Короткое замыкание

Драма в 2-х действиях 4-х картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ИЛЬЯ Полушкин, 19 лет
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА Полушкина, его мать, около 50-ти лет
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ Полушкин, его отец, 55 лет
ВЕРА, девушка Ильи, 18 лет
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА, мать Веры, 55 лет
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ, риэлтор, около 40 лет
МАША, домработница, 25 лет
САША, блоггер, бывший студент Владлена Семёновича, 22 года
Голос АРКАДИЯ (брата Веры) по громкой связи телефона.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
Картина первая

Наше время – время специальной военной операции на Украине и отъезда из страны граждан, не согласных с современной политикой России. Но в то же время и единения народа, той его части, которую либералы называют молчаливым большинством.


Большая гостиная современной элитной квартиры Полушкиных с претензией на роскошь, среди которой пробиваются и не совсем роскошные вещи. Из гостиной три выхода: на балкон, в холл и в комнату сына.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА медленно идёт по комнате, осматривая вещи, перед некоторыми останавливается, печально улыбаясь. Её взгляд останавливается на пуфике.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Машенька!
Голос МАШИ. Иду, Любовь Андреевна!

Входит МАША из коридора в фартуке и с тряпкой для уборки в руках.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Этот пуфик можешь взять себе.
МАША. Ой! Спасибо, Любовь Андреевна! У нас с мужем из мебели почти ничего нет. Правда, он ещё не муж, так себе, сожитель пока.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА.  Не будь столь откровенной. Не обо всём нужно говорить. (Пауза.) У нас когда-то тоже ничего не было с Владленом. (Глядя на пуфик.) Одним из первых был. Его уже не продашь – старенький, немного подранный. А вот тебе, глядишь,  и пригодился.
МАША. Я его к выходу перенесу. (С трудом взваливая пуфик на грудь). Нет, хорошая вещь.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А у нас плохих не бывает.

Маша выходит с пуфиком, едва переставляя ноги от тяжести.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (сделав вызов на айфоне). Алёу! Здравствуй Валечка! Помнишь, ты была в восторге от нашего китайского сервиза? (Пауза.) Так пляши, теперь он твой! Ну, нет, не бесплатно, конечно же. Скидочку, разумеется, сделаю по дружбе. (Пауза.) Да, собираемся, Валечка, собираемся... (сдерживая слёзы) собираемся! Только не затягивай, а то улетит в два счёта. Прости, кажется, муж пришёл – замок щёлкнул.

Стремительно входит ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да, Люба! Как в воду глядел!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что? Не купили?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Машину-то? Её продал! Вот. (Вынимает пачку денег и небрежно бросает на стол.) Евро! Сейчас для нас это даже лучше, чем доллары. Я о другом! (Кривляясь.) Признали меня иностранным агентом!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты был прав. К этому всё и шло.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (взрываясь). Говорил, надо было раньше сваливать! (Передразнивая жену.) «Нет, всё образуется, подождём ещё». Дождались, ёксель-моксель! Те, кто поумней, давно уже там, с начала войны. Всё ими схвачено. Попробуй теперь, найди нишу!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты говорил, что тебе Казлаускас обещал помочь.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Когда это было! Сейчас всё меняется, как в зоне сталкера. Да и козёл этот Казлаускас.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты хочешь сказать, что мы едем в неизвестность?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Хм. Отчасти да. Но у нас неплохая база: приличные  счета в банках, вот ещё квартиру продадим, плюс деньги от дачи с машиной. Да и мебель наша не дешёвая. (Окидывает комнату взглядом.) Эх, жаль мне её. Столько труда было вложено.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А уж мне как.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что ж, ничего не поделаешь. Здесь всё хуже и хуже. (Зажимает нос.) Фу, как воняет!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Чем?!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Сталинщиной, Любочка. Сталинщиной! Я уже чую вонь от разлагающихся трупов! Слышу крики из пыточных камер! Вижу в ночи фары воронков, подъезжающих к нашему дому! (Вдруг прислушивается, насторожившись.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты преувеличиваешь, Владлен. Твоя буйная фантазия...
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Это не фантазия! В 35-м тоже не подозревали, что будет в 37-м! Ну, теперь-то мы знаем! И глупо на что-то надеяться! Валить, валить и валить, пока ещё выпускают! Границы закроют внезапно, и тогда кранты. В лучшем случае – лесоповал. (Пауза.) Квартиру ещё не смотрели?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Жду. Риэлтор должен уже подъехать.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Риэлтор?! Зачем нам посредник? Прямых покупателей надо было искать! Доверь бабе дело!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Напрасно ты так. Очень приличный человек.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Знаю я их. Все жулики. Есть с кого пример брать. Всё прогнило Кремля до последнего ЖЭКа, заскорупцило... О, я новое слово придумал! Заскорупцило! Талант не пропьёшь, как говорил Сократ!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Сократ такого не говорил.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Значит, мог бы сказать. Эх, Рассея! Как любишь ты терять... своих гениев.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, у нас более серьёзная проблема. Ты говорил с Ильёй об отъезде?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как же с ним поговоришь? По неделе отсутствует! Вот и сейчас… сколько его нет?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Третий день. И мобильник его не отвечает.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Дошёл до ручки сынок. Да ещё в такой ответственный момент!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А вдруг он не поедет с нами?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как это так?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Религией он увлёкся в последний год.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ладно тебе! По ночным клубам шляется! Какой ещё религией?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Православием. А всё из-за тебя. Насовал ему русских философов! Чувствовала, что до добра не доведёт .
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да это был самый цимес в своё время. Процитировать Бердяева или Флоренского – это ого-го! Блеск эрудиции!

Звоноки в квартиру.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (встрепенувшись). Кто это?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Вероятно, риэлтор.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. А почему так настойчиво звонит?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Денег хочет.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. В прихожей свет не включай! И посмотри сначала в глазок, о существовании которого ты всегда забываешь!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Хорошо. (Выходит встречать гостя.)

Владлен быстро берёт пачку евро со стола и прячет в карман.
Входит ИЛЬЯ, за ним Любовь Андреевна.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Сынок, ты что, без ключей? Опять потерял, что ли?
ИЛЬЯ. Куда-то запропастились.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как пить дать, специально стащили, чтобы квартиру грабануть! Увидели, что сыночек подшофе, и щипанули! Третий раз замок менять по твоей милости? Вспомни, где ты мог их оставить!
ИЛЬЯ. Постараюсь.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что будешь есть?
ИЛЬЯ. Я не голоден. (Направляется в свою комнату).
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Подожди, Илья. Присядь, разговор есть.
ИЛЬЯ (сев в кресло). Слушаю.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты где пропадал? Три дня тебя не было. Хоть бы позвонил!
ИЛЬЯ. Пап, дай денег. Я должен.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. На что занял?
ИЛЬЯ. Собрание сочинений Ильина купил.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ха-ха! Так уж и скажи, на девок извёл! Кстати, ты ещё старые долги не отдал! (Пауза.) Ну, да бог  сними. Теперь можно не отдавать.
ИЛЬЯ (с удивлением). Не отдавать? Это что-то новенькое.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Мы всё равно уезжаем.
ИЛЬЯ. Кто это мы?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я, мама и ты.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Всё-таки принесу вам кофе с бутербродами. (Выходит в коридор).
ИЛЬЯ. Куда же вы собираетесь?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Сначала в Литву. А там посмотрим.
ИЛЬЯ. Что-то я не понимаю. Насовсем, что ли?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Тоже посмотрим. В общем, валим из Рашки до лучших времён. (С воодушевлением.) Не вешай нос, сынок! Начнём новую жизнь. Нас ждут великие дела, великие свершения! Ёксель-моксель! Наконец-то ты увидишь весь мир, а не только… э-э-э… всю эту окружающую нас погань.
ИЛЬЯ. Нет, папа, я никуда не поеду.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что-что?
ИЛЬЯ. Не поеду я никуда. Останусь здесь.

Входит мать с подносом в руках, ставит на стол две чашечки с кофе и тарелку с бутербродами.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Люба, представляешь, он отказывается ехать с  нами за границу! Остаюсь, говорит!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Сынок, а где ты будешь жить? Квартиру мы продаём. Нужны деньги и немалые.

У Ильи звонит мобильник.

ИЛЬЯ. Алё! (Тихо.) Вера, я сейчас не могу говорить. Перезвоню. (Кладёт мобильник на стол.) Так вот почему вы дачу продали.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Да, и дачу, и машину, Берём с собой самое необходимое. Так что подумай, Илья, что ты возьмёшь с собой.
ИЛЬЯ. Да не поеду я!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, почему? Что тебя здесь держит? Там же лучше! Это аксиома!
ИЛЬЯ. Не думаю. Даже если лучше, там нет… это…
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Чего там нет?
ИЛЬЯ. Её.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Кого её?
ИЛЬЯ. Веры, девушки моей.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Так у тебя роман? Боже мой! Ха-ха! Я уж думала что-то серьёзное. Да этих романов у тебя ещё столько будет!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Кто такая? Откуда? Сколько лет? Образование? Ну! Ну! Поведай нам о своей пассии! (Пауза.) Мы слушаем!
ИЛЬЯ. Ну, кто такая? Девушка, я уже сказал.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Дальше. Откуда? Сколько лет? Образование?
ИЛЬЯ. Из Котельников. 18 лет. Школу закончила. Это ничего. Я тоже не поступил в этом году.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. У тебя были великолепные возможности поступить летом в МГИМО. У меня там всё схвачено. Отверг, балбес, кинорежиссёром захотел стать. Кто её родители?
ИЛЬЯ. Отца нет. Мать одна их воспитывала. Надежда Алексеевна. Хорошая женщина.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Небось, уборщицей работает?
ИЛЬЯ. Нет. Продавщицей в продуктовом магазе.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. О, это прогресс!
ИЛЬЯ. А что? Все работы  хороши. Пусть меня научат. Хе-хе.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я сейчас в обморок упаду.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты сказал «одна их воспитывала». Назови их всех.
ИЛЬЯ. Брат у неё есть старший. Артём.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну-ну? Что? Где? Почём?
ИЛЬЯ. Автослесарем работал после армии. Сейчас добровольцем на Донбас ушёл. Да я его только на фотографии видел.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. С кем ты связался, обалдуй!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Да, прибрала тебя к рукам эта семейка.
ИЛЬЯ. А что вас в ней не устраивает? Социальный статус, что ли? Вы тоже не Рюриковичи! Они-то хоть Воскресенские, а мы Полушкины какие-то!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Больше туда ни ногой! Слышишь?
ИЛЬЯ. Папа, я совершеннолетний гражданин России. Позволь мне самому решать, что делать и как жить.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ага! Опять – не учите меня жить, только дайте мне денег. А вот не дам больше! Сам заработай! Только как ты заработаешь, ничего не зная, ничего не умея? Ты же типичный мальчик-мажор!
ИЛЬЯ. Да уж как-нибудь! Научусь! Не совсем дурак. Спасибо, что хоть книжки нужные вовремя подсовывал. (Направляется в свою комнату.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Мы не договорили!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты даже кофе не попил!
ИЛЬЯ. Разговор окончен. Продавайте всё и бегите, как крысы с тонущего корабля. Только корабль-то не тонет, идёт вперёд полным ходом! А я не пропаду. Да хоть в монастырь пойду трудником. (Уходит в свою комнату.)

Молчание.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Это возмутительно! (Включает телевизор и пьёт кофе.)

