Чёртов угол

Максим собирал вещи, аккуратно складывая в огромные баулы, выданные мамой, свои любимые балахоны, футболки и штаны. Завтра с утра родители должны были отвезти его к бабушке и дедушке в деревню Молчевку — на летние каникулы.
В последний раз он был там три года назад. Тогда Максим решил больше не ездить в деревню: он считал себя взрослым и хотел оставаться летом в городе, тусоваться с друзьями. Но спустя три года эта идея ему окончательно разонравилась. Оказалось, что летом в городе скучно и неинтересно — ни речек, ни лесов, а друзья разъезжаются кто куда: по дачам, деревням, лагерям. В итоге в городе просто не с кем было проводить время.
В этом году Максим сам попросил родителей отвезти его в Молчевку. Несмотря на то, что раньше уговаривал их не отправлять его туда, он всегда любил эту деревню. Молчевка была небольшой — около тридцати домов. Все дома стояли недалеко друг от друга, и все жители знали друг друга. Почти в каждый дом на лето приезжали внуки.
Прямо через деревню протекала широкая речка Ширка. Максим обожал купаться в ней, ловить пескарей и собирать ракушки. Да что уж там — они с ребятами часами пропадали на реке. Эти воспоминания грели душу, и Максим стал собираться ещё быстрее.
За деревней начинался густой, тёмный лес. Туда он ходил с пацанами за грибами, там же жгли костры — особенно после вылазок на соседские огороды или председательские поля. Всё, что "добыли", несли в лес и жарили. Строили шалаши, устраивали лагеря, придумывали игры.
Максим вспоминал всё это — и ему не терпелось, чтобы поскорее наступило завтра.
Максим вспоминал своих друзей. Ромка был старше его на год — сейчас ему, должно быть, уже исполнилось 18, тогда как Максиму было 17. Миша был ровесником Макса: они родились с разницей в одну неделю, и по этой неделе Миша оказался старше. И Вовчик — самый старший из всех. Ему было 19, и он всегда был вожаком компании, вечно тянул ребят на поиски приключений.
Были и девчонки: шестнадцатилетняя Катька и Соня — самая младшая. По подсчётам Максима, в этом году ей исполнилось 15.
Все друзья Макса были городскими — приезжали в деревню на летние каникулы к бабушкам и дедушкам. Именно с ними Максим проводил всё своё время. Осенью, когда каникулы заканчивались, они поначалу активно переписывались в соцсетях, но постепенно общение сходило на нет: к середине зимы они просто скучали друг по другу и ждали следующего лета.
Наконец наступило «завтра». Максиму даже не понадобился будильник — он проснулся за полтора часа до намеченного времени. Проснулся счастливый и бодрый. Обогнав родителей, он первым прибежал на кухню, сварил себе кофе и стал с нетерпением ждать, когда же, наконец, они встанут и поедут в деревню.
Парень так громко и уверенно хлопал дверьми, открывал и закрывал шкафчики и холодильник, что родители, конечно, проснулись и начали собираться, поняв, насколько их сыну не терпится выехать.
Через полтора часа вся семья уже сидела в машине и ехала в сторону Молчевки. Путь был долгим — Максим это прекрасно знал и помнил. До деревни было примерно 300–350 километров. Точную цифру он не знал, но точно знал, что дорога займёт около трёх часов, а то и больше, если попадутся пробки.
Максим приготовился к дороге: вставил наушники, включил любимую музыку, изредка протирал руки и улыбался, глядя в окно. Сначала за стеклом мелькали городские кварталы, потом — загородные пейзажи, а затем и те сменились полями, лесами и почти полным отсутствием людей.
Всю дорогу родители разговаривали о чём-то, а Максим их не слушал — он наслаждался музыкой в плеере. Но при этом он активно переписывался в мессенджере со своими друзьями, рассказывая им, что уже в машине и сегодня будет в деревне. Как же он обрадовался, узнав, что все ребята из его компании, включая девчонок, уже были там. Более того, в их компании появились ещё двое мальчишек — помладше всех, но их приняли на равных.
Максим ехал, а в канале мессенджера бурлила своя молодёжная жизнь. Ребята активно обсуждали, что непременно нужно сходить с палатками на ночёвку в Чёртов угол.
