Родные люди

     Ура!  К нам из деревни Полежаево переезжают  жить Анферовы!  Они нам  дальние родственники. Как сказала бабушка, хоть они нам и седьмая вода на киселе, но  надо помочь. Семья решила стронуться с насиженного места и переезжает из деревни к нам в город. Старшему сыну  тетки Тани удалось устроиться к нам на завод, на хорошую работу.
   Их трое,  тетка и двое  сыновей, один взрослый  и второй, Сережка,  мой ровесник.  Нас  в доме раньше было четверо -  бабушка, мама, я и Витька,  двоюродный брат, тот  немного старше меня .  А теперь вдруг стало семеро:  четверо взрослых и трое школьников,  я, наш Витька, и Сережка Анферов.
    Нам не тесно.  Комнату с  окнами, где спала мама,  разделили занавеской,  выделив и   окно и почти половину пространства, Столик со швейной машиной поставиди у другого окна.  Есть где разместить стулья, диван  и кровать  да расстелить вечером на полу  постель.  Все это будет длиться недолго, пока Анферовы не построят себе дом, а  он вовсю строится на противоположной стороне улицы,  на перекрестке, против нашего дома. Значит, наши родственники будут еще наши соседи.

    Они ничуть не мешают нам. Варим овощной суп, такой как всегда. Такой они и в деревне варили, только  кастрюля теперь побольше. Тетя Таня швея, она привезла с собой большую швейную машину, Зингер. Сразу же взялась обшивать нашу семью.
     Зингер это то ли певец, то ли победитель. Машина старая, немецкая. Зинген – это петь, зиген – побеждать, мы учим немецкий.   Нитка да иголка кормили их в деревне,  а здесь вся надежда на заработок сына.
    Есть тут еще тонкий момент.   Старшего женить пора, а если возьмет в жены девку деревенскую, им из нужды не выкарабкаться. Вот продали дом в деревне за бесценок и двинулись в город. Сережка стал в один класс со  мной   ходить,  в шестой. Вместе одни и те же  на двоих с ним задания делаем, даже одни ошибки у нас в тетрадях. Он учится лучше меня и я стал стараться его догнать. Брат Витька  закончил восьмой. Теперь лето, в школу не надо.
     Такие подробности нужны, чтобы понять происшедшее, как наши семьи  рассорились.
    
      Дом, который они строят, будет побольше нашего.  Наш стоит на пригорке,  их через дорогу.   Мать вдруг заметила,  что Татьяне при ее специальности легче живется, чем ей. Тетя Таня дома сидит, а мать всегда на заводе.  Бабушка вдруг поняла,  что теперь нам не хватает яиц, а хлеба и  молока хоть и хватает, да творога  нет.  Слава богу, это не выливается пока  в перебранку.
     Володя, старший брат Сергея, стал  приносить хорошую  получку,  и сразу принес два килограмма колбасы, поделил ее  на всех.  Все были тронуты его заботой. Я сразу посчитал, триста грамм на каждого. Мир в доме укрепился, да и  строительство шло к концу.
     Наконец, был назначен переезд.  Василий Максимович, сосед, кузнец, выковал кочергу,  бабушка поделилась горшками и ухватами, а тетя Таня подарила всем обновки  - маме и бабушке по новому платью, а троим  парнишкам сшила по штанам.  Праздник удался на славу.
   Их дом стоял боковыми окнами к нам, и когда они были настежь раскрыты,  бабушка не раз меня просила: - Выгляни в окошко, позови Татьяну, пусть в гости идет...
     Мирная спокойная жизнь.
     Почему Анферовым  так повезло?   Володя был прирожденный художник и его приняли сразу старшим  в оформительскую группу.  Он оказался как никогда нужным, чтобы сам огромный завод, его цеха, выглядели празднично.  Время было такое,  время кумачовых лозунгов, больших портретов, флагов на зданиях.
     При приеме на работу директор попросил его: нарисуй быстро портрет Карла Маркса. Через пять минут портрет лежал перед ним: Карл Маркс смотрел с листка прямо на директора , повернувшись чуть боком , лицо видно  в три четверти, и  Карл Маркс улыбался!  Ничего подобного директор не видывал никогда.
Он от души расхохотался: -  Ты бы еще рядом меня нарисовал!
 - Нет проблем!
- Ну, нет, нет! Не надо! Тут выговором по партийной линии не отделаешься...
И он убрал листок к себе в папку.
- Дома что рисуешь?
- Картину. Полотно. Бабы рязанские.
- Уж лучше рисуй,  чтобы  бабы михайловские. У нас тут колоритные персонажи найдутся.
     Так  сразу Володя нашел в нем друга. Скоро возник план благоустройства   завода, Владимир Анферов стал скоро хорошо известен в городе. Вон опять Анферов что-то рисует. Портреты. Лучшие люди завода...