Звонок в дверь.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (громко). Маша, открой! (Пауза.) Ума не приложу, что с ним делать. Опутали мальчика с головы до ног и на дно тянут.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Это как раз представители того молчаливого большинства, по которому нейтронная бомба плачет.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, это уж слишком!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Нет, не слишком! Планетка-то наша не безразмерная. Маловата стала, в плечах как-то жмёт, словно старый пиджак. Ничего! Они ещё попляшут, когда одна Московия останется! Куда полезли, дурачки?! Пауза.) Ладно, чёрт с ними... А сына надо спасать!

Входит Маша и БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ.

МАША. Вот риэлтор пришёл. Вы ждали. (Выходит.)
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (улыбаясь). Здравствуйте! Борислав Иванович. (Целует Людмиле Андреевне ручку и даёт ей визитку.) Борислав Иванович. (Протягивает Владлену Семёновичу руку, которая остаётся висеть в воздухе.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Слышал. (Бросает взгляд на риэлтора.) И видел, пожалуй, где-то.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ И я вас видел. По телевизору. А у меня типаж такой. Многие говорят, что где-то меня видели. Новости смотрите? Сделайте погромче, пожалуйста.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Пульт на столе.

Взяв пульт, риэлтор прибавляет громкость телевизора.
Диктор сообщает о боях на Украине. Этот фрагмент должен обновляться в каждом последующем спектакле. [Можно вместо новостей вставлять кусочек из известных политических шоу «Время покажет» и др.] Впрочем, допускается оставить на протяжение всего спектакля определённый фрагмент СВО.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (в гневе). Где же наши спутники? Почему не бомбят мосты и железные дороги? Кинжалами их сволочей надо, кинжалами!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (выключив телевизор). Тошнит уже от этой кремлёвской пропаганды. (Риэлтору.) Займитесь делом, наконец!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Итак, начнём осмотр. (Окидывает гостиную взглядом.) На первый взгляд квартира производит хорошее впечатление. Но она требует ремонта.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Начинается.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Что начинается?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Демпинг – вот что!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Нет, нет, нет! Я оцениваю очень объективно! Надо это, туда-сюда, осмотреть всю квартиру.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Пойдёмте, я вам всё покажу.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Нет уж, лучше я! Начнём с кухни. Прошу.

Хозяин и риэлтор выходят в коридор.
Звонит забытый Ильёй айфон на столе. Мать берёт его в руки и смотрит на панель.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Вера? (Соединяется с абонентом, слушает.) Нет, это его мама. Здравствуйте, Вера. Илья рассказывал о вас. Я хотела с вами поговорить. О чём? У Вас с Ильёй серьёзно? (Пауза.) Знаете что, Верочка, приезжайте к нам в гости. Посидим, познакомимся поближе. Сегодня. Да хоть сейчас! У вас есть время? В отпуске? Прекрасно! Записывайте адрес. Что? Вы у нас уже были? Быстро вы… Хорошо, Верочка. Ждём вас к вечеру.

Вбегает Илья.

ИЛЬЯ. Ты с кем говорила? (Вырывает из её рук айфон.) Кто тебе разрешал брать мой телефон? (Смотрит на панель.) С Верой говорила! О чём?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Успокойся, сынок. Я просто пригласила её в гости.
ИЛЬЯ. Не лезьте в мои дела! Вы всё можете испортить!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что я неправильно сделала? Познакомимся с твоей девушкой, поужинаем вместе…
ИЛЬЯ. Какая же ты! Это моя жизнь!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты не прав, сынок. Это не только твоя жизнь. Мы с папой тебе свои жизни отдали! Когда ты был маленький с воспалением лёгких (плачет) я два месяца у кроватки на коленях стояла, ночи не спала! А папа? Сколько он тебе всего дал!
ИЛЬЯ. Чего он мне дал?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Духовного! Он тебе все книжки перечитал в детстве, все шедевры мировой литературы! Вкус привил к хорошей музыке, к джазу, классике, року! Всё что ты говоришь – это его словами!
ИЛЬЯ (задумавшись). Ну, нет, не всё. Далеко не всё.

Входят отец и риэлтор. У отца в руках связка книг.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Люба, он действительно, купил собрание сочинений Ильина! (Илье.) И что, ты собрался это читать?
ИЛЬЯ. Представь себе, да. (Садится в одно из кресел и погружается в цифровой мир айфона).
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Но к делу, к делу, хозяева! Покупателей я вам, можно сказать, уже нашёл. Раз, два, три... Да, трёх покупателей. Так что будете, туда-сюда, ещё выбирать, кто больше понравится.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Меня интересуют сроки. Чем быстрей, тем лучше.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Да через неделю всё будет в ажуре!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Через неделю? Так надо срочно мебель распродавать!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Помогу и с этим. Значит так. Нужно сфотографировать каждый предмет мебели и поместить с объявлением о его продаже… да хоть на Авито. Каждый отдельно! А что не купят за неделю, – так у меня двоюродный брат директор комиссионки. Там и мебель, и домашняя техника, в общем, всё, что в дому бывает.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Борислав Иванович, да вас бог нам послал! Ой! (Трёт плечо.) Что-то закололо.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Ну-ка, ну-ка! (Подойдя к женщине сзади.) Здесь болит? Я профессиональный массажист, не бойтесь! Сядьте в кресло.

Любовь Андреевна садится в кресло. Риэлтор начинает массировать хозяйке шею и плечи. Владлен Семёнович, насупившись, включает телевизор и переключает программы.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ой! Полегче! Вот так. Ой, хорошо...

Илья, наблюдая краем глаза эту сцену, слегка хохотнул.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (продолжая массировать). А вам, молодой человек, надо бы дельтовидные мышцы подкачать. Да и трицепсы не мешало бы. Я, кстати, три года, туда-сюда, инструктором в фитнес центре работал.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Да, да, здесь ещё немного. Вот, Илья, бери пример с Борислава Ивановича. И риэлтор, и массажист, и инструктор по фитнесу! На все руки мастер!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Я ещё и юрист, между прочим!
ИЛЬЯ. Инкрэдибэл!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Что это значит?
ИЛЬЯ. «Невероятно» по-английски.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Да, многие удивляются моей разносторонности. Ну, как, Любовь Аркадьевна, легче? Ложитесь на диван, я вам всю спину разомну.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, хватит! Что вы себе позволяете!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Так бесплатно же делаю.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я вам сам заплачу, только оставьте мою жену в покое.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Не может такого быть. Шутите?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Не шучу. Возьмите доллар.  (Даёт зелёную купюру.)
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (принимая купюру). Ну, дела! Первый раз вижу, чтобы платили за неделанье. Скажи кому –  не поверят. Я вот один раз, туда-сюда...

Хозяин делает звук телевизора на полную мощность, заглушив этим речь риэлтора, и делает вид, что смотрит какую-то передачу. Но вдруг телевизор отключается.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что такое?

Входит Маша.

МАША. Владлен Семёнович, электричество опять пропало.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Коротит где-то. (Вписывая что-то в блокнот.) Надо менять проводку. Я слышал, в прихожей потрескивает…
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (Илье). Ну, самостоятельный и свободный человек, устранишь проблему?
ИЛЬЯ. Я в физике не силён.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да ты все уроки в школе прогуливал! В каком предмете ты силён? Ладно, пойдем, покажу, где автомат вырубило.
ИЛЬЯ (неохотно). Ну, пойдём.

Отец и сын выходят.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Спасибо за массаж. Надо начинать фотографировать мебель. Ох, столько дел, столько дел! Начну со своей комнаты. А ты, Маша, убери пока со стола. Я быстро. (Выходит.)

Маша и риэлтор переглядываются.

МАША. Ну, как? Всё нормально?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Хорошее дельце подогнала, моя племяшка. Дай чмокну. (Целует её в щёчку.) Из него можно раза в два больше пользы вытащить, если с умом подойти. Супруги друг к другу почти охладели. С сыном чуть ли не на ножах, как ты и сказала. Эти две трещины надо углублять, расколоть окончательно ячейку общества на части и с каждой поиметь, туда-сюда, отдельный куш. А тебе, Машенька, надо бы этого молодого жеребчика захомутать.
МАША. Да куда мне, дядя! На меня старый поглядывает, вот его ещё, куда ни шло.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Дура! Старый – матёр, сам обведёт тебя вокруг пальца. А щенку только покажи да дай понюхать, на задние лапки встанет.

Включается телевизор с громким звуком. Риэлтор берёт пульт и убавляет громкость.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. В общем, будь с ним поласковей. Сходи в салон красоты, пусть твою харю ухоженной сделают. Деньги переведу на карту. Запомни, надо использовать все возможные варианты.
МАША. Дядь, что-то ты вцепился в них, как клещ. Чувствую, неспроста!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. У меня с Владленом давние счёты! Ух, ненавижу! А тебя, может, туда-сюда, за границу ещё возьмут жить.
МАША. Нет, не возьмут. Я подслушала. У Ильи есть девушка, он и не хочет ехать из-за неё.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Так отбей! Ты, туда-сюда, в одном доме, можно сказать, с ним живёшь. У тебя все козыри в отличие от неё!
МАША. Тихо, идут.
Голос ВЛАДЛЕНА СЕМЁНОВИЧА. ...если плюс и минус соприкоснутся напрямую...

Входят отец и сын.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (продолжая). …то и будет короткое замыкание.
ИЛЬЯ. Если есть короткое, значит, есть и длинное замыкание?

Маша протирает стол, берёт поднос с чашками и выходит.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Длинное – это когда плюс и минус замыкаются через электроприбор, ну там холодильник, туда-сюда, микроволновку.
ИЛЬЯ. То есть длинное замыкание – это когда электротехника работает исправно. А соедини два провода помимо техники напрямую, то будет короткое замыкание. Правильно я понимаю?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Правильно! Ты парень смышлёный, как я погляжу.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Только неуч. (Взяв сигарету в губы, выходит на балкон.)
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (тихо). Илья, я бы на твоём месте настаивал на размене квартиры. Ведь ты хочешь остаться в России? Где жить-то  будешь? А разменяетесь, так пусть родаки свою квартиру продают и уезжают, а ты со своей частью здесь останешься.
ИЛЬЯ. Не согласятся.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Конечно, не согласятся, ибо, туда-сюда, сколько-то потеряют на этом. Через суд надо дело делать. Только через суд! Право на твоей стороне, без пинка выиграешь. Ты, Илюша, продумай, обмозгуй эту тему. А я тебе помогу.

Входит отец.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Владлен Семёнович, вы какой зажигалкой пользуетесь? У меня есть набор отличных бензиновых зажигалок! (Одновременно достаёт и демонстрирует товар.) Раритет! И разнокалиберные баллончики очищенного бензина в придачу! Самый большой поллитра...
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (риэлтору). Я думал, вы уже ушли.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Собираюсь всё. Да вот стараюсь, туда-сюда, записать каждую мелочь, чтобы не забыть, не упустить чего важного. Ну, до свидания.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я вас провожу. Где же я вас раньше видел?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Мой типаж кинематографичен!

Отец и риэлтор выходят.
Появляется Маша без фартука и в мини юбке.

МАША (обворожительно улыбаясь). Илья, вы не подержите мне стремянку? Она шатается. Там в углу на потолке паутина.
ИЛЬЯ (задумчиво). Не только в углу. По-моему, везде какая-то паутина.


