Аноним. часть I. глава 1, 2

Дорогие постоянные читатели моей страницы! Позвольте поблагодарить вас за то, что вы смогли прочитать Арна,  сложную книгу с глубоким авторским подтекстом.  Благодарю вас за ваш ум на фоне всеобщего отупения, за вашу способность сопереживать героям, за ваш прекрасный литературный вкус.

А сейчас предлагаю вашему вниманию нечто совершенно иное: захватывающий авантюрный роман итальянского писателя Фабио Делициоса «Аноним или Собиратель утраченных полотен».

Итак,  Рим, середина XVI века. Конец эпохи итальянского Ренессанса. Свирепствует Инквизиция, сжигая на кострах еретических, с их точки зрения, художников и их полотна. Главной целью Святой канцелярии становится некий неуловимый Аноним, гениальный художник, способный писать портрет, пейзаж, натюрморт с фотографической, говоря современным языком, точностью.

Но его ищет не только инквизитор Аркес, но и арт-диллер флорентийскогогерцога Козимо Медичи Рафаэль Дардо.




            Собиратель утраченных полотен
               Часть Первая
       Рим, 18 мая 1555 г.
     Четвертый день конклава.
A Rosa, sine qua non — То, без чего невозможно


                ГЛАВА 1
  A fulgure et incorporate libera nos Domine. { От молнии и внезапной смерти избави нас, Господи (лат.)}

  Громадный серый колокол мощно раскачивался на фоне неба того же цвета. Язык с силой ударял о бронзу, заставляя звучать вибрато выгравированные на ней слова.
 
 Soli Deo honor et gloria. {Единому Богу честь и слава (лат.)}

  Один удар  колокола, чтобы отогнать враждебные армии и все козни дьявола, другой — чтобы отвести грохот ледяного дождя, еще один против вихря штормов, натиска бурь,  молний и грозных раскатов грома, четвертый, чтобы остановить бушующий ветер, сокрушить и победить духов бури и силы воздуха.

   Exaudi Domine vocem popoli tui et libera eum ab omni malo. {Услышь, Господи, глас народа твоего и избавь его от всякого зла (лат.)}

  Но, казалось, лукавого привлекали молитвы, обращенные к Богу. Словно охотник, шел он по следам своей добычи, не оставляя ей выхода. Людям следовало   молча дрожать в тишине, вместо этого они кричали  всем четырем ветрам, что беспомощны и в опасности.

  Нога бирро {полицейский в средневековой Италии} на мгновение застыла, прежде чем слегка пнуть обнаженное тела женщины.

Никакой реакции.

 Он повторил.

 Ничего.
 
Он наклонился, прижал руку к ее рту, подержал несколько долгих секунд и  отпрянул.

  Она не дышала. Лодочник, нырнувший в реку, чтобы вытащить тело, все еще выжимал одежду, но его наготу прикрывала толпа зевак, засыпавших его вопросами.

—Когда это произошло?

—Ты видел, как она бросается с моста?

—Ты нашел ее уже мертвой?
 
Он не отвечал, и тогда люди начали задавать вопросы друг другу.

—Кто-нибудь знает ее?

—Сколько ей лет?

— Следует ли нам сообщить барджелло?{капитан полицейской стражи или  старший пристав (ит.)}?

— Замолчите! — рявкнул бирро, обнажая шпагу.

  Ему необходима тишина, чтобы все обдумать как следует.  Его затуманенному вином разуму трудно было оценить ситуацию, свидетелем которой он стал только что. Он даже не помнил, зачем свернул в сторону собора Святого Петра,  ведь гроза уже на подходе.

Солнце скрылось, а вместе с ним и  тени. Еще немного и  грянет ливень.
 
  Неподалеку возвышалась новая огромная базилика, вызывавшая возмущение Лютера столь великое, насколько велик был раскол, созданный им внутри христианства. Базилика росла медленно, словно каменный зверь, пожирая кроваво-красные кирпичи, белоснежный травертин и пуццоланские растворы. Ее облепили деревянные леса, самая высокая часть которых была недосягаема для взглядов прохожих, а в пасмурные дни терялась в облаках вместе с каменщиками, плотниками, резаками и кузнецами, копошившимися над ними.

