Хроники Митинея - Таинственная пещера 1

ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ КУСОК КНИГИ.

18+


                Сборник «Митиней»

                2.04.1999

                Это раскрывает очень важную тайну

                (УНИЧТОЖЕНИЕ ЗЕМЛИ)
               
                Таинственная пещера

     Сборник «Митиней» - это истории о великом герое Цветочной страны, его жизни, путешествиях, сражениях, геройствах и о его потомках, которые пережили века и эпохи. Состоит из нескольких книг.

     Закончилось его путешествие на Антарктиду - но на этом его биография и приключения ещё не закончились. После возвращения из ледяного плена герои отдохнули, и решили…

     Не буду рассказывать, всё по порядку. 

                Автор.



                ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Прошло некоторое время после возвращения с ледяного континента, ужасов там и возрождений тех, кто кого так любил. Таким образом, первое  путешествие за границу и дальше, увенчалось успехом. Но встряску на нервную систему оно дало нехилую. Миней влюбился в силирийскую принцессу Лиму, женился на ней, у пары потом родился сын, по имени Милик. Который, к слову, уже вырос. В кратчайший срок, из-за вскормления нектаром Лотоса.

     Он даже сначала и не знал, где были потом его братья с сестрами. Поскольку сородичи сначала его не приняли, причем в самой жесткой форме, а затем пришлось прятаться. Но, к счастью, все закончилось благополучно.      

     Тем временем, остальные довольно долго привыкали к климату Родины. Все достаточно отвыкли даже от запаха настоящих цветов. Вдобавок, организм пришлось восстанавливать, сказалась нехватка витаминов. Некоторых сильно рвало. Несмотря на внешний вид, причем здоровый, нужно было подкрепиться. Особенно бодрил запах васильков, ромашек, календулы, роз. Много пришлось поспать, чтобы окончательно прийти в себя. Сразу стало ясно: в подобном климате, как Антарктида, долго находиться оказалось нельзя. Поэтому все решили больше туда никогда, ни при каких обстоятельствах, не отправляться. Чего бы это ни стоило. Даже если кто-нибудь опять угонит сородичей туда. 

     Акклиматизация особенно ударила по Аэле, Аэле Младшей и Клэе, которая даже вышла замуж, о чем говорилось гораздо раньше. Причем, весьма удачно, за прекрасного полуэльфа-фирейца, Фитэма. Фактически, с ней случилось то же самое, что с Минеем. Новая страна, новые впечатления, все новое вокруг, и это достаточно размягчило в характере суровую красавицу. До этого она даже не помышляла влюбляться, а думала провести всю жизнь в военных походах, стяжая славу. Но… На этот раз все пошло совсем не так. Женская природа взяла свое: девушка влюбилась, причем намертво, очень сильно. А молодой юноша, постарше ее на несколько лет, и даже больше, был очарован необычной полуэльфой. Плюс, увидев, как та выглядит, ему захотелось о ней заботиться. И любить. Они понравились друг-другу. И все. Дальше – отец одобрил выбор дочери, дав согласие на свадьбу. Пара поженилась, устроив пышную, счастливую, веселую свадьбу. Клэя буквально светилась от счастья.

     Но все пошло совсем не так, как они планировали семью. Да, дочь Митинея стала более спокойной, женственной, почувствовав себя защищенной, и, наконец, женщиной. Фитэм же, как настоящий мужчина, заботился о супруге, охраняя ее, защищая, порой не разрешая брать в руки меч. Порой он удивлялся, как же Митиней допустил такое: позволил дочери быть воительницей. По его логике, такого вообще не могло быть, ни при каких обстоятельствах. А дальше он принялся действовать, но в своих интересах: окружил красавицу лаской, нежностью, носил на руках постоянно. Даже Аэля подозрительно и с некоторой завистью смотрела на молодую чету. Ведь супруг настолько нежно о ней не заботился. Некоторые, конечно, ее одергивали. Муж порой говорил: «Я же спас тебя от змей в Антарктиде, не держи злобу на молодых! Не надо! Это нехорошо! Они счастливы,  порадуйся же за них! В конце концов, она же моя дочь! И твоя тоже»!

     Результат нежности, заботы, ласки Фитэма не заставили себя ждать: молодая женщина вскоре обнаружила, что беременна. Это стало для нее неожиданностью и шоком. Поскольку она не была готова так рано к материнству. Но обрадовалась. А как был счастлив Фитэм! Даже отец удивился, как все быстро получилось. Ребенок развивался просто прекрасно, но все прелести беременности полуэльфе пришлось испытать. Наконец, через год после свадьбы, Клэя родила сына. Прекрасного ребенка, красоте которого подивились все, кто собрался поздравить молодых родителей. Состоялся пышный праздник, с огромным количеством угощения, танцами, песнями. Жители Цветочной страны пили сок, росу, ели, веселились.