Картина вторая

Вечер того же дня. Та же гостиная квартиры Полушкиных.
Любовь Андреевна фотографирует различные предметы мебели, делает селфи на их фоне.
Входит Владлен Семёнович. Его походка выдаёт усталость.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Скоро здесь всех закупорят как в консервной банке. Еле визы продлил.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Не хотели продлевать?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Сказали, что с этого года россиянам въезд в Литву запрещён. Я же ваш, говорю! Меня в Рашке официально иноагентом признали! Я больше десяти лет на средства Евросоюза существую. Может, вам ещё удостоверение иностранного агента показать, говорю? Так оформите мне его, как посольство одной из стран цивилизованной Европы. В общем, исчезли с нашими паспортами на целый час. Каким-то образом удостоверились, кто я такой. Ну, и всем нам продлили. Так что вам с Ильёй ходить не надо. Кстати, где он?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Спит у себя.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. У него уже перепутались ночь и день. Днём дрыхнет, а по ночам колобродит.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я тоже не сидела без дела. Подала около тридцати объявлений о продаже. Валентина за сервизом приезжала, недавно уехала. Уже звонят покупатели! Я все встречи на завтра переношу.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Зачем целый вечер терять?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я забыла тебе сказать, что к нам должны гости прийти. Вернее, гостья.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Кто такая?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Девушка Ильи. Вера.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Та самая дочь продавщицы и сестра оккупанта?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Та самая.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Зачем?!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Посмотрим на неё, послушаем. Может, она нам понравится?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Не понравится! Но почему всё за моей спиной делается? Меня забыла спросить?! Он тебя уговорил, что ли?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Нет, я сама. Илья, наоборот, против был.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Изначально, заочно, априори, без всяких проверок – она ему не пара!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Пара не пара, а сердцу не прикажешь.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, и что, если она тебе понравится? Что дальше-то?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. С собой возьмём.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ха-ха-ха! Ты рехнулась, мать! (Внимательно смотрит на жену, водит указательным пальцем перед её носом.) Вроде бы вращение зрачка нормальное.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Хватит паясничать! Ты хочешь сына потерять? Семью разрушить?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Но как ты себе это представляешь? У неё, наверняка, даже загранпаспорта нет. А визу ей не дадут.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Как-нибудь договоришься в посольстве! Ты же у меня матёрый тактик и стратег.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Какая ты наивная! Да и зачем навязывать себе лишний геморрой! Нам сейчас каждый день дорог!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Успокойся! Может, она ещё сама не поедет.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (возмущённо). Как это не поедет? Ха! Да все только спят и видят, чтобы уехать.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Не скажи. А сколько вернулось? Не нужны они там никому, как оказалось.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вернулись только ни на что не способные особи, испорченный человеческий материал, утиль, годный лишь для затычек да половых тряпок. Они никогда не имели главного качества гомо цивилис, ёксель-моксель!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что же это за качество?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ненависть! Справедливый гнев цивилизации относительно варварства!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Чайковский и Достоевский, которых они запретили, тоже варварство?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Достоевщина – да! Впрочем, и без Чайковского цивилизация тоже не обеднеет.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (вспыхнув). Ну, знаешь!

Входит заспанный Илья.

ИЛЬЯ. Чего разорались? Поспать не дадут.

Илья проходит через гостиную в холл.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. В последнее время я стал замечать, что ты заражена каким-то вирусом патриотизма. Забыла? Патриотизм – последнее прибежище негодяев!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, ты же знаешь, там сейчас тоже не сладко стало. Особенно русским. Не обманывай себя.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Сейчас в паспортах национальность не указывается. Под евреев будем косить. Самый верный вариант.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Так ведь им всё равно, что грузин, что еврей, что чукча. Если из России, значит, русский.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты зачем, мать, палки в колёса вставляешь? А? Не надо в этот ответственный момент сеять семена сомнения! Ёксель-моксель! Это только подрывает решимость и волю! Паникёров Сталин приказывал расстреливать на месте без суда и следствия, когда немцы были под Москвой!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ха-ха! Вот уж не думала, что ты Сталина себе в подмогу возьмёшь!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Можно и врагов в попутчики взять, если выгодно! Вспомни Ленина! «Детскую болезнь левизны»!

Доносится женский вульгарный хохот.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Кто это?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это Маша смеётся.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Первый раз слышу, как она смеётся. Гогот советского пьяного прапорщика.

Маша снова хохочет.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это Илья её смешит.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты, может, и Машу с собой прихватишь?

У Владлена Семёновича звонит мобильник.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (взглянув на панель телефона). Саша Петров. Мой бывший студент, сейчас блоггер. Он мне ещё должен за два занятия по ораторскому мастерству. Алё! Добрый вечер, Саша. Так ты здесь недалеко? Конечно, заходи! Да, да, за два занятия. Я бы тебя ещё проэкзаменовал. Так сказать, завершающий аккорд моего мастер-класса. Но это за отдельную плату. Хорошо, жду.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Но сейчас же Вера придёт!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вера, вера! Деньги тоже на дороге не валяются! Тем более, это займёт не более пятнадцати минут. Не буду же я с ним целый академический час возиться.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (громко). Маша! Зайди, пожалуйста!

Входит Маша в фартуке.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ужин готов?
МАША. Почти. Ещё минут десять-пятнадцать.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты потихонечку накрывай. На четыре персоны.

Маша поворачивается спиной к хозяевам, выдав, что надела мини юбку, и выходит. Владлен Семёнович провожает домработницу пристальным взглядом.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что, хороши ножки? Может, прихватишь её с собой на Запад?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ха!  Один – один. Пока ничья.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Как же ты умеешь изворачиваться! Даже не покраснел.

Доносится взвизгивание Маши и её смех.
Входит Илья.

ИЛЬЯ. Есть хочется.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я вижу, не очень-то ты и ждёшь свою возлюбленную.
ИЛЬЯ. Честно говоря, не хотел я этой встречи. Во всяком случае, пока.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что, щупанул Машку?
ИЛЬЯ (смутившись). Да я просто ущипнул её в шутку.

Звонок в квартиру.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (взглянув на часы). Вера пунктуальна. Если это она, а не твой студент. (Громко.) Маша, открой!
ИЛЬЯ. Я сам. (Быстро выходит.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Затеяла ты чёрт знает что!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Будь сдержан и вежлив.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ох, тяжела ты... маска патриота!

Входят Илья и ВЕРА.

ИЛЬЯ. Это Вера. Прошу любить и жаловать.
ВЕРА. Здравствуйте.
ИЛЬЯ. Это мой папа, Владлен Семёнович. И, не трудно догадаться, мама, Любовь Андреевна.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вечер добрый.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А мы уже сегодня здоровались. Проходи, Верочка, садись за стол.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну-с, как дела на фронте? Как вашему братцу воюется? (Пауза.) Вера, вы всегда такая печальная и задумчивая?
ВЕРА (улыбнувшись). Нет.
ИЛЬЯ. Поясняю. Её брат Аркадий уже две недели не звонит. А раньше так через день. Мать как на иголках. Хочет на Украину к нему ехать. Так что не до смеха.

Входит Маша. Она расставляет тарелки на столе, раскладывает ножи, вилки, салфетки. Бросает взгляд на Веру, не сдерживая ухмылки.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вы не расстраивайтесь! Может, не убили ещё? Дай бог! Да уж. Надежда умирает последней. Сочувствую вам, Вера. (Пауза.) Да не переживайте вы так, на вас лица нет! Возможно, Аркадий... так его, кажется, зовут?
ВЕРА. Да.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (подбадривая). Возможно, он просто в плен попал, вот и не звонит. Главное, чтобы жив остался. Жизнь даётся один раз. А если ранен, так в госпитале лежит, и скоро на побывку приедет вам на радость!

Вера, не сумев сдержать слёз, быстро вскакивает и выбегает в холл, оставив свою сумочку, висящую на спинке стула. Илья устремляется за ней.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Зачем ты так?!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как? Я её пытался успокоить.

Звонок в дверь.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Иди, Маша, открой. Это, наверное, блоггер Петров.

Маша выходит.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Только его ещё не хватало сейчас.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ.  Долг есть долг. Он, как известно, платежом красен.

Входит САША.

САША. Здравствуйте. (Жмёт руку педагога.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, мы не будем вам мешать, пройдём в мой кабинет. (Саше.) Сейчас я тебя погоняю по всему материалу! Прошу!

Владлен Семёнович и Саша выходят.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (ворчит). Всё испортил! Суета пошла какая-то.

Любовь Андреевна, оглянувшись на выход, подходит к сумочке Веры, достаёт её паспорт, листает его. Затем рассматривает какой-то пакетик с продолговатыми бумажкам  и поспешно складывает всё обратно.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ничего себе! (Подойдя к выходу). Илья! Вера! Я вас заждалась!
Голос ИЛЬИ. Идём, мама!

Входят Вера и Илья.

ВЕРА. Простите меня, ради бога. Не сдержалась.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что ты, Верочка! (Обнимает Веру и целует в щёчку.) Я же всё понимаю. Присаживайтесь. (Пауза.) А вы давно встречаетесь?
ВЕРА. Четвёртый месяц пошёл.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Надо же какая конспирация! А я только сегодня узнала. (После паузы.) А Илья тебе не говорил, Вера, что в нашей семье большие перемены?
ВЕРА (настораживаясь). Нет. Что-то случилось?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Как сказать? В мире что-то случилось. А что, пока не понятно. Уезжаем мы, Верочка.
ВЕРА. Куда?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. За границу.
ВЕРА. Жить или на время?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. На ПМЖ.
ВЕРА. На ПМ...
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. На постоянное место жительства.

Молчание. Вера растерянно смотрит на Илью, затем на его мать.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Понимаешь, здесь для меня работы нет. Уже год не работаю. Мою радиостанцию закрыли. В газеты не берут. И возраст не тот и... темы не те. Мужа вообще иностранным агентом признали.
ВЕРА. Как! (После паузы.) Сочувствую. Но это ничего страшного. Моего папу, когда он освободился, тоже сначала никуда не брали. А потом наладилось всё. Я ещё маленькая была.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Твой отец сидел?! За что?
ВЕРА. Был в ОПГ. Рейдерством занимался, что ли. Это ещё в нулевых было. Мама не любит об этом рассказывать. Он мастер спорта по боксу был!
ИЛЬЯ. А где он сейчас?
ВЕРА. Убили его дружки бывшие. Это давняя история. Но сейчас всё уже отболелось. А вы живы здоровы. Работы полно кругом. Не надо отчаиваться.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Эта работа не для нас, Вера. Мы по специальности хотим, да ещё по особому направлению, в общем, заниматься тем, что умеем и делали всю жизнь. Поздно уже переучиваться.
ВЕРА. Понимаю. Вы учёные. Вам сложнее работу найти. Я вот на мясокомбинате работаю упаковщицей. Там постоянно требуются работники.

Заглядывает Маша.

МАША. Подавать жаркое?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Подожди полчасика, пока Владлен освободится.
МАША. Мне бы сегодня пораньше.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ну, уйдёшь пораньше.
ВЕРА (Маше). Я могу вас заменить, если что.

Маша, прыснув смешком, исчезает.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А ты, Верочка, не собираешься поступать в какой-нибудь институт?
ВЕРА. Готовлюсь в пединститут на учителя начальных классов. Люблю детишек.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (мрачно). Это хорошо, что стремление к дальнейшей учёбе есть. А не хотела бы ты своими глазами посмотреть весь мир? Попутешествовать по Европе, Америке, да вообще по всем частям света? Ощутить на лице брызги водопада Виктория? Промчаться на лыжах по склону Альп? Прокатиться верхом на верблюде среди египетских пирамид?
ВЕРА. Ой! Хотелось бы!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Так поедем с нами!
ВЕРА (в недоумении). Как это?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Да так, очень просто. Сделаем тебе визу, купим билет, соберёшь чемоданчик и вперёд, залётные!
ВЕРА. Как же это так? Я потом всю жизнь не расплачусь.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. И не надо! Мы же почти уже родня? Я правильно понимаю? Почти родня? Илья, мы с Верочкой почти родня? (Строго.) Отвечай, Илья!
ИЛЬЯ. Да нет пока ещё.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Лопух ты, сынок. Я тебе потом скажу.

