Победа во имя Победы. Из книги Сладкая жизнь солен

Ежегодно, в мае, мы отмечаем очередную годовщину Победы нашего народа в той далекой уже Великой Отечественной войне. Мы, сегодняшние, привыкли к тому, что 9 Мая — праздник, причем великий праздник. При этом те, кто участвовал в войне или жил в то время, воспринимают этот день, конечно, иначе, чем поколения, выросшие после войны. Но все равно, праздник есть праздник.
А ведь было и такое время, когда эту дату, по воле отдельных людей, и в угоду их амбициям или чьей-то личной неприязни друг к другу в верхних эшелонах власти, просто «забыли», и праздничный день с 9 мая был официально перенесен на 2 января. Сделано было и «обосновано» такое действие по инициативе Н.С. Хрущева, которому не давали покоя всенародная слава и любовь к герою войны — маршалу Г.К. Жукову. Уже после пятнадцати послевоенных лет внимание ко Дню Победы было искусственно ослаблено.
И только к 20-летию Победы, то есть к 1965 году, этому дню был возвращен статус Праздника Победы. 20-летие, впервые после войны, отмечали с большим размахом по всем направлениям жизни страны.
 Впервые была учреждена юбилейная медаль, выпущены юбилейные монеты, возводились памятники, выпускались открытки, издавались книги, плакаты и другие всевозможные атрибуты, достойные всесоюзного юбилейного торжества. Вспомнили, наконец, о ветеранах войны, установили ряд льгот для них и т. п. В плане юбилейных торжеств, прошла целая волна спортивных и культурно-массовых мероприятий.
Хочу рассказать о малозаметном для всех, но очень существенном для меня случае, происшедшем в канун именно того, 20-летнего юбилея. Обычном случае, характерном для тех времен, обязательных и в какой-то мере довольно часто «показушных».
Но это  фото- быль, и никуда ее не денешь. Это как бы штрих из жизни работников-организаторов нижнего (рабочего) звена партийно-государственной власти тех времен. На кого раньше ложилось основное бремя всей организационно-массовой пропагандистской и воспитательной работы? На первичные ячейки, первичные партийные и комсомольские организации, рай-сельсоветы и, конечно, руководителей хозяйств и предприятий. Основная работа шла в фундаментном слое — от первички до уровня райкома (горкома). Дальше (обком, ЦК республики и выше) шла совсем другая деятельность. Надо признать, что именно в первичном (по район) слое, шла действительно работа — без выходных, без праздников и всего того, что с этим связано.
Парторги и другие организаторы низовых звеньев, в большинстве своем люди ответственные и порядочные, в те времена, как правило, были «прислугой» за все и представляли собой что-то вроде касты «мальчиков для битья». Если от кого-то хотели избавиться (как правило, хорошего, но «неудобного» для кого-либо из руководства человека), его «добровольно» избирали парторгом любого уровня, а затем очень быстро находили причины, и наступали различные виды воздей-ствия. «Удобным» и «своим» людям, наоборот, давали возможность прыгать по иерархической лестнице, иногда через несколько ступенек.
В марте 1965 года на известном Пленуме ЦК КПСС  по сельскому хозяйству был намечен ряд мер по подъему этой отрасли — я не буду их перечислять и комментировать, так как тема рассказа совсем иного плана.
В конце апреля меня, и как экономиста, и как парторга  колхоза «Передовик», вызвали на семинар в область по разъяснению материалов прошедшего пленума. Семинар был солидный и по времени продолжительный. Закончился 6 мая. Вечером в гостинице мне сообщили, что надо позвонить домой, в колхоз, какое-то срочное дело. Позвонил  Каструбину, он говорит: «Я не был дома, но была телефонограмма из района (Новороссийска), чего-то тебя туда вызывали. Это было еще до 1 мая. Ты завтра утром съезди в райцентр, там ближе, и все узнай».
На следующий день я первым автобусом выехал  из  Актюбинска - в Новороссийск, там  был наш райцентр в то время, и уже к 9 утра был в райкоме  партии. У входа встретил второго секретаря, Сапара Сагинтаева. С ним я был знаком еще до армии, когда он был у нас первым секретарем райкома комсомола. Позже, при Горбачеве он закончил свою карьеру на посту председателя Актюбинского  областного Совета. И первое, что он спросил, было: «Ты команду привез?» Не понимая, в чем дело, я уклонился от ответа, перевел разговор на другие темы, и мы расстались. Ну, раз разговор зашел о команде, значит, что-то связано со спортом.
