Из жизни рогатого скота

Когда писатель заставляет себя писать на злобу дня и откликаться лишь на общественно значимые события, он представляется мне служащим бюро социальных заказов. Святой Дух летает, где хочет. Мне думается, что настоящий художник ближе к Духу, чем к бюро. Неважно, что он пройдёт в своём творчестве мимо важных событий для страны. «Родную страну // пройду стороной, // как проходит косой дождь», – писал когда-то Маяковский. Но хорошее произведение независимо от темы будет для Отечества лучшим подарком от автора. А для бюро есть армия журналистов.
Неожиданно у меня возник замысел небольшого сочинения про скотобойню на мясокомбинате. Я засомневался. Не усмотрят ли в этом проницательные критики непозволительные коннотации относительно специальной военной операции? Например, той же «бучи». Но решил рискнуть, – дух летает, где хочет.

Небольшая предыстория замысла. Достоевский с присущим ему юмором назвал городок, где происходит действие в романе «Братья Карамазовы», Скотопригоньевском. Когда я был в Оптиной пустыни, экскурсовод не без гордости заметил, что Фёдор Михайлович поместил героев романа именно в этот монастырский посёлок, где недавно установили замечательный памятник Достоевскому. Но более опытные литературоведы сходятся на том, что Скотопригоньевск – это Старая Русса, где писатель провёл последние годы своей жизни. На этом стоят и жители древнего городка, воинственно отрицая все другие версии. Однако странный мотив тщеславиться столь неблаговидным названием своего местожительства. Ведь если эти люди живут в Скотопригоньевске, значит, они скотопригоньевцы. Несколько лет назад я узнал, что в Москве есть, правда, не Скотопригоньевская, а Скотопрогонная улица. Я-то был уверен, что подобные названия – плод фантазии сочинителей. Но оказалось, что они есть неотменимая модальность зримого, говоря словами Джойса. Находится эта улица за Микояновским мясокомбинатом. Начинается же у отростка железной дороги с конечной станцией «Бойня» и проходит с правой стороны Калитниковского кладбища. Однако жуткая символика! Я захотел узнать все подробности.
 
Безусловно, центром сей топографии явился мясокомбинат. С него я и начал разрешать диссонансы засевшего в голове ментального комка, давящего на мозг. У главного входа стояли две статуи бойцовских быков, и посетители были вынуждены проходить между ними, чтобы попасть на территорию предприятия. Грозные быки, приземистые, с зауженными талиями, как у испанских грандов, глядели на вас исподлобья, повышая значимость того, что у них за спинами. Нет, эти элементы корриды совсем не клеились с пищевой промышленностью России. Здесь ожидаешь не мясных продуктов, а какого-то представления, состязания, другими словами, тут эстетика перекрывает потребности пищеварения, что само по себе неплохо. Но в данном случае – это сокрытие истины.

Истина же такова, что сюда привозили не изящных быков-артистов, а здоровенных бугаёв, которые раза в два больше вёртких и быстрых драчунов, призванных развлекать публику. Когда русский бык не спеша идёт по деревне, каждым копытом вздымая облако пыли, все жители прячутся за заборами на всякий случай. Его поступь тяжёлая, основательная. Сразу чувствуется, что где он ступил, – это его земля навеки. Как, впрочем, и коровы в стаде, да и вся деревня с окружающими лугами, лесами и полями. Он здесь хозяин.

Вот таких-то быков и привозили в товарняках на станцию «Бойня», что на задворках мясокомбината. Далее я буду использовать предания очевидцев, ветеранов мясокомбината, с которыми мне посчастливилось встретиться и побеседовать.
Животные ехали под стук колёс, может быть несколько суток, слыша гудки паровозов, заглядывая в печальные глаза своих собратьев, чувствовали, что с каждой минутой приближаются к чему-то необъяснимо страшному. И вот состав остановился. Часть стены вагона отъехала в сторону, прыснул белый свет и пахнуло свежестью утра. Долго быки стояли молча, насторожившись, не смея двинуться с места. Слышалось как чирикают воробьи и где-то вдалеке каркает ворона. Наконец, человеческих голос раздражённо закричал:
- Выходи, скотина!
Это был парторг мясокомбината, суровый инвалид гражданской войны. Он продолжал кричать, но быки не реагировали. Парторг привык, что перед ним люди ходили на задних лапках, а тут скотина не слушается! Начальник психанул, рассвирепел, вытащил наградной маузер и открыл огонь по одному из вагонов. И тут быки замычали. Постепенно их голоса распространились по всему составу и слились в единый рёв, который сотрясал весь район. Напуганные местные жители повыходили из домов, узнать, что происходит. Это был настоящий бунт животных в прямом и в переносном смысле. Один бык, поражённый несколькими выстрелами из маузера, наполовину свешивался из вагона. Но проблема осталась нерешённой. Не хотели гости столицы выходить из поезда, и всё тут! Пробовали вытаскивать их арканами, что вышло себе дороже, ибо несколько смельчаков после этой попытки оказались покалеченными. Выхода не было. Вернее, один-то выход всегда найдётся. Это смерть. Решили убивать животных на месте, а потом перевозить на телегах тяжёлые, но безопасные туши в разделочный цех. Так и продолжалось некоторое время.
С каждым прибывшим составом всю округу наполнял страшный рёв сводных бычьих хоров. От жителей пошли жалобы и в райком партии, и в райсовет, что мясокомбинат жизни не даёт. Да, только отбирает. Руководство предприятия было в шоковом тупике, и многое бы дало за дельный совет, что делать и как быть.
 
И вот нежданно-негаданно появился один мужичок из пригородной деревни.
- Я всё сделаю чин чинарём, если молодого бычка мне презентуете.
- Как же ты их вытащишь из вагонов?
Но мужичок ни за что не хотел раскрыть свой секрет, как ни пытались у него выведать. Хитёр контра кулацкая! Делать нечего, решили испробовать его на деле. Если получится что, так уж и быть, дадим ему телка. А если наврал, тогда пошёл вон.

Очередной товарняк замедлил ход и остановился, с шипением выпуская лишний пар. Открыли вагоны. Быки, как и всегда, стояли молча и не думали выходить на улицу. Как из-под земли вырос мужичок.
- Куда их вести-то? – спросил он, пахнув самогонным перегаром.
- На бойню. Вон там за углом, – иронично осклабился парторг.
- Щас сделаем.
Он побежал к своей подводе с лошадью, которую оставил вдалеке. К подводе была привязана корова. Подойдя с коровой к самому дальнему вагону, самостийный животновод стал медленно передвигаться вдоль состава, ведя за верёвку бурёнку. И тут случилось чудо. Быки начали выскакивать из поезда, устремляясь к корове. Когда мужичок достиг первого вагона, за ним тянулась длинная вереница рогатого скота. Так сказочный Нильс с помощью волшебной дудочки вывел из замка полчище крыс.
- Это что же за корова такая чудесная? – удивился инвалид гражданской войны.
- Самая обыкновенная, – победоносно засмеялся герой дня. – Главное, чтобы течка была!
- Вон оно что! Как просто! – Парторг подобрел. – Молодец, Федя! Выбирай из этой партии любого быка!

Кроме живного подарка Феде предложили ещё и должность скотника с хорошей зарплатой. Надо было завести целое стадо коров, чтобы в любое время находилась желанная приманка для самцов. Так и сделали. Скотник Фёдор, находясь на особом счету, добросовестно ухаживал за коровами, и поначалу сам их доил. Потом в помощь ему набрали доярок. На предприятии появилось своё молоко для работников, что было невиданным. Но самое главное, что жители района стали спать спокойно.
Воспоминания очевидцев на этом не закончились. И следующий факт меня прямо-таки поразил и восхитил, в отличие от предыдущих, протекавших, в общем-то, в русле биологической естественности.

Была в стаде одна корова, белая с коричневыми пятнами. Выделялась она из всех бурёнок не только окрасом. Присутствовала в ней какая-то грациозность. Она медленно поворачивала голову и смотрела на вас как бы свысока своими красивыми глазами с длинными ресницами. И ходила она как-то по-особенному, не как другие её коллеги, а не спеша переставляя ноги «от бедра», словно модель по подиуму. Фёдор звал её Королевой, и она откликалась, навостря уши. На другие слова уши её не реагировали. Когда Королева шла в стаде, людские взгляды невольно останавливались на ней. Удивительно, но она это чувствовала и начинала вышагивать ещё грациозней. Корова позировала!

Но более удивительным было то, что и быки видели её красоту. Когда наступали рабочие дни для Королевы и её проводили вдоль железнодорожного состава перед новой партией мужских особей, те просто сходили с ума. За другими коровами быки просто шли. А за этой бежали, мычали и начинали бодаться друг с другом, стараясь отбросить конкурентов от красавицы и быть поближе к ней. Это что же получается, чувство прекрасного не чуждо и животным?

Королеву рогатого скота показывали даже на ВДНХ. Фёдор выбил для неё отдельную, очень качественную кормёжку, лелеял и холил. А летом сам косил для неё клевер и мелко нарезал тесаком. Она чувствовала свою особенность и значимость, и принимала все преференции как должное. В общем, каталась как сыр в масле, в отличие от своих соплеменниц. Хорошая была у неё жизнь. Хоть и среди рогатого скота, но королева! Хоть и королева, но всё-таки среди рогатого скота. Поэтому, когда пришло время и она не миновала бойни. 

Я опубликовал первый вариант этого сочинения, которое было без нынешнего вступления и заключения, то есть, представляло из себя голые факты, выуженные мной из памяти мастодонтов мясокомбината. Одна либеральная критикесса откликнулась глубокомысленной статьёй. Вот фрагмент из неё. «Автор, сам не подозревая об этом, подсознательно сублимировал ужасы войны на Украине». И давай про «бучу», в которую она делала вид, что верит. Дальше я не буду цитировать фейкомётчицу. Но я серьёзно задумался. И вот что понял. Если даже обходить стороной животрепещущие темы современности, то произведения всё равно будут рассматриваться через их призму. Но это не отменяет того, что Дух летает, где хочет.