  Обычно шум строительных работ, за исключением воскресенья, не стихал до заката, но по причине конклавом все работы были остановлены, дабы не беспокоить кардиналов, собравшихся в Сикстинской капелле. Однако тишину позднего вечера разорвали гром приближающейся грозы и  голоса любопытных — тот и другие становились оглушительными.

   Сделав шаг и с трудом удерживая равновесие, бирро продолжил наблюдать за трупом. Что еще он мог сделать? Он должен был не ударить в грязь лицом, а позднее составить отчет для начальства. Если бы только он предвидел подобное, то, безусловно, выпил бы меньше.

   Он почесал затылок.
 
   Ничегошеньки.

  Никаких признаков насилия.

  Все, что могли видеть его затуманенные винными парами глаза, это то, что женщине было не больше двадцати и  она была так хороша собой, что у него перехватило дыхание. Она была восхитительна даже сейчас, когда кровь больше не приливала к  ее коже.
 
   Он сказал себе, что ему придется выбрать другой путь домой. Под покровом темноты район вокруг Сан-Пьетро становился рассадником бандитов, фальшивомонетчиков и насильников монахинь. Держаться подальше, особенно для одинокого полицейского, было хорошей мыслью.

  Он внезапно вспомнил , что сказал лодочник несколько минут назад: женщина уже была в воде, когда он заметил ее со своей лодки. Значит, кто-то должен был столкнуть ее в реку. 

   Может быть, она была жива, а возможно и труп . Но такая красавица, улыбаясь даже мертвой, не могла покончить с собой. Это было не в порядке вещей, установленном Богом.

 
                ГЛАВА 2

   На левом берегу Тибра, неподалеку от порта Рипетта, Ариэль Колорни,  облаченный в черный бархат, закрыв лицо платком,  стоял на носу лодки, ожидая кого-то. Его стройная изящная фигура покачивалась на фоне темно-серого неба, занавешенного тучами.

Он медленно повернул голову, высматривая подозрительные движения на берегу. Все было спокойно и он был спокоен, вопрошая темноту с умиротворенностью мудреца. Он знал, что в случае надобности пистолет наготове.

  Все же ожидание было невыносимым.

 Судя по  расчетам и проведенным испытаниям, Рафаэль должен был оказаться на месте с первым ударом  колоколов. Его задача была не из легких: ему предстояло отделить от стены дворца Святой канцелярии две фрески, используя точные инструменты,  работать при скудном свете масляной лампы, стараясь не попасться на глаза стражникам. Он должен был отделить два фрагмента штукатурки, аккуратно положить их на плоские подставки, а затем поместить в футляры и погрузить на телегу.

  И это было только начало. Самое сложное было впереди: пройти таможню в порту и добраться до лодки.

  К счастью, у них в рукаве имелся козырь: погонщик мулов. Этот хрупкий глухонемой мальчишка состоял в могущественной банде разбойников, контролировавших организацию боев со ставками, грабивших богачей на дорогах и тайно провозящих товары всех видов через городские ворота или речные и морские порты, уклоняясь от уплаты пошлин.

  С момента прибытия в Рим Рафаэль договорился с главарем этой банды: те немногие, кто знал о ее существовании, называли ее просто «Донна Анж`елика».
Именно ее он считал своим пропуском из Рима, необходимым для вывоза еретической живописи, спасение которой посчитал своим долгом.

  Эта опасная миссия, говорил он,  дает ему силы, заставляет чувствовать себя на правильной стороне. Хоть Ариэль и не одобрял его, но понять мог. С тех пор, как брата Рафаэля заживо сожгли на костре, а картины конфисковали и уничтожили, он поставил перед собой задачу спасти все произведения, которым грозило сожжение инквизиции.

  На этот раз его внимание привлек неизвестный художник, которого называли «Аноним», разыскиваемый римской инквизицией по обвинению в убийстве своих моделей и написанием картин с помощью дьявола.

