Слишком долго была хорошей

Глава первая
Лето 2023 года
Элина открыла серую металлическую дверь, а после и внутреннюю, деревянную, хорошего качества и почти новую. Конечно, даже несмотря на то, что квартира была практически пустой и совсем не загромождённой, воздух оказался спёртым и нежилым.

Едва закрыв двери, женщина пересекла комнату и начала открывать окна. Потом остановилась посреди пустого прямоугольного пространства и огляделась.

Да, всё здесь уже совсем не так, как было при бабушке Марии Петровне. Игорь, младший брат Элины, жил здесь со своей семьёй, пока не принял решение перебраться в столицу. А потом двухкомнатная квартира, расположенная на третьем этаже «брежневки», в течение некоторого времени пустовала.

Это Элина уговорила свою маму не продавать квартиру бабушки. Мало ли, вдруг кому-то из представителей подрастающего поколения семьи пригодится? Алевтина Ильинична, мама Элины, долго сомневалась. Дом находится на окраине большого города, неподалёку от депо и железнодорожных путей. Да и сама Элина перебралась в город для того, чтобы быть ближе к детям и внукам, помогать по мере сил, потому логичней было выбрать жильё поближе к ним. Однако Элине хотелось жить именно тут.

Мария Петровна прошла в депо весь трудовой путь и квартиру когда-то получила от предприятия. В детстве Элина часто гостила у бабушки, а потом вообще получилось так, что в течение нескольких лет жила здесь.

Словно вспомнив о чём-то очень важном, женщина открыла двери, ведущие на балкон, а затем и стеклопакеты. Липы ещё не зацвели, только начали набирать цвет. Бабушкина квартира всегда ассоциировалась у Элины с ароматом цветущих лип, растущих прямо перед окнами.

За прошедшие годы деревья заметно выросли, а их стволы стали толще. Некоторые из лип казались совсем старыми, однако все деревья  оставались крепкими, и это очень обрадовало Элину. Жаль только, что сейчас она не может почувствовать тот запах, который кружил ей голову в детстве и в юности, — это придало бы сил и решимости.

А с другой стороны, всё уже сделано, потому наличие или отсутствие решимости не имеет значения. Вернувшись в ту комнату, которая сначала была гостиной, а после — основным пристанищем Элины, женщина ещё раз осмотрелась.

Что ж, на сегодня хватит. Сейчас она закроет двери своей квартиры и поедет к маме, а завтра необходимо вернуться сюда. Привезут новую мебель, и приедут не только грузчики, но и сборщики.

Конечно, она далеко не одинока, но сын Серёжа сейчас в командировке, а дочь Алиса с семьёй улетели в отпуск. Вот такое время выбрала Элина для обустройства на новом месте, но совсем не переживала по этому подвду. Она очень не любила напрягать кого-либо, просить о помощи. Во-первых, ей всегда казалось, что в таком случае она может стать обузой. А во-вторых, синдром отличницы так и остался с ней навсегда.

Даже сейчас, когда Лине казалось, что у неё больше не будет собственной жизни, а останется только жизнь детей и внуков, она стеснялась им докучать.

Она ведь совсем не старая ещё, через несколько месяцев ей исполнится пятьдесят три. Но пережито столько, что порой кажется — хватило бы на все сто лет.  Самое сложное — превозмогать душевную усталость, не давать себе погрузиться в тоску и уныние...

Воспоминания Элины

...Лина родилась в самом начале семидесятых годов двадцатого века в одном из крупных городов на юге России. Детство девочки вряд ли существенно отличались от детства любого ребёнка, взрослеющего в те времена. 

Мать Лины отдавала всю себя работе в школе. Алевтина Ильинична преподавала математику в старших классах, была заместителем директора по учебно-воспитательной работе и классным руководителем. Отец, Владислав Иванович Сотников, работал связистом. Родители девочки вели очень активную общественную жизнь и состояли в рядах коммунистической партии.

С тех пор, как Лине исполнился один год, она начала посещать ясли. Её старший брат Вова оказался там в более раннем возрасте и часто припоминал это родителям, — его отдали в ясли, как только ему исполнилось десять месяцев. Он был старше сестры на пять лет и не очень-то радовался тому, что когда-то, в один прекрасный сентябрьский день, родители принесли из роддома сестрёнку.

По-настоящему тёплые отношения между братом и сестрой так и не сложились, но Лина не особо-то и печалилась об этом. Всё своё время она проводила в школе, — отлично училась, входила в актив класса и школы, посещала кружки и секции.

Дома сил хватало только на то, чтобы выучить уроки и наскоро поужинать, потому зацикливаться на напряжённости в отношениях с братом на было ни времени, ни сил, ни желания.

Родители целыми днями были на работе, потому дети привыкли к самостоятельности достаточно рано.    Алевтина Ильинична была требовательна не только к себе, но и к членам своей семьи, потому особого домашнего тепла Лина и Вова не знали.

Видимо, и Владислав Иванович со временем начал испытывать дефицит душевности, искать общения и понимания на стороне. Потому однажды в семье Сотниковых разразился грандиозный скандал.

Глава вторая
Воспоминания Элины

Как-то летним днём, вернувшись домой с прогулки, Лина была очень удивлена: входные двери оказались не заперты. Девочка вставила в замок ключ, который по традиции был привязан к шнурку, болтающемуся на шее, но повернуть не получалось. Толкнула двери, и они подались. А ещё до неё донёсся голос матери, звучавший непривычно нервно и немного истерично, на высокой ноте. Девочка поняла: случилось что-то плохое, иначе мама точно не кричала бы так и не забыла бы закрыть двери на замок.

Стараясь даже не дышать, Лина вошла в прихожую и осторожно закрыла за собой все замки. Вовы дома не было, он уехал на сборы, которые организовал для старшеклассников и учащихся профтехучилищ военкомат.

— ... с телефонисткой! — слишком звонко и как-то страшно (во всяком случае, для Элины) то ли говорила, то ли пела Алевтина Ильинична. — Сколько ты уже... с ней?

— Три месяца, — после паузы нетвёрдо ответил Владислав Иванович.

Девочка поняла, что отец опять пьян. Она не знала, что именно произошло, но замечала, разумеется: вот уже в течение нескольких месяцев папа почти не бывает трезвым. Он не скандалит и не «гоняет» домашних, как это происходит у некоторых знакомых или одноклассников Лины (в семьях,  где отцы пьют). Просто долго тянет чай, сидя в кухне, а потом ложится спать, не замечая домашних.

Мать до сих отмалчивалась, делая вид, что ничего не происходит. Но сегодня всё оказалось по-другому.

— Я это так не оставлю, — в голосе матери появились зловещие нотки. — И из семьи тебе уйти не дам. А твоя эта... Верочка очень пожалеет о том, что посмела влезть в чужую семью. Да ещё потворствовала твоему пьянству!

— Она никуда не лезла, — плохо ворочая языком, отозвался Владислав Иванович. — Я сам к ней хожу. Она... слушает меня, ей интересно. Мысли мои, чувства... Тебе разве когда-то было это интересно, Аля?

— Бедненький ты, несчастненький! Некому тебя выслушать! А такое слово как «долг» ни о чём тебе не говорит? Или для тебя рубашка собственного эгоизма ближе к телу, чем родные дети? Несовершеннолетние, между прочим!

— Кто бы говорил, — устало ответил отец. — Наши дети растут сами по себе. Если бы не тёща, они бы уже забыли, что такое домашняя еда!

— Да как ты смеешь..! — голос матери прозвучал ещё громче и выше, в нём отчётливо зазвенели слёзы.

— А что тут сметь? Разве я говорю неправду, Аля? Для тебя на первом месте школа. Ты домой вообще не спешишь, тебе тут неинтересно. Даже если ты дома, то у тебя есть с собой какая-нибудь работа, и ты занята. Дети материнской ласки не знают, не понимают, что это такое. Ты хоть в курсе, кто из нас чем дышит? Для тебя это важно?

— Зато Верочка твоя в курсе, чем ты дышишь! И даже знает, как!

Отец промолчал, только протяжно вздохнул.

— Ты можешь сколько угодно уходить от разговора, но тебе придётся ответить, Сотников! Обращение в ваш профком я уже написала, и в горком партии тоже. Потому готовься...

Лина, которой было уже двенадцать лет, многое поняла из разговора родителей, даже почти всё. Девочка очень боялась, что мама застукает её за подслушиванием, паниковала от этой мысли, потому максимально бесшумно выбралась обратно в подъезд, а домой вернулась через полчаса.

До этого сидела на деревянной скамейке за кустарником, росшим по периметру детской площадки, и тяжело размышляла о том, что же теперь будет. Она очень жалела маму и боялась за отца, даже несмотря на «Верочку». В груди застрял какой-то холодный комок, мешающий свободно дышать, и лишь намного позже Лина поняла, что это безысходность смешанная со страхом.

На следующий день отец вернулся с работы раньше, чем обычно, и он был полностью трезв, однако ещё через несколько дней пьянство возобновилось. А спустя неделю после того, как Элина случайно подслушала разговор родителей, её впервые в жизни отправили в пионерский лагерь.

В профкоме гороно путёвок уже не было, но помогла бабушка, и Лина поехала в «Гудок» — ведомственный лагерь железнодорожников.

В первые дни девочка очень скучала по дому и даже плакала. Несмотря на то, что росла она практически в школе, особо компанейской никогда не была. Тем более, никто из её немногочисленных подруг в лагерь с ней не поехал.

Единственным знакомым (если его вообще можно было таковым считать) оказался сосед бабушки Валерка Мизгирёв. Но такие знакомства Лине точно не были нужны. Валерке не так давно исполнилось всего девять лет, и он окончил второй класс. Да ещё роста был очень маленького. К тому же, постоянно пакостил и вредничал, не боясь ни взрослых, ни более старших детей.

В лагере Элина старалась игнорировать Валерку, благо они были в разных отрядах. Да и он, к счастью, не особо интересовался присутствием Лины, находил для себя дела и круг общения поинтереснее, потому со временем девочка перестала задумываться о нём и опасаться.

В общем и целом всё обошлось, и Валерка никакого урона репутации Элины не нанёс. Зато он стал первым, кто сообщил девочке о том, что она очень красива.

Однажды Лина проснулась едва ли не раньше всех из отряда и решила привести себя в порядок, пока в умывальной мало народу. Утро выдалось не по-южному прохладным, а умывальная находилась на улице, сбоку от корпусов.

Элина зябко ёжилась, вдыхая холодный и влажный воздух, смешанный с мятным и свежим ароматом зубной пасты, когда заметила у соседнего умывальника Валерку Мизгирёва.

Девочка была в майке и в шортах, и мелкий нахал нарочито внимательно осмотрел её с головы до ног. Его синие глаза весело блеснули.

— Тебе чего, Мизгирь? — неприязненно спросила Элина, которая, во-первых, была не в настроении, а во-вторых, не доверяла хитрому и ушлому Валерке.

— Ничего, — пожал плечами мальчишка. — Просто ты очень красивая. Я слышал, как парни из старшаков это говорили, вот и посмотрел.

— А ты не повторяй как попугай! — вспыхнула девочка. — И вообще ты всё врёшь!

— Зачем мне врать-то? — пожал плечами Мизгирёв и провёл ладонью по короткому стриженному под машинку ёжику тёмно-русых волос.

Обычно он носил другую причёску, но перед поездкой в лагерь родители побрили его почти наголо.

— Они ещё поспорили, кто из них на костре тебя первый поймает и поцелует! — выпалил Валерка, показал возмущённой до глубины души Лине язык и побежал к корпусам, сжимая в руке зубную щётку и тюбик с пастой «Чебурашка».

Кто из «старшаков» выиграл бы спор, Лина так и не узнала: мама и бабушка забрали её из лагеря на два дня раньше окончания смены, и на костре она не была.

Отца дома не оказалось, он лежал в больнице в другом городе. И лишь спустя годы Элина узнала, что Владислав Иванович провёл две недели в специализированном учреждении под присмотром врачей. 

Домой он вернулся другим человеком, обновлённым, и тема алкоголя была закрыта для него навсегда. А через год у супругов Сотниковых родился сын Игорь, окончательно укрепивший семью и ставший своеобразным символом примирения Алевтины Ильиничны и Владислава Ивановича.

О странном разговоре с Валеркой Лина забыла очень быстро; возможно, ещё и потому, что семья Мизгирёвых уехала на Север, куда перевели Валеркиного отца.

Но видимо, в чём-то мальчишка был прав, поскольку Элина всё чаще стала ловить на себе восхищённые взгляды парней и даже мужчин. Тогда она ещё не осознавала, насколько хороша собой.

Мало кого оставляли равнодушным её чистая белая кожа, большие голубые глаза, правильные черты лица, уже формирующаяся стройная фигура, длинные и густые тёмные волосы.

Далеко не последнюю роль в возникновении столь пристального внимания противоположного пола сыграли также покладистый и спокойный характер Лины, её серьёзность и порядочность.

В то время, когда одноклассницы начинали бегать на дискотеки и встречаться с мальчиками, Лина старалась учиться только отлично, помогала родителям по дому и почти наравне со взрослыми ухаживала за маленьким братом.

Пелёнки для Игорёши были вовремя постираны и отутюжены, уроки выучены, а в дневнике красовались пятёрки. Постепенно Элина начала осваивать и кулинарное мастерство.

Всё свободное время девочка посвящала чтению. Она мечтала стать библиотекарем, однако мнение родителей было единодушным, однозначным и категоричным: впереди Лину ожидало поступление в педагогический институт.

Глава третья
Воспоминания Элины

Школу Элина окончила успешно. Аттестат не был полностью отличным, однако по тем предметам,   которые нужны были для поступления, девушка имела превосходную подготовку, вполне позволяющую претендовать на места в лучших вузах.

Первые два экзамена были сданы легко, оба на оценку «отлично», и оставалось написать сочинение. Ещё немного, и она станет студенткой престижного института. Лина, раз уж не смогла отстоять свою мечту и переубедить родителей, теперь собиралась получать профессию преподавателя русского языка и литературы.

Она умела и любила писать сочинения, потому почти не волновалась. Нет, девушка вовсе не была самоуверенной и не считала себя умнее других абитуриентов, просто ей удалось убедить саму себя в том, что волнение в столь ответственный момент только навредит.

Лёгкое беспокойство вызывал лишь тот факт, что в аудитории, где проходил экзамен, оказалось как-то слишком мало поступающих, а в соседней аудитории работала над сочинением ещё одна группа, побольше.

Пока Элина ждала начала экзамена в коридоре, взгляд её то и дело останавливался на тех, других абитуриентках-«соседках».

— Платники, — пояснила стоящая рядом долговязая девушка с рыжеватыми волосами.

— Платники? — недоуменно повторила Лина. — Кто это?

— Ты что, вчера родилась? — усмехнулась собеседница. — Они весь год посещали коммерческие подготовительные курсы. Денежные знаки решают очень многие проблемы, ты в курсе? В том числе, проблемы поступления в вуз.

Элина впервые услышала о чём-то подобном и в силу юношеской наивности не слишком сконцентрировала внимание на новом знании. У неё не было ни тени сомнения в обязательном и непреложном торжестве справедливости.

Однако всё повернулось на сто восемьдесят градусов в тот момент, когда она увидела свою оценку за сочинение.

Далее были апелляция и попытки оспорить явно заниженную оценку, однако это не привело ровным счётом ни к какому успеху. Смирившись, Лина ждала зачисления, а в решающий день, когда они с мамой ехали в институт, чтобы узнать результаты, девушка опять чувствовала в груди тяжёлый ледяной комок. Тот самый, уже знакомый ей с незабываемого дня, когда она случайно подслушала разговор родителей.

И хотя Элина морально подготовилась к тому, что не пройдёт по баллам, ей показалось, будто жизнь её закончилась, когда она не увидела своей фамилии ни в списке зачисленных, ни даже в списке кандидатов на зачисление.

