А была ли революция 7

                И что в итоге?

              К нам вернулась прежняя российская власть, установилась система власти-собственности, правление возглавляемой безальтернативным правителем, переплетённой с бизнесом бюрократии. Чиновничество «царит, раскинулось беспрепятственно, без оглядки…» (А.И.  Герцен). На всех уровнях она творит всё, что хочет. Захочет, поделит первозданную природу на участки для индивидуальной застройки. Захочет – устроит в той же природе какую-нибудь свалку – и так до бесконечности. Такая обстановка, как и всегда, чревата смутой. Мы продолжаем жить при авторитарном режиме, как это было и в эпоху самодержавия, но в нынешнем цикле всё намного мягче и всё намного быстрее.
             Те же проблемы остаются и в национальных отношениях. Россия впервые стала федерацией, но федерация эта своеобразная. Центральная власть пытается контролировать регионы в гораздо большей степени, чем это принято в федерациях. Чрезмерный контроль вызывает внутреннее противодействие, и отношения центра и «окраин» несут в себе серьёзные проблемы. Но хуже всего ныне обстоят дела с национальной гордостью: Россия после падения СССР стала региональной державой, пошёл процесс провинции: «переезд» из СССР в современную Россию напоминает перемещение из города в деревню, а на самом деле всё наоборот (деревни погибают, а крупные города растут, мелкие загибаются).
              Главная же проблема, которую принесла возродившийся после смуты государственно – крепостническая система, – полное отсутствие демократии. И даже не в том, что совершенно исчез элемент выборности власти: всё назначается сверху донизу. Дело в том, что полностью уничтожены каналы обратной связи народа с властью, которые были в СССР. Речь идёт о возможностях «пятой власти», которая ныне «потеряна», или о прямых жалобах в органы власти, например партийные органы. Теперь можно пожаловаться разве что Президенту.
              Конечно, в России «закручивание гаек» в области демократии, которое происходит постоянно, само по себе большой «смутной» опасности не несёт. Но всё же никаких каналов воздействия общественности на власть не осталось. Такая ситуация, наложенная на местами низкий уровень цивилизованности и общей культуры, сильно бьёт по морально-нравственному состоянию общества. Взять хотя бы страшный феномен избиения врачей и медсестёр, в частности из скорой помощи или ежедневные насилия, над детьми приезжими мигрантами. Самое главное коренное население не имеет право их наказать, такие законы придумали депутаты. Невозможно было даже представить себе такое в советское время. В «дореволюционную» пору врачам, правда, доставалось, но только во время «холерных бунтов».
              А что с демографической проблемой? При 13% площади Земли к середине нынешнего века доля российского населения в общемировом не будет превышать и 1%. Но к нашей проблематике это имеет опосредованное отношение: для смуты и одного процента хватит. Да и будем надеяться, что общество наше не «растает» до конца. Но из кого оно состоит? Современные социологи не очень понимают социальную структуру российского общества. Считается, что возникло несколько служилых сословий, которые вводятся примерно так, как вводились привилегированные служилые сословия в царской России. Известно, что «федеральная государственная служба – профессиональная служебная деятельность граждан по обеспечению исполнения полномочий Российской Федерации, а также полномочий федеральных государственных органов и лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации». Понятно, что сюда входят ведомства, которые ответственны за военную службу, правоохранительную службу и государственную гражданскую службу. Система столь разветвлённая и мощная, что может дать фору имперской России. Что и говорить, госслужащие хорошо обеспечены: некоторые, получили такую пенсию, что многие могут только позавидовать. А какие «одежды» – «дореволюционные» сословия такими похвастать не могли. Например, малиновые кители чиновников Роспотребнадзора или ослепительно белые парадные мундиры старших прокурорских чинов. У гражданских, правда, такой красоты нет. Но лучше всего быть депутатом: делать почти ничего не нужно, а достаются даже не просто раздачи, а что-то ещё более весомое и «статусное».