Максим прекрасно помнил рассказы бабушки и дедушки о Чёртовом угле и знал, что ему всегда запрещали даже просто смотреть в ту сторону. Чёртов угол находился за селом. Чтобы туда попасть, нужно было пройти насквозь всю деревню, выйти в поле, пройти его наискосок, и там, где начинался редкий лесок, который постепенно расширялся, образуя огромную чащу, начинала сильно расширяться Ширка. Там она и бурлила, образуя первые пороги, в сторону которых Макс не раз видел уходящие байдарки.
Вообще Ширка была речкой неспокойной. Она была каменистой, и потому местами сильно бурлила и кипела. Её можно было бы назвать горной рекой, но она протекала не в горах, а по равнине, да ещё и по холмам. При этом её русло было усеяно глыбами, которые и возбуждали её бурление. Часть русла, которая проходила через деревню, была тихой, как омут — настолько эта часть была глубокой, что даже не было видно течения. Именно здесь ребята, да и местные жители, ловили рыбу, здесь любила скрываться щука, а стайки окуней часто ходили по этому участку.
За деревню ребята выходили редко, потому что им этого не разрешали, но сейчас они стали старше, и им надоело сидеть в деревне. Вот почему сейчас они обсуждали ночёвку в Чёртовом угле — в том самом уголке, где маленький лесок расширяется в чащу и где река начинает сильно бурлить.
Максим, конечно же, в переписке согласился и проявил полное бесстрашие, заявив, что, естественно, нужно обязательно идти — раз все идут, то и он пойдёт без проблем. Но внутри у него будто что-то сжалось: всё-таки запреты бабушки и дедушки были неслучайными.
Дедушка не раз говорил, что в Чёртовом угле погибали люди, и в деревне за всю его молодость и за всю его жизнь случилось столько трагедий, что и не пересчитать. Там гибли и местные, и приезжие, пропадал скот, исчезали животные. Поэтому местные старались обходить Чёртов угол стороной. Но молодёжь всё чаще говорила, что старики просто придумали страшилку, и теперь решила бросить им вызов — доказать, что в Чёртовом угле нет ничего опасного и быть не может.
Максим не мог ударить в грязь лицом, отказавшись. Хотя, по правде говоря, он по-прежнему опасался этого места и верил в рассказы бабушки и дедушки. Но сказать такое ребятам? Да это же стыдно! Поэтому он согласился.

Едва машина подъехала к деревянному забору, как бабушка выбежала на крыльцо того самого дома, по которому Максим ужасно соскучился. Три года назад этот дом казался ему гораздо больше — как, впрочем, и сама бабушка. Теперь всё выглядело меньше и старее. Она бросилась к нему, обняла и зачмокала до безумия. От неё пахло тем же деревенским ароматом: сеном, молоком и свежим хлебом.
Следом за бабушкой на крыльце появился и дед. Он прокряхтел что-то, переваливаясь с ноги на ногу, крепко пожал Максиму руку, взъерошил его волосы и впустил в дом.
Родители задерживаться не стали. У каждого были свои дела, и они не собирались оставаться. Пообещали приехать через месяц в отпуск, оставили кучу сумок, продукты, немного денег — и уехали. Честно говоря, Максим даже не заметил, когда именно они исчезли. С одной стороны — и ладно: скоро приедут, и особой тоски по ним он не испытывал. Не настолько соскучился, чтобы бежать и махать им вслед.
Он стал заносить вещи в свою комнату. Там всё было почти так же, как и три года назад — разве что стало немного пыльнее. Конечно, нужно было прибраться. Винить бабушку в отсутствии уборки было бы грешно — она ведь уже не молодая.
Максим разложил вещи, как мог прибрался, протёр пыль в углах, заправил свежее постельное бельё, убрал кровать и вышел на кухню. В общем-то, он считал, что всё у него готово к тому, чтобы начать прекрасно проводить своё лето.
— Максимка! — позвал дед внука. — Иди-ка, давай обедать будем.
Максима дважды просить не пришлось, потому что парень действительно проголодался и с дороги ещё ничего не ел. Он тут же выскочил на кухню и уселся за стол. Дед уже сидел, а бабушка разливала благоухающий грибной суп по тарелкам.
— На! Держи! — она поставила перед Максом тарелку. — Хлеб возьми, вон сметана, — сказала бабушка.
Максим всё сделал, как она попросила, и быстро начал поглощать вкуснейший суп с деревенской сметаной и самодельным хлебом.
— Куда спешишь? — спросила бабушка. — Але, уж собрался куды?
— Да, бабуль, — ответил Максим, махая ложкой. — Уже вся моя компания здесь: и Вовка, и Ромка, и все тут! Мы вечером пойдём гулять.
