам
в *** - но имена не нужны - в той же деревне, где
жила моя возлюбленная. Обрадованный этой новостью, я выразил
мне было бы приятно познакомить его с ней и
в то же время доказать ему, насколько миниатюра, которую я ему показал
, все еще далека по красоте от реальности. Ничто в
беззаботности, которую он проявил, когда я представил его своей невесте, в
словах, которыми они тогда обменялись, не могло предупредить меня
об опасности, которая мне угрожала. Время от времени мой брат с
присущей ему небрежностью появлялся в ее гостиной; но
у меня не было причин жаловаться на это: напротив, я
гордился этим.

"Однажды вечером он тихо сказал мне, что хочет сделать мне приятный
подарок от брата, что этот подарок должен был ни больше, ни меньше подарить
мне и моим наследникам навсегда земли Уэлден-Холм,
великолепное поместье, которое было частью семейной собственности. Мое
признание было таким же безграничным, как и моя доверчивость. Я вернулся в
старое поместье с бумагами, которые он дал мне, чтобы пойти к семейному адвокату
. Этот человек был медлителен, осторожен: он задержал меня
дольше, чем я думал.

"Я вернулся за день до того, как был назначен день моей свадьбы. В качестве причины я
я пошел прямо к своей невесте. Великий Боже! судите о моем
изумлении,
когда я попросил ее увидеть, когда на лицах прислуги читалось таинственное изумление. Его мать,
респектабельная седовласая женщина, пришла ко мне. Она говорит мне смириться и
простить, что моя невеста теперь жена Джона Эвелина,
лорда Уинтерстауна!

"Я слушал все терпеливо, почти тупо, настолько велики были моя боль и
удивление. Затем она сообщила мне, что они
поженились три дня назад и в настоящее время находятся в длительном отпуске.
путешествие. После этого ужасающего известия я схватил портрет молодой
девушки, а также документы, которые фактически сделали меня владельцем
собственности, с помощью которой мой брат хотел возместить мне ущерб от
похищения моей жены, и бросил их в огонь.

--"Скажите им, - воскликнул я, - скажите им, что я только что сделал с их
дарами!

--"О! не проклинайте их!" - прервала мать, вся бледная и
дрожащая. "Не проклинай мою дочь!"

--"Нет! я возразил, но я предаю их обоих наказанию за
их раскаяние!

"В тот же день я менял полки и переходил в другой, который
должен был уехать за границу.

"С тех пор я служил в Индии, на Мальте, в Гибралтаре; я провел
пять лет во французской тюрьме, печальной школе, где я научился говорить
на вашем языке, мадемуазель де Миркур. Но в течение двенадцати лет я
не ступал ногой на землю своей страны!"

--И что с ними стало? - спросила Антуанетта, влажные веки
и учащенное дыхание которой свидетельствовали о том интересе, который она
проявила к этому трогательному рассказу.

--Как! кем они стали! - повторил он с горечью. Я сам,
в своей прискорбной простоте, задал себе тот же вопрос, ожидая
, что их вероломство будет наказано так, как оно того заслуживает. Что ж, ничего
страшного не произошло: я узнал, что они были одной из самых счастливых пар
в Англии, окруженных очаровательными детьми, она прекрасна и восхищена, он
счастлив и предан; в то время как я всего лишь кочевник на
земле, жалкий одиночка, чем мрачный мизантроп. А
теперь, мадемуазель, вы все еще удивляетесь, что я потерял все
уверены в своем поле? что я избегал женщин с такой
осторожностью, с какой это мог бы сделать святой или отшельник?

Антуанетта не ответила, так как чувствовала, что дрожь в ее
голосе выдаст живую симпатию, которую она испытывала к полковнику.

Тот правильно истолковал молчание, которое она наблюдала. После некоторой
паузы он продолжил:

--Я был необычайно откровенен с вами, мадемуазель де
Миркур: можете ли вы сказать мне, какое тайное влияние таким образом сломало
лед моей обычной сдержанности?

В тембре его голоса было что-то особенное.
Антуанетта боялась, что он пожалеет о откровенности
, которую проявил к ней.

-- Я очень благодарна вам, - сказала она, - за доверие, которое вы
только что оказали мне, полковник Эвелин: ваш секрет будет строго
храниться.

-- Я знаю это; ибо верите ли вы, что, если бы я хоть на мгновение предположил
, что могло быть иначе, я бы доверил это вам? С первого
же мгновения я увидел, что вы так же отличаетесь от мадам д'Ольне и
других женщин ее характера, как и я от этого надушенного толстяка, этого
эгоистичного Стернфилда.

Антуанетта густо покраснела; но она так часто меняла цвета,
что ее спутник не придал этому никакого значения.




XXI.


Туристы добрались до скромной деревенской гостиницы, где
остановились, чтобы перекусить
принесенными с собой закусками. Антуанетта, замерзшая в дороге, стояла у
плиты в ожидании возвращения полковника, который пошел приготовить
ей бокал глинтвейна. к ней внезапно подошел майор
Стернфилд, который встал перед ней и сказал ей с тем суровым видом
, с которым она смотрела, увы! уже привыкла:

--Несмотря на то, какое удовольствие ты получил, воспользовавшись последней договоренностью, я
должен настоять на том, чтобы мы ее изменили. На обратном пути ты поедешь
со мной, и ни с кем другим.

И, не дожидаясь ответа, он ушел.

Полковник Эвелин, вернувшийся с принесенными ему
закусками, не преминул удивиться молчаливости и
озабоченности, охватившей его молодую спутницу.

через несколько мгновений к ним подошла мадам д'Ольне и сказала:

--Я пришел сменить обстановку, которая была приятна всем, и
я предлагаю другие, которые, боюсь, не будут приняты с
таким удовольствием; но, наконец, моя дорогая Антуанетта, майор Стернфилд
только что сказал мне, что ты обещала ему прогуляться с ним,
когда была организована экскурсия. На него очень сильно повлияло это
разочарование, так что тебе следует попытаться немного утешить его
, вернувшись с ним в город.

Антуанетта не помнила подобного соглашения; но она была
счастлива найти эту уловку, чтобы отвести гнев, которого она
так боялась.

--Эй! Что ж, пусть будет так, - резко ответила она; я знаю
, что полковник Эвелин примет эту договоренность так же охотно
, как и первую.

-- Впрочем, - заметил тот, - у меня нет другой альтернативы.
Но какой будет моя спутница на обратном пути, или, скорее, так ли уж
необходимо, чтобы она у меня была?

-- Конечно, - сказала мадам д'Ольне, - эта юная леди, - и она
кивком указала на одну из молодых девушек, в пользу которой
она тщетно просила Стернфилда тем же утром, - эта юная леди.
Девица была брошена на милость наших друзей Стернфилдом, который снова
завладел ее машиной, и она ждет прибытия какого-нибудь великодушного
рыцаря, который придет и спасет ее от всеобщего забвения.

--Я давно уже не трубадур,
- холодно ответила Эвелин, - но, несмотря ни на что, она будет рада сесть в мою машину.

Эта молодая девушка, хотя и очень красивая, была самой
трогательной и скучной в компании: с тех пор можно представить, какие
чувства испытывал полковник по возвращении. Всем своим маленьким
ужас, на все ее испуганные восклицания он ответил суровым взглядом
, который заставил девушку задуматься, не людоед ли он
. Поскольку по прибытии она старалась произвести
какое-то впечатление на его мраморное сердце, поблагодарив его своей самой красивой
улыбкой, он не мог не сказать себе:

--Убожество! кто бы мог подумать, что эта ничтожная девица и
эта другая очаровательная молодая девушка с редкими качествами принадлежат к одному и тому
же виду?

Прогулка бедной Антуанетты с майором Стернфилдом была еще
менее приятная, чем у полковника Эвелин. Одли был в одном из своих
мрачных и ревнивых настроений; он засыпал свою жену вопросами,
упреками и насмешками с суровостью, столь же несправедливой, сколь
и необоснованной.

мадам д'Ольне, которая, со своей стороны, была очень расстроена,
никого не пригласила выйти и вошла в дом одна с
Антуанетта.

-- Что за глупое дело! - сказала она, избавляясь от своих богатых
мехов и бросаясь на диван в своей спальне. Это
тот угрюмый Стернфилд, который все испортил! Честно говоря, я полагал, что если я
если бы я не подчинилась его желаниям, помешав тебе вернуться к
полковнику Эвелин, он устроил бы ужасную сцену на глазах у всех.
Ты не можешь себе представить, как он мучил и раздражал меня! Кстати,
что он тебе сказал по дороге? без сомнения, он занимался с тобой любовью?

--О! теперь в этом нет необходимости! Антуанетта ответила: это
было бы пустой тратой времени.

-- Не говори так странно, дорогая Антуанетта, - поспешила
ответить мадам д'Ольне. Этот язык меня тревожит и причиняет боль....
Но ты дрожишь, дитя мое, и ты очень бледна; я надеюсь, что ты
не простудился. Ложись на этот диван, а я
попрошу Жанну немедленно принести тебе чашку горячего кофе.

Щеки Антуанетты побледнели не от холода или какого-либо физического недомогания
, а от моральной боли
, которую она испытывала. Эта прогулка, которую она только что совершила, была
для нее туда и обратно наполнена событиями. Сильное обаяние
, которое Эвелин оказала на нее, позволив ей читать в своем
гордом сердце, и с которым она изо всех сил боролась, он
показал, что она способна на еще более яркую, более глубокую любовь
, чем та, которую она дарила Одли Стернфилду. Сам ее муж
, чья терпеливая и заботливая привязанность могла бы послужить
неуязвимым щитом для ее неопытной юности от
опасных ловушек, которые окружали ее исключительное положение, вместо
того, чтобы защищать ее, сосредоточился на ревности, раздражении и других плохих
чувствах, которые доминировали в нем в данный момент, напротив, способствовал
этому. впечатление, не обращая больше внимания на боль, которую он причинял
та нежная и чувствительная натура, для которой язык упреков
был таким новым, даже не обращая внимания на ужасающую скорость, с
которой ослабевало его моральное влияние на нее.

Мучительный час пробуждения к ощущению реальности наконец
-то настал для нее. После долгой и безмолвной задумчивости, во
время которой все мельчайшие события, все мельчайшие эпизоды, которыми
были отмечены ее отношения с Одли с момента их первой встречи
и до ее прогулки в тот день, пришли ей в голову, она
внезапно он сложил руки и с невыразимой тревогой:

-- Увы! Боже мой! я не люблю его! прошептала она.

Какое ужасное, но какое бессмысленное признание в устах
новобрачной!

И все же какие еще более глубокие пропасти страданий окружали
его! Как она должна была молиться Богу утром и вечером, чтобы он
избавил ее от этого! Эта опасность заключалась в том, чтобы любить кого-то другого, кроме того, кто
теперь был ее мужем. Да, хотя его привязанность или, скорее, его
предпочтение Одли исчезло, как рассеивается туман
утром ясного дня, она была обязана ему верностью, и все чувства
ее сердца по праву принадлежали ему, ему.

Неужели внутренний голос советовал ему отныне избегать
полковника Эвелина, как если бы он был его самым смертельным врагом?--
неужели она заставила его увидеть, что эта гордая натура, оказавшая на нее такое
странное влияние, была, увы! слишком опасно привлекательна? Надо
в это поверить, потому что, закрыв лицо руками и устыдившись
слабости, в которой обвиняли ее слова, она воскликнула::

--Нет, я никогда больше не должен видеть Эвелин!




XXII.


Неделя прошла довольно спокойно. Стернфилд, к которому
немного вернулось хорошее настроение и который, кроме того, получил
суровые уроки от мадам д'Ольне, вел себя лучше. Полковник
Эвелин, со своей стороны, прислала дамам несколько
очень интересных томов, но он не пришел их посмотреть. Однако однажды днем,
когда они, не ожидая никаких посещений, занялись своим
делом, пришла Жанна и принесла карточку военного.

-- Так что же это значит? мадам д'Ольне воскликнула: конечно,
он, должно быть, влюблен в тебя, Антуанетта. Разве это не прискорбно, что....

Она внезапно остановилась и прикусила губу, потому что румянец,
внезапно появившийся на лице ее кузины, сказал ей, что
мысль о сожалении по поводу союза Антуанетты со Стернфилдом, которую она
хотела выразить, была вполне понятна. Увы! разве его собственное сердце
не было не только сейчас, но и каждый день, каждый
час взволновано одними и теми же лишними сожалениями?

вошел полковник Эвелин: его развязные манеры были совсем другими
из его обычной оговорки. Пока мадам д'Ольне наблюдала за взглядом
, который он бросил на ее кузину, и радостной улыбкой, с которой он
принял благодарность, которую она поблагодарила его за присланные им книги
, она поймала себя на тайном желании увидеть_неотразимое_
Стернфилд, как она однажды любила его называть, был отправлен
в самую отдаленную каторгу своего правителя. С его
подвижными принципами, с его расплывчатыми представлениями о добре и зле, ему
и в голову не приходило, что существует опасность допустить, чтобы они увеличивались за счет
интервью, восхищение, которое полковник, очевидно, испытывал к
Антуанетта. Напротив, для разума, обставленного, как и его собственный,
романами, всевозможными воображаемыми историями
, в этом начале несчастной любви было что-то особенно трогательное
.

К счастью, однако, что моральные представления Антуанетты
были более проницательными. По мере того, как полковник Эвелин становилась все более
внимательной и, казалось, обращалась с речью только к ней одной, вид
нетерпения, который она позволяла видеть, умоляющие взгляды, которые она бросала
направленный на свою кузину, он ясно дал понять кузине, что она
зовет его на помощь, чтобы придать разговору более общий характер
. Тем не менее, не желая прерывать этот очаровательный маленький
зарождающийся роман, как она его называла, она сделала то, что хотела
бы, чтобы было сделано с ней, если бы она оказалась в таком же положении,
она притворилась, что очень занята своим вышиванием.

Через несколько мгновений пришла Жанна и принесла ей послание от
мужа, и она сразу же отправилась в библиотеку. Она вернулась
однако вскоре она оделась и вышла на улицу; она сообщила своим
изумленным друзьям, что едет в город по делам с г-ном д'Ольне, что
и было сделано. Беспокойство Антуанетты при этом известии было
сильным; но недомогание, которое она позволила увидеть, было истолковано Эвелин
очень лестно для него самого. Он
невольно придвинул свой стул поближе к девушке, и по мере того, как он
говорил, тембр его голоса незаметно понижался, выражение
его черт становилось более нежным, что, как хорошо известно, было далеко от
того, чтобы успокоить Антуанетту.

Итак, они сидели близко друг к другу, когда, случайно подняв
глаза, увидели на пороге приоткрытой двери
майора Стернфилда, который пристально смотрел на них. Антуанетта сделала испуганное движение
, которое не ускользнуло от пристального взгляда Эвелин; но,
почти сразу собрав все свои силы, она встала,
заикаясь, пожелала майору доброго утра и пригласила его войти.

--Спасибо, боюсь, я переборщил! - ответил он с оттенком
горькой иронии. Мне было бы непростительно, если бы я побеспокоил такого
очаровательного человека один на один.

Лоб полковника потемнел так же, как и у его подчиненного, и
он устремил на последнего суровый вопрошающий взгляд.

-- Я надеюсь, полковник, что вы не будете обвинять меня в том, что я
непреднамеренно прервал вас! Стернфилд продолжал тем же
насмешливым насмешливым тоном.

Эвелин резко встала, но прежде чем он успел заговорить, Антуанетта
настоятельно попросила мужа замолчать.

Казалось, в доме последнего бушевала бурная буря, но он
, очевидно, боролся с собой, чтобы подавить ее.

--Антуанетта! - наконец сказал он голосом, в котором звучал сосредоточенный гнев.
сделанная хриплым,--вы мне об этом доложите.

Боясь, что он больше не сможет сдерживать себя, и словно испугавшись того, что он
только что сказал, он поспешно удалился, и сразу
же за этим раздался стук в дверь, которую он с силой захлопнул за собой.

Бледная как смерть и дрожащая всеми конечностями, Антуанетта опустилась
на стул, в то время как полковник сурово произнес::

-- Скорее, именно его следует призвать к ответу за эту
сцену.

-- Это именно то, чего я боялся! молодая женщина продолжала:
становясь еще бледнее, если это возможно. O Colonel Evelyn! вы,
вероятно, встретитесь в смертельной схватке из-за меня,
и, возможно, один из вас двоих уступит.

-- В этом отношении нечего бояться, мадемуазель де Миркур,
если я предпочитаю, чтобы дело оставалось так, как есть. Майор Стернфилд не
станет провоцировать своего командира, не имея для этого
более веской причины, чем та, которую я мог ему дать.

--Ах! вы не можете меня успокоить, потому что я знаю, что у людей
вашей профессии есть жестокий кодекс, согласно которому малейшее оскорбление,
малейшее оскорбление должно быть смыто кровью. О полковник
Эвелин!-- и она положила свою дрожащую руку на руку военного,
в то время как ее умоляющие, как молитва, глаза неотразимо взывали
к нему: - обещайте мне, что вы не будете заниматься этим
прискорбным делом, что вы не будете требовать от майора Стернфилда
извинений, которые он, возможно, мог бы принести. отказать вам.

Для Эвелин было новым ощущением видеть
, как эта милая и красивая молодая девушка так страстно желает его, и он
внутренне радовался тому, что его сердце еще не было достаточно бесчувственным
чтобы иметь возможность полностью противостоять его влиянию.

-- В пользу кого вы так горячо заклинаете меня, меня или
майора Стернфилда? - спросил он, беря в свою мощную
загорелую руку маленькие белоснежные пальчики, которые держали его
руку.

--За нас обоих! она ответила взволнованным и сбитым с толку голосом.

--Послушайте меня внимательно, мадемуазель де Миркур. Я дам вам
обещание, о котором вы меня просите, я свяжу себя, так сказать, по рукам
и ногам, если взамен вы захотите откровенно ответить на мой
вопрос: и простить неосмотрительность, которую я совершаю, поступая с вами так?

--Говорите, говорите! - сказала она тихим голосом.

--Тогда скажите мне: вам нравится Одли Стернфилд?

О, пусть этот вопрос наполнит его сердце болью! Ее спрашивали, любит ли
она его, своего мужа, своего будущего спутника в
радостях и горестях жизни; и она не могла, как бы она ни
хотела обмануть себя, она не могла ответить утвердительно!

-- Увы! нет, мне это не нравится! - ответила она голосом и видом
неописуемой тревоги.

-- Еще один вопрос, Антуанетта! - продолжал полковник, не замечая
в радости, вызванной этим отказом, необычности
ее манер и наклоняясь к ней, - еще один вопрос
, пожалуйста: как вы думаете, сможете ли вы когда-нибудь полюбить меня?

Алый румянец, который при этом вопросе разлился по щекам, по
шее и даже по лбу девушки, ее глаза, которые она
отвела, как будто чтобы помешать Эвелин прочитать в его глубине
тайные чувства его сердца, помешали ей совершить большую ошибку.
обратите внимание на это восклицание, которое она издала:

--Полковник Эвелин, не задавайте мне такого экстравагантного и ненужного вопроса
.

--Антуанетта! - сказал он, прижимая ее к сердцу.-Антуанетта, ты
меня любишь: бесполезно это отрицать. И подумать только, что такой сокровищнице
счастья суждено так долго наполнять мое пустое сердце,
утешать мою одинокую и несчастную жизнь!

Ах! в этот момент она поверила, что смерть, если бы она пришла, была бы
хорошей, даже приятной. У нее больше не было возможности
обманывать себя. Она любила женской любовью, а не какой-то
ребяческий каприз, человек с полным сердцем, который оказался рядом с ней;
но она должна была навсегда отказаться от поддержки тех рук, которые
могли бы защитить ее от жизненных невзгод и испытаний, она должна
была отвергнуть эту бесценную преданность и следовать своей печальной судьбе, отныне
прикованной к судьбе этого сурового и эгоистичного Стернфилда. Сожаление,
переполнявшее ее сердце, было выше ее сил, и с видом
, который выдавал мучительную душевную боль, она вырвалась из
объятий, в которых держала ее Эвелин.

--Мне не хватает слов, чтобы поблагодарить вас, - сказала она, - за
предпочтение, которое такой человек, как вы, отдает всем остальным, такому
недостойному человеку, как я....

--Я прошу не благодарности, дорогая Антуанетта!
- сказал он, прерывая ее и удивленный ее странным ответом. Ласковое слово
с вашей стороны было бы воспринято гораздо лучше.

--И это слово нельзя произносить! той любви, о которой вы соизволили
попросить меня, я никогда не смогу вам дать!

-- Это девичья прихоть, - ответил он резко, хотя и
мягко. Я знаю, что ты любишь меня, Антуанетта: я это читал
безошибочно в твоем взгляде, в твоих манерах, в твоем голосе.

-- И это было бы очень прискорбно для нас обоих! сказала она. Я повторяю вам,
полковник Эвелин, что я не могу быть вашей, что я не
могу даже позволить вам говорить со мной о любви.

Грустный и озадаченный, он не разговаривал, он смотрел на нее. Внезапно
ей пришла в голову мысль, что, возможно, она легкомысленно заключила с
майором Стернфилдом неразумную помолвку, как
это делают молодые девушки, так же легко, как и разрывает их, и что эта помолвка, она
смотрела на него как на непреодолимое препятствие для любого другого союза,
хотя склонность, которая его к этому привела, полностью исчезла.

--Садитесь, Антуанетта; мы спокойно побеседуем на эту
тему.

И, заставив ее сесть, он взял одну из ее рук в свои. Она
немедленно убрала ее, но осталась там, где он ее усадил.

-- Вы должны терпеливо выслушать меня, - продолжал он; кроме
того, для нас обоих будет лучше, если мы прямо сейчас узнаем, чего
придерживаться. Я, который так долго, с тех пор, как жестокое испытание, в котором я
разговаривая с вами, так тщательно избегая женщин, также спасаясь
от их любви и симпатий, я невольно позволил
вашему образу проникнуть в мое сердце и стать мне дорогим. Если бы милая
прямолинейность вашего характера не заставила меня предположить, что моя
привязанность отчасти разделяется, несмотря на разницу в возрасте, несмотря
на мою столь непривлекательную и молчаливую натуру, я бы похоронил свою любовь
в глубине своего сердца. и никогда нельзя было бы заподозрить
его существование. Судьба распорядилась иначе. Теперь вам решать
решите, должна ли эта новая любовь быть для меня благом или
проклятием; вам решать, должна ли остальная часть моей жизни быть такой же
несчастной, какой была моя юность.

Пока он так говорил, Антуанетта закрыла лицо
руками и зарыдала. Но он продолжал:

--Антуанетта, вы находитесь на заре жизни, я - на ее
меридиане. О, вы знаете, как тяжело уже было испытано мое сердце:
пощади его сейчас. Не превращайте его в девичью игрушку, которую вы
отложите по какой-то легкомысленной причине после того, как выиграете ее.
Ответь мне, скажи мне, что твоя любовь сделает счастливым мое
будущее?

--Дай Бог, чтобы мы никогда не узнали друг друга! - воскликнула она
, соединив руки. Разве этого было недостаточно, чтобы страдать в одиночестве!
неужели мне нужно было заставлять страдать другого! О! Полковник Эвелин, я
мог бы на коленях просить вашего прощения за то горе
, которое я вам причиняю, за то зло, которое я, возможно, причинил вам; но, увы! я должна
сказать вам еще раз: я не могу быть вашей женой!

Жестокой и ужасной была боль, которую вызвали эти слова
о благородном полковнике, который внезапно встал, чтобы скрыть эмоции,
выдающие его сдержанность.

Однако он снова вернулся к ней, чтобы предпринять последнее
усилие, отчаянное усилие.

--Антуанетта, - с жаром воскликнул он, - вы
приносите нас обоих в жертву ложному принципу; вы попираете мое сердце и свое собственное
ради дела, которое не является одним из них... Но что! вы опускаете голову
в знак несогласия. Итак, скажите мне тогда, что за препятствие разделяет
нас, как река? Оставь меня, по крайней мере, грустной.
удовлетворение, бедное утешение, дарованное величайшему преступнику,
- знание того, за что я осужден.

-- Увы! мои губы запечатаны торжественным обещанием,
клятвой!

-- Бедное дитя! Кто-то злоупотребил вашей молодостью и вашим
незнанием жизни, чтобы окружить вас ловушками, которые сделают вас
несчастными. Расстанься с ним, Антуанетта; отойди от ложных друзей, которые
так тебя обманули, и мои объятия открыты для тебя, как
убежище.

--Полковник Эвелин, вы сведете меня с ума! она воскликнула голосом
сломленная болью и эмоциями. Не тратьте свою любовь и
сожаления на такую виноватую и несчастную молодую девушку, как я.

--Виновен и несчастен! он повторил, сделав резкое движение:
вот, Антуанетта, ужасные слова!

--Да, но они настоящие. Неверный священным принципам моего
детства, неверный узам, которые до сих пор уважают самые стойкие,
каких еще эпитетов я могу заслужить?

