49 дней

За пять часов работы Тау удалось только активировать системы жизнеобеспечения – и то прогресс. Находится внутри корабля в скафандрах было невыносимо.
Лэй сидел и наблюдал, как Тау копошится среди приборов, разбирая механизмы с почти механической точностью. Его движения были резкими, но продуманными, будто каждая деталь, каждый винтик имели значение в какой-то неведомой Лэю схеме.
Лэй привык к его безумной энергии — к тому, как Тау мог смеяться в лицо опасности, как без устали говорил о долге, о миссии, о том, что «человечество должно выстоять». Но сейчас впервые за все время Лэй видел его... тихим.
Не было насмешек. Не было попыток вдохновить, или запугать. Не было этих бесконечных образов из его мира, которые он так любил вбрасывать в сознание Лэя, будто пытаясь сделать его соучастником своей одержимости. Иногда Лэю даже казалось, что Тау показывал ему не настоящие картины, а свое представление о том мире.
И вот наступила тишина.
И в этой тишине Лэй наконец смог думать.
Тау устроил мятеж у себя, в своем мире. Пытался устроить его здесь. Даже теперь, в этом адском пекле, он не сдается. Но почему?
Лэй всегда видел в нем силу — нечеловеческую, почти пугающую. Но сейчас он разглядел нечто другое. Упрямство. Не несгибаемую волю, а именно упрямство. Как у ребенка, который бьется головой о стену, потому что не может допустить, что стена крепче.
Кому он что-то доказывает? Себе?
И тогда до Лэя дошло.
Он… оправдывается?
Что-то случилось там, в его мире. Что-то, что не давало ему остановиться. Что-то, за что он не может себя простить.
Он шел вперед — не потому, что верил в победу, а потому, что остановиться означало признать...
Что?
Лэй не знал. Но впервые за все время он почувствовал к Тау не страх, не вину, не слепое восхищение.
Уважение.
К этому безумному, безнадежному упрямству.
Вот сейчас, Тау сидит перед деталью. Его пальцы, покрытые маслом и пылью, скручивают болты, разбирают на части сложный узел. Глаза прищурены, брови сдвинуты. Полностью погружен в процесс, как будто пытается разгадать загадку. Лэй едва сдержал улыбку. Тау сидит и пытается понять принцип сочленения нестыкуемых шарниров? Неужели в его мире такого еще не было?
Лэй скрестил руки и откинулся к стене.
— Ну как, успехи? — произнес он язвительно. — Осталось еще хоть что-то, или уже всё разобрал?
Тау не сразу отреагировал. Он был настолько поглощен изучением детали, что даже не уловил сарказма. Лишь через пару секунд он оторвался от работы, поднял голову и, моргнув, ответил с искренней задумчивостью:
— Вот думаю. Чем бы это могло быть...
Лэй фыркнул, но затем неожиданно предложил:
— А я ведь мог бы тебе помочь.
Тау замер. Потом медленно повернул к нему лицо, брови поползли вверх.
— Интересно, как? — спросил он с явным удивлением. — Ты же не знаешь языка, а тут всё в этих долбаных иероглифах.
Лэй усмехнулся шире:
- А ты представь себе, что я не полный идиот.
- Ну и что ты надумал, мой лабораторный друг?
Лэй провел пальцем по строке загадочных значков.
— Вот этот, например, — он ткнул в один из символов, — встречается везде, где система ругается на перегрев. А вот эти два — они всегда рядом с цифрами, значит, скорее всего, обозначают параметры.
Тау замер, потом медленно кивнул, в его глазах вспыхнул огонек.
— А ты не такой безнадежный, как я думал.
— Кто бы мог подумать, — Лэй скривился в ухмылке и закончил с неожиданным ядом в голосе: — Что ты сможешь увидеть во мне потенциал, а не как обычно - исполнителя своей воли.
Тау коротко рассмеялся и швырнул ему отвертку.