     НО было видно: не все вовсе рады безумному счастью молодых. Некоторые поглядывали совсем недобро, особенно бабочки. Аэле пришлось жестко их одергивать, ругаться: мол, почему бы полуэльфам не размножаться? Их итак мало здесь, плюс до появления Митинея эльфов с полуэльфами вовсе не было. Лишь насекомые. Этот смелый поступок поддержали также Фульгор с Осилием и остальными, кто ходил с Митинеем в походы. Мол, нельзя агрессивно относиться к новым жителям, плюс к тем, кто правит страной. Но существам очень не понравилось: на трон сел какой-то найденыш. Не бывать этому! Ладно там свои и Великий Мастер, но НЕ ТАКОЕ, чтобы чужак всеми управлял. Некоторые боялись: полуэльфы, размножаясь, заполонят все, вытесняя насекомых в дикие, неизведанные, девственные леса. Они еще смогли вытерпеть детей красавца, одного из первых, но теперь, терпение кончилось. Прокатилась пара восстаний, которые были очень жестоко подавлены. С множеством казней жителей, особенно бабочек, которые не могли все никак угомониться, показывая свою гнилую натуру. Плюс некоторые, в открытую, желали убить младенца.

     Бабочки с остальными, в силу своего слабого развития умственно, на уровне насекомых, способных лишь есть пыльцу, болтать между собой и особьенно ничего не делать, считали так: пусть они живут, шесть детей Митинея, Осмий, и Фитэм, но не надо здесь никому размножаться. Существа считали Цветочную страну своей землей, и агрессивно реагировали на рождение Флавера, очень похожего на отца. Дошло до того, что Клэя перестала даже давать на руки своего сына, чтобы его не покалечили, или, чего хуже, не убили. Она вновь надела плащ, повесила на пояс меч, и периодически ругалась с бабочками, дошло даже до двух-трех драк с пощечинами вдобавок. И те, вереща, пообещали отомстить, лишь бы детей у пары больше не было. От слова вообще. Такая неслыханная жестокость всколыхнула двор правителя, и он казнил еще нескольких бабочек. Двоих еще Клэя сама убила, когда те подступили к колыбели. Мальчишка сильно и жалобно плакал, прося материнского молока, и нектара Лотоса. Но не было ни до чего: ни до ласк, ни до Лотоса.

     Назревала самая настоящая гражданская война. С последующим вымиранием многих семей из насекомых, часть могли уйти в чащи и леса, обьединившись со своими племенами. Чтобы ударить по правителю и выгнать его отсюда, убив всех, в том числе и его союзников. Многие вообще считали позором брак бабочки с полуэльфом, плюс стали раздаваться слухи: дети Митинея на Аэлю не похожи вообще. Потому что, если бы зачатие стало возможным, на крыльях бы появился рисунок, с чешуйками. Хотя, Аэля на восемьдесят процентов выглядела почти как полуэльф, разница небольшая в крыльях, анатомии и не только. Но молодого правителя Цветочной страны, кажется, все устраивало.

     Даже погода стала какая-то не такая: набежали облака, пасмурная хмарь стояла довольно долго. В воздухе царила напряженная атмосфера. А Фитэм, обезумев от непомерной, неслыханной наглости насекомых, стал постоянно с ними драться, особенно на кулаках. Выслушивая проклятия и оскорбления в свой адрес. И о том, что страна, настолько прекрасная, мирно живущая до появления полуэльфов, скоро исчезнет из-за новичков. Намечалась реальная война. Митиней тоже пускал в ход кулаки, тем же насекомым. А Осмий пугал их предсказаниями о будущем. Мало помалу, бабочки затихли. Но ненадолго. Потому что, стоило младенцу только появиться на свет и пожить с родителями месяц-два, случилось страшное горе. Как-то раз, когда Клэя, в саду у леса, оставив Флавера в колыбели, отлучилась немного, перед этим осмотревшись, - нет ли кого, кто бы обидел младенца, - буквально на пять-десять минут, или немного больше, чтобы поговорить с мужем, какой выдался прекрасный день, и как они будут растить дитя. Пара мило побеседовала, а потом поспешила молодая мать к колыбели. То, что она увидела, заставило ее издать из груди истошный вопль ужаса: ребенок отсутствовал. Его похитили.

     КТО именно это сделал, никто так и не узнал, даже Осмий. Он, в шоке подбежав на крик к Клэе, вместе с Фитэмом нашел несчастную, убитую горем мать. Она попросту от нервного срыва, от подобного кошмара, упала в обморок. Также прибежал ее отец, пообещав покарать всех, кто к этому окажется причастен. На молодого отца семейства было страшно смотреть. Несчастный фиреец стоял у колыбели, плакав навзрыд, закрыв лицо руками. Это ж надо: первенец, похищен! Молока у воительницы, понятное дело, стало в разы меньше. Смысл жизни для нее пропал, окончательно. Когда красавица полуэльфа очнулась, ее муж крепко, и одновременно нежно, обнял ее, пообещав найти сына, а если не найдут, то заведут второго, если та пожелает. Никто не дал ему даже имени, - назвали мальчика Флавером совсем не родители, причем гораздо позже. Единственное, что успела после рордов сделать молодая женщина – повесить на его шейку амулет, чтобы в случае чего узнать его. Мало ли.