Эвелин пристально посмотрела на нее, как бы читая, что происходит в ее
сердце; затем с выражением неописуемой нежности:

-- Бедное дитя! он сказал ему, что ваши глаза опровергают ваши слова ... Но
пришло время положить конец этому болезненному интервью.
Значит, вы не можете дать мне даже проблеска надежды?

--Никаких. Я могу только сказать вам, что мое будущее будет гораздо более
несчастным, гораздо более достойным сожаления, чем ваше.

Он снова молча посмотрел на нее: сколько смысла, сколько
эмоций в этом взгляде! в нем не было ни гордости, ни гнева
разочарованного любовника; скорее в нем читалась несчастная любовь, огромное
сострадание, которое он испытывал к этому слабому существу, которое
знал, как привлечь к себе такую сильную привязанность.

-- Прощай, Антуанетта! Наконец он сказал, - и его голос дрожал, несмотря на все
усилия, которые он прилагал, чтобы справиться с эмоциями, - прощай! Помните
, что в своих печалях и испытаниях у вас есть друг, которого ничто
не может оттолкнуть.

Печали и испытания! Ах! да, они пришли, и он
принял в этом большое участие: он излил в чашу своих страданий
горечь, которую его шатающиеся силы едва могли вынести, и
которая оставила на его лбу такие явные следы, что нежная женщина, которая была так взволнована, не могла сдержать слез.
сострадание, которое он испытывал к ней, перевешивало глубокое разочарование, которое он только что испытал.


Он молча удалился, а она, ошеломленная, почти сбитая
с толку, уронила голову на подлокотник дивана и начала желать
, чтобы ее так же легко избавили от бремени жизни.




XXIII.


В этой ситуации она не обратила внимания на то, что время летит
быстро, и когда хорошо знакомый голос
Стернфилда вдруг произнес его имя, она медленно подняла голову и молча посмотрела
на него.

Одли подошел к стулу, сел на него и мрачным, медленным голосом:

--Я пришел, - сказал он, - чтобы узнать, почему час назад я обнаружил, что моя
жена заперта с полковником Эвелин?

Выражение болезненного томления, охватившее лицо
девушки, не изменилось, и с акцентом, который особенно контрастировал
с ее обычно ясным и мягким голосом, она ответила::

--Я не была заперта с полковником Эвелин. Я принял его, как
принял бы любого другого джентльмена, в гостиной и
с открытыми дверями.

-- Где в это время была твоя образцовая сопровождающая, мудрая и
осторожная мадам д'Ольне?

--Свидание с мужем. Конечно, я не должна нести
за это ответственность.

--Нет. Я только спрошу, какова была тема долгого
разговора, который у тебя был с этим джентльменом.

-- Я не могу вам этого сказать, Одли; чужие секреты не принадлежат мне
.

-- Это и есть твоя идея о послушании жен?

Нет ответа.

--Говори, - продолжил он после минутного молчания раздраженным тоном.
Неужели этот камыш, - и он схватился за руку, на которой блестело обручальное кольцо
, - неужели этот камыш и союз, священным символом которого он является
, - чистая насмешка?

И в ярости он сильно сжал, возможно, неосознанно, руку
, которую держал в своей, так, что
вокруг тростника образовался круг, наполовину бледный, наполовину красноватый.

--Продолжайте, продолжайте! - сказала она, ничем, кроме горькой улыбки, не выдав
физической боли, которую причинило ей это объятие. Почему бы этому
внешнему символу нашего несчастного союза не мучить мое тело
, как реальность мучает мою душу?

-- Ты очень-очень лестна! он продолжил, опуская и отталкивая
руку, которую так сильно сжимал, не в порыве
из любви, но в порыве гнева. Мне кажется, что союз
, о горестях которого ты так красноречиво оплакиваешь, не
произвел на тебя очень сильного впечатления: он не научил тебя обязанностям и привязанности
, которыми ты обязана тому, кого называешь своим мужем, и он не помешал тебе получить признание мужа.
другие любовники.

-- Но кто в этом виноват, Одли? она внезапно ответила с
живостью, полной страсти. Почему вы поставили меня, почему
вы ставите меня в такое жестокое, такое исключительное положение? Я
еще раз заявляю вам, что больше не могу этого выносить: я
все расскажу своему отцу....

-- И нарушить свое торжественное обещание, нарушить клятву, которую ты дал,
- прервал он. Нет, Антуанетта: ты не сделаешь, ты не посмеешь
этого сделать. Это клятвенное обещание на кресте, которое ты получил от своей
умирающей матери, связывает тебя так же сильно, как и сам наш брак.

--Но почему эта тайна, почему эта тайна продолжается? О! Одли,
это плохо для нас обоих: заставь их остановиться. Перед Богом и перед
людьми признайте меня своей женой, пока мы остаемся
шанс на счастье, пока наши сердца еще не
полностью отчуждены друг от друга.

--Невозможно, дитя, совершенно невозможно.

-- И почему?

---Потому что... - и его губы изобразили одновременно сарказм и
раздражение, - потому что я недостаточно богат, чтобы позволить себе
роскошь женщины, у которой нет приданого.

-- Женщина, у которой нет приданого! она повторила в изумлении.

--Да. Разве ты не знаешь, что если бы мы были достаточно слепы, чтобы
раскрыть наш безрассудный поступок твоему отцу, это признание было бы
в результате тебя немедленно лишат наследства, и нам не
останется ничего другого, кроме как жить любовью, которая является очень
незначительной пищей. Может быть, ты скажешь мне, что через три месяца, через шесть
месяцев негодование твоего отца будет таким же сильным, таким же жестоким, как
сейчас. Может, и нет. Время в своем стремительном течении претерпевает
множество изменений, и до этого периода могут возникнуть
влияния, достаточно сильные, чтобы смягчить и успокоить, если
не полностью предотвратить гнев г-на де Миркура. Наконец, Антуанетта, ты знаешь
что в возрасте восемнадцати лет ничто не может лишить тебя возможности пользоваться
небольшим состоянием, оставленным тебе твоей матерью, желания которой в этом отношении
, к счастью для нас, были официально зарегистрированы.
А до тех пор - а это сравнительно немного времени для ожидания - мы
, вероятно, будем вынуждены хранить нашу тайну.

Последовало долгое молчание. Новые мысли и страхи
пронеслись в голове Антуанетты, и впервые ей
пришла в голову ужасная и унизительная мысль, что Стернфилд
женился на ней не из романтического чувства привязанности, а из
холодного расчета, из корыстных побуждений!

однако, все с тем же чудесным спокойствием, она спросила::

-- Когда вы женились на мне, Одли, знали ли вы, как и сейчас,
мое положение?

-- Без сомнения, наивное дитя. Неужели ты думаешь, что с доходом, которого
едва хватает, чтобы соответствовать моему рангу - одни только мои перчатки стоят
доллар в день - (майор Стернфилд не упомянул о своих безумных
тратах на азартные игры) - я рискнул бы вступить в брак, не убедившись, что у меня есть деньги?
раньше моя жена обладала денежными прелестями, в дополнение
к тем, которые у нее уже есть.

--Спасибо, я очень благодарна вам за эту откровенность. Теперь
я больше не должен сожалеть с такой горечью и не должен искупать такими жестокими
угрызениями совести мою угасающую любовь, мое безразличие к
вам, которое растет с каждым днем.

--Будет ли твоя любовь ко мне возрастать или уменьшаться, меня
совершенно не волнует, Антуанетта, потому что ты никогда не сможешь забыть, что ты моя жена.

-- Нет никакой опасности, что осужденный забудет цепь, которую он вынужден
носить, - горько сказала она.

-- Это цепь, на которую ты согласился со своей полной свободой.... Но
хватит сантиментов. Прежде чем закончить это интервью, которое, боюсь
, уже слишком затянулось для нашего взаимного отдыха, я должен только
добавить, что есть вещи, которые я перенесу, и другие, от которых я не
пострадаю. Твое безразличие я отнесу философски;
но будь осторожен, чтобы не возбудить мою ревность, развлекаясь с другими.
Прощай!... Как, ты не позволишь мне поцеловать тебя? Что ж, пусть
будет так: возможно, твое настроение улучшится к нашей следующей
встрече.

Жанна, случайно оказавшаяся в коридоре и проводившая
майора до двери, не заметила ничего особенного в его
улыбающихся чертах; но она была очень удивлена, когда, подойдя к
Антуанетта получив сообщение от только что прибывшей мадам д'Ольне, она
заметила крайнюю бледность молодой девушки.

--Передайте мадам д'Ольне, Жанна, что я слишком болен, чтобы
спуститься сегодня вечером.

-- Бедная мадемуазель Антуанетта! - обеспокоенно сказала прекрасная женщина
, - вы, кажется, очень больны. Я сейчас принесу вам
чашка чая, а иногда и горячий травяной чай, от которого вы будете
крепко спать всю ночь.

--Я очень боюсь, что ваш травяной чай не справится с этим, Жанна.

--По правде говоря, мадемуазель, вы ошибаетесь; этот травяной чай - прекрасное
средство, особенно в молодости, потому что, слава Богу! в
вашем возрасте у вас не может быть мыслей, способных прогнать
сон из вашей постели.

Антуанетта вздрогнула, как будто ее подхватил холодный ветер, но
постаралась любезно улыбнуться, отпуская горничную.

-- Мой возраст! - повторила она. - да, я молода годами, но стара
горестями.

И она прижала руки к его горящему лбу.

Через несколько мгновений пришла Жанна и принесла ему легкую закуску
с билетом от мадам д'Ольне, которая умоляла свою кузину извинить
ее на пару часов, пока она не составит компанию другу
г-на д'Ольне, который только что приехал из сельской местности.

Время шло медленно, а Антуанетта все еще лежала неподвижно,
охваченная эмоциями и горестями, которые осаждали ее.

Кто мог бы описать или объяснить его глубокую боль? Целое
осознание того, что она была недостойна Стернфилда; уверенность,
которая нанесла такой сильный удар ее женским чувствам, что ее
муж добивался ее и завоевал - и ее лицо горело
, когда она вспоминала, с какой легкостью он справился с
этим - на почве грязного интереса.; мысль о том, что она обманула
такого хорошего, такого снисходительного отца, как его собственный; мысль о собственной
слабости: все это заставляло ее ужасно страдать. Но то, что
причиняло ей боль, возможно, было сильнее, чем все остальные,
это было воспоминание о бесценном сокровище, которое она потеряла из-за любви
к полковнику Эвелин: об этом храбром и искреннем сердце с его благородными
и щедрыми чувствами, об этом мощном интеллекте, об этой элитной натуре, одним
словом, о том, что могло быть ее, только ее, и что теперь она больше не
могла владеть! Как презренным казалось ей с тех пор
наивное чувство восхищения, которое она испытывала к красивой фигуре
и приятным манерам майора Стернфилда и которое в своем тщеславии
она назвала любовью!

Это были очень печальные мысли для женщины, которая, как и она, слаба
и окружена искушениями, могла защитить ее от зла
только маленькой искоркой религиозной веры, которая теперь лишь слабо горела
в ее сердце. Затем она стала думать о мадам
д'Ольне, об этой легкомысленной и непостоянной подруге
, советы которой всегда приносили ей только вред; о Стернфилде, поведение которого, казалось
, было направлено на то, чтобы причинить несчастье его жене, и, наконец, о его собственной
слабости, о его собственном сердце, которое стало теплым. Итак, из глубины его души
вырвался этот крик, который поразил уединение ее комнаты и который она
адресовала Тому, чье ухо всегда открыто для голоса
раскаяния. "О, Боже мой! только вы можете спасти меня".

Она упала на колени и с акцентом, прерываемым рыданиями,
попросила Бога - не поверхностно, как она с
некоторых пор приобрела печальную привычку молиться, а с пылом страстного
призыва, - о милости, чтобы больше не встречаться с Сесилом Эвелином,
чтобы он исчез. любовь, которую он питал к ней; она умоляла
благодать за то, что у нее было достаточно сил, чтобы сохранить до самой смерти, даже против
малейшей мятежной мысли, верность, которую она поклялась Одли
Sternfield. В кротости этой пылкой молитвы она нашла в себе достаточно
сил, чтобы призвать дух покорности, которым женщина обязана своему
мужу, и который заставил бы ее терпеливо переносить все испытания, которым
могла подвергнуть ее суровость Стернфилда.

Она была вся в этой молитве, когда дверь
тихо отворилась. входит мадам д'Ольне.

-- Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? сказала она любезно, в то время как молодая
девушка встала на ноги. Я надеялся, что ты спишь: почему ты
еще не легла?

-- Мне нужно сначала принять панацею Жанны, - ответила она
с улыбкой, полной печали.

мадам д'Ольне, которая очень любила свою юную кузину,
какое-то время внимательно изучала ее сдержанность; затем, обвив руками ее шею
и притянув к себе:

-- Увы! по ее словам, этот травяной чай не лечит душевные недуги. Именно
этот Стернфилд делает тебя такой несчастной: определенно, я
действительно начинаю его ненавидеть. Мысль о том, что ты связана с ним на всю жизнь
это очень огорчает меня, особенно сейчас, когда у меня есть тайное убеждение
, что этот очаровательный мизантроп Эвелин любит тебя.

--Удели мне минутку внимания, - внезапно воскликнула девушка
с достоинством, которое на мгновение смутило ее легкомысленную кузину.
Твоими советами и просьбами ты заставил меня совершить ужасный поступок
, поступок, который станет несчастьем всей моей жизни. Я говорю это не
для того, чтобы упрекать тебя, потому что, увы! я еще более
виновен, чем ты; но чтобы напомнить тебе, что ты способствовал тому, чтобы
жалкое состояние, в котором я нахожусь. Это значит сказать тебе остановиться и не
заставлять меня идти дальше во зле и печали. Не
произноси больше имени полковника Эвелин в моем присутствии и, прежде
всего, больше не говори мне, замужней женщине, что я любима им или
кем-то еще, кем бы он ни был. Кроме того, когда ты будешь говорить о Стернфилде, если ты
не можешь сделать это с точки зрения дружбы, по крайней мере, используй те из
вежливости, потому что он мой муж. О, Люсиль, если ты не в состоянии
хоть немного облегчить бремя моего креста, то, по крайней мере, не пытайся
сделать его более тяжелым, чем он есть на самом деле.

-- Ты ангел, Антуанетта! - восторженно воскликнула мадам д'Ольне,
тронутая тем, что она называла возвышенным героизмом своей кузины.

К обычным достоинствам хорошей горничной она
относилась очень-очень мало, она даже с трудом их переносила; но
ко всему, что касалось прекрасного, она испытывала огромное
восхищение.

-- Да, дитя мое, - продолжала она, - все твои благородные желания, героические
в своем возвышенном самоотречении, будут для меня законом. И в конце концов,
- задумчиво добавила она, - он может быть лучше, чем Стернфилд
испытывает тебя так же безжалостно, как и он. Ты знаешь, что писатель
Современный француз сказал, что в браке за любовью следует ненависть; что
все ситуации лучше, чем это ужасно
однообразное безразличие, в котором живут одни супруги по отношению к другим,
и под влиянием которого жизнь становится рекой, покрытой
толстым льдом, без которого жизнь превращается в сплошную пустыню. волна или легкий ветерок, который
пронизывает ее поверхность. Лучше блеск бури, разрушений
урагана....

-- Даже если он распространяет вокруг себя запустение и разруху? прервал
бедная молодая девушка, которая, несмотря на состояние, в котором она находилась, не смогла
подавить легкую улыбку, услышав эту новую и необычную
теорию супружеской жизни. Нет, нет, - горячо добавила она, - если я не
могу наслаждаться сиянием солнца, то, по крайней мере, позволь мне искать покоя.
У меня недостаточно смелости, чтобы бороться с грозой или бурей.

--В таком случае, моя дорогая Антуанетта, позволь мне сказать тебе, что у тебя нет
квалификации, необходимой для того, чтобы стать настоящей героиней....
Но вот появилась Жанна с этим травяным чаем, который вызвал наш необычный
разговор.




XXIV.


Следующие два дня Антуанетта нашла необычайно спокойными
после ужасной суматохи, которую она пережила. Г-н Казо,
друг г-на д'Ольне, о котором мы уже говорили, был добрым человеком
и обладал той учтивостью манер и той откровенной веселостью, которые
так хорошо характеризовали наших отцов. Искренний патриот, он оплакивал
несчастья своей страны, и Антуанетта, слушая его, испытывала
полезное отвлечение от своих печальных мыслей, поскольку выражение его
сожалений не сопровождалось теми жестокими обличениями, которые его
отец обычно был их завоевателем.

--Эй! что ж, мадемуазель Антуанетта, - сказал г-н Казо на третий вечер
своего пребывания в доме г-на д'Ольне, когда после очаровательной
беседы все собрались удалиться в свои комнаты, - когда
я увижу г-на де Миркура, что скоро произойдет, я обязательно
скажу ему как сильно в сообщениях, которые мы ей давали, вы
и мадам д'Ольне были плохо представлены; мне говорили, что вы окружены
кружком краснокожих, погружены в самую модную жизнь
веселая и совершенно недоступная для простых смертных, таких как мы.
Вот уже три замечательных дня, которые я провожу здесь, и я видел
, как вы постоянно заняты своими рукоделиями или своими книгами и
ищете других развлечений, кроме беседы с таким скучным стариком
, как я.

-- Вы забываете, - прервал его г-н д'Ольне, сделав
многозначительное движение головой, - что сейчас Страстная неделя и
что эти милые дамы, хотя и довольно любящие этот мир, еще не
совсем потеряли надежду достичь соглашения. лучший. Приходите
увидимся, когда закончится Великий пост, и тогда вы скажете мне, что вы
об этом думаете. Что касается меня, я мог бы в глубине души пожелать, чтобы весь
год был Великим постом; я бы с радостью постился и покаялся
, чтобы обрести мир и покой.

--Ах! - моя вера, мадам д'Ольне, я не верю своему другу, - смеясь, сказал М.
Казо в ответ на язвительный, хотя и несколько энергичный протест
Люсиль против того, что только что сказал ее муж. Я могу говорить только о
том, что я видел, и я могу откровенно сказать г-ну де Миркуру, что я
был очарован тихой жизнью, которую мы здесь ведем, что мадемуазель
Антуанетта - это все, что он может пожелать лучшего, хотя она все
еще слишком бледна.

-- Пожалуйста, не говорите ничего об этом? спросила мадам д'Ольне; ибо
мой дядя, опасаясь за здоровье своей дочери, отозвал бы ее к себе домой
, что никоим образом не достигло бы его цели.

Визит г-на Казо привел к такому счастливому результату, что через несколько
дней Антуанетта получила очень доброжелательное письмо от своего
отца, в котором говорилось, что, поскольку она ведет в городе такую мирную жизнь
, она может, если пожелает, продлить свое пребывание в городе.
еще две-три недели. Он добавил, что собирался
уехать в Квебек, куда его звали по делам, и что по возвращении он
остановится, чтобы отвезти ее в Монреаль, чтобы отвезти обратно.

-- Тебе не кажется странным, что Стернфилд так долго не
приходит? однажды мадам д'Ольне спросила свою кузину.
Прошло больше недели с его последнего визита; он даже не
появлялся с тех пор, как появился этот герой романа, полковник Эвелин.

Антуанетта только вздохнула, в то время как мадам д'Ольне продолжила
с зевком, обезобразившим ее красивый маленький ротик:

--Он обязательно придет сегодня: по крайней мере, я на это надеюсь, потому что я
в ужасном настроении и хотел бы его увидеть, хотя бы для того, чтобы
поссориться с ним. Ба! я устала от этой глупой работы.

И, отбросив в сторону свою вышивку, она подошла к окну.
Замечания, которые она делала в адрес тех, кто проходил
мимо, были не чем иным, как лестными. внезапно она
резко воскликнула:

-- Так же верно, как и то, что я жива, вот Стернфилд гуляет с
милой Элоизой Обертен, с которой он так отчаянно развлекался в
мой последний вечер. Разве это не печально?

Единственным ответом Антуанетты был долгий вздох.

-- Как ты можешь так страдать? - продолжала ее кузина с негодованием.
Неделю не приходил к тебе и провел под нашими окнами с
молодой и красивой девушкой! Если ты не накажешь его, значит, ты полностью лишена
характера.

--Что я должен сделать? - спросила Антуанетта с удрученным видом.

--Что тебе нужно сделать? Почему бы не принять ответные меры? Выйди
завтра и прогуляйся с любезным господином: это вернет этого
непокорного мужа к чувству долга.

--Никогда, Люсиль, никогда! я бродил достаточно долго. С помощью
Небес я не пойду дальше.

--- Так что в следующий раз, когда он придет к тебе, обрушься на него с
гневом; скажи ему, что он тиран, бессердечный негодяй.

-- Такое средство вряд ли вызовет его раскаяние,
- печально ответила она.

--Эй! что ж, тогда, если ты каким-то образом не заставишь его почувствовать себя виноватым
, я откровенно скажу тебе, что у тебя нет ни гордости, ни достоинства.

--Люсиль! мне ничего не остается, как проявить терпение и
мягкость.

-- Антуанетта де Миркур! внезапно воскликнула мадам д'Ольне, ты
не люби этого человека. Если бы ты любил ее, ее поведение заставило
бы твою кровь бурлить от негодования в твоих жилах.

Антуанетта не ответила на этот выпад. мадам д'Ольне
быстро продолжила::

--Просто Небо! такое положение вещей ужасно, исключительное!
Ты называешь это браком?

-- Это свадьба, которую ты устроил сам, - горько ответила бедная
новобрачная.

-- Да, я согласна, - ответила мадам д'Ольне, немного сбитая с толку
этим резким ответом. Но, кроме того, кто мог подумать, что все так повернется?
 кто мог предвидеть, что этот красивый и
станет ли рыцарь Одли таким же несчастным?

-- Я уже говорил тебе, Люсиль, что не хочу, чтобы к ней применяли
подобные эпитеты.

-- Это абсурд!-- и мадам д'Ольне возмущенно подняла голову
.-- Я дам ему те эпитеты, которых он заслуживает, хотя бы один
раз, если ты заставишь меня замолчать. Он, муж! по правде говоря, это
единственная иллюстрация этого слова. Я говорю тебе, моя бедная маленькая кузина,
что я ясно вижу, что он тебе не нравится; и я не думаю
, что ты ему тоже нравишься, или он ведет себя так, как будто ты ему не нравишься, что
возвращается к тому же. У тебя не осталось другой альтернативы, кроме развода.

--Развод! Антуанетта повторила: с каких это пор Церковь разрешает развод?
 Самое большее, что она сделала, это в случае
крайней необходимости позволила супругам разойтись; но даже если бы они
жили на обоих концах земли, они все равно
были бы мужем и женой. Ах! цепь, которую я, как безумный, выковал для
себя, какой бы тяжелой она ни была, я должен нести ее до
конца.

--Но твое положение, бедное дитя, - случай исключительный. мы
мы можем обратиться с этим к Папе Римскому через нашего епископа.

--Какая от этого польза, если у него нет на это полномочий? Кто я
такой, чтобы притворяться невозможным? Что за слабое оправдание для
меня, что эта нелепая страсть, которая заставила меня нарушить священные правила
деликатности и святые заповеди сыновнего долга,
прекратилась так же быстро, как и возникла? Нет, будет только справедливо
, если я искуплю свое безумие.

-- Но если Стернфилд, со своей стороны, устав от этого брака, подаст
на ваш развод, получит его и выйдет замуж за другого...что случается
достаточно часто и кому позволено причащаться- что бы ты сделал?

--Мои оковы будут скованы так же крепко, как и прежде, и перед Богом
я снова стану его женой; я не только не смогу вступить
в другой брак, но и буду обязана быть верной ему в мыслях
и поступках, как если бы он был для меня самым нежным из супругов.

--- Боже мой, боже мой! это ужасно! - воскликнула Люсиль, вздрогнув. Ты
уверена, что не ошибаешься, Антуанетта?

-- Увы! я слишком хорошо изучил этот вопрос, чтобы ошибиться.

-- Но ваша свадьба была отпразднована тайно, при свидетелях был только я
; запреты не были опубликованы, а ты несовершеннолетняя.

-- Увы! опять же, все это только делает его более преступным, но
не делает меня менее связанным.

-- О Антуанетта! как мало я предвидел печальную развязку этого романа
, который начинался под таким блестящим покровительством. Однако ты
права, принимая принятое тобой решение, какие бы трудности
оно ни вызвало между тобой и Одли. Уна де Миркур не должна
быть рабыней мужа, который боится или стыдится
публично признать ее.




XXV.


--Наверху есть человек, которого мадемуазель, я уверена,
будет очень рада видеть! однажды Жанна поспешила сообщить Жанне, что мадам
д'Ольне и Антуанетта возвращались с прогулки. только что прибыл г-н де Миркур
.