— Ладно. Раз уж такой умный — держи, займись этим узлом.
Лэй поймал инструмент, вздохнул и подсел ближе.
Некоторое время они работали молча, склонившись над разобранными узлами механизма. Лэй методично проверял соединения, но вдруг резко остановился и откинулся назад.
— Это бессмысленная трата времени, — произнес он, вытирая руки о тряпку. — Если я не понимаю смысла иероглифов, мы просто ковыряемся в темноте.
Тау, не отрываясь от работы, предложил:
— Я понимаю. Спрашивай, что тебе нужно.
Лэй замер, затем медленно повернулся к нему. Его взгляд показался Тау таким знакомым, пронизывающим и вместе с тем бесстрастным.
- Мне не нужны значения отдельных символов. Тем более они могут меняться в зависимости от контекста. Мне нужна система знаний. Твоих знаний Тау.
Тау внезапно почувствовал, как по спине пробежал холодок.
- Чего ты от меня хочешь? – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил он.
- Про перетекание информации слышал что-нибудь?
Тау замер.
- Ну еще бы. – наконец ответил он с явной неохотой. – Твои коллеги гуманитарии три года пытались вытянуть из меня воспоминания через эту штуку. Но я же не идиот, чтобы разрешать кому попало ковыряться у меня в мозгах.
Он вдруг осекся. Его глаза сузились:
- Подожди, ты собираешься меня к перетекателю подключить?
Лэй не ответил.
- Я не согласен.
- Чтобы починить корабль мне нужна твоя голова. – равнодушно, совершенно не обращая внимания на протест, заявил Лэй. - Так что хочешь ты, или не хочешь, тебе придется снять защитные блоки в своих мозгах.
В кабине повисла тяжелая тишина. Тау хорошо знал, что такое перетекатель. Слишком хорошо.
Это была запрещенная процедура. Ее применяли только на животных и… на нем. Потому что обычный человек не выдержал бы такое.
Перетекание – это не просто передача образов, как в лингвотрансляторе. Это прямое вторжение в сознание. Если что-то шло не так – привет необратимые нарушения мозга.
На Тау рискнули испробовать эту технологию потому, что он, во-первых, был генетически изменен, а во-вторых, после приговора Совета – вообще не считался за человека. Но тогда в качестве принимающей стороны ученые хотя бы использовали машины. На этом корабле таких машин нет. Тау это знал точно.
- Ты собираешься сам быть приёмником? - спросил Тау, стараясь скрыть тревогу. - Без буферных машин?
Лэй не ответил.
- С ума сошел?
Тау уставился на него, пытаясь понять, серьезно ли тот говорит. Лэй спокойно выдержал его взгляд.
- Я справлюсь, - тихо ответил он.
- Интересно, кто из нас псих? – пробормотал Тау и улыбнулся недоуменному взгляду товарища. – Да, я прекрасно расслышал, как ты меня назвал там, в шахте, но как видишь ты еще жив…
- Ты, главное блоки в башке своей убери, - перебил его Лэй. – А то я приду с цветами, а там закрыто.
Тау закусил губу, чтобы не рассмеяться.
- А если не уберу? – лукаво улыбнувшись, поинтересовался он.
- А если не уберешь, - Лэй резко развернул его кресло на себя: - А если не уберешь – навсегда останешься на этой планете в моей кампании. Видишь Тау, запугивать человека можно не только кулаками.
- Ладно, - согласился Тау. – Один - ноль. Но у меня условие. Во-первых, не трогай в мозгах мою личную жизнь. А во-вторых…
Тут Тау не выдержал абсурдности ситуации и расхохотался.
- Черт, прости. Не могу поверить. Ты вчера еще чуть не заплакал, когда я тебе припомнил Совет. А сегодня лезешь мне в мозг, я соглашаюсь и прошу не трогать личное
- Да кому нужна твоя личная жизнь? – брезгливо поморщился Лэй. – Мне хватило твоих пьяных откровений. Даю слово – даже близко не подойду.