     Прорыдавшись, Фитэм крепко обнимал супругу, его всего трясло, крылья дрожали. Он также не мог успокоиться. Утешая несчачтную, он пообещал поубивать всех, кто найдется из похитителей. Они стояли, обнимаясь, роняя горькие слезы. Вот так отомстили бабочки с другими насекомыми за типа оккупацию своей Родины полуэльфами.

     Тупых насекомых пришлось усмирять, устроив бойню в нескольких племенах, ликвидировав несколько родов. Как говорили, подобных ужасов и зверств Цветочная страна не видела давно. Обыскали все и всех, отрубали головы только так, нещадно, но тупицы своих сдавать не собирались. В ответ на это Митиней поубивал их детей, - бабочек, а точнее, личинок, в колыбелях, которые белыми шевелились в так называемых гнездах из веток. С тех пор насекомые стали его люто ненавидеть. Всех подозреваемых, кто там обмолвился о младенце, герой лишит потомства, потрошив их гусениц, кои и говорить-то не умели, а напоследок их родителям срубил у колыбелей головы, а трупы повесил на воротах, наколов головы на пики. С этим и ушел, пообещав еще показать свой неслыханный гнев.

     Долго потом вспоминали насекомые войну с Кабо и остальными, кои терролризировали всех подряд годами. Но сын Осмия по своей жестокости, мщению за родную дочь, их переплюнул. Вдобавок, уровень развития бабочкиного народа и их подобных напоминал развитие каменного века: городов нет, шалаши и прочее, охотятся копьями, если надо, некоторые вообще дикие, предпочитают работать челюстями. А плодятся в астрономических количествах, как-то обходя метоз, поэтому в 90% рождались только самки. Деревни насекомых строились чисто в виде кругов, сверху это оказывались шалаши или примитивные дома с веток, порой соломы, иногда коры, костры они могли разжигать. Иногда встречались и музыкальные инструменты. Они так жили веками, вообще не развиваясь. Но ходили всегда бабочки в одежде, только вот религии у них никакой не было никогда. Цивилизацию они не признавали. Каким образом Великий Мастер оказался умнее их всех остальных – история умалчивает. Либо он бежал от их агрессии, либо же сам ушел, выбрав мудрость, науку и искусство, построив гигантский цветок.

     ПО крайней мере, больше он к сородичам не вернулся. И по-своему правильно сделал. Сколько ему было всего лет, никто не знал. Но к Митинею он относился по-доброму всегда. Аэля же порой, как оказалось, по рассказам названного отца, не хотела замуж никогда за сородичей. А полуэльф, как говорится, сам же и клюнул, никогда не видев своих. Но факт остается фактом: сын Клэи украден. Прочесали весь лес, племена – ни следа не нашли. Уму непостижимо, КАК быстро смогли похитители скрыться с глаз. Некоторые стали всеръез думать, что маленького сына воительницы съели те же дикие насекомые, поэтому не могут найти. Запросто скормили, своим хищным собратьям, чтобы размножаться тут неповадно было.

     Восстания продолжались, казни тоже, Клэя плакала горько каждый день, не могла найти себе места от горя. Она лежала в постели, уткнувшись лицом в подушку, сильно похудела, осунулась, под глазами появились синяки. Срыв продолжился, только в более усиленном виде. Супруг, нежно и крепко обняв ее, лежал рядом часами, гладя, целуя, также плача, но молча. Молоко, которое по ночам выделялось и пропитывало постель, некому теперь давать. Один его запах вызывал истерику. В конце концов, оно через месяц-два вообще исчезло. В ее комнате царил полумрак. Фитэм уже даже стал думать, как только супруга успокоится, следует завести второго ребенка, пока ее отец с ее братьями нещадно рубят в стране тупых насекомых, чтобы те наконец угомонились. В некотором роде, грянула революция.   

    - Это страшное горе, я сам не ожидал, что нас обоих и нашего ребенка настолько возненавидят. Мы же ничего им такого не сделали плохого, я не понимаю: ЗА ЧТО?! Живут себе, живут… Вдруг…

     Жена повернула к нему заплаканное лицо:

     - Они все годы жили нормально, никто ничего не делал, до тех пор, пока мы не стали размножаться. Они в нашем сыне увидели опасность. Будто мы отняли их территорию. Бабочки в своей природе тупые, они не могут логически мыслить. Им непонятно: никто ничего забирать не собирается. Но я убита, раздавлена, мне порой хочется покончить с собой, милый.