— И до каких гулять? — спросила бабушка.
— А я не знаю, бабуль, может, и на всю ночь.
— Прямо-таки на всю ночь? — удивилась бабушка. — Иди ты!
— А что такое, бабуль?
— И где ж вы будете шлендрать всю ночь? — возмутилась бабушка. — Тебе жить негде?
Максим покачал головой и улыбнулся, стараясь своим доброжелательным видом успокоить бабушку.
— Да дело-то молодое, бабуль, понимаешь? Неохота дома сидеть. Мы же уже взрослые. Нормально посидим ночью, костёр разведем, порыбачим.
— И где вы будете сидеть? — спросил дед.
— Ну где... — пожал Макс плечами, понимая, что говорить про Чёртов угол ни в коем случае нельзя, иначе деды тут же устроят бучу и не выпустят. — Да, будем по селу ходить, может на заброшке посидим, а потом к вечеру на речку.
— Ага, — сказал дед. — Понятно, понятно всё с вами, — покачал он головой. — Люб, ну садись уже, хватит там суетиться, — сказал дед и отодвинул стул для бабушки.
Бабушка тоже уселась за стол. Как всегда, она положила салфетки рядышком, одну положила на колени, всё как она любила: чистенько и опрятненько, и не спеша принялась обедать.
— Максимка, стоит ли напоминать тебе, что на Чёртов угол ты не ходишь? — строго спросила бабушка.
Максим вздохнул. Ну куда ж без этого? Каждое лето начиналось одинаково — с посиделок за столом и неизменного напоминания: «Не ходи на Чёртов угол».
— Ну конечно, бабуль, я всё знаю.
— Смотри у меня! — она погрозила пальцем.
Дед нахмурил брови и внимательно посмотрел на внука:
— Мы серьёзно, Максим. Не вздумай!
— Хорошо, хорошо, — ответил Максим, вытирая рот и поднимаясь из-за стола. — Спасибо, бабуль, суп был очень вкусный. Я быстро помою тарелку — и побегу.
Он чмокнул бабушку в щёку, подбежал к раковине, сполоснул тарелку — и был таков.
С ребятами они встретились уже за селом — специально, чтобы не привлекать внимания местных. Каждый из них наговорил своим родителям, бабушкам и дедушкам с три короба: кто — что пошёл на ночёвку к другу, кто — просто погулять. Девчонки сказали, что идут друг к другу в гости. В общем, все сумели убедить взрослых, что ничего страшного не случится, даже если их не будет дома ночью. Чтобы не разрушать выдуманные россказни взрослым, ребята решили действовать аккуратно и выйти из деревни тихо, чтобы никто не заметил.
Встретились они около карьера, который начинался прямо за селом. Настроение было приподнятое: все шумно болтали, обнимались, смеялись, радовались встрече и предвкушали массу эмоций от предстоящего лета. Каждый принёс из дома то, о чём они заранее договаривались: все были с рюкзаками, спальниками, одеждой, провизией. Вовчик принёс большую палатку, рассчитанную на всех.
Разобравшись с тем, что у них с собой имеется, и проверив, ничего ли они не забыли, ребята двинулись в сторону Чёртового угла.
Пройти наискосок по полю оказалось одной из самых непростых задач, поскольку поле находилось за деревней, на холме. Если стоять на дороге в деревне, было хорошо видно, как кто-то передвигается по полю. Поэтому ребята решили, что нужно пройти через поле максимально быстро — почти бегом и чуть ли не на карачках. Так они и сделали, не задерживаясь и не думая о том, что их могут заметить. Как могли, они быстро перебежали поле, и перед глазами начал появляться тощий лесок, который постепенно разрастался в густой, дремучий лес. Ребята немного снизили скорость, наблюдая за деревьями. Издалека до них донёсся шум реки, и все одновременно почувствовали подъём восторга и адреналина.
— Вот это да! — выдохнул Рома. — Столько лет тусим в этой деревне, и ни разу сюда не ходили. Представляете? Как это вообще возможно? Что за дети мы такие? — сокрушался парень.
— А может, и хорошо, что мы сюда не ходили? — ответила Катька. — Может, нам и не надо сюда.
— Кать! — повернулся к ней Вовка. — Если вы, девочки, боитесь, идите домой, мы вам завтра расскажем, как отлично провели время.
— Ещё чего! — огрызнулась Сонька. — Будете потом по всей деревне трепать, что мы трусихи. Фиг вам! Мы не трусихи и не боимся никаких Чёртовых углов! Не верим мы в это.