  Ариэль улыбнулся. Обычно исследования Рафаэля его не касались, но на этот раз он тоже почувствовал себя вовлеченным: Аноним пробуждал его любопытство как алхимика и мага.

  Наконец он услышал громыхание тележки, дыхание осла, скрип колес и пощелкивания языка немого мальчика, побуждая животное идти быстрее. 
   
   Он вез небольшой груз: два квадратных деревянных ящика высотой в ладонь и шириной в руку. И Ариэль надеялся, что они не пусты.

  Теперь он увидел силуэт Рафаэля -тот спокойно шел рядом с тележкой, явно подавляя желание ускорить шаг.  Прибыв на место, он подал знак погонщику мулов погрузить ящики на лодку,  заплатил ему, жестами дал понять, чтобы тот держал все в тайне. Подождав, когда мальчик уйдет, он поднялся на борт.

  — У тебя получилось? — спросил Ариэль, оттолкнувшись ногой о берег и взболтав веслами  черную воду.

   В ответ  в темноте сверкнула улыбка, а лодка плавно заскользила по реке. По мере того, как они удалялись от берега, плеск воды становился громче, эхо города затихало, а очертания зданий растворялись в ночи, уступая место зодиаку освещенных окон.

  В то время, как Ариэль следил за водоворотами и течением, Рафаэль продолжал бросать обеспокоенные взгляды по сторонам.

  Но казалось, все прошло, как задумано.

   Инквизиторы Священной канцелярии были бы очень удивлены, увидев, что фрески с изображением лиц преступников, разыскиваемых властями, были вырезаны со стены дворца. Не испорчены, не уничтожены самими преступниками, как это часто случалось, а отпиленные с предельной точностью.

   Это было одним из увлечений Рафаэля – спасение картин, изображающих преступников. Порой их лица были написаны известнейшими   художниками; их драгоценные работы на стенах церквей, дворцов и общественных зданий оказывали важную услугу гражданам, облегчая поимку беглецов, но этим шедеврам суждена было короткая жизнь, как и людям, которых они увековечивали.

  В прошлом Боттичелли рисовал убийц Джулиано Медичи после заговора Пацци; Андреа дель Кастаньо изобразил их так много, что получил прозвище "Андреа Повешенный"; а Андреа дель Сарто предоставлял изображения граждан и солдат-предателей, покинувших Флоренцию во время осады. Позже портреты уничтожались. Поэтому по ночам, когда это было возможно, Рафаэль срывал их вместе со штукатуркой, а затем, благодаря технике, придуманной и разработанной Ариэлем, переносил фреску на обычный холст, превращая ее в картину.

  В деревянных ящиках находились лица самого Анонима и некоего Тремадио,  которых выследила полиция священной канцелярии и нарисовал ученик великого Микеланджело Буонарроти, так, по крайней мере, говорили в городе. Тремадио был изображен монахом с мрачным взглядом и крупными зубами. Аноним, напротив, имел голову козла с рогами. Он был изображен таким образом, поскольку его лицо – как и его имя – не знал никто.

Рафаэль продолжал обшаривать ночь взглядом. Не заметив ничего подозрительного, он опустился на банку, устраиваясь поудобнее.

 — Оставим их в катакомбах, - сказал он.

Вокруг царило спокойствие.  Серебристые воды, темные тени деревьев, блики на мраморе церквей, монастырей... вдыхая, можно было почувствовать изысканный аромат кардинальных вилл и смолистый запах их садов. Но, миновав замок Сант-Анджело, достигнув уровня собора Святого Петра, Ариэль внезапно перестал грести и позволил лодке плыть по течению.

Он указал рукой на правый берег. Рафаэль тоже увидел волнение толпы собравшейся на набережной. Как будто они что-то или кого-то выловили из реки. Лодка прошла мимо, скользя по блестящему отражению ряда факелов.
 
Им удалось остаться незамеченными. Всеобщее внимание было приковано к телу,  накрытому мешковиной. лежавшему навзничь на мокром камне. Длинные пряди волос ясно    давали понять, что это женщина.
 
 – Помилуй ее, О Господь Бог живой и Царь мира, - сказал Ариэль. Рафаэль промолчал.