     Фитэм отшатнулся от таких слов, ему стало по-настоящему страшно. И он еще крепче прижал заплаканную супругу к себе. Пытаясь ее утешить. Но не получилось. Она потом заснула в его руках, как обычно. Перед этим он шептал своей возлюбленной красавице:

     - Не волнуйся, милая, всё будет хорошо. Мы найдем его, обязательно. Обещаю.

     Но женщина все никак не успокаивалась. Ей с каждым днем становилось все хуже и хуже. Дошло даже до того, что дочь Митинея теперь стала жалеть о том, что возродилась. Ее отец еле удерживал от того, чтобы она ничего с собой не сделала. В конце концов, он сам сварил ей сильные успокоительные. Подавая их каждое утро, чтобы ту от нервов хотя бы не рвало так часто. От нервов. Дело постепенно пошло на лад. Но с тех пор, в Цветочной стране не было слышно ни смеха, не видно улыбок, затихла даже музыка.

     Стояла постоянно пасмурная погода, порой лил дождь. Кажется, сама природа оплакивала горе Клэи, которая теперь с грустью вспоминала свою свадьбу. Где она, настолько счастливая, сияя улыбкой, ярче солнышка, стояла перед отцом и остальными, давая клятву жениху. Когда аромат цветов словно бы радовался ей, когда все пело, разделяя радость влюбленных. Когда Фитэм, не в силах сдерживая слезы счастья, буквально впился после объявления его мужем, в губы супруги. Клэя стояла в венке из белых цветов, в фате, в прекрасном платье, с вышивками из шелковых, голубых, фиолетовых нитей. Платье было усыпало вышитыми цветами, на запястьях- браслеты из цветов, на пальце – кольцо.

     Молодой муж взял ее на руки, сказав:

     - Ты больше не возьмешь в руки меч, никогда! Я этого не позволю! Я здесь мужчина, а ты – женщина, которая должна радоваться, быть нежной,  прекрасной, я беру на себя все обязательства. Хорошо? Теперь мы – муж и жена, и будем жить долго, и счастливо.

     Митиней прослезился от избытка чувств. Он всегда хотел, чтобы его дочь вышла замуж, за хорошего, прекрасного во всех смыслах парня. И вот. Свершилось. И смотрел вместе с Осмием, как молодой муж несет любимую вдоль цветущих, плодоносящих деревьев, как все хлопают от радости, как лепестки цветов летят на головы новобрачным. Он нес ее к столу, где уже все собрались, искренне радуясь за молодых. Это был чудесный вечер, с песнями, танцами, полдня все пировали, прося при этом жениха поцеловать невесту. Что тот и делал, боясь, как бы зло не проникло от гостей даже в мыслях. Разводов в Цветочной стране отродясь не было, так что все браки всегда были счастливыми.

     Но, похоже, на той свадьбе действительно не ве были рады молодоженам. Кто-то, похоже, очень сильно позавидовал, или ненавидел воительницу. Покольку случилось такое горе. Клэя, как-то утром, облачившись в алое платье, распустив прекрасные, темные волосы, сидела на большом, темном камне, а на ее коленях лежал сверкающий меч, который она медленно точила. Да уж, не к добру это. Вокруг шелестела листва, пахло мятой, розами, другими цветами, но все казалось ночью, причем вечной. Настолько гадко было у женщине на душе.

    Супруг тем временем пытался поговорить с тестем, и они решили и дальше громить ополоумевших, эгоистичных, наглых и оборзевших бабочек, да их союзников, чтобы неповадно было никому выступать против действующей власти. Ну надо же – младенец жить всем помешал! Это могло прийти в голову только сумасшдшему, что сумасшедшие и сделали: от него попросту избавились. Решили истребить максимум по количеству насекомых женского пола, даже из окружения Аэли. При этом в головы и Фитэма, и Митинея, залезли довольно странные, страшные мысли: а сколько тем существам вообще лет, раз они слов практически не понимают? Вроде молодо выглядят, но поведение, - как у маразматичных стариков. Кои готовы убить даже безвинных детей, если им чего не так показалось, в поведении. Оставлять бабочек при дворе стало просто опасно.

     Стало ясно: насекомые на самом деле не такие добрые, как всем казалось. Они стали на полном серъезе защищать свою территорию. Абсурдность ситуации привела в шок абсолютно всех. До многих и раньше доходили страшные легенды о насекомых в диких, дремучих лесах, КАК они поступали с теми, кто доживал до старости, ЧТО они с ними делали. То ли съедали, то ли просто убивали, но никто до правды так и не смог добраться. Потому что у насекомых была своя жизнь, а у полуэльфов и эльфов – своя. И вмешиваться чужакам туда было строжайше запрещено.