Тау наконец успокоился и кивнул:
- Ладно инженер. Давай соберем твою машинку. Вот уж не знал, что ученые такие веселые ребята.
Они принялись за работу. Детали корабля, никогда не предназначенные для таких целей, теперь аккуратно раскладывались на полу. К ним добавились запчасти от лётки.
Пальцы Лэя, неожиданно точные и уверенные, взялись за голографический проектор, старой модели.
- Транслятор, - приказал он через пару секунд.
Тау молча подал деталь, но вдруг замер, всматриваясь в профиль Лэя. Что-то всплыло у него в памяти.
— Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? — голос Тау прозвучал неожиданно задумчиво. — Рэна. Лучшего друга моего отца. У него был такой же взгляд, когда тот ковырялся в своих приборах.
Лэй не ответил. Казалось, он даже не слышал, полностью погруженный в работу.
Тау продолжил, будто разговаривая сам с собой:
— Психопат, между прочим. Готов был человека принести в жертву ради эксперимента.
Лэй наконец оторвался от проводов и бросил на него язвительный взгляд:
— Даже не сомневался. Очередной скорбный головой из твоей коллекции «лучший друг»?
Тау усмехнулся, но в глазах мелькнула горечь.
Они замолчали. Воздух вокруг перетекателя сгущался, словно заряжаясь статикой. Тау наблюдал, как Лэй калибрует частоты, и вдруг осознал: этот человек действительно знает, что делает.
— Ты... уже делал это раньше? — не удержался он.
Лэй замер на секунду, затем продолжил настройку.
— Нет.
— А откуда тогда...
- Это инстинкт, - явно издеваясь пояснил Лэй. – Инстинкт инженера.
- Ну да, ну да, - задумчиво кивнул головой Тау.
Работа продолжилась.
- Молекулярный волновод, - попросил Лэй, глядя ему прямо в глаза. – Сейчас.
Тау послушно потянулся за прибором, подавляя нарастающее беспокойство.
Плохая затея. И она плохо закончится.
- Ну, вроде все, - наконец констатировал Лэй, с гордостью взирая на свое произведение.
- Что-то мне вся эта затея кажется все сомнительнее и сомнительнее. Этот… мозгодёр хоть заработает?
- Сомневаешься? – Лэй подал энергию, сооружение вздрогнуло и угрожающе загудело.
- Вот сейчас точно да, - Тау с опаской отодвинулся подальше.
- Не переживай, - спародировав беспечный тон Тау, ответил Лэй. – В худшем случае будет эффектный взрыв. Помрем быстро и красиво. Но это маловероятно. Наверное.
- Два-ноль. – признал свое поражение Тау.
- Ложись давай. В считалочки потом поиграем.
Тау с явной неохотой улёгся на кушетку. Над ним, подвешенная на скотче и честном слове, угрожающе раскачивалась пятикилограммовая бандура, испускающая мягкий голубоватый свет.
- Какого чёрта я вообще согласился на это?
- Готов? – спросил Лэй и с мстительным удовольствием предупредил: – Будет больно.
- Пф, - презрительно фыркнул Тау, стараясь скрыть нарастающую тревогу. – Смотри сам не заплачь. – с некоторым удовольствием Тау отметил, как по лицу Лэя промелькнула тень. – Но ты обещал. – напомнил Тау. – В личную жизнь не лезь. Не хватало чтобы ты растрепал всем про мои марсианские приключения.
- Ну, это как получится, - саркастически ухмыльнулся Лэй и только теперь сообщил: - При перетекании невозможно отфильтровывать информацию.
- В смысле? Ты же… - Тау возмущенно подскочил, ударившись головой о прибор.
Бандура угрожающе зашипела.