Ребята подтрунивали и подшучивали друг над другом, а вот Максим стоял и косо поглядывая на своих друзей и на лесок.
Чем ближе компания подходила к тощему лесочку, тем страшнее и неприятнее становилось Максиму. Всё сильнее сводило живот, а ноги болели из-за того, что мышцы напрягались от возрастающего страха и тревоги. Но теперь он точно не мог уйти отсюда, ведь все ребята были с ним, и если он развернётся и уйдёт, все сразу это заметят. Если уж врать, то стоило это делать дома, сказать, что его разорвал понос или придумать что-нибудь, но раз он этого не сделал, теперь уже поздно что-то менять. Придётся двигаться вместе со всеми.
Максим начал успокаивать себя, мысленно повторяя: «Ну и ладно, что такого в этом Чёртовом угле? Ну пропадали там люди — люди везде пропадают, и местные, и приезжие. Для этого совсем не обязательно идти в Чёртов угол, ведь можно пропасть где угодно, да и не обязательно, что наша компания пропадёт». Так он потихоньку убеждал себя, что всё будет нормально. Вскоре ребята подошли к перелеску. Чуть углубившись в лес и подойдя поближе к бурлящей реке, они решили разбить здесь лагерь.
Максим с удивлением смотрел на бурлящую реку. Он и не знал, что здесь есть такой большой порог — почти как водопад, где вода с грохотом спадает с огромного камня. Красота — неописуемая! «Что ж тут страшного, если всё так красиво?» — подумал он.
Ребята установили большую палатку, вытащили продукты, которые принесли из дома и то, что «прихватили» с соседских огородов, и начали обустраиваться. Двое отправились на берег — вдруг повезёт и получится поймать рыбу к ужину.
В целом компании было весело. Ничто не предвещало беды. Всё было как всегда — почти так же, как когда они тусовались у заброшенного здания администрации или просто сидели и ловили рыбу. Ребята смеялись, разжигали костёр, готовили всё для ужина, а тем временем начинало смеркаться.
Самое время достать из рюкзаков «взрослые напитки». Чем больше горячительного оказывалось внутри Макса, тем меньше становилось страшно.
Скоро Вова вернулся с рыбалки. Он притащил двух упитанных судаков и трёх окуней — как раз хватит на ужин для всех.
— А где Ромка? — спросил Максим, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, пытаясь разглядеть силуэт друга.
Но как ни старался, он так и не смог понять, где тот. Единственное, что он заметил на какое-то мгновение — это нечто странное: на выступающем камне, вокруг которого бурлила вода, сидело какое-то непонятное существо — горбатое, скукоженное, вроде бы даже волосатое. Максим не мог понять, кто или что это было.
— Что это за хрень? — прошептал он Вове, который как раз подошёл и бросил рыбу рядом.
— Где? — Вова обернулся туда, куда показывал Макс.
— Да вот же! — сказал Максим уже чуть громче и указал пальцем. — Там, на камне, сидит какая-то горбатая фигня.
Вова вгляделся, но, как ни старался, ничего не заметил.
— Да там пусто! Ты что, допился, что ли? — сказал он и хлопнул Макса по плечу. — Пошли, рыбой займёмся.
— А Ромка где? — спросил Максим, снова оглядываясь.
— Не знаю. Он от меня ушёл, сказал, что здесь не клюёт, и пошёл дальше вдоль берега. Говорил, мол, может, там поклёвка будет. Что у него там клюёт — фиг знает, — буркнул Вовка.
— Может, пойдём поищем?
— Да ну его... Сам вернётся, — пробормотал Вовка.
Максим пожал плечами, решив: «ну и ладно, подождём Ромку в лагере». Но спустя ещё час Вова уже не мог делать вид, что ему всё равно — он поднялся и пошёл вдоль берега, оставив Максима следить за лагерем и девушками.
Барышни не выглядели напуганными. Напротив — хихикали и говорили, что Рома нарочно где-то застрял, чтобы всех напугать. «Он так постоянно делает — любит разыгрывать», — уверяли они. А вот Максим, наоборот, начинал всё больше нервничать. Даже «взрослые напитки» уже не помогали — тревога только росла.
Примерно через полчаса тишину разорвал страшный, истошный вопль. Кто кричал — Вова или Рома — никто не понял. Но все трое тут же вскочили на ноги и начали озираться по сторонам.
Максим первым делом посмотрел в сторону того самого камня, где раньше видел горбатое нечто. Но теперь там никого не было. 