Дальнейшие события девушка помнила урывками. Её окружала целая толпа поступающих; кто-то толкал Элину в бок, пытаясь оттеснить от доски объявлений, кто-то радостно вскрикивал, кто-то разочарованно вздыхал. Взгляд Элины выхватил из толпы грустное лицо той самой долговязой рыжеватой девушки. Она тоже не прошла по конкурсу; теперь стояла, глядя в одну точку, и не обращала внимания ни на радость поступивших, ни на обречённое молчание «провалившихся».

Сначала Алевтина Ильинична тоже молчала, однако Лина чувствовала, что это лишь затишье перед бурей. Буря грянула уже за стенами  института, на троллейбусной остановке.

Столько лет прошло, но Элина до сих пор помнит слово в слово всё, что кричала тогда мать, не обращая внимания на окружающих людей.

— Мама, там были платные группы, — глотая слёзы, попыталась робко возразить Лина.

Однако её тихое замечание утонуло в возмущении матери так, как утонул бы игрушечный кораблик в настоящей морской пучине.

— Какие ещё платные группы?! — ничуть не сбавив громкость, выкрикнула женщина.

— Там девушки, которые поступили... Они посещали специальные курсы подготовки... Коммерческие...

— Да что-о-о ты говоришь? — сардонически усмехнулась Алевтина Ильинична. — Не забывайся! Это не шарашкина контора, а уважающий  себя вуз с кристально чистой репутацией! Сочиняет она мне тут! На экзамене надо было как следует сочинять!

— Мама, но это правда, — упрямо повторила Лина, которая ловила на себе любопытные, равнодушные и сочувствующие взгляды и соседей по остановке, и спешащих мимо по своим делам людей.

Лицо девушки полыхало, а слёзы отчаяния подступили совсем близко. Мать, от которой она неистово и горячо ждала поддержки, смотрела на неё как на чужую и ни капли не сочувствовала дочери, даже не пыталась её понять.

— Так и скажи, что тебя подвела самонадеянность! А не пытайся придумывать объективные причины и оправдывать ими собственный позор! Успокоилась, не подготовилась! Обрадовалась раньше времени! Привыкла в школе почивать на лаврах!

— Мама...

— Что «мама»?! Ты хоть понимаешь, что опозорила меня? Всю семью опозорила! Как я теперь буду людям в глаза смотреть? Как в школе появлюсь?

Понимая, что если она услышит ещё хоть одно слово, злобно и ядовито выплюнутое мамой в её лицо, Элина резко сорвалась с места и бросилась бегом от остановки. Она бежала не разбирая пути, и не чувствовала ничего, кроме усталости и пустоты. Обжигающие слёзы застилали глаза. Пустота вокруг, пустота в душе... Ничего другого больше не будет в её жизни.

Глава четвёртая
Воспоминания Элины

Лина постепенно сбавляла темп и вскоре с бега перешла на шаг. Силы убывали, на бег их уже не хватало. К тому же, от душивших её рыданий девушка почти не могла дышать.

После она некоторое время понуро брела по улице, не задумываясь о том, что со стороны наверняка производит странное впечатление. По сути в этот момент Лина и вправду была не в себе. Ей казалось, что её жизнь раз и навсегда закончилась. Самые близкие люди отвернулись, не простив ей того разочарования, которое она им принесла. Планы рухнули вместе с жизнью, которая была расписана и распланирована на ближайшие несколько лет.

Позже, переосмыслив ситуацию, в которой оказалась, Элина придёт к выводу, что настоящие планы в любой человеческой судьбе составляет вовсе не сам человек. Он лишь участвует в их составлении и в дальнейшем воплощении. Может согласиться, может смириться, может бунтовать... Но по итогу основные решения принимает не он.

В силу возраста девушка этого ещё не знала и постигала здесь и сейчас ценой набивания собственных шишек.

Лина долго бродила по городу и уже ближе к вечеру поняла, что ноги сами принесли её на окраину города, к дому бабушки.

— Что случилось, Элечка? — испуганно воскликнула пожилая женщина, увидев в дверях внучку.

Она всегда называла её именно так: Элечка, Эля. Очень любила и в глубине души сочувствовала. Даже испытывала некоторое чувство вины: ведь это она, Мария, воспитала такую дочь, которая не умела и не могла окружить своих домашних настоящим душевным теплом. Вроде, всё делала правильно. Вроде, старалась объяснять и ценность труда, и ценность семьи, а вот поди ж ты...

Увидев опухшее от слёз лицо Элины, бабушка очень испугалась, и в голове вихрем пронеслись самые ужасные предположения. Она догадывалась, что жизнь внучки — далеко не сахар, но девочка всегда держалась с достоинством, была спокойной и доброжелательной, не устраивала ни истерик, ни сцен.

...— И из-за этого такая трагедия?! — удивлённо и возмущённо воскликнула Мария Петровна, выслушав сбивчивые объяснения внучки. — Иди как следует умойся, и будем ужинать. А когда подкрепишься, тогда и станем решать, что делать дальше и как жить. Жить, поняла?!

Лина, которой жизненно необходимо было сейчас, чтобы кто-то выслушал её, успокоил, посочувствовал, понял и убедил в том, что жизнь продолжается несмотря ни на что, подчинилась.

— Жить пока будешь у меня, — рассуждала бабушка, когда внучка поела, и они вдвоём пили чай. — Если, конечно, сама не против.

— Не против! — быстро и обрадованно ответила девушка. — Я на работу пойду, бабушка, ты не думай...

— Я плохого и не думаю, — махнула рукой Мария Петровна. — Алевтины и её гнева не боюсь. Это она у себя дома авторитет, держит вас всех в ежовых рукавицах. В школе тоже начальник. А здесь я хозяйка, потому где сядет, там и слезет. И мне всё равно, что там говорят великие педагоги и психологи. Пусть сначала сама научится не только их цитировать, но и жить по их заветам. А тебе уже семнадцать скоро, и ты сама имеешь право решать, где тебе жить. Иные в пятнадцать лет заканчивают восьмилетку и уезжают учиться в другой город, живут в общежитии, а ты уже десятилетку окончила.

— Вот только учиться мне негде... — тяжело вздохнула Лина. — Не продумала никакие запасные варианты, не подстраховалась.

— Послушай, что я думаю, Эля. Моя соседка недавно окончила курсы секретарей-машинисток, и скоро там опять будет набор. Не знаю, как ты, в я считаю, что профессия хорошая, такая, которая всегда обеспечит тебя куском хлеба. Тем более, у тебя высокий уровень грамотности. Выучишься, поработаешь, а через год снова попытаешься поступить.

— Бабушка, спасибо! Как замечательно ты придумала! — с восторгом воскликнула Элина.

С её души будто свалился тяжеленный камень, и впервые за прошедшие несколько недель дышать стало легко, исчезли тяжёлые пугающие предчувствия, а будущее виделось в радостных тонах.

Решено было на следующий день вместе ехать к родителям за вещами Лины. Мария Петровна сама позвонила дочери по домашнему телефону и предупредила, что внучка переночует у неё.

Элина на всю жизнь осталась благодарна бабушке за то, что та тогда не разочаровалась в ней, не отвернулась. Мария Петровна не позволила внучке даже на миг усомниться в безусловной любви и заботе.

Лину специально отправили в магазин за продуктами, и она не услышала, о чём говорили бабушка и родители, но факт остаётся фактом: препятствовать планам девушки никто не стал. Вещи были собраны, и отец в тот же день помог их перевезти.

Элина успешно окончила курсы секретарей-машинисток и с нового года начала работать в депо, в военизированной охране. Девушке очень нравилась работа секретаря, а ещё очень радовала возможность зарабатывать собственные деньги, потому было принято решение поступать в институт заочно.

Летом Лина успешно сдала экзамены и была зачислена на заочное отделение в педагогический институт, а осенью ей исполнилось восемнадцать лет. Она училась и работала, оставалась всё такой же серьёзной и вдумчивой.

Почти все подруги и бывшие одноклассницы Элины уже встречались с парнями, а некоторые даже вышли замуж. За Линой, которая ещё больше расцвела и стала настоящей красавицей, тоже начали ухаживать мужчины. Конечно, как и любой нормальной девушке ей это было приятно, даже немного лестно, однако сердце не отзывалось. Она была уверена, что настоящее чувство ждёт где-то впереди, и не ошиблась.

Глава пятая
Воспоминания Элины

Девушка с юности не страдала от отсутствия внимания со стороны представителей противоположного пола, а с течением времени этого внимания становилось всё больше, и оно проявлялось всё энергичнее, настойчивее. Элине писали из армии друзья детства и бывшие одноклассники, пытались ухаживать студенты из института, дарили цветы и приглашали на свидания. А с тех пор, как Лина начала работать, число мужчин в её окружении значительно увеличилось.

Это были настоящие мужчины, взрослые и самостоятельные, и Элина испытывала к большинству из них искреннее уважение, даже восхищение, но никого особенно не выделяла. Общалась со всеми одинаково вежливо, доброжелательно и спокойно.

Всё изменилось зимой, в декабре. Рабочий день начался обычно, да и всё вокруг не выходило за рамки обыденности. Ничто не предвещало каких-либо судьбоносных событий.

Лину попросили отнести документы в бухгалтерию депо. Выходя из здания, в котором размещался отряд ВОХР, девушка энергично распахнула двери, и они едва не ударили по лбу какого-то высокого широкоплечего парня, держащего в руке чёрную дорожную сумку.

Он был в такой же униформе, как и все остальные ВОХРовцы, однако Элина раньше никогда не видела этого молодого человека, иначе бы точно не забыла. Красивое мужественное лицо с твёрдым подбородком, правильные черты, насмешливый и внимательный взгляд серо-голубых глаз, очень короткие тёмно-русые волосы...

— Извините, пожалуйста, — смущённо заговорила девушка. — Я вас не ударила?

— Мне даже жаль, что нет, — улыбнулся незнакомец.

Разумеется, улыбка у него оказалась абсолютно обезоруживающая, — такая, которая, кажется, способна растопить все льды обоих полюсов.

— Почему? — Лина, прижимающая к себе журнал и папку с документами, вскинула глаза на мужчину, который был выше её почти на целую голову.

— Тогда мы могли бы подольше задержаться на обсуждении этой темы. А так я скажу: «Всё нормально», вы ещё раз попросите прощения, и мы разбежимся.

Девушка удивлённо смотрела на незнакомца, не зная, что можно ответить на столь странное заявление. Мужчина (ему было лет двадцать пять, не больше) воспользовался повисшей паузой и продолжил:

— А давайте сначала?

— Что... сначала? — в горле у Элины резко пересохло, а сердце забилось слишком быстро.

Она ещё не успела понять, что с ней происходит, ведь это было впервые.

— Вы снова выйдете из здания, а я постараюсь, чтобы у вас получилось как следует приложить меня дверью.

— Зачем? — обычно стройно говорящую и имеющую большой словарный запас Лину явно одолело косноязычие.

— По двум причинам, — продолжая стоять рядом, парень пристально и чуть насмешливо вглядывался в лицо девушки. — Во-первых, испытывая чувство вины, вы волей-неволей вынуждены будете проявлять участие и разговаривать со мной. А во-вторых, я хочу снова пережить этот незабываемый момент.

— Какой именно? — Элина поздравила себя с тем, что смогла задать вопрос из целых двух слов.

Она уже всерьёз опасалась, что незнакомец сочтёт её немножко дурочкой. А может, и не немножко.

— Момент нашей первой встречи, — вдруг став серьёзным, ответил мужчина. — И своё впечатление от этой встречи. Хотя... я бы не доверил слову «впечатление» то, что пережил.

Лина молча смотрела на него, чувствуя, как вспыхнуло её лицо, и от этого смущаясь ещё сильнее.

К счастью для неё, в этот момент двери снова распахнулись. Элина и незнакомец повернули головы и уставились на появившегося в дверном проёме одного из ВОХРовцев Романа Переверзева. Смотрели так, будто только что пробудились от сна и ещё не поняли, где явь, а где то, что привиделось.

Веснушчатое лицо Романа расплылось в хитрой улыбке.

— Вот ты где, Серов! А мы в окно смотрим: ты идёшь. Кружку для тебя достали... У нас там кофе. Растворимый, конечно, но зато Венька принёс пироги, его жена напекла. Ждём-ждём тебя. Решили уж, что потерялся с непривычки, хотя тут и заплутать-то негде. А ты здесь, оказывается, уже нашу Элиночку обхаживаешь! Лучше зови её кофе пить.

— Я по делам пошла, Рома, — откашлявшись, ответила Лина Переверзеву. — В бухгалтерию.

— Но ведь вы же вернётесь? — поддержал сослуживца тот, кого Роман назвал Серовым. — Приходите кофе пить. Пожалуйста! Я сегодня проставляюсь. Купил в кулинарии торт и всякие другие вкусности.

Парень указал на спортивную сумку, которую держал в руках, и заглянул в лицо Элины.

— Придёте?

— Хорошо, приду, — кивнула девушка.

— Ладно, Лёха, пойдём, — Роман потянул коллегу за рукав. — Мужики ждут.

— А я вас буду ждать, — сказал Лине «Лёха».

Мужчины скрылись за дверью, а Элина пошла к зданию, в котором располагалась бухгалтерия депо. На душе было не то что радостно... Это слово казалось девушке слишком бледным, не способным передать её эмоции. Как он сказал? «Не доверил бы этому слову»? Душу переполняли счастье и ожидание чего-то невероятно прекрасного.

Глава шестая
Воспоминания Элины

Следующие три недели так и прошли в том прекрасном сне, в котором Лина очутилась, впервые увидев Алексея. Если позволяла служба, каждую свободную минуту мужчина проводил в кабинете секретаря, и все окружающие, казалось, начали к этому привыкать. Во всяком случае, если первое время каждый из сослуживцев Алексея считал своим долгом изобрести «оригинальную» шутку и озвучить её, то постепенно все юмористические потуги коллег сошли на нет.

Чай Лёша пил только с Элиной; его кружка «жила» в кабинете девушки, и он всегда приносил что-нибудь вкусное. Лина тоже старалась не отставать. Она уже давно умела готовить простые блюда, а теперь начала осваивать выпечку. Когда есть ради кого стараться, тогда и дела идут энергичнее.

Серов был очень интересным, эрудированным собеседником с прекрасным чувством юмора, и темы для разговоров не переводились. Рассказывал он Лине и о своей жизни. Алексею не так давно исполнилось двадцать шесть лет, а повидать он успел очень многое. Учёба, служба в армии, работа в милиции, длительная командировка на Кавказ, снова милиция, и уже после отряд ВОХР.

Разница в возрасте у них была восемь лет, но иногда Лине казалось, что она младше Алексея на несколько жизней.

Девушку немного смущал и настораживал тот факт, что Серов не пытается выйти за рамки приятельских отношений, не назначает ей свиданий, не претендует на время Элины вне рабочего. Не то что бы она была настолько самоуверенна, даже наоборот! Но она видела, как он смотрит на неё, и наверняка знала, что каждую минуту свободного времени Лёша посвящает ей. Тогда что его останавливает? На слишком скромного и нерешительного он точно не похож.

Весь хрустальный замок, старательно и с большим воодушевлением возводимый Линой, рухнул за несколько дней до наступления Нового года. Девушка с замиранием сердца ждала первого в своей жизни корпоратива (как называют подобные мероприятия сейчас).

Она уже решила, какое платье наденет. Жаль, что не было возможности купить новое, да и туфли бы не мешало обновить, но в период практически тотального дефицита об этом оставалось только мечтать.

Почему-то Лина была уверена, что праздник станет переломным моментом в их с Алексеем отношениях.

В принципе так оно и вышло, только действительность кардинально отличалась от ожиданий Элины. Наивная простушка надеялась на то, что станет ещё счастливее и воспарит ещё выше, но увы, её подстерегало лишь возвращение с небес на землю, и посадка оказалась крайне жёсткой.

Они с Алексеем не обсуждали праздник заранее, Лина всё решила и намечтала себе сама. Однако накануне Алексей выглядел мрачным и усталым, когда пришёл пить чай в кабинет секретаря.

— Лёша, у тебя всё хорошо? — всё-таки не выдержала и спросила девушка с тревогой.