- Я же… соврал? – предвосхитил обвинение Лэй и честно признался: – Да. Но нам надо починить корабль.
- Нет!
- Тау, я уже видел тебя пьяным в стельку и выслушал сотни историй о твоих друзьях, о твоей работе и еще о твоей работе и опять о работе, - Лэй говорил мягко, но за этой мягкостью неожиданно проявилась стальная воля. – Я слышал, как ты кричишь во сне, стоял рядом с тобой на Совете. Я знаю о тебе и так уже почти все.
Тау молчал. Не страх сковывал его — нет. Холодное осознание того, что Лэй увидит не «марсианские приключения», не глупые тайны — а то, что скрывалось под слоями бравады и сарказма. Увидит его. Настоящего. Того, кого Тау сам боялся встретить в зеркале.
- В конце концов, хочешь провести остаток жизни тут, пока там, - Лэй ткнул пальцем куда-то вверх. – Пока там умирают твои друзья?
- Хорошо, - сдался наконец Тау. – Сам напросился. Потом не плачь. И учти, если хоть одна живая или неживая душа узнает о том, что у меня в башке…
- Мы вдвоем на планете. – усмехнулся Лэй, надевая обруч контакта. - Кому я могу что-то рассказать? Тут даже черепах нет.
- Надеюсь эта машинка даст сбой и мы оба подохнем, прежде чем… - попытался пошутить Тау.
Но перетекатель уже заработал.
- Тс, - приложив палец к губам, остановил его Лэй.
Пару секунд они ничего не чувствовали, а потом разом словно провалились куда-то в пустоту.
Сначала – тишина. Всепоглощающая. Бездонная.
«Защита» - понял Лэй. – «Разум еще сопротивляется».
Но очень скоро как будто что-то хрустнуло, как тонкий лед и мир Тау разом ворвался в его мозг.
Первая волна - тело.
Боль. Настоящая боль, какую Лэй никогда не испытывал. Он сжал кулаки с такой силой, что ногти пропороли кожу, но боль, которую испытывал когда-то Тау заглушить не смог. Он ощутил каждую клетку Тау так, будто это было его собственное тело: шрамы на спине; крик; сломанные когда-то кости; огнестрельные раны, головокружения после бессонных ночей. Как много оказывается может выдержать человек с идеальной генетикой. Но самым страшным для Лэя показался стук сердца. Оно билось оглушительно громко, точно молот.
И где-то там в глубине сознания Лэй почувствовал страх. Тау боялся того, что сейчас происходит. Боялся, что Лэй перестанет видеть в нем человека.
Вторая волна – знания.
Знания врезались в мозг как пули, оставляя хаос и разрушение его системы: книги, фильмы, песни, школьный багаж знаний, шифры, древние давно мертвые языки, тактики боя, сотни способов убийств, тысячи видов оружия и умение ими пользоваться, принципы работы двигателей, навыки выживания в любых условиях. Знаний было так много, что Лэй с трудом осознавал, что видит.
Он не успел отдышаться, когда обрушилась третья волна. Те самые личные воспоминания: детство; школа; армия; первый человек которого он убил, потом еще, еще и еще, бесконечно много – руки по локоть в крови; а потом, потом картинка стала настолько яркой и ослепительной, что Лэй чуть не потерял себя. Мятеж, яростные атаки, ад, заложники, красные волосы, ядерный взрыв, огонь, пятеро на ступеньках дома Советов, мертвые глаза устремленные вверх, алый закат...
И вдруг пустота…
А потом на него обрушился  – «Удержатель».
Тьма. Боль. Одиночество. Лэй почувствовал, словно он сам оказался запертым в саркофаге без возможности шевельнуться, без сна, без еды, без света, без надежды на то, что это когда-нибудь кончится. Он сходил с Тау с ума тысячу раз и тысячу раз восстанавливал свой разум. Губы шептали безмолвные мольбы о смерти. Он боролся безо всякой надежды, боролся просто за то, чтобы не перестать быть человеком. И бесконечность, бесконечность, бесконечность…
Это невозможно было вынести и Лэй не выдержал – сорвал с головы обруч контакта. Боль ударила как электрошокер - волнами, от темени до пят.