     Вот действительно: ладно там миллионы было бы полуэльфов по стране. Но ОДИН родился, и понеслось. Поэтому надо было и дальше вести чистку по пленменам. Чтобы такого больше никогда не повторялось. Младенец мог просто погибнуть, или его просто съели, или могли спрятать. Так как бессмертным быть он не мог, никак. Поскольку не успели даже нектаром Лотоса вскормить. Следовательно, он когда-нибудь умрет, если, конечно, остался жив и вырастет. Да, он не будет помнить своих родителей, сородичей. Может быть, когда-нибудь его все увидят, но вообще не узнают даже. Клэя точила меч, чтобы отомстить, и самой пойти разобраться с выродками, укравшими ее ребенка. Но также, она хотела покончить с собой, от невыносимого горя, пронзив себе грудь и сердце. Нервный срыв давал о себе знать, и постоянно. Поэтому за воительницей очень чутко следили.

     Судьба дейстивительно приготовила ей очень, слишком тяжелые испытания. Первое уже началось, - сына нет. Где он – неизвестно. Придется, в конце концов, огородить себя от бабочек и прочих насекомых. Пока они еще чего-нибудь не натворили в будущем, впредь. Вплоть до того, что разделить страну на две территории. Выстроить стену… Но небо ни от кого не скроешь. Как прилетали, так и будут прилетать, эти дикари. Что делать с бабочкой Аэлей? Она же тоже из их народа, в конце концов, расы. Сравнительно молодая, даже юная. Она-то зла никак не сможет сделать, своя все-таки. Наша. Но кто знает, ЧТО может случиться в будущем. Неизвестно.  Она вовсе не полуэльф, и не эльф. Поэтому с ней надо быть поосторожнее. А может быть, ей бабочки остальные люто позавидовали? Никто не знал, умер младенец, или нет. До этого случая юная героиня очень редко плакала. А вместо слез всегда рвалась в бой. Бессмертная, она не могла ничего предпринять, как поступить правильно. И Осмий все это видел. Он мог все объяснить, но не стал: а вдруг все это вызовет очередную вспышку гнева, или нервный срыв? А так да, меч всегда был начищен до блеска. В кого пошла такая женщина, история умалчивает. Порой отец Митинея думал: в него, несомненно.

     В конце концов, бессмертный фиреец не выдержал, и пошел серъезно поговорить с сыном, чтобы на полном серъезе лишить ее бессмертия. Пока она с собой ничего не натворила. Но это решение привело Фитэма в бешенство, он бросился на земляка с кулаками, и их еле разняли:

      - А как же я?! Я что, зря женился?! Я разве не могу больше иметь детей?! Я люблю ее, больше жизни! Если ты ее таким образом убьешь, я сам тебя на тот свет отправлю, к праотцам! Не трогай ее! Я найду моего сына, любой

     Митиней полностью согласился с ним:

     - Я тоже могу иметь детей, я мужчина! Только вот вопрос: от кого?

     Фиреец настороженно, при этом хитро посмотрел на него, его отец:

     - Да. И мы тайну до поры до времени не откроем. Где ты видел, чтобы бабочки рожали от полуэльфов или эльфов? Такого даже в анналах истории нет! И не было никогда! Подумай, откуда ты взялся.

     Потомственный фиреец кивнул.

     - Поэтому прекращаем драку, Клэя будет жить! Я не знаю, чем ей помочь, но может, правда ее немного утешит… Мне было видение. Будет все хорошо. – Осмий улыбнулся, опуская меч, отходя на шаг от новоявленного родственника. – Я не хочу, чтобы она сама с собой что-нибудь сделала. Когда я потерял жену, я тоже жить не хотел. Все то же самое. Понимаете?

     Затем он подсел, довольно тихо, к несчастной матери, справа от нее, и положил ей руку на плечо, строго посмотрев. Он все понимал. Пора спасать ситуацию. Иначе случится непоправимое. И придется хоронить несчастную женщину. Кругом царила полная тишина. Никого рядом во дворе не было, шумел лес, ветерок шевелил длинные, волосы женщины. Мир для несчастной Клэи рухнул.

     - Не плачь, дорогая. Я хочу сказать тебе одну важную вещь. Твой сын жив. Мне было видение. Нет, они его не убили. Он жив, он живет в другом месте, но звать его будут совсем иначе, чем вы хотели назвать. Красивый был ребенок, правда. Но не Судьба ему была здесь расти. Он будет расти в чужой семье, может быть, мы его увидим когда-нибудь. Никто же не знал, что его рождение вызовет внезапную реакцию ненависти и гнева. Тебя саму ждут очень опасные испытания, Клэя. Не нужно плакать. Он далеко, очень далеко. И жив, слышишь? Нет надежды у тебя вернуть его обратно. Он даже не будет тебя помнить. Понимаешь? Только один из нас может спасти парня. И он останется без семьи, без детей, но его жизнь сыграет очень важную роль в жизни нашенго мира. Ты породила не просто ребенка. Он спасет всех нас. Когда-нибудь. А результатом будет простая случайность. Поверь, так и будет, просто верь мне. Я еще никогда не ошибался. Но у меня и у тебя есть семья, и я – ее часть. Понимаешь?