— В целом — да, — махнул рукой мужчина. — Просто не выспался. Сын заболел ветрянкой, две ночи почти не спали. Температуры нет, но язвочек очень много, потому ему и не спится, чешется всё.

— А-а-а, понятно, — протянула Лина, поскольку нужно было что-то ответить, не молчать же, когда рассказывают о больном ребёнке. — Надеюсь, всё будет хорошо.

— Будет, конечно, — вымученно улыбнулся Серов. — Пройдёт острый период, и будет. А пока единственное, о чём мечтаю, — выспаться. Жена-то хоть днём помаленьку досыпает, а я на работе, тут даже не приляжешь. Потому завтра на праздник не приеду, хотя собирался.

Алексей задумчиво и сожалением смотрел на Элину, но она не замечала этого, поскольку пребывала в шоке.

Это потом, позже, когда немного опомнится, она будет ругать себя самыми страшными словами, которые знает. Будет анализировать шаг за шагом, минуту за минутой.

Серов никогда не переходил границ, общаясь с ней, всегда относился по-дружески. Да, выделял её и предпочитал её общество обществу сослуживцев, но на этом всё. Не было с его стороны никаких намёков  и вольностей. Почти все мужчины не против поболтать и посмеяться с симпатичными девушками, а она нафантазировала себе невесть что!

Даже не удосужилась навести справки и узнать, женат он или нет. Решила, что если обручальное кольцо отсутствует, то и жена тоже. Такое даже неопытностью и юностью нельзя оправдать!

Воспитанная в строгости Лина не допускала для себя поблажек. Она была в ужасном моральном состоянии, поскольку помнила, как кокетничала с Алексеем. А теперь получается — строила глазки чужому мужу и мечтала о нём. При мысли о том, как он это замечал и понимал, становилось настолько не по себе, что было тяжело дышать от безжалостного удушающего стыда. Просто Серов — культурный человек, и воспитание не позволяло ему указать ей на её поведение, ткнуть носом.

Всю ночь девушка не спала. Сначала долго плакала в подушку, стараясь не всхлипывать, чтобы бабушка не услышала. Потом, устав плакать, лежала и смотрела в темноту. Сначала было принято решение на следующий же день подать заявление об увольнении.

Однако Элине очень нравилась её работа и увольняться совсем не хотелось. Подумав ещё, рассудила, что, к счастью, не успела наделать глупостей и окончательно опозориться. Ситуацию можно и нужно исправить.

Кое-как удалось не уснуть за машинкой в последний в том году рабочий день, а на мероприятие Лина, разумеется, не пошла. Новый год, который всегда был любимым праздником Элины, прошёл... просто прошёл, как любой другой день. Теперь всё и всегда было так. 

После праздников Лина перенесла их с Алексеем кружки и чайные ложки в комнату, которая заменяла кухню, и с тех пор пила чай только там, а на обед ходила в столовую.

Из того, что Алексей сразу под это подстроился и не задал ни одного вопроса, девушка сделала соответствующие выводы. Он всё прекрасно понимает, так выходит... Лину захлестнула новая волна жгучего стыда, но это необходимо было пережить и принять как урок на будущее, а не прятать голову в песок.

Вот так получилось: счастье, основанное на неведении, длилось всего три недели, а серость и беспросветность — вот уже почти полгода. Настало лето, и сессия приближалась неумолимо.

Девушку это немного встряхнуло ещё и потому, что положительная оценка по одному из предметов была под вопросом у всех студентов группы, даже у самых лучших.

Преподаватель по этой дисциплине был очень уж въедливым и совсем не бескорыстным. Во всяком случае, он постоянно открытым текстом заявлял, что деньги — зло, которого всё время не хватает. А ещё сообщал студентам о своей любви к чёрной икре и балыку.

Элина знала, что все студенты придут на экзамен не с пустыми руками, а ей даже посоветоваться было не с кем. Родители — честные коммунисты, которые относились ко всякого рода подношениям резко негативно. Бабушка тоже всю жизнь трудилась и была человеком принципиальным.

О том, что идти на экзамен с конвертом, — это значит, напрямую нарушать закон, Лина знала. А вот с подарком, вроде как, можно. Только где взять этот подарок, когда полки магазинов хронически пусты?

Память постоянно возвращала её к одному из разговоров с Алексеем. Мужчина тогда рассказал, что его двоюродный брат может, если нужно, достать и хорошую рыбу, и икру. Тогда Элина об этом даже не задумывалась, а потом свела на нет общение с Серовым. Но кажется, придётся всё же обратиться за помощью к Алексею, другого выхода нет.

Глава седьмая
Воспоминания Элины

Лина поджидала Алексея в той самой комнате, которая заменяла столовую, кухню и комнату отдыха одновременно. В то время в штат отряда ещё не входил психолог, и руководство не организовало специальную комнату психологический разгрузки.

Девушке повезло: Серов пришёл пить чай в одиночестве. В руках мужчина держал небольшой свёрток с бутербродами. Элина вскочила из-за стола, забыв о том, что не должна обнаруживать своё волнение. Они с Алексеем не разговаривали с глазу на глаз с того самого дня, когда прояснилась ситуация с его семейным положением, и теперь сердце стучало так, что кажется, было слышно даже на улице.

— Привет, Лёша! — выпалила девушка, стараясь не представлять, как выглядит со стороны её лицо и как звучит голос.

— Привет, Лина, — Серов остановился, во все глаза глядя на неё.

Дышать стало трудно: она так долго запрещала себе думать о нём и смотреть на него, а теперь словно кто-то сорвал все шлюзы, и эмоции хлынули, сметая всё на своём пути.

— Давай чай тебе приготовлю, — засуетилась Элина, чтобы хоть что-то делать, как-то начать беседу и вывести её в нужное русло.

— Давай, — продолжая внимательно и жадно смотреть в лицо девушки, Алексей устроился за столом и начал разворачивать бумагу. — Себе тоже сделай и угощайся бутербродами.

Лина не стала спорить, хотя «угощаться» бутербродами, приготовленными явно руками его жены, не собиралась.

— Вот, у меня пирожки есть, — она подвинула Серову небольшую эмалированную миску. — Ты тоже угощайся.

Некоторое время в комнате царило молчание: Алексей ел, а Элина пила чай и собиралась с силами.

— Рассказывай, что случилось, — спокойно заговорил мужчина. — Я же вижу.

— Ничего не случилось, но... — девушка решительно выдохнула, — мне нужна твоя помощь, Лёша.

— Всё, что смогу, сделаю, — кивнул Серов. — Чем помочь?

— Помнишь, ты говорил, что твой двоюродный брат может достать через знакомых рыбу и чёрную икру? Мне очень надо. Заплачу;, сколько скажет.

— А зачем тебе?

Лина объяснила ситуацию, и Алексей нахмурился, кусая нижнюю губу.

— Не нравится мне это, но не хочется подставлять под удар окружающих. В частности, студентов, — покачал он головой. — А так не терпится разобраться с этим деятелем.

— Лёша, пожалуйста, не надо! — взмолилась Элина, которая уже пожалела о том, что обратилась к Серову. — Мне там ещё учиться!

— Да ладно, понял я, — махнул рукой мужчина. — Не переживай, ничего не будет. Но учти, что когда-нибудь этого любителя балыков поймают за руку. Всё тайное становится явным.

Опять повисло молчание. Элина с ожиданием смотрела на Алексея, и он смотрел на неё — загадочно.

— Я помогу тебе. И даже с братом сам сочтусь, возражать бесполезно, — заговорил наконец Серов. — Но за это ты пойдёшь со мной на свидание.

Лина вскочила и сделала шаг к двери. Внутри всё клокотало от возмущения, смешанного с волнением. Но далеко уйти не удалось, поскольку Алексей успел перехватить её.

— Ты меня неправильно поняла, Лина! — он смотрел в её глаза пристально и очень близко, не давал ей отвести взгляд, словно держал его. — Точнее, это я выразился неверно. Мы просто погуляем и поговорим, клянусь! Не бойся меня. Я никогда не посмею...

Алексей прерывисто вздохнул и замолчал. Элина смотрела на него и понимала: он не лжёт. Каким-то неясным и неизвестным науке чувством поняла: этот человек никогда не причинит ей зла.

— Хорошо, договорились, — сдалась девушка.

* * * * * * *

В субботу вечером Серов ждал Лину на скамейке у дома её бабушки. Гуляли долго, до самой ночи. Сначала шли пешком до городского парка, а потом Алексей провожал Элину обратно. Его жена с сыном уехали к родственникам, потому он никуда не спешил.

— Я ведь не был раньше городским жителем, — рассказывал Серов. — Родился и вырос в селе, рядом с Каспием. После командировки на Кавказ решил перебраться сюда и остановился сначала у тётки. А у неё квартирантка жила, Наталья. Бойкая, весёлая и общительная. Болтали с ней, смеялись, а через три дня после знакомства всё у нас случилось. Она уже не девушка была, а я только после командировки. В общем... неплохо проводили время. Но тут тётка встала на дыбы: устроила скандал, кричала, что у неё не дом свиданий. Я вещи начал собирать, хотел съехать, а Наташка — в слёзы. Мне так жалко её стало. Меня ведь никто не заставлял спать с ней, понимаешь? Нехорошо получилось, стыдно. Пришлось жениться. А когда выяснилось, что люди мы совсем разные, и даже поговорть нам не о чем, Наташа была уже беременна. Родился Сашка. Сына я очень люблю и бросить его не могу. Не смогу нормально жить, зная, что пацан мой растёт безотцовщиной при живом отце. Если бы дело было только в жене, давно бы развёлся. Нет любви. Уважения нет, понимания, тепла. Ничего такого, что связывает души двоих людей. И она меня не любит, я её раздражаю. Пытается уговорить меня, чтобы снова уехал в командировку или на Север за большими деньгами, а я сопротивляюсь. Жизнь совсем беспросветной казалась, только сын был смыслом. А потом... Никогда не забуду тот день, когда мы с тобой встретились в дверях. На смертном одре вспомню. Вот так узнал, что такое любовь, как это может быть светло и радостно, как сладко и как больно. Что делать теперь, Лина? Как жить?

Глава восьмая
Воспоминания Элины

Лина потрясённо молчала, во все глаза глядя на Алексея, и он снова заговорил.

— Понимаю, что у тебя может возникнуть отвращение ко мне, но рассказал всё как есть. Я заметил, ты стала сторониться меня, как только узнала о том, что я семейный человек.

— А как иначе? — тихо ответила девушка. — Я к такому не приучена.

— Знаю, — грустно кивнул мужчина. — Ты ещё совсем юная, и душа у тебя такая чистая... Понимаю, что не имею права лезть к тебе со своими разговорами и тем более с проблемами. Но ничего не могу поделать с собой. Мне так не хватает нашего общения! Меня будто лишили света, лишили сил, надежды...

— У меня нет к тебе отвращения, Лёша. Не маленькая, всё понимаю. Но также я не хочу, чтобы у меня было отвращение к самой себе.

Элина даже Серову не могла рассказать о семейных делах и о том, что произошло шесть лет назад. О том, как она стояла в прихожей и слушала тяжёлый разговор родителей: нетрезвый голос отца, истеричные выкрики мамы... О том, как рушился мир Элины, а душу заполняли безысходность, паника и страх.

Нет, она категорически не хочет стать такой, как та телефонистка Верочка, к которой ходил отец. Это папа говорил, что Вера понимающая, и ей интересно слушать его. Лина же считала подругу отца женщиной без сердца и без совести; той, для кого не существует понятия «чужая семья».

Какой бы жёсткой и категоричной ни была Алевтина Ильинична, мать Элины, девушка очень любила её и всегда была на её стороне. И отца любила, и братьев, особенно Игорька, которого растила наравне с родителями, пока не переехала к бабушке. Любой человек, который посмел покуситься на счастье и целостность её семьи, автоматически становился для Лины врагом. И сама она меньше всего хотела стать для кого-то таким человеком. Особенно для маленького Саши, сына Алексея.

Это был не только максимализм юности, но и твёрдые жизненные принципы, привитые при воспитании. Среди родных Элины до сих пор никто и никогда не разводился. К созданию семьи все подходили очень серьёзно и принципиально. Вот и Владислав Иванович всё осознал, и жизнь в семье Сотниковых вновь наладилась. Давно никто не разговаривал о прошлом, но вот сейчас на девушку буквально обрушилась лавина эмоциональных воспоминаний.

— Давай хотя бы останемся друзьями, Лина? — Серов заглянул в лицо девушки. — Обещаю, что разговоров о чувствах больше не будет. Сегодня первый и последний раз, когда я дал себе волю. Но очень тебя прошу не лишать меня твоего общества. Мне... просто до боли не хватает наших разговоров, и я знаю, что тебе тоже.

«Тогда у меня была надежда, — с горечью подумала Элина. — А теперь её нет и не будет».

Однако отказать Алексею она не смогла, и их совместные чаепития возобновились. Мужчина сдержал слово и никогда больше не заводил разговоров о своих чувствах. Лина постепенно свыклась с ролью друга и в какой-то момент ей даже стало легче.

Анализируя ту ситуацию спустя время, женщина пришла к выводу, что скорее всего, и сама тогда ещё не была готова к серьёзным отношениям. А может, она просто успокаивала себя. Чувства к Алексею так и не прошли, но она радовалась тому, что есть: постоянному общению с ним, его заботе и знакам внимания.

* * * * * * *

Через несколько дней после той самой памятной прогулки Серов догнал Лину, когда она уходила домой в конце рабочего дня, осторожно взял за локоть и подвёл к невысокому светловолосому парню.

— Познакомься, Лина, это мой двоюродный брат Павел Тимофеев. Тот самый, о котором я тебе рассказывал. Паша, знакомься, это Элина Сотникова, моя сослуживица.

— Очень приятно! Если бы я знал, с какой девушкой меня собирается познакомить Лёха, нашёл бы свободное время раньше, — новый знакомый внимательно и настойчиво смотрел в лицо Элины.

Она пожала плечами и смущённо улыбнулась. Павел не произвёл на неё впечатления. Ростом с неё, светловолосый, с большими голубыми глазами и резкими чертами лица, он очень сильно проигрывал Алексею, хоть и был одет подчёркнуто дорого, по последней моде.

Решено было посидеть и обсудить всё в кафе, расположенном неподалёку. Павел намекнул, что они с Элиной уже взрослые и вполне могут договориться с глазу на глаз, однако Серов, поймав беспомощный и умоляющий взгляд девушки, пошёл с ними. Во время разговора Тимофеев переводил пристальный и напряжённый взгляд с лица Элины на лицо брата, а потом обратно и хмурил светлые брови.

Было очень заметно, что Лина в самом деле произвела на него огромное впечатление. А поскольку человеком он был настойчивым и очень практичным, несмотря на свои  двадцать два года, то решил не терять времени даром.

На следующий день Алексей был на выходном, и когда Элина в одиночестве вышла вечером из дверей конторы, сразу увидела Павла, который явно дожидался её.

Глава девятая
Воспоминания Элины

О том, что Павел дожидается именно её, Лина догадалась сразу, хоть и не была о себе высокого мнения. Больше всего, если честно, хотелось пройти мимо, сделав вид, будто она его не узнала. Но во-первых, это было бы не по-людски, как говорит бабушка. А во-вторых, она, Элина, напрямую заинтересована в том, чтобы поддерживать цивилизованные отношения с Тимофеевым.

— Привет, Лина, — парень шагнул ей навстречу.

— Здравствуйте, Павел, — кивнула девушка.

— А я тебя жду.

— Что-то случилось? Вы же говорили, что привезёте всё через три дня.

— Договорённость в силе, Элина. Просто захотелось снова тебя увидеть. Вот, это тебе.

Павел протянул Лине довольно увесистый пакет из плотной тёмной бумаги.

— Бери, бери, не стесняйся! Там ничего страшного нет, это конфеты.

— Спасибо, — девушка с сомнением посмотрела на пакет, но приняла, не спорить же.

В конце концов это всего лишь конфеты, хоть и самые дорогие, дефицитные сорта. В те времена и дешёвых-то было не найти, даже «стеклянные» карамельки, в которых можно было долго искать, но так и не найти начинку, расхватывали в момент. А тут «Белочка», «Красная Шапочка», «Мишки»... До этого дня Элина видела такие конфеты примерно раз в год, в новогодних угощениях, и то штучно.