Тау лежал без сознания на кушетке. Веки его подрагивали.
Лэй ухватился за стену, ногтями впиваясь в металл, лишь бы не упасть, лишь бы пройти эти два гребанных шага до кушетки. Оказавшись наконец на месте, ударил напарника наотмашь по лицу.
- Очнись!
Тау вздрогнул. Медленно открыл глаза мутные, почти прозрачные. Ощутив вкус крови, облизнулся и раздвинул разбитые губы в улыбке:
- Ну что, понял теперь с кем имеешь дело?
- Да.
Одно слово. Даже не взглянул. Он просто вернулся к починке корабельного двигателя. Теперь дела пошли более споро - автоматически отметил Тау.
- Не мешай, - только и бросил Лэй в пустоту.
Тау сел на кушетку, сжав кулаки. Он испугался. Впервые в жизни испугался, что сейчас была совершена ошибка. Он не боялся даже в этом проклятом саркофаге. Но сейчас…
Сейчас ему страшно, что Лэй больше никогда с ним не заговорит. Не заговорит, после всего того, что увидел.
Тау повернул голову – Лэй по-прежнему копался в механизмах.
«Черт – подумал он. – Скажи уже хоть что-нибудь! Плюнь в меня. Назови чудовищем. Но скажи».
Тау встал, подошел к синтезатору и набрал заказ на кофе. Когда звякнул звонок, достал две дымящиеся кружки и пошел к Лэю.
- Взбодрись, - проговорил он с максимальной беспечностью, и поставил напиток рядом с его локтем.
Лэй поднял голову и взглянул ему прямо в глаза – ни жалости, ни осуждения.
- Спасибо.
И Тау выдохнул.
- Двинься, - буркнул он, намеренно толкнув Лэя плечом.
Тот даже не взглянул, просто освободил место, продолжая методично соединять провода.
Часы сливались в однообразный ритм скрежета металла и шипения инструментов. И вдруг — щелчок. Система ожила, экраны вспыхнули голубым светом.
— Готово, — Лэй откинулся назад, вытирая пот со лба. — Осталось только добыть энергию.
Тау усмехнулся. В его глазах мелькнул знакомый озорной огонек — тот самый, что всегда появлялся перед рискованной шуткой.
- Как насчет того, чтобы поработать батарейкой? А? Предложение в силе.
- Знаешь, - Лэй сморщил нос, словно реально задумался об этом. – Идея не такая уж и плоха.
- Батарейкой поработать? – не понял его идеи Тау.
Лэй покачал головой, словно хотел сказать: «С кем мне приходится иметь дело».
- Начет батарей. Мы зарядим их, - мягко улыбнувшись, пояснил он.
- Как? Местная система жизнеобеспечения на нуле, гравитация в пещере и воздух удерживаются за счет статичного поля. Наш корабль вообще на один полет. Откуда ты энергию возьмешь? Электростанцию построишь?
- Да электростанцию. Выгляни наружу. У тебя там самый мощный источник энергии над головой. Мы сделаем солнечные батареи.

====================

Лэй сидел на корточках среди обломков, его пальцы методично разбирали повреждённую коммуникационную панель. скафандр гудел, борясь с невыносимой жарой. Температура за бортом показывала +427°C - почти критический максимум. Капли пота скатывались по вискам, когда он извлёк первый фотоэлемент.
- Нужно больше, - пробормотал он себе под нос.
Тау прислонился к перевёрнутому корпусу лётки, стараясь укрыться в её тени. Даже через термоизоляцию ботинки жгло от раскалённого грунта.
- И что, эти штуки нас спасут? - спросил он, пнув ногой кусок обшивки, который тут же отскочил как перегретый камень.