Голос ВЛАДЛЕНА СЕМЁНОВИЧА. Не стесняйся, Саша, надо  отточить это в игровой форме на публике. Расслабься!

Входят Владлен Семёнович и Саша.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Дамы и господа! Сейчас мы представим вам контрольный урок под названием «Уничтожение оппонента»! Это надо, Люба. Хотя бы повеселей станет! Александр сыграет журналиста нового прогрессивного типа, а я его оппонента, которого он на глазах почтеннейшей публики разделает под орех. Часть первая «Сомнение в правоте».
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, только покороче, пожалуйста. Все устали.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да, да. Краткость сестра таланта. Какой же тезис мы будем разбивать? Кстати, можно любой. Мой метод универсален! Будь это догмы марксизма, фашизма, христианства, людоедства, гуманизма, – ничто перед ним не устоит! Так, так, так... О! Илья, давай-ка возьмём твоего Ильина! Какое созвучие: Илья – Ильина! Давай из неё любую цитату!
ИЛЬЯ. Ну, папа!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Нет-нет, сынок, это уже интересно. Зачитай, пожалуйста, из любого тома и любого места.

Илья достаёт из связки книгу.

ИЛЬЯ. Раскрываю наугад. (Читает.) «Патриотизм может жить лишь в той душе, для которой есть нечто священное. Которая на опыте испытала достоинство этого священного и узнала его в святынях своего народа. Человек вдруг постигает, что его личная жизнь и жизнь его родины суть нечто единое и что он не может не принять судьбу своей родины, ибо она так же неотрывна от него, как он от неё».
ВЕРА. И правда. Я это чувствую.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Здесь, Саша, главное, не зацикливаться на содержании. Что он написал – всё равно. Твоя задача сокрушить оппонента! Глаголом жги сердца людей, как завещал нам Пушкин! А для этого нужно что?
САША. Сначала посеять сомнение в правоте оппонента.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, сей! Вот твой оппонент. (Кивает на Илью.)  Я уж, с позволения почтеннейшей публики, перейду в статус рефери. Дерзай, Сашок. Бросай ключевые фразы!
САША (глядя на Илью).  Всё это не ново. Это уже было сто лет назад. А если серьёзно, то это лишь одна из множества версий. Есть и другие, более убедительные.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Второй вариант!
САША (сморщив лицо). Не убедительно! Многословно! Противоречиво! И просто не умно!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. И переводишь на другую тему. Итак, сомнение посеяно. Часть вторая «Фальшивое образование»! Давай, давай Саша!
САША. Какое ПТУ вы окончили? А если серьёзно, то я просматривал ваковский список докторов наук, вас в нём не оказалось. Сознайтесь, ведь купили научную степень?
ИЛЬЯ (сдерживая смех). У меня её ещё нет.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Часть третья «Облик аморале»! Ну, здесь, Александр, ты просто озвучь основные положения.
САША (монотонно, вспоминая заученный текст). Если удастся найти какой-то даже мельчайший аморальный факт в биографии оппонента, смело объявить об этом и раздуть его до масштаба преступления. Например, будучи ещё студентом, оппонент был задержан за распитие спиртных напитков. Называть его алкоголиком и пьяницей. Если он попал в ДТП когда-то, и неважно, кто виноват, то он потенциальный убийца. Если...
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Достаточно примеров. Часть четвёртая, как говорил Герман Гессе, «Высшая мера наказания – осмеяние»!
САША. Можно я своими словами? Ну, тут всё время надо улыбаться, когда оппонент говорит. Сопровождать его речь междометиями «Ну-ну!», «О!», «Ба!». Фразами «Вот заливает», «Клоун!», «Гениально соврал!», «Это уже перебор!». В общем, вызвать в посторонних людях смех.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Часть пятая «Проклятие»!
САША. Название этой части говорит само за себя, что оппонента надо проклясть.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Очень, очень действенно! Я пробовал и не раз!
ИЛЬЯ (потирая кулак). Пап, а если оппонент ему в морду даст за враньё?
САША. Меня это тоже очень интересует, Владлен Семёнович!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Тогда в суд! Посади его, чтобы другим неповадно было! (Распаляясь.) А если его оправдают, то подавай следующий иск! Потом третий! Четвёртый! Смело обвиняй его в том, чего не было! Преврати его жизнь в ад! Чтобы он отчаялся, взмолился всем богам, самому дьяволу, и был готов отвалить тебе денег, чтобы ты только оставил его в покое!
САША. Гениально!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (печально). Какой ты оказывается злой. Не подозревала.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Это священная ненависть, ёксель-моксель! Справедливый гнев! Всю эту погань надо калёным железом выжигать! (Хлопнув рюмку коньяку и взяв себя в руки.) Ну, как? Потянет мой метод на Нобелевку?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. На современную – возможно, если судить, кому её дают в последние годы.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Кстати, звонил риэлтор. Покупатель готов к покупке квартиры, но хочет её хотя бы для формальности осмотреть. Я перенёс встречу на завтра, сообразуясь с твоим настроением и состоянием.

У Веры звонит мобильник.

ВЕРА. Извините. (Отойдя в сторону.) Да, мама. (Пауза.) Что?! Я сейчас приеду. (Идёт к своей сумочке, пошатнувшись.)
ИЛЬЯ (подбежав к Вере). Что случилось? (Поддерживает её за локоть.)
ВЕРА. В глазах что-то потемнело... и голова закружилась... Аркашка... в плену. Извините. Я пойду. (Направляется к выходу.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, закажи такси!
ВЕРА. Не провожайте меня. Я доберусь. (Убегает.)

Молчание.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, теперь-то она точно с нами не поедет.
ИЛЬЯ. А я тем более.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Минуточку внимания! Пренеприятное известие, господа! Верочка беременна!
ИЛЬЯ. Как!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Хе-хе! Что же можно было ожидать от представительницы трущоб? Нагуляла неизвестно от кого, а теперь к Илье клеится.
ИЛЬЯ (матери). Откуда тебе это известно?!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я видела её тест на беременность!
ИЛЬЯ. Где ты могла видеть? Вы только что познакомились!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. В сумочке её!
ИЛЬЯ. Мама, ты лазаешь по чужим сумкам?!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Нет, я никогда не лазала по чужим сумкам! Но этот случай особый, и я позволила себе ради нашей семьи!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, ладно! С девицей всё ясно, разобрались. Вернёмся к главному. Где собираешься жить, Илья? Под забором будешь обитать?
ИЛЬЯ. Нет, папа. Давайте разменяем эту квартиру. Я на многое не претендую. Однокомнатной мне вполне хватит. Нет, двухкомнатной. С перспективой образования новой семьи. Можно в любом спальном районе. Можно и за городом.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Мне это послышалось? Или ты действительно произнёс сей мерзопакостный спич? (Пауза.) Но как ты себе это представляешь?
ИЛЬЯ. Да всё просто. Риэлтор у нас есть, он быстро решит проблему с разменом. Вот давайте сейчас и расставим все точки над «i». Если не согласитесь, то подам в суд. Право на моей стороне. Я же имею здесь свою долю?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (в ярости). Ты вор, мошенник! Ты ни копейки не вложил в эту недвижимость, халявшик! Ты не имеешь права претендовать ни на один квадратный метр этой площади!
ИЛЬЯ. А по закону имею!

Владлен Семёнович, не в силах более сдерживаться, кидается на сына. Но Илья перехватывает его руку и делает бросок через плечо.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (лёжа на полу, стонет). Рука!
ИЛЬЯ. Я тебя ненавижу!

Вдруг гаснет свет, и гостиная погружается в полную темноту.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Что это такое?
ИЛЬЯ. Короткое замыкание.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина третья

Проходная комната двухкомнатной квартиры (хрущёвки) Надежды Алексеевны и Веры. Слева выход в прихожую, санузел и кухню. Справа – в другую комнату. НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА лежит на диване и смотрит по телевизору новости о специальной военной операции на Украине. [Так же как и в 1-м действии новостной фрагмент может обновляться от спектакля к спектаклю, а может фиксировать какой-то один исторический этап.] Рядом с ней на тумбочке находятся аптечные пузырьки и коробочки. Вера делает уборку квартиры.

ВЕРА. Мам, сделай потише! Показывают одно и то же целыми днями!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А вдруг Аркашу увижу?
ВЕРА. Чтобы увидеть, не надо делать звук на всю мощь.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (убавив громкость). И правда.
ВЕРА. Если что-то новенькое, так сразу узнаем. Не по одному, так по другому каналу.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вот поправлюся, возьму отпуск на работе за свой счёт и на Донбасс. (Сдерживая слёзы.) Аркашку искать…
ВЕРА. Ты вылечись сначала. А там посмотрим. Может, и я с тобой. Только не надо брать кредит на поездку. Сейчас Сбербанк даёт в рассрочку аж на четыре месяца без процентов! Так что будет время расплатиться.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Тихо! (Прислушивается.) Почтальонша пришла – ящик почтовый громыхнул.
ВЕРА. Ну, у тебя и слух! Даже я не слышала.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Сходи, посмотри, нет ли письма.
ВЕРА. Сейчас письма не пишут. Одна реклама в ящике. Позвонили бы или СМСку прислали из части, если что.

Мать поднимается и суёт ноги в тапочки.

ВЕРА. Ты куда?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Почту посмотрю.
ВЕРА. Да лежи уж, неугомонная! Я схожу. (Выходит.)

Надежда Алексеевна делает звук громче и переключает каналы. Останавливается на политическом шоу, где речь идёт о военном положении на передовой.

ВЕРА (быстро входя). Письмо из его части!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Я чувствовала! (Выключает телевизор.)
ВЕРА. Вскрывать?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Погоди. (Крестится.)
ВЕРА. Да сейчас уж молись – не молись. (Вскрывает конверт, пробегает письмо глазами.) Друг его пишет, Василий, однополчанин. (Читает.) Готовится обмен пленными. Списка пока нет. Но будем надеяться, что Аркадий в него попадёт. (Передаёт письмо матери.)
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (прижимая письмо к груди). Будем надеяться. (Крестится.)

Звонок в квартиру.

ВЕРА. Кто ещё там? (Выходит.)
Голос ИЛЬИ. Извини, что долго не приходил.
Голос ВЕРЫ. Я уж думала не придёшь больше.

Входят Илья и Вера с букетом цветов.

ВЕРА. Познакомься, мама, это Илья.
ИЛЬЯ. Здравствуйте, Надежда Алексеевна!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (внимательно разглядывая парня). Здравствуйте.
ВЕРА. Мама слегла на нервной почве. Но сейчас уже лучше. Лежи, лежи!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, как же лежать-то? Гость пришёл!
ВЕРА. Ах, неугомонная! (Выходит с цветами).
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Попрощаться, что ли, пришёл? Вера говорит, уезжаешь?
ИЛЬЯ. Нет, я остаюсь. Родители хотят уехать.

Входит Вера, ставит вазу с цветами на стол.