-- А теперь, Антуанетта, - сказала мадам д'Ольне своей кузине
, которая спешила наверх по лестнице, - ты должна попытаться получить разрешение
продлить свою прогулку здесь. Если ты вернешься в Вальмон со своим отцом,
Стернфилд доставит нам смертельное беспокойство и в конце концов устроит
засаду в твоей мирной деревне.

г-н де Миркур, который был в прекрасном настроении, принял свою дочь
очень ласково и отклонил вопрос о ее деликатном внешнем
виде полусухим, полусмешливым замечанием, что она, должно быть
, счастлива, что у нее есть полностью избранный муж в лице Луи
Бошен, в противном случае ее красота, которая начала увядать
, усложнила бы задачу ее найти.

г-н д'Ольне поспешил переменить разговор, так как
знал, что эта тема очень неприятна Антуанетте.

--Но скажи, де Миркур, какой воздух сейчас в Квебеке?
он рискнул.

--Какой воздух в Квебеке? - повторил г-н де Миркур, выражение
лица которого при этом вопросе стало серьезным. Она выглядит так, как и должен выглядеть город, который
дважды подвергался осаде и бомбардировкам: все в нем - пепелище и руины. Его
окрестности, где произошли три кровопролитных сражения, сам район,
который в течение двух лет был заселен
воюющими сторонами, - все это несет на себе мрачные следы боев и падения
нашей страны.

--Ты видел там кого-нибудь из наших старых друзей?

--Нет, все они покинули город после капитуляции Монреаля.,
и теперь они, как и многие другие, стараются занять свое время
и восстановить свои разрушенные состояния, посвятив себя
своим фермам и своим землям. Пройдет время, прежде чем Квебек
сможет, как Феникс, восстать из пепла.

--Встретил ли ты, спускаясь, кого-нибудь из своих знакомых?

-- Ни одного: у меня был только один попутчик, англичанин, как
я сразу понял по его акценту, хотя он говорил с кучером
на отличном французском.

--И о чем вы говорили вместе? внезапно спросила мадам
д'Ольне, любопытство которого только что пробудилось.

--Разговор был бы очень коротким, по крайней мере, в том смысле, в каком я был
к нему причастен, - потому что вы знаете, моя прекрасная леди, что я не испытываю вкуса к
такого рода отношениям с нашими новыми хозяевами, - если бы не случайное
обстоятельство, или, скорее, чтобы быть справедливым, случайность. акт
вежливости с его стороны. Через несколько мгновений после того, как мы уехали, поднялась
сильная метель, сопровождавшаяся пронизывающим ветром, который, несмотря
на мой капюшон из медвежьей шкуры и шерстяные кремоны работы Антуанетты, привел меня в чувство.
захватывает из стороны в сторону. Мои яростно лязгающие зубы выдали
мое беспокойство моему спутнику, который мгновенно и с
доброжелательностью, за которую я был ему тем более благодарен
, что ранее отбил одну из его попыток вступить в
разговор, взял большое пальто, закрывавшее его колени -
на нем было еще одно - и надел его. настоял, чтобы я им воспользовался. После этого
завязался разговор, и вскоре я обнаружил в своем
спутнике не только высокий интеллект, но и человека
справедливый и либеральный, полностью свободный от тех предрассудков, которые являются правилом
поведения для столь многих представителей его расы. Мы обсуждали текущее
положение в стране с откровенностью, безусловно, нескромной с
моей стороны; но хотя я несколько раз терял терпение, он
всегда сохранял сдержанность, поддерживая свое мнение, когда я расходился
с ним, с вежливостью, которая делает ему величайшую честь. По
нескольким пунктам мы сошлись во мнении, и я легко мог видеть
, что он, как и я, питал большой ужас ко всему, что выглядит как
угнетение. Я получил неоспоримое доказательство этого, как только мы
остановились на постоялом дворе, чтобы сменить лошадей и что-нибудь взять.
Человек по имени Тибо, который когда-то владел этой гостиницей
, в прошлом году отплыл во Францию вместе с другими, гораздо более прославленными, чем
он, и его преемником стал человек по имени Барнуэлл, один из
новоприбывших, которые пришли властвовать над нами и над нашими
разрушенными состояниями. Когда мы возвращались на свои места после того
, как перекусили, наше внимание привлек высокий голос нашего хозяина:
камертон гнева. Мы оглянулись и
увидели его, держащего за уздечку своей лошади бедного жителя, которого
нужда заставила остановиться в его больнице.
Несчастный Жан-Батист энергично протестовал на французском языке против того, что он
заплатил вдвое больше стоимости того, что получил, в то время как его
противник с ругательствами и ненормативной лексикой настаивал на том, чтобы он
дал запрашиваемую цену, что было необоснованно.
Воодушевленный явным ужасом крестьянина и молчаливым поощрением и
к безразличию зрителей, Барнуэлл крепче сжал уздечку
лошади и начал самым жестоким образом бить бедное животное по голове
, угрожая так же поступить и с владельцем указанной
лошади, если он не удовлетворит его несправедливое требование. В ту же секунду
мой спутник спрыгнул на землю, схватил жестокого человека за
воротник его одежды и хлыстом, который он вырвал у него из рук,
нанес ему два или три сильных удара.--"Ваше имя, - воскликнул Барнуэлл,
- назовите мне свое имя, пока я жду заставляет вас переводить перед
магистрат."- "Полковник Эвелин из **I-го полка Ее Величества"
, - пренебрежительно ответил он, отталкивая от себя трактирщика, которому
вдруг стало страшно и стыдно.

-- Полковник Эвелин! - горячо повторила мадам д'Ольне; - но, мой дорогой
дядя, мы его очень хорошо знаем.

--Будем надеяться, что это так; поскольку у вас есть отношения
с очень-очень многими его товарищами, к которым можно
найти претензии, было бы слишком прискорбно, если бы вы не знали
человека, который так высоко ценит свою профессию. На моем слове, моя маленькая
Антуанетта, я мог бы простить тебя, если бы ты прониклась уважением
к этому храброму англичанину.

Бедная Антуанетта! она только что получила новое доказательство драгоценного сердца
, которое, несомненно, приобрела для себя, но которое должно было
навсегда стать выше ее желаний.

--И как ты нашел пути? - спросил г-н д'Ольне.

--Пришло время, чтобы кто-нибудь из вас задал мне этот вопрос. Мое
путешествие было более утомительным, чем любое из тех, что я когда-либо совершал, и вы знаете, что я много раз путешествовал по снегу и льду.
-- Как это - как? Расскажите нам о своем путешествии! одновременно говорили его слушатели.--Эй! итак, я уже говорил вам, что вскоре после того, как мы уехали,начал выпадать густой снег, и, поскольку
накануне вечером его выпало большое количество, вы можете сделать вывод, что дороги были далеко не прекрасны. Вскоре она стала падать крупными хлопьями, и пока мы с моим спутником обсуждали Канаду, ее несчастья и судьбу, снег полностью изменил облик вещей, как будто в него вмешалась волшебная палочка. Частоколы, стены каменные деревья полностью исчезли, и фруктовые деревья
казались простыми кустарниками. К счастью для нас, никто
на пути не было ни людей, ни каких-либо животных, потому что для нас не было
бы ничего более неприятного, чем встреча, которая,
вынудив нас немного отклониться от намеченного маршрута, вынудила бы нас
нырнуть в пучину снега, навалившегося
с обеих сторон. с узкой тропинки. Если бы мы были более осторожны,
мы бы остановились на постоялом дворе Тибо; но я не мог дождаться
чтобы прибыть, и мой спутник тоже. Отдохнув несколько минут,
мы снова отправились в путь. Вскоре похолодание стало сильным. Снег
перестал падать, но яркое солнце, пришедшее на смену ему, было
бессильно дать нам тепло или уют. Ветер гнал
снег, швырял его нам в лицо, так что мы
ослепли и задохнулись. Честно говоря, мы шли так медленно
, как будто идем на похороны. На нашем пути попадались огромные холмы
, и часто, очень часто нам приходилось прибегать к
деревянные лопаты, которые наш водитель, несомненно предвидя
подобную возможность, положил на дно машины.
-- А как вел себя полковник Эвелин, дядя?
-- Так, как должен вести себя храбрый человек, настоящий солдат. Он не
роптал и не жаловался, а работал, и когда нужно
было ставить лопаты на реквизицию, он пользовался своей с таким
мастерством, с каким один из твоих надушенных героев, прекрасная племянница, может сделать это из своей трости с яблоками из слоновой кости.--Но, дорогой папа, вы, должно быть, ужасно страдали! воскликнула Антуанетта.

--Действительно, девочка моя. Каждая мышца в моих конечностях, каждая жилка в моем теле болели, и мое дыхание было коротким, иногда даже
болезненным. А дороги!... О, как наши бедные лошади выбивались
из сил и боролись на больших сугробах, которые мы
так часто встречали. Когда мы добрались до маленькой гостиницы, где
нам предстояло переночевать, я был буквально измотан.
-- А как насчет вашего попутчика? спросила мадам д'Ольне.

--Все, что я могу сказать об этом, это то, что у него железное телосложение, потому что, если он не привык, должно быть, к нашему климату, он терпит его
суровые условия даже более суровые, чем у старого Дюссо, который
столько зим ездил на багажнике в любую погоду. Кроме того,
он чрезмерно предан своему делу и проявил ко мне такое рвение, как если бы у
меня были какие-либо законные претензии к нему... Но хватит этой
долгой истории; мы с полковником Эвелин еще не скоро забудем
о поездке, которую мы только что совершили.

За этим рассказом последовали предположения и комментарии, а затем мы расстались на ночь, каждый в очень хорошем настроении.

г-н де Миркур, уступив просьбам, которые ему были сделаны,
согласился остаться еще на несколько дней вместо того, чтобы уехать на следующее
утро с Антуанеттой, как он первоначально намеревался.
Его пребывание в доме его родственника было очень приятным, и, увидев воочию
обычную жизнь, которую вели дамы в доме, разделяя
их невинные забавы, он начал верить, что сообщения
, которые ему давали, действительно были сильно преувеличены, и что он не
мог этого отрицать. иметь огромное неудобство, уступив просьбе мадам
д'Ольне, оставить Антуанетту с ней до возвращения весны.

XXVI.
В прошлый Великий пост мадам д'Ольне сочла справедливым получить
небольшую компенсацию за заточение, в котором она жила во время этого
периода покаяния; поэтому она решила устроить небольшой праздник для своих друзей,
хотя это было уже в марте месяце. Недавнее прекращение
веселья казалось новым поводом для возобновления удовольствий; и
, возможно, единственное печальное сердце мадам д'Ольне в тот вечер
было не у Антуанетты, когда-то такой счастливой.

Да, был еще один, который был в некотором роде в унисон с его собственным; больше действительно, однажды полковник Эвелин втайне обвинил его в безумии, которое заставило его искать вечеринки, к которым у него было так мало
вкуса, и это было сделано с единственной целью - попытаться встретиться с Антуанеттой, которая,со своей стороны, казалось, так старалась изо всех сил избегать его. И все же в ее сердце жила смутная надежда, что препятствие, которое она считала непреодолимым, на самом деле таковым не было и что
какая-нибудь удача вскоре сгладит трудности, стоящие между ними.

В течение первой части вечера он уважал ее очевидное желание
избегать любых встреч с ним; но во время танцевальной антракта,
увидев ее одну, он подошел к ней и завязал разговор на общую
тему. Как бы он ни старался заинтересовать и развлечь ее, у него
хватило такта избегать всего, что могло показаться приближенным к
более конкретному предмету. И это было очень приятно, потому что мадам д'Ольне, в отчаянии от того, что ей нечего было сказать, остановила его и пришла к нему со своей обычной легкомысленностью, чтобы спросить, что он только что сказал мадемуазель де Миркур.
--С удовольствием, - ответил полковник. Я повторял мадемуазель ла
примечание, которое сделал Его Величество Георг III мадам де Лери, когда эта
недавно дама была представлена вместе со своим мужем английскому двору.

--О! прекрасная Луиза де Бруаж! Люсиль ответила с большим
интересом. Ну, что сказал король? что он думал о ней?
-- Он, должно быть, нашел ее очень красивой, потому что, увидев
ее, он начал с глубоким волнением говорить, имея в виду недавнее приобретение
Канады: "Если бы все канадские дамы были похожи на него, у него были
все основания гордиться своим прекрасным завоеванием".[4]
-- Тогда миссия господина де Лери и его спутников должна иметь больше
шансов на успех, - заметила мадам д'Ольне.
--И что это за задание? спросил один человек из компании.
--Они отправились отстаивать наши интересы и выражать
свое почтение нашему новому монарху.
-- И заметьте, что вместо того, чтобы принять их, Его Величество выразил свое почтение, и на то есть веские причины, - воскликнул только что
присоединившийся к группе Стернфилд.
--Я думаю, мы будем раздавлены комплиментами,
теперь, когда король Георг подал пример, -холодно ответил
мадам д'Ольне, уходя, потому что она больше не была_неотразимой_
Майор в очень большом одолжении.

Стернфилд, которому до этого было довольно весело,
вскоре заметил Антуанетту с полковником Эвелин, что его хорошее настроение
исчезло, и он начал ломать голову, как найти способ
разлучить их. Будучи нанятым для следующего танца, он не мог
попросить Антуанетту стать его танцовщицей, что было бы самым
безопасным и оперативным методом, так как он был суверенным
досадно было видеть, как они беседуют друг с другом во время последовавшего за этим долгого контрданса. Не слушая язвительного замечания, сделанного ему
его хорошенькой партнершей, что, по ее мнению, прогулка бесконечно предпочтительнее танцев, как только кадриль закончилась, он бесцеремонно оставил её на первом попавшемся сиденье и подошёл к Антуанетте.
--Мадемуазель де Миркур, могу ли я просить вашей руки
для следующего танца? - спросил он с принужденной вежливостью
, которую Эвелин сочла скорее нахальной, чем уважительной.

Надо было видеть, какими яркими красками было покрыто лицо девушки.
молодая женщина, и какой у нее был смущенный и обеспокоенный вид, когда она
боязливо ответила, что помолвлена. В суматохе момента
она забыла упомянуть имя того, кому она обещала свою
руку, - впрочем, весьма безобидного человека, - и Стернфилда, заключив
, что это полковник Эвелин, хотя
последний редко, возможно, никогда, предавался удовольствиям своей жены. танцуй, - он бросил на жену
полный гнева взгляд и ушел.

вскоре Эвелин заметила, что разум Антуанетты
занят совершенно посторонними мыслями о своем
беседа, к рассказу, все еще столь интересному, о ее последней
поездке в Квебек с г-ном де Миркуром. поэтому для
нее было почти счастьем, когда мадам д'Ольне подошла и, сказав
полковнику Эвелин несколько ничего не значащих слов, передала своей кузине небольшой
сложенный лист бумаги, на котором карандашом было написано несколько слов
, и сказала ей:

-- Вот мемуары, которые принадлежат тебе, Антуанетта.

Она решительно схватила бумагу и быстро прочитала ее. Это сообщение
было от Стернфилда и гласило следующее:


 "Ты доводишь мое терпение до предела. Пойдем, встретимся со мной
в будуаре наверху, потому что я должен рассказать тебе кое-что, что
ты должен знать без промедления. На свой страх и риск откажись от моей просьбы,
если ты откажешься это сделать, но ты пожалеешь, что довел
человека до отчаяния слишком далеко.

 "Ton mari, AUDLEY STERNFIELD."


Содержание этого билета и наглость, которую проявил Стернфилд,
поставив на нем свою подпись, убедили несчастную
Антуанетта, что ее муж был не в настроении ждать, и
дрожащей рукойона разорвала это маленькое послание на части. Его волнение было настолько
заметным, что Эвелин не преминула высказать множество предположений о
причинах, которые могли ее спровоцировать, поскольку он видел,
как Стернфилд передал записку, о которой шла речь, мадам д'Ольне, которая сделала вид
, что отказывается от послания, но которая, используя угрозы, в конце концов отказалась.
позволить ей навязать себя.

-- Так какая же тайная связь может существовать между этим красивым негодяем и
этой невинной юной девушкой? он спрашивал себя несколько раз. Конечно
, это не может быть любовью, потому что, кроме формального отрицания, которое она мне дала
сделанное из существования этого чувства, по крайней мере, в том, что касается ее, его
сдержанность никоим образом не выдавала любви, когда он приблизился
к ней. Что ж, я буду осуществлять за всем этим активное наблюдение
, чтобы оказать ей услугу и защитить ее от опасных уловок
этого человека.

Заметив, что его спутница явно хочет побыть одна, он
сказал ей несколько безразличных слов и удалился в другой конец
гостиной. Начинался еще один танец, и Антуанетта особенно разозлила
танцовщицу, с которой была помолвлена, заявив ей, что она
слишком устала, чтобы выполнить свое обещание. Воспользовавшись легким замешательством,
которое всегда возникает, когда танцоры становятся на свои места,
она вышла из комнаты, надеясь, что ее не заметили. В считанные
секунды она оказалась наверху лестницы и вошла в будуар
, где ее уже ждал Стернфилд, который, по контрасту с другими
апартаментами, был освещен лишь слабо.

-- Ты соизволил проявить усердие! - сказал он с сарказмом, представляя
ее сидящей.

-- Что вам от меня нужно? - спросила она, приложив руку к сердцу
, как бы останавливая его учащенное биение.

-- Разве я уже не предупреждал тебя, - сказал он, и его лоб становился все
темнее по мере того, как он говорил, - разве я уже не предупреждал тебя
, что меня мало заботит твоя холодность, твое безразличие и даже отвращение
, которое я могу прочитать на твоем лице; но что мне не будет больно
видеть, как ты, моя жена, развлекаешься с другими джентльменами?

--Все то же несправедливое и беспочвенное обвинение! С кем
, вы утверждаете, я только что развлекался?

-- С этим опасным лицемером, полковником Эвелином. Не пытайся это
отрицать! - продолжал он безудержно, решительно отодвигая папку от
стул. Я очень внимательно наблюдал за тобой; я видел твои взгляды, полные
нежности, твои цвета, которые постоянно менялись, его глаза, полные
восхищения и любви, которые он даже не потрудился
скрыть. Проклятие ему! Неужели ты веришь, что я
покорно все это перенесу?

--Почему ты обвиняешь и так постоянно обвиняешь меня?-- И, говоря
это, она хотела казаться спокойной, но ее неровное,
затрудненное дыхание красноречиво говорило о ее волнении.--Если джентльмен придет
поговорить со мной или встанет рядом со мной, я не могу послать его, я не должен
сказать ему, что я замужем, что мои мысли и улыбки
принадлежат только тебе. В таком случае, с завтрашнего
дня я покидаю этот дом, собираюсь похоронить себя в деревне и останусь там до
тех пор, пока вы не сочтете нужным приехать и признать меня своей женой.
Там, по крайней мере, я смогу обрести покой.

-- Да, чтобы пофлиртовать со своим первым любовником, мистером Луи Бошеном!
он ответил мрачным взглядом.

Антуанетта еще крепче прижала руку к груди, когда
ответила::

--Одли, неужели ты думаешь, что сможешь так мучить меня, не оставив мне ни жизни, ни
причина в конечном итоге поддастся?

--Помилуйте, никаких фраз! он холодно ответил. Я боюсь, что мадам
д'Ольне нашла в тебе ученицу, слишком искусную в науке, которую она
так хорошо умеет преподавать.

Слишком подавленная, чтобы ответить на эту горькую насмешку, Антуанетта
закрыла лицо руками.

--Послушай меня внимательно, Антуанетта, - продолжал он, внезапно изменив
тон и манеры. Ты находишь меня таким суровым и мрачным, потому
что со своей стороны ты проявил ко мне мало любви и сочувствия.
Скажи мне, что ты забываешь прошлое, и, как доказательство нашего совершенного
примирение, как гарантия моего будущего поведения, позволь мне
поцеловать этот гордый лоб, который до сих пор с таким
презрением выступал против него. Не отказывай мне, потому что, повторяю тебе, опасно
заводить отчаявшегося человека так далеко.

Не осмеливаясь или полагая, что не может отказать ему в этой маленькой
уступке, она не ответила. Благосклонно истолковав это молчание,
он обнял ее и несколько раз поцеловал в лоб и
шелковистые волосы.

Внезапно раздается восклицание одновременно от боли и боли,
воцарившееся молчание нарушила Антуанетта, и Антуанетта, резко высвободившись
из объятий, обхвативших ее, увидела полковника Эвелина, который,
бледный как смерть, стоял на пороге спальни. Секунду
спустя он исчез; и когда Антуанетта бросила
на мужа укоризненный взгляд, она увидела на его лице насмешливую торжествующую улыбку
, сменившую нежность, которая
на мгновение поселилась в нем.

-- Я верю, - сказал он насмешливым голосом, - что превосходный полковник Эвелин
теперь исцелится от своей любви этим хорошим уроком. Антуанетта, ты
теперь ты можешь _флиртовать_ с ним, сколько захочешь.

Медленно она повернулась к своему преследователю и пронзительным голосом,
проникновенным тоном:

--Одли Стернфилд, - сказала она, - вы причинили мне столько вреда, сколько
могли. Оскверняя священное имя мужа, вы были для
меня всего лишь варварским и бессердечным тираном. Помешанные из-за грязных корыстных
побуждений признать наш брак, вы хотели унизить меня в
моих собственных глазах и глазах других. Что ж, выслушайте меня: до
того дня, когда вы придете требовать меня за свою жену перед всем миром, я
прими решение избегать любых встреч с тобой, не
обращая внимания ни на твои угрозы, ни на твои молитвы, потому что отчаяние сделало меня
равнодушной. Завтра я уезжаю в сельскую местность, и если вы последуете
за мной туда, чтобы преследовать меня дальше, двери дома моего отца
будут закрыты для вас.

-- После этого ты еще смеешь говорить, что любишь меня? - спросил он с
волнением.

--Любить тебя! - повторила она с горьким смехом. Любить тебя! да, как
преступник любит орудие своего наказания, как каторжник любит
товарища по каторге, к которому он прикован на всю жизнь!

--Замолчи, или я перестану отвечать за себя! - воскликнул он с гневом
, который уже не мог остановить.

--Фи так! Майор Стернфилд, - сказала она с презрением, - теперь
ваша очередь подышать театральной мелодией. Полчаса назад
слова, которые вы только что произнесли, заставили бы меня вздрогнуть и принять
умоляющий вид перед вами; но я заявляю вам, что
страх, надежда и все чувства сейчас подавлены
в моем сердце.

Стернфилд посмотрел на нее ужасным взглядом. Она была там, перед ним,
спокойная, гордая, восхитительная в своем изящном бальном туалете, нежная
в своей детской красоте; но на ее челе было выражение непоколебимой
твердости, которой он еще не знал, и которая
говорила ему, что она будет неукоснительно выполнять
только что сформулированные резолюции. С тревогой, полной гнева, он
осознал в себе, что ее немыслимое насилие отняло у него,
возможно, навсегда, любовь к этой несравненной молодой девушке.

-- Пусть будет так, как ты хочешь, Антуанетта, - воскликнул он. У тебя есть
хотел вызвать эту ссору между нами - это хорошо; но помни
, что в достатке и в несчастье, в бедности
и достатке, в болезни и в здравии, пока
смерть не разлучит нас, ты мой и только мой!

Несмотря на свое спокойствие и стоицизм, она не могла не вздрогнуть
, услышав эти зловещие слова. Но, почти сразу
придя в себя, она ответила::

--О! не бойтесь, я никогда этого не забуду.... Извините,
но мне нужно вернуться в танцевальный зал и повеселиться там так же, как
это может позволить мне состояние моего ума.

Те, кто заметил долгое отсутствие Антуанетты и
Стернфилда и кто видел, как они один за другим входили в гостиную,
судили про себя, что они явно только что занимались любовью,
поскольку ничто в их манерах не вызывало подозрений в единственном
собеседовании, которое они только что провели. Антуанетта была бледна и спокойна,
но это было то состояние, в котором она находилась уже несколько дней;
Стернфилд, со своей стороны, по своему обыкновению переходил от милых
дам к милым дамам, обращаясь ко всем им со словами, которые его
привлекали улыбки и благодарности.




XXVII.


То, что пришлось пережить Антуанетте в долгие и скучные вечерние часы
, невозможно выразить никакими словами. Вынужденная говорить и
улыбаться, когда ее сердце было почти в агонии, вынужденная, прежде
всего, скрывать свои чувства от любопытных и изучающих
взглядов, были моменты, когда ей казалось, что она вот-вот поддастся и сбросит
маску.

Что касается Стернфилда, который одержал победу в организованном им заговоре
с целью скомпрометировать ее в глазах полковника Эвелин, - заговор, осуществленный в то время
там, где его наметанный глаз видел приближение своего командира, ему
не требовалось больших усилий, чтобы держать себя в руках.
Преисполненный решимости причинить боль и заставить страдать свою жену, он сосредоточил все
свое внимание на молодой девушке, которую недавно посадил
в свою карету, так что возмущение мадам д'Ольне было
сильно взволновано.