Лэй аккуратно положил извлечённый элемент в импровизированный лоток из термостойкой изоляции. Металл звенел, остывая. Но в вакууме не было звуков.
- Солнечные панели. Каркас сделаем из обшивки, отражатели - из этих пластин, - Его голос звучал спокойно, но в глазах горел тот самый огонь, который Тау был так знаком. - Ты займёшься креплениями - они должны поворачиваться вслед за солнцем, иначе расплавятся в течении часа.
- А типо если они станут боком это как то поможет, при пятиста градусах? – закатил глаза Тау, высказывая свою критику, но рука его уже потянулась за инструментом. - Сколько могут дать батареи? - спросил он через полчаса.
Лэй мотнул головой:
- Мало. Нам придется использовать альтернативные варианты. Думаю, мы сможем снять энергию с термопар.
- Это еще что?
Во взгляде Лэя мелькнуло невольное раздражение – как можно быть настолько тупым?
- Термопары. Система охлаждения корабля - там есть биметаллические пластины. Найдёшь лавовую трещину - один конец туда, другой в тень. Будет ещё сотня-другая ватт. И хватит болтать. Займись каркасом.
Работать приходилось с перерывами - каждые 20 минут они вынуждены были охлаждаться в тени обломков. Металл остывал мучительно медленно, инструменты приходилось охлаждать специальными хладагентами. Лэй с поразительной точностью извлекал хрупкие элементы, а Тау, к своему собственному удивлению, оказался неплохим слесарем. Металлический каркас постепенно обретал форму.
Когда первый пробный элемент заработал, давая жалкие 3 ватта вместо расчетных 5 из-за перегрева, Тау довольно улыбнулся:
- Отлично, лет через десять сможем выпить чашечку горячего кофе.
- Первые десять дней будем заряжать аккумуляторы лётки, - пропустив остроту мимо ушей, сообщил Лэй дальнейший план действий. – Потом подключаем термопары к основным батареям…
- И через пятьдесят дней, - Тау сузил глаза, готовясь выдать сногшибательную шуточку.
- Через сорок девять, - поправил его Лэй. – Приколист. Если не прекратишь балаган, потеряем аккумуляторы - они деградируют на 0,5% с каждым часом в этой жаре. Работай руками, а не языком.
Тау замер. В глазах его появилось невольное уважение к Лэю. Вот стоит перед ним, едва на ногах держится от усталости, но продолжает начатое дело.
- Ладно, - он взял следующий лист жаростойкого сплава, снятый с «Пламени». – Но если через пятьдесят… сорок девять дней корабль не заведется…
Лэй промолчал, снова занялся установкой пластин на будущий отражатель. Термодатчик, показал критические +450°C на солнце. Где-то в глубине души он знал - их шансы ничтожны.
Едва с панелями было закончено, Лэй взялся за термопары.
- Возьми сканер, - приказал он Тау. – И обойди все вокруг. Ищи лавовую трещину. Их тут куча должна быть. А я схожу к «Пламени» за биметаллическими пластинами.
Найти трещину оказалось не проблемой, их тут действительно было много. Тау даже подобрал такую, один конец которой был в тени кратера. Захотелось сразу сообщить о своем успехе Лэю, но переговорный датчик молчал. Лэй был слишком далеко. Тау вгляделся вдаль. Наконец показался знакомый силуэт. Тау замер, наблюдая, как Лэй еле передвигает ноги по раскалённому реголиту. В руках драгоценные биметаллические пластины. Даже через затемнённое стекло шлема было видно, как его лицо, покрытое каплями пота искажено от напряжения и усталости.
- Вот черт! — выругался Тау и бросился к нему.
Он грубо выхватил пластины из рук Лэя, толкнув его в сторону тени.
— Это моя часть работы, придурок! — рявкнул он, чувствуя, как раскалённый металл жжёт перчатки. — Твоя задача — головой думать, а не таскать тяжести!