ИЛЬЯ. Я, Надежда Алексеевна, по другому делу. Вера, как там раньше-то предложение делали? (Встаёт на одно колено.) Прошу твоей руки. (Матери.) Прошу руки вашей дочери!
ВЕРА. Не знаю, шутишь ты или нет?
ИЛЬЯ. Нисколько. (Тихо.) Я всё знаю. Моя мать твой тест на беременность видела.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Не шушукайтесь! (Сердито.) Не пара ты ей.
ИЛЬЯ. Это почему?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вы богатые, учёные. А мы простые и бедные. Обычно деньги к деньгам. А с нас что взять? Две простыни с наволочками в приданое? Тебе, Илья, богатая невеста нужна!
ВЕРА. Мама! Что ты говоришь? Вот уж не ожидала от тебя такого!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (ворчит). А чего? Я побольше твоего живу, всего навидалася. Полюбитесь с годок да разбежитеся! Так оно и бывает в неравном браке-то. Ты уж лучше поезжай в свою Англию или Америку. Там, глядишь, модель сыщешь или банкиршу какую!
ИЛЬЯ. Почему в свою Англию и Америку? Я гражданин России, люблю свою родину, и покидать её не собираюсь!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Эх, Илья! Видный ты парень! Да Верка-то моя не такая уж красавная. Спадёт миловидность лет через пяток, так и посмотреть не на что будет.
ВЕРА. Мама, ты меня убиваешь!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да ещё дурочка не образованная. Ты вон язык английский  знаешь. А Верка-то что? Пык да мык, пердык-кирдык…
ВЕРА. Хватит меня принижать!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Так если нахваливать да возвышать, больно будет падать с высоты-те!
ИЛЬЯ. Мне нравится ваша народная речь, Надежда Алексеевна. Но вы не правы. Вера очень достойная девушка и умница! У неё природный ум. А образование? И с учёными степенями бывают дураки. Я Веру по-настоящему люблю.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВН (с хитрецой). Любишь?
ИЛЬЯ. Люблю!
ВЕРА. И я тебя тоже.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Перекрестися!
ИЛЬЯ (поднеся правую руку ко лбу и замешкавшись). Вообще-то я не крещёный. Пока.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, милок, под венец ты не ходок!
ИЛЬЯ. Я давно хочу креститься! Много читал богословской литературы, святых отцов. Ощущаю себя православным!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чуйка как шуйка, утром одно, вечером – говно!
ВЕРА. Ну, хватит выражаться уже!
ИЛЬЯ. Да я хоть сегодня крещусь!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Кто ж тебя покрестит-то? Быстрый какой! Ты сначала попостися хотя бы три дня да молитвы почитай! А уж потом в церковь! У меня есть хороший батюшка, духовник мой, отец Анатолий. Скажу ему, чтобы тебя покрестил.
ИЛЬЯ. Спасибо вам! Я обязательно буду поститься, на хлебе и воде посижу!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вот тебе молитвослов. (Достаёт книжку из-под подушки.) Читай всё подряд все три дня. Лучше вслух.
ИЛЬЯ (листая книжку). Хорошо.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Жить-то где будете? Здесь, что ли? Квартиру-то свою продаёте, Вера говорит?
ИЛЬЯ. Мне от неё какая-то часть отломится. Размен будем делать через суд. Я подал иск.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Это как же? На родителей подал?
ИЛЬЯ. Не на родителей, а на размен. Что мне было делать, если они не согласились по-хорошему? Закон на моей стороне.
ВЕРА. У нас будет своя отдельная квартира?!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Погоди радоваться! Суда ещё не было. А как не присудят? Да и не хорошо это. Папа с мамой старалися всю жизнь, вили семейное гнездо, а он – разорять нажитое! 
ИЛЬЯ. Так они же хотят это нажитое продать!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Погоди, может и не продадут ещё. Остепенятся.

Звонок в квартиру. Вера выходит.

ИЛЬЯ. Остепенятся? Они боятся стать нерукопожатными!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чего, чего?
ИЛЬЯ. Нерукопожатными.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Господи! Чего это такое?

Входят Вера и Любовь Андреевна.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это значит честь потерять! (Илье.) Я знала, что ты здесь.
ВЕРА. Это мама Ильи, Любовь Андреевна. А это моя мама, Надежда Алексеевна.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Здравствуйте. Вы бы заранее сказали, что приедете. А то не знаю, чем вас потчевать сейчас. Не готовили ничего.
ВЕРА. Я что-нибудь придумаю. (Делает движение к выходу.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Верочка, не трудитесь! Я ненадолго.
ВЕРА. Нет, нет. Хотя бы чайку с вареньем. (Выходит.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Илья, нам с Надеждой Алексеевной надо поговорить тет-а-тет.
ИЛЬЯ. Пожалуйста. (Выходит.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я так понимаю, что Вера не собирается делать аборт?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чего? Какой аборт?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Она вам не говорила, что беременна?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (удивлённо). Нет. Ничего не говорила. А вам, значит, сказала? Ну, я ей задам! От матери такое скрывать!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Значит, вы ничего не знали до сего времени? Это меняет дело.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Какое дело?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. В котором мы с вами, Надежда Алексеевна, можем стать союзниками.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (громко). Вера! Поди-ка сюда!

Входит Вера.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ты беременна? (Пауза.) Молчишь? Значит, правда.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. В общем, так, девочки! У меня есть очень хороший врач, гинеколог, доктор медицинских наук, академик. Делает всё по высшему разряду. Он просто волшебник! Никаких последствий после операции, будто её и не было. Относительно оплаты не беспокойтесь. Это я тоже беру на себя. Я отложила хорошую сумму на это дело.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Погодите! Какой операции?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. О, боже мой! Аборта, конечно!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да ты что, мать, рехнулась, что ли? Никаких абортов! Вера, на каком ты месяце?
ВЕРА. На третьем.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Отлично! Ещё можно успеть! Медлить нельзя! Вам повезло – акушером будет светило медицины! Хирург – золотые руки!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Нет! Никаких!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Но позвольте…
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Не позволю! Не позволю своих внуков губить! Это вам всё равно! Хошь – родину брошу! Хошь – дитё во чреве матери убью! Лишь бы рукопожатными слыть!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ну, знаете!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Я-то знаю! А вот ты, мать, не знаешь, что ли, что в её пузе твой внук или внучка?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (сбавив воинственный тон). Какой внук, какая внучка? Это всего лишь биомасса…

Любовь Андреевна достаёт платочек из сумочки, вытирает слёзы, но, не силах больше сдерживаться, рыдает.

ВЕРА (тихо). Спасибо, мама! Я тебя обожаю.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (гостье). Ну, чего ты расклеилась, Люба? Упокойся. Всё будет хорошо
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ну, пусть. Пусть рожает. Это правильно! Правильно. А деньги пойдут на воспитание ребёнка. (Достаёт из сумочки конверт и кладёт на стол.) Возьмите.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вам нужней будут за границей-то. А нам государство материнский капитал даст.

Звонок в квартиру. Вера выходит.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (прислушиваясь). Ну, сегодня богатый день на гостей!

Входят Вера и Владлен Семёнович. Его правая рука в гипсе.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (жене). Ба! А ты здесь что делаешь?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А ты?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я к сыну пришёл. Он здесь?
ВЕРА. Познакомьтесь, Владлен Семёнович, это моя мама, Надежда Алексеевна.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я понял. Здасьте. Где Илья?
ВЕРА. На кухне.

Владлен выходит.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Второй раз в жизни такое имя встречаю – Влад-лен. Так раньше в честь Владимира Ленина называли мальчиков. Коммунист, чай, супруг-то ваш?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Он такой же коммунист, как я космонавт.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А что? Сейчас в космос туристом можно полететь – были бы деньги! Я бы слетала! Посмотрела бы на нашу Землю-матушку со стороны.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Представляю вас в скафандре!
ВЕРА. Со скалкой в руке! Ха-ха!

Все трое смеются. Доносятся громкие голоса мужчин.

Голос ВЛАДЛЕНА СЕМЁНОВИЧА. Да как ты смеешь?!
Голос ИЛЬИ. Я что, не имею права голоса?!

Вбегает разъярённый Владлен.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вырастили сыночка! Сидит сейчас на кухне с книжкой, чего-то бубнит про себя. А тут такое, ёксель-моксель! Вот, одноруким сделал! Как теперь в теннис играть? Только удар отработал, и всё напрасно! В кого он только пошёл?!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. В тебя. Такой же упрямый, как осёл.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да, он действительно, осёл!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ты не уловил. Он ещё ослик, а ты матёрый ослище!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Коза!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, будет вам ругаться-то, гости дорогие! Всё! Мир, дружба, жвачка!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (жене). Главный счет за границей заморозили! У меня там львиная доля, единственная надежда была! А теперь что? Один вариант – продажа квартиры! А он этого не понимает, ёксель-моксель! Да он мне по гроб жизни обязан, что от армии его откосил! А то кормил бы сейчас вшей в окопах! Нет, всё он понимает! Только специально, назло палки в колёса вставляет! Мы столько времени из-за него потеряли! И ещё две потеряем, пока суда ждём!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Подожди. Ты говоришь, счет заморозили?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да! Сегодня узнал! Казлаускас сообщил. Козёл! Не мог раньше звякнуть!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это катастрофа.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Деньги – пустяки. Главное согласие в семье!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Согласие! Он на развод хочет подавать! Согласие.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (ёрничая). Уже подал!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты серьёзно?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. А чего резину тянуть?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Та-ак! Значит, ты и меня хочешь без всего оставить?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Почему оставить? Виза у тебя есть, кое-какие сбережения тоже. На первое время хватит. К тому же в Литве всё дешевле, чем в Москве!

Любовь Андреевна берёт со стола свой конверт и прячет его в сумочку.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да уж, дела! Сын женится, а отец с матерью разводятся. Хороший пример детям!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как женится? На Вере? Уже?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Сегодня предложение сделал.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Так вот почему он квартиру хочет отжать!

Входит Илья с книжкой в руке.

ИЛЬЯ. Папа, я это...

У Веры звонит телефон.

ВЕРА. Номер какой-то незнакомый. Алё! Кто это? Аркаша! Мама, Аркаша звонит!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Переключи на громкую связь. Все послушаем.

Вера переключает телефон на громкую связь.

Голос АРКАДИЯ. Здравствуй, сестрёнка!
ВЕРА. Здравствуй!
Голос АРКАДИЯ. А мама на работе?
ВЕРА. Нет, здесь! Приболела немного, но уже выздоравливает!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (подойдя ближе к телефону). Здравствуй, сынок!
Голос АРКАДИЯ. Здравствуй, мама!
ВЕРА. Ты где сейчас? Откуда звонишь?
Голос АРКАДИЯ. Сейчас в госпитале... отдыхаю.
ВЕРА. Ты ранен? Что-то серьёзное?
Голос АРКАДИЯ. Так, лёгкое ранение, кисть руки... Поправляюсь.
ВЕРА. Сегодня письмо пришло от Василия!
Голос АРКАДИЯ. Он дней восемь назад написал. Устаревшая информация…  У меня несколько зарплат накопилось, я вам пришлю! Только не на карту, свою я потерял, а через почту!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да у нас хватает, сынок! Ты на себя лучше трать! Фруктов побольше покупай, если есть возможность! Вещи тёплые!
Голос АРКАДИЯ. Здесь всего достаточно! Так что и деньги почти не нужны. Полное довольствие, да ещё волонтёры помогают, спасибо им!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вам после госпиталя не полагается отпуск? Сразу на передовую пойдёшь?
Голос АРКАДИЯ. Нет, на побывку приеду!
ВЕРА (радостно). Когда?
Голос АРКАДИЯ. Когда врачи отпустят. (Смеётся.) Может, через недельку!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Надолго ли, сынок?
Голос АРКАДИЯ. Там видно будет. Разберёмся. Может, насовсем...
ВЕРА. Алё! Алё! Прервалось. Алё!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Как от сердца отлегло! Будто пара пудов с плеч спала.
ВЕРА. Да не плачь ты! Радоваться надо!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (вытирая слёзы и улыбаясь). Я и радуюся!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Навоевался, значит? Ну, и правильно. Нечего зря кровь проливать.