Оглядевшись в поисках Антуанетты, она увидела
, что она сидит у пьедестала, изучая несколько
найденных там гравюр. Решив наказать Стернфилда, она знаком позвала
Полковник Эвелин, и, дав ему рулон бумаги, она сказала ему::

--Пойдите, пожалуйста, покажите эти новые гравюры мадемуазель де
Миркур и вместе осмотрите их. Тогда вы скажете мне, что вы об
этом думаете.

Эвелин на мгновение заколебалась, как будто он хотел отказаться от этого поручения;
но, увидев изумленный взгляд, брошенный на него мадам д'Ольне, он
взял гравюры, пересек комнату и подошел к Антуанетте. Он
подошел к ней резко и холодно:

--Мадемуазель, - сказал он, вместо того чтобы вызвать вопросы мадам
чтобы возбудить у д'Ольне подозрения, я приношу вам эти картины, которые она
поручила мне передать вам.

--О! Colonel Evelyn! бедная Антуанетта, - лепетала
она, - какого вы, должно быть, обо мне мнения!

-- Я скажу вам это откровенно, - ответил он с горечью, которую
старался скрыть. Моя первая любовь научила меня ненавидеть ваш
секс; ты, моя вторая любовь, учишь меня презирать его. _она_,
хотя и неверна мне, была, по крайней мере, верна тому, кто меня
вытеснил; вы, всего несколько недель назад, вознеслись на Небеса
засвидетельствую, что вы не любили Одли Стернфилда, и час назад я
нахожу вас в объятиях того самого Стернфилда, который целовал вас в
лоб и в губы!

-- Помилуйте! будьте милосердны!-- умоляла она бледными,
дрожащими губами.

--Нет, Антуанетта де Миркур, у меня не будет к вам жалости, потому
что у вас ее не было ко мне. Стернфилд или другие люди его закалки
могли бы простить вас, потому что их любовь проходит так же легко, как
и приходит: я не могу этого простить. Ах, юная леди, вы причинили мне
много боли; вы разрушили остатки уверенности, которые у меня были
верой и добротой женщины вы иссушили в моем сердце те
источники симпатии, которые были в нем,
превратили остаток моей печальной жизни в ужасную мизантропию.

--О! простите меня, полковник Эвелин, простите меня!

И несчастное дитя поверило, что в этот момент она с радостью
пожертвовала бы своей жизнью, чтобы избавить его от малейших
страданий, от самой легкой боли.

Но он безжалостно продолжал::

-- Чем глубже моя любовь по сравнению с любовью других мужчин, тем
сильнее моя обида на ту, кто насмехался над ней до презрения
от этой любви. О, какое сокровище любви я не расточал
идолу, который был недостоин этого!

-- Я был неправ! она продолжила. Но, полковник Эвелин, я виновен в том смысле
, в каком вы предполагаете, а на самом деле нет. От всего сердца я
отдал бы десять лет этого жалкого существования, которое мне предстоит,
чтобы вы убедились в моей невиновности; но, по крайней мере, я испытываю
высшее утешение, зная, что если эта невиновность не может быть
доказана в этом мире, есть другой, и гораздо лучший, где вы
узнаете, как ее узнать.

Эвелин на мгновение посмотрела в эти глаза, в которых светилась откровенность, в этот
красивый лоб, дышавший откровенностью; затем, быстро отведя
взгляд, она сказала::

-- Юная леди! Он воскликнул: "Просите Небеса вернуть этот
роковой дар, из-за которого вы выглядите такой наивной и откровенной, потому что вы причините
несчастье другим людям так же, как причинили мне.

-- И вы не скажете мне ни единого слова прощения? - спросила она,
сложив руки и не обращая внимания на то, в каком отчаянии она была,
что кто-то заметил ее волнение и сделал замечания по этому поводу.

--Нет. Вы все меня ограбили, вы меня погубили: я не могу вам
этого простить. Если бы я был на смертном одре накануне того, как предстал
перед своим Создателем, мой ответ был бы таким же. Я слишком сильно любил вас
, чтобы теперь проявлять к вам жалость.... Но, тише!-- прервал он
, вставая во весь свой высокий рост между ней и другими людьми,
находившимися в комнате, - ваше волнение может быть замечено,
и мы не знаем, чему его приписать. Небо! Мадемуазель де Миркур,
какая вы опытная актриса! Можно было бы искренне поверить, что
мое одобрение или порицание - для вас вопрос жизни и
смерти; я бы и сам впал в это, если бы не сцена, свидетелем которой
я стал несколько минут назад в будуаре. О, ничто, кроме
этого ужасного доказательства вашего двуличия, никогда не могло бы открыть мне
глаза. А теперь прощай! Будем надеяться, что наши жизненные пути
больше никогда не встретятся. Возможно, вы услышите, что Сесил Эвелин
более человеконенавистник, чем когда-либо, более эгоистичен и, к сожалению, более
недоступен для любого чувства доброжелательности или общества; но вы,
кто узнает причину этого, у вас не будет повода удивляться.

Он поклонился и через несколько мгновений вышел из дома.

Пораженная в самое сердце, Антуанетта осталась на том месте, где он ее
оставил, и она задавалась вопросом, переносило ли когда-нибудь женское сердце
такую боль, как его, когда Стернфилд, который
все это время танцевал и _флиртовал_ в соседней комнате, пришел и нашел ее.

Пристально глядя ей в лицо:

-- Антуанетта! он сказал, ты выглядишь грустным и больным?

--Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду веселой или
здоровой.

--Может быть, ты злишься на меня за то, что я так хорошо провел
время с этой маленькой Элоизой с красивыми черными глазами.

-- Я даже не заметила этого, - устало ответила она.

Стернфилд обиженно прикусил губу. Такое полное безразличие
было не совсем тем, к чему он стремился или чего хотел. Кроме того, он
с нетерпением возобновил:

-- Может быть, сейчас тобой движут более сильные заботы или интересы
?

--Ах! мне больше не на что надеяться и не о чем беспокоиться.

--Скажи мне, серьезно ли ты относишься к своим планам немедленно вернуться в Лос-Анджелес
кампания, или это просто угроза?

--Я уезжаю завтра.

-- Так мне попрощаться с тобой сегодня вечером или вернуться завтра утром?

--Как пожелаете, однако я считаю, что было бы лучше
, если бы вы попрощались со мной сегодня вечером.

--Ты любящая и преданная жена! Антуанетта.

-- Я такая, какой вы меня сделали, - спокойно и
холодно ответила она.

--Эй! что ж, раз ты так хочешь, спокойной ночи! он ответил резко
и сердито. Я больше не буду причинять тебе мучений своим присутствием.

Он оставил ее и Антуанетту, думая, что она достаточно пострадала и
что она достаточно сдержалась на тот вечер, осторожно вышла из
гостиной.

Маленькая комнатка, в которой она жила, с ее сверкающими огнями, восковыми
свечами, с ее убранством, имела приятный вид и
казалась вполне пригодной для отдыха от всех утомлений; но с каким
тяжелым горем вошла в нее Антуанетта! Закрыв за собой дверь, она
упала в кресло, надеясь, что слезы придут
ей на помощь; но в этом великом облегчении ей было отказано, и она принялась
перебирать в памяти каждую неприятную деталь, каждое обстоятельство
болезненные ощущения, которые могли усугубить ее горе.

Прошел час. После того как все гости до
последнего ушли, мадам д'Ольне, по своему обыкновению, поднялась в спальню своей
кузины, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Антуанетта казалась необычайно больной, но она была так спокойна и
спокойна, что мадам д'Ольне, войдя, нисколько не
обеспокоилась этим.

--Ты ложишься спать, моя дорогая? спросила она. Тебе следует немедленно лечь в постель
.

-- Прежде всего я должен сказать тебе, Люсиль, что завтра возвращаюсь в Вальмон
.

--А-а-а! и почему? Ты, случайно, не получала писем с напоминаниями?

--Нет, но я решил пойти другим путем.

--Это невероятно. Но, по крайней мере, какой мотив, какая у тебя причина?

--У меня грустное и больное сердце, Люсиль, и мне нужен абсолютный покой
.

--Ты болен, дитя мое! у меня есть основания бояться его....
В последнее время ты казалась несчастной, и
сегодня вечером это заметили два или три человека. Ах, моя бедная кузина! боюсь, ты будешь очень
несчастна.

И она смотрела на физиономию Антуанетты, которая действительно несла на
себе отпечаток сильной боли.

--Да, я очень несчастна.

-- И мне не нужно спрашивать тебя о причине этого: я предполагаю, что во
многом это из-за этого уродливого Стернфилда.

-- Я скажу тебе это в двух словах. Ты присутствовала, когда
были произнесены эти священные слова: "Пусть человек никогда не разделяет то, что
Бог объединил!" Ты теперь понимаешь, Люсиль? Печальное прошлое нельзя
изменить, оно безвозвратно!

-- Увы! ты действительно сожалеешь об этом до такой степени? Я считаю, что ты должен
ненавидеть меня в то же время, хотя, по правде говоря, я поступил к лучшему.

--Ах! нет, я не ненавижу тебя, я не виню тебя; но это
было гораздо более роковое время, чем то, когда я впервые вошел в этот
приятный и гостеприимный дом.

--Расскажи мне, что сказал или сделал тебе Одли, чтобы поставить тебя в такое
безвыходное положение.

--Для меня было бы болезненно и бесполезно сообщать тебе какие-либо другие подробности
, кроме тех, которые ты уже знаешь; но я была очень болезненно
пережита.

--О! что касается этого, мое дорогое дитя, то это удел всех замужних женщин
. Вот, например, Андре, который несколько раз попадает в
крайняя ярость из-за пустяков, из-за ужина, который мы отложили, а
в других случаях из-за резких замечаний и сарказма, которые он получает.

Антуанетта улыбнулась, но странной улыбкой, полной горечи.

-- Если бы, - ответила она, - Одли Стернфилд не доставил мне большего
огорчения, чем доставил тебе г-н д'Ольне, я
бы не так сильно сожалела о том, что наш союз стал бесповоротным.

--Но, возвращаясь к решению, которое ты недавно приняла, что
бы ты выиграла, дорогая, вернувшись к однообразию деревенской жизни
раньше, чем могла бы освободиться от нее? Здесь, по крайней мере, у тебя есть несколько
достопримечательности, некоторые развлечения.

--Понимаешь ли ты среди них те гонения, которые
Стернфилд ежедневно подвергает меня?

-- Но он будет преследовать тебя в Вальмоне так же, как и здесь. Ты помнишь
, что он хотел сделать, пока ты была там?

-- Да, но я стала более ожесточенной, чем была тогда, более
безразличной к последствиям, к которым может привести подобная
выходка; я верю, впрочем, что в его собственных интересах он
не будет слишком стараться испытать меня.

-- Как бы то ни было, Антуанетта, если ты решила уйти, у меня больше нет причин
нечего добавить; но разве ты не придерживаешься мнения, что было бы
лучше выдержать гнев твоего отца, каким бы ужасным он ни был
вначале, и немедленно сообщить ему о вашем браке?

-- Это совсем не устроило бы майора Стернфилда! ответил
Антуанетта издала принужденный смешок, заставивший ее
кузину вздрогнуть. Он заявил мне, что "не может позволить себе роскошь невесты
без приданого", после того как заставил меня дать клятву не разглашать
информацию о нашем браке до тех пор, пока он не даст мне на это разрешения, что будет
вероятно, к восемнадцатилетию со дня моего рождения, когда я
должен вступить во владение состоянием моей бедной матери.

--Он рассчитывает так же точно, как и умело!
- саркастически возразила мадам д'Ольне; но скажи мне, бедная кузина,
хотела бы ты, чтобы я сама все рассказала твоему отцу, вместо того чтобы ждать
хорошего удовольствия от этого временного мужа? Что касается меня, то я очень мало забочусь
об обещании, которое он обманным путем вырвал у меня.

Антуанетта вздрагивает.

--О! нет, сказала она; я начинаю с ужасом вспоминать то время, когда
которую он должен потребовать от меня. Позволь мне наслаждаться, пока
он позволяет мне, любовью моего бедного отца и моей дорогой свободой.

--Антуанетта, прости меня! - воскликнула мадам д'Ольне, обняв
кузину за шею и разрыдавшись. Как много моих плохих
советов помогли навлечь страдания на твое юное существование! Чего
бы я сейчас не отдал, чтобы исправить причиненный мной вред! Как я
ненавижу это гнусное существо!

--Довольно, Люсиль, я больна, измучена; дай мне немного
отдохнуть.

После тысячи слезливых протестов и бесконечных ласк мадам
д'Ольне оставила ее, но не для того, чтобы дать ей отдохнуть, поскольку бедное дитя
провело ночь без сна и в жалком состоянии.

На следующий день, несмотря на болезнь, которой она страдала, Антуанетта упорствовала
в своем решении и уехала.

Проезжая мимо приходской церкви, которая тогда была не большим
и массивным зданием, каким она является сегодня, а старым храмом, построенным из
цельного камня, расположенным почти в центре Плас-д'Армес[5], она
приказала кучеру остановиться и на мгновение остановилась.

[Примечание 5: Рассматриваемая церковь, которая заменила первый деревянный храм
, в котором наши предки совершали богослужения, была построена в 1672 году и
занимала, как мы только что сказали, часть площади Плас-д'Армес.;
она была возведена на пересечении улицы Нотр-Дам, которую она делила на
две почти равные части, заставляя прохожих
обходить здание стороной, чтобы переходить улицу с одной стороны на другую.
Прилегающее к нему кладбище занимало место, где сейчас находится
приходская церковь, а также несколько других частей
Плас-д'Армес.--_примечание автора._]


Через несколько минут она вышла из храма, воодушевленная близким общением
, которое она только что имела со своим Создателем. Она остановилась в
нескольких шагах от него и с тоской посмотрела на многочисленные могилы, которые
ее окружали; несмотря на печальный вид кладбища, все еще покрытого
в некоторых местах белым покровом зимы и в других местах
напоминающего приближение весны, желание или, скорее, молитва
вырвалось из глубины ее души: она молила Небеса, чтобы ей
был дарован мирный сон смерти до наступления ужасных времен
где Стернфилд должен был потребовать ее для своей жены.

Садясь в машину, она заметила
приближающегося полковника Эвелин; но он проехал мимо нее, только
поздоровавшись, правда, почтительно, но холодно. Позже она
познакомилась с некоторыми людьми, которых часто видела в доме своей
кузины, и которые приветствовали ее с искренним уважением, поскольку она была для
всех фавориткой. Но когда она прошла мимо, ее друзья не
преминули сделать замечания по поводу изменения ее черт лица, задаваясь вопросом
с удивлением, если красота канадских женщин увянет так
же быстро, как и ее собственная.




XXVIII.


С радостью восприняв приезд Антуанетты в Вальмон, никто
и не подумал спросить ее о причине столь внезапного
и неожиданного возвращения, и она с чувством глубокого удовлетворения
оказалась в спокойной атмосфере отцовского дома.

мадам Жерар, хотя и заметила, что ее ученица вернулась разочарованной
и уставшей, но она не приложила никаких прямых усилий, чтобы добиться
доверия, а просто окружила ее знаками привязанности
что Антуанетта, отнюдь не избегая и не отказываясь, как она это делала
некоторое время назад, с готовностью согласилась и, казалось
, почти искала.

На самом деле девушка делала все, что
хотела ее превосходная гувернантка: читала, училась, работала и гуляла. Больше
не было одиноких мечтаний, больше не было дней, проведенных в таинственной
переписке; правда, она по-прежнему получала письма из
города, но эти письма были не такими частыми и не такими длинными
, как раньше, и их получение больше не вызывало слез
ни головной боли. Были даже моменты, когда достойная правительница
была напугана этим пассивным подчинением, этим
апатичным послушанием, настолько, что они, казалось, держались от отчаяния. Эта мысль
особенно поразила ее однажды вечером, когда, сидя с девушкой у открытого окна
, они вместе любовались угасающими огнями заходящего солнца
и слушали нежные ноты самого нежного из певцов наших лесов,
соловья.

-- Мадам Жерар, - вдруг спросила Антуанетта задумчивым голосом,
- мама, должно быть, умерла молодой, не так ли?

--- Да, дитя мое. Она вышла замуж в восемнадцать лет и умерла на
двадцатую годовщину своего рождения, оставив тебя на год старше.

-- И она поддалась, не правда ли, привязанности к груди?

-- Я думаю, что да, - нерешительно ответила экономка
, которой не понравился поворот разговора.

-- В двадцать лет! Антуанетта сказала себе: это слишком долго. О!
Мадам Жерар, молите Бога, чтобы я не дожила до
восемнадцатого года.

мадам Жерар вздрогнула и внимательно осмотрела фигуру своей
подопечной.

-- Было бы слишком рано надеяться на корону, - тихо сказала она. Бог
может потребовать, чтобы ты нес свой крест, каким бы он ни был, дольше
, чем это.

-- Но она такая тяжелая! девушка вздохнула, разговаривая скорее с
собой, чем со своей подругой.

--Тот, кто послал ее тебе, даст тебе благодать и силу
нести ее.

-- Но он не посылал ее мне! - сказала Антуанетта с сильным волнением.:
это я в своем слепом безумии искал ее и нашел.

-- Тем не менее неси ее с христианским мужеством, дитя мое, и твоя
награда от этого будет только больше. Ах, Антуанетта, я не ищу
чтобы проникнуть в твои тайны, они священны для меня; но все, о чем я
прошу, это чтобы ты возлагал свои надежды только на одного Бога.

--Вы говорите о секретах; ах! какой бы юной я ни была, у меня есть одна
ужасная вещь, тайна, тяжесть которой давит на меня, и я была достаточно ошеломлена,
достаточно глупа, чтобы поклясться знаком, который для меня вдвойне священен, - и
она показала на маленький золотой крестик, висящий у нее на шее, - что я никогда не
раскрою его никогда, если у вас нет на это разрешения. Без этого хорошо и
верный друг, я бы вам все рассказала до сегодняшнего дня.

--Спасибо! спасибо! дорогое дитя. Что я счастлива знать, что твое
молчание - результат необходимости, а не недостатка веры и
доверия к твоей старой подруге. У меня нет ни малейшей мысли
побудить тебя нарушить обещание, которое ты дал так торжественно,
но прости меня, если я скажу тебе предостеречь тебя от тех
, кто нарушил это обещание; какими бы дорогими они ни были в
твоих глазах, какими бы хорошими они ни были и благородных качеств, остерегайся
от них, потому что это не в твоих интересах, а в их интересах, чтобы они
наняли тебя таким формальным образом.

Через несколько вечеров после этого разговора Антуанетта, чрезвычайно
обеспокоенная, вошла в будуар, где она обычно
встречалась с мадам Жерар; но той там не было. Она узнала
, что ее экономка страдает сильной головной болью
, и удалилась в свою комнату. Она пошла и нашла его там; но, заметив, что
инвалид нуждается в отдыхе и покое, пожелала ему
спокойной ночи и вернулась в будуар.

Эта комната была пустынна; но лунные лучи, льющиеся
в нее серебристыми потоками, придавали полу и мебели фантастическую
красоту.

--Вам нужны свечи, мисс? - спросила
вошедшая служанка, чтобы закрыть окна и задернуть шторы.

--Нет, я побуду еще какое-то время у окна.
Ожидает ли Франсуа, что г-н де Миркур вернется сегодня вечером?

-- Он не уверен в этом, мисс. Дороги несколько
плохие из-за последних дождей, а это путешествие протяженностью более
тридцати миль.

Горничная удалилась, а Антуанетта села у открытого окна
, через которое
до нее доносилось забальзамированное дыхание резед и миньонок и добавляло новое очарование тихому
великолепию этой прекрасной летней ночи. Вскоре мысли
девушки вернулись к печальному характеру, который они испытывали, когда она
оставалась одна, и к болезненным воспоминаниям о полковнике Эвелин,
мадам д'Ольне и, что самое горькое, о недостойном майоре
Стернфилд проснулся в ее сознании. Внезапно она сделала
дрожь ужаса: она только что услышала, как ее имя мягко
произнес, если не ошибаюсь, хорошо знакомый голос
самого Одли.

--Должно быть, это иллюзия, - сказала она себе, пытаясь успокоиться, потому
что ее била дрожь. Может быть, это шепот ветра.

Ах! еще раз! На этот раз это больше не было игрой его воображения;
слово "Антуанетта", произнесенное ясным и нежным голосом, поразило его
слух. Подбежав к окну, она
окинула его пронзительным взглядом и сквозь ветви акаций, простиравшихся до
в доме она увидела высокого человека. Но, несомненно,
этот человек, скрытый неприглядным пальто и большой
надвинутой шляпой, не мог быть Одли Стернфилдом, этим элегантным дендистом.
Однако воспоминание о том, чем он угрожал ей, явившись
в Вальмон под видом переодевания, пронеслось в ее голове, и у нее не возникло сомнений
в личности таинственной фигуры, которую она заметила в нескольких
шагах перед собой. так наклоняясь вперед:

--О! Одли, что привело тебя сюда? спросила она
размеренным, но взволнованным голосом.

--Что привело меня сюда! это единственный прием, который ты можешь мне оказать?
он ответил быстро и тоном, в котором сквозил гнев. Ты предлагаешь
выйти на улицу или снисходишь только до того, чтобы разговаривать со мной через верхнее
окно, как будто я лакей?

-- Да просветит меня небо! говорит она себе. Что делать? Если я приведу его и
мой отец найдет его здесь, в этом переодевании, какие роковые
последствия это может иметь! и если я выйду на улицу
, чтобы встретиться с ним, я подвергну себя опасности быть обнаруженной, осужденной, осужденной!

-- Ты уже решил, какое благодеяние ты должен мне оказать?

И голос, то более громкий, то менее осторожный, ясно давал понять, что
терпение майора быстро иссякает.

--Без шума! она сказала; я присоединюсь к вам через минуту.

Затем, открыв стеклянную дверь, ведущую на балкон, она
сразу же оказалась рядом со Стернфилдом. Холодно высвободившись из его
объятий, она снова спросила::

--Одли, скажите мне, что привело вас сюда.

-- Ты действительно такое же человеческое существо, как и все остальные, Антуанетта, или
ты скорее не из мрамора? он ответил дерзко. После долгого и
мучительная разлука, ты спрашиваешь меня, своего жениха, своего мужа, что привело
меня сюда!

-- Да, вы пришли, чтобы публично признать меня своей женой?
она продолжила кратким тоном.

--Пока нет, не сейчас... -и в его акценте было что-то
похожее на смущение: -Ты знаешь причину этого.

--О! я знаю ее, майор Стернфилд, и, без сомнения, вы находите
это достаточной причиной, всемогущим мотивом. Так может быть
; но ради Бога! не говорите мне после этого больше о своей любви: это
было бы кровавой иронией. Если из соображений денег и
пруденс, вы можете ждать месяцы, может быть, годы
, чтобы потребовать от меня свою жену, ваша любовь не настолько пылка, чтобы вы также не
могли отблагодарить меня своими визитами, которые не могут принести мне
ничего, кроме огорчений и боли.

-- Ты безжалостна, Антуанетта! - сказал он, смущенный твердой и
откровенной манерой, с которой его молодая жена, когда-то такая застенчивая, теперь разговаривала
с ним.

--Уделите мне минутку внимания, Одли. Вы отняли у меня почти
все, что было мне дорого на земле: мою свободу, мое счастье,
одобрение моей совести. Все, что у меня осталось, - это моя репутация,
но это благо, ни ваши советы, ни ваши угрозы не заставят меня рисковать
, компрометируя его тайными встречами с вами один на один. Если ваша любовь
так велика, - тут голос Антуанетты достиг последних пределов
сарказма, - что вы не можете жить, не видя меня время от времени,
приходите в дом открыто, как джентльмен, а
не замаскируйтесь, как сегодня вечером.

-- Да, чтобы твой отец прогнал меня и тем самым вызвал такой кризис
что полное объяснение и признание нашего брака
станут неизбежными. Нет, это не так хорошо для меня, как для тебя.
Но позволь мне поздравить тебя с твоим тактом: ты становишься настоящим
дипломатом, Антуанетта.

Не обращая внимания на насмешку, прозвучавшую в последних
словах, она продолжила::

--Вам еще есть что мне сказать? потому что мне нужно вернуться
в дом; я жду своего отца сегодня вечером, может быть, он даже
приедет с минуты на минуту.

-- На этот счет нет никаких опасений. В общежитии своего рода
там, где я остановился прошлой ночью, мне сказали, что его нет дома и,
вероятно, он не вернется до завтра из-за плохих
дорог.

--Поверьте, вы ошибаетесь, он может быть здесь сегодня вечером. В любом
случае, мы сказали друг другу все, что должны были сказать друг другу;
у меня нет приятных фраз, которые я мог бы произнести, и если бы у вас были какие-то предложения для меня,
они были бы только нежелательными. таким образом....

--Разве ты не боишься свести ужасные счеты с будущим днем?
- прервал он угрожающим голосом. неужели ты думаешь, что оскорбления и
разве гордое пренебрежение Антуанетты де Миркур нельзя будет
потом напомнить мадам Одли Стернфилд?