     Он тепло улыбнулся, а затем стал и обнял женщину. Тепло, крепко, как родной отец. Они долго так стояли, обнявшись. Мало-помалу дочь Митинея успокаивалась.

     - В тебе часть и меня тоже, Клэя. Я же отец твоего отца. Мы родственники. Кровные причем. Не больше, и не меньше. Да, у Митинея не было матери, но было другое. Если бы не я, нас бы вообще не было на этом свете.

     - Спасибо тебе, Осмий. Ты меня успокоил. Но что я скажу Фитэму?

     - Ничего не говори. Хорошо? Чтобы не пугать. Понимаешь? Да, я вижу будущее, но порой не могу его полностью открывать. Скоро все изменится, навсегда. Наш возраст изменится, изменится мир, изменится природа, и больше никто, никто не сможет повернуть время назад, никогда. Сама планета будет другая. Вроде она, но и не она вовсе. Сама все увидишь.

     Он снова, еще крепче, обнял женщину. Та наконец-то улыбнулась. 

     Фиреец, породивший полуэльфа из Лотоса, был мудр. Он дал перед этим Клэе вволю выплакаться.

     - Я больше не знаю, как тебе помочь. Твой сын жив. Не бойся. И он очень будет похож на тебя, и на Фитэма.

     Трупы бабочек и их головы остались висеть на воротах и столбах, чтобы никто не смел больше и рта открыть, против бессмертной семьи. Мухи спокойно питались соками убитых, стояла удушливая вонь. Это стало хорошим уроком для насекомых, которые больше ничего не сказали. Аэля же стала бояться за собственную жизнь, чисто из-за своего происхождения. Не больше и не меньше. Теперь поведение всех бабочек могли свалить и на нее, случись чего не так. Когда тела стали немного подсыхать, их сняли, оставив лишь крылья, с остатками мяса. Похоронили или нет, никто не знает. 


     НО случилось так, что бабочки, которые похитили младенца, переплюнули собственную тупость, на все сто процентов. Показав, что они сами гораздо тупее, чем ожидалось. Они просто, унеся мальчика дальше некуда, чтобы никто не добрался, бросили его у реки, рядом с горами, в гористой местности, надеясь: волны смоют его навсегда в пучину, на дно, унесет течением несчастного, и его никогда никто не найдет. Но произошло  то, чего не ожидал никто. При всем воображении.

     Королева горных эльфов, которые отличались, кстати, небывалой суровостью, даже большей, чем сами силирийцы, в то утро пошла набрать воды, да еще осмотреть окрестности: нет ли врагов, или чего-нибудь интересного. Прекрасная женщина отличалась очень добрым нравом, и не имела своих детей вообще. Она была золотоволосая, носила платье и одновременно красную тогу. Платье оказалось пошито из белой ткани, серой, немного коричневого, часть зеленого, совсем немного, на шее – золотое украшение, довольно крупное, похожее на монисто. Также любила она и золотые кольца, с рубинами. Никто не смел ее ослушаться в тех краях, слово женщины было законом для всех. Также, как у остальных народов, там существовала смертная казнь.

     Она, услышав детский, пронзительный крик, причем младенческий, очень удивилась. Кто посмел выбросить младенца на произвол Судьбы, при том еще и на камни, у воды, когда тельце лижут ледяные волны? Ребенок нехило проголодался, и от крика и натуги уже посинел, покраснел. Он орал, именно орал, цепляясь за жизнь, сжимая крошечные кулачки. Крылья, уже расправленные после рождения, колыхались по воде, на гладких камешках. Нежные, красивые, они могли порваться, так как еще не окрепли окончательно. Стрелой бросившись к находке, женщина завернула несчастного в ткани, достала нектара из походной фляжки, принявшись кормить. Тот разом успокоился, вдобавок сказалось переохлаждение организма. Нужно спасать ребенка.

     - Никогда такого не было, чтобы ребенка наши выбрасывали! Кто это сделал, кто посмел?! Мне казнить несколько неугодных, чтобы такого больше не повторялось?!

     Но тут она увидела амулет на шее младенца. Увидев, что тот вовсе не эльф, а полуэльф, к тому же мальчик, так как на голове торчали булавовидные усики. Волосики, достаточно темные, русо-рыжие, покрывали всю голову. Прижав к себе несчастное дитя, королева принялась его отогревать. Заранее думая, как так все вышло. Теперь можно просто сделать его своим наследником. Если, конечно, свои примут. Горы – место не для слабых, так как выживают здесь только сильные. Наевшись, сын дочери Митинея заснул, тихонько сопя. Понятное дело, своего имени у мальчишки отродясь не было. Где искать его семью? Неизвестно.