Общее неловкое молчание.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Говорил я тебе, Вера, что приедет ваш Аркадий после госпиталя, ёксель-моксель? Всё прямо так и случилось, как я предрёк! (Жене.) Поэтому прислушивайтесь иногда, что я говорю.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ну, скажи, пророк, чем война закончится?
ВЕРА. Любовь Андреевна, тут не надо быть пророком. Конечно же, нашей победой!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Блажен, кто верует. А если серьёзно, то закончится всё ни войной, ни миром.
ИЛЬЯ. А что ещё может быть, кроме войны и мира?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. А вот когда ни суша, ни вода, – что это такое? Трясина, грязь, жижа, слякоть! Вот этим и закончится, как всегда. Правда, мы при этом поём: «Наши деды – славные победы!» Хм. Что-то я стал опять раздражаться... (Сделав дыхательное упражнение.) Вот теперь лучше.

Вера смеётся, глядя на Владлена Семёновича.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Что же это мы, Вера? Сегодня у нас праздник: Аркадий жив! Это надо отметить! Чего там у нас в холодильнике? Нет, всё равно в магазин идти надо. А сын приедет, Вера, вот вашу свадебку-то и сыграем!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (жене). Нашего сына женят, не спросив даже мнения его родителей. Всё делается без нашего ведома, за нашей спиной, втихаря! Нет ли у тебя ощущения, что мы здесь лишние?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Мы и в стране лишние, Владлен.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ничего не лишние! Вы чего, против того, чтобы Илья на Вере женился? Вот сейчас и сговоримся! (Владлену.) Ну, сват, начинай!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что начинать?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Как что? Говори громко и весело: «У вас товар, у нас купец!»
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (морщась). Какой товар, какой купец?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (продолжая импровизированный обряд). И впрямь купец-то хорош! А товар-то у нас диковинный, необычный! Невест продаём в хорошие руки!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что за средне века, блин!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (разочарованно). Видать с вами каши не сваришь. Совсем люди веселиться разучилися.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (неожиданно встрепенувшись). Подыщи нам чтоб всё в ней было: и молодость, и красота, и ум, и доброта! И чтобы грациозна была да легка! Чтоб ласковая была и чтоб молодца нашего любила!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Есть у нас такая! Бережем её для особого купца. Да видно это и есть ваш Илья! Дорогая она у нас. Необычная. Смотрите сами!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (глядя на Веру). Эта невеста нам мила. (Илье.) Хочешь такую себе жену?
ИЛЬЯ. Хочу, мама дорогая!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, вот и сговорилися! Только надо, чтобы наша пара гнездышко себе уютное свила!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. А невесту даже не спросили! Ей-богу, средние века!

Звонок в квартиру. Вера выходит.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (мужу). Подыграл бы хоть немного для приличия.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. В таком отстое не участвую. (Тихо.) Ты поняла, куда она клонила, когда про гнёздышко уютное причитала? Явно на нашу квартиру зарится!

Входят Вера и риэлтор Борислав Иванович.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Я к Илье Полушкину. Он мне звонил, что находится по этому адресу. (Осматривается.) Да тут вся семья собралась! (Илье.) Я подыскал для тебя великолепный вариант! Вот смотри! (Показывая фото на смартфоне.) И от метро недалеко! И до центра всего полчаса! (Владлену Семёновичу.) И вас с супругой не обидел. Четырёхкомнатная в Бирюлёво улучшенной планировки! (Показывает снимки.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (бросив взгляд на смартфон риэлтора). Это двадцать лет назад считалось улучшенной планировкой.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (тоже посмотрев). Во сколько же раз дешевле нашей сегодняшней квартиры? Раза в четыре, пять?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Ну, туда-сюда, где-то так. Так ведь вам в ней не жить! Более того, я уже нашёл покупателей! День-два и деньги ваши! И никакого геморроя больше! Катите на все четыре стороны!
ИЛЬЯ. Пап, я это... Решил забрать заявление из суда. Я не правильно поступил. Прости.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Но мы не согласны на размен! Это грабёж среди бела дня!
ИЛЬЯ. Я не претендую на размен. По совести, я не имею права что-то требовать.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Зато по закону имеешь!
ИЛЬЯ. Юридический закон не всегда совпадает с совестью.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты серьёзно, Илья?
ИЛЬЯ. Да, я так решил.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Спасибо... сынок.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Это что же, мне опять всё переигрывать?! Таких трудных и сложных клиентов у меня ещё не было! Так продавать вашу хату или разменивать?!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Я думаю, надо взять небольшую паузу.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. То быстрее, то паузу! А мне тоже, туда-сюда, жить надо на что-то!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Так у вас столько талантов! Займитесь пока массажным делом, в конце концов. С вашими сильными и нежными руками вам цены не будет!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Хм. Спасибо за комплимент. Но помните, что в договоре неустойка указана за его невыполнение! (Смотрит на Надежду Алексеевну.) Мадам, вам требуется оздоровительный массаж. Первый сеанс бесплатно. Второй с пятидесятипроцентной скидкой. Не желаете?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (Вере). Чегой-то он?
ВЕРА. Массаж тебе предлагает сделать.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Причём бесплатно!
ВЕРА. Это первый сеанс бесплатно. А понравиться, втридорога будет драть. Не соглашайся.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А если первый-то сделать, а потом сказать, нет, милок, не понравилося мне?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Я вас понял. И вы надуть хотите? Вот люди пошли! Всё на халяву пытаются заполучить! Стыдно, бабуля, стыдно должно быть!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Это я бабуля?! Да я даже ещё не на пенсии! Сморчок!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (едва сдерживаясь). Вот смотрите, Людмила Аркадьевна, с какими клиентами приходится иметь дело! Денег не дают да ещё оскорбляют! Вы-то уж хоть определитесь побыстрее! (Уходит.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Наверное, и нам нужно восвояси?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Пожалуй.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Илья, ты с нами?
ИЛЬЯ. Нет, я ещё здесь побуду.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. До свидания. Приятно было познакомиться.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. До свидания, Люба. А вы заводная!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Счастливенько, сватья!

Родители Ильи уходят.

ВЕРА. Мама, приляг, отдохни. Ты переволновалась.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да я уже здорова! (Пауза.) Там у меня наливочка в шкафчике. Принеси-ка.
ВЕРА. Мама! Нельзя же на лекарства!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Сегодня можно!

Вера, бросив на мать укоризненный взгляд, уходит в другую комнату.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да, сложные у тебя родители. Прав риэлтор.
ИЛЬЯ (отрываясь от книжки). Он сказал, сложные клиенты, а не родители. Так и вы не простой клиент. Как вы отбрили массажиста!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ох, все мы клиенты Господа Бога. А ты уже готовишься, как я посмотрю. Или так просто?
ИЛЬЯ. Нет, Надежда Алексеевна, уже. (Пауза.) А ваш сын крещёный?
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Как же! А батюшке Анатолию я скажу завтра про тебя.

Входит Вера, ставит небольшую бутылку и три рюмки на стол.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, жених, наливай!

Илья наполняет две рюмки.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А третью-то чего не налил?
ИЛЬЯ. Я пощусь.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Одну-то рюмку красненького винца можно за Аркашу! И яблочком закусишь.
ИЛЬЯ. За Аркадия выпью. Но закусывать не буду.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Опьянеешь ещё без закуски-то!
ИЛЬЯ (прыснув смешком). Не беспокойтесь, такая доза компота меня не возьмёт.
ВЕРА. За Аркашу! Что живой!

Чокаются и выпивают.

ИЛЬЯ. Ну, я пойду. Заявление из суда ещё надо забрать.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Это ты правильно делаешь, Илюша. Всегда надо поступать по совести. А уж что Бог даст – принимай с благодарностью. Даже если это крохи будут.
ИЛЬЯ. До свидания. (Целует Веру и уходит.)
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чего зарделась-то? Брюхатая! Я, значит, на работу, а они шасть сюда, хитрецы! Ну, давай ещё по одной. Теперь за тебя и за дитё!

Выпивают.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Сколь народу-то у нас сегодня перебывало. И за год столько не набиралося! Ну, ладно, отдохнём, одни осталися.
ВЕРА. Как это одни? Забыла, что отец Анатолий говорил? Если вас двое, то вы не вдвоём, а втроём.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Конечно же, Господь ещё среди нас. Но тогда уж вчетвером! Дитё-то не учли?
ВЕРА. Впятером. Аркаша ещё.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А Илья? Ха! Так-то можно всю страну присовокупить. Даже весь мир!
ВЕРА (удивляясь). А ведь так оно и есть!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА (после паузы). Что-то не понравился мне тон Аркашин, особенно в конце. Печали в нём много. Не договаривает чего-то Аркашка наш. Дай Бог, чтобы это только показалось мне. Ладно, что там по новостям?
 
Надежда Алексеевна включает телевизор, ложится на диван и смотрит новостную программу. Вера убирает со стола.


Картина четвёртая

Гостиная квартиры Полушкиных. Комната полупустая, так как вся ценная мебель распродана. Остался один стол, окружённый кухонными табуретками, и старая этажерка с папками.
Маша вальяжно сидит за столом и красит ногти.
Входит Любовь Андреевна, ищет на этажерке нужную папку.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Какая мерзость запустения! (Дунув на папку, с которой поднимется облачко пыли.) Фу! Ты бы, Маша… (чихает) … хоть пыль протёрла. Чего сидишь? Полы подмети, помой их, наконец! Нельзя же в таком, извини меня, сраче находиться!
МАША. Вот ещё. Новые хозяева уберутся.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Подожди-ка, подожди-ка! А ты почему в моём халате?
МАША. Владлен подарил. Вы его всё равно не носите.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Не Владлен, а Владлен Семёнович для тебя!

Маша ухмыляется.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. И потом, деточка, ты ещё не получила расчёт. Я ведь и удержать могу некоторую сумму за халатное отношение к своим обязанностям! И какое он имел право дарить мои вещи?!
МАША. Хозяину видней. (Закрыв пузырёк с лаком, и растопырив пальцы.) Ладно уж, щас лак высохнет, подмету напоследок. (Выходит.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это неслыханно! (Смотрит на флакончик.) И лак мой!

Входит Владлен Семёнович.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, вот, всё готово! Разумеется, кроме квартиры. Но время не ждёт. Надо отчаливать. Засиделись!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Когда ты хочешь?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да хоть сегодня. Есть несколько способов попасть в Литву. Лучше всего на автобусе. Там обычно все свои. А квартиру продашь. Риэлтор нашёл хорошего клиента. Сорок процентов тебе хватит?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Владлен, у тебя с ней серьёзно?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. С кем?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (вспыхнув). С кем! С домработницей нашей!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как ты всё просекаешь! Марплуша ты моя!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Все давно знают! Не слепые… (Плачет.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну-ну! Успокойся.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Как ты мог променять меня на эту девку? Я тебе всю жизнь отдала! Эта наглая молодуха вытянет из тебя последние соки и средства! А потом пошлёт подальше!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты меня недооцениваешь, Люба. (Гладит её по голове.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Влад.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Помнишь, как мы познакомились?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Помню.