--Скорее всего: я был достаточно болен, Одли, чтобы поверить, что вы
не пощадите свою жену больше, чем пощадили свою невесту;
но я не думаю, что ни при каких обстоятельствах вы могли бы сделать меня более
несчастной, более несчастной, чем я сейчас.

Он улыбнулся, но горькой и многозначительной улыбкой, которую
хрупкая молодая женщина, к счастью, не смогла увидеть из-за акаций,
отбрасывающих тень на ее мужа, потому что эта улыбка преследовала бы ее
долгое время после этого.

--Эй! что ж, остается надеяться, что так не будет; но ты
, юная девушка, имеешь очень небольшое представление о жизненных неудачах: твоя лодка
до сих пор плавала только по спокойным водам спокойного моря; но
она вполне может столкнуться с подводными камнями и опасностями. штормы такие, что тебе и
не снились подобные.... Ты собираешься в ближайшее время вернуться в
город?

--Нет, я не пойду, пока не освобожусь: я слишком много
перенес во время своей последней прогулки. Здесь я веду такую
тихую, уединенную жизнь, какую вы только можете пожелать: я выхожу на улицу
меня редко навещают, и я почти всегда бываю со своей
гувернанткой. Поверьте, для нашего взаимного покоя вам лучше
оставить меня в покое: пусть этот визит, Одли, будет вашим последним.

--Безусловно, так и должно быть, потому что прием, который ты мне только
что оказал, не может побудить меня возобновить его; но я не
даю никаких опрометчивых обещаний в случае, если у меня возникнет соблазн
нарушить свое слово.

--Тише, тише! - воскликнула вдруг Антуанетта, крепко сжимая руку
мужа. Пришел мой отец: разве вы не слышите голосов,
шума?

Мгновение спустя в окнах гостиной зажегся свет, и
раздался голос г-на де Миркура, звавшего свою дочь.

--О! нас обнаружат: он идет с этой стороны, - сказала молодая
женщина, охваченная ужасом.

--Иди к нему навстречу, безумное дитя: он ничего не заподозрит.

Осторожно, нерешительно Антуанетта двинулась вперед в лучах
света, отбрасываемого луной; и если бы доверие г-на де Миркура к его
дочери не было таким безграничным, если бы только его подозрения
были так или иначе возбуждены ранее, он не смог бы этого сделать.
не замечая необычности его манер. К счастью,
однако, он был в хорошем настроении; он пошутил над
ней о ее сентиментальной любви к мечтам при лунном свете, а
затем попросил о встрече с мадам Жерар, что дало Антуанетте тему, на
которую она могла бы поговорить, не выдавая своего расстройства.

Стернфилд оставался в своем укрытии, пока отец и дочь
не вернулись в дом. Затем подошел ближе к окну
, которое оставалось открытым, но все еще стоял в полутьме
деревьев:

-- Я считал ее лучшей актрисой! - сказал он себе через некоторое время. Как
получилось, что у ее отца не было никаких подозрений?
В конце концов, она всего лишь ребенок, и все же как хорошо она умела держать меня в узде!-- и его
лицо темнеет при этой мысли.--Нравится мне это, да или нет!
Иногда, когда ее редкая красота, ее чудесная грация представляются
моему взору, я считаю ее существом, достойным поклонения;
еще иногда, когда я вижу, как она проявляет ту неумолимую стойкость,
ту железную волю, которая так странно сочетается с ее естественной мягкостью
и с дружелюбием, характерным для ее пола, я чувствую, что близок
к тому, чтобы ненавидеть ее. И все же в ее холодности есть даже капризное очарование
, которое мне нравится при мысли о том, что когда-нибудь она будет моей; но я не
могу решиться навязать это время, даже если моя любовь будет в десять
раз более пылкой, чем сейчас. Мои проигрыши в азартных играх беспокоят меня так же сильно, как
наш тайный брак сковывает ее. Я искренне верю, что люблю
ее сейчас больше, чем когда женился на ней.... Мне любопытно посмотреть
, решится ли она снова пойти на свидание сегодня вечером; я должен подождать, пока
судить. Ах! я неловко все испортил, позволив
любви, которую она питала ко мне, угаснуть так же полностью; теперь я должен
попробовать другой способ вернуть его в ее сердце.

Вскоре в главной спальне зажегся свет: г-н де
Миркур собирался приступить к тому, что в обычаях
того времени называлось ужином очень поздно. Внезапно до слуха Стернфилда долетел звук
открываемой и закрываемой двери, за которой почти сразу последовало
легкое шуршание платья. Да,
это было то, чего он ждал: Антуанетта вернулась и, наклонившись к
окну,:

--Одли, - быстро сказала она, - вы все еще здесь?

-- Так ты веришь, что я мог уйти, не сказав тебе ни слова на прощание?
- ответил он мягко и даже тоном упрека.

-- Я пришла поздороваться с вами. Без сомнения, вы уезжаете завтра,
не так ли?

И голос молодой женщины ясно говорил о том, какое беспокойство ее
мучило.

--Да, раз уж ты, похоже, так сильно этого желаешь.

--О! спасибо, спасибо, спасибо! Вы не можете себе представить, какой у меня страх
пусть он устроит сцену между вами и моим отцом.

--Разве твое здоровье не улучшилось с тех пор, как ты вернулась в
деревню? на этот раз он спросил с искренним беспокойством.

--Нет; однако я не испытываю никаких страданий, только слабость
.

Внезапный страх возник в сознании Стернфилда, когда он вспомнил
, насколько Антуанетта теперь отличалась от молодой
, сияющей здоровьем девушки, которую он когда-то встречал в салонах
мадам д'Ольне. Что делать, если смерть забрала у него невесту до того, как
время, когда он намеревался потребовать ее в жены! Он слышал
, что мать Антуанетты умерла очень молодой от чахотки и
что ее дочь очень похожа на нее своей нежной красотой, но
со временем он уделил очень мало внимания этому
слуху, который вернулся к нему в этот момент с новой силой в сознании;
он взял в себя твердую решимость избавить
ее от бурных сцен, от ужасных преследований, которыми он поил ее до этого
и которые, как он думал, особенно повлияли на здоровье ее тела
и разрушил ее счастье. Под влиянием этой запоздалой резолюции:

-- Поскольку я знаю, - сказал он, - что мое присутствие в Вальмоне вызывает у тебя беспокойство
, я собираюсь уехать с рассветом. Я не буду искать
увидимся снова, опасаясь, что нас обнаружат. Итак, я собираюсь
попрощаться с тобой прямо сейчас.

Она наклонилась еще ближе и протянула свою обжигающую руку:
военный испытал нечто вроде раскаяния, когда прижался к ней губами.

-- Если ты хочешь меня видеть, - сказал он, - напиши мне записку. До тех пор я
больше не буду приходить и беспокоить тебя.

--Да благословит вас Бог, Одли!-- она прерывисто вздохнула, потому
что необычайная мягкость, которую только что проявил ее муж
, особенно тронула ее.-- Я буду часто писать вам и буду жить так
спокойно, как вы пожелаете.

В одно мгновение он выскочил на маленький балкон и оказался рядом
с Антуанеттой. Один пылкий, страстный поцелуй, и он ушел так
же быстро, так же тихо, как и пришел.

Через несколько минут Антуанетта вернулась в обеденный зал
, чтобы следить за сервировкой стола; и г-н де Миркур, заметив
яркое воплощение ее черт со смехом спрашивало: "Где она украла
румянец, покрывавший ее лицо?"




XXIX.


Лето уступило место осени, не осени в других странах
с ее свинцовым небом и увядающей листвой, а нашей славной
канадской осени с ее золотой атмосферой, великолепными лесами и великолепными
лесами.

Вы когда-нибудь замечали, читатели, как чудесно то
изменение, которое вносит в нашу природу первый серьезный
осенний мороз? Накануне вечером вы легли спать после того, как посмотрели
прощание на зеленых холмах и в изумрудных лесах; когда вы просыпаетесь,
вы обнаруживаете, что земля и пустыня покрыты новым цветом.
Здесь богатое воплощение выгоревшего на солнце клена контрастирует с
нежно-бледно-желтым цветом березы; там дрожащие
серебристые листья тополя с шафрановым оттенком большого платана; дальше - малиновые
ягоды дуба и роскошно окрашенные виноградные лозы, которые еще
ярче сияют на дереве. темный фон елей и тамарец.
Ах, если когда-нибудь красота, кажется, восхитительно улыбнется, прежде чем увянет
вечно хорошо в листве наших осенних лесов.

Антуанетта сидела у своего окна, меланхолично созерцая
великолепную сцену, разворачивающуюся перед ней. Подушки, наваленные
на ее стул, маленькая фляжка и стакан, поставленные рядом с ней, и
, прежде всего, болезненная деликатность ее внешности говорили о том, что она
инвалид. Рядом с ней была мадам Жерар, которая внезапно спросила::

--Ты хочешь знать, что сказал доктор Ле Бурде, дорогое дитя?

Тень улыбки и легкий наклон головы были единственным
ответом на этот вопрос.

--Эй! ну, он сказал, что твои легкие совершенно здоровы, и
все, что тебе нужно, это немного отвлечься и
повеселиться. Он считает, что жизнь, которую ты здесь ведешь, слишком однообразна и слишком
спокойна для нынешнего состояния твоего здоровья, и рекомендует
немедленно отправиться на прогулку по городу.

--В городе! Антуанетта в ужасе повторила: ах! это был худший
совет, который он мог дать. Нет, я не покину этот дом:
здесь, по крайней мере, у меня есть покой и покой, все, чего я могу желать или
на что надеяться на земле.

--Моя дорогая Антуанетта, тебе нужно уйти, так как это было
сочтено необходимым в интересах твоего здоровья. Кроме того, ты останешься только в
В Монреале всего несколько недель, как раз достаточно времени, чтобы удовлетворить
желания доктора Ле Бурдэ и постоянно растущее беспокойство твоего
отца.

Слишком послушная или слишком слабая, чтобы долго сопротивляться, молодая женщина
вскоре уступила, и восемь дней спустя она сидела в гостиной
мадам д'Ольне и, как послушное дитя,
принимала поздравления и ласки своей кузины, которая
сердечно радовалась ее приезду.

--Какое счастье, что ты снова с нами, дорогая Антуанетта, - сказала она.
Я настроена на то, чтобы тебе было хорошо.

--Наши представления об удовольствиях теперь совсем другие, Люсиль, и ты
не должна забывать, что, выздоравливая, я нуждаюсь в отдыхе и
должен рано лечь спать.

--Нет, дитя, нет. Ты привык к смертельной грусти в
своем мрачном особняке, тебе нужно поддерживать немного бодрости, чтобы
поправиться. Разве врач не сказал тебе то же
самое?

--Не совсем точно: он заявил, что моя болезнь мешает его искусству, что он
он не мог вернуться к своему истоку и только
в отчаянии приказал сменить мелодию, чтобы посмотреть, какой эффект
это произведет. Дорогая Люсиль, пожалуйста, напомни мне, на каких условиях
я здесь нахожусь.

--О! да, я помню, как легкомысленно обещал тебе оставить тебя такой
одинокой, такой одинокой, какой ты пожелаешь; кроме того, я полагаю, что
сдержу свое обещание, по крайней мере, на какое-то время. Без сомнения
, ты сделаешь исключение в пользу Стернфилда?

Легкий румянец покрыл лоб девушки, когда она
ответила:

--Нет, я не должен отказываться от встречи с ним.

--Кроме того, это то, что у тебя получается лучше всего. Его визиты
помогут тебе присмотреться к нему повнимательнее.

При этих словах Антуанетта подняла на кузину взгляд, полный болезненного любопытства
.

-- Возможно, - продолжала Люсиль, - мне не следовало бы говорить тебе этого, но ты
бы узнал об этом более резко в другом месте: эх! что ж, говорят, что
в течение некоторого времени он вел очень непостоянную жизнь.

Беспокойство, читавшееся в глазах Антуанетты
, усиливалось.

-- Да, - добавила Люсиль, не говоря уже о еще более непростительных ошибках
и что я воздержусь упомянуть, похоже, он стал заядлым
игроком: говорят, его потери огромны. Вероятно, именно его
полная разлука с тобой повергла его в отчаяние.

Антуанетта вздохнула - долгим, глубоким вздохом. О, как будущее для
нее становилось темнее с каждым днем. Беззаботный игрок,
блудливый развратник, чьи проступки служили пищей для
всех остальных, был спутником ее жизни, ее мужем; и она
ждала только его воли, только одного его слова, чтобы оставить нежные
друзья его детства, его счастливая обитель, возможно, его родная страна, а
за ней и его разрушенное состояние. Однако у нее оставалась одна высшая
надежда: ее здоровье, которое ухудшалось с каждым днем; и именно с
сильным сердцебиением она напомнила себе, что смерть может
спасти ее от союза, завершение которого она предвидела с невыразимым
ужасом.

-- Я не сомневаюсь, - продолжала мадам д'Ольне, - что Одли исправится
, когда о вашем браке станет известно широкой публике, и из него, вероятно
, получится отличный муж.

--Тише, тише! тишина! умоляла Антуанетта, измученная почти сверх своих
сил неосторожными замечаниями кузины.

-- Конечно, дорогое дитя; я больше не буду настаивать на этой теме,
так как она причиняет тебе боль. Давайте поговорим о другом, совершенно другом персонаже
, о полковнике Эвелин: ты должен знать, что он стал самым
мрачным мизантропом, самым ярко выраженным дикарем, которого ты только можешь
себе представить. На различные приглашения, которые я посылал ему после твоего
отъезда из города, он присылал мне самые короткие отказы и
как можно более формально; у него даже не хватило вежливости нанести мне несколько
визитов после этого: как и у грешников, о которых говорит святой Павел, последнее
состояние этого человека хуже первого.... Ах! вот я слышу
шум подъезжающей машины: этоэст Стернфилд: Я так и думал
, что он ненадолго останется без того, чтобы прийти и познакомить тебя со своими обязанностями
... Но я ненадолго пойду наверх; я сейчас вернусь.

Каким бы ни был образ жизни Стернфилда в последнее время, его недостатки или
недостатки, когда он вошел, это никак не отразилось на его веселых чертах
и беззаботные; и, переступив порог, он
так резко контрастировал с хрупкой молодой девушкой, что та не могла
не думать с тревогой, что только она несет бремя
их взаимной вины.

Со своей прежней красивой улыбкой он позволил себе соскользнуть на пуфик
у ног жены.

-- Итак, моя маленькая Антуанетта, они отправили тебя в Монреаль, чтобы ты
выздоровела, - сказал он. Это было лучшее, что они могли сделать, потому
что мрака, царящего там, в Вальмоне, более чем достаточно, чтобы
менее чем за шесть месяцев разрушить самую крепкую конституцию.

-- Я никогда не находила Вальмон грустной, Одли; я родилась
в ней, выросла в ней, и она дорога мне сверх всего, что я могу сказать.

-- Что касается этого, то то же самое относится и к эскимосу по отношению к бесплодным землям
, на которых он обитает; но ты признайся, что в последнее время я нечасто приходил
беспокоить тебя: во время первого и последнего
визита, который я нанес тебе при лунном свете, я принял правильное
решение не тревожить твой душевный покой и, таким образом, не
откладывать твое выздоровление.

--Спасибо. Вы были полны внимания: у меня есть для вас кое-что
признание.

Молодой человек кашлянул, как будто ему было неловко; затем он продолжил::

--Пока мадам д'Ольне нет в этой комнате, я должен сказать тебе
, что, хотя я, естественно, чувствовал себя изолированным во время твоего отсутствия,
я искал развлечений и удовольствий, которые
, возможно, мог бы подвергнуть цензуре жесткий моралист; но я наберусь смелости и надеюсь
на вашу восхитительную французскую пословицу: "всякому греху милость".

Антуанетта молчала. Он продолжал:

-- Мадам д'Ольне, которая так же нескромна и легкомысленна, как красива и
очаровательная, вообразила, что собирается устроить инквизицию по поводу моего поведения,
одновременно угрожая мне пожаловаться на это тебе. Я сказал ей, что
для меня достаточно того, что я должен отчитываться перед своей женой за свои действия, без
быть вынужденным сделать то же самое с подругой моей жены. Разве у меня не
было оправдания так с ней разговаривать?

-- Я никогда не позволяю себе придираться к вашим действиям, Одли.

--Всегда держись этой решимости, Антуанетта, и ты станешь одной из
самых совершенных маленьких женщин в мире. Но давайте оставим эту тему на потом
возьмите более приятный. Я полагаю, ты вернулась в город, чтобы
немного повеселиться, а не слоняться там без дела, как ты это сделала
в деревне. В ожидании такой похвальной цели я заеду за тобой
завтра днем, чтобы совершить долгую прогулку; мы отправимся
туда, куда ты захочешь, но мадам д'Ольне не будет рядом.

-- В таком случае мне не нужно идти.

--Почему это? - спросил он тут же с раздражением.

--Во-первых, я не хочу обидеть Люсиль, которая для меня полна
заботы и внимания; во-вторых, было бы неуместно
видеть, как я гуляю одна с джентльменом на следующий день после моего
приезда. Это дошло бы до ушей моего отца, и....

--Одним словом, Антуанетта, ты самая благоразумная и осмотрительная
из всех молодых девушек. Нет никакой опасности, что твое сердце и
чувства будут противоречить твоему суждению; но, поскольку ты
не хочешь принять мое предложение, не обижайся, если увидишь меня с
какой-нибудь юной леди, менее щепетильной и своеобразной, чем ты.

Прибытие мадам д'Ольне положило конец этому разговору, который начался
ситуация приняла несколько неблагоприятный оборот; и после
получасовой беседы Стернфилд ушел.

Следующий день был одним из тех прекрасных октябрьских дней, которые
почти компенсируют нам бегство птиц, падение цветов и
которые обладают особым очарованием, возможно, предпочтительнее, чем само лето
. Карета мадам д'Ольне ждала рано утром
у ворот дома. Напрасно Антуанетта умоляла свою кузину
извинить ее, если она не сможет встречаться с ней, напрасно она сообщила ему
о просьбе Стернфилда и сопровождавшем ее отказе.

-- Именно по этой причине тебе следует встречаться со мной, - сказала Люсиль.
Ты должен показать ему, что намерен прогуляться, чтобы осуществлять активный
контроль за его действиями. Пойдем, потому что я не потерплю
отказа.

мадам д'Ольне победила. Антуанетта с грустным и удрученным сердцем, которого
не могли поднять ни золотые лучи солнца, ни приятный воздух, разлитый в
атмосфере, села в симпатичную маленькую машину
своей кузины.

Прибыв на улицу Нотр-Дам, женщина, которой, как обычно,
нужно было сделать несколько покупок, приказала кучеру остановиться перед одним из таких
узкие маленькие магазинчики, так непохожие на большие заведения с широкими
окнами в наши дни.

Едва она вошла, как мимо проехал легкий и изящный экипаж
Стернфилда. Рядом с военным сидела одна из тех юных
красавиц, которые были заинтересованы в его намерениях и его лести.
Проходя мимо Антуанетты, эта Девица устремила на нее взгляд
, полный превосходного триумфа.

Антуанетта не могла избавиться от неприятного ощущения, вызванного этой
встречей, когда она увидела приближающегося к ней друга, вид которого поразил ее.
его сердце билось с необычайной быстротой: это был полковник
Эвелин. Полагая, что он пройдет мимо нее, казалось
, не заметив ее, она отвела глаза; но он, поддавшись влиянию
, которому он редко позволял контролировать себя, влиянию импульса,
внезапно остановился, подошел и, после нескольких
вежливых слов, спросил ее, с каких пор она приехала?

Быстро оправившись от изумления, Антуанетта двумя словами удовлетворила
на этот вопрос.

--Я узнал, что вы были очень больны с тех пор, как
я видел вас в последний раз. Это правда?

-- Такие новости всегда преувеличены, - ответила она
, тщетно пытаясь казаться равнодушной.

--Однако у вас нет внешности здорового человека:
болен ли разум или тело, мадемуазель де Миркур?

И он проникновенным взором осмотрел черты лица девушки.
Наклонившись к ней, он тихо продолжил::

-- Однажды вы сказали мне, что очень-очень несчастны, и я был
едва ли это добавило веры вашим словам: сегодня я читаю по вашему лицу
, что вы говорите правду. Что ж, во искупление моего неверия и в
учитывая мою огромную привязанность к вам, я хочу
дать вам один совет: может быть, было бы полезно предупредить вас
, чтобы вы не доверяли Одли Стернфилду? Он недостоин любви
честной женщины.

--Слишком поздно!... слишком поздно! ... прошлое безвозвратно.

--Да, после того, что я увидел, я должен был знать, что это так.
Что ж, мадемуазель де Миркур, позвольте мне сказать вам, что вы
выбрали очень хрупкую опору; но сожаления излишни:
прощайте!

Коснувшись края своей шляпы, он отошел в тот самый момент, когда мадам
д'Ольне, закончивший свои покупки, вышел из магазина, после того
как помучил хозяина и клерков из-за сиреневого оттенка, в поисках
которого все заведение было поставлено на дыбы.

Все еще находясь под влиянием только что состоявшегося интервью с полковником
Эвелин, Антуанетта была не в духе для разговора.
Продолжив путь до площади Далхаузи, где находилась цитадель, увенчанная
британским флагом и окруженная несколькими ржавыми пушками, которые
почти полностью защищали Монреаль от трех армий
осажденные, они снова двинулись в путь к дому. Они
снова встретились со Стернфилдом и его торжествующей спутницей. На их
поспешное приветствие мадам д'Ольне ответила только
холодным и пренебрежительным кивком, который ранил майора не меньше, чем равнодушное
и спокойное приветствие Антуанетты. Люсиль была чрезмерно взвинчена и набросилась
на Стернфилда с живостью и энергией, которых не
было бы больше, если бы она была на месте Антуанетты.

--Могу ли ясказать Жанне, что тебя нет дома, в следующий раз
, когда он придет, я скажу ему, что тебя нет дома.я пойду к тебе? Не говори нет ... я сделаю это. Этого наглого
мужа нужно каким-то образом вернуть к чувству
реальности.

На следующий день пришел доктор Манби, один из армейских хирургов и
постоянный посетитель дома мадам д'Ольне, и он так
подробно осведомился о здоровье Антуанетты, что проявил такое сильное желание
увидеть ее, что, несмотря на формальное намерение ее кузины не
принимать ее. в течение двух или трех дней Люсиль не навещала его, поднялась к себе
в комнату и ласками, а также силой потащила его в гостиную.

Доктор Мэнби был тихим человеком средних лет, ни красивым
, ни образованным, а просто респектабельным; так что Антуанетту не
рассердили ни вопросы, которые он ей задавал, ни то, с какой инквизицией
он смотрел на ее черты лица.

Когда он встал, чтобы уйти, на мгновение задержав в своей руке нежные
пальцы девушки, он сказал ей::

-- Если бы я был вашим врачом, мадемуазель де Миркур, я бы
прописал вам не хинин и не тоники, а скорее ежедневную дозу
успокоительного для сердца.

--Но есть ли это лекарство в аптеках?
- спросила она, пытаясь рассмеяться, - или у вас есть несколько
готовых доз, чтобы дать мне их?

-- Боюсь, что нет: но в вашем возрасте, моя дорогая юная леди, мы
легко можем себе это позволить. Лучший способ - это много заниматься
спортом, видеть приятных и веселых людей и
тщательно избегать любых поглощающих и меланхоличных мыслей. Я вернусь
на следующей неделе, чтобы узнать, соблюдался ли мой рецепт, и
увидеть результаты.

--Какой добродушный, но какой неформальный! сказала мадам д'Ольне в
указывая на очень маленького роста доктора Мэнби, который переходил
улицу после того, как вышел из дома.

-- У него доброе сердце и добрый человек, - возразила Антуанетта.

Ни одной из кузин не приходило в голову, что полковник Эвелин,
неспособный справиться с беспокойством, которое изменившаяся внешность Антуанетты
пробудила в его сердце накануне, - и несмотря на его возмущенную любовь,
несмотря на невыразимую сцену, которую он застал врасплох между ней и
Стернфилдом, - молился доктору. Мэнби, один из немногих друзей, с которыми он
был близок, нанес визит кажущейся вежливости в
Мадам д'Ольне, и чтобы он сам знал, на что можно положиться в отношении
своей юной кузины.

Из этого не следует делать вывод, что полковник Эвелин замедлился в
своем чувстве отчужденности по отношению к Антуанетте или в резком
осуждении, которое он высказал в отношении ее поведения. Напротив,
обида была из тех, которые эта чувствительная и деликатная натура никогда не
могла забыть; но в то же время у него оставалось к ней
чувство сильного интереса, чувство, которое, возможно, он
никогда не сможет полностью преодолеть, и сильное сожаление, что мужчина, к которому он так привязан, может быть, никогда не сможет полностью преодолеть.
она принесла так много жертв, что это тоже было недостойно ее. Никто не
знал бурную карьеру майора лучше, чем полковник Эвелин
Стернфилд; и когда он представлял себе жалкое будущее, уготованное
молодой девушке, когда она будет на всю жизнь связана узами брака с мужчиной
, который постоянно подвергал сомнению все моральные законы, это было скорее с полным
беспокойства горем отца, чем с гневом
отвергнутого жениха.