Пошел в районный спорткомитет и выяснил, что перед первомайскими праздниками, собирали секретарей на совещание, где объявили о проведении районной спартакиады в честь 20-летия Победы. Было разработано и доведено положение о спартакиаде, ну, и все, что с ней связано. Как и прежние юбилейные мероприятия, спартакиада имела больше политический оттенок, чем спортивный, и обязательность участия в ней не подлежала обсуждению. С тех пор прошло две недели, команды колхозов, совхозов, училищ, естественно, готовились, а некоторые дальние, уже даже приехали и тренируются на месте проведения соревнований, то есть на школьном стадионе райцентра. Я понял, что в отсутствие председателя и меня, в район никто не поехал, и о спартакиаде в колхозе, никто ничего не знает.
Прихватив с собой копию положения о спартакиаде, не говоря ни слова, внешне спокойный, я вышел из спорткомитета и пошел позавтракать.
В райцентре была столовая с громким названием «Ресторан». Сидя в ожидании заказанного завтрака, познакомился с условиями юбилейной спартакиады. Один день, 8 мая, десять видов: бег на 100, 200, 400, 1000, 3000 метров, прыжки в длину и высоту, метание гранаты, диска и волейбол. Причем, волейболисты играют в двух подгруппах, а потом — финал. Все просто и понятно. Одно плохо — мы об этом не знали. Ну, кому потом объяснишь, что в лучшем в области хозяйстве, не нашлось десятка ребят, способных выступить на юбилейной спартакиаде?
Тут тебе вспомнят все — и отказ от инструкторства, и «черные» пары, и многолетние травы, и все, что было и не было. Я уже видел перед собой укоризненный взгляд председателя, а ему достанется гораздо больше моего, до очередного юбилея не дадут покоя, если вообще дадут спокойно дожить до того, следующего.
Я мучительно искал выход. Домой через областной центр — более 200 км, поездом — 80 км, но поезд ходит через день, сегодня ушел в нашу сторону, а обратно будет через сутки, ночью. А начало завтра — 8-го мая, в 10.00.
Дикость и нелепость ситуации, заключалась еще и в том, что я, парторг колхоза, в отличие от большинства своих коллег парторгов-аграрников, — бывший победитель первенства округа, по боксу, двух окружных первенств по волейболу, победитель и призер многих районных и областных соревнований, имевший первые разряды по пяти видам спорта, — и на тебе, оказался вне игры. Любые мои самые объективные объяснения потом — будут детским лепетом. Но что делать?.
 Я мог бы сам за всех отбегать и отпрыгать, хотя по положению один участник может выступать только в двух видах, не считая волейбола, но не могу же я сам и в волейбол играть!
Как всегда в таком положении сама натура подсказывает: а что если?! Я вспомнил, что пару месяцев назад, в этом же ресторане встретился с Валерой    Заваровым, мы с ним раньше в волейбол играли. Разговорились, оказалось, что он здесь пока живет и работает в геологоразведочной экспедиции. Живут  геологи за поселком, в вагончиках. Есть телефон. А что если?!
Я тут же из ресторана позвонил в экспедицию и почувствовал, что фортуна пока ко мне спиной не повернулась. Оказалось, что Валера только вчера со своей группой вернулся с вахты и на праздники будет дома. А сейчас отдыхает в таком-то вагончике.
Я извинился перед официантом за заказ и буквально побежал за поселок, к вагончикам. Нашел Валеру, попросил помочь сыграть в волейбол, всего несколько встреч, хотя бы для регистрации. Как говорилось в те времена, — важна не победа, важно участие.
Валера сказал, что есть в его бригаде несколько «фитилей», но он не знает, играют ли они в волейбол или нет. Сейчас они спят, и если не дать им сегодня напиться, то к завтрашнему дню они могут быть в форме. Тем более, если пообещать им «магарыч». Потом.
