Цыганские мотивы 9

Теперь нам надо возвратится немного назад, чтобы узнать, что же произошло в усадьбе Владимира, который уехал в Москву по делам, содержание которых было известно ему одному.

Как было уже отмечено, бразды правления усадьбой были теперь временно переданы Гранину, товарищу хозяина. А он, как только у него были развязаны руки, и вовсе что называется, «потерял берега». Постепенно пьяные забавы заменили ему все прежние развлечения, крестьян и слуг он нещадно наказывал за малейшую провинность, и одновременно в голове его зрел план, как завладеть девушкой-цыганкой, которая ему так приглянулась, но делала все возможное, чтобы избегать встречи с ним.

С крепостными он вел себя так жестоко, что своим отношением мог бы вполне спровоцировать бунт, который, по неравным силам, еще не известно, чем бы для него закончился. Он так изводил людей, что мужики уже начали косо исподлобья на него поглядывать и шептаться между собой, на что, впрочем,  он не слишком обращал внимание до поры до времени. А ведь, стоило ему подойти поближе к группе мужчин, как все разговоры замолкали и на него никто старался не смотреть вообще, либо оглядывать коротким мрачноватым взглядом. Любого другого это насторожило бы, но только не Гранина, который был уверен в своей необычно счастливой звезде.

Что же касается молодой цыганки, то тут уж было совсем другое дело – она была человеком свободным, к тому же, у нее были братья, которые, хотя они и жили не здесь, но оба обладали достаточной силой и ловкостью, чтобы в случае какой-нибудь подлости со стороны нового «управляющего» по отношению к их сестре, могли бы лихо отомстить ему, Гранину. А в этой глуши, за него и заступиться будет некому. Тут и знатный его род не поможет. Иногда такие мысли крутились в его разгоряченном спиртными изделиями мозгу, но, в то же время он сам понимал, что когда-нибудь что-то в этом роде могло бы произойти.

Камилла же все чаще проводила время с Матреной, она в такие дни уходила в лес еще до рассвета быстрым шагом, так что невозможно было ее догнать,  почти бежала по едва заметным лесным тропам к жилищу лекарки. Та принимала ее с превеликой радостью, как будто девушка была ее ближайшей родственницей, поила ее вкусным лесным чаем, составленным из листьев и ягод лесных растений, с медом. Угощала своими домашними лепешками, а также пирогами, начиненными грибами и лесными ягодами, которые имели незабываемый натуральный вкус и аромат.

В то же время она опытным своим женским взглядом примечала все постепенные изменения во внешности Камиллы, о которых она уже давно догадалась. Та заметно уже поправлялась, и, хотя была и до этого красавицей, но теперь еще как-то неуловимо похорошела, в глазах ее появился какой-то особый блеск, движения же стали более плавными, как у павы. Молодой женщиной часто неожиданно овладевала какая-то необъяснимая нега, а легкие периоды тревоги сменялись несокрушимым спокойствием.

Иногда девушка оставалась у Матрены на несколько дней, а то и недель. В такие дни она гуляла по лесу, не отходя, правда, от своего временного приюта далеко, потому что на этой территории леса она недостаточно хорошо ориентировалась и чувствовала себя не совсем уверенно. В такие часы собирала она все те дары, которыми полон был малахитово-зеленый густой лес, любовалась окружающей природой, собирала букеты скромных лесных цветов, которые пестрели здесь на полянках, хорошо обласканных солнцем и нежно поливаемых время от времени идущими здесь обильными летними дождями, нередко сочетанными с грозами, отчего все вокруг, включая цветы, набиралось сил и энергии, и росли, росли ввысь...

В этом прекрасном уголке нетронутой человеком природы была какая-то первозданная свежесть и красота, которую непременно увидит здесь человек внимательный, а тем более, романтичный, да еще и влюбленный.

Девушка дивилась своему новому состоянию и настроению, а Матрена объяснила ей, почему в ней происходят такие перемены.  Она строго-настрого наказала молодой цыганке прийти к ней, когда она почувствует, что пришло время. И обязательно сказала, чтобы она не попадалась на глаза владетельному ухажеру, иначе ее ждет беда.

На будущее же она подсказала нашей героине иметь в виду родных Николая, а если точнее, то его батюшку. Она уже наслышана была о том, что Иван Мефодиевич был человеком вовсе не крутого нрава, к тому же был на редкость справедлив, о чем она была неоднократно наслышана, от его же  крестьян и слуг, которые в случае необходимости посещали ее, когда кто-то в семье серьезно заболевал, или надо было снять порчу, в которую темный народ в те времена свято верил, врача же поблизости не было.   Так дни шли неспешно за днями, недели  за неделями.

Александр, несколько раз проводив девушку, отправлявшуюся к своей наперснице, однажды, сидя в самой неудобной позе в кустах, подслушал разговор женщин. Он был неприятно поражен новостью о том, что у Камиллы должен родится ребенок, да еще и неизвестно от кого. Внутри этого ревнивца все кипело, когда он представлял мысленно картины, в которых девушкой кто-то обладал. Эти мысли буквально сводили его с ума. И он корил себя только за одно – что до сих пор она благополучно ускользала из его рук. Теперь ему даже казалось, что если бы не предполагаемый ребенок, то, не исключено, что он бы даже женился на ней, но то были всего лишь его запоздалые рассуждения и ничего более того.

Впрочем, одна его мысль таки крепко застряла в его голове, и плану исполнения ее он в дальнейшем уделит немало времени своей жизни. Тайное всегда становится явным и в свое время мы узнаем обо всем. Это будет позже, пока те события закрыты от нас пеленой будущего времени, подобно тому, как занавес в театре скрывает от нас сцену.

Наша же главная героиня ничего не подозревала о тех планах, которые так и роились в голове ее тайного ухажера, вынашивавшего далеко не светлые планы. Правда, иногда в лесу ей казалось, что она не одна, кто-то наблюдает за ней, но, будучи девушкой вполне практичной, она отмахивалась от подобных мыслей, считая их плодом болезненного воображения на фоне всех текущих событий, на которые она сама не всегда могла повлиять.

Через несколько месяцев у Камиллы родился крохотный и очень милый мальчик. Вы спросите, кого он ей напоминал?  И мы вам ответим – он был похож на Николая, что было, конечно, совсем и неудивительно. После этого события возвращаться в поместье, где прошла почти вся ее сознательная жизнь, было опасно, вот почему после этого несколько месяцев она прожила у Матрены, пока малыш хотя бы немного подрос.

В один прекрасный день Матрена сказала ей, что пора идти к отцу Николая, да и сам он скоро приедет в гости домой на некоторое время, скорее всего в отпуск. После этого девушка, находясь в большом волнении и окутываемая разного рода сомнениями, отправилась с сыном в путь.  О том, что случилось дальше, мы уже знаем, как и о том, что Иван Мефодиевич догадался, чей это ребенок. Камилла же ему сразу понравилась, и если бы не ее простое происхождение, то лучшей невестки он и не мог желать. Как бы там ни было, но к своему единокровному внучку он сразу привязался и, надо сказать, немало времени проводил с ним, соблюдая приличия и находя в нем все новые черты сходства с сыном.

***
Между тем, Николай, взявший отпуск, быстро, насколько это позволяли дорожные  условия того времени, преодолевал обратный путь домой. Для этого он нанял экипаж одновременно  удобный и в то же время достаточно крепкий, чтобы покрыть на нем большое расстояние, заплатив вперед часть суммы, причитающейся извозчику, который взялся за это непростое дело. 

Погода благоприятствовала нашему путешественнику, не было затяжных дождей с летними грозами, а напротив – стояла солнечная и теплая погода,  а  временами – просто жаркая.  В то время покрывать большие расстояния, путешествуя по России-матушке, было занятием с одной стороны приятным для людей наблюдательных и впечатлительных, а с другой – не совсем безопасным, ведь, как и везде, в дороге можно было встретить как честных людей, так и разного рода мошенников, а также совсем уж откровенных разбойников.

Однако нашему герою повезло. Несмотря на некоторые заминки в пути, которые зависели исключительно от обстоятельств внешних, он довольно быстро покрывал расстояние, разделявшее его с отчим домом. По дороге иногда он брал попутчиков, по счастью это были все люди мирные, которые, собственно говоря, не доставили никому хлопот и при том были приятными собеседниками.   

Николай с интересом наблюдал за всем, что происходило за пределами экипажа, да и за природой тоже – вокруг чередовались деревни с прилегающими  полями и лугами, и города, жизнь в которых протекала в по их собственным законам.

Иногда на него находило романтическое настроение и тогда он всматривался в быстробегущие по синему небу облака, в необычном рисунке которых угадывались вещи совершенно удивительные и порою необъяснимые  -  в них он как-будто видел грядущие события, которые должны были скоро произойти. Это необычное состояние, близкое к гипнозу или к кратковременной дремоте, удивляло его самого. Ему уже казалось, что он словно приобрел дар ясновидения, в который  он ранее и не верил, вернее, допускал его существование, но не доверял этому полностью. 

Он то видел красавицу – цыганку, то ее ребенка, то в мыслях его появлялся, словно тень, какой-то и вовсе неизвестный персонаж, скажем по секрету, сильно смахивающий на уже хорошо знакомого нам Александра. Этот-то неизвестный человек пытался в его думах внести смуту в существовавший порядок жизни его родного гнезда. 

- Странно - думал про себя Николай, неужели какие-то силы пытаются проникнуть незаметно и с неизвестными помыслами в его воображение и где находится их истинный источник и причина?

Так прошло несколько суток пути. Скоро, совсем скоро Николай Иванович будет возле родного ему дома, такого знакомого с раннего детства, взрослевшего вместе с ним, но все еще выглядевшем и теперь солидно и добротно. 

***
Солнце заходило на горизонте в тот момент, когда Николай уже подъезжал к так хорошо знакомому саду, окружавшему родительский дом. В саду работал  садовник Еремей Синицын, в обязанности которого  входило следить за хозяйским садом и деревьями, солидно возвышающимися вдоль пыльной летней дороги, ведущей к дому. Вот, наконец, по левую сторону от усадьбы стоит, подобный несокрушимой крепости, громадный ветвистый дуб, который, как видно, видел округу не одно столетие.  Если встать под его могучие ветви, а еще лучше – обнять его, то из земли-матушки начнет подниматься вверх по стволу энергия, которая собиралась в ней еще с незапамятных времен. Дуб – это древо величайшей силы и энергии, и он сможет одарить каждого, к нему прикоснувшегося, необычными способностями и силой богатырской. Такими же свойствами обладают, но в меньшей степени,  и продолжатели его рода – желуди, украшенные естественными «шапочками».

Между тем, в это самое время последние отблески солнечных  лучей еще раз ярко вспыхнули, чтобы дружно погаснуть до утра следующего дня.  В доме же прислуга начала уже зажигать свечи, чтобы переход от мягкого вечера к бархатистой, полной тайн ночи, был как можно незаметней.

Николенька отпустил извозчика, немало уставшего в дороге, расплатившись щедро с ним. Вещей с собой у него было немного, он шел к дому почти налегке. Тут из-за густых веток бузины его увидел Еремей, который сразу после этого бросив на землю свои немудреные инструменты,  направился навстречу молодому барину.

В это время парадные двери здания распахнулись, и на пороге появилась уже известная нам девица, которая не так давно принимала Камиллу с сынком. Красивая, успевшая легко загореть девушка, увидев Николая Ивановича, всплеснув руками, вскрикнула и тут же, проворно развернувшись, исчезла за дверью, чтобы первой доложить Ивану Мефодиевичу о приезде любимого сына. То-то барин обрадуется доброй вести!

Отец не стал долго задерживаться в своем кабинете и почти по-молодецки быстро встав с обитого кожей дивана своего кабинета, направился навстречу сыну. Должны вам сказать, что несмотря на всю любовь к сыну, никогда раньше он не ждал Николая с таким нетерпением, как в этот раз.

Нетерпеливо открыв дверь и зайдя в переднюю, Николай стремительно зашел, громкие его шаги как-то даже гулко зазвучали в почти пустом коридоре.  Вдруг он услышал детский плач в одной из боковых комнат. Этот плачь явился каким-то косвенным доказательством событий, о которых предполагал и писал в своем письме батюшка.

Отец с сыном встретились с превеликой радостью, обнявшись крепко, по-мужски. Батюшка не мешкая распорядился о том, чтобы слуги готовили ужин для горячо любимого сыночка, который за время своего отсутствия  возмужал, загорел, и выглядел так, словно он и был тот самый былинный русский богатырь, одетый, правду сказать, в прозаически современный наряд. 

Николай отправился в свою комнату, в которой все было так же, как и в прошлом пребывании его дома. Но сразу видно было, с какой любовью следили слуги за его жилищем. Все его вещи аккуратно разложены были и лежали на своих местах, так что казалось, что здесь давно уже ждали его буквально с часу на час.  Между тем, Николенька ждал, что же скажет ему отец, по поводу загадочного своего письма, но тот, как на грех, обходил стороной эту тему, испытывая многократно терпение сына.

За столом они не сидели молча, батюшка все рассказывал местные новости,  затрагивая при этом и некоторые политические вопросы (так уж принято на Руси), о которых он имел понятие, выписывая кое-какие столичные печатные издания. Прошло уже часа полтора времени, как вдруг по коридору мимо столовой прошла своей легкой походкой Камилла. Она промелькнула в одно лишь мгновение и тут же исчезла. Да, да, вы правильно подумали – промелькнула как мимолетное видение!

Как мы с вами понимаем, голос отца был благожелательным, без тени недовольства.  Николай же, несмотря на то, что был взрослым, самостоятельным человеком, повидавшим в своей жизни уже немало, даже, как мы с вами знаем, войну, с сопровождающими ее неизбежными потерями,  но с батюшкой о женщинах никогда не разговаривал, кроме тех, кто был в ближайшем их окружении.

Отец понял сразу, что дыма без огня не бывает, он также держал сторону сына, тем более, что сам он к молодой цыганке и ее сынишке уже успел привязаться. Малыш уже узнавал его и только завидев, тянулся у нему ручками, будто понимая, что перед ним его родной дед.

- Пошли, посмотришь на сына, одного не пойму, когда ты успел обзавестись потомством? Впрочем, можешь мне не отвечать и ничего не рассказывать, собственно говоря, теперь подробности не имеет особого значения.

На следующий день в обед батюшка велел позвать к столу Камиллу,  посадив ее вместе со всеми без особых церемоний. Впрочем, Николай сидел за трапезой почти молча, Камилла – тем более, опустив глаза долу. Что еще раз послужило лишним  доказательством предшествующих событий для Ивана Мефодиевича.

Дальше жизнь в поместье потекла по заранее выработанному  распорядку. После завтрака Камилла отправлялась с малышом, которого она назвала уже Ромой, к речке, там, на нетронутой светлой песчаной косе расстелила небольшое покрывало и положила на него ребенка.  Пока малыш  занимался своей гимнастикой,
к ним подошел Николай. Камилла не смогла скрыть своего замешательства, но вскоре она взяла себя в руки и постепенно слово за слово разговор молодых родителей наладился.

Они вспомнили для начала тот вечерний летний концерт, который познакомил их впервые. Потом им на ум пришла ночь, проведенная в соседнем поместье.  И да – не было для Николая, как и его батюшки, вопроса в том, признавать или не признавать сына – это было решено сразу и бесповоротно. Малыш был действительно полной копией Николая в раннем детстве.

С этого времени молодые родители частенько выходили на речку и гуляли там, находя и темы для общих разговоров. Камила рассказала историю своей семьи, а  Николай – полную летопись своей, включая события своей собственной военной службы.

Он не стал рассказывать девушке о том, что иногда ему казалось, как от нее идет ему незримая помощь. Впрочем, он сам до конца не был уверен в этом, хотя все, казалось,  говорило об этом необъяснимом факте. И все же до времени он решил держать свои догадки и предчувствия в секрете. Что-то останавливало его от чистосердечного признания.  Скорее всего, это была обычная предосторожность человека военного.

***
Пока время шло, мы совсем забыли о другом нашем герое – Гранине. Между тем, он со всеми своими переживаниями, мыслями и будущими поступками достоин того, чтобы уделить уже теперь ему внимание. Тем более, что его звезда совсем скоро взойдет на горизонте.

Начнем с того, что в один отнюдь не прекрасный для него день он обнаружил, что девушка, так приглянувшаяся ему, с первого же взгляда, заметно вдруг стала округляться в талии. «На консилиум» он пригласил к себе местную бабку-повитуху Никитичну, которая только подтвердила все его догадки.

Узнав все это, он весь вскипел изнутри – так приблизительно можно описать его состояние. Как это его кто-то опередил, да еще и оставил такой  «подарок», который ну никак не входил в его планы!  Пока наш герой кипел весь внутри, словно просыпающийся мощный вулкан, Камилла вовсе пропала, и никто из челяди не мог подсказать ему, где искать девушку. Впрочем, он сам догадывался о том, что Камилла нашла приют у лесной знахарки - Марфы.

Вот почему, как-то раз он собрался идти в лес, предварительно взяв с собой для верности провожатым сына поварихи Агрофены, Семена. Хотя тому и было всего-то тринадцать годков, но подросток был не по годам рослым, сильным, к тому же наблюдательным. Ближайший лес от знал хорошо, и вряд ли мог заблудится в нем.
Этот-то Семен и вывел Александра на тропку, ведущую к лесному жилищу знахарки-ведуньи.

Когда они приблизились к хижине, то  он, обладая звериным чутким слухом, подслушал разговор, состоявшийся между двумя женщинами. Из чего он окончательно пришел к печальному для него выводу, что цыганка единственная, кто, как он считал, достойная его внимания, как оказалось, в интересном положении.

Мы даже не можем передать вам всю ту гамму чувств, которые охватили его. Итак, проведя некоторое время на разведке в лесу, Гранин осознал все те изменения, которые произошли с того момента, как он стал своего рода управляющим в поместье товарища.

Итак, на этом месте заканчивается эта глава, в которой нашла продолжение наша правдивая история, за верность которой отвечаем перед читателем по крайней мере, своим добрым именем.

Фото из Интернета