Любовь Андреевна раскрывает папку, которую она нашла ранее на этажерке, и достаёт фотографии.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Август 91-го. Я стою во внешней цепи у Белого Дома, взявшись за руки с другими защитниками. Подходишь ты, такой галантный. Позвольте мне к вам пристроиться, говоришь. И вклинился между мной и каким-то мужиком. Мы стояли молча минут тридцать, если не больше. Я чувствовала ладонью, как через твою руку бегут тёплые токи, слегка покалывающие.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (разглядывая фото). Какие мы были красивые! Но откуда фотографии? Кто фотографировал?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Да я же! У меня была дешёвая мыльница. Но снимки неплохие получились.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты спец! Это же запечатлённая история! О, и даже супруга Сахарова поэтесса Боннер! Что же она читала тогда?
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. «Пророка» Пушкина.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да, дождь был сильный.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Мы промокли до нитки, продрогли до костей и продолжали стоять. Ты накинул мне на плечи свой плащ, но это не помогало. И всё мы делали во имя свободы! Неужели это была ложь?! И мы ошибались?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Конечно же, нет. Впрочем, это сейчас не имеет значения.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Как это не имеет?! Не имеет значения, что мы всю жизнь врали?!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Для меня больше имеет значение, когда я сказал, пойдём ко мне, я тут живу недалеко.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Почему именно это?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Потому что это и есть главное в жизни между людьми. Когда они общаются напрямую, без всяких яких!
Я ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. А я, дура, согласилась.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Так тебя же трясло от холода.
Я ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. И ты это просчитал?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Конечно. Зашли в ночной магазин, я купил коньяка. А ты мне сразу отдалась, в первую же ночь! Я понял, что баррикады существуют только для того, чтобы снимать на них хорошеньких санитарок.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Зачем ты всё врёшь, Влад?! Ведь была какая-то радость! Особенно утром, когда сообщили, что ГКЧП арестовано. Толпы людей вывалили на площади, было всеобщее ликование! Ты забрался на постамент памятника Пушкину и кричал: свобода! свобода!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я тогда ещё голос сорвал! Дурак был молодой. Это была всего лишь эйфория, а не радость. Впрочем, это одно и то же.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. И мы с тобой больше тридцати лет трудились за эти идеалы. И ты постоянно подогревал меня. Свобода! Право! А сам давно не верил во всё это! О, боже!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Нет, я тебя искренне любил. Помнишь, как в зонг-опере «Орфей и Эвридика»? Есть только ты да я! Есть только я да ты!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это чистое язычество! Но если это даже так, то почему же ты сейчас покидаешь меня? Не стыдно?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вот сейчас чего-то стыдновато стало.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Может, у тебя в сердце осталась хоть капелька совести?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Совести?! Вероятно, нет. Но капелька любви и уважения сохранена на веки! (Театрально встаёт на одно колено.)

 Любовь Андреевна быстро уходит, промокая платочком слёзы.
 
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (вслед). Люба! Она ведь мне совсем не нужна!

Входит Маша с веником  и совком, кокетливо улыбаясь.

МАША. Кто это тебе не нужен? Я, что ли?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, что ты! Есть только ты да я! Есть только я да ты! Ну, что ты, что ты подметаешь? Брось-ка фигнёй заниматься!
МАША. Жёнушка ваша заставила.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Не жёнушка, а Любовь Андреевна! (Пауза.) Ну, что ты сразу губки надула? Давай я их пожалею. (Лёгкий поцелуй.) Вот они и заулыбались опять.
МАША (тоном ребёнка). Ну, когда мы уедем?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (игриво). Сегодня!
МАША. Как! А квартира не продана ещё?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну и фиг с ней!
МАША. Как так? Это же деньжищ-то сколько добавилось бы к нашему общаку!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (тихо). Мне неплохой грант дают за создание авторской радиопрограммы. Может быть, даже в Праге на радио «Свободу» возьмут. Сделаю всё грамотно, так и счет в банках откроют!
МАША. Какой ты умный!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я нечета там всяким Вайлям-мямлям! Развернусь по полной, ёксель-моксель! У меня в голове  уже названия передачи мелькают. «Медуза» уже есть. «Горгона» – грубовато. Может «Ехидна» или «Гидра»? Что-то такое должно быть… Только быстрей надо! Свято место пусто не бывает! (Массируя в области сердца.) Ох, тяжело что-то.
МАША. Присядь… те. Может, таблетку какую? Щас аптечку приволоку!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Не надо! Тяжело мне от того, что связи надо рвать. Люди-то всё-таки родные. Эх, сына теряю, ёксель-моксель! Даже не предполагал, что такое может быть когда-нибудь!
МАША. Не пропадут, небось. Вона какие хоромы!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да это мелочь по сравнению… В общем, так. Ты, Маша, поезжай собираться. Документы твои у меня. Ну, там виза, загранпаспорт…
МАША. Ты, вы сделали?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Естественно, ёксель-моксель. Возьми самое необходимое, барахла не набирай. И к восьми часам в аэропорт, Шереметево-два.
МАША (хлопая в ладоши). Ты… Вы у меня самый, самый! (Целует его в щёку.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, чего стоишь? Езжай быстрей!
МАША (виновато). У меня деньги кончились. Я теперь на автобусе и метро не ездию. Сами же сказали, ездий на тачке. Вот и вышли все.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. На ту сумму, которую я дал, можно было бы до Урала на такси доехать. На. (Даёт деньги.) Итак, ровно в семь часов у центрального входа в аэропорт!
МАША. В семь? А сначала сказали в восемь.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Разве? Ах, да! В восемь! Конечно же, в восемь! Из-за этой суеты… Ну, давай, Машенька!
МАША. Ты меня любишь?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Конечно же!

Входит Илья.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Конечно же, Маша, будем считать, что мы в расчёте.
МАША (с ударением на первом слоге). Я не поняла?

Любовник берёт Машу под локоток и подталкивает к выходу.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (деланно улыбаясь). Как договорились! Как договорились, дура.
МАША (улыбаясь). А! Теперь поняла!

Маша уходит.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ха! Не может посчитать, сколько смен отработала... А я думал, ты у себя, спишь, как всегда.
ИЛЬЯ. Я с шести часов утра на ногах.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Невероятно! Что же ты делал?
ИЛЬЯ. На сборах был.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. На каких ещё сборах? Но это сейчас не важно. (Пауза.) Не надумал ещё?
ИЛЬЯ. Думаю. Но не о том, что ты имеешь в виду.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. А это что у тебя? Крестик, что ли?
ИЛЬЯ. Да. Покрестился я.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (после паузы). Вот только я к тебе воспылал прежней любовью и готов был простить за руку, как опять натолкнулся на негатив!
ИЛЬЯ. Православие – негатив?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Эх, сынок, сынок! (Постепенно распаляясь.) Если бы Владимир Красно Солнышко выбрал другую конфессию, то Русь не пошла бы по пути орды и варварства. Анафема РПЦ!
ИЛЬЯ. Пап, а ты не сатанист случайно?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Нет, я атеист. Но что такое современный сатанизм? Всего лишь новое религиозное движение, которое, кстати, имеет такое же право на существование, как и другие религии. (С огорчением.) Ничего ты не знаешь, сынок!
ИЛЬЯ (задумавшись). Нет, я чувствую свою связь с православием. Знаешь, когда отец Анатолий меня крестил, мы с ним потом немного поговорили. Он сказал, надо помнить, что между мужем и женой всегда есть третий – это Бог. Тогда и ссориться не будете, когда знаете, что Он на вас смотрит. И потом уже меня поразила мысль, что и между всеми людьми...
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Должен быть Бог!
ИЛЬЯ (взволнованно). Бог или высшие ценности, если ты атеист! Это получается как бы длинное замыкание в электрической цепи. А если напрямую общаться, без оглядки на высшее, то возникает короткое замыкание. Летят искры, сгорают все отношения в пожаре! Между супругами, друзьями, народами, странами!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вон куда тебя занесло! Ильина начитался или Бердяева?
ИЛЬЯ. Нет, само как-то пришло.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да, сильно ты изменился за последнее время. Жаль, что в худшую сторону. Страдание и нищета будут твоей стезёй! Опомнись пока не поздно!
ИЛЬЯ. Человек не создан для счастья, как птица для полёта.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, о чём с тобой говорить?! Давай, давай, испытай всё на собственной шкуре! А когда будешь подыхать под забором, вспомнишь меня, да только жизнь уже будет прожита!

Нервный и длительный звонок в квартиру.
Илья идёт открывать.

Голос БОРИСЛАВА ИВАНОВИЧА. Папа-то ещё не свалил? Дома? Ха-ха!

Входит Борислав Иванович навеселе. Илья остаётся в других помещениях.

БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. О! Владимир...  Ленин Семёнович!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. По-моему, вы в непотребном виде.
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Вас беспокоит лишь вид? А меня не только вид, но и класс! Ха-ха! Вы какого класса, либерасты?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вам что здесь надо?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Мне-то? Да чтобы ты квартиру мне продал! Вот он у меня договор-то, в портфеле! Неустоечкой грозит! А ещё я Машку сейчас видел, племяшку свою. Радостная такая, цветущая! Собираюсь на Запад, говорит! Я тебя за неё, Владленыч, в порошок сотру! Не дай бог, в борделькинешь!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я вызову полицию, если вы будете продолжать в таком тоне со мной разговаривать!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. А мы не разговариваем, а бакланим, Баклан Владленович! Я-то думал, что ты давно меня припомнил! У тебя что, мнемосхему заело?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Кто ты такой? И потрудитесь говорить на вы!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. А ты... вы перенеситесь, туда-сюда, лет на двадцать назад. Ой! По глазам вижу, вспомнили! Да, да! Акции! Акции!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Что, акции?!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Хм. Помните ваш семинар «Как добиться успеха?» в конце 90-х?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да у меня их было столько, что не упомню всех!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Вы говорили, что, наконец-то, пришло удивительное время, когда можно ничего не делать. Лежи себе на печке, а дивиденды будут капать с акций. Я из зала больше всех тянул руку и задавал вопросы. И вы отметили, вот человек, который скоро станет миллионером! Все обратили на меня внимание, и я купался в завистливых взорах! Это для меня было ново и очень приятно.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Короче!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. А потом вы меня, как самого активного слушателя, повели в ресторан, не скупились на коньяк и закусь. Ещё бы! Да с одних билетов на один ваш семинар – это уже полмашины!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как вас там... вы мне надоели...
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ (перебивая). Емеля бы позавидовал нашему времени, восклицали вы! Рекомендовали мне банки и компании, у которых нужно срочно купить акции. Но главное, вы сказали, что очень заинтересованы в том, чтобы я быстро разбогател. Что с такого пиара вы получите, может быть, даже больше!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. В общем, купили акции и прогорели?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Не то слово! Я верил в вас, как в Бога! Продал квартиру, родительский дом в деревне, взял все свои сбережения, накопленные на северных вахтах... Всё вложил. И остался гол как сокол!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Так радуйтесь! В результате этого вы обрели много профессий, которые вас прокормят до самой смерти! Вот она удочка!
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Я бы вас сейчас же придушил на месте!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Всё! Не надо лишних слов! Сколько?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Да вот квартирку эту перепиши... те на меня и хреначьте хоть в Антарктиду!