Попросив его проконтролировать все вопросы, связанные с их пробуждением и времяпровождением, я вернулся в поселок. У меня уже созрел стратегический план на ближайшие сутки, необходимо было отработать детали. Одной из важных  деталей были деньги. После двух недель командировки, в кармане одни копейки — на проезд. Где взять деньги в чужом поселке? И быстро? Так как я был одновременно и парторгом, и экономистом, и прорабом колхоза, то у меня в районе было и три места подчинения — райком, планово-экономический отдел управления сельского хозяйства и строительная служба того же управления. Ну, райком денег не дает, тем более что я там уже был, районные строители, как и все наши строители тех лет, сами ищут, кто бы их с утра опохмелил. Остается экономический отдел.
Непосредственным моим начальником в этом направлении был умнейший, добрейший и хитрейший человек — Иван Иванович Мартенс. Я с ним всего полгода работал, но чем-то ему приглянулся. Это было заметно. Вот потому я пошел к нему и попросил 100 рублей. Объяснил, зачем и почему. Он сразу все понял, через 10 минут принес деньги и благословил меня на, в принципе, не родственный для экономистов поступок. «Это тело, нушное, Вася, тавай, тействуй», — сказал он, и я уехал в Актюбинск.
Там, без всяких проблем, оперативно купил семь одинаковых зеленых футболок, шесть трусов, пару тапочек для себя, волейбольный мяч, насос с иглой для подкачки и после обеда снова был в райцентре.
Нашел Валерку. Он подтвердил, что договорился с четырьмя ребятами, они что-то в волейболе смыслят и сейчас ждут меня. Мне они, честно говоря, сразу не понравились — высокие худые флегматики с безжизненными глазами и развальной походкой. Неразговорчивые,  и без видимого интереса к жизни.
Что-то засветилось у них в глазах, когда я им пообещал по червонцу за участие. А Валера сказал им просто: «Мы с Василем будем играть, а ваша задача — не давать бить противнику и ставить блоки».
Договорившись, мы накачали мяч и часа три разминались, привыкая и к мячу, и друг к другу. Вечером я зашел в райспорткомитет и сделал заявку на участие нашей колхозной команды в спартакиаде.
Официальная заявка выглядела так: я бегу 100 и 200 метров и участвую в волейбольном турнире. По всем остальным номинациям значились фамилии реально существующих, но отсутствующих ребят — колхозников, причем с учетом их потенциальных возможностей, ведь я хорошо знал, кто и что у нас в селе, может делать.
Неофициально — все, кроме волейбола, должен был делать я сам. Проблемными оставались только два вида — бег на 3000 метров и метание диска. Дело в том, что если я после четырех беговых дистанций и двух видов прыжков, еще буду метать гранату и бежать 3 километра, то на волейбольную площадку меня принесут на носилках. А диск я вообще держал в руках два раза в жизни — первый раз в школе как-то бросали, а второй раз, когда покупал диск в магазине, работая в комсомоле.
«Ну, завтра даст Бог день — даст Бог и пищу», — думал, засыпая в гостинице.
8 мая в девять часов я был на стадионе, познакомился с членами оргкомитета, который возглавлял все тот же второй секретарь райкома Сагинтаев, и с судейской коллегией.
Подтвердил заявки и стал ждать моих «клиентов». Договорились, что к десяти  часам, они подойдут на построение.
Надо сказать, что участников и болельщиков собралось очень много для тех мест — несколько тысяч. Объединенный  район  был  тогда  просто  огромным  по  территории. Некоторые коллективы, например, два училища механизации, управление железной дороги, опытная станция, привезли человек по 50 только участников. Многие тут же, играя мускулами, демонстрировали свое умение и самое себя, раздражающе и «устрашающе» действуя на соперников.
При построении некоторые коллективы представляли целые полнокровные роты и лишь один, самый передовой в области колхоз «Передовик», был представлен командой из одного спортсмена (он же парторг). Сразу заметив это с трибуны, Сагинтаев в рупор спросил: «Василий Андреевич, а где ваша команда?» Он думал, что я ее привез вчера, когда мы встретились, ему и в голову не могло придти, что наш колхоз не выставит команду. Я крикнул: «Переодевается».
