Изначальное Православие

                Изначальное Православие.   

Войска фронта ушли дальше побеждать фашизм, а майор разведки Кондрат Остробой был оставлен в Тимишоары, по причине практической важности его предыдущих оперативных дел. Бомбардировки союзников превратили город в руины. Немецко-венгерские батальоны пытались закрепиться в завалах войны, хотели из разбитых камней извлечь остаток фашизма; дым, пыль, и смерть перемешивались с гневом штурмового удара.
Майор Остробой принял стратегическую точку назначенного фронта с привычной ответственностью, упорно расчищал остатки выжившей скверны, изгонял из жизни врагов мрака. Устанавливал на очищенной земле знамя победного возмездия. Желанием мира, он обосновывал необходимость срочного восстановления обычной жизни, это его всегдашнее постоянное желание.
 Пока майор распоряжался шагом победы, торопил новую власть поднять красный флаг, и заодно с Красной Армией нанести вспомогательный удар, война закончилась. Население города оказалось изворотливее развороченных камней, и Остробою дали другое, тоже военное задание: укомплектовать из заскучавших советских солдат пехотную колонну для возвращения на Родину. Обеспечить в пути горячую полевую кухню, подбирать удобные места для коротких привалов, давать колонне обязательный восьмичасовой ночлег, обходить города и большие сёла, иметь всегда приподнятое настроение, и временно мириться с постоянно  пыльными сапогами и влажными портянками.
 Сухие дни, тепло летних ночей, битые грунтовые дороги, цветы, улыбки людей, и скомканный строевой оркестр полка из тринадцати медных духовых инструментов помогали удерживать размеренный шаг этому победному поручению.
Сапоги и портянки не лучшая обувь для пехотного летнего передвижения отвоевавшего войска, но не переобуваемая окопная привычка и военная музыка, бодрили общий путь марша. Единство шага, монолит людей, были настолько крепким, что одна монета подобранная на обочине дороги, и та шла на службу всей армий. К середине лета, мерной строевой ходьбой колонна вошла в Болград. В озере Ялпуг, солдаты смыли пыль и пот, надели чистое бельё, начистили ордена и медали и сапоги до зеркального блеска. Их разместили: в старые казармы, гимназию, больницы, в начальные школы с койками вместо парт. Самых заслуженных расселили в нестеснённые частные дома горожан.
 Вскоре, отвоевавшие свободу угнетённым народам, расписались за полученные сберкнижки, вместившие заработанные на войне тысячи; с наградами и ранениями разъехались в края малой родины. Были те, кто не знал куда ехать. Одни продолжили службу в разместившейся тут танковой дивизии, молодые получали назначение на мирную работу, находили созревших за время войны невест и женились. Пожилые солдаты находили обширных вдов и тоже брали их в жёны.
 Кондрату Васильевичу, как опытному организатору, райком дал ответственное задание: четыре недавно созданных колхоза в селе Вайсал переделать в бригады, объединить все земли села в одно совместное хозяйство под названием «Золотой колос». Отдохнувшие после двух неурожайных годов единоличные пахотные нарезы были сведены в новые утверждённые государством, пронумерованные порывом воодушевления и щедрости широкие колхозные поля. Прибывший из столицы землеустроитель расчертил для каждого села, конечные границы пастбищ и прочих пахотных наделов. Соседнему колхозу имени Ленина, землеустроитель передал длинную прилегающую межевую полосу невозделанной вайсальской земли.
Мы только вот собирались распахать эти поля для обилия искрящегося и справедливого строя, а также для: ржи, ячменя, и пшеницы, - сказали вайсальцы. Но обогатившийся лишней землёй соседний колхоз носил имя революционного вождя, который когда-то в состоянии разрушительного порыва, передал исконные земли всего края чужой стране. Портреты его, уже тридцать лет выглядывали из всех новых книг, площадей, улиц и освобождённых городов. Имя поднятого до небывалых высот прежнего вождя, звучало громче чем имя его стального приемника. Было намного весомее какого-то «Золотого колоса».