— Павел, ну зачем вы? Это же целое состояние!

— А как ещё за понравившейся девушкой ухаживать? Веник принести? Так это просто перевод денег, завянет через пару дней, вот и все дела, — усмехнулся парень.

Лина вспомнила Лёшу, который всегда приносил ей цветы, любые, — и дорогущие розы на длинных крепких стеблях, и охапки сирени...

Держался Тимофеев спокойно, ничуть не смущался. Кивнул на припаркованную у сквера через дорогу машину:

— Давай подвезу? А ещё лучше давай покатаемся, если ты не очень устала.

— Если честно, устала, Павел. А живу я совсем рядом, смешно туда ехать на машине.

Чем дальше, тем больше эта девушка ставила Павла в тупик. Он был из тех мужчин, которые с юности не блещут красотой, но всегда чётко знают, чего хотят, и добиваются поставленных целей.

Рос он худеньким, бледным и очень болезненным мальчиком. Проблемы со здоровьем преследовали Павла с детства, но со временем он окреп, начал заниматься плаванием и вошедшими в моду восточными единоборствами, да и упорства ему было не занимать. Сейчас он заочно учился в институте и работал.

Недавно сам купил машину, настоящую иномарку, хоть и подержанную. А на эту красотку даже машина не произвела впечатления!

Элина была как будто немного не от мира сего, и этот факт вкупе с изысканной красотой девушки очень будоражил Павла. Да ещё эти их переглядывания с Лёхой... Нужно было узнать, есть что-то между двумя голубками, или они вправду просто коллеги.

— Давай тогда просто посидим на скамейке и поговорим, а потом я тебя провожу и уеду. Обещаю, что по поводу рыбы и икры всё в любом случае в силе, даже если ни до чего в мою пользу не договоримся, и я уйду в минус.

— Хорошо, давайте поговорим, — кивнула девушка.

У неё не было ни сил, ни решимости спорить. Элина всегда как-то терялась и пасовала перед слишком настойчивыми людьми, ей крайне трудно давалось слово «нет». Потому и родителям подчинялась практически беспрекословно.

— Прошу, перестань мне «выкать», Лина! Мне всего двадцать два года. Лёхе двадцать шесть, и ты с ним общаешься по-простому.

— Мы с Алексеем уже полгода работаем вместе, а в отряде все друг с другом на «ты». Но если вы настаиваете... то есть, если ты настаиваешь, то нет проблем.

— Вот и договорились, — удовлетворённо кивнул парень, но его немного анемичное лицо тут же снова напряглось. — А с Лёхой вы... просто друзья?

— Мы сослуживцы. Наши отношения можно назвать, скорее, приятельскими, чем дружескими. Но мы совершенно точно хорошо общаемся.

Элина повторила фразу, которую придумала и заучила, чтобы было проще отвечать на неудобные вопросы посторонних. Осталось только самой поверить во всё это, поскольку сердце девушки было категорически не согласно с таким положением вещей. Но к сердцу в данном случае прислушиваться было ни в коем случае нельзя.

Она не знала, удалось ли ей убедить Павла, но он, немного помолчав, решительно заговорил:

— В общем, Лина, не привык я ходить вокруг да около, не умею. Ты мне очень понравилась, вот так сразу. Никогда ещё такого со мной не было, хотя врать не стану, я давно опытный. Предлагаю тебе встречаться со мной, всерьёз, не просто так, а с перспективой. Лишнего себе не позволю. Чувствую, ты девушка порядочная, потому обо всём таком речь может пойти только после свадьбы.

— После какой... свадьбы? — испуганно и сдавленно воскликнула Элина.

— На этом пока не зацикливайся. Сначала надо узнать друг друга получше.

— Павел...

— Можно Паша.

— Паша, прости, пожалуйста, но я отвечу «нет». Я... не готова пока ни с кем встречаться. Не хочу. Мне всего восемнадцать лет, в сентябре будет девятнадцать. Я работаю, учусь. Мне пока не до личной жизни.

Постепенно голос Элины звучал всё увереннее. Она морально готовилась и к тому, чтобы дать отпор Тимофееву, если он изъявит желание быть друзьями. У неё уже есть один друг. Пожалуй, хватит.

К счастью для девушки, Павла, по-видимому, не интересовали дружеские отношения. Он помолчал, тяжело вздохнул и кивнул:

— Что ж, я был готов и к такому ответу. Понимаю, что тороплю события, но такой уж я человек... Ладно. Но к этому разговору мы ещё вернёмся, Лина.

Элина осторожно перевела дыхание. Кажется, обошлось!

Павел и вправду больше не появлялся. Заказ передал с Алксеем, и преподаватель из института остался очень доволен дарами.

Жизнь пошла своим чередом. Лина с Лёшей иногда вместе гуляли в сквере или выбирались в кино на дневной сеанс. Билеты на последний ряд не покупали — это была не их история. Всё, что копилось на душе у обоих, так и оставалось невысказанным.

Пролетели два года, наступили бурные и неоднозначные девяностые. Жизнь вокруг менялась, казалось, быстрее скорости света, и далеко не все люди спокойно адаптировались к данным переменам.

Алексей, к душевным метаниям которого добавилась ещё и сложная ситуация вокруг, нашёл для себя выход: всё же решился на годовую командировку.

Элина переживала за него так, что от неё осталась буквально половина. Девушка больше напоминала тень от прежней себя, а сдать летнюю сессию после окончания третьего курса ей удалось лишь чудом.

Именно в этот момент в жизни Лины вновь возник Павел.

Глава десятая
Воспоминания Элины

Павел не просто был двоюродным братом Алексея. Они родились и выросли в одном селе — Лужском,* расположенном прямо у взморья Каспия. Разница была лишь в том, что Лёша переехал в большой город, а Паша так и продолжал жить в селе.   Родители обоих молодых мужчин тоже жили в Лужском, так же, как и почти вся большая родня.

Тут и не захочешь — будешь в курсе всех родственных дел, а Тимофеев наблюдал целенаправленно. Очень уж запала ему в душу красивая девушка Элина, которая явно сохла по его двоюродному братцу.

Павел прекрасно знал, чего хотел. Главное — уговорить Лину принять его предложение, а уж женой она наверняка станет самой лучшей, никогда не будет на сторону смотреть, слишком честная и порядочная. Могла ведь увести Лёху из семьи, если бы захотела, у него там всё равно дела не на лад идут. Но не увела же!

Тимофеев осторожно навёл справки и пару дней незаметно сопровождал Лину по дороге домой. Измученный вид девушки поразил его до глубины души и напугал, однако явные следы переживаний и страданий Элины были только на руку соискателю. Больше всего в данный момент она нуждалась в заботе и понимании, и он готов был дать ей это всё.

В один из летних вечеров, возвращаясь домой, Лина увидела Павла, который сидел на скамейке около подъезда бабушки. На этот раз в руках у кавалера был дорогой букет. Девушка замедлила шаг, но Тимофеев уже заметил её и встал навстречу.

— Здравствуй, Лина! Вот, это тебе, — Павел протянул Элине розы. — Приехал в город по делам, и очень захотелось тебя увидеть.

— А как нашёл меня? Откуда знаешь, где живу?

— Было бы желание узнать, — подмигнул парень, — а способ найдётся.

Девушка лихорадочно изобретала повод для того, чтобы быстрее закончить разговор, попрощаться и уйти, но судьба была явно не на её стороне: именно в этот момент бабушка возвращалась из булочной.

— Здравствуйте, — звонко заговорила Мария Петровна и с интересом посмотрела на Павла. — Эля, почему не приглашаешь гостя чай пить? У подъезда мыкаетесь!

— Здравствуйте! — энергично ответил Тимофеев. — Если честно, я не отказался бы от чая, с удовольствием бы выпил, а то с дороги, да и по делам мотался целый день.

Бабушка покачала головой и с укоризной посмотрела на внучку, которая с тоской поняла, что осталась в меньшинстве, и спорить бесполезно.

Павел оказался довольно интересным собеседником и полностью обаял бабушку, потому когда пригласил Элину съездить на День молодёжи в Лужское, Мария Петровна встала на его сторону.

— Поезжай, Эля! — напирала она на сомневающуюся внучку. — Это мне по возрасту полагается дома сидеть, а у нас ты как старушка! Работа — дом, дом — работа! Когда ещё веселиться, если не в молодости? Дома насидеться всегда успеешь, точно не опоздаешь!

— Тем более, я диплом получил, так что двойной праздник, — с энтузиазмом подхватил Паша. — Если сомневаешься, позови с собой кого-нибудь из подруг.

— Хорошо, позову Люду, — решилась Элина. — Если она согласится, значит, поедем. А если нет, то одна я не поеду.

С Людмилой Лина дружила с десятого класса; они продолжали поддерживать отношения, хоть и учились в разных вузах.

Люду приглашение обрадовало, и девушки договорились встретиться в субботу утром на автовокзале. Однако в назначенный час подруга не появилась. Эпоха мобильных телефонов ещё не настала, потому Элина в растерянности озиралась по сторонам, стоя у крыльца здания вокзала, и терялась в догадках. Она то и дело с тревогой смотрела на часы, понимая, что скоро объявят посадку, а у них даже билетов ещё нет.

В этот момент рядом с девушкой затормозила машина Павла, а сам он вышел и распахнул перед Линой двери.

— Привет, Лина! Прыгай и поехали.

— Люда не пришла, — покачала головой Элина. — Одна я не поеду.

— Не пришла и не пришла. Мало ли, может, планы изменились. Ты-то ведь пришла. Поехали, Лина!

Она всё ещё сомневалась, и Тимофеев пошёл самым верным путём — надавил на совестливость Элины:

— Там мои старики ждут нас, приготовили всё для шашлыка и рыбу собрались коптить. С какими глазами я вернусь один, без обещанных гостей? Просто погостишь, и на праздник сходим, а вечером, если захочешь, я сам тебя в город привезу.

Поняв, что она опять уступает против воли, девушка в очередной раз сдалась. Правда, предупредила, что вечером обязательно вернётся в город.

Однако поездка в село оказалась неожиданно приятной. Павел вёл себя пристойно, они всю дорогу разговаривали об учёбе и о планах на будущее. Да и в Лужском и его окрестностях Элина была впервые, а места оказались очень красивые, живописные.

Машина остановилась у большого кирпичного дома, и Лина, выходя из салона, обратила внимание на то, как из окон на неё с любопытством смотрят несколько женщин и детей.

В душе шевельнулось не очень приятное предчувствие, которое постепенно превращалось в панику. Следом за Павлом девушка вошла в просторный двор, и у неё закружилась голова от обилия незнакомых лиц.

— Ну наконец-то! — воскликнула какая-то женщина. — Мы уже заждались!

А потом кто-то из детей, собравшихся стайкой, весело выкрикнул:

— Смотрите, Паша невесту привёз!

* Название села является вымышленным

Глава одиннадцатая
— Здравствуйте, — вежливо сказала сразу всем Элина, но посмотрела при этом на Павла.

Лицо его было бледнее обычного, на щеках ходили желваки. Девушка поняла, что он то ли зол, то ли раздражён, но явно не на неё, поскольку парень склонился к её уху и тихо сказал:

— Я всё тебе объясню, Лина! Не пугайся, прошу!

Радушные хозяева усадили гостью за стол, накрытый во дворе. Родители Павла оказались совсем простыми людьми и очень понравились Элине. Остальные гости, хоть и вели себя с ней как с невестой Павла, с вопросами не лезли и излишнего любопытства не проявляли.

А потом внимание Лины полностью сосредоточилось на невысокой фигуристой молодой женщине с короткими тёмными волосами и быстрыми карими глазами. Голос у незнакомки был звонкий и достаточно громкий. Вскоре подозрения Элины подтвердились: это была Наталья, жена Алексея. Рядом с женщиной на скамейке сидел мальчик, который был как две капли воды похож на Серова.

Возможно, именно эта встреча сыграла решающую роль в принятии Линой последующих решений. После  казавшегося бесконечным и мучительным пути девушка словно упёрлась в двери, закрытые на все замки, и поняла, что шла она абсолютно зря. Все усилия были напрасны. Вот Наталья, жена Лёши, и вот маленький Саша — копия отца. А она, Лина, кто такая?

Для приличия выждав ещё полчаса, Элина тихо предупредила Павла о том, что ей пора. Когда они подъезжали к Лужскому, Лина, словно предчувствуя дальнейшее развитие событий, запомнила, где находится автостанция, и как к ней можно выйти.

— Я сам тебя отвезу, — так же тихо ответил Павел, который за столом не выпил ни капли спиртного и стойко отбил все атаки желающих ему налить. — Только очень прошу, давай сначала немного погуляем здесь, в Лужском?

— Хорошо, — кивнула девушка. — Только недолго.

Они вышли за ворота и медленно зашагали вдоль по улице.

— Прости, пожалуйста, Лина, — в голосе Павла звучало искреннее раскаяние. — Напугала тебя моя родня? А меня вложили по самое не могу раньше времени. Я ведь во время пикника собирался сделать тебе предложение, а там столы накрытые, будто мы прибыли сразу на помолвку. Но в этом я никого, кроме себя, не виню. Обещал родителям: диплом на стол, невесту — за стол. А я привык за свои слова отвечать.

— Паша, но я-то здесь при чём? — растерянно спросила Элина.

Тимофеев остановился, грустно глядя на девушку.

— Понимаю, что говорю только о себе... Но так уж получилось, что никого, кроме тебя, я своей женой не представляю. С тех пор, как увидел тебя два года назад, только о тебе и думаю.

— Скажи, а ты имеешь отношение к тому, что Люда сегодня не пришла на автобус?

— Самое прямое, — вздохнул парень. — Нашёл её и попросил не приходить.

Элина лишь молча покачала головой. В том, что Павел способен кого угодно убедить в чём угодно, она почти не сомневалась.

 — Ни в чём нуждаться не будешь, Лина. А я никогда тебя не обижу, — быстро заговорил Тимофеев.

— Но я вовсе не хочу выходить замуж! — испуганно воскликнула девушка. — Во всяком случае, в ближайшее время.

— А я тебя и не тороплю, хотя очень хочется поторопить, что уж скрывать... Знаешь, давай сейчас просто погуляем, я кое-что покажу тебе, а потом ты возьмёшь время на раздумья?

— Хорошо, — быстро согласилась Элина.

Спорить с настойчивым Павлом не хотелось, зато выражение «время на раздумья» казалось очень привлекательным. Кто там наверняка знает, как долго она способна думать и размышлять?

Вскоре они остановились у расчищенной площадки.

— Это мой участок, — сообщил Тимофеев. — Купил под строительство. Здесь будет наш дом.

Элина огляделась: место было очень живописным, вокруг царили умиротворение, спокойствие, которых ей так хотелось и всё время не хватало.

Потом Павел показал девушке не так давно отстроенную современную школу, а после они долго сидели на берегу и разговаривали.

Той же ночью Элине приснилось Лужское, а проснулась она с мыслью, что хотела бы там жить. После всех пережитых мучений и терзаний душа девушки на природе отдыхала и наполнялась жизненными силами.

...Элина и Павел поженились в феврале следующего года, а ещё через полтора года у них родилась дочь Алиса.

Глава двенадцатая
Павел сдержал свои обещания: построил дом, обеспечивал семью, никогда не обижал жену, а в маленькой дочке, казалось, души не чаял. У него сложились очень хорошие отношения с родственниками Элины, а её, в свою очередь, приняла как родную семья Павла.

Свёкор и свекровь обожали долгожданную внучку, и Алиса даже не ходила в детский сад, — пока родители работали, девочка была с бабушкой и дедом. Они сами настояли на этом.

Когда Алисе исполнился год, Элина вышла из декретного отпуска и вернулась в сельскую школу, в которой начала работать преподавателем русского языка и литературы ещё до родов.

В коллективе Лину ценили, и очень скоро она стала заместителем директора по учебно-воспитательной  работе.