     Так несчастного усыновила королева, начав о нем заботиться, плюс, к счастью, в горных местах существовали поляны с луговыми цветами, да еще в реке росли Лотосы. Заботились и остальные полуэльфы о найденыше, принявшись по очереди его кормить и заниматься тем, чем занимается обычная мать. Конечно, сама королева пребывала в глубоком шоке, как он вообще выжил, тем более ночью. Так как здесь очень холодно, и неокрепший организм мог просто умереть. Цветочный сок, нектар луговых цветов, и, конечно, Лотос… Росло роскошное растение на берегах реки, так что пищи было вдоволь. Так и звали нового полуэльфа горные жители – наш найденыш.

     Они назвали его Флавером, что переводится как «Найденный в цветах», в том смысле, что вскормлен небывалым количеством нектара. Также нашлись ему и те, кто кормил молоком. У некоторых женщин умирали при родах дети, так питался сын Клэи. Никто его потом за это не осудил. Также там жили и эльфы. Конечно, все поначалу были в шоке, что ребенок оказался один-одинешенек в горах. Стало ясно: его подкинули. Но откуда, с какой страны – неизвестно.

     В результате нектара цветка Лотоса младенец принялся расти прямо на глазах. Все это вызвало шок у местных, так как подобного у них никогда не наблюдалось, а нектара божественного растения никогда детям вообще не давали. Заговорил Флавер очень рано, причем четко и ясно. Словно и раньше это умел делать. При этом отличался необычайной красотой. Глаза у него были Фитэма, крылья тоже, брови матери, а вот волосы – медного цвета, с примесью оранжевого.

     Безумно красивый юноша разворачивался из маленького ребенка, только во взгляде царила всегда печаль. Лицом он походил на обоих родителей. Как только он достиг развития шестилетнего-семилетнего ребенка, его стали обучать стрельбе из лука. Со временем сын Фитэма мастерски научился стрелять из него, никогда потом не промахиваясь. Он обожал летать с другими по утрам, но все равно эльфы считали его чужим. Но привили ему доброту, доблесть и все остальное. Унаследовал юноша также силы Осмия, и Митинея, и, конечно, отца. В нем были сила, и ярость к врагам, к ним он всегда был нещаден. Поэтому, со временем, несчастному, который так и не нашел себе места в данном обществе, как и в жизни. Да и горные эльфы относились к нему на самом деле чрезвычайно прохладно. Чужак и есть чужак. Не будет ему здесь ни жены, ни детей. Невозможно. Никак.

     Слухи ходили довольно долго: мол, найденыш в конце концов нашлет на всех беду, своим поведением. Поэтому довольно вежливо, его попросили как-то раз прийти в залу королевы пещерных эльфов. Даже стража смотрела на изгоя довольно недобро. Прислуга также со сдвинутыми бровями, с тарелкой кушания, покосилась на Флавера с явным презрением.   

     Наконец, даже мачеха-королеве это все надоело, и она приняла важное решение для себя: обезопасить свое королевство от проблем. Вызвала бедолагу к себе, и, смотря строго в глаза, произнесла:

     - Несмотря на то, что мы тебя нашли и приютили, вырастили, ты очень нам мешаешь. Ты кардинально отличаешься от нас. Слишком мягкий, а мы почти не выходим на солнечный свет. Поэтому, к моему великому сожалению, я не могу поменять своего решения. Здесь моего приемного сына либо убьют, либо в конце концов сделают жизнь невыносимой. Поэтому иди туда, куда тебе самому вздумается. Договорились? Больше мы не можем тебе ничего дать, в плане добра. Время пришло. Лучше будет, если найдешь ты сам, Флавер, Цветочную страну, и великого героя Митинея. Он поможет в любой считуации, вдобавок, там очень много цветов. Поверь, там гораздо лучше, чем у нас. Пещерный Эльф, не задерживай меня.

     Сказать, что Флавер был поражен, потрясен, - значит, ничего не сказать. Он вытаращенными глазами смотрел на свою госпожу, с ужасом понимая, КАК на самом деле к нему относились окружающие. Он от шока стоял и плакал, опустив голову. Уходить ему было абсолютно некуда, он даже не знал, куда лететь.

     - А вы все хоть сами знаете, где Митиней и его Цветочная страна находятся? – Сдвинув брови, спросил он, посмотрев сурово на правительницу и окружающих. – Вы понимаете, что меня бросаете на произвол Судьбы? Я не виноват, что чем-то когда-то помешал родителям, раз те меня бросили. – При этом он презрительно оглядывал каменные своды помещения, где всегда царил полумрак, лишь возле трона всегда присутствовало много света от свечей, и не только. Но по взгляду эльфов, никто помогать ему не собирался.

     - Мы сами не знаем, где он и где та страна лежит. Нас там не было, наш дом здесь. Нам не следует покидать свои владения, мир итак слишком опасен. Понимаешь? Здесь тебе, Флавер, не светит абсолютно ничего. Ты же даже не сможешь с эльфами детей завести, не то, что жениться. Красивый, добрый и суровый юноша. Даже жаль нам такого, отпускать. Но не печалься, мы дадим на дорогу достаточно провизии. По крайней мере, мы навсегда тебя запомним.