Когда разошлись по секторам, подошли мои «легионеры». Слава Богу, что, волейбольных команд оказалось только восемь. Их разбили на две группы, победители групп,  встречаются между собой в финале. Чтобы получить два очка за участие, надо сыграть хотя бы матч, а чтобы стать победителем по волейболу и заполучить 10 очков (за каждое первое место по всем десяти видам начислялось 10 очков, за все последующие места шло начисление по определенной системе), надо было выиграть четыре матча — три в группе и один в финале. Каждая из двух групп соревновалась на отдельной площадке. К счастью, первые две игры шли без нас. Это давало мне шанс разобраться со всеми другими номинациями без осложнений.
Что я оперативно и сделал. На 100, 200, 400 и 1000 метров ушло примерно час, полчаса — на прыжки и метание гранаты. И что интересно (есть все-таки Бог на свете!), когда я бежал 1000 метров и с ужасом представлял себе, как буду при этой жаре бежать 3 километра, в толпе многочисленных болельщиков, мелькнуло знакомое лицо. Закончив дистанцию, я нашел это лицо. Оно принадлежало Володе Крупскому, троюродному брату моей жены. Он был тогда еще паца-ном, лет 16—17, и по каким-то делам находился в районе. Я уговорил его бежать 3 километра Он, бедняга, смог одолеть всего два круга вокруг стадиона и упал, зарывшись в песок своими ушами и носом. Затем начал плакать и жаловаться мне же, на то, что я его заставил бежать. Это была неправда, но дело уже было сделано, а полученные нами два очка — была уже правда.
Правда была еще и в том, что, выиграв четыре первых беговых дистанции, я бы не смог даже посредственно, бежать на пятой и, независимо от результата, выбил бы себя из волейбольных соревнований. А этого нельзя было делать, так как волейбол — мой любимейший вид спорта Тем более, слишком много я сделал, чтобы сыграть именно в волейбол на этой спартакиаде.
Не буду утомлять читателя излишними подробностями этого труднейшего, если так можно сказать, дня в моей  парторгской жизни.
Мы в тяжелейшей борьбе выиграли четыре матча подряд и стали победителями. В остальных видах — 100, 200, 400 и 1000 метров — первые места. Прыжки в длину — первое место. Прыжки в высоту — третье место. Метание гранаты — первое место. 3000 метров — два очка за участие. В метании диска, хоть мы и были заявлены, но не участвовали. Я боялся сорвать руку и не пошел в сектор для метания. По этому направлению у нас зиял ноль.
Но мне уже было все равно, есть у нас очки или нет. По телу как будто асфальтный каток прошелся.
После окончания финального волейбольного матча, который мы вообще непонятно как выиграли у слаженной команды опытной станции, матча, который завершал праздник и собрал всех оставшихся участников, болельщиков и организаторов спартакиады, большинство из которых почему-то болело за нас (видно, мы чем-то были похожи на игроков киевского «Динамо», которые играли с немцами в период оккупации, победили и погибли), я не стал дожидаться итогов и разборок. Вместе с четырьмя «легионерами» подошел к школьному колодцу, чтобы, наконец, за целый день умыться и отдохнуть. Поблагодарил ребят, которые не собирались кого-то побеждать и напрягаться, но у которых, по ходу встреч, загорелось внутри то наше, прежнее — общесоветское. Да так загорелось, что они выложили не только все, что могли, но и то, что даже не подозревали, что могут. Я их поблагодарил, раздал обещанные десятки, и они ушли. Ну, думаю, слава Богу, дело сделано, сейчас оденусь и, может быть, успею на последний автобус до Актюбинска, а утром поеду домой. 9 Мая, все-таки, а как там готовятся, не знаю, хорошо, если все нормально.
Только об этом подумал, слышу, какой-то шум сзади. Оглянулся — от стадиона в мою сторону идет целая толпа людей, что-то кричат, шумят. Идет вся судейская коллегия, и среди них — наш Валера, не знаю, когда и куда он исчез.
Метрах в десяти слышу, Валера кричит: «Да вы что? Василь еще до армии был чемпионом области по диску. А вы нам баранку поставили, Вась, ты помнишь?» — закричал он уже мне.