Бурные девяностые, казалось, прошли мимо семьи Тимофеевых.

Алексей, который теперь стал родственником Элины, так и жил от командировки к командировке, от контракта к контракту, и Саша рос практически без отца. Наталья с сыном по-прежнему жили в городе, но на все праздники приезжали к родным Алексея. Были и на свадьбе у Павла и Элины.

Павел получил должность инженера лова и в сезон отсутствовал дома неделями, работал в гавани. Лина воспитывала дочь, работала, вела домашнее хозяйство и занималась огородом. Скучать было некогда, впрочем, как и задумываться о том, насколько она счастлива.

Она была уверена, что им с Павлом удалось создать настоящую хорошую семью, а значит, выбор был сделан правильно.

Единственным омрачающим почти идеальную семейную жизнь моментом стало то, что Элина очень тяжело выносила и родила Алису. А когда спустя шесть лет Павел начал чаще и чаще заговаривать о сыне, Элина всё никак не могла забеременеть. Словами муж её не упрекал, но мрачнел всякий раз после того, как узнавал, что опять нет.

А один из летних дней Лина, которая была в отпуске, возвращалась с рынка и встретила одну из тёток мужа. Тётя Клава не нравилась Элине, и общение у них не особо складывалось. Лина избегала этой сварливой женщины с вечно одинаковой шестимесячной завивкой на редких рыжеватых волосах, громким голосом и довольно беспардонными манерами.

Но тут вот задумалась, зазевалась и не успела затеряться в толпе. После первоначальных общих фраз разговор вполне ожидаемо перешёл на тему прибавления в семье Тимофеевых. Вопрос: «Ну когда же?» Элине и Павлу теперь не задавал только ленивый, всем было дело до их личной жизни.

— Ох и бабы пошли! — тётя Клава поджала и без того узкие губы и стрельнула в Элину взглядом небольших светло-карих глаз. — Насквозь больные! Ни выносить, ни родить! Лечиться надо, раз больные! А то ведь уведут мужа, и будешь потом локти кусать!

— Зачем вы это говорите, тётя Клава? — всё-таки не выдержала Лина. — Паша совсем не такой! И вообще ещё ничего не известно...

— Зато другое известно! — махнула рукой собеседница. — Уж почти всё село говорит об этом, только ты в облаках витаешь. Одни книжки на уме! И думаешь, что жизнь такая же, как эти все сказки!

— Не понимаю, о чём вы говорите, — покачала головой Лина, но внутри стало противно-холодно, а под ложечкой засосало.

— Не понимает она! — всплеснула руками тётя Клава. — Давно уж болтают, будто Павел ходит к Римке из их бухгалтерии. А если не; с чего, то почему болтают? Не бывает дыма без огня...

— Я не хочу об этом говорить, — Элина оборвала тираду тёти Клавы буквально на полуслове и подумала о том, что никогда ещё не разговаривала таким тоном с человеком старше себя. — До свидания, тётя Клава!

Не дожидаясь ответа, Лина резко развернулась и быстро пошла по улице. Она нарочно не обращала внимания на то, что родственница мужа не унимается, продолжает выкрикивать вслед обидные слова.

Многое в голове Элины встало на свои места: то, как замолкают знакомые при виде неё, странные взгляды соседей и коллег... Нужно узнать правду, но вопрос в том, как потом на неё реагировать.

В этот же день, только вечером, Павел вернулся домой пьяный. Это был уже не первый случай за прошедшие полгода, и Лина всегда просто укладывала мужа спать, не устраивала ему ни скандалов, ни разбора полётов. Он послушно ложился и вскоре засыпал. Но сегодня Элина решилась поговорить с ним.

Павел сам прошёл в спальню и сел на кровать, чуть покачиваясь. К счастью, Алиса уже спала, потому не была свидетелем ни этой сцены, ни дальнейшего разговора.

— По какому поводу банкет, Паша? — Элина села на стул и сложила руки на груди. — Ты почему пришёл так поздно, да ещё в странном состоянии?

— Ничего странного, — нетвёрдо сказал муж и пожал плечами. — Пятница, имею право. Должен же я хоть иногда расслабляться после работы?

— Раньше тебе это не требовалось.

— Мало ли, что было раньше!

— Паша, мне сказали, что ты ходишь к какой-то сотруднице из вашей бухгалтерии, и не просто в гости.

— Кто это сказал? — недобро хмыкнул мужчина.

— Неважно, кто, Паша! Самое важное  — это знать правду. Правда или нет?

Павел некоторое время молчал, а Элина смотрела в его как обычно бледное лицо, в большие светлые глаза... и вдруг почувствовала, насколько он чужой для неё.

— А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы? — словно в ответ на её мысли медленно произнёс муж.

— Я твоя жена.

— Жена-а-а-а? — ехидно протянул он. — Жена — это та, которая мне детей рожает? Может, сына родила? Нет? Тогда я тебя не знаю. Кто ты?

— Паша, как тебе не стыдно? Хорошо, что Алиса не слышит тебя!

— Алиса... — мужчина то ли вздохнул, то ли всхлипнул. — Алисочка — доченька моя, похожа на меня, и я её люблю. Но она замуж выйдет, сменит фамилию, и всё. А мне сын нужен! Род Тимофеевых надо продолжать! А ты не способна!

Элина вскочила и быстро вышла из спальни, прикрыв за собой двери. Пусть ложится спать сам, она ему не нянька! Ушла в детскую и легла в раскладном кресле, в котором обычно спала, когда Алиса болела и температурила по ночам. Правда, уснуть мешали слёзы обиды, а дышать почти не получалось — спазм сдавливал горло. Но труднее всего было избавиться от мыслей об уже совершённой огромной ошибке. А также от ощущения, что жизнь закончилась, не успев начаться.

Утром, пока Павел спал, Лина собрала дочь и уехала на рейсовом автобусе в город к родителям.

Глава тринадцатая
Воспоминания Элины

Когда Элина и Алиса прибыли в город, дома был только отец. Мама накануне вечером уехала к подруге на юбилей и должна была вернуться только завтра утром, а младший брат Игорь отправился в загородный лагерь на спортивные сборы.

Лина хотела попросить родителей, чтобы они разрешили им с Алисой временно пожить в квартире бабушки. Марии Петровны не стало полтора года назад. Это явилось огромной неожиданностью для всех, поскольку пожилая женщина была ещё очень бодра и казалась полной жизненных сил. Однако подвело сердце, на которое она никогда не жаловалась. Завещания Мария Петровна не оставила, потому квартира досталась по наследству единственной дочери Алевтине, матери Лины.

Элина понимала: родители будут не в восторге от того, что она приняла решение уйти от мужа, но надеялась их убедить. Квартира всё равно пустует, мама против того, чтобы искать квартирантов и сдавать её. Лина готова была платить за проживание, только сначала нужно найти работу.

Говорить о деле только с отцом не было смысла, поскольку владелицей квартиры являлась мама, да и важные вопросы так не решаются, — у кого-то за спиной.

Первый день прошёл легко и спокойно. Владислав Иванович пошёл с внучкой в городской парк и к своим друзьям, а Лина сделала в квартире родителей уборку и приготовила обед.

Утром вернулась Алевтина Ильинична. Первым делом она поинтересовалась, где зять, и почему  он не приехал. Элина ответила, что Павел занят на работе, но сразу поняла по сдвинутым бровям и поджатым губам матери: ответ не принят.

Сердце сжималось от тоски и страха, но Лина всё же решилась на разговор. А впрочем, даже если бы она не решилась, разговор бы всё равно состоялся. Вечером, как только Алиса уснула, Алевтина Ильинична предложила дочери и мужу выпить в кухне чаю.

— Рассказывай, что происходит, Лина, — сухо и малоэмоционально приказала мать, как только они устроились за столом. — Почему вы с Алисой приехали без предупреждения, и где твой муж?

— Мама, папа, — выдохнув, Элина бросилась в омут с головой, — я решила уйти от Павла, и мне нужна помощь. Пожалуйста, разрешите нам с Алисой первое время пожить в квартире бабушки.

Мать изменилась в лице, но голос её звучал по-прежнему сухо и твёрдо:

— Это исключено. В квартире сейчас живёт Вова с семьёй, пока у них капитальный ремонт.

По взгляду отца Элина поняла, что мать лжёт. Лжёт, потому что понимает: безвольная дочь не станет ничего выяснять. Тем более, отношения у Владимира и Лины с годами так и не наладились. Вова перенёс детские обиды во взрослую жизнь и по-прежнему считал, что появление на свет сестры когда-то лишило его счастливого детства.

— Возможно, тогда вы позволите... — Лина с трудом проглотила комок в горле, — позволите нам временно пожить у вас?

— То есть, — подняла бровь мать, — ты предлагаешь нам с отцом поспособствовать разрушению вашей семьи? Помочь? И это при том, что тебе прекрасно известно наше отношение к данному вопросу!

— Мама, но ты не знаешь всего...

— И не собираюсь узнавать, — отрезала Алевтина Ильинична. — Что там такое натворил Павел? Если бы он совершил преступление, находился бы под стражей. Где он?

— Дома.

— Дома, — кивнула мама. — Так я и знала. И что, он выгнал вас с Алисой на улицу?

— Нет.

— Тогда в чём дело? И почему ты вместо того, чтобы сохранить семью, кинулась в бега и прячешь голову в песок, как страус? Да ещё пытаешься втянуть в скандал нас с отцом. Никаких разводов, поняла? Нечего этой ерундой голову забивать! Люди создают семью не для того, чтобы разводиться. Вышла замуж — живи. Мы тебе мужа не выбирали, ты выбрала сама. Тем более, у вас есть дочь. Если тебе на всех плевать, подумай хотя бы о собственном ребёнке! Безотцовщиной будет расти? Да у нас в семье никогда... никогда такого не бывало!

Лина задыхалась, пытаясь сдержать слёзы отчаяния. Плакать перед такими людьми, как мама, — только унижать себя. За слёзы тебя тоже осудят как за попытку вызвать жалость, назовут нытиком и мямлей. А отец, даже если пожалеет дочь, всё равно примет сторону жены.

Элина вспомнила: однажды она стояла в тесной прихожей и с замиранием сердца слушала, как родители выясняют отношения. Видимо, так и сохраняются семьи... А ещё вдруг вспомнилась Валендра из повести Бориса Васильева.

— Завтра поедешь домой, — холодно продолжала Алевтина Ильинична. — Если хочешь, можешь оставить Алису погостить у нас, а потом приедете вместе с Павлом и заберёте дочь. И впредь, пожалуйста, приезжайте всей семьёй. Не позорьте нас перед людьми.

— Нет, — покачала головой Элина. — Мы уедем вместе с Алисой. Я не оставлю её.

— Как угодно, — пожала плечами мать.

Лина всю ночь не спала. Тяжело ревела в подушку и пыталась звенящей от боли и горя головой хоть что-то сообразить, придумать, что же делать дальше, куда идти. Уснула уже в шестом часу утра, а в половине девятого на пороге квартиры её родителей появился Павел.

Глава четырнадцатая
Воспоминания Элины

В голове у Элины по-прежнему звенело и гудело от слёз и недосыпа, и женщина даже не сразу поняла, кто перед ней, — настолько не ожидала увидеть Павла здесь и сейчас.

Шум и суета разбудили и Алису, которая появилась в прихожей, шлёпая босыми ножками.

— Папа! — обрадованно воскликнула девочка и бросилась к отцу. — Папочка! Наконец-то ты приехал, я так соскучилась по тебе!

Павел подхватил дочь и прижал к себе, целуя её щёки, лоб и светлые как у него волосы. Элина поймала укроизненный взгляд матери, который как бы говорил: «Ну что, довольна? Эгоистка!»

Этим взглядом мать одновременно словно заклеймила дочь и пригвоздила её к определённому месту в жизни. Конечно, умом Лина понимала, что всё зависит только от неё, но сделать настолько решительный шаг, порвать по живому оказалась не готова.

— Паша, ты что в дверях-то стоишь? — засуетилась Алевтина Ильинична. — И наверняка голодный. Проходи! Будем завтракать.

— Спасибо, мама, — скромно ответил Павел. — Мне бы сначала поговорить с Линой.

Он умоляюще взглянул на жену:

— Лина, пойдём, погуляем?

— Конечно-конечно, — кивнул Владислав Иванович. — Идите и даже не переживайте, Алиса побудет с нами.

Элина быстро привела себя в порядок и собралась. Вскоре они с Павлом вышли из подъезда и медленно двинулись вдоль аллеи, где рос декоративный кустарник.

— Лина, я очень виноват, — глухо заговорил муж. — Вёл себя просто отвратительно. Обещаю: это никогда не повторится, больше никаких пьянок. Мне моя семья дороже — ты и Алиска.

— Дороже чего? — бесцветным голосом спросила Элина. — Пьянки?

— Дороже всего!

Паша остановился и попытался взять Лину за руки, но она покачала головой.

— Лина, клянусь, не было у меня ничего ни с кем! — с отчаянием воскликнул мужчина. — Я не знаю, кто это придумал, сейчас концов не сыщешь, но на работе уже всех предупредил: узнаю ещё раз о каких-то сплетнях — всем сплетникам собственноручно укорочу языки!

— При чём тут работа, если уже по всему селу ходят слухи, Паша? Тётя Клава меня просветила, если хочешь знать!

Произнося эту фразу, Элина поняла, что капитулирует. Вместо того, чтобы твёрдо заявить  о своём желании прекратить отношения и развестись, женщина дала втянуть себя в обсуждение ситуации и разбор полётов. Перед глазами всё ещё стояла картина: Алиса с радостным воплем бежит к Павлу, обнимает его.

— Значит, и с родственниками предметно побеседую! — горячо пообещал Павел. — И про сына больше не заикнусь, ты только поверь! Получится так получится, а нет — значит, не судьба.

К глазам Элины опять подступили слёзы. Заметив это, Паша осторожно обнял жену, покрывая её лицо быстрыми поцелуями.

— Прости. Как же я испугался, — зашептал он. — Понял, что ты по-настоящему хочешь уйти от меня. Я ведь был уверен, что никуда не денешься!

...Тимофеевы помирились, и Элина с Алисой вернулись домой, в Лужское. О том, было что-то тогда у мужа на стороне или нет, Элина так никогда и не узнала. Да и нужна ли была ей эта правда, если примирение всё равно состоялось?

Через год на свет появился сын Сергей. Родился раньше срока, и Лину едва спасли: была огромная кровопотеря.

Уже спустя долгое время женщина узнала о том, что сбор крови для неё организовал Алексей Серов, который тогда уже вновь работал в милиции.

Жизнь вновь пошла своим чередом. Пролетело ещё четырнадцать лет. Алиса училась в институте и жила в городе с молодым человеком, Сергей окреп и превратился в симпатичного юношу, хорошо учился и занимался спортом. Лина по-прежнему работала в школе, и ученики обожали её. Среди воспитанников Элины Владиславовны Тимофеевой были золотые и серебряные медалисты, победители региональных олимпиад. Многие поступили в высшие учебные заведения.

Павел сдержал данные обещания, и больше ничто не нарушало и никто не нарушал благополучие и покой семьи. Вот только здоровье стало подводить мужчину: на профосмотре обнаружили проблемы с лёгкими. Пришлось долго и тщательно обследоваться и лечиться, а через некоторое время Тимофееву выделили путёвку в санаторий.

Когда муж вернулся с оздоровительной смены, Лина, хоть и не сразу, обратила внимание на странности в его поведении. Павел начал часто задерживаться на работе, ссылаясь на сверхурочные часы, а дома почти не выпускал из рук телефон.

Глава пятнадцатая
Воспоминания Элины

Лине не пришлось строить догадки или искать информацию, пытаясь узнать правду, — всё открылось само собой. Не зря древняя мудрость гласит: «Если Господь хочет наказать человека, то сначала лишает его разума». Разума — не в отношении психического здоровья, а в плане адекватной оценки происходящих событий и окружающей действительности.

Павел всегда был слишком самонадеянным, а интрижка, которую он завёл во время оздоровления в санатории, добавила ему ещё и неосторожности. Мужчина по-прежнему занимал ответственную должность и прекрасно знал, что в его профессии делать можно, а что нельзя. Жизнь не стояла на месте, а вместе с ней менялись и правила.