ХХХ.


мадам д'Ольне не так скоро, как она надеялась
, получила удачу, чтобы воплотить свои замыслы в жизнь, потому что несколько дней
прошли годы, и военный не возобновил свой последний визит; и
пока она удивлялась этому и бурчала, Антуанетта худела и
бледнела с каждым днем. Доктор Мэнби, который, не будучи
официально выбранным врачом молодой девушки, взял на себя смелость
расспрашивать ее и давать ей рецепты при каждом своем
частом посещении, начал проявлять беспокойство и становиться
все более раздражительным.

Однажды, оставшись наедине с хозяйкой дома, он крепко
обнял ее, чтобы узнать от нее причину того, как быстро она
здоровье ее молодой подруги ухудшалось.

--Но, доктор, что я могу сделать? она ответила с некоторым настроением.
Именно вы, как врач, должны быть в состоянии предложить или
назначить что-то, что было бы для него большим подспорьем.

--Так я мог бы и хотел бы поступить, мадам, если бы это был обычный случай
; но, к сожалению, это не так.
В ней болен дух, и вы должны приложить все свои усилия, чтобы
развеселить и утешить ее.

--Но, я еще раз спрашиваю вас, что я могу сделать? если я
предлагая устроить вечеринку, бал или другие подобные развлечения, она
утверждает, что слишком больна, чтобы принимать в них участие, и угрожает
запереться в своей комнате на все это время; если я захочу
потащить ее с собой, на экскурсии, в магазины, в
читать романы, пользоваться, одним словом, всеми другими
женскими увлечениями, - Доктор своеобразно улыбнулся при
перечислении этих развлечений, - она защищается от этого с такой
убедительностью, что у меня не хватает духу настаивать. Только один
в чем я неизменно твердо придерживаюсь, так это в том
, чтобы каждый день брать ее с собой на прогулку, а это часто
бывает непростой задачей.

Убедившись, что это серьезный и в то же время трудный случай,
доктор Мэнби ушел, не сказав больше ни слова, и мадам д'Ольне села
на работе он пытается найти эффективный способ развлечь и
развлечь свою молодую спутницу.

поэтому она была очень рада, когда в тот же полдень
в коридоре раздался приятный голос и вошел Луи Бошен,
вся улыбка и вся веселость. Антуанетта, со своей стороны, тоже
была рада его видеть, потому что он всегда был для нее братом, и
в его веселом настроении было что-то заразительное.

Он сообщил двум молодым женщинам, что приезжает на несколько недель
в Монреале, где у него были важные дела, которые нужно было уладить, и
в то же время он пообещал г-ну де Миркуру осуществлять активное наблюдение
за их передвижениями.

мадам д'Ольне со смехом заявила, что, поскольку она хотела предоставить
ему все возможные возможности для выполнения своей миссии, она дала ему
давал карт-бланш под отчет о посещениях; что утром, в
полдень или вечером, за обедом, ужином или ужином он всегда
мог прийти без каких-либо других приглашений.

Этот любезный вызов был с радостью принят, и в тот же вечер, как
и в последующие, Луи увидел в гостиных мадам д'Ольне.

Некоторые из ее прежних взглядов и былых красок
вернулись к чертам лица Антуанетты, когда она слушала провокационные
выпады Луи. В разговоре молодого человека не
было никаких неприятных мыслей или воспоминаний; он не
напоминало о том, что было счастливого в прошлом, и забота,
деликатность, с которой он избегал любых намеков на свою
несчастную любовь к ней, - любовь, которой, впрочем, он, казалось
, полностью овладел, - отдаляли все, что могло быть
неприятного в их беседах.

Однажды вечером они все трое собрались в гостиной. Никогда еще Луи
не было так весело, а двум дамам было веселее. Антуанетта
попросила его подержать моток шелка, который она должна была размотать, и,
чтобы занять более удобное положение, он бросился к ее ногам на
один из тех маленьких стульев, которыми были заполнены комнаты мадам д'Ольне
и которые, как утверждали враги Люсиль, предназначались для этого
. Жар от печки придал румянец щекам
девушки; и поскольку Луи, вероятно, уставший, много ворочался и
, таким образом, усложнял работу, она начала ругать
его и подшучивать над его неловкостью. Внезапно дверь отворилась, и,
незамеченный, вошел Стернфилд. Он на мгновение остановился на
пороге и окинул группу мрачным взглядом. Он пришел этим
в тот вечер, великодушно полагая, что он достаточно наказал Антуанетту
за упрямство, с которым она отказалась прокатиться на его машине,
и полагая, что нашел ее больной, бледной и подавленной;
напротив, он видел ее с яркими красками на щеках и улыбками на
губах, как ему и следовало ожидать. они давно не виделись, а
Луи сидел у ее ног, его веселое и красивое лицо было обращено к
молодой женщине.

мадам д'Ольне, которая легко угадала чувства ревнивого
гнева новичка, откровенно развлекается триумфом
мгновение, и с притворной игривостью, которую он счел чрезмерно
неуместной, она спросила его, куда он ходил в последнее время и что он
с собой делал.

Он с трудом ответил, подошел к стулу, стоявшему рядом
с Антуанеттой, и, плюхнувшись в него, иронически выразил удовольствие
, увидев, что состояние ее здоровья улучшилось. На Луи он не обратил ни
малейшего внимания; но тот нашел способ отомстить,
устроив свой стул поудобнее и спросив:
Антуанетта, если бы у нее было еще много шелка, который нужно было размотать, сказала, что он
был к его услугам до конца. Со своим обычным высокомерием и
самолюбием Стернфилд оказался несколько сбитым с толку:
насмешливая улыбка мадам д'Ольне, невозмутимое, если не сказать
дерзкое безразличие Луи, смущенное и сдержанное благосклонное отношение Антуанетты - все это составляло прием, на который он не был приглашен.

не ожидал. Но он был не таким человеком, чтобы позволить так
легко победить себя, и пока Люсиль все еще торжествовала над его
унижением, он искал способ отомстить.

Оставив Антуанетте все время, чтобы закончить свою работу, он подождал
, пока Людовик по ее знаку встал, чтобы пододвинуть свой
стул поближе к девушке, и маневрировал так хорошо, что полностью изолировал
ее от остальной компании. Поэтому он начал с ней тихий
разговор на тему, которая, как он знал, займет все его
внимание.

Луи смотрел на это явное и необычное кокетство с таким же
удивлением, как и с возмущением: то, что Антуанетта поддалась этой игре, было тем,
что его безмерно удивляло; и чем больше он наблюдал за ней, тем больше он ее удивлял.
он жаловался, и тем сильнее становилось его чувство отвращения к
военным. На лице девушки было выражение скрытой боли
, ее глаза с беспокойством блуждали по ней, как
будто она была смущена своим положением и искала помощи,
что свидетельствовало скорее о страхе, чем о любви; и, хотя Стернфилд был
достаточно близко к ней, чтобы их волосы соприкоснулись, она почувствовала, что он смотрит на нее. они почти касались друг друга, и хотя в ее
глазах был блеск, способный вызвать эмоции у человека, который
, по слухам, питал к нему хоть малейшую любовь, холодность Антуанетты не прекращалась
нет, и покраснение, которое она потеряла по прибытии, не вернулось.

Однако Одли осуществил свои планы: он изменил
любезное радушие, царившее в гостиной, когда он вошел в нее, на состояние смущения
, и, причинив сильное унижение тому, кого
он считал своим соперником, он тем же ударом наказал Антуанетту
за то, что она проявила веселость. и развлекалась, пока его не было.

мадам д'Ольне, тем не менее, стремилась найти хорошую возможность
для возмездия. Такая возможность вскоре представилась.

- Я вернусь завтра, мадемуазель де Миркур, если вы окажете мне
честь поехать со мной в карете, - только что сказал Стернфилд.

-- Это невозможно, - поспешила перебить Люсиль. Мы с Антуанеттой
договорились поехать в деревню с мистером Бошеном, чтобы увидеть там
общего друга.

Стернфилд повернулся к своей жене, но взгляд ее,
устремленный в пол, достаточно ясно сказал ему, что
помощи с этой стороны ждать не приходится; и, слишком мудрый, чтобы вступать
в борьбу, в которой, как он знал, рискует потерпеть поражение, он поздоровался и
он уходит в отставку. Но, уходя, он нашел способ
тихо сказать мадам д'Ольне, чтобы она была осторожна, чтобы сделать Антуанетту
такой же независимой, такой же беззаботной женщиной, как и она сама, надеясь, что он
не окажется таким кротким и слепым мужем, как г-н д'Ольне.

--Смелый! - Прошептала мадам д'Ольне.

Но прежде чем она смогла прийти в себя, военный был
далеко.

Дикая и необоснованная ревность Стернфилда
особенно усилилась, когда он увидел Луи в уединении
в доме мадам д'Ольне; поэтому она только усилилась
тем более, когда военный впоследствии встретил молодого человека в
компании двух дам.

Через несколько дней после визита, во время которого Одли, казалось
, прилагал все усилия, чтобы сделать себя неприятным, мадам д'Ольне с
помощью уговоров и ласк заставила Антуанетту пообещать внести свой
вклад в подготовку небольшого вечера, с помощью которого она хотела
немного облегчить однообразие их нынешнего существования.

Наступил день, назначенный для этого вечера, и Антуанетта казалась такой
нежно красивой, но такой хрупкой в своем легком прозрачном платье, что
Жанна, вспоминая, какой хорошей внешностью она видела его год назад
едва ли раньше она не могла не печально кивнуть,
как будто у нее было мрачное предчувствие.

Не обращая внимания на то, что вокруг нее говорили об
изменении ее черт, Антуанетта прилагала все усилия, чтобы
казаться веселой и счастливой; но доктор Мэнби, который был в числе
присутствующих гостей, потирая руки, не мог не сказать только
то, что было необходимо присутствующим. ее юной подруге они были развлечением и
развлечением.

Одним из самых веселых среди гостей, несомненно, был Луи
Бошен, и было немного людей, сдержанность которых не уступала бы более или
менее его откровенной и сердечной веселости. Стернфилд, напротив,
переживал один из самых тяжелых периодов своей жизни. Тяжелые проигрыши, которые он нанес
в азартных играх накануне вечером, сильно испортили его характер, и
можно сказать, что редко кто приходил на светскую вечеринку с
такими противоположными настроениями. Заранее решив
, что во всем виновата его несчастная молодая жена, он начал злиться на нее из-за того, что
что она казалась такой необычайно веселой и спокойной в своих
манерах по отношению к нему. Наслаждаясь танцем, для которого он
держал ее за руку, он сделал все возможное, чтобы ослабить ее
притворную веселость, вызвав в ней новую главу упреков, к которым,
увы! она уже так хорошо к этому привыкла. Когда танец закончился, он
резко оставил ее и полетел к одной из тех юных красавиц, с которыми ему
так нравилось _флиртовать_. Развлекаясь таким образом, он
внутренне хвалил себя за силу и средства, которыми он обладал, чтобы наказать это
непокорная воля его жены, когда она хотела выступить против
него.

Однако Антуанетта не заставила себя долго ждать, и
вокруг нее столпились нетерпеливые партнеры, среди которых Луи, естественно, был одним из
самых внимательных. Ее большая близость с
ним, а также своего рода свобода, которую она имела, чтобы отказаться от
той видимости веселья или интереса, которую она была вынуждена сохранять
с другими, заставляли ее чаще соглашаться на просьбы
, которые он обращал к ней, потанцевать с ним. Несмотря на это, однако, один глаз
без предубеждения в их отношениях не могло быть и тени кокетства
; и когда пару раз молодая женщина смогла
уловить взгляд Стернфилда, страстно устремленный на Сью Элль, она подумала
, что этот взгляд был лишь дополнением к предупреждению, которое она
получила несколькими минутами ранее. Тем не менее, в высшей
степени сбитая с толку этим угрожающим взглядом, она отказалась танцевать с
формирующимся котильоном Луи, сославшись на то, что очень
устала.

-- Итак, - ответил молодой человек, аккуратно расставляя вокруг
она положила подушки на пуфик, на котором она сидела, - тогда
я останусь рядом с вами и буду ждать следующего танца, потому что вы
обещали мне потанцевать со мной еще раз.

Стремясь заставить ее забыть о печали, которую он прочитал на ее лице,
Луи приложил все усилия, чтобы заинтересовать и развлечь ее, но это было
бесполезно; рассеянный взгляд Антуанетты блуждал по всей
гостиной и остановился украдкой на Стернфилде, который, по-видимому, находился в
нескольких шагах дальше занят своим симпатичным партнером, потому что
он танцевал только с очень молодыми и красивыми женщинами. Поведение
Антуанетты особенно беспокоило Людовика; в ее взгляде
были боль, беспокойство и боль, но не тот
ревнивый гнев, то раздражение, которое обычно проявляет молодая девушка,
видя, как ее возлюбленный увлекается другой.
Внезапно, после тщательного молчаливого осмотра его вместилища:

--Извините за мое замечание, - сказал он, - но я считаю, что майор Стернфилд - очень
неверный любовник. О! Антуанетта, возможно ли, что вам
действительно нравится этот человек?

На этот вопрос она густо покраснела и ответила только
взглядом, полным упрека.

-- Простите меня, дорогая Антуанетта, - продолжал он, - но мне кажется
, что в его манерах и характере есть что-то такое, что
должно помешать ему завоевать, а тем более завоевать расположение такого
сердца, как ваше.

--И все же, разве он не красив, обаятелен, ему завидуют мужчины и восхищаются
женщины? она ответила с оттенком горечи, что только
укрепило Луи в мысли, что, какими бы узами он ни был связан
в Стернфилде дело было не в любви.

--Я признаю, что он обладает всеми качествами, о которых вы говорите, но я
считаю, что ему все еще многого не хватает. С каким бы терпением
женщины ни переносили угрюмое настроение и подавленный
вид _после_ вступления в брак, они редко терпят их _перед_.

--Потому что, вероятно, тогда у них есть лекарство, и они могут вернуть
тираническую любовь... Но вот приближается тот, кто является предметом
ваших сомнений.

-- Да, и с лбом, затянутым грозовыми облаками, - подумал Луи.

Одли действительно шел вперед с суровым видом. Бесцеремонно проходя
мимо молодого Бошена, он подошел и вполголоса сказал Антуанетте::

-- До каких пор ты хочешь продолжать выставлять себя посмешищем, _флиртуя_
с безмозглым нахалом, который рядом с тобой?

-- Что вы имеете в виду, Одли? - спросила она, отворачиваясь и
сильно краснея.

-- Я объясню вам это, если вы хотите поддержать меня на
следующем танце, - ответил он, беря ключ повыше.

-- Мадемуазель де Миркур помолвлена со мной, - сухо сказал Луи.

Стернфилд бросил на него взгляд, полный высокомерия.

--Слышь, Антуанетта, - повторил он, - ты потанцуешь
со мной в следующий раз?

--Ваша светлость, мадемуазель де Миркур, не забывайте, что мы
помолвлены, - прервал Луи с еще большей твердостью, чем в
первый раз.

Полная тревоги и недоумения, Антуанетта переводила умоляющий взгляд с одного на
другого. Сдержанность Луи была гордой и
свидетельствовала о сильной решимости; лоб Стернфилда был как
мрамор, такой же холодный и непреклонный.

Снова наклоняется к своей молодой жене и тихо разговаривает с ней
:

-- Клянусь, - сказал он угрожающим тоном, - что если ты оставишь меня ради
этого дурака, я отхлестаю его плетью за то, что он встал
между мной и моими желаниями.

Эта угроза, недостойная мужчины, была достойна его, и она возымела свое
действие: ибо Антуанетта, испугавшись не только оскорбления, которому
только что угрожал Одли, но еще больше неумолимого удовлетворения
, которое, она была уверена, последует за этим, обернулась, бледная
от испуга. террор по отношению к молодому Бошену.

--Вы готовы, мадемуазель де Миркур? спросил последний; я не
хочу торопить вас, но танцоры начинают занимать свои
места.

Стернфилд не сделал больше никаких замечаний; с двусмысленной улыбкой на
губах он ждал решения Антуанетты.

Внезапно она положила руку на руку Луи, и, когда он
наклонился к ней, она сказала ему:

--О Луи, дорогой Луи! умоляю вас, позвольте мне потанцевать с ним.
Я и так достаточно несчастна: не стремитесь сделать меня
еще более несчастной.

Ее бледность, глаза, залитые слезами, акцент в голосе тронули
великодушное сердце Бошена, который молча склонил голову в
знак согласия.

Резко, почти грубо, просунув руку жены под
свою, Стернфилд бросил на своего соперника взгляд, полный презрения и
высокомерия, которым тот ответил ему с раздражением.

-- Какие нежные слова ты сказал этому идиоту, которые могли
заставить его уступить в его дерзких притязаниях! - кисло спросил он свою
жену, когда они заняли свои места в танце.

Антуанетта не осмелилась ответить, потому что ее веки были наполнены
слезами, готовыми вот-вот пролиться, а в горле стоял какой-то удушливый ком,
который она почти не могла контролировать: она не хотела
устраивать сцену, и она чувствовала, что очень близка к тому, чтобы увидеть ее.

--Запомни дружеское предупреждение, которое я собираюсь тебе сделать, моя дорогая,
- продолжал Одли. Прекрати немедленно свое кокетство с этим молодым
человеком, или я сделаю это за тебя, и сделаю это более отрывочно и
неприятно, чем вы оба могли бы пожелать.

Антуанетта содрогнулась, так как поняла всю степень угрозы
, заключенной в словах, которые только что произнес ее муж. Но танец
только начинался, и как бы она ни старалась держаться, она должна
была стараться казаться равнодушной, если не веселой и не веселой.

--Чума этого Стернфилда! подумал доктор Мэнби, который заметил, как
быстро исчезло спокойствие Антуанетты с
того момента, как майор обратился к ней. Кажется, что только его тень увядает от этой
бедной молодой девушки.

Танец вскоре закончился, и Антуанетта обдумывала, как
убежать в свою комнату; но Стернфилд, похоже, не хотел
так легко позволить ей сбежать.

Отведя ее в небольшую нишу, он предложил ей место и,
поставив перед ней:

-- Я хотел бы, - сказал он, - чтобы ты дал мне некоторые объяснения, потому что я не
думаю, что мы еще полностью ладили. Ты
довольно мило напугала меня только что своим последним флиртом с
мистером Луи Бошеном.

--Жестокий и несправедливый, каким ты всегда был, Одли,
поэтому ты не поверишь моему торжественному и святому заявлению, что Луи для меня никто.
не кто иной, как старый друг, которого я уважаю.

--Фи так! этот мужчина любит тебя всем своим сердцем и всей своей душой; и,
поскольку ты ни в малейшей степени не заботишься о мире своего мужа,
трудно сказать, к кому могут относиться твои
неуверенные привязанности.

Что она могла сказать этому безжалостному и бессердечному палачу
, который смеялся над ее отказами, смеялся над ее протестами? слова
были бессильны. Обхватив друг друга руками
и поджав белые, как мрамор, губы, она осталась сидеть, полная решимости во всем
слушать, терпеть все с терпением. Разве она сама в
минуту слепого безумия не наполнила эту чашу несчастий и
не должна была теперь шептать, вкушая их горечь?

Воодушевленный или раздраженный ее молчанием, он продолжил:

--До сих пор ты проявляла себя такой же твердой и непоколебимой, как
бронза, в своем любимом капризе; ты упорно отказывала
мне в нежных словах, в ласковых ласках, во всем, наконец
, во всем, что самые щепетильные молодые девушки часто дарят своим кавалерам. Эй! хорошо,
пусть будет так. Ты был верен своей шлюхе, я буду
верен своей. Я запрещаю тебе выходить на улицу, гулять, флиртовать с кем
-либо, кому я мог бы завидовать. Если, пренебрегая этой
рекомендацией, которая является моим приказом, ты ослушаешься меня, я пойду
и найду твоего нынешнего кавалера, мэтра Луи или любого другого,
публично оскорблю его и ударю; ответственность за это ляжет на твою голову
. Поскольку ты меня не любишь, я, по крайней мере, научу тебя
бояться меня.

Эти слова были сказаны с той дикой твердостью, которая была на
особое внимание уделялось его голосу, который резко контрастировал
с его обычно таким гармоничным акцентом.

--Эй! что ж, может быть, Бог проявит ко мне такую жалость, что вы мне
откажете! - сказала она, в то время как резкая боль исказила ее черты.

В этот момент ее глаза встретились с неподвижным и грустным взглядом Луи,
который стоял в отдалении, казалось бы, следя за танцем, но
на самом деле сосредоточив все свое внимание на себе. Однако
он ушел; но на них были устремлены еще два
столь же пристально наблюдающих глаза: это были глаза достойного доктора Мэнби, который с багровым лицом человека, который
наполовину подавленное возмущение внезапно накатило на майора
Sternfield.

-- Я хотел бы знать, - сказал он вполголоса, - какие нелепые
слова вы говорите мадемуазель де Миркур. Это вы
прогнали улыбку с его губ и краски с его лица.

Молодой майор выпрямился и спросил, что имел в виду доктор Мэнби?

-- Доктор Мэнби имеет в виду то, что говорит! он холодно ответил; ему
не нравится видеть молодую девушку, которая является его пациенткой, подверженной
страху и горестям больше, чем могут выдержать его здоровье и рассудок
сторонник: в этом случае он считает себя обязанным вмешаться. Итак,
Стернфилд, - продолжал он, немного смягчившись, -
вы достаточно поссорились с мадемуазель де Миркур на сегодняшний вечер, в чем бы
ни заключалась ее вина; позвольте мне заменить вас у нее и отправляйтесь к той
молодой даме, которая, кажется, так страстно ждет партнера.

Зная, что у него больше не будет возможности продолжить этот
приватный разговор с Антуанеттой, - поскольку доктор Мэнби тоже был настойчив и
немного смущен, - Стернфилд встал и, сказав ей, с видом
имея в виду, что она могла _флиртовать_ сколько угодно со своим
новым партнером, но не с другим, он отстранился.

-- Что это значит, моя милая больная? - спросил превосходный Доктор
, заметив выражение боли и горя на лице молодой женщины.
Вы слишком много танцевали? Вы выглядите необычайно измотанной.

-- Потому что я несчастна, несчастна! она ответила с той
неприкрытой откровенностью, которая часто причиняет сильную боль. Не
говорите мне больше о наркотиках или паллиативных средствах, доктор, если только вы
не можете дать мне лекарства, которые навсегда лишат мое бедное сердце покоя
отдых.

Чрезмерно огорченный этим признанием, а также степенью
боли, которую оно показало, он поспешил мягко возразить:

--Смелее, смелее, дорогое дитя. Мы не можем избавиться
от бремени жизни, потому что в момент печали мы
находим его тяжелым. Завтра все будет красиво и приятно.

--Никогда! Никогда! - сказала она, слегка наклонив голову, что
прекрасно указывало на состояние отчаяния, в котором она находилась.

--Дорогая мадемуазель де Миркур, отнеситесь к этому с точки зрения мужчины
кто по возрасту мог бы быть твоим отцом: не позволяй своему разуму
опуститься до такой степени из-за ссоры влюбленных. Майор
Стернфилд вспыльчив, легко возбудим, но ему не
нужно много времени, чтобы забыть и простить.

Когда он произнес имя Стернфилда, дрожь пробежала по всем
членам девушки, и, пораженный еще больше, чем когда-либо, он не мог
не сказать себе внутренне:

-- Она явно не любит этого несчастного; но что
же все это значит?

Затем спокойным и почти безразличным тоном он продолжил:

--Вы, кажется, сегодня вечером такая слабая и нервная, моя юная леди.
Юная леди, что вам лучше всего было
бы сделать, так это немедленно отправиться в постель. Возьмите меня за руку, я провожу вас из
гостиной; после этого я скажу нашему другу Стернфилду, что настоял
на том, чтобы отправить вас.

Достигнув подножия лестницы, Антуанетта выразила доктору Мэнби свою
глубокую признательность, пожелала ему спокойной ночи и скорее полетела,
чем поднялась, в свою комнату.

Последуем ли мы за ней туда, читатели! будем ли мы следить за ним в течение этой
долгой и мучительной ночи, когда сон не смыкал его век
жгучей, где временная инерция не принесла даже на
полчаса освежающего бальзама ее измученному сердцу и разуму?

Урок, однако, был бы утомительным, хотя, возможно, и полезным. Антуанетта
совершила проступок, но какое жестокое возмездие постигло
ее! Она нарушила заповеди своей
совести и своей религии, она попрала
самые священные обязанности ребенка, и что это ей дало?
что вина и ошибка всегда причиняют тем, кто этого не делает
все еще ожесточенные во зле: раскаяние и несчастье.