«Наверное, показалось…» — подумал он. В сумерках легко можно было спутать что угодно: ну лежал там какой-то валун — показался живым и горбатым. Бывает.
— Что делать будем? — прошептала Соня.
— Пойдёмте отсюда! — быстро заговорила Катя, схватив Макса за руку. — Пойдём, пойдём...
— Подождите, — остановил их Максим. — Там же наши ребята. Куда вы собрались?
— Вернутся! Не маленькие! — резко отрезала Соня. — А я — валю отсюда!
— Стойте, девочки, нельзя так. Нельзя бросать своих! — собравшись с духом, сказал Максим. — Идите к палатке и сидите там. Я сам пойду — проверю.
Парень осторожно двинулся вдоль берега, в руках у него был разделочный нож, который трясся, как пылинка на ветру — руки у Максима ходили ходуном от страха. Он медленно продвигался, вглядываясь в спустившуюся темноту. Каждый ствол дерева, каждый камень, каждый выпуклый предмет казались ему зловещими монстрами или чудовищами, готовыми вот-вот напасть. Но Максим не мог позволить себе трусить. Нельзя было показаться трусом ни перед девчонками, ни, тем более, перед пацанами, которые могли просто разыгрывать всю эту комедию, чтобы повеселиться.
Успокаивая себя, парень шагал вперёд, когда вдруг заметил что-то на берегу. Это было тело — и та самая тварь тащила его в воду. Он подошёл ближе и смог разглядеть всё. Это была та же горбатая дрянь с длинными, торчащими в разные стороны заострёнными ушами, с запутанными чёрными волосами и дряблой, полузелёной, полусерой кожей. Существо, судя по всему, больше походило на женское, и оно тащило Вову в реку.
Руки и ноги Максима налились ледяным холодом, как будто его тело закоченело. Руки разжались, и нож выпал из ладони, упав на берег. К счастью, там не было камней или сучьев, и нож упал тихо в мох. Звук, пытавшийся прорваться из его горла, был похож на комариный писк, но он так и не смог выбраться наружу. Онемевший, парень стоял и смотрел, как нечто тащит его друга в воду. И тут его словно обухом по голове ударило, и он с диким криком бросился на существо.
Он с разгона сшиб горбатую дрянь, та плюхнулась в воду. Но не прошло и секунды, как это чудовище уже сидело сверху и кромсало его ногтями, визжа, кусаясь и шлёпая губами.

Максим пришёл в себя и сразу понял, что находится дома, в комнате у бабушки и дедушки. С одной стороны, он почувствовал облегчение, на мгновение подумав: «Господи, приснится же такое!» А с другой — понял, что весь забинтован и что всё тело адски болит. Нет, это не был сон.
— Как ты, внучок? — послышался голос деда где-то рядом. Максим попытался повернуть голову в сторону, откуда исходил голос, но ничего не вышло — боль пронзила всё его тело. — Эх, Максимка, Максимка, говорил же тебе, не ходи на Чёртов угол, — причитал дед.
— Деда, — прошептал Максим, — что случилось?
— Что случилось… Шишигу нашли вы, бездари! — возмутился дед. — Хорошо, что Федосеева видела вас в полях и вечером пришла рассказать. Я-то сразу понял, куда вас чёрт понёс, бестолковых. Вот мы с Потаповым и Федосеевым взяли ружья и пошли смотреть, что вы там делаете. Нашли вас... — дед вздохнул и замолчал на пару секунд, — друзья твои, Вовчик и Ромка — мертвы, девки заикаются, а ты весь изодран в клочья.
— Какая Шишига? — спросил Максим, не понимая, о чём тот говорит.
— Ведьма речная, — проскрипел дед, — Шишига живёт в Чёртовом углу! Не говорили вам никогда про неё. А то вы бы, может, и не поверили, думали, что это байки. Но нет же, всё равно попёрлись, бестолковые. Видел её? — спросил дед.
— Видел, — дрожащим голосом ответил Максим, вспоминая горбатую дрянь, которая кусала его и полосовала, — она чуть меня не угрохала.
— Так я знаю, — ответил дед, — я ж её ружьём скинул с тебя! Выстрелил прямо в лоб.
— Убил? — воодушевился Максим.
— Да как её убьёшь, этот дух речной? Ой, балда ты, Максимка… А теперь будем решать вопросы со следователями. Потом приедут родители твоих друзей, и проблем не оберёшься… А про Шишигу — ни слова никому, а то не видать тебе будущего, как своих ушей.