Однако «подруга», которая была моложе Павла на двенадцать лет, решила подзаработать на продаже деликатесов, реализация которых была строго запрещена. Но все тёмные делишки были разоблачены, «великая комбинаторша» по имени Софья сразу начала сотрудничать со следствием и раскрыла личность поставщика. Так тайное стало явным.

Разгорелся грандиозный скандал. Павла уволили по статье с позором и обязали выплатить огромный штраф. Повезло ещё, что дело не дошло реального срока.

На этот раз Элина уже не стала надеяться на помощь со стороны, да и сбегать никуда не планировала. Всё же жизнь постепенно закалила её, превращая из покорной и скромной молодой женщины в порой циничную зрелую даму.

Лина подала заявление на развод, а с Павлом они теперь жили как соседи.

После всего случившегося Тимофеев  расстался со своей зазнобой и пытался найти новую работу, но всё пережитое дало себя знать и вылилось в инфаркт.

Разумеется, Элина не смогла добить лежачего... Как только Павла перевели в общую палату, он позвонил жене и попросил её прийти. Опять держал за руку и умолял не уходить, клялся в том, что любит только её, обещал всё исправить.

Позже, анализируя события того периода, Лина пришла к выводу, что Павел, как ни странно, не лгал: он и вправду по-своему любил её. Но эта любовь, как и сама Элина, так и не стали главным в его жизни. Да и существовало ли для него что-то действительно важное? Прожив с Тимофеевым почти четверть века, Лина так и не узнала мужа до конца.

Наивность и стремление идеализировать людей, ранее присущие Элине, ушли вместе с юностью. Женщина твёрдо заявила, что останется только до того момента, когда закончится реабилитация, и жить они по-прежнему будут как соседи.

Но Павлу и в этот раз удалось повернуть ситуацию в свою пользу. После выписки его вновь будто подменили: он опять стал идеальным мужем и отцом. Тимофеев нашёл новую работу, стал много времени посвящать сыну, помог с ремонтом дочери и зятю, всё свободное время посвящал семье... И сердце Элины в очередной раз дрогнуло.

Ещё два года пролетели, и жизнь супругов Тимофеевых опять казалась идеальной. Однако второй инфаркт оказался роковым, и весной две тысячи четырнадцатого года Элина овдовела.

Хорошо, что в этот тяжёлый момент вся семья сплотилась: рядом с Линой были Алиса и Серёжа, муж Алисы, родители Элины и Павла, дальние родственники и даже Алексей, который теперь всё больше времени проводил в Лужском, у своих состарившихся родителей. Он оказал Элине огромную поддержку в этот непростой период.

Накануне того дня, когда должно было пройти прощание, телефон Павла зазвонил. Номер не определялся. Элина не хотела отвечать, но дочь всё-таки взяла трубку. Однако неизвестный просто молчал, а потом и вовсе отключился.

Правда вечером снова позвонили, и на этот раз ответила Лина.

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, — молодой женский голос был явно не знаком ей. — Могу я поговорить с Элиной Владиславовной?

— Можете. Вы со мной уже говорите. А я с кем говорю?

— Моё имя Соня, — после некоторой заминки нерешительно ответила непрошеная поздняя собеседница. — Дело в том, что мы с Павлом встречались. Начали встречаться раньше, несколько лет назад, потом... год не общались, а год назад помирились.

— Вы звоните, чтобы оповестить меня об этом? — глухим бесцветным голосом поинтересовалась Лина.

— Нет. Я очень прошу вас, чтобы вы позволили мне завтра прийти и попрощаться с Пашей...

Голос женщины задрожал, стал прерывистым. Чувствовалось, что она задыхается от рыданий.

У Элины слёз не было. Было только острое ощущение того, что она измазана в грязи, буквально втоптана в придорожную тёмно-серую жижу... Но самое главное то, что винить в этом некого, кроме самой себя. Это она распорядилась своей жизнью так, а не иначе, и теперь пожинает посеянные ею же плоды. Всё, что было в семейной жизни хорошего и позитивного, перекрылось тёмной тенью «прощального» поступка Павла.

— Приходите, — равнодушно ответила Лина. — Только держитесь подальше от нас. К счастью, я не обязана знакомить вас с детьми и родственниками Павла.

Софья пришла на прощание, но стояла и вправду в стороне, вела себя скромно. А Лину ожидало впереди долгое осмысление прошедших двадцати четырёх лет: до серебряной свадьбы Павел не дожил.

Вроде, вины за ней никакой нет... Они с Павлом вырастили прекрасных детей — честных, умных и порядочных. В школе, да и во всём селе Лину уважают и очень ценят. И всё равно нет ощущения, что она жила правильно. А точнее, нет понимания, для кого она прожила эти годы...

Глава шестнадцатая
Воспоминания Элины

Прошёл ровно год с того дня, когда не стало Тимофеева, и в доме, который построил Павел, собрались родственники и друзья. Первые острые переживания давно миновали, и грусть превратилась в светлую. Много говорили и вспоминали только хорошее.

Вечером, когда почти все разошлись, и был наведён порядок, Алиса с мужем Вадимом и Серёжа отправились в свои комнаты, а Элина и Алексей вышли в сад и устроились в беседке.

Серов приехал в Лужское один, без жены. Впрочем, так было почти всегда, несмотря на то, что Лёша и Наталья так и продолжали жить под одной крышей. Даже теперь, когда сын Саша давно вырос и служил в МЧС.

Алексею перевалило за пятьдесят, однако он был всё так же привлекателен, харизматичен и остроумен. Как будто и не прошло больше четверти века с тех пор, когда они вдвоём с Линой бегали в кино. Как будто только вчера он приносил в кабинет секретаря военизированной охраны и шикарные букеты, и охапки сирени.

Вот и теперь время, которое Алексей и Элина проводили вдвоём, летело незаметно. За воспоминаниями и разговорами засиделись почти до утра.

Уже рассвело, когда Лёша странно посмотрел на Лину и немного смущённо спросил:

— Как думаешь, Лина, можно ли начать новую жизнь в пятьдесят три года? Открыть чистый лист? А может, и вовсе начать писать совсем новую историю?

— Ой, Лёша, — покачала головой женщина. — Ты даже не представляешь, насколько актуален этот вопрос для меня! Правда, мне не пятьдесят три, а сорок пять, но я-то женщина. Это мужчины вечно молоды, а мы, женщины, увы, нет.

— Знаешь, что думаю? — загадочно улыбнулся Серов. — Во-первых, ты прибедняешься, поскольку по-прежнему молода и всё так же прекрасна. А во-вторых, если уж нас мучает один вопрос на двоих, так может, обдумаем его вместе?

— Всё может быть, — пожала плечами женщина.

— А я верю в успех, — решительно ответил Алексей. — Пора мне брать ситуацию в свои руки.

Не было сказано ничего конкретного, и мужчина с женщиной не обменялись клятвами и обещаниями, однако расстались в приподнятом настроении и в состоянии ожидания счастья.

Лина проводила гостя до ворот. Он поцеловал по очереди обе её ладони и вскоре скрылся в утреннем тумане.

Узнать, насколько серьёзно был настроен Алексей в этот раз и как далеко собирался зайти, Элине так и не пришлось: эта встреча стала для них последней.

Через несколько дней Серов погиб при исполнении обязанностей службы. В последние несколько лет он служил в береговой охране, и в одну из ночей Алексей с напарником начали до приезда полиции преследовать пьяного нарушителя. У неадеквата при себе оказалось огнестрельное оружие, и он открыл огонь по преследователям.

«Значит, не судьба», — именно с этими мыслями Лина как-то прожила сорок дней, а после стало чуть легче. Не сойти с ума и обойтись без медикаментов помогла старая общая тетрадь в коричневой клеёнчатой обложке.

Эту тетрадь Элине привёз друг и бывший сослуживец Алексея, когда приехал в Лужское, где похоронили Серова, отдавшего службе всего себя, без остатка.

Этот друг был единственным человеком, которому Лёша в минуты душевных бесед рассказывал о своих настоящих чувствах. У этого же друга хранилась тетрадь с дневником и стихами Алексея, посвящёнными Элине.

Дневник он начал вести тогда, когда Лина после вторых родов балансировала между двумя мирами. Алексей выплёскивал на бумагу свои страхи, переживания, надежды и мольбы.

Никто и никогда не говорил Элине таких красивых слов, как те, которые она прочитала в старой тетради. А потом появились стихи. Стихов, как и записей, оказалось немного, и пусть они были далеки от классических канонов, Лина считала их самыми прекрасными и искренними.

Так закончилась эта долгая, порой мучительная и безысходная, но всё же удивительная история несбывшейся любви. Алексей ушёл, а Лина осталась с памятью, тетрадкой, миллионом слов, которые не были произнесены и услышаны, и нерастраченной нежностью.

Женщина ещё семь лет проработала в школе, после чего решила воспользоваться правом досрочного выхода на пенсию. На семейном совете было решено продать дом, поскольку Лина хотела перебраться в город, ближе к детям, внукам и родителям.

Таким образом летом две тысячи двадцать третьего года она вернулась туда, где часто бывала в детстве, и где прошли несколько лет из её юности, — в квартиру бабушки, расположенную неподалёку от депо.

Глава семнадцатая
Лето 2023 года

Со сборщиками мебели Элине очень повезло: парни не только собрали всё, но и расставили по местам в квартире. И денег за это не взяли, хотя Лина настаивала. Решив, что торопиться ей некуда, и вещи она будет раскладывать завтра, женщина вышла прогуляться.

Когда ездила мимо, видела, что старая кулинария, расположенная в квартале от её дома, до сих пор работает. Это показалось Лине по-настоящему добрым знаком: так было радостно, что хоть какая-то часть прежней жизни осталась неизменной, и место старой доброй кулинарии не заняла новомодная пекарня.

Однако как только Элина вышла из подъезда, телефон в её сумке дал о себе знать. Звонила мама.

— Как дела с мебелью? Всё собрали? — деловито и энергично поинтересовалась Алевтина Ильинична.

— Да, собрали и даже расставили! — обрадованно ответила Лина. — Такие  ребята хорошие были...

— Тогда в чём дело? — перебила мать. — Почему ты до сих пор не приехала к нам, если освободилась?

— Мама, но я же ещё вчера вывезла от вас все вещи.

— А окна? Ты забыла о том, что обещала?

— Нет, я помню, мам. Но... Их обязательно нужно вымыть именно сегодня?

— Ты же видела, какие они пыльные! И шторы пора поменять. Я бы не стала тебя просить, — в голосе Алевтины Ильиничны зазвучали нотки обиды, — но ты же знаешь, что у меня болят суставы, а отцу вообще нельзя долго находиться в вынужденной позе из-за сердца и остеохондроза.

— Хорошо, я скоро приеду, — смирившись, ответила Элина.

В конце концов чем раньше она начнёт, тем быстрее освободится, иначе тема пыльных окон будет подниматься в каждом разговоре снова и снова. Конечно, не исключено, что после выполнения этого задания тут же возникнет другое (и даже скорее всего), но она, Лина, впредь будет осмотрительнее, раздавая обещания.

Пока дочь мыла окна, Алевтина Ильинична перебирала ягоды.

— Вот, приходится готовить варенье из покупных ягод, — сокрушённо вздохнула она.

Лина промолчала, прекрасно понимая, куда клонит мать, но та всё равно продолжила свои упрёки после паузы:

— Не понимаю, с какой стати ты подарила покупателям урожай!

— Мама, ты же знаешь, что я в этом году не делала посадки, поскольку продавала дом.

— Допустим, посадки не делала. Но ягоды-то можно было собрать?

— Мам, ну куда мне ещё с ягодами возиться в такой суете? Во время переезда? У новых хозяев дети маленькие, пусть лакомятся.

— А своих внуков у тебя, видимо, нет? Или нам бы привезла.

— Я всем предлагала приехать и собрать, — и Серёже с Юлей, и Алисе с Вадиком, и вам. Никто не изъявил желания.

— Неужели мы с отцом ещё должны были тащиться за ягодами в такую даль в нашем возрасте?!

— Мама, ну и мне тоже давно не шишнадцать, — отрезала Элина, которую уже порядком достала эта огородная тема.

Алевтина Ильинична замолчала и осуждающе поджала губы.

Мать, которая сама всю жизнь прожила в городе и никогда не имела даже дачи в шесть соток, была категорически против продажи дочерью дома в сельской местности.

Конечно, всем очень нравилось отдыхать там время от времени как на даче, при этом помощников особо не наблюдалось. Больше всех помогал младший брат Игорь, но несколько лет назад он переехал в другой регион. Владимир, с которым Лине всё же удалось худо-бедно наладить отношения, приезжал только по праздникам, жарил шашлык и коптил рыбу. Родители наведывались просто отдохнуть. А ребятам постоянно было некогда, и они уже давно уговаривали Лину продать дом и переехать в город, ближе к ним.

* * * * * * *

Элина возвращалась домой уже в сумерках. Ехала в маршрутном такси, в котором было на редкость многолюдно для столь позднего часа. Скучать не приходилось: из переноски, которую держала на коленях одна из пассажирок, раздавались истошные вопли явно напуганной кошки.

Лина ещё подумала о том, что переноска какая-то древняя, выглядит очень уж сомнительно. И вот, когда Элина вышла на своей остановке, следом за ней из маршрутки выскочила большая пушистая кошка бежевого окраса. Опять раздался испуганный вопль — на этот раз хозяйки животного. Пожилая женщина спешно выбралась из такси, держа в двух руках пустую переноску.

К счастью, мохнатая бунтарка побежала не на дорогу, а в кусты, и Лина кинулась следом за ней, но понимала, что как только кошка окажется в кустах, её будет крайне сложно найти.

Тут откуда-то сбоку метнулась тень, и Лина едва не налетела на невысокого мужчину, держащего в руках беглянку.

Правда впоследствии оказалось, что это не беглянка, а беглец.

— Барсинька! Барсик! — причитала хозяйка. — Спасибо вам, мужчина, спасибо! Дай вам Бог здоровья! И вам, девушка!

Девушкой она назвала Элину.

— Мне-то за что?

— За помощь и за неравнодушие. Вот проказник! Лбом открыл корзинку и выскочил! Две остановки не доехали до дома...

— Так переноска больно уж маленькая и хлипкая для такого большого кота, — голос у мужчины оказался низким и очень густым, несмотря на невысокий рост и довольно сухощавое телосложение.

Говоря про переноску, незнакомец почему-то смотрел на Элину своими весёлыми синими глазами. Лет он был средних, русоволосый, с аккуратной короткой бородой. Лина пожала плечами, а потом повернулась к хозяйке кота.

— Давайте я вас провожу, а то вдруг Барсик опять надумает сбежать?

— А давайте вместе проводим, — заявил мужчина. — Время позднее, как вы обратно пойдёте? Тем более, мне потом тоже сюда идти. Нам по пути.

Прочитав сомнение на лице Элины, мужчина достал из кармана паспорт, открыл разворот с фотографией и показал по очереди обеим женщинам. Лина отметила тот факт, что добровольному провожатому сорок девять лет. А ещё его имя и фамилия показались ей отдалённо и смутно знакомыми, но сразу вспомнить не получилось, и она решила подумать об этом после.

А пока Барсик в сопровождении троих провожатых отправился домой. Переноску нёс мужчина, а Лина и хозяйка кота шли по бокам.

Глава восемнадцатая
Пока сопровождали Барсика до дома, все участники процессии перезнакомились. Мужчину звали Валерий — об этом женская часть «коллектива» узнала ещё во время просмотра паспорта. А хозяйку Барсика звали Надежда Сергеевна.

Валерий предложил свои услуги: готов был помочь с покупкой новой переноски, современной и надёжной. Однако Надежда Сергеевна пообещала, что завтра же озадачит сына, иначе Барсику придётся пропустить остаток дачного сезона, поскольку из доверия котик вышел.

Элина и Валерий сопроводили несостоявшегося беглеца до самой квартиры, для чего поднялись на шестой этаж, в потом отправились обратно.