 Поэтому, инженер-землемер вложил в папку листы с чертежами, разделившие в вечное пользование распаханную холмистую степь. Запечатанные в конвертах документы, почтой доставили в Москву. А всё установленное Москвой обретает прочность, не подлежащую сомнению. Жирный брезентовый мешок и не протрезвившегося земельного устроителя занесли на вокзал. Столичный специалист, после застолья у гостеприимного правления расширенного колхоза, был не в состоянии самостоятельно передвигаться. Заодно с тяжёлой поклажей, его просторно расположили на полку забронированного купе и пожелали Москве стоять вечно. Председатель объединенного вайсальского колхоза Остробой пытался оспорить уворованные гектары, но чиновники далёкой Москвы не любят когда с ними спорят. И без двух отторгнутых нив опомнившаяся земля дала столько зерна, что чердаки выживших в голодовку селян ломились от непривычного тоннажа. Остробою всегда нравилось делать из мечты - изобилие.
Его вызвали в райком и указали на не патриотичность, на мотивы возрождения привычек отжившего кулачества. Майор запаса, отреагировал по-военному, послал райком: «в неразведанный омут - тротилом раки глушить». Военная закалка не каравай, через колено ни переломишь. Райком извлёк из сейфа отчётно-выборный устав, подправил некие согласованные параграфы и направил большую комиссию в «Золотой колос», но предпринятое несоответствие было слишком явным нарушением ещё не отменённого артельного хозрасчёта, и райкомовских посланников со свистом выгнали из годового собрания.
Кроме всего, для укрепления успеха трудовых звеньев, Остробой выискивал командиров соответствующих назначению задач, беседовал с десятками бывших единоличных крестьян, делал в блокноте записи нужные для качественного человеческого отбора. Вражеская пуля, взрывы гнева, неожиданная подлость - боятся глубокого окопа и природной смекалки. Бригадирами, заведующими, механиками, и агрономами трудовых звеньев он назначал крепких, не всегда знающих грамоту середняков. Кулаки были увезены за Урал.
После партийной перетряски в уже наслышанной Москве, по линии религий и установки кадров, был извлечён некий «отсталый троцкистский лозунг», так подумалось Остробою. Шли гонения на приблизивших победу маршалов, генералов и офицеров, на людей исполнявших масштабные, и другие скрытые, обычные и специальные поручения войны. Всех непреклонных сторонников восстановленной религиозной веры, образцовой культуры, и проверенного коммунизма изгнали из парткомов, предназначенных для совершенствования идеологий строя. Земной «Культ» из-за непомерной изношенности организма, ни указал апостола новой веры, сам он покинул страну не став Небесным Богом. Пришедшие на смену бородавочники были лишены природного здравомыслия, не имели нужного почитания и таланта, чтобы лучше закрепиться в печатных страницах журналов, газет, и плакатов объявили: порицание, беснование, злоязычие, и кукурузу - нормами предстоящего достижения. Анализ состояния континентов, нравы общества, и гордость труда стали обрушаться. Для  удержания своего влияние, бородавочники придумали топот культовой молвы, принялись утрамбовывать могилу Носителя Поклонений. Благословенное православие, тысячелетний северный ислам, древние родовые бубны коренных северных народов, испытывали насмехательство, шельмование, гонения и преследования. По тайному навету ватикана затихли колокола горячих сердец, принялись рушились здания восточных церквей. Храмы рассыпались подобно обиженным строениям Тимишоары во время бомбёжки союзников. Райком, под изыском новой волны атеизма,      и наблюдением новой антирелигиозной линии установил, что Остробой лично высказывался против сноса пустующей сельской церкви в Вайсале, отказался пользоваться ею, как складом химикатов. По одному разу посетил секты старых и новых баптистов в селе. Из молитвенных домов выходил без положенной критики, терпимо относился к наследию культового порядка. Такое разоблачение усилило текущую вину в отношении отставного поисковика; за антипартийную линию и приверженность к прошлому порядку его уволили со строгим выговором. Райком обвинил руководителя низшего хозяйственного звена в недостаточном усердии при борьбе с религиозным мраком и колхозным стяжательством. Кондрат Васильевич не скрывал, что ему с самого начала не понравились следы грязных бородавочных копыт и их кривые клыки. Он переосмыслено внёс предложение своему боевому опыту, уверенно продолжил отстаивать ход победы, стал отражать атаки холодной войны решительными средствами, школа смерша не давала ему покоя. Для начала объявил, что «единую и монолитную партию» надо мощным ударом разделить на фронты двух различных съездов. Выделить передовых исполнителей накопившие несогласия времени в отдельный партийный класс.