XXXI.


На следующий день после этого вечера, утром, мадам д'Ольне, которая
только что встала, сидела в своем кресле, сунув ноги
в вышитые атласные тапочки, и Жанна готовилась распутать и
привести в порядок свои густые волосы, когда раздался громкий и продолжительный стук молотка
, эхо которого разнеслось по комнате. это повторилось по всему дому, заставило
их обеих вздрогнуть.

--Небо! что это может быть? Беги, Жанна, и вернись и расскажи мне
, в чем дело, - воскликнула мадам д'Ольне.

Горничная почти сразу вернулась с небольшой запиской, которую она вручила
Люсиль, сказав:

--Посыльный от месье Бошена только что уехал; он, должно быть
, очень спешит, мадам, потому что он не только не удосужился
узнать, как поживаете вы, а также мадемуазель Антуанетта, как
он обычно это делает: он только сунул письмо мне в
руку и сел. выбежал на улицу.

Билет был потрепан и плохо сложен, а адрес написан небрежно и
почти неразборчиво. Это было с предчувствием грядущей опасности,
это заставило ее сердце биться такими странными толчками, что Люсиль разорвала
конверт. Письмо было составлено в следующих выражениях:


 "Моя дорогая мадам д'Ольне,

 "Тот, кто пишет вам это, в настоящее время скрывается от правосудия, и,
если его не арестовать, он скоро навсегда покинет
свою родину. майор Стернфилд оскорбил меня прошлой ночью
и возбудил до такой степени, что я не мог сдержаться, своей
наглой жестокостью по отношению к нашей бедной Антуанетте, которая...
 Небеса хранят ее! - кажется, она уникальна в своем
 сила. В первый момент я сдержал свой гнев и
стал ждать своей очереди, которая не заставила себя долго ждать, потому что, когда он
выходил из дома, я последовал за ним. Выйдя на улицу, я
подошел к нему и попросил объяснений, которые, как вы
понимаете, он так же не хотел мне давать, как
я стремился получить.

 "Сегодня утром мы встретились на поле, и он
упал смертельно раненый; мне сказали, что он умирает.

 "Скажите Антуанетте, что если, вопреки моим предположениям,
 и по моему глубокому убеждению, этот человек действительно
дорог ей, я умоляю ее во имя огромной и искренней любви
, которую я всегда испытывал к ней, простить меня. Я
глубоко сожалею о плохом поступке, в котором я только что
был виноват, не столько из-за последствий, которые
это повлечет за собой для меня, сколько из-за ужасной ответственности
, которую я взял на себя, отправив в вечность одного из моих
собратьев во всей силе века. Ах! до того, как я
совершил преступление, я никогда бы не подумал, что раскаяние
 было бы так же горько, так же обжигающе!...

 "Но время имеет решающее значение: я должен бежать. С наилучшими
пожеланиями за всю вашу прошлую доброту
ко мне.-- Я не смею отправить Антуанетте еще одно сообщение.

 "Все зависит от тебя,

 "ЛУИ".


Охваченная волнением, которое легко вообразить, мадам
д'Ольне прочитала и перечитала это печальное письмо; затем, резко поднявшись,
она бросилась в комнату своей кузины.

Антуанетта, которая час назад бросилась на свою кровать, отдыхала
он лежал без движения, его глаза были прикованы к бледным лучам света,
проникавшим внутрь через отверстия в занавеске, а лицо
было таким же бледным, как и сам этот свет.

-- Антуанетта! - воскликнула Люсиль, входя, и
дрожащим голосом: - Антуанетта! У меня есть для тебя ужасная новость: достаточно ли ты
сильна, чтобы усвоить ее?

Ни весть о несчастье, содержащаяся в этих загадочных словах, ни
видимое волнение ее кузины не вызвали
у Антуанетты ни беспокойства, ни волнения: для этого она была слишком больна телом
и душой.

-- Но что! - продолжала ее кузина с раздражением, которое
, вероятно, проистекало из-за перевозбуждения, в котором она находилась, - ты не задаешь мне
никаких вопросов? разве ты не хочешь узнать, что это такое? И все же
эта новость очень-очень касается тебя, или, скорее, человека
, который очень-очень тебя касается: наконец, я хочу
поговорить с тобой об Одли Стернфилде.

--Эй! хорошо, что случилось? - тихо спросила девушка.

-- Вот, возьми и прочитай, - и она передала ему письмо Людовика, - но, моя
дорогая Антуанетта, ради Бога! будь спокоен, не впадай в
слабость, не падай в обморок.

Бедная Антуанетта ничего этого не сделала, но ее щеки
побледнели, а губы стали ужасно бледными, пока она
читала. Едва она дочитала письмо, как встала и,
ни минуты не колеблясь, начала одеваться.

-- К чему такая спешка? куда ты идешь?

-- За бедного Одли.

--Ты лишился чувств, дитя? ты знаешь, где он? ты даже знаешь, жив ли он
еще?

-- Я сообщу о себе. Его, вероятно, отвезли обратно в его покои.

-- И ты хочешь сказать, что ты, молодая девушка, пойдешь к нему в
спальню?

-- Но ты пойдешь со мной, Люсиль? она ответила умоляющим голосом.

-- Ты, конечно, лишилась рассудка, бедное дитя! - и
акцент мадам д'Ольне выдавал в ней столько же раздражения, сколько
и сострадания.--Как бы завтра говорил Монреаль, если бы мы пошли на
такой шаг! наши имена были бы у всех на устах!

--Пусть говорят, что хотят, Люсиль: я пойду одна.

--Ты не сделаешь этого. После того, как ты постоянно ссорился со
злополучным Стернфилдом с тех пор, как женился, чтобы сохранить его в чистоте.
прекрасное имя, которое ты носишь, неужели ты собираешься теперь так без нужды опозорить это имя
?

-- Это мой долг, и, каковы бы ни были последствия, я должен
его выполнить.

--Но, бедняжка, ты не любишь его, ты даже
не любишь его.

--О! это еще одна причина, по которой я должен немедленно отправиться к его
смертному одру. Увы! раскаяние уже достаточно тяжело давит на мое сердце, я не
хочу делать его еще тяжелее.

--Но, наконец, что хорошего ты можешь ему сделать? - настаивала мадам д'Ольне.

--Мое присутствие смягчит его последние минуты, возможно, утешит его.
Неужели ты хочешь, - и по всем его членам пробежала судорожная дрожь
, - неужели ты хочешь, чтобы он умер с ненавистью ко мне
в сердце, возможно, с проклятиями на устах, как это
вполне может случиться, если, забыв о его правах и своих обязанностях, я останусь
в стороне от него.

-- В таком случае, подожди минутку: господин д'Ольне вышел, но я
жду его с минуты на минуту, и как только он вернется, я
смело попрошу его сопровождать нас.

Но Антуанетта не хотела тратить драгоценные минуты на ожидание
которые могли быть последними из Стернфилдов на земле. Поспешно
закончив одеваться, как только кузина вышла из комнаты, она
бесшумно спустилась по лестнице, ведущей к задней двери
, и вышла во двор. Как она и надеялась, она нашла
лакея в конюшне и шепотом велела ему запрячь одну из
лошадей в маленькую карету, которой обычно пользовался месье
д'Ольне. В мгновение ока все было готово. Антуанетта села в
машину, которая проехала через ворота двора, не привлекая ничьего внимания
люди в доме, за исключением, возможно, одной из
горничных, которая, однако, не нашла ничего необычного в том, что
мадемуазель вышла в такой ранний час, думая, что она
направляется в церковь.

-- А теперь, - сказала себе Антуанетта, приложив руку к больному лбу,
- что мне нужно сделать в первую очередь, так это пойти к доктору Мэнби, и
, хотя он, вероятно, находится с этим бедным Одли, я, возможно, смогу
узнать у одного из его слуг, где находится дом миссис Мэнби. этот.

Прибыв в тихий пансионат, где останавливался Доктор, она
узнал, что его вызвали к майору Стернфилду, который
в то же утро был смертельно ранен на дуэли.

майор Стернфилд вместе с тремя или четырьмя другими офицерами занимал
очень простой, но уютный каменный дом, расположенный в восточной
части города, в районе, который мы сегодня называем предместьем
Квебек. Небольшой сад, окруженный стеной, наполовину скрытой кленами,
простирался от дома до берега реки Святого Лаврентия, от которой его отделяла
очень узкая тропинка. Прямо напротив купалась
изящный и живописный остров Сент. Элен, в то время принадлежавшая баронам де
Лонгей, и чей взгляд отдыхал в глазах, уставших от пристального внимания к
бурным потокам реки.

Перед воротами этой резиденции остановилась дымящаяся и дрожащая лошадь
, которую кучер мадам д'Ольне, подстегиваемый
настойчивыми и непрекращающимися призывами Антуанетты, заставил перейти на
пугающий шаг.

Ужасный страх овладел сердцем молодой женщины: она
испугалась, что приехала слишком поздно, что приехала только для того, чтобы узнать, что
этот человек, которому она поклялась в любви и верности, умер в ее доме.
ненавидя и проклиная ее.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь поможет ей выйти из машины, она спрыгнула на
землю и, не обращая внимания на удивленные взгляды пары солдат,
прислуги офицеров, бездельничавших на ступеньках
лестницы, ударила молотком со всей силой, на которую были способны
ее дрожащие пальцы.

Солдат подошел и открыл.

--Я хочу видеть майора Стернфилда; немедленно отведите меня в его
комнату, - быстро сказала она.

По коридору взад и вперед расхаживал достопочтенный Перси де Лаваль с сигарой во рту,
и если бы сама Медуза появилась на
переступив порог и попросив увидеть больного, он был
бы поражен не больше, чем, увидев мадемуазель де Миркур. В соседней комнате
, дверь которой была приоткрыта, сидели еще два
офицера, и выражение глубокого удивления, появившееся на
их лицах при виде Антуанетты, соперничало с таким
заметным изумлением, которое только что продемонстрировал лейтенант де Лаваль.

--Вы меня слышите? Антуанетта повторила швейцару с лихорадочным волнением
: "Я хочу видеть майора Стернфилда".

Солдат колебался, опасаясь, что он тоже нанесет визит
чрезвычайная ситуация, по крайней мере, без предварительного уведомления пострадавшего.

Расстроенная этой новой задержкой, Антуанетта внезапно повернулась к
г-ну де Лавалю и с умоляющим видом:

-- Вы меня знаете, вы, - воскликнула она. Так что скажите ему
, чтобы он немедленно отвез меня к майору Стернфилду.

-- Конечно, мадемуазель де Миркур, - ответил он со смущением
, которое резко контрастировало с пылкостью молодой
женщины.-- Вот, мальчик, немедленно отведите эту даму в комнату
майора: я беру на себя всю ответственность за это.

Солдат повиновался, и Антуанетта, дрожа всеми конечностями, последовала
за ним по узкой крутой лестнице.

-- Вот что я называю интригой, - прошептал достопочтенный юноша
двум своим товарищам, которые присоединились к нему в коридоре, как
только Антуанетта исчезла.--Молодая леди, которая сделала бы это в
Англии, была бы честна.

-- И она, несомненно, будет здесь такой же, какой была бы там: в
Канаде к женским слабостям относятся не снисходительнее, чем у нас
, - возразил один из ее спутников.

-- Я с трудом могу поверить своим глазам, - сказал третий,
очаровательный молодой джентльмен, которого Антуанетта часто встречала в доме
Мадам д'Ольне; - повторяю, я с трудом могу поверить своим
глазам, потому что мадемуазель де Миркур всегда казалась мне такой милой, такой
скромной, что я подумал бы, что она не может решиться на такой
шаг.

--Ах! Дело в том, Торнли, что любовь творит чудеса; иногда она даже
меняет природу мира.

--Стернфилд - счастливый парень, - прорычал младший де Лаваль: живой
или в агонии, он стремится произвести фурор. Если бы завтра мы были в
в том же положении, в котором он находится, ни одному из нас не посчастливилось бы
увидеть у его постели ангела, подобного этой молодой девушке.

--Эй! что ж, бедный несчастный, этот визит не принесет
ему особой пользы, - продолжил капитан Торнли. Он почти
выше всех земных утешений; но я, во-первых, должен
сказать, что не меньше ценю эту молодую девушку, у которой хватило смелости
выдержать улыбки и насмешки публики, чтобы прийти и попрощаться в
последний раз с мужчиной, которого она любила.

--Но, честно говоря, я не верю, что она любит его; она не дала ему
никогда не приводил убедительных доказательств предпочтений, и даже я
видел, как она сидела рядом с ним целых полчаса: она была
такой же холодной и сдержанной, как если бы была статуей.

-- Возможно, это была уловка. В любом случае, она только
что продемонстрировала любовь, которая превосходит любовь большинства наших
современных молодых девушек.


Но пришло время оставить эту группу, чтобы последовать за той, которая была
предметом обсуждения между тремя военными.




XXXII.


Поднявшись на этаж, где находилась спальня Стернфилда, солдат
ни слова не говоря, указал на дверь и, не осмеливаясь идти дальше,
тут же исчез.

Слабая и шатающаяся, Антуанетта постучала в дверь, которую сразу
же открыл доктор Ормсби, тот самый министр, который председательствовал на ее
свадьбе со Стернфилдом.

-- Он все еще жив? - резко спросила она, жадно вглядываясь
в нежную и печальную фигуру протестантского капеллана.

-- Да, но его часы сочтены, - ответил тот
, меланхолично глядя в направлении кровати, на которой
лежал майор, похожий на мертвеца.

--О! Одли, мой муж... - рыдала Антуанетта, внезапно бросаясь
к нему и становясь на колени рядом с пеленой умирающего, не
обращая внимания в этот высший момент на тех, кто мог находиться в
комнате, чтобы постичь секрет, который она так долго хранила
с таким трудом. ревность, не замечая, что другой, сам Сесил Эвелин
, стоял у ближайшего окна и от этого
неожиданного откровения сделал ошеломляющий скачок удивления. Все его
мысли, все его страхи были поглощены непреодолимой идеей, что
мужчина, который был мучителем ее жизни, но к которому она
принадлежала самыми священными узами, был там, перед ней,
вот-вот должен был выдохнуться.

С удивительной энергией в том состоянии, в котором он находился
, раненый приподнялся на локте и мгновение смотрел на нее с
нескрываемым изумлением, которое вскоре сменилось выражением
страстного гнева.

--Назад, лицемер, назад! - воскликнул он хриплым голосом. Как
ты могла произнести имя мужа! Была ли ты когда-нибудь моей женой иначе
, чем по имени! Ты когда-нибудь выполняла свои супружеские обязанности по отношению ко мне?
Ты когда-нибудь проявлял ко мне любовь или супружеское подчинение?

--Audley! Audley! она стонет, будь милосерден, будь справедлив;
не омрачайте этот торжественный момент жестокими упреками.

-- Зачем ты пришла? - прервал он еще более резко. Это для того
, чтобы стать свидетелем моей последней агонии, чтобы ты сам убедился
, что наконец-то по-настоящему свободен? Нет, не любовь привела тебя
сюда; ибо, если бы у тебя была хотя бы малая доля этого в моем
отношении, ты бы не смеялась над моими молитвами и моей нежностью, ты
не пренебрегай моими правами и претензиями, как ты
постоянно поступал с величайшей наглостью с того дня, как я
надел тебе на палец обручальное кольцо.

-- Но кто в этом виноват?-- спросила она, сложив руки и
вся в слезах. Разве я не говорила вам, что в тот самый день, когда вы
признаете меня перед всем миром своей женой, в тот день, когда наш брак
будет снова заключен, важный момент, без которого моя вера и
вера говорили мне, что он юридически не завершен, я была бы готова
следовать за вами до конца с земли?

-- Жалкое заблуждение! он пренебрежительно усмехнулся. Нет, не
по этой причине, а потому, что мимолетное увлечение, которое заставило тебя
согласиться на наш тайный брак, исчезло так же внезапно, как
и появилось.

-

-Пожалуйста, простите меня, если я вмешаюсь
, - сказал, подходя, доктор Ормсби, который молчал не
столько из сострадания к ужасным страданиям, которые он видел на обесцвеченном лице молодой женщины, сколько из-за беспокойства за антихристианские настроения, которые только что проявил умирающий, -пожалуйста, простите меня, если я не смогу помочь вам.вмешайся, но имея меня самого
отпраздновали эту свадьбу, которая, увы! был для вас обоих таким плодотворным в
горе, может быть, я имею какое-то право на ваше взаимное доверие.

В этот момент полковник Эвелин, наконец выйдя из оцепенения
, в которое его привел этот необычный диалог, и в то же время осознав, насколько
нежелательно его присутствие, оставаясь свидетелем такого
странного и деликатного разговора, бесшумно вышел из комнаты
и осторожно закрыл дверь. Когда он проходил по коридору,
находившиеся там были заинтригованы тем, что могло произойти
пройти к больному, чтобы до такой степени тронуть железную натуру Эвелин
и оставить следы такого глубокого волнения на обычной
невозмутимой, как мрамор, походке.

--Могу я поговорить, Стернфилд? - тихо спросил доктор Ормсби
, пытаясь успокоить возбужденные страсти раненого.

--Да! тот сухо ответил. То, что я не смог бы услышать
ни от одного другого смертного, я могу услышать из ваших уст.

--Эй! что ж, мой дорогой друг, мне кажется, вы строги, что я говорю?
даже несправедливо по отношению к этой молодой женщине.-- И, сказав это, он спросил:
рука на руке Антуанетты, которая все еще стояла на коленях.--Я
прекрасно помню, что она сказала вам то, что только что повторила,
потому что в то же время она умоляла меня выступить перед ней в качестве свидетеля.

--Та же история! всегда одна и та же история! Стернфилд ответил
грубым ударом и отклонил голову в сторону. Возвращайся в свою
обитель, Антуанетта; а вы, доктор, оставьте меня в покое: я
устал от вас обоих.

Пока он говорил, по его лицу разлилась смертельная бледность;
Антуанетта, ужасно напуганная, встала.

--Не бойтесь, - поспешил сказать ей доктор Ормсби, пытаясь
успокоить ее: это лишь частичная слабость; у него был
похожий приступ за несколько минут до того, как вы вошли, и пока
доктор Мэнби был здесь. Вот некоторые лекарства.

Их совместным усилиям удалось вернуть что-то похожее на жизнь
бледным чертам лица Стернфилда, и министр, опасаясь, что
вид Антуанетты может возобновить беспокойство раненого,
приказал поместить ее за ширму в другом конце комнаты.

После минутного молчания умирающий жадно обвел всех глазами
.

-- Куда она делась, моя жена, миссис Стернфилд? Ha! Ha! Доктор! - и
он страшно засмеялся.-- Что я дам
ему его титул хотя бы один раз, прежде чем тот, кто его присвоил, обратится в
прах.

-- Вы сказали ей, чтобы она немедленно уходила.

-- Но почему она послушалась меня? почему она ушла? Без сомнения
, ей надоело зрелище, столь же безрадостное, как зрелище на смертном
одре; и, появившись, как сказала бы мадам
д'Ольне, она благоразумно удалилась.

--Могу я послать его узнать?

--Нет, клянусь Богом! я слишком уважаю себя, чтобы заходить так далеко. Если бы она
осталась, это было бы для меня - хотя я не люблю в этом признаваться -
утешением, облегчением.

-- Я не бросил вас, Одли, я все еще здесь... - сказал
Антуанетта робко вышла из своего укрытия и подошла
к кровати.

Что-то вроде выражения удовлетворения отразилось на его
чертах, все еще внушительных в своей смертной красоте. Но когда она
сказала: "Дорогой Одли, могу я остаться у твоей постели?" - он ответил тем же
хихиканье, которое по привычке стало привычным для ее красивых
губ:

--Поскольку тебе доставляет удовольствие играть со мной роль Сестры милосердия,
я не буду тебе мешать: мне доставляет удовольствие видеть, как ты проявляешь ко мне в мои
последние минуты внимание и нежную заботу, которых ты
никогда не проявляла ко мне, когда я был жив и здоров.

Она покорно опустила голову, потому что никакие насмешки
мужа теперь не могли ее тронуть. После минуты молчания:

--Не могли бы вы лучше поспать? спросила она. Я присмотрю за
тобой. Есть ли какие-нибудь лекарства, которые нужно дать?

--Тьфу! я не возьму ни одного из них: я уже сказал Мэнби. Моя рана
выше всех человеческих сил: зачем мне мучить свой вкус
отвратительными зельями?

Зная, что дальнейшее настаивание вызовет у него ненужное раздражение, она
пододвинула стул к его кровати и молча села на него.

Посмотрев на нее долгим взглядом, он вдруг воскликнул::

-- Итак, ты смело поселилась здесь в качестве моей сиделки,
ты решила занять свой пост: хорошо ли ты знаешь, что скажет
мир и что подумают об этом люди?

--Что для нас мир? она ответила с грустью. Не обращайте на
это внимания, дорогой Одли; не мучайте себя его
мнениями.

--Ах! теперь для меня это ничего не значит; но для тебя это все.
До двух часов процесс, который ты только что проделал, будет повторен во
всех уголках города, и мы превратим его в очень неприятные горячие ущелья
: красивое имя, о котором ты до сих пор так ревниво заботился, будет
по милости всех остальных.

-- Если это должно произойти, - снова заговорила молодая женщина, глаза и
акцент в голосе которой стали более задумчивыми, - это будет только конец.
просто наказание за мои прошлые глупости. Я согрешил, теперь
я должен искупить свою вину.

-- Ты уже достаточно грубо искупила ее вину, - ответил он, немного смягчив
свой голос и впервые проявив тень чувства. - Я
не пощадил тебя, и немногие молодые замужние женщины пережили
столько превратностей, как ты. Вот наступает конец моего
правления и наступает рассвет твоей свободы, но они наступают на тридцать или сорок
лет раньше, чем ты смел надеяться.

--Одли, не говорите так, не ерзайте так без
всякой необходимости....

--Хватит таких проповедей, дитя мое; здесь власть более могущественная
, чем у тебя.

Когда он произносил эти слова, в комнату вошел доктор Мэнби. Его
удивление, когда он увидел Антуанетту, сидящую у кровати, было
почти ошеломляющим.

--Да простит меня Бог! Что! мадемуазель де Миркур здесь!
- воскликнул он, невольно отступая на шаг.

-- Не мадемуазель де Миркур, доктор, а мадам Одли.
Sternfield! прервал умирающего отрывистым смехом, способным
разорвать даже самые нежные уши. Из милости, не будь таким
ужасно, Мэнби; это действительно похоже на то, что ты сумасшедший. Наш
замечательный друг Ормсби, присутствовавший на церемонии,
может подтвердить мои слова. Скажи это в свою очередь, прекрасная невеста:
ты отказываешься от моего законного владения?

Антуанетта была чрезмерно тронута; однако ей удалось ответить
довольно спокойно:

-- Я ни в коем случае не пытаюсь отрицать это, Одли. Кроме того, зачем мне это
делать? Не я, а вы сами всегда
настаивали на том, чтобы сохранить наш брак в секрете.

--Эй! что ж, я признаю это сейчас, в этом браке. Итак, доктор, вы
видите ли, я оставляю после себя молодую и симпатичную вдову, чтобы "оплакать мою
безвременную кончину" и, таким образом, изящно завершить абзац, в котором
будет объявлено о моей смерти.... Не смотри на меня так сердито,
Мэнби, - продолжал он, обращаясь к хирургу, который выглядел
помятым в видя, как Антуанетту жестоко обижает настойчивость, с которой
ее муж насмехался над ней. -- Вы знаете пословицу _ruling
habit_, _ strong in death_; я так привык мучить
и преследовать эту молодую женщину с тех пор, как она стала моей, что я не могу больше сдерживаться.
затем не поддавайтесь искушению продолжать так обращаться
с ней даже сейчас. Но сядьте, если вы достаточно оправились от изумления
, чтобы сделать это, пощупайте мой пульс и скажите, сколько мгновений мне осталось
прожить.

Едва оправившись от изумления, в которое его повергло
только что услышанное откровение, хирург сел на стул, который только что
оставила Антуанетта; но, несмотря на свое изумление, он не мог сдержать справедливого
чувства возмущения, проникшего в его сердце, когда заметил
слова горькой иронии, обращенные к Стернфилду к несчастной молодой
женщина, которую он украсил титулом жены.

--Итак, говорите: что говорит мой пульс? - продолжал раненый. Ах, вы не должны
скрывать от меня правду: я не ребенок, чтобы пугать
себя на несколько часов меньше или больше. Вы не отвечаете? неважно;
движение вашей головы говорит достаточно: я полагаю, я
записан в книге, чтобы совершить перед сегодняшним вечером свое последнее путешествие?

Доктор хранил молчание. Он покорно не мог ему
противоречить; потому что, несмотря на силу, которой все еще обладал голос раненого,
несмотря на быстроту его произношения, его слабый и нерегулярный пульс
указывало на то, что скоро произойдет внезапная реакция, за которой последует конец
.