Элина думала, что без присутствия Надежды Сергеевны и Барсика беседа вряд ли будет оживлённой, сойдёт на нет, однако спутник оказался человеком, с которым очень легко общаться. Во всяком случае, у Лины о Валерии сложилось именно такое впечатление.

— Если когда-нибудь мне надоест мотаться по белому свету, — задумчиво заговорил Валерий, — и я решу окончательно осесть дома, непременно тоже заведу кота. А может, двух.

— У вас разъездная работа?

— Можно и так сказать. Иногда может не быть экспедиции почти год, а потом соберусь и уеду месяца на два. Вернусь на две недели, и снова в путь.

— Вы геолог? — почему-то Лине пришёл в голову именно такой вариант.

— Нет, антрополог. Если быть уж совсем точным, кандидат антропологических наук. Доктора из меня не вышло, как и большого начальника.

— В нашем университете работаете?

— Да.

— Вот это да! Как здо;рово! Вы первый представитель данной профессии, с которым мне посчастливилось познакомиться. Уверена, что у вас очень интересная работа.

— Очень, — кивнул Валерий. — И я не представляю жизни без неё.

Повисла пауза, но она получилась довольно короткой, поскольку Валерий решил тоже задать вопрос.

— А у вас есть кот, Элина? Или кошка?

— Нет. У мужа была тяжёлая форма аллергии на кошек, и я настолько привыкла жить без них, что даже после не завела ни одной. Зато собака у меня была, дворняжка Звёздочка. Её не стало чуть больше года назад, возраст был солидный для собаки. Другую заводить не хотелось, к тому же, я всё равно собиралась продавать дом.

— Так вы замужем? Вы же сказали, что у мужа аллергия?

— Овдовела восемь лет назад. И недавно переехала из села в город, поближе к детям и внукам.

— Получается, вы бабушка?! Ни за что не поверю!

— Да, бабушка, и не стесняюсь своего статуса. У меня есть и внучка,  и внук. И думаю, ещё будут внуки. А у вас?

— Я давно разведён. Сыну недавно исполнилось двадцать шесть лет, — улыбнулся Валерий. — Живёт и работает в Москве. Вот он наверняка станет большим учёным, но женится ли когда-нибудь? Сейчас пока точно не настроен на создание семьи. Однако я всё же надеюсь... когда-нибудь в перспективе стать дедом.

За разговорами время пролетело незаметно, как и обратный путь. Несмотря на то, что общаться с Валерием было легко и приятно, Лина всё же не хотела, чтобы мужчина узнал её точный адрес.

Жизнь научила её перестраховываться и ставить под сомнение буквально всё.

— Ну что ж, — женщина нарочно остановилась между двумя домами, которые располагались под прямым углом друг к другу, — вот я и дома. Спасибо огромное за то, что проводили, Валерий! За приятное общение. И за счастливое окончание истории с Барсиком. Всё благодаря вам.

— И я благодарю вас, — серьёзно ответил новый знакомый, но его глаза почему-то опять смеялись, и это было заметно даже в темноте. — Было очень приятно пообщаться.

Элина кивнула и быстро скрылась за углом. Почему-то стало грустно, и лишь открывая двери квартиры, она поняла, почему: Валерий не проявил абсолютно никакой инициативы в отношении продолжения знакомства. А ведь он не женат. То есть, разведён. И ей показалось, что он смотрел на неё с интересом, именно как мужчина смотрит на женщину. Давно она не испытывала ничего подобного, очень давно... Только, похоже, выдала желаемое за действительное.

Женщина не хотела признаваться даже самой себе, но её это всё же расстроило. Видимо, она совсем одичала за прошедшие восемь лет, разучилась общаться с представителями противоположного пола, состарилась и растеряла всё своё обаяние.

Весь следующий день Лина находилась под впечатлением прошедшего вечера, однако вскоре некогда стало думать о чём-либо «несерьёзном». Сначала вернулись из отпуска дочь Алиса с семьёй. Потом Юля, жена Сергея, уехала с сыном в соседний город к её родителям, пока Сергей был в командировке. Лина провожала невестку и внука.

В один из вечеров, возвращаясь от дочери, Элина даже не увидела, а почувствовала, что наконец-то расцвели липы, растущие у дома. Потому, умывшись и переодевшись, она сразу вышла на балкон и распахнула там окна.

Конечно, сейчас всё не так, как раньше. Застеклённое пространство не позволяет полностью раствориться в аромате, и всё же Лина закрыла глаза, подняла лицо и несколько раз глубоко вдохнула.

Правда ощущение было странное: женщине вдруг показалось, что за ней кто-то наблюдает. А потом она и вовсе услышала осторожное покашливание. Элина начала оглядываться по сторонам в поисках раздражителя, как вдруг заметила на соседнем балконе того самого Валерия, с которым они провожали кота несколько дней назад.

И только в этот момент в голове у Лины начали складываться два и два.

Глава девятнадцатая
— Добрый вечер! — улыбнулся сосед.

Такого мощного дежавю у Элины никогда до сих пор не было, хоть и прошло четыре десятка лет с тех пор, как семья Мизгирёвых переехала на Север.

На месте старых деревянных окон и балконной двери соседней квартиры сейчас были стеклопакеты, однако сам балкон оставался почти прежним, открытым. Только теперь он был обшит по бокам синей вагонкой.

Когда-то очень-очень давно, совсем в другой жизни, стоило только Лине выйти на бабушкин балкон, как на балконе, расположенном слева, появлялся сосед Валерка Мизгирёв, а проще говоря — Мизгирь. Такой же мелкий и вредный. Это был единственный человек, которому всегда удавалось вывести из себя обычно спокойную, рассудительную и вежливую Элину.

Мизгирёвы жили прямо у бабушки за стенкой, но их квартира располагалась в соседнем подъезде.

— Добрый вечер, — справившись с первоначальным потрясением, ответила женщина.

— Не высовывайся так, пожалуйста, Сотникова! Я за тебя переживаю.

— Я давным-давно не Сотникова, а Тимофеева. А ты... Вы же уехали ещё тогда, когда тебе было лет десять!

— Абсолютно верно, мне было десять лет. Рад, что ты это помнишь.

— Ты незабываем, Мизгирёв!

— Польщён, — мужчина слегка поклонился. — И всё же ты не узнала меня даже тогда, когда посмотрела мой паспорт. А я тебя сразу узнал, как только впервые увидел на балконе несколько дней назад.

— Тогда почему ничего не сказал об этом, когда мы сопровождали Барсика?

— Мечтал об эффекте неожиданности, разумеется. О собственной минуте славы. Ну и хотелось, чтобы ты сама меня узнала.

— Знаешь что, Валера... Приходи чай пить! Я сегодня наконец-то дошла до кулинарии, той самой, она по-прежнему работает.

Элина сама удивлялась собственной смелости и инициативности, но ей не хотелось задумываться об этом. Она была очень рада встрече с человеком из прошлого, очень!

— Я мигом, — с готовностью кивнул сосед и исчез в квартире.

Двери, ведущие на соседский балкон, закрылись, и Лина вдруг подумала, что ей всё приснилось. Не было никакого Валерки. Да и откуда ему взяться? Чудес на свете не бывает, ей ли не знать!

Однако через несколько минут раздался звонок в домофон, и вскоре Валерий стоял на пороге её квартиры. В руках он держал банку абрикосового варенья.

— Вот, это мама уже успела прислать мне, нынешнее.

— С Севера? — улыбнулась Элина, но тут же предупредила: — Я шучу.

— Шути-шути, имеешь право.

— Знаешь, Мизгирь, кто старое помянет... — Лина рассмеялась. — Но если честно, есть, что вспомнить и предъявить! Так что проходи, пообщаемся предметно.

— Чувствую себя так, будто меня пригласили на ковёр в кабинет директора школы.

Валерий усмехнулся и взлохматил ладонью короткие русые волосы. Лина сразу узнала этот жест, и сердце странно защемило.

Наверняка очень многие из взрослых людей мечтают хотя бы ненадолго вернуться в детство. У Элины сейчас было такое ощущение,  что заветная мечта подавляющего большинства этих взрослых сбылась именно у неё.

— Ты почти угадал, только не к директору, а к заместителю директора школы. Я больше тридцати лет работала в школе и долгое время была завучем. Мой руки и проходи в кухню.

Гость послушно прошёл в ванную комнату, но по пути в кухню ненадолго задержался в гостиной, рассматривая старые фотографии, висящие на стенах.

— Вот, значит, как ты жила, — задумчиво произнёс он. — Девочка моей мечты. Кстати, всегда был уверен, что ты станешь именно учителем.

— Так уж и мечты! — покачала головой Элина, изо всех сил стараясь скрыть то, как приятно и тепло стало на душе.

— Ну а как иначе? Каждый уважающий себя влюблённый мальчишка просто обязан дёргать объект своего обожания за косички, бить портфелем по голове и поливать водой из собственноручно изготовленной «брызгалки». И это вовсе не стереотипы.

Они немного помолчали, но это молчание было не напряжённым, а дружеским, наполненным общими воспоминаниями.

— Значит, ты решил вернуться сюда? Давно приехал?

— Давно, сразу после развода. Вот уже двенадцать лет живу здесь и преподаю в университете, занимаюсь научной деятельностью. До этого долгое время жил в Казани.

— А говорили, что вы уехали на Север!

— Мы и жили там больше семи лет. Но когда я закончил школу, родители приняли решение перебраться на материк. Они всегда имели в виду такой вариант, потому и не продали квартиру здесь. Но тогда мы уехали в Казань, на родину отца, поближе к его родственникам. А потом мама с папой перебрались в Краснодарский край, где и живут по сей день. Вот такие они у меня путешественники. Видимо, я удался в них, поскольку не могу долго сидеть на одном месте.

— А ты где жил до развода? В Казани?

— Да. Там жил и учился. Магистратура, аспирантура, научная степень... С бывшей женой мы учились вместе. Когда начали встречаться, многие думали, что я просто мечтаю породниться с замдекана исторического факультета, отцом Инны, моей бывшей жены.

— Но судя по тому, что ты мне рассказал тогда, когда мы провожали Барсика и Надежду Сергеевну, административная работа и карьерный рост — далеко не главное для тебя. Значит, ты женился по любви.

— Женился по любви, — согласно кивнул Валерий. — А развелись мы по обоюдному согласию.

Глава двадцатая
— Вот так спокойно договорились и расстались с женой? А как сын это воспринял?

— Ну-у-у не слишком-то спокойно договорились, если по правде, — покачал головой Валерий. — Спорили очень много, и в какой-то момент я понял, что спор становится перманентным, бесконечным, спором ради спора, а это путь в никуда. Потому Максим, наш сын, наверняка воспринял развод родителей как путь к спокойной жизни. Увы, это так.

— А из-за чего спорили, если не секрет?

— Как я уже говорил раньше, не вышло из меня ни доктора наук, ни административного работника, ни светила. Мне всегда нравилось и нравится преподавать и время от времени выезжать в поле. Я не мечтал и не мечтаю о должностях, званиях и мировом признании.

— А твоя жена мечтала обо всём этом для тебя, — догадалась Лина.

— Да. Инна хотела, чтобы если уж я уезжал, то не в экспедиции, а на международные симпозиумы и конференции. Она считала, что я ленив и абсолютно лишён тщеславия и справедливых притязаний. Как-то так. И в какой-то момент я сказал ей: «Зачем мучить друг друга и мотать нервы ребёнку, которого мы оба любим?» Сначала Инна восприняла моё предложение развестись как оскорбление и попытку трусливо сбежать, но очень скоро признала мою правоту. Мы развелись, и я уволился из университета, в котором бывший тесть до сих пор занимает руководящую должность. Квартира, в которой я теперь живу, когда-то принадлежала моим бабушке и деду, и родители не решились её продать. Как раз пригодилась, поскольку после развода мне неудержимо захотелось вернуться сюда, в город детства. Максим жил с матерью в Казани, но на каникулы всегда приезжал ко мне. И половину лета проводил здесь. А после окончания школы он поступил в Бауманку и с тех пор живёт в Москве, занимаемся научной деятельностью, как я уже говорил. Вот и всё.

— А ты... когда-нибудь жалел о том, что развёлся? Ведь с тех пор так и живёшь один, как я поняла.

— Правильно поняла, теоретически живу один, но одиноким себя не считаю. С сыном и с родителями постоянно на связи, благо сейчас есть для этого технические возможности. Есть мои студенты, есть любимая работа. Жалел ли о разводе? Нет, ни секунды. Тем более, Инна тоже счастлива, насколько знаю. После того, как Максим перебрался в столицу, Инна вышла замуж за преемника её отца, его лучшего ученика. Муж моложе Инны лет на семь, но это не мешает их счастью. Я уверен, что у него точно получится достичь необходимых высот, есть все задатки и возможности для этого.

— Понятно, — кивнула Элина. — Вы молодцы, что взяли на себя смелость, разорвали эти отношения, ведущие в тупик, и смогли решить всё цивилизованно. Трусость, оглядка на общественное мнение и сомнения в таких ситуациях — очень плохие советчики.

— Эти слова... продиктованы личным опытом? — осторожно спросил Валерий. — В твоём голосе очень много горечи и сожаления.

Лина пристально и задумчиво посмотрела на собеседника и поняла, что готова рассказать ему всё, ничего не скрывая. Как так получилось, что тем человеком, которому хочется излить душу, стал именно Валерка Мизгирёв? И что означает этот порыв? Синдром попутчика или что-то большее?

Прогнав сомнения прочь, Элина начала свой рассказ. Он получился не таким уж долгим и лишь местами мрачным.

...— И вот я здесь, в квартире, в которой пережила много весёлых, грустных, счастливых и не очень моментов. Не знаю, почему так получилось, но меня тоже неудержимо потянуло сюда. До этого здесь жил младший брат с семьёй, а после их отъезда квартира пустовала. Сын и дочь живут здесь, в этом городе, оба уже семейные.

Выслушав Элину, Валерий некоторое время задумчиво молчал. Женщина морально готовилась к словам осуждения или порицания, однако услышала она совсем другое.

— Если тебе интересно моё мнение... Скажу так: убеждён в том, что жалеть о содеянном бессмысленно. То, что исправить уже невозможно, нужно отпустить. А соседочиться нужно на том, о чём мечтается. Например, ты когда-то мечтала стать библиотекарем. Можно стать им. Или начать путешествовать. Где тебе хотелось бы побывать?

— Я вообще мало где бывала, в основном ездила в составе школьных туристических групп в качестве сопровождающей. В Питере была, в Москве, в Сочи. А мечтаю... Это очень далеко, — Лина выпрямилась, словно очнулась, выбравшись из своих грёз.

— И всё же? — мягко, но настойчиво напомнил о себе Валерий.

— Мои любимые книги — «Детство в Соломбале» Коковина, а ещё «Сказы и сказки» Писахова и Шергина.

— То есть, ты грезишь о русском Севере? — удивлённо, но при этом радостно воскликнул Мизгирёв. — А хочешь, поедем туда вместе? Возьмёшь меня с собой в путешествие?

Глава двадцать первая
— Ой, Валера... Мне бы самой-то хоть собраться. Это ты человек мобильный и лёгкий на подъём, а для меня куда-то выбраться — целая история, — Лина вздохнула.

— Ты же не одна поедешь. Ну да ладно, не буду пока настаивать, а то это похоже на давление. Вот привыкнешь ко мне, и вернёмся к этому разговору.

— А я... привыкну?

— А что этому может помешать?

— Сильнее, чем я сама, вряд ли что-то или кто-то сможет помешать.

— Тот факт, что ты это понимаешь, Лина, уже говорит о многом.

— А тебе, Валера, всё ясно?

— Я бы не стал делать таких громких заявлений и поспешных выводов, но... Надежда появилась тогда, когда  я впервые увидел тебя после долгой разлуки, а сегодня эта надежда окрепла и прочно встала на ноги.

Разговор был странный и многозначительный, но обычно скромной и сдержанной Элине почему-то очень не хотелось, чтобы он заканчивался. Впервые за долгое время на душе было по-настоящему легко, хорошо и уютно.