Входит Илья и несёт какие-то вещи в свою комнату.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Илья, ты можешь спустить этого хама с лестницы?
БОРИСЛАВ ИВАНОВИЧ. Че-го?! Инвалид и пай мальчик на меня?! Да я лёжа жму сто тридцать кило! Хм. Но я юрист и законы знаю. Покидаю вас. (Делает движение к выходу, но задерживается.) Вы смотрели фильм «Жестокий романс»? Помните фразу обиженного человека «Так не доставайся же ты никому»? Ну, да ладно. (Ухмыльнувшись, уходит в прихожую. Из прихожей.). О! Да у нас гости! Мы вас давно ждём! Проходите, проходите!

Входят Надежда Алексеевна и Вера, за ними Любовь Аркадьевна.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А мы тут за покупками ездили по магазинам. Проходили мимо вашего дома. Дай, думаем, зайдём, не чужие! Не помешали?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как сказать...
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Здравствуй, Владлен, здравствуй, Илья.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Доброго здравия, сватья.
ИЛЬЯ. Здравствуйте, Надежда Алексеевна! Здравствуй, Вера. (Целует Веру в щёку.) Я сейчас. (Выходит.)
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Да! У вас один колидор, как вся наша квартира!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Колидор! Дилектор идёть по колидору с портфелем из коленкора.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Какой такой дилектор?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да так, к слову.

Входит Илья с доской, следом его мать.

ИЛЬЯ. Сейчас мы положим доску на табуретки, и всем места хватит. В прихожей почему-то бензином пахнет.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (принюхиваясь). Нет, это с улицы выхлопными газами тянет. Сосед раритетный Бьюик второй месяц налаживает.

Илья сооружает скамейку из доски и табуреток, Вера ему помогает.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (жене). На пару слов. (Отводит Любовь Аркадьевну в сторону.) Люба, я покончил с этой оторвой, направил её в аэропорт. Был не прав, прости. Поехали вместе. Автобус через два часа.
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. Так она будет тебя ждать в аэропорту?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (радостно). Ага! А мы с тобой на автобусе! Хи-хи!
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. Бедная Маша.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я, собственно, готов. Собирайся и ты.
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. А квартира?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Я поручу её продажу знакомому нотариусу. Ну, поторопись!
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. Что-то мне не очень хочется. (Отходит к гостям.)
ИЛЬЯ. Располагайтесь!
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. У нас сегодня нет домработницы, ничего не сготовлено.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Так мы из магазина! Вера, тащи колбаску, хлеба! Сейчас бутербродов нарежем!

Вера выходит.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чай-то есть?
ЛЮБОВЬ АРКАДЬЕВНА. Есть. Пойду, чайник поставлю. (Выходит.)
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. А мы столько всего накупили!

Входит Вера, достаёт из пакета продукты и начинает готовить бутерброды.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. И носки, и тёплое бельё для Аркадия. Как оно, Вера?
ВЕРА. Термобельё.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Во! Чего только не придумают: ткань тонюсенькая, а греет, как шерстяная! Вера, принеси бельё для Аркадия, покажем.
ВЕРА. Ну, мама!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чего «мама»? Я по-простому. Чего кочевряжиться?

Звонок в квартиру. Илья выходит.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Опять кого-то несёт нелёгкая!

Входит Илья и блогер Саша с синяком под глазом.

САША. Здравствуйте. (Кивает всем головой.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Привет. Ты почему без звонка?
САША. Срочное дело.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. У нас самих дел невпроворот. Говори.
САША. Я требую, чтобы вы вернули мне деньги за ваш мастер-класс, от которого я пострадал! (Показывает на синяк.)
ИЛЬЯ (рассмеявшись). Всё-таки побили за враньё?
САША. Это ещё можно пережить. Заживёт. А вот то, что мой блог заблокировали – это убыток!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты совсем очумел? Деньги ему вернуть! Во-первых, ты не выполнил мою инструкцию до конца! В суд надо подавать на обидчиков!
САША. Что же, мне теперь всю свою жизнь тратить на судебные дрязги?! Адвокат у меня последние сбережения вытянет!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Во-вторых, жизнь есть борьба, Александр! А это требует определённых затрат! А как ты хотел? Назвался груздем – полезай в кузов! (Перебивая Сашу, который хотел что-то сказать.) В-третьих! Ты, Сашка, не вкусил ещё всей прелести судебного процесса! Ёксель-моксель! Да он захватывает сильней любого детектива! Придаёт  рутинному и скучному существованию смысл! Интеллектуальная игра будоражит нервы, постоянный приток адреналина наполняет мужской организм здоровьем! Американцы давно поняли великую пользу от судебных процессов и поэтому судятся по любому поводу! Ой! Вроде как дымом пахнуло.
ИЛЬЯ. Я в этом вопросе на стороне Гоголя. Какая последняя фраза в повести «Как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем», которые судились всю жизнь?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (пытаясь вспомнить). Ну, какая?
ИЛЬЯ. Скучно жить на белом свете, господа! Поэтому русскому человеку скучен образ жизни американцев.
ВЕРА. Действительно, дымом пахнет!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Проводка горит по запаху!

Все вскакивают, принюхиваются. Илья убегает в прихожую.

ГОЛОС ИЛЬИ. Вешалка горит! Наливайте вёдра в ванной! А я отключу электричество!

В гостиную валит дым. Все, кроме, Надежды Алексеевны, выбегают на тушение пожара.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (вбегая). Всё обезврежено! Откройте окна, дышать нечем! Это риэлтор, подлец, напакостил! Илья! Помнишь его последние слова?
ИЛЬЯ. А как же! Он провода от автомата отключил и соединил их напрямую. Да ещё бензинчику плеснул, где коротило. А там рядом на вешалке шарфы, шапки.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Заранее подготовился, сукин сын! Хорошо, что не ночью это произошло!
САША. Эх, Владлен Семёнович! (Тихо.) Хотел я вас подстеречь в каком-нибудь тёмном уголочке и отомстить по-мужски! Да вижу, вы больше меня страдаете… (Уходит.)
ИЛЬЯ. Вот, пап, двойное короткое замыкание. И физическое, и моральное!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ты становишься философом.
ВЕРА. Он ещё стихи пишет, Владлен Семёнович!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. В девятнадцать-то лет? Поздновато! Я в шестнадцать бросил этой глупостью заниматься.

У Веры мобильный телефон подаёт сигнал.

ВЕРА. Сообщение на электронную почту пришло. Реклама опять, что ли? (Читает и меняется в лице.)
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Чего такое, Верочка?

Илья берёт у Веры мобильник и смотрит на панель.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Читай вслух!
ИЛЬЯ (после паузы). Аркадий... погиб.

Надежда Алексеевна закрывает глаза и сидит некоторое время неподвижно. Затем тело её начинает заваливаться назад. Илья быстро подхватывает её.

ИЛЬЯ. Вера, давай её на мою кровать.

Илья и Вера берут Надежду Алексеевну с двух сторон за руки и уводят в комнату Ильи. Вскоре оттуда доносится протяжный вой и рыдания Надежды Алексеевны.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (взяв мобильник Веры). Пишет Василий. (Читает.) «Выражаю соболезнование».

Входит Илья.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (продолжая). «Аркадий погиб. До этого он почти поправился в госпитале, и ему разрешали ходить на прогулку. В один день у госпиталя было много народа: и пациенты, и родственники с детьми, которые навещали раненых солдат. Прилетела мина в самую толпу, но не взорвалась. Аркадий накрыл её своим телом, и в этот момент произошёл взрыв. Мне кажется, он искал смерти. В плену нацисты издевались над ним. Аркадий лишился кисти правой руки, и уже никогда не смог бы стать отцом. Наше руководство ходатайствует о присвоении ему звания Героя России посмертно». Всё.
 
Илья медленно опускается на табуретку и смотрит в одну точку. Доносятся рыдания Надежды Алексеевны, прорываются и стенания Веры.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала?

Вдруг Илья резко вскакивает и идёт в свою комнату. Родители переглядываются.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Он что-то задумал.

Выходит Илья с рюкзаком.

ИЛЬЯ. Папа, мама, я на Донбасс! Через час отправление группы. Я ещё успеваю.

Любовь Андреевна вскакивает и заслоняет выход, растопырив руки.

ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Только через мой труп!
ИЛЬЯ. Мама, я давно так решил. Рюкзак собрал ещё несколько дней назад, был на сборе. Только не хотел вас расстраивать. А сейчас уже не могу здесь оставаться.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Не пущу!
ИЛЬЯ. Не надо, мама! Я решил окончательно и бесповоротно.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Люба, оставь его. Он же совершеннолетний. (С иронией.) Гражданин России!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Чего хоть ты взял с собой?
ИЛЬЯ. Всё что требуется. Мне дали список. Не беспокойся.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Подожди, Илья! Хочу, чтобы ты знал это. Я оставляю квартиру тебе! Делай с ней, что хочешь. Она твоя!
ИЛЬЯ. Как же вы там будете? Ведь денег не хватит? Сам говорил.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Да уж как-нибудь перебьёмся, сынок. У вас ведь семья намечается. Будьте счастливы!
ИЛЬЯ. Спасибо, папа. Ты поступил по-мужски.

Илья жмёт руку отцу. Вдруг они неожиданно заключают друг друга в крепкие объятия.

ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Зря не лезь под пули, сынок.

Илья обнимается с матерью.
Входит Вера.

ВЕРА. Илья! Мы даже толком не попрощались!

Илья и Вера сливаются в долгом поцелуе.

ИЛЬЯ (всем). Не прощаюсь! До свидания! (Стремительно уходит.)
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ (смахнув слезу). Люблю его. Он решителен, как и я.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Значит, не его любишь, а себя в нём.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Вот только не надо демагогии в такую минуту! (Пауза.) И вообще, ты ещё не собралась. Можем и опоздать. Ждать не будут.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ну, уж теперь-то я точно остаюсь!
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. У меня такое ощущение, что все меня предали. И жена, которой я сделал карьеру. И сын, которому я дал жизнь.
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Не ты ли предаёшь?
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Ну, давай, добивай! Ёксель-моксель! Я с родиной прощаюсь, может быть, навсегда. А она!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Ты прощаешься, а сын защищать поехал.
ВЛАДЛЕН СЕМЁНОВИЧ. Как же вам мозги запудрили! Не родину он поехал защищать, а Путина! В общем, мой чемодан тоже давно собран. (Изображая Чацкого.)
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок!
Хоть слишком маловат стал глобус,
Найду на нём свой райский уголок.
Автобус мне! Автобус! (Уходит.)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Картонный паяц.

Выходит Надежда Алексеевна.

ВЕРА. Мама, лежала бы пока!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Поехали домой, доченька. Боюсь умереть здесь. Уж лучше дома.
ВЕРА. Что ты говоришь! Этого мне ещё не хватало! Жених воевать уехал, брат погиб, да ещё мать помирать собралась! А ещё Надеждой зовёшься! Тогда и я повешусь!
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Ты уж совсем спятила, дочка! Зря я, что ли, тебя Верой назвала? Верить должна, что жених твой вернётся. Это отец ребёнка, которого ты под сердцем носишь!
ВЕРА (улыбнувшись). Да, Вера должна верить. А вон и любовь, Любовь Андреевна.

Любовь Андреевна медленно идёт по комнате, печально осматривая голые стены.

НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. Вот ведь как совпало! Вера, Надежда и Любовь собралися!
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (тяжело вздохнув). Что ж, девочки, нам остаётся только ждать. Вам жениха и зятя, а мне сына.
ВЕРА. Ждать и молиться.
НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА. С верой, надеждой и любовью.

                К о н е ц