-- Я больше ничего не могу для вас сделать, Стернфилд, - наконец сказал доктор.
Мэнби резко встал.--Несколько капель из этого флакона, когда
вы почувствуете слабость, - это все, что я могу прописать; по крайней мере,
это все, что будет вам полезно. Прощай! да
благословит вас Небо!

И после долгого дружеского рукопожатия добрый Доктор
удалился, более взволнованный и грустный, чем хотел казаться.

Некоторое время после его ухода больной хранил мрачное молчание
что он, наконец, расстался, внезапно спросив:

--Знаешь ли ты, Антуанетта, презренную руку, пригвоздившую меня к смертному
одру? Без сомнения, ты его не игнорируешь: он твой деревенский любовник. Если
я не говорил о нем раньше, то это потому, что его мысль навевает
проклятие на мои губы и давит мне на грудь; но у меня есть слово
чтобы рассказать тебе о нем. Он, вероятно, вернется, чтобы возобновить свое предложение
руки и сердца: прежде чем я войду в вечность, я хотел бы получить твое
торжественное обещание, что ты никогда не прислушаешься к нему благосклонно.

--Дорогой Одли, неужели вы думаете, что рука, которая все еще окрашена кровью
моего мужа....

--А-а-а-а-а-а-а! не нужно никаких чувств: мне нужны не фразы и не
протесты, а обещание, клятва, что ты никогда не будешь
для него больше, чем то, что ты делал до сих пор.

--Охотно; всем сердцем, всей душой обещаю вам это.

-- Тогда трахни это, - и он указал взглядом на цепочку, к которой
был прикреплен маленький золотой крестик: - обещание, которое ты уже дал
мне на этом кресте, соблюдалось так неукоснительно, что я могу добавить
вера во все, что делается на этом объекте.

Она взяла крест и торжественно поцеловала его.

--Все в порядке, Антуанетта; теперь я могу умереть, не презирая и
не проклиная тебя.

--О! Одли, мой дорогой супруг, - воскликнула она умоляющим голосом и
поднесла крест к его губам, - поцелуй и ее тоже, не так, как
я, чтобы добавить торжественности земному обещанию,
но как знак искупления. залог будущего мира и прощения
.

-- Нет, нет, Антуанетта, - и он слабо улыбнулся, - уже слишком поздно, чтобы
попытка обратить меня. Я уже уладил свои духовные дела с
доктором Ормсби, который читал мне молитвы и которому
с большим трудом удалось помешать мне, должен признаться, проклясть несчастного
, оборвавшего нить моего существования.

--Но вам не будет больно, если вы позволите мне
помолиться здесь, у вашей кровати?

-- Я здесь, моя дорогая леди, чтобы выполнить
возложенный на меня серьезный долг, - твердым, хотя и вежливым голосом вмешался доктор Ормсби
, подошедший к ним. - До сих пор, зная, что вам многое предстоит
сказать вам, я воздержался от того, чтобы беспокоить вас своим присутствием; но если
вы желаете услышать молитву или чтение, майор Стернфилд, я
готов сделать это для вас!

-- Несомненно, вы должны быть таким, доктор, - ответил Стернфилд со странной
улыбкой. Было бы чрезвычайно унизительно
видеть, как я в последний момент покидаю вашу паству и вхожу в
Римскую церковь.

--О! дорогой Одли, не говорите так легкомысленно обо всем, что является
самым священным на земле. Если ваше сердце склоняется к вере моих
отцов, не допускайте этого....

--Заткнись, дитя, хватит подобных глупостей. Я умру с верой,
в которой родился и вырос.

--Итак, доктор Ормсби сейчас прочтет вам молитвы; ваше
время, мой дорогой, дорогой супруг, очень-очень короткое.

-- Не начинай ворковать, Антуанетта, это не принесет мне никакой пользы.
Я готов, доктор, но извините, если я выражу надежду, что вы
не задержитесь слишком долго.

--Состояние слабости, в котором вы находитесь, не позволяет мне быть в таком состоянии;
поверьте мне, я не превзойду ваших сил.

В этот момент раздался стук в дверь спальни, которая была
мгновенно открыт доктором Ормсби.

-- К вам посыльный, мадемуазель де Миркур, - сказал он.

Антуанетта посмотрела в сторону приоткрытой двери и сразу узнала Жанну
. Сказав Стернфилду, что ее не будет долго,
она вышла встретить новичка.

Она тихо объявила ему, что мадам д'Ольне послала
ее с официальным приказом не возвращаться, не приведя мадемуазель
Антуанетта с ней.

--Но, боже мой! Мадемуазель де Миркур, что все это
значит?-- спросила старая служанка, увлекая его дальше
сначала в проходе, чтобы звук их голосов не встревожил
министра, который начал читать вслух. -- Г-н д'Ольне, обычно такой
спокойный, такой миролюбивый, похож на бешеного. Он утверждает, что вы опозорили
всех нас, и что ваш отец умрет от горя и
стыда; он все утро ссорился с моей [жительницей города], говоря
ей, что она так же виновата, как и вы: это удивило меня тем более
, что, насколько мне известно, он никогда не сказал ни единого слова неприятный для его
жены с тех пор, как они поженились. мадам д'Ольне закончила тем, что сказала ему, что если
бы вы вышли за пойти к майору Стернфилду в одиночку - это то, на что
вы имели право, потому что вы его жена! Это был тот дурак
Поль, который на вопрос, который задал ему г-н д'Ольне, откуда он взялся,
увидев, что он входит в двор, поспешил сказать ему об этом. Но, моя
дорогая барышня, правда ли то, что сказала мадам д'Ольне?

-- Да, Жанна, - болезненно ответила Антуанетта, - майор Стернфилд,
который умирает в этой комнате, - мой муж: я была тайно
замужем за ним.

--О! Мадемуазель Антуанетта! - воскликнула старая горничная, когда
воздев руки к Небу,-- я никогда бы не поверила, что
такая набожная девушка, как вы, воспитанная с такой
заботой, согласилась бы на подобное. Что скажут этому бедному мистеру.
де Миркур и мадам Жерар? Чего не скажет мир?

Антуанетта вздрогнула.

-- Увы! она сказала, что я уже очень горько оплакивала свое безумие; но это
не исправит его: мне еще предстоит долгое искупление.

-- И как долго ты собираешься оставаться в этом доме, бедное дорогое
дитя?

-- Пока все не закончится, если он даст мне разрешение.

--Извините, но какую услугу может оказать ему ваше присутствие здесь?
Возвращайтесь домой, приходите. Для молодой леди
вашего возраста неприлично находиться здесь одной, без посторонних, кроме солдат и
галантных офицеров.

--Жанна, даже если бы мой отец приехал за мной, я
бы не смогла, я бы не хотела уезжать.

--Тогда, я полагаю, нет смысла настаивать перед лицом
такого формального определения; но это был такой же роковой день для
всех нас, как и тот, когда красный плащ впервые появился в нашем доме.
когда-то здесь было так мирно. Идите домой, моя дорогая мадемуазель Антуанетта;
я посижу здесь, потому что этот красивый майор, который всегда смотрел на меня с
величайшим презрением, возможно, не хотел бы видеть меня в своей
похоронной комнате.

--Но, Жанна, вам здесь будет неуютно: так много
посторонних фигур, которые проходят мимо и пятятся.

--А чего еще бояться, кроме того, что я увижу, как они смотрят на меня?
Должна ли такая старая женщина, как я, заботиться об их любопытных взглядах? Этого
не было бы, если бы им пришлось пялиться на вашу красивую фигуру.
Идите домой и позвоните мне, когда я смогу быть вам чем-то полезен. А
пока я посижу здесь.

Доктор Ормсби все еще читал, когда вошла Антуанетта. Молодая женщина
встала на колени в углу комнаты и вознесла к Небу
пламенные молитвы за душу, которая так близко прикоснулась к вечности.
В это время Стернфилд впал в тяжелое оцепенение, и когда
капеллан, закончивший свое служение, обратился
к нему с речью, его ответы были сбивчивыми и почти неразборчивыми.

-- Я оставлю вас на несколько минут, - сказал доктор Ормсби,
закрывая свою книгу. Я полагаю, моя дорогая леди, что вам было бы гораздо лучше
представить здесь эту респектабельную женщину, которая могла бы вам
помочь. Если наша бедная Стернфилд придет в себя, что
маловероятно, она может покинуть спальню в том случае, если ее присутствие доставит ей неудобства
. Я вернусь через несколько часов.

Следуя этому совету, Антуанетта впустила Жанну; но, не желая
рисковать мучить умирающего, если он придет в себя, она
поместила за ширму, которая когда-то служила для того, чтобы скрыть ее саму.

Время шло медленно; никакой другой шум, кроме шума, вызванного прерывистым
дыханием умирающего, не нарушал тишины, царившей
во всей обители. Движимые деликатностью и
доброжелательностью, которые были для них величайшей честью, остальные члены
семьи избегали производить ни малейшего шума при ходьбе или разговоре.

Вскоре после полудня в дверь постучали: Жанна поспешила
открыть. Это был солдат, несущий поднос, на котором
у него было немного прохладительных напитков, которые, по его словам, доктор Мэнби рекомендовал ему
утром принести больному.

-- Я начинаю лучше относиться к этим красным нарядам, - сказала себе
Жанна, расставляя блюда на маленьком столике, к которому она подошла рядом
с Антуанеттой. Ах, боюсь, что вы, прекрасная фигура, были одним
из худших во всей банде.

И она смотрела на раненого, который своим телосложением напоминал
статую.

Она настоятельно пригласила молодую женщину выпить чего-нибудь прохладительного
, что та поставила перед ней; но у Антуанетты для этого было сердце
слишком много горя. Поэтому Жанна была вынуждена убрать поднос
в целости и сохранности и утешала себя мыслью, что если юная кузина мадам
д'Ольне не ела, то по крайней мере не по этой прискорбной
причине ей было нечего есть.

Солнце скрылось за горами облаков, оставляя то
тут, то там на небе широкие багровые борозды:
быстро опускались вечерние сумерки, и их бледные тени делали бледнее и
мрачнее изможденное лицо раненого, неподвижно лежащего в постели.
Внезапно он пошевелился, его отяжелевшие веки открылись, и слабым
голосом, который с трудом можно было узнать за голос Стернфилда, он произнес::

--Ты здесь, Антуанетта? спросил он.

Легким пожатием руки и мягко произнесенным словом был
ответ.

-- Полна решимости видеть меня до конца моего путешествия? Этот конец должен
приближаться, потому что мое зрение особенно затуманивается.

--Наступают сумерки, дорогой Одли: это может быть так.

--Нет, но мои собственные сумерки не увидят других восходов солнца.
Что ж, в самом деле, это не смерть солдата; но она
могло быть и хуже: по крайней мере, мне не больно.

-- И у вас было время, дорогой муж, примириться с Богом.

-- Да, да, и продиктовать через рынок прощальное письмо
двум моим младшим сестрам, которые остаются в маленьком городке в Уорикшире, где
я родился. Ах, год назад я и не мечтал, что найду свою
могилу в канадских снегах, особенно в такой ранний период
моей радостной жизни. Возможно, мне было бы лучше не
требовать от тебя этого обещания хранить тайну; но ты так часто говорил мне, что
наш брак не был завершен юридически, и я боялась, что, если об этом
станет известно, твои друзья посоветуют тебе подать на развод.
В ожидании того дня, когда ты без страха завладеешь
состоянием своей матери, я надеялся, что со мной случится что-нибудь хорошее:
смерть твоего отца, например, - в этот торжественный час я говорю
откровенно, как видишь, Антуанетта, - или другие обстоятельства, которые
полностью поставили бы тебя и твою репутацию в мою власть. Но
мои мечты, как и моя жизнь, заканчиваются.

За этими зловещими словами последовало долгое молчание, прерываемое только рыданиями Антуанетты
.

--Послушай меня, дитя, - продолжал умирающий, - подойди поближе, потому
что я должен сделать тебе признание, которое никогда бы не сделал ни одному человеческому существу:
твое нежное терпение в конце концов тронуло меня, и, прежде чем я покину землю
навсегда, я должен спросить тебя прости меня за все, что я заставил тебя
страдать, за всю мою жестокость и несправедливость по отношению к тебе.

-- От всего сердца, - сказала она с трогательным акцентом и приложила
губы к его лбу, уже покрытому тенями смерти. Пусть Бог
прости меня за все мои ошибки, как я прощаю тебя!

Он слабо улыбнулся, и его пальцы сжали милую руку, которая их
держала.

Сумерки все еще сгущались. Чем холоднее становились
руки умирающего, тем ярче тени ложились
вокруг его глаз и рта; и когда, наконец, несчастная
молодая женщина, пристально следившая за ним глазами, произнесла вслух
его имя, она не получила ни ответа, ни взгляда, ни голосом.

--Жанна, сюда, сюда, сюда! сказала она, издав пронзительный крик.

Старуха подбежала к ней и, взглянув на
мраморное лицо Стернфилда, осторожно высвободила руку
Антуанетты из ледяных объятий, в которых ее все еще держали.

-- Как он тихо прошел мимо! - сказала она тихим голосом.

Рыдания и плач принесли облегчение переполненному сердцу
Антуанетты.

Мгновение спустя вошел доктор Ормсби.

-- Отведите ее домой, - сказал он с состраданием, поднимая ее с кровати, на
которую она упала, - отведите ее: она была достаточно жестоко
испытана таким образом. Я все увижу.

Невольно и пассивно Антуанетта позволила Жанне одеться
и сесть в карету, за которой приехала прислуга одного из офицеров
.

Придя домой, горничная разделась и уложила ее в
постель, предварительно предупредив мадам д'Ольне, чтобы она ни
в коем случае не входила в комнату своей кузины в тот вечер.

Но эта нежная забота, как и успокаивающее зелье, которое она приняла, не
смогли изгнать болезнь, которая, вызванная столькими потрясениями,
быстро приближалась. Из тяжелого летаргического сна она выпала
в бреду. Был вызван врач, и вскоре домочадцы
с ужасом узнали, что мадемуазель де Миркур
опасно больна мозговой лихорадкой.




XXXIII.


Пока молодая женщина лежала на постели от боли, нечувствительная ко
всему, что происходило вокруг нее, и со всей энергией
юности боролась с болезнями и смертью, останки
красивого и обаятельного майора Стернфилда были переданы в их последнее
пристанище.

Злые языки приняли это близко к сердцу с именем Одли
и что касается несчастной Антуанетты, и если бы последняя
знала только половину ошибочных историй, которые
придумывала злоба и повторяла легкомыслие, ее выздоровление,
вероятно, никогда бы не наступило. Все намеки такого рода были
тщательно устранены, и для ее выздоровления была применена чрезвычайная осторожность, высокое
медицинское мастерство, так что после восьми дней
беспокойства она была объявлена вне опасности. однако она была
необычайно слаба, и те из ее подруг, которые были приняты
при ней не преминули кивнуть и сказать
друг другу, что она никогда полностью не поправится.

При первых известиях о болезни дочери г-н де Миркур был
срочно отправлен в Монреаль. Какими бы ни были ее первые чувства
возмущения и стыда, узнав о печальной истории ее
тайного брака, приступ опасной болезни, который она только что перенесла,
возобладал над его отцовской нежностью и заставил ее отказаться -
не только тогда, но даже после выздоровления - от упреков
и упреков.


Примерно через два месяца после смерти майора Стернфилда, однажды днем, когда
больная, уступив настойчивым просьбам кузины, отправилась
в свой очаровательный маленький будуар, мадам д'Ольне была отправлена в гостиную.

Она вернулась почти сразу.

--Моя дорогая маленькая Антуанетта, - сказала она, уговаривая ее, - один старый
друг просит о милости увидеть тебя: это полковник Эвелин.
Разве ты не получишь его?

О, как быстро изменились краски девушки, как
странно дрогнуло ее сердце при звуке этого имени! мадам д'Ольне
невольно воспользовавшись этой тишиной, которую она восприняла как
согласие, она вышла, и через мгновение
в коридоре раздались твердые уверенные шаги. Густой туман,
вызванный ее слабостью или возбуждением, прошел перед глазами
Антуанетты, и когда она пришла в себя, она была
наедине с полковником Эвелин, который держал ее за руки, и его глаза
были любовно обращены к ее собственным.

--Вы были очень-очень больны? спросил он взволнованным голосом.

-- Да, но я быстро поправляюсь, - ответила она, делая
отчаянное усилие заставить себя сдержаться и убрать руки
, которые полковник все еще держал.

Последовало молчание, молчание, почти мучительное для нервной
и взволнованной девушки, потому что глаза военного были устремлены на нее, и под
их влиянием она почувствовала себя особенно смущенной. Наконец, голосом
, непроизвольная дрожь которого говорила о том, что он тоже испытывает
сильные эмоции, он продолжил::

--Простите ли вы меня, Антуанетта, если, рискуя причинить вам боль, я
вернусь к печальному прошлому, к этой странной тайне, которая сделала больше
от несчастного человека?... Был ли ваш брак с Одли Стернфилдом
единственной причиной, по которой вы отвергли мои предложения?

Антуанетта смертельно побледнела и прижала руки
к груди, как будто пытаясь справиться со своим волнением.

--Полковник Эвелин, - наконец сказала она, - не рассказывайте мне о моем прошлом безумии,
по крайней мере, до тех пор, пока я не наберусь достаточно сил, чтобы поддержать любые
намеки на это. Как сильно вы, должно быть, удивились
моему слабоумию! как много вы, должно быть, осуждали и презирали меня!

Его единственным ответом было горячо притянуть ее к себе и, прижав к себе
горячо в ее сердце:

-- Моя дорогая Антуанетта, - сказал он ей на ухо, - после стольких страданий
и столь суровых испытаний ты наконец-то моя!

Больше не было необходимости в обходе или сокрытии, и
прерывающимся от эмоций голосом она выразила ему всю свою благодарность, свою радость,
свое счастье.

Им было о чем поговорить друг с другом. С детской откровенностью
, перед которой этот суровый военный мог бы преклонить колени,
она рассказала ему историю этого сурового и тяжелого испытания. Она колебалась,
правда, когда дошла до той части, где он сам был
актер в этой великой драме своей собственной жизни, когда ей пришлось признать
, насколько он стал дорог ее сердцу; но в конце концов она рассказала
ему все, о своих неустанных усилиях по борьбе с его зарождающейся любовью, о его
искушениях и страданиях.

Закончив свой рассказ, во время которого она
по возможности избегала упоминать имя того, кто сделал
ее такой несчастной, она уронила голову на подлокотник дивана;
но Эвелин, притянув его к своей груди,:

-- Вот, - сказал он, - единственное место, где она теперь должна покоиться. О ма
возлюбленные, как золото, которое вынимают очищенным из печи, так
выйдите же вы из этого жестокого испытания: вы - то,
во что я с самого начала верил, на что надеялся.

-- Но, полковник Эвелин, - и она внезапно подняла свое лицо, на котором
мраморная бледность сменилась яркой бледностью, которая была
заметна на нем в последние несколько мгновений, - на мой счет было сказано так много гадостей
! Как таким образом вы можете бесстрашно противостоять мировому
суду и сделать своей женой ту, которая является объектом его
порицания и, возможно, его презрения?

--Я давно перестал заботиться о суждениях
или мнениях мира и, конечно, никогда не потерплю, чтобы он
влиял на меня там, где под вопросом счастье всей моей жизни. Не
мучай свой разум пустяками и призраками, моя дорогая
Антуанетта. Благодаря милости этого всемогущего Бога, о котором я так
преступно забыл в тяжелые дни своей жизни, полной невзгод, и
к служению которому ваши советы и примеры вернут меня, будущее
предстает перед нами светлым и полным соблазнов. Согласие
вашего отца уже получено.

Антуанетта сделала движение от невыразимой радости.

-- Да, - продолжал он, - прежде чем я повторил вам свою просьбу, я подумал
, что было бы справедливо обратиться к нему. Он согласился без особых
колебаний, заявив мне, однако, что, если бы обстоятельства
не вынудили г-на Луи Бошена навсегда эмигрировать, он
бы никогда не согласился на мою молитву.

--О! Полковник Эвелин, - воскликнула она, когда
из ее глаз полились слезы, - я слишком счастлива; оставьте меня сейчас, потому что это
чрезмерное счастье переполняет меня.

--Дорогая, ты не более счастлива, чем я.

И он с нежностью поднес к губам руку девушки, на
втором пальце которой блестело обручальное кольцо, надетое на него
майором Стернфилдом. Когда его взгляд остановился на этом символе
супружеской связи, Антуанетта мучительно покраснела; но он мягко продолжил::

--Скоро его заменит другой, моя возлюбленная; этот,
надеюсь, принесет больше счастья, чем этот.... Но я должен покинуть вас,
потому что это интервью вызвало достаточно эмоций, и я должен
тщательно следить за сохранностью дорогого мне сокровища только
что нашел.

Антуанетта поспешила подняться в свою комнату, чтобы дать волю
слезам и горячим молитвам о благодарении, которые она вознесла
Небесам, к радости, наполнявшей ее юное сердце, пока оно не переполнилось.
Она еще не пришла в себя, как был нанесен легкий удар
в дверях и что мадам д'Ольне, наполовину рыдая, наполовину улыбаясь,
бросилась в его объятия.

-- Моя бедная маленькая кузина! - воскликнула она, - разве это не похоже на роман,
сказку. Я только что оставил своего дядю де Миркура, который находится в
Библиотека с этим дорогим полковником Эвелин: дела идут так
хорошо, как душе угодно.

-- И мой дорогой папа дал свое полное согласие?

-- Да, и это было то, что он должен был сделать лучше всего, -
многозначительно сказала Люсиль. - Он прекрасно понимал, что после взрыва, сопровождавшего
смерть Стернфилда, и разглашения тайны, которая так
тщательно хранилась до сих пор, он не мог быть в состоянии сделать это. легко найти тебе подходящего
мужа. Хорошее и благородное поведение Эвелин было и
для многих. Пока ты был жертвой первых нападений
лихорадка, полковник приехал сюда, почти обезумев от боли
, узнав об опасности, которой ты подвергаешься. Твой бедный отец случайно оказался в
комнате, куда его ввела рассеянная Жюстин, которая, как
и другие слуги, казалось, сошла с ума; они обменялись
парой слов вместе, имея, как ты знаешь, возможность
познакомиться во время памятной поездки моего дяди из Миркура в
Квебек. Я не знаю точно, как все произошло, но
тем не менее полковник Эвелин полностью открыл свое сердце твоему
отец, поделился с ним своими страхами, надеждами,
чувствами и получил от него санкцию на свою просьбу в случае, если ты
вернешься к жизни, что тогда казалось очень сомнительным. Мы
все вместе договорились, что не будем рисковать волновать тебя по этому
поводу, пока ты не поправишься настолько, чтобы позволить
своему жениху отстаивать перед тобой свое дело.... А теперь,
что ты думаешь о моих дипломатических способностях на самом деле? Два мужа за
короткий промежуток в один год! Все молодые девушки в деревне собираются
быть может, они завидуют тому, что вы пользуетесь моим гостеприимством.... Но вот этот дорогой хулиган Доктор. Он будет заинтригован тем, насколько быстро
должен биться твой пульс сейчас.

Через год, несмотря на мнение некоторых друзей и знакомых
семьи, которые услужливо решили, что Антуанетта должна
немедленно уйти в монастырь или немедленно удалиться в уединение
Вальмона, чтобы жить там и умереть в самом строгом уединении, она была
публично объединена с полковником Эвелин. Трудно сказать, преобладало ли это
удивление или возмущение; но более чем одна симпатичная Дама
они в сдержанных выражениях выразили свое презрение к полковнику Эвелин, женившемуся на молодой девушке, которая стала такой известной.

Мы не будем больше говорить о дальнейшей судьбе Антуанетты.
Счастье вскоре вернуло его хрупкому телосложению здоровье, которое
так быстро начало ухудшаться из-за превратностей и испытаний
его юности. Своему преданному мужу, который боготворил ее, она подарила то
безоблачное блаженство, о котором он
так отчаянно мечтал на протяжении стольких лет своей жизни, и, обеспечив его счастье, она добилась своего.
Луи Бошен, который благодаря поддержке нескольких друзей был достаточно
счастлив, чтобы сбежать из Канады, несмотря на активные обыски, которые
были направлены против него, так и не вернулся в эту страну. Его
с готовностью встретили во Франции, где в то время с распростертыми объятиями принимали канадцев, которые покидали свою родину , чтобы жить на родине. Несколько лет спустя он завязал новые связи и новые дружеские отношения, которые принесли ему счастье, но которые так и не заставили его забыть те, что были в его детстве и юности.
Ученый г-н д'Ольне вернулся к своим книгам с новым рвением
после странного периода волнений и неразберихи, охватившего
его семью. Его хорошенькая жена продолжала его прежнее кокетство и
всегда была готова помочь своим молодым подругам в их сердечных делах,
но до последнего момента своей карьеры она исповедовала осторожное
отвращение к тайным бракам.