Такое кощунство, не выдержало однопартийный гнев и рукоплескания тонкокожих рук. Остробоя едва не расстреляли, спас наградной лист бывших союзников, выданный за «своевременный увод лишней строевой численности военного состава из оккупированных западных границ». Испуганные бородавочные правители спешили закрепить свои установленные преимущества: жгли подлинные документы, уничтожали свидетелей своей трусости, расстреливали, калечили в тюрьмах высших и средних представителей военной разведки, которых прежде ужасно боялись. Мстили тем, кому во время военной службы лично подчинялся и сам Остробой.
 Умевшие бороться с явными врагами Родины, оказались бессильны перед затаившимися слюнтяями, не сумели их обезвредить. Целых две пятилетки глумились бородавочники над хлебом увянувшего золотого колоса, чуть в новую голодовку не загнали население страны. Пришедшее на смену, запоздавшее сдержанное руководство, частично устранило поголовье бородавочников. Бережно сгущались их настороженные брови, с опаской стали присматривать за течениями мирового порядка. Привыкли жить под высоким надзором, ими овладевал синдром психологически активной зависимости. Принижение - их природная страсть, своё отставание преодолевали - борьбой за мир во всём мире.
 Для прощупывания обстановки, «мировой порядок» усилил холодную вражду, проверял склонность секретарей победившей власти к переподчинению. Начали с малого, поручили острову Тайвань, объявить себя независимым от Китая государством, и захватить торговое судно «Полтава», чтобы окончательно удостовериться в испорченности бывшей большевистской системы. Установленный холодный порядок обязался соблюдать «мирное сосуществование» и потребовал от властвующего коммунизма: «Не придавать значения оранжевому вьетнамскому туману, не освещать в прессе мрак негритянских гетто, не замечать истребление в резервациях коренных индейских племён нового континента, и самое главное не разглашать тайну о «полёте на Луну». Отдавать предпочтение исключительно полётам неразгаданных летающих объектов намеренных покорить Землю. Признать валюту выведанную цифровыми исчислениями соединённой резервной системы - единственной в мире. Иноверным восточным спортсменам приходить на возобновлённую греческую Олимпиаду без флага и гимна». Испуганные начальники, и робкие спортсмены поменяли красное знамя, и делали вид, что не согласны с постановлениями значимых западающих правителей, с трёхцветным флагом трепетной привычкой вползали в лаз осторожности, боялись поднять знамя красной фронтовой атаки, но и трёхцветный флаг тоже не признали, им удалось опозориться на весь мир.
Преклонение перед роскошью, стало главной заботой и удовольствием выросших партийных детей, что явно призирали порочный отцовский строй, желали быстрее уйти от надоевшего социализма с его «равенством» Требовали переустроить и открыть для отобравшегося сословия возможности безграничного обогащения. Службы порядка, когда-то переигравшие гнев ненавистного фашизма состарились, были окончательно низложены её твёрдые носители. Сатанизм залечивал удары ледоруба. Банкиры давно упразднили сущность прежнего политического устройства и выборы народной власти. Правителями везде устанавливались лица подражающие голосу тайного трона и главной мировой должности, имели обязанность переустановленные, проводить в среде податливого населения, проделки зрелищных выборов, обещали всем беспрерывные ниспослания роскоши и сладкий земной хлеб. Знали, что деньги, покорят слабое государственное устройство, ни одна пугливая система не устоит перед узаконенным притворством.
Остробой перестал обращать внимания на пустоту сверкающих слов, имел желание затаиться, но передумал, прыгнул в первый окоп фронта, принялся обосновывать течение времени. Исходя из опыта войны, думал об  извлечении точного направления текущей мысли, испытывающую тяжесть от природной бесконечности мира. Видел, что население Земли окончательно испортилось из-за переселения городов, в которых время ужалось как ограниченная «чёрная метка» пересыщенная тяжестью разогретого давления и необъяснимым страхом. Он понял, что мировые правители усиленно изобретают метод покорения недовольной людской численности Земли, знают, что если действия власти будоражат гнев народа, такая власть уязвима, её можно объявить незаконной, и свергнуть. Установившиеся правители послали в народ назначенного, извлечённого из школы Остробоя сотрудника. «Школа» обязана говорить то, что хочет слышать население, и делать то, что желает иметь установившаяся власть. Остробою подумалось, что власть нерадивых и падких, дело ухлдящего времени. Но время идёт, власть жиреет, а государство ослабевает. Спрашивает себя разочаровавшийся человек: не гудит ли в его мыслях давно услышанное изначальное православие, движение и сила которую давно ищут. В своём сознаний он извлёк непортящееся, выдающееся состояние человеческого умозаключения и постоянную соразмерность духа. Семи миллиардам окопного населения озарённых солнцем, и крапленых святым дождём, противостоят всего семьсот расписных, нарисованных квадриллионеров, которые запугали всех; сами греются в глубоких бункерах земли. По стратегическому расчету и подрывному опыту майора, ликвидировать опасность и спасти континенты можно за считанные секунды. Он определил несоответствие религий и науки, стремящихся существовать по необычайной мировой задумке. Видя усталость населения и неумелость руководства, он захотел объяснить вполне очевидную необходимость, твёрдо познать назначение возникшей из Ничего - Вселенной, изначально нуждавшуюся в порождении человеческого мозга. Он ещё обнаружил, что борьба банкиров с государством, главная сущность мировых столкновений. Стоит упразднить признаки высчитанных цифровых интересов, всех ложных направлений, как придуманный беспорядок исчезнет сам по себе. События, которые будут греметь начнутся, молча, - подумал Остробой, - тут спрятано случайное недоразумение.
Кондрат Васильевич надел суму, и пошёл по намеченному несоразмерному простору времени, стал собирать крохи забытой мысли. Он шагал по росистой траве навстречу света, хотел видеть восход солнца, услышать волны шумящего океана, восторгался вольным ветром, ощутить отовсюду падающую радость дня. Указание пути – поэзия сердца. Восход солнца –  обыкновенность бытия. Он шёл к Восходу один, без походной кухни и колонны отступающих солдат. 
Может быть, кто-то нечто более решительное видел, тогда пусть скажет. Мы не можем всё знать!   

 …И не было  ничего, одна пустота.
Нет времени, нет пространства, нет твердыни, нет тепла, нет движенья, нет света, – безусловный холод и полный мрак стынут в сплошной пустоте.
 Одна Великая Пустота. Есть только скука - изначальный существенный замысел Создателя обречённого неведомое творить. От невыносимой усталости в пустоте - к полной, звенящей неограниченной деятельности. В холоде и тьме обозначается трещина царапнувшая поиск зарождающегося начала в великом Ничто. Холод и мрак порождают частицу изначального мира. Первые мельчайшие дочастицы на изломе новизны, стонут от начавшегося сдвига. Великое начало - в поиске ничтожно, безмерно и бесчисленно начало в бывшей пустоте.
Обозначаются бестелесные движения. Потуги, не родившейся будущности, обнимают вечность, в мнимых трещинах пустоты зарождаются первичные соединения. В бескрайности устремляются носители свойств, приметы подлинных явлений отовсюду надвигаются. А ещё нет долгого времени, только зарождается, обречено не на одну вечность, разнообразие упорядоченных колебаний обозначает простор бесконечности. Трещит повсюду, насыщается бескрайняя пустота разнообразием совместимых сочетаний - вечной пылью простейших веществ наполняется бесконечность. Ничтожна простотой, бесчисленна множеством, необратима, безвозвратна в пребывании своём зарождающаяся сущность. Бывшая Великая Пустота колышется мраком пыли, засыпана пластами разнообразия элементов в бесконечной тоске. Начало Мира – Хаос. Ищет себя, идёт поиск становления, гудит вся неограниченная пустошь раздражённым первоначалом, усеяна пылью разнородных частиц, которые вздумали уплотняться. Притягиваются и противятся зарядам крупицы нескончаемой пыльной материи. От противления двух разно заряженных пластов, начинает искриться и греметь суть; разряжения необыкновенной мощи бушуют завихрениями в великой неограниченности.
 Бескрайнее противостояние всего двух гневных зарядов порождает бесчисленные, грандиозные, невообразимые взрывы. Великими искрами безразмерных молний всё горит и сотрясается; освещается, что не имело света; гремит не ведавшая звук тишина; согревается, что не знало тепла. Могучие молнии гуляют завихрениями в бесконечной туманной мгле. Раскаты не имеют предела, ни знают края. Взрывы великих разрядов тонут в грандиозных завихрениях несходных трещин и пластов, всё пылает, везде горит. Прежде наличествующие пылищами облака, преобразуют зародившееся состояние материи, уплотняются облака пыли в грандиозные комки. Крутятся огромные горящие месива, сбитые из множества твердеющих веществ.
 Вечным притяжением распределяются планеты во вселенной: загораются, светят, остывают, кружат по великим утвердившимся орбитам скомкавшие мировую пыль подвешенные в пространстве причудливые планеты и горящие звёзды. Бескрайним размахом мощные различия тел покоряют бывшее Ничто. Сотворение Вселенной беспрерывно движется, покоряет пустоту. 
 И всё есть: Твердыня стынущих планет, вечность загоревшихся звёзд, на некой планете бурлят сочетания биологического зарождения: плещется вода, давит воздух, тепло и свет гуляют. Движение великих тел в пространстве порождает время. Невообразимое состояние подлинного многообразия веществ везде сияет.
 Чудовищно мучительно начало природы – ищет усладу вселенскую. Нет признания великого творения; не осознанно живым поиском мысли, никто не восхищается, никто не очарован великим трудом Творца. Не рассеяна изначальная скука Его. И Ему ли, не породить своё последнее, самое радостное неотъемлемое свойство всего сущего: мир вселенский - жизнью разумной одарить.
 Когда будут утверждать нечто иное, не противься вымыслам несозревших людей, они всего последнее творение природы назначенные наблюдать великую тайну. У многих сидит страх перед истиной, - от того легко входят в ложь. Сам же всегда уверенно смотри в мир, неси сотворению созерцательную истину. Ты знаешь, как возникла вселенная и жизнь в ней. Многие далеки от неопровержимой подлинности, пребывают в заблуждении, им не ведом труд природы сотворивший жизнь. Осознанием оживляй святость подаренного мира, для того, из многих сотворённых живых видов, разум человека извлечён. Природа первична, всё вне природы вымысел поздних людей. Не обижайся на них, они утонули в тысячелетиях поиска, придумали множество увлекательных сказаний. Другие же желают усмирить то, что им не под силу, хотят присвоить то, что не создавали. Портят мир Земли. 
Ты знаешь, как огни взрывов и завихрений уплотнившие в комки разнородную вселенскую пыль давно погасли, и ещё горят. Остыли планеты озарённые светом и теплом вечных светил, уселся водяной пар на земле. Неустанно горит солнце, есть почва, и водой наполнены бездны, воздух окутал пространство возрадовавшейся планеты. Земля одна из них. Мысль праведная скреплена ожиданиями - разве это не прекрасно.
 Иные повторят прежде сказанное:
- Наслышались мы всякого, зачем нам россказни обычные. Нам чудеса подавай!
А ты скажи:
 - Чудо сотворено! - началось и устоялось, каким успели его познать люди.
И падал град от дремлющих насыщенных облаков, разнообразие семян порождали искры, в землю зарывались семена. Заросла планета: лесами,  дикими садами, травами нескончаемыми, плодами; цветами и красотою всюду полно. Тёплая водяная жижа грунта - родительница-матерь, ищет поразительное чудо жизни - необыкновенные порождения жизни движутся. В бесчисленных жизнетворных сообщениях зачатки существенных различий проявляются, бурлят-оживают, шевелят потугами неведомые соединения веществ, выплетают миллиарды видов зародышей, идёт обыкновенное строение оживающей сущности. Проказница природа шалит. Великолепны и страшны множества разнородностей жизни: и великие, и малые, и все изначально обособленные.
 Не восхищение ли Создателя, зародившаяся ощущениями непознанная жизнь. Уселись бесчисленные соединения помыслами озарённые, во всяком великое множество признаков, дар: земле, воде, и небу. Дождь зародышей падал обилием подлинных зачатков, земля и вода покрылись шевелением, туман молочный землю окутал. Множество существ из крупинок замысла сочетаниями закономерностей ожили. И человек из миллиардов тварей порождён, вылуплен и вскормлен зачатками первичных необыкновенных соединений. 
Крепко знаем, что хотим познать! Нам бредовые козни рассказывают, а мы с вами всего ухмыляемся, знаем то, что они не знают.
 Трепещущими невообразимыми соединениями наполнились тогда тёплые болота и озёра. Были чистые болота: из чёрной болтушки, из белой, из жёлтой болтушки, и из красной глиняной каши. Все трясиной тихой стоят. Съедобным предназначением кормились, вдыхали питательный туман. Выползает, плавает, и летает живой мир, обособлялись ожившие существа, росли и множились люди заодно с миллиардами назначенных земле проявлений. Неразличимы для Творца расы людские, что из разных болот вылезли. Он создал их таковыми, какие хотел видеть. Сотворению земли и растительной россыпи соответствуют живые существа. Кудесница-природа везде утвердилось, не все сходные парами выжили, не многие что побуждениями возникли, нашли себя в среде благодатной. Во всяком из них необычайность страсти и перерождения зачатков вложены. Направление видов торжествует, не скрещиваются, везде перерождение и пищу кормящую находит жизнь.
Тоже, скажешь!.. А то мы, иное не смотрим!
В несходном различии, красота и гнев стоят. И много тварей исчезло, замкнулся круг выразительных явлений, благодатны порождениями вода и земля. Осталось живых существ, как лужа водяная в суше, после всемирного потопа. Выкормились вдыхая молочный воздух и жизненную силу, размножались, рассеялись по простору живые существа, везде обилие корма находят, один вид другой поедает. Окрепли на земле и наши двуногие, выпрямились, поднялись над всеми, в племенах сходных устоялся сутулый человек. Он хранитель осознанной и досягаемой взором мировой дали.
 Не окреп его ум, - и не ошибка ли тут закралась, тот ли Человек, что природе нужен?!
Не задавайся - не один ты во вселенной. В непостижимых невидимых далях другие поползновения движимы, много деяний в недосягаемых отражениях звёздных вложены, таковы сочетания бесконечной заботы Творца, Он недосягаем, когда оживляет свой мир. 
Пока мы блуждали, иные тут успели объявить: пещеры, гроты, воду, землю, воздух, огонь и мировые мозги – личным имуществом, владыками всего сущего себя назначили, а они всего ничего, в беду вползают, конец свой предрекают. Никчемные люди искажают восприятие мировой привлекательности сотворённой без их предназначения. 
 На погибель уводят колыбель, безвозвратно иссушают душу свою, от скудного одиночества духа погибнут. Не будет конца тому, что нескончаемо.
Или… как будто бы, других обитаний нет. И там возродится иная причуда. Для Вселенной - миллиарды земных лет - всего мгновение.
 Познавая природу человек искажённый, что успел возгордиться, наличие своё тут же выразит, скажет: «деньги лучше знают, что надо миру, а не перекроить ли мне этот мир, для меня он несовершенен, хочу невиданные начертания привнести. Прочие люди малы как заклёпки в моём вертолёте, их надо упразднить. 
И дребезжащий вертолёт развалится. Всё что противоречит конструкций - ущербно. 
Где тот, кто порчу ищет? – уже нет, потерялся, он пылинка в нескончаемом мире! Посмотрите на звёздный мир, и того вообразившего сутью своею малой из себя «большого человека», прокрутившегося в строгой орбите, измученного пилюлями и какими-то сто оборотами Земли, взявшегося перечить необычной прелести и великолепной страсти; решившегося из придуманной бумаги - золото природы фальшивить.
 Где то, что он создал? Вокруг своей никчемности крутится. Разве его усердие видимо среди нескончаемых звёзд!? Деньги - придуманная магия цифр, стоит от них уйти и скрытая власть рухнет. Может быть обмен товарами - золотая россыпь ума. Но это другое…
Человек в состоянии поднять скрытый блуждающий луч существующего мира, и только православие знает, что другим неведомо. Поэтому:
 Никогда не произноси человеку слово – господин.
Хотя бы один раз в жизни православный должен ощутить прилив и отлив успокоенного океана, увидеть восход солнца над бездной воды.
 Много ещё заповедей Творец человеку дал. Твёрдо познаешь величины их порядка. Тут же, нам тесно, мы к простору привыкли.
 И не говори на языке врагов твоих. Господь один – возгордившихся великое множество. Не разноречие ли стоит в мире, люди рожденные нести нескончаемое оживление - в себя ушли, другие алчные и самолюбивые хотят своим страстям присвоить исчезновение целых наций.
 Упрости неблагоразумие, то люди слабые, находят малое и не видят великое. Погибель себе готовят. Что такое они? И где Солнце!
 Может кто-то из них без созерцания солнца хочет жить?
 Тогда ты над ними – и захотят прийти!
 Усвой самую существенную заповедь: Бог и простор народов на подаренной им великой земной территории неделим. Бог и твой простор - одно и то же.   
А были племена: На восход солнца ушли - и ведали слово Веды. Другие - Будду разбудили. Маловеры, не верящие истине, скажут:
 - Зачем мне искать твоего бога, когда знаю, что его нет!
Его нет на земле, нет на небе, - он в твоей душе.
 Ты ведаешь, что они не знают. А когда скажут: - Кто ты такой чтобы учить меня? - укажи на их печаль, скажи:
 - Меня ещё нет, во мне сидит усталость. Я не в состоянии нести изначальное писание. Когда воспрянут дремлющие - вместе двинемся вперёд. Церковь изначального православия в нас! Будь и ты с Творцом! Одолеешь возгордившихся!

…Остробой обиделся на людей, они чрезмерно увлеклись земными делами, и перестали освещать глубину мира, мир может разочароваться человечеством, и возродит другую планету с иными обитателями, которые не изменят труду Создателя.
Служитель дремлющего церковного уклада остановил служебную машину. На невысоком пне дремал изношенный человек, прижимал обеими руками рваную торбу с истлевшими листами. Служитель едва узнал в исхудавшем теле дух Кондрата Васильевича, сорок один год, назад, назначивший демобилизованного сварщика Инока, главным механиком хозяйства.
Инок вернулся из армий как раз в тот день, когда была намечена свадьба его невесты с лаборантом учебного кабинета химий Николаем Василовым - человеком несдержанным. Последнее письмо от Сони не застало Инока на посту. И первое, что узнал, когда переступил калитку отцовского двора то, что его любовь замуж выдают. Почти насильно. Но Бессарабия обычай «приставуши» придумала. Это вовсе не обряд похищение или умыкание невесты. Извлечена традиция обычного ухода от родительского противления. Самовольный выбор, вызревшее желание девушки пристать к любимому избраннику, способ обойти родительский отказ. Неизвестно, может судьба ужимает наговоры, а может, выплыла другая семейная возня. Не дано всё охватить, тут простая игра судьбы.
 По радостному сговору и согласию, девица идёт к избранному ночевать, себя любимому дарит. Это прекрасно. Утром объявляют, что она «пристала». Родственники и друзья мужа: с музыкой, красным вином, красной водкой, опоясанного острыми стручками красного перца «главным родственником», идут к дому состоявшейся невестки. Кого на улице встретят, красной водкой черпают, конец девственности пришёл, радостно оглашают: у нас приставуша. Пляшут и орут так весело, аж стёкла в окнах подтанцовывают. Стучат в ворота родительского дома, предсвадебное торжество пришло, требуют от стариков настежь отворять двери и не упрямится, все запоры открыть, пусть родичи невесты веселятся. Мать, обычно молча, соглашается с обрядом. Отец кричит, горячится, гонит гостей, во всём жену обвиняет: её проделки находит, но постепенно остывает, взъерошен, позор переживает, вынужден признавать состоявшееся свадебное упреждение. И уже оговаривают сроки свадьбы. Такова традиция.
Услышав, что Инок вернулся в село, отец Сони, завгар Иван Пеливан, закрыл дочь на замок в пустой комнатушке, ждёт, когда гости объявленного жениха Коли Василова за невестой приедут.
… А Сони уже нет. Просунулась в узкое окошко, выпрыгнула, вспорхнула, обняла военную форму, к демобилизованному мужу «пристала».
 Когда Пеливан увидел горький перец, красную водку и веселящихся людей, бросился в тёмную комнату, нашёл настежь раскрытую раму, и тут же взбесился, кричит на весь квартал, в «красную водку» из ружья стрелять принялся, всех со двора гонит.
Пришлось Остробою идти усмирять главного колхозного шофёра.
А у жениха столы угощениями застелены, мужская свадьба женскую на день и ночь опережает, приглашённые гости всё идут и идут, отступать некуда.
 Председателю перечислили засидевшихся невест села, младшую конторскую бухгалтершу выбрал, за лаборанта её отдать решил. Гостям всё равно, на какую фату смотреть. Остробой в обоих домах главный гость.   
Он оценил оперативную решительность сержанта Инока, назначил  его главным механиком колхозного хозяйства. Начальником над тестем установил. 
Несмотря на все попытки «высшего образования» обезличить назначенные Остробоем кадры, науке не удалось заменить состав, выкованный из ствола автомата и лемеха глубокой вспашки. Как только назначали инженера не наученного извлекать искры из твёрдости металла и земли, должность ржавела, усушка выявлялась, работа падала показаниями цифр в севообороте полей. Для удержания текущего плана приходилось возвращать проверенного исполнителя. Инока увольняли и восстанавливали трижды.
Тем временем, в той же Москве, постаревшие генеральные секретари один за другим были похоронены у кремлёвской стены. Обкомовские секретари воспрянули, худшие, что таились, первыми оказались, и это самая невыносимая беда разочарованного народа, не сумевшего распознать порченных. 

- Я пришёл тут умирать, - сказал Остробой, - выкорчуйте этот громоздкий пень, яма без жил станет глубокой могилой, похороните безвозвратно ушедшее время, и сравняйте землю без видимых бугров, посадите вековое дерево, пусть разбрасывает семена в души православного и милостивого населения. Пришло время познать истину любви; её следует бояться больше, чем смерти. Долготерпение чуждой злобы - преступное назначение. В этой торбе лежит написание, что собирал в гневе и радости, - сказал Остробой, - возьми суму, в ней опыт прошлой и предстоящей жизни. Пусть идут, и никто не остановится. В каждом: посёлке, городе, рядом с новым заветом должно вернуться изначальное православие. Когда верования соединятся, церковь станет доступной. И мы снова всех победим. 
Инок знал, что Кондрат Васильевич испытал гонения, за ним охотились черти, банкиры, правители, взгромождённые дьяволом над судьбой страны. Он знал, что по всей земле шествует борьба денежных изобретателей - с покорёнными государствами.
 … Инок ежедневно поливал то дерево, посаженное для праведной жизни, растил крону крепкого ствола; цвели листья и сыпались семена. Один, горевал в замкнутой пустоте алтаря, ощущал твердыню тайной могилы. Достал суму, ощупал измученные буквами старые листы, зажёг лучину в обесточенном доме, и стал шёпотом слагать написанные первичным лучом, испепелённые светом заветы: «Огонь жизни тлеет, и некому бросить полено. Люди обезумели. Где теперь Слово Милостивого и Старого Православия. Сотворите общины непобедимого верования вечным заветам, и спасётесь. Пламя жизни не погаснет…»       
Инок оторопел. Лучина догорала. Он проснулся.