— Ещё хотел вот что уточнить, — Валерий вдруг стал серьёзным и деловым, и Лина уже собиралась загрустить, но, как выяснилось, поторопилась. — Мне ведь не показалось, будто ты сказала, что мечтала стать библиотекарем?

— Не показалось. Мечтала, — улыбнулась Элина.

— Дело в том, что у нас в университете произошли реорганизация и обновление библиотеки. А Дора Самсоновна как работала там одна, так и работает, — не могут ей найти помощника. Как смотришь на то, чтобы поработать хотя бы временно? Вдруг тебе понравится? Или ты ещё не отдохнула?

— Уф-ф-ф, — выдохнула Лина. — Так много впечатлений и перемен сразу... Пусть даже пока в перспективе. Мне надо подумать, Валера.

— Конечно, — кивнул Мизгирёв. — Подобные решения никак нельзя принимать необдуманно.

— А если я начну работать, как потом... поеду на Север? Кто меня отпустит?

— Мне определённо нравится направление твоих мыслей! — Валерий буквально расцвёл. — А ещё я думаю, что видимо, сделал что-то очень хорошее. Иначе за что судьба так благоволит мне? Поверь, с поездкой я всё организую. Тебя непременно  отпустят. То есть, я могу  заняться планированием нашего путешествия? Но разумеется, мы будем обсуждать все нюансы и вместе принимать решения.

— Хорошо. Спасибо тебе, Валера, за то, что взял надо мной шефство. Детям докучать не хочется, у них своя жизнь. А я пока совсем того... Чувствую себя, как слепой котёнок.

— Всё будет хорошо, Лина! Главное, что мы встретились вот так спустя много лет. Разве это не похоже на чудо?

— Нет, — покачала головой Лина. — Это не похоже, это и есть чудо.

Уходя домой уже заполночь, Мизгирёв взял с Элины слово, что она серьёзно подумает по поводу подработки в библиотеке. А ещё он пригласил Лину к себе на ужин, который собирался организовать следующим вечером.

С утра Элина поехала домой к сыну, поскольку невестка перед отъездом попросила её проведать квартиру. Серёжа должен был вернуться из командировки через сутки, и Лина решила проверить, в каком состоянии находится квартира.

Конечно, она старалась не вмешиваться в семейную жизнь детей, но в глубине души, как и всякая мать, стремилась сделать «как лучше».

Квартира поразила Лину беспорядком, который царил, казалось, на каждом квадратном сантиметре. Выглядело всё так, словно Юля спасалась из дома бегством. Впрочем, так было всегда, когда сын с семьёй уезжал, а Элину просили присмотреть за квартирой.

К приезду детей она наводила идеальный порядок и наполняла холодильник продуктами. Но в этот раз Лина просто проверила всё, заперла двери на все замки и ушла. И твёрдо пообещала себе, что больше никогда не станет вмешиваться в чужую жизнь, даже с благими намерениями.

Конечно, она и прежде никогда не давила на детей и напрямую не навязывала им свою точку зрения, но в глубине души определённо лучше них знала, как им надо жить. Или думала, что знает.

Потом Элина решила навестить родителей, и мама сразу взяла её в оборот, попросив помочь и сделать уборку в большом старом серванте.

Неторопливая однообразная работа располагала к разговорам, и Лина сама не заметила, как рассказала о том, что случайно встретилась с бывшим соседом бабушки.

— Как-то ты даже воодушевилась, пока рассказывала об этом соседе, — с подозрением проворчала мать.

— Мам, ну а какой мне быть? Плакать, что ли? Да, я очень рада тому, что мы с Валерой встретились.

— Плакать не надо, — отрезала Алевтина Ильинична. — А излучать ты должна прежде всего достоинство. Сама же недавно сказала, что ты уже не девочка, потому не будь смешной.

Глава двадцать вторая
— Я только и делаю, что излучаю достоинство, мама, — ровно и спокойно ответила Элина. — Мне уже равных нет в этом занятии. А если вдруг кого-то повеселит моё поведение, то нет проблем. Пусть люди смеются, это полезно для здоровья.

— Лина, ты что, серьёзно? — глаза Алевтины Ильиничны расширились от удивления. — Ты собираешься впустить в свою жизнь какого-то непонятного мужчину? Человека, с которым ты общалась сорок лет назад, в глубоком детстве? Ты понимаешь, сколько воды утекло с тех пор? Языком-то молоть он может всё что угодно!

— Не собираюсь впустить, а уже впустила, — пожала плечами Лина.

— У тебя что, запоздалый кризис среднего возраста?

— Можешь ещё какой-нибудь диагноз поставить мне навскидку, мама? В любом случае я не хочу и не буду больше об этом говорить.

В подтверждение своих слов Лина вернулась к уборке. Алевтина Ильинична всплеснула руками, но не смогла ничего возразить дочери.

Однако, зная свою маму, Элина не обольщалась: прекрасно понимала, что тема не закрыта, и ругала себя за  излишнюю болтливость.

А кому ещё рассказать, как не маме? Молодым вряд ли интересно. А мама — это же, по идее, самый близкий человек. Родная душа, которая всегда поддержит и искренне порадуется за тебя.

Дожив до пятидесяти двух лет, Лина так и не смогла принять тот факт, что   далеко не все матери и не всегда принимают сторону своих детей. Она по-прежнему очень любила свою маму и прекрасно понимала, что Алевтина Ильинична точно не из тех матерей, которые завидуют успехам собственных детей и не желают им добра. Нет. Просто её мама никогда не умела и не хотела приспосабливаться к людям и к ситуациям; она всегда считала своё мнение, представление о добре и свою картину мира единственно правильными и пыталась подогнать под собственные идеалы всех и вся. И до сих пор пытается.

Однако как только покинула квартиру родителей, Лина сразу перенеслась мыслями к грядущему вечеру. Валера ждёт её на ужин!

Сначала она задумалась о том, какой вклад можно внести в подготовку, что купить. Может, пирожное? Или торт? Или фрукты? Элина уже повернула к супермаркету, но остановилась на половине пути и мысленно ударила себя по рукам.

Она не должна вмешиваться и вносить коррективы! Пусть Валера проявит себя и сделает всё так, как задумал.

Как выяснилось позже, мысль эта оказалась весьма здравой, поскольку Мизгирёв справился с подготовкой ужина превосходно. Меню было классически простым, без экзотики и изысков, но зато мужчина приготовил всё сам, а не заказал доставку. Покупной был только торт. Валерий признался, что хоть и любит сладкое, кондитером от этого не стал.

Так был положен задел на следущий вечер: Элина пригласила Валерия на чай с тортом её собственного приготовления. Именно за чаем с тортом Мизгирёв изложил Лине планы по поводу будущего путешествия.

— Я забронировал билеты в Архангельск на первое августа. Погуляем там несколько дней и там же сориентируемся по дальнейшему маршруту. Думаю, найти автобусный тур труда не составит. Запланировал поездку на август, поскольку до этого мне ещё нужно будет съездить в поле на десять дней. Прилетят коллеги из Санкт-Петербурга.

— Ты уже что-то оплатил? Сразу скажи мне сколько нужно внести...

— Об этом не беспокойся, я разберусь сам. 

Мизгирёв сказал это не снисходительно и не оскорблённо, а спокойно и по-деловому. В общем, как-то так, что Элина тут же всё поняла и прикусила язык. Правда почти сразу у неё возник вопрос на другую тему.

— Валера, я подумала по поводу университетской библиотеки. Мне нравится твоя идея. Думаю, что я справлюсь. Но, если возможно, мне бы хотелось приступить к работе уже после поездки, ближе к осени.

— Думаю, это правильное решение, — и по поводу работы, и по поводу сроков, — согласится Валерий. — Итак, мы с тобой достигли договорённостей почти по всем пунктам.

— Почему «почти»? — удивилась женщина.

— Потому что я ещё не сделал тебе предложение.

— Предложение? — испугалась Лина. — Вот так сразу?!

— Считаешь, что мы ещё недостаточно долго знакомы? — поднял брови Мизгирёв.

— Валера, вот ты смеёшься, а дело-то серьёзное!

— Ничуть не смеюсь, Лина. Мне просто совершенно не хочется терять ни минуты времени, которое я могу провести с тобой.

И тут Элина сделала то, чего никак не ожидала от себя. Точнее, сказала то, что ей не могло даже присниться.

— Я тоже не хочу терять ни минуты времени, которое могу провести с тобой, Валера. А ты... переезжай ко мне! Предложение можно и потом сделать.

— Думаешь, я откажусь? — тут же нашёлся Мизгирёв. — Только вот... почему я к тебе, а не ты ко мне?

— Потому что я не уезжаю в длительные командировки и, соответственно, больше времени буду проводить дома. А мне привычнее здесь. Не обижайся только!

— Даже и не думал обижаться. На что? Я счастлив, что у тебя хватило смелости сделать такой решительный шаг. Что ж, признаю твою правоту. Когда можно начать собирать вещи?

— А пойдём вместе собирать?

На том и порешили. Валерий переехал, а точнее, перешёл к Лине в  тот же вечер. А через два дня, когда они вместе готовили ужин, раздался звонок в двери. Как оказалось, в гости к Элине пришли её родители.

Глава двадцать третья
— Мама? Папа? — удивлённо спросила Элина, переводя взгляд с хмурого лица Алевтины Ильиничны на растерянное — Владислава Ивановича. — А почему вы без предупреждения?

— И что? Теперь ты нас на порог не пустишь, если без предупреждения? — с вызовом спросила мать. — Вот времена настали! Родные люди должны заранее ставить в известность о своём визите.

— Аля, — тихо и укоризненно предупредил жену Владислав Иванович. — Спокойнее.

— Конечно, впущу, мама! — Лина посторонилась. — Просто я удивлена. Если есть возможность предупредить, почему не сделать этого? Ведь меня могло не оказаться дома, вот в чём дело!

— Да, а замки ты поменяла, — усмехнулась мать.

— Разумеется, — пожала плечами Элина. — Мой дом — моя крепость.

— Лина, всё в порядке? — в дверях появился Валерий, который вытирал руки кухонным полотенцем. — Здравствуйте!

Он сразу узнал родителей Элины, поскольку не только помнил их с детства, но и не один раз встречался с ними во дворе дома за прошедшие с его возвращения годы.

— Здравствуйте! — кивнула Алевтина Ильинична и бросила многозначительный взгляд на мужа, но тот лишь протянул Мизгирёву руку.

На жену не смотрел.

Лина порадовалась тому, что они с Валерой решили приготовить на ужин овощное рагу и отварить молодой картофель, а не затеяли что-нибудь порционное. Теперь хоть не придётся в спешном порядке готовить ещё что-то, — ужина хватит на всех.

Алевтина Ильинична с видом инспектора ходила по квартире, а мужчины вышли покурить на балкон. Лина видела, как Валерий указал рукой на балкон своей квартиры. Видимо, объяснял, кто он и откуда.

К счастью, у матери хватило такта начать серьёзный разговор не за ужином, а уже после, когда пили чай.

— А вы, Валерий, в гостях здесь? Или... живёте?

— Живу вот уже третий день, — спокойно ответил Мизгирёв. — Мы с Элиной приняли решение съехаться, и она предложила жить здесь, поскольку ей сложно оставаться одной в холостяцкой квартире во время моих командировок.

— Вы работаете вахтовым методом?

— Не совсем. То есть, совсем нет. Думаю, что ваше беспокойство полностью обосновано, ведь Лина вам не чужая. Потому я готов рассказать о себе, ответить на любые ваши вопросы и даже предоставить документы. Но такой разговор состоится лишь один раз. Впредь все решения по поводу нашей дальнейшей жизни мы с вашей дочерью будем принимать только вдвоём.

Алевтина Ильинична так и застыла, не в силах подобрать слова для ответа, а Владислав Иванович удовлетворённо кивнул. Он определённо уже одобрил выбор дочери.

Валерий, как и обещал, рассказал о себе всё, что касалось дела и грядущих событий.

— И какие ваши дальнейшие планы? — деловито поинтересовалась Алевтина Ильинична. — В отношении Лины?

— Мы собираемся официально оформить всё, то есть, пожениться, — прямо глядя на потенциальную тёщу, ответил Мизгирёв.

— Так ли уж это обязательно? — женщина перевела взгляд на дочь. — Зачем тебе это нужно в твоём возрасте, Лина? Да и Валерию уже не двадцать лет. Можно же как-то обойтись без того, чтобы впрягаться в имущественные дела? Нужно больше думать о детях, а не выходить замуж за первого встречного мужчину!

— Позвольте с вами не согласиться, — холодно возразил Валерий. — Лина уже более семи лет живёт одна. Уверен, что при её внешней, а главное, душевной красоте желающих стать тем самым «первым встречным» было более чем достаточно, но они получали отпор. Вы, конечно, можете возразить мне и сказать, что я льщу себе, однако я снова с вами не соглашусь.

— Не думаю, что ребята будут против моего замужества, — твёрдо ответила матери Элина. — Во-первых, они давно взрослые, и у них своя жизнь. Во-вторых, я их не обделила. Средства от продажи дома и имущества мы поделили на троих равными долями. Что касается недвижимости, то и я, и Валерий приобрели её до заключения брака, не правда ли? Потому все эти пассажи ни к чему.

— Что? — Алевтина Ильинична удивлённо подняла брови.

— Ваше беспокойство не имеет под собой оснований, — пояснил Валерий.

Глаза его смеялись.

— Не обижайтесь на мать, — заговорил Владислав Иванович. — Она никогда не отличалась особым чувством такта. И всегда уверена, что знает всё лучше других. 

По взгляду, который бросила на говорившего жена, было понятно, что дома Владислава Ивановича ждут разборки за самоуправство и излишнюю демократичность.

— Также в скором времени мы собираемся отправиться в длительное путешествие, — расставил точки над «i» Мизгирёв. — Сначала на Север, а после в Краснодарский край, где живут мои родители.

Алевтина Ильинична цокнула языком и осуждающе покачала головой, глядя на дочь.

— А до этого я ещё на десять дней поеду вместе с Валерой в экспедицию, — окончательно «взбунтовалась» Лина. — Предупреждаю заранее, чтобы вы не планировали пока никаких мероприятий с моим участием.

...Родители Элины ушли домой через час. Владислав Иванович выглядел очень довольным, а Алевтина Ильинична — озадаченной. Проводив гостей, хозяева квартиры вернулись в кухню.

— Пожалуй, ещё чайку;, — выдохнула Лина и включила чайник. — Ты даже не представляешь, какую борьбу мы выдержали и какое сопротивление преодолели.

— По поводу чайку; согласен, — Валерий обнял Лину и восхищённо заглянул в её глаза. — А тебе верю на слово. Вот только по поводу экспедиции...

— А что по поводу экспедиции? — подняла бровь Лина.

— Ты это всерьёз?

— Если, конечно, для меня там найдётся какая-нибудь работа.

— Лина, я-то очень рад, и работу для тебя найду, это без вопросов. Но тебе нужно хорошо подумать.

— Я уже подумала. Любящая жена должна следовать за мужем. Тем более, у нас же не семеро по лавкам. Даже кота пока нет.

...Элина и Валерий поженились в сентябре, после того, как вернулись из путешествия. Алиса и Сергей полностью приняли и одобрили выбор матери. У Владислава Ивановича сложились с зятем добрые дружеские отношения. Алевтине Ильиничне тоже пришлось принять выбор дочери (иного выхода не было), и она наконец-то хотя бы официально признала право Элины на личное счастье.

Максим, сын Валерия, продолжает делать успехи в научной работе. Он по-прежнему холост. Каждое лето ненадолго приезжает в гости к отцу, хорошо ладит с Элиной.

На работу в университетскую библиотеку Лина так пока и не устроилась, поскольку часто сопровождает мужа в командировках, а в остальное время помогает детям, — занимаемся внуками. Супруги Мизгирёвы по-прежнему не завели кота, поскольку пока не начали вести оседлый образ жизни. Но кот определённо в перспективе. А может, даже два кота.

Конец. Спасибо за внимание!

Мира Айрон