    Что такое доброе дело? Оно может начаться с доброго слова.  Наша уличная ватага в прошлом году вдруг неожиданно пополнилась. Недалеко от нас жил директор леспромхоза, пожилой дядька и к нему    приезжал на лето внук. Городской мальчишка заскучал скоро. Лето.  Мы его брали с собой в лес, на речку, на рыбаку, на скалы, но он  быстро уставал,  а мы часто уходили в лес на целый день.  Не получалось из него  ни хорошего туриста, ни спортсмена.
-  Чем ты в городе занимаешься?
-  Книги читаю, в кино хожу.
-  В кино?  У нас кинотеатр далеко в центре.  Скажи-ка  дедушке, пусть у нас в Симинчах кино сделают.
      На следующий день он сказал: - Дедушка сказал, будет кино. Постараются построить.
     Этот разговор может быть бы  и забылся. Но не такой был директор. Нашли место, отыскались деньги, леспромхоз выстроил большое деревянное здание, и появилось у нас на окраине для ребят свое  кино, да и для взрослых тоже. Как внука директора, так  и нас, его друзей,  часто пропускали на дневной сеанс бесплатно. Мне это важно, хотя билет для детей стоил всего рубль, а если сдашь в магазин бутылку из-под газировки, то получишь рубль и двадцать копеек.  Айда в кино!  Ребята со всей округи стали ходить в кино.
   
    А что такое недоброе слово? Оно тоже может стать делом, только недобрым.
    Придется  рассказать  и об этом.  Не всегда все было хорошо в детстве.  Мы  с Анферовыми серьезно рассорились. Так получилось, что охладели наши отношения и  я стал тому виною. Прошло много лет,  но прошлого не исправишь.

   Время нашего детства было  веком взлета радиотехники. Тогда появились радиоприемники, на коротких волнах ночью можно было услышать Пекин, Берлин, Софию и даже  «Голос Америки» на русском языке. Помню, мы удивлялась, как звук аж с другой стороны земли до нас долетал!  И там тоже люди живут.
    У нас в доме не только радиоприемника, простого динамика не было. Я помню себя еще таким маленьким, даже когда и света не было. Я даже слова репродуктор не знал. Вы его знаете,  динамический репродуктор?  Помню, как электричество нам провели. Столб  поставили, провода протянули.  Мне было лет шесть-семь.
       Я тогда сразу же захотел стать электромонтером, залезать на столбы, которые появились на улицах. На них страшные таблички прикрепили, «не влезай, убьет».  В темные ночи на столбах стали зажигать свет. Идешь, и на душе праздник.