Оказалось, что мы заняли общекомандное четвертое место, третий призер опережает нас всего на одно очко, а первый на 3 или 4, не помню. То есть, если бы мы получили хотя бы 2 очка за участие в метании диска, то заняли бы почетное третье место. И Валера поднял шум, что это несправедливо, так как мне, мол, не дали бросить диск, ибо я участвовал в двух видах.
И, в виде исключения, как  победителям   волейбольного турнира, конечно, не без участия главы оргкомитета, судейская коллегия разрешила мне метнуть диск.
Я ждал всего, чего угодно, только не этого «подарка» от Валеры. Цежу ему сквозь зубы: «Ты что, с ума сошел? Да я не знаю, как тот диск в руках держать. И кто меня доведет до сектора, я еле стою, не дай Бог, не в ту сторону брошу». «Васек, — шипит Валерка в ответ, — я тебя отнесу сам, ты только брось, ты знаешь, чего нам стоило уговорить коллегию дать тебе возможность бросить!».
Ну, что делать? Иду я с Валеркой к футбольному полю. Вся масса заинтересованных представителей — за нами. Там судья с диском и рулеткой. Беру диск. «Прости, Господи» — и с оборота бросаю. Человек десять меряют — 46 метров, первое место, 10 очков — и общекомандное первое место. Валерка орет на весь стадион: «Я вам говорил, что он был чемпионом области, я вам говорил!»
Восемь часов вечера, немного спала жара, опять построение, награждения. Опять массы людей в ротах призеров, и опять один я с охапкой грамот по девяти видам и десятой за общекомандное первенство. Опять меня хвалят с трибуны, Сагинтаев что-то говорит о том, что мы и в труде, и в спорте передовики, опять что-то говорит о низкой дисциплине в команде при построениях, но я все это слышу подсознательно, что-то отвечаю, а где-то внутри: «Только бы не упасть, не упасть! Стыдно победителям падать».
А назавтра был действительно праздник Великой Победы! 20-лет-ний Юбилей, но не двадцатый по счету. Я таки успел и на него.
Сегодня та годовщина уже далеко... К сожалению, мы, не воевавшие, сделали не все, чтобы стать достойными Великой Победы и самих победителей.
Если так пойдет и дальше, то в скором будущем начнем стесняться говорить, что вообще была такая война, и мы в ней победили. Это уже происходит в соседних с нами государствах. Горько, обидно и стыдно.
На этом можно было поставить точку. Но в жизни она (эта история) имела продолжение. Когда я привез в колхоз 10 грамот, то показал только четыре — мои три (на мою фамилию) и общекомандную. Никому, даже председателю, я подробно не рассказывал, что и как было, и это событие в колхозе осталось незамеченным. Но после окончания посевной кампании, в день традиционного весеннего «сабантуя», я организовал в колхозе спартакиаду по видам спорта, аналогичную районной.
Итоги уже колхозной спартакиады подтвердили, что не зря были вписаны фамилии наших ребят в ту районную заявку, исполнителем которой я сам и был. Они победили именно в тех номинациях (а некоторые и в других, так как я уже не выступал), получили почетные грамоты и подарки от колхоза. Им же я, с облегчением для себя, вручил районные грамоты, выписанные на их фамилии. Награды, как говорится, обрели своих героев.
Случай подзабылся. И только через два года, на районном совещании,  по подготовке к празднованию уже 50-летия Советской власти (1967 год), все тот же Сагинтаев, теперь уже  второй секретарь,  нашего, Ленинского, отсоединенного от двух других, района, опять же   возглавляющий оргкомитет по проведению юбилейной спартакиады, при всех сказал мне, избранному в очередной раз парторгом колхоза: «Смотри Василий Андреевич, не повтори свои выступления на 20-летии Победы, я имею в виду состав колхозной команды…. Тогда я один все понял, остальные в такой массе людей ничего не заметили, но я не стал вмешиваться. И не потому, что знал тебя, а потому, что знал ваш колхоз. Знал, что все примерно так и получилось, если бы ты смог доставить в район команду. Так что, дерзай, но помни, что победителей иногда тоже судят...»
Теперь я часто вспоминаю слова этого очень умного и порядочного человека, но в более широком смысле...