                По сословиям распределяются ресурсы, и вот тут возникают проблемы, поскольку «печеньков не хватает на всех». И сословия «наезжают» друг на друга, а все вместе они противостоят государственным гражданским служащим. Впрочем, все вместе вообще они попросту собирают свою сословную ренту. Бороться с такой «коррупцией» невозможно, поскольку эта борьба есть не что иное, как применение правовых институтов и методов к поведению, имеющему внеправовую природу. Между служилыми сословиями отношения крайне неопределённые, так же, как и отношения сословий с государственной властью. Некоторые сословия приходится просто уничтожать, как это было с налоговыми полицейскими. Пишут ещё о нетитульных сословиях, которые не «служат», а «обслуживают». Неопределённость их положения также порождает внутри сословные и межсословные конфликты. Все вместе сословия борются за ресурсы.
             Важнейший вывод состоит в том, что сословные общества, подобные сформировавшемуся у нас, принципиально отличаются от рыночно-демократических тем, что в них трудно провести границу между государством и обществом. Сословные отношения приводят к противоречиям между сословиями, а также к очень противоречивому сочетанию сословий и рынка.
             Правда, социальные связи, похоже, во многом вернулись к классическому советскому варианту, известному под названием «блат». Социальная сфера чревата многими конфликтами. Возврат к прежней, досоветской форме государственно – крепостнической системы призывает на голову нашей страны те противоречия, которые были характерны для той досоветской формы и отсутствовали или как-то сглаживались в условиях советской. Это прежде всего конфликт между бедными и богатыми.
             Оптимистично настроенные экономисты и социологи считают, что 40% нашего населения достигло уровня, который «можно условно отнести к среднему классу». Хотя это даже не смешно, а грустно – ну сколько же можно врать.
             Сегодня узнал, насколько это правда, депутаты Госудумы проголосовали за то, чтобы правительство не опубликовывало сведения о демографической ситуации в стране. Во как!!! Известно, что Россия вышла на первые места по количеству и рейтингу миллиардеров, да и по коэффициенту Джини наша страна далеко не последняя. Некоторые международные аналитические центры именно в России видят самую «неравную» экономику в мире. Новорождённая элита или чего уж там «правящий класс» ведёт себя высокомерно и, по словам С.  Миронова (интервью «Аргументам недели»), иначе как «лохами» и «быдлом» остальных не называет. Едва ли остальные этим довольны. И хотя «современная форма личной зависимости отличается от рабства и крепостной зависимости, от их тоталитарных черт», тот, кто занят на службе, понимает, что пока только от «тоталитарных». Теперь «у бедных и богатых россиян разная Россия. Они ездят на разном транспорте, ходят по разным магазинам, водят детей в разные школы. Даже на кладбищах лежат в разных местах». Но самое ужасное, быть может, то, что и «наш средний класс, по меркам развитого государства тоже – бедные».
                А тут ещё злосчастный кризис! Положение бедного российского населения ухудшается, а государство урезает бюджетные траты, опять - таки повышают налоги и стоимость услуг ЖКХ. Заметьте не у богатых, а у тех же бедных. Экономисты пишут: «Пока у государства есть запас лояльности со стороны населения, который позволяет урезать социальные программы, но надо понимать, что снижение объёма и качества бюджетных услуг чревато в будущем деградацией образовательного и культурного уровня людей, ростом заболеваемости и смертности, а балансирование пенсионной системы без реформы, за счёт постепенного обесценения пенсионных обязательств – возвращением к временам массовой бедности». Но ведь этот запас лояльности тоже нельзя преувеличивать: «…если посчитать все регионы, которые различные экспертные центры считают проблемными, выяснится, что спокойных у нас почти не осталось».
                Да и российская экономика «находится в процессе кризисного сокращения, архаизации, постепенной потери международной конкурентоспособности даже в тех областях, в которых она пока создаёт конкурентный продукт» (Андрей Мовчан). Вообще, наша «экономика» настолько своеобразна, что оказывается, что нормального рынка в ней нет, а есть только административный рынок. Об этом убедительно пишет начальник Экспертного управления Президента РФ, старший референт (в 2000–2006 гг.) С.Г. Кордонский. Этот рынок является наследником советского, на нём продаётся всё, в том числе и власть. На нём в ходу «русские деньги», которые в общем и не деньги, а «новая административная валюта». Причём если в СССР этот рынок был тождественен государству, то теперь государство и рынок «существуют в разных социальных пространствах». И прогнозы – не очень радужные. Если тенденция к трансформации российского административного рынка в нормальный рынок сохранится, тогда Россия в предвидимом будущем «может превратиться в уникальное полигосударственное образование с развитым топливно-сырьевым комплексом, с эффективными и агрессивными финансовыми институтами… с примитивным, но быстро развивающимся сельским хозяйством». Но в противном случае произойдет «латиноамериканизация власти» и в короткое время Россия превратится в «сырьевой придаток мировой экономики и всемирную свалку отходов, на которой иерархизированные группы нищих соцграждан будут делить отбросы развитых цивилизаций».