        Россия шестидесятых стала вылезать из темноты. Так как уже в домах был ток, стали появляться ламповые  приемники. Народные умельцы мастерили свои устройства. Знать хотя бы азы радиотехники, мастерить, паять стало  необыкновенно престижно. Мой брат почувствовал это.
      Мы стал упрашивать мать купить радиоприемник. И его купили. Небольшой металлический ящик, АРЗ. Арзамасский радиотехнический завод.  Чудо техники и предел наших мечтаний.
     Я, Витька и  Сережка – не разлей вода.  Это чудо, радио, внутри радиолампы, впереди ручки, чтобы поймать радиостанцию и выбрать громкость.  Никто не понимал, как это работает. На медную лампу Алладина они не походили, но тоже это чудо. Надо сказать, что нужно было натянуть медную проволоку,  антенну. В проволоке-то уж какие чудеса? А без нее радио молчит.
    У нас появился интерес. Даже странные слова появились,  последние известия, музыка, песни. Катушка индутивности, конденсатор. Другой мир.
   Мы прежде всего сделали проволоку длиннее. Радиостанций не прибавилось. Звук такой же.  Почему, это было для нас загадкой.
   На третью неделю, когда дома не было взрослых,  - мы были как всегда трое, -
мы вытащиши штекер из розетки, открыли заднюю стенку и стали изучать внутренности. Оказалось, лампы вынимаются. Мы выбежали на улицу, на солнышко, где стало лучше видно, что там внутри. а когда  вернулись домой, лампа, что была в моих руках,  была уже разбита.  Вот что случилось со мной. Приемник больше не работал.
    Я был страшно напуган. Лампу такую нигде не найти.  Бабушка устроила разнос. И у меня не хватило смелости сказать правду.
- Меня Сережка толкнул, захотел лампу отобрать.  Она упала. На брата вину я не хотел сваливать.
  Бабушка, святая душа, все приняла за чистую монету, побежала к Анферовым. Сережка все отрицал, тетя Таня встала на  сторону сына. «Сережа никогда не врет!»
 
    Бабушка разошлась не на шутку, обвинила их в неблагодарности. Мне устроили допрос с пристрастием, я стоял на своем. Если бы спросила спокойно, если бы не шум, гром, не было бы взаимных оскорблений и обиды друг на друга, все окончилось бы миром. У меня не нашлось решимости сказать правду, а  у бабушки ума не хватило            не раздувать скандал.
       С Сережкой я объяснился сам. Но мы больше не были друзьями. Не стали мы и через много лет.  Я так и не смог забыть это происшествие,  так оно и осталось пятном в биографии.  А Сережка остался прекрасным парнем.
      
      Может быть,  где-то через полгода-год я признался бабке, попросил прощения у тети Тани. Труднее всего разговаривать было с Сергеем.
- Как это выскользнула она у тебя?
- Не знаю. Я на солнце глядел. Глаза резало.  А ты дома своим никогда не врал?
- Не помню. Не приходилось. Не заморачивайся, я тебя простил. Меня, как тебя, бабушка не наказывала. У меня бабушки нет.
     Мне тогда не влетело. Но  совесть мучила, я узнал, что это такое.

   Конечно, надо наказывать за содеянное, если  по твоей вине что-то случается. А как  быть тут?  Надо оказаться на высоте. Самое гадкое - это нежелание  стоять за правду горой.  Не надо во лжи жить.

    Лучше всех повел тогда себя Владимир. Он нашел в заводе человека, понимающего дело. Через неделю из областного центра привезли лампу.  Приемник заработал. А чувство стыда живет  во мне до сих пор.
    Щло  время. Выглядывая из окна, я видел  дом Анферовых и прошлое не уходило из головы.  Сережка больше к нам в дом не заходил, и я у них не бывал.  Стыд из-за вранья у меня не проходил, все всегда было перед глазами. Тоненькая  ниточка все ж не оборвалась.
  - Прекрати ты  про это думать,  - сказал мне  однажды Витька,  - у них фамилия другая, какая они нам родня?  Бабушка  правильно сказала  про кисель... Чужие люди.
  - Нет, Витька,  это не так.  Если бы Сережка лампу  уронил, а не я?.. Чужие!  У  твоего отца фамилия другая, а разве  перестали мы быть родственниками?  Фамилия другая,  а ты  мне брат. Маме тетя Наталья сестра, и ты мне брат. А твой отец  и мой, они не родня, и  ты мне не брат получаешься. Вот ведь как.
    -  Ха, брат наполовину.  Какая  беда? Приемник-то работает!
   - Ага, а Володя о лампе побеспокоился, а ты нет. Он, получается мне больше брат, чем ты!
- Да перестань ты.  Раз ее в магазине нет, то мы что, и не братья?! – возмутился он. -   Ишь куда загнул. Чушь какая!
     И Сережка Анферов то же сказал: - Смотрю в окошко и помню, как вы нам с жильем помогли. Потому что свои люди.
    Мы все-таки остались малость свои.  Были бы больше, да врать не надо.