Лэй хотел возразить, но его ноги вдруг подкосились. Он с трудом удержался на ногах, оперевшись о скалу. Перед глазами плыли тёмные пятна.
— Концы... — с трудом выговорил он. — Один... в горячий грунт... Другой... в тень...
Тау уже работал, его сильные руки уверенно закрепляли пластины. Он бросал на Лэя злые взгляды, но в них читалось что-то новое — не раздражение, а тревога.
— Разница в 430 градусов, — пробормотал он, проверяя датчики. — Надеюсь, твоя физика не врёт, и это даст нам хоть что-то.
Лэй с трудом подполз ближе, его пальцы дрожали, когда он подключал тестер. Стрелка дрогнула... и поползла вверх.
— Работает... — прошептал он. Потом громче: — Тау! Это работает!
Его голос, обычно такой ровный и холодный, теперь звенел от неподдельной радости. Он повернулся к Тау с самой искренней улыбкой за все эти дни — улыбкой уставшего, но счастливого человека.
Тау смотрел на него, и в его глазах отражалось что-то неожиданное — почти восхищение. Он медленно покачал головой:
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты гений, Лэй?
Наступила пауза. Лэй отвёл взгляд, его улыбка стала менее уверенной, но не исчезла.
— Нет, — тихо ответил он.
- Ну так я тебе это говорю - Тау из рода Бан! Ты гений Лэй! – и он со всей дури хлопнул едва стоявшего на ногах друга.
Десятый день.
Лэй сидел перед примитивным щитом управления, его пальцы дрожали от усталости, когда он проверял показания. Аккумуляторы лётки гудели, набрав 73% заряда — больше, чем он рассчитывал.
— Хорошо, — пробормотал Лэй, чувствуя, как веки слипаются.
Тау, сидевший рядом, резко ткнул его в бок:
— Эй, не засыпай. Ещё двадцать дней с термопарами — и мы герои. Или трупы.
Лэй не ответил. Он уже видел цифры — даже с термопарами они не успеют набрать нужный заряд. Но говорить об этом не стал.
Пятидесятый день.
Аккумулятор корабля показывал жалкие 19%. Тау взглянул на Лэя, словно ожидал от него чуда.
Лэй молча смотрел на графики. Потом неожиданно улыбнулся — той странной улыбкой, которая всегда пугала Тау.
— Хватит.
— Чего хватит? На чашку кофе?
— Хватит для старта. — Лэй встал, его движения были резкими, решительными. — Прямой ток от панелей в момент запуска. Импульс на 17 секунд.
Тау замер. Потом медленно засмеялся:
— Ты хочешь выстрелить корабль, как пробку из шампанского? Это безумие.
— У нас нет выбора. — Лэй уже копался в проводах. — Через три часа — оптимальное положение солнца.
Пятидесятый день. Они сидели в кабине, пристёгнутые аварийными ремнями. На экране мигало: "19% заряда. Критический уровень".
— Последний шанс передумать, — сказал Тау, но его руки уже лежали на рычагах.
Лэй закрыл глаза и скомандовал:
— Пуск.
Тау рванул рычаги. На секунду ничего не произошло. Потом корабль вздрогнул, как живое существо. Гул нарастал, превращаясь в рёв. Стекла приборов покрылись паутиной трещин.
— Прямая подача! — закричал Лэй, перекрывая грохот.
Солнечные панели, нацеленные точно на светило, дали последний, отчаянный импульс. Вокруг корабля завибрировало энергетическое поле. Сначала почти неподвижное, а потом оно начало вращаться быстрее и быстрее.
- Кстати, - вдруг произнес Лэй. - Забыл сказать. Это не космический корабль.
Тау повернул к нему изумленное лицо с немым вопросом.
- Это машина времени, - ответил Лэй и они растворились в безвременьи