              Да и ситуация может меняться не в лучшую сторону. Один из специалистов в области государственного управления ещё недавно писал: «В стране существует свободный доступ к информации. Впервые в истории России её граждане беспрепятственно могут пересекать государственные границы в обоих направлениях. Миллионы людей (а не только олигархи) имеют закреплённую документами и защищаемую законом собственность. Частная жизнь граждан не регулируется почти никакими ограничениями (и в какой это стране он это нашёл). В стране практически отсутствует управляемость (достаточно посмотреть, какая доля распоряжений власти исполняется, и какая часть бюджета разворовывается), что мало соответствует образу авторитарного государства. И, наконец, что немаловажно в данном контексте, России никто не угрожает извне. Процесс путинского правления как раз и состоит в соединении авторитарной политики, либеральной экономики и открытого общества. Этого симбиоза не было ни во времена Ивана Грозного, ни в эпоху Николая I, ни при Леониде Ильиче».
             Вот так ни много, ни мало и самое то главное России никто не угрожает извне. Свободный доступ к информации (а как же запрет на выдачу демографической информации) очень часто в условиях нашего ГКС приводит к когнитивному. Что касается частной жизни, то тут бывает по-разному, а по поводу отсутствия управляемости я бы вообще радоваться не стал. При нынешней разновидности ГКС минимализм нашего государства проявляется особенно ощутимо: дороги оно чинить не хочет, лечить по - совести не желает, учить, похоже, скоро совсем перестанет, а в детский сад не пускает. Общество погружается не только в примитивные верования, но и в бюрократический маразм. Если же касаться аргумента «никто не угрожает извне», то все мы знаем, как теперь изменилась ситуация. Разбираться в том, где геополитические интересы России, а где страх власти перед тем, что с Запада придут начала демократии и тогда она разделит судьбу Ливийской Джамахирии, нет нужды. Впрочем, и страна от этих «начал», кроме новой смуты ничего не получит.
              Если рассматривать начальные моменты ГКС 90-х, то в то время была какая – то свобода слова. Только на сегодня она вся завуалирована и зажата последними законами, которые приняла всё таже чрезмерно «умная Государственная Дума. Да и культура сейчас опустилась до предельно низкого уровня, что хорошо видно и в кино, и в театре. В СССР не было свободы, политической активности населения, но была высокая культура, и человек мог найти отдушину. В сегодняшней стране постоянно происходит что-то ужасное, а падкие при теперешнем ГКС на сенсации (больше им почти не о чем рассуждать) журналисты доносят это до всех.
              Таким образом, всё больше проявляется тот самый минимализм государства, который в обыденной жизни оборачивается бардаком.
              Так вот к XVII в. у нас сформировался государственно-крепостнический строй, который худо-бедно доживал до смуты. Смута была страшной встряской всего государственного устройства, подводила государство к полному разрушению, путала все властные структуры, истощала экономику, обостряла социальные отношения и т.д. Но проходило время, всё как-то «устаканивалось», и происходили «революции сверху». Их «революциями» можно назвать сугубо условно, поскольку возрождался всё тот же ГКС. Этого толчка сверху хватало на некоторое время, а потом страна снова на полных парах двигалась к смуте. Такова «цикличность» нашей истории.
              Скорее всего при нашем народе государственно-крепостнический строй всегда останется с нами, какие бы смуты не происходили и какая бы власть не приходила. Видимо мы подсознательно хотим жить при таком строе, если другие мысли население не посещают. 
              У нашей страны был один светлый вариант, когда и государство стало сильным и население этого государства, было не в пример другим образованным и культурным в высоком смысле слова – но почему – то это же население решило ещё раз испытать перипетии истории и вернуться к истокам т.е к крепостничеству.


Рецензии