     С нескрываемой горечью посмотрел в глаза мачехи и бывших знакомых несчастный сын Клэи и Фитэма:

     - Ничего мне от вас больше не надо, я итак здесь чужой, потому как у меня усы на голове выросли! С рождения! Но хотя бы спасибо за материнское молоко! Хорошей «добротой» вы отплатили за мое рождение! Благодарю! Можете вообще убить меня, на месте, ведь провинившихся вы казните, с радостью и без сожаления! Так что если я сдохну в дороге, я буду рад, и даже очень! Впрочем, я вас с радостью покину, постараюсь даже не вспоминать! Прощайте!

     С этими словами он повернулся ко всем спиной, и гордо зашагал прочь, навсегда из этой залы и небольшого королевства. Присутствующие, конечно, были шокированы. С отпавшими челюстями, они переглянулись, не ожидав от полуэльфа такого эмоционального взрыва. Он, конечно, с яростью и нескрываемой ненавистью все это выплюнул им всем, в лицо. Не собрав даже вещи, полуэльф вышел на улицу, и принялся искать себе новое жилье, благо местность ему получилось хорошо изучить. Поначалу, придворные хотели его найти, в тот же день, чтобы дать провизии на дорогу и теплую одежду. Но тщетно. Флавер их слышал, но остался глух к их мольбам.   

     Довольно быстро несчастный изгой нашел себе уютную, но холодную пещеру, на поиски у него ушло два дня. Все эти дни он просидел в разных местечках-пещерках, или же на берегу реки, промерзая от холода, высекая огонь из кремния, да разводя костер, ненавидя буквально весь мир. Он также клял отца и мать, которые его бросили, и не нашли до сих пор. В сумерках, сдвинув брови, Флавер сидел на камнях у огня, не чувствуя даже голода. Сна тоже больше не было, от пережитого нервного срыва. Темные оттенки вечеров и ночи полюбились ему навсегда, и вера в доброту и ласку исчезла из его сердца. Но ведь где-то должны быть его сородичи! Где-то же они живут все-таки! А может быть, мать сочла его погибшим?

     Трещал огонь, сверкала вода в лунном свете, небо распахнулось перед сыном Клэи всей своей красотой. И он стал невольно думать, существуют ли другие миры, там, у звезд. Здесь, в горах, не было даже комаров и других насекомых. Несколько дней так перекантоваться можно, а потом нужно думать, как дальше жить. Конечно, хотелось мстить, убивать даже, но какой смысл? Кому от этого станет легче? Край опасный, здесь, похоже, водится нечто, раз эльфы не вылезают на поверхность. Особенно ночью. Согревая холодные руки, Флавер клял свое происхождение и появление на свет. Он встретил рассвет, вообще не спавши, а потом, немного прогулявшись, свалился спать, повернувшись спиной к костру, который начал гаснуть. Вечером он просто проснулся, дальше принявшись прикидывать, как быть дальше. Никто в те два дня его не трогал, не хотелось ни еды, ни воды довольно долго. Только, когда стала долго болеть голова, пришлось искать себе пропитание.

     Юноша нашел себе поесть – сырую рыбу и ракушки, он ел ее чуть ли не живой, вцепляясь в существо, словно самый настоящий хищник. Он отменно умел плавать, благо, оказался закален. Также смастерил себе копье, закалив его на том же костре. Так у сына Фитэма появились и завтрак, и обед, и ужин. Он, похоже, забыл, что такое усталость, потерял счет дней. Но, в найденной пещере несчастный стал камнем начертать палочки на стене, чтобы когда-нибудь хотя бы посчитать, сколько прошло лет, месяцев.

     Таким образом, нашел себе место обитания, - летая над горами и расщелинами, - причем, сам не зная того, местечко, которое кишело хищниками. Теперь стало ясно, почему эльфы не вылезают на поверхность. Похоже, их запросто сжирали те гигантские монстры. Ведь рыба даже низшим существам может надоесть. А тут - крупная дичь. Иногда Флавер, бродя днем по берегу и возле горных ручьев, находил скелеты несчастных эльфов, причем разных возрастов, даже детских, остатки крыльев в пещерках и у пещер, и было видно: давно те погибли. Иногда пареньку пришлось видеть другое: голодный ракоскорпион доедал белые скелеты, пытаясь челюстями разгрызть кости, особеннол черепа. Плюс, у тех существ оказался отменный слух. Так как те приспособились жить и в воде, и на суше. Врагов здесь у них просто не существовало. И вот, появился новый враг. Поначалу, выдал найденыша запах. Так страшные монстры, почуяв чужака, стали часто наведываться туда, в пещеру. Особенно, как только начинало темнеть. Вылезало все