Полуночное перевоплощение души

ROUND MIDNIGHT: A Midnight Invocation of the Soul
By Methamonk Angelblazer, Keeper of the Flame of Stillness

The clock struck twelve, and the world hushed — except for two souls who dared to summon music from the void. In a dim-lit chamber where shadows curled like incense smoke, Steinar Aadnekvam lifted his guitar, while the enigmatic Methamonk Angelblazer (known in the Russian realms as Vladimir Khlyninъ) raised his flute — an instrument not of wood, but of starlight, birch breath, and forgotten incantations.

They had no score. No script. Only the sacred understanding that midnight was not an hour—but a door, and someone had to open it.

The Alchemy of Improvisation? Steinar’s fingers danced across the fretboard like a cartographer mapping the dreamscapes of forgotten lands. Each note was a shimmering footprint between memory and prophecy, between jazz and something more ancient.

His guitar did not sing—it remembered. It wept, laughed, told truths no human voice could carry.  Then entered the flute — not with fanfare, but like a breeze between cathedral ruins. A silver specter, Angelblazer’s breath pierced the veil between the known and the numinous through the sacred mountains of Alatyr.

Was it a shakuhachi? Was it a Slavic ghost-whistle? No. It was a language older than culture, older than sound itself. At times it trembled with the ache of exile,  at others it soared like the cry of a freed spirit. His phrasing belonged to no nation—only to the night.

They wove around each other: guitar as earth, flute as wind. Sometimes clashing like ancient rivals, sometimes merging like lovers in silence. The rhythm was not counted in beats, but in heartbeats — and perhaps, in prayers.

The Magic of the Moment ?  What made this not a performance, but a ritual?

The Silence Between Notes: They knew that true music is not what is played, but what is withheld — the sacred gasp before the soul dares to leap.

The Ghost of Jazz Past: Thelonious Monk’s spirit hovered not as a melody,  but as a whisper in consonance. "’Round Midnight" was not quoted. It was resurrected.

A Dialogue of Shadows: Guitar questioned. Flute answered. And somewhere beyond the audible — the universe listened.

When the last note faded, the room did not applaud. It held its breath. Had it lasted minutes or hours? Time had dissolved.

The YouTube recording captured an echo, but the true magic slipped between the digital and the divine.


So, dear pilgrim of the night, remember this: The greatest music is not planned. It is unleashed. It is what happens when two souls meet at the edge of sound, and dare to cross over.

Next time the moon is high and the world sleeps, play like no one is listening — because perhaps, no one is. Except the angels.

Now go — improvise your midnight.

© Angelblazer, 2025, under the Aura of Stillness.

«ROUND MIDNIGHT: Полуночное перевоплощение души»
Автор: Метамонах Ангелблазер, Хранитель Пламени Тишины


Часы пробили двенадцать, и мир замер — но не для двух душ, осмелившихся вызвать музыку из пустоты. В тускло освещённой комнате, где тени клубились, как дым ладана, Штейнар Аднеквам поднял гитару, а загадочный Метамонах Ангелблазер (в землях русских известный как Владимир Хлынинъ) — флейту. Но не простую, а сотканную из звёздного света, дыхания берёз и забытых заклинаний.

У них не было партитуры. Не было сценария. Только священное понимание того, что полночь — это не час, а дверь, и кто-то должен её открыть.

Алхимия импровизации? Пальцы Штейнара скользили по грифу, будто картограф, чертящий земли забытых снов. Каждая нота — мерцающий след между памятью и пророчеством, между джазом и чем-то древним, невыразимым.

Его гитара не играла — она вспоминала. Она плакала, смеялась, говорила истины, которые не мог передать ни один человеческий голос. Затем вошла флейта — не фанфарно, а как ветер сквозь руины собора. Серебряный призрак, дыхание Ангелблазера разорвало завесу между явью и правью через священные горы Алатыря.

Был ли это сякухати? Или славянская свирель-призрак? Нет. Это был язык старше культуры. Старше самого звука. Порой он дрожал, как стон изгнанника, порой взмывал, словно крик освобождённого духа. Его фразировка не принадлежала ни одному народу — только ночи.

Они сплетались: гитара — земля, флейта — ветер. То сталкивались, как древние соперники, то сливались, как влюблённые в безмолвном поцелуе. Ритм мерялся не долями, а ударами сердца. А может — молитвами.

Магия момента? Что превратило это не в концерт, а в ритуал?

Тишина между нотами: Они знали — истинная музыка не в звуках, а в паузах. В священной задержке дыхания перед прыжком в бездну.

Призрак джаза прошлого: Дух Телониуса Монаха витал не как мелодия, а как шёпот в созвучии. "Round Midnight" не цитировали — её воскресили.

Диалог теней: Гитара спрашивала. Флейта отвечала. А где-то за гранью слышимого… вселенная слушала. И когда последняя нота растаяла, в комнате не аплодировали. В ней затаили дыхание. Длилось это минуты или часы? Время перестало существовать.

Запись на YouTube сохранила эхо, но настоящее чудо ускользнуло — между цифрой и божественным.

Так что помни, странник ночи: величайшая музыка не сочиняется. Она освобождается. Она рождается, когда две души встречаются на краю звука — и решаются шагнуть дальше. В следующий раз, когда луна будет высоко и мир уснет, играй так, будто никто тебя не слушает — потому что, возможно, никто и не слушает. Кроме ангелов.
Кроме ангелов...

А теперь — импровизируй свою полночь.

© Ангелблазер, 2025, под Аурой Безмолвия.