Музыка недр

В свои 35 лет Илья сделал отличную карьеру. Успешно окончив экономическую академию, он работал менеджером в крупной компании, которая являлась маститым игроком на мировом рынке углеводородов. Молодой специалист трудогольничал от зари до зари и, как всегда, уходил из офиса последним. На выходных он продолжал работать дома, и к понедельнику у него уже было сделано на полнедели вперёд. В отпусках Илья также не выходил из рабочей колеи, ежедневно следил за ходом дел компании, котировками её акций на биржах и другими тысячами мелочей. Компания не оставалась в долгу и в соответствии со статусом своего работника постепенно обеспечила его всем набором средств, вожделенных средним классом: квартирой, машиной, дачей, хорошим и постоянно пополняемым счётом в банке.

И вот на девятый год работы случилось... Говорил мудрый шеф, что отдыхать надо. Нет, не прислушивался к нему Илья. Да, охватил менеджера распространённый в наше время недуг белых воротничков, так называемый синдром эмоционального выгорания.

Офис подразделения компании, где трудился Илья, находился в старинном московском особняке на Мясницкой улице, который слыл и слывёт в народе «домом трёх композиторов». Весной далёкого 1843 года во время своего турне здесь почти ежедневно бывал Ференц Лист, и даже некоторое время жил. Владельцы особняка Арсеньевы сделали в нём тогда, говоря современным языком, настоящий культурный центр. Позже, дом принадлежал баронессе Надежде Филаретовне фон Мекк, покровительнице П. И. Чайковского. По её приглашению композитор не раз останавливался в её доме. А молодой француз Клод Дебюсси учил дочку баронессы музыке.

Нынешние хозяева 21 века приняли этот дом чуть ли не в руинированном состоянии, но вернули историко-культурному памятнику былой цветущий вид, вложив в реставрацию немало средств. Шеф повесил в главном компьютерном зале портреты всех трёх композиторов, связанных с этим местом, чтобы не расходиться с народным названием дома, бережно относясь к традициям.

Уже в начале рабочего дня у Ильи закружилась голова. К обеду же к горлу подступил рвотный спазм. Он мужественно собрал волю в кулак и целенаправленно двигал себя к делу. С трудом Илья пробирался по дебрям цифр, графиков, схем, не раз тонул в трясине новой терминологии, самоотверженно преодолевал перевалы и пороги дисбалансов и не состыковок, но результат был ничтожен. Сотрудники не замечали измождённого лица с капельками пота на лбу коллеги, а видели лишь ровную спину молодого атлета, не сомневаясь в его супервыносливости.

- Илья Иванович, вы, как всегда, задержитесь? – кокетливо спросила хорошенькая сотрудница вечером. – А то…
- Да, - выдохнул Илья, не оборачиваясь.

Он остался один в офисе, если не считать охранника на ресепшене. Сверхурочник задумался. Нет, голова не болела. Давление было в норме – он мерял его сегодня у корпоративного врача в этом же здании. Физически Илья ощущал себя не хуже своего тёзки богатыря Муромца. Но отчего же такая тошнотворность? А главное, зачем он всё это делает? Нет, наверное, это нужно людям. Но сам-то он кому нужен? В чём его ценность и уникальность как личности? Да сбавь он темп и объём работ, его сразу же заменят дышащим ему в затылок коллегой, идущим за ним по карьерной лестнице. Итак, он заменим, как деталь любого механизма.

Илья внимательно посмотрел на портреты композиторов, переводя взгляд с одного на другой. А ведь в детстве Илья окончил музыкальную школу и неплохо разбирался в музыке. Правда, аккордеон не брал в руки уже лет десять.

Сегодня утром какой-то школьник прилепил к лобовому стеклу его автомобиля липкий фантик от конфеты. Илья заметил бумажку, когда подъезжал уже к офису. Автолюбитель неподвижно созерцал цветистый клочок около минуты, причём с каким-то трагизмом, который медленно сгущался и начинал обволакивать его тело лёгким морозцем. Он ощутил себя таким же фантиком, случайно кем-то приклеенным к машине, мчащейся неведомо куда и неизвестно по чьей воле. Единственная связь с миром – остатки клейкого снадобья, которые удерживают его на стекле, сопротивляясь встречному ветру. Илья быстро выскочил из машины и скрылся за дверьми дома трёх композиторов.

- Вот они – да, оставили после себя след, - произнёс вслух работник компьютера, отрывая взгляд от портретов, и взял бокал, чтобы налить кофе.

Серебряная ложечка звякнула о фарфоровую стенку, словно язычок колокольчика.  Через мгновение уже без помощи столовых принадлежностей раздался второй такой же звук, третий, четвёртый... Звон колокольчиков складывался в какую-то очень знакомую с детства мелодию. Илья узнал её. Это переливчатое начало «Щелкунчика» Чайковского. Менеджер удивился и нечаянно задел рукой увесистый том справочника, который закончил падение со стола на пол глухим хлопком. Хлопок превратился в стаккато басовой струны виолончели, и тут поскакали синкопированные звуки сонаты «Sello» Дебюсси. Илья откинулся на спинку кожаного дивана:

- Да, действительно, заработался! Ещё полчасика и всё, - домой!

Выпив залпом подостывший кофе, он сел за компьютер и рьяно бросился в работу.
В смежной комнате раздались мужские голоса и смех. Илья оторвался от монитора. Кто там может находиться, если все давно ушли? Кто-то что-то забыл и вернулся? Но в том помещении работают одни женщины. Илья встал и приоткрыл дверь в соседнюю комнату. Трое мужчин, почему-то во фраках, стояли кружком и, держа в руках фужеры с игристым вином, оживлённо беседовали. Они были разных возрастов: парень, господин средних лет и довольно пожилой бородач.

- Простите, вы кто? – строго, но вежливо спросил Илья незнакомцев. – Как вы сюда попали?

Мужчина средних лет обернулся. По виду это был вылитый Чайковский, как на портрете!

- Мы, Илья Иванович, иногда собираемся в этом доме, - сказал он улыбнувшись.
- Откуда вы меня знаете – удивился менеджер. – Я вас не знаю.
- Ошибаетесь, Илья Иванович! – засмеялся Чайковский. – Этот молодой человек – Клод Дебюсси. Этот почтенный старец – сам Ференц Лист. Ну, а я...
- Пётр Ильич Чайковский! – перебил атлет, играя желваками на скулах. – И как вас только пропустили! Здесь серьёзное учреждение, а не балаган! Пьянство тут утроили! Я вызываю охрану!

Он поспешно стал набирать номер на смартфоне.
- Алё! Охрана?
В ответ в трубке раздались судьбоносные звуки 1-го концерта Петра Ильича.

- Лучше пригубите с нами шампанского, - предложил ряженный Чайковский.

Илья молча, с деловитой решимостью устремился к охране. Он вышел было в коридор, но оказался в какой-то проходной комнате. Следующее помещение тоже было проходным. В конце концов, обнаружилась целая анфилада из множества комнат, которую Илья преодолел и снова вошёл в комнату самозваной троицы.

- Всё-таки решили испить шампанского? – радушно спросил артист, исполняющий роль русского композитора.

Илья бросился назад, стремглав пробежал через анфиладу и опять оказался в изначальной точке движения.

- По глазам вижу, что хотите шампанского, но стесняетесь! – улыбнулся Пётр Ильич.
- Ладно, давайте, - рухнул на стул обессилевший Илья.

Он махом осушил фужер и попросил ещё. Вторую дозу он пил медленно, прислушиваясь к беседе «композиторов» и вникая в её смысл.

- Илья Иванович сам композитор, только этого не знает, - говорил молодой человек с сильным французским акцентом, изображавший Дебюсси.
- Я, я! – подтвердил седобородый Лист.
- Только он сочинитель диаграмм, графиков и отчётов. Тоже не хухры-мухры! – важно заметил Чайковский. – Кстати, почтеннейший Ференц, как продвигается ваша «Увертюра трубопровода»?
- Медленно, но верно, - ответил Лист со смешанными акцентами венгерского и немецкого языков.
- А моя «Буровая соната» пока не очень клеится. А вы, дорогой, Клод, закончили свою «Геологоразведочную пляску»?
- Готова, Пётр Ильич!
- Очень хорошо. Мы, друзья, должны помогать этому дому, который когда-то был для нас отчасти родным. А так же и его нынешним хозяевам – они вырвали особняк из лап небытия.
- Я, я! – поддакнул Лист.

Тут менеджер не смог сдержать вырвавшуюся фразу.
- Что за чушь я слышу?! – схватился он руками за голову.

- Эх, Илья Иваныч, - разочарованно произнёс Чайковский. – Вы ещё не понимаете, что без музыки недр не бывает музыки сфер! И наоборот.
- Я, я!
- Как, как? – переспросил Илья. – Без музыки сфер...
- ...не может быть музыки недр, - заканчивая предложение прононсировал француз. – И наоборот. Без музыки недр нет музыки сфер.
- А если проще, то лучше песни не скажешь, - продолжил пояснение Пётр Ильич и вдруг запел. - Нам песня строить и жить помога-ает!

Другие композиторы подхватили песню, которая была безупречно чисто разложена на три голоса. Илья тоже невольно начал подпевать и... проснулся.

Он пришёл в себя на своём рабочем месте за компьютером, когда губы его произносили шёпотом «тот никогда и нигде не пропадёт».

- Надо же такому присниться! – воскликнул он с удивлением и движением мышки разбудил спящий компьютер.

В комнату ворвались звуки 1-го концерта Чайковского, а на мониторе замелькали кадры странного клипа. В нём показывалась геологоразведочная экспедиция как раз в тот момент, когда было найдено нефтяное месторожденье. Среди геологов криком восторга выделялся Клод Дебюсси в телогрейке. В следующих кадрах бил фонтан нефти из скважины после первого бурения. Руководил буровой установкой П. И. Чайковский, который был в каске. И наконец, Ференц Лист в качестве эксперта произносил своё «Я, я!» уже  при запуске нефтепровода.

Илью прошиб пот, и он проснулся во второй раз на том же месте. Его взяла оторопь, он не на шутку испугался. Уж не проснётся ли он и в третий раз, а потом в четвёртый и так далее, подобно закольцованной анфиладе комнат первого сна?
Трудоголик встал и осторожно вышел в коридор. Ничего необычного. Затем спустился вниз к охраннику, который зевнул и сказал:

- Что-то вы сегодня припозднились. Уже двенадцатый час!
- Уже? – удивился Илья.

Он открыл дверь на улицу, посмотрел по сторонам и вдохнул свежего воздуха. Затем подошёл к своему автомобилю, хотел отлепить от стекла фантик, который ещё нагло красовался на сверкающей технике, но почему-то не решился. Каким-то родным он ему стал, что ли. «Оторвётся сам, когда придёт время», – заключил Илья.

- Скоро уйду, - пообещал менеджер охраннику и вернулся в кабинет.
Тут  он испытал необычайный прилив сил, свежесть в голове и желание работать. Но главное – это ощущение восстановленной связи между... Между чем и чем, Илья ещё не знал, но что связи – это точно.

Сев за компьютер, Илья открыл нужные файлы, пробежал их глазами и очень быстро сообразил, где допустил ошибки из-за рассеявшегося внимания. Нет, он не стал их исправлять немедленно, а решил перенести это дело на завтра. При выходе Илья заметил на тумбочке нотную рукопись. Он приблизил её к глазам и прочитал вверху. Над нотами было написано «Буровая соната». П. И. Чайковский». Минуту помешкавшись, менеджер аккуратно положил её в сумку. «Может быть, когда-то придёт и её черёд, - подумал он. – Чего только в жизни не бывает». Дома он запер рукопись в верхний ящик комода, а ключ от него спрятал в надёжное место. С тех пор много всего случалось, кроме одной вещи: Илья никогда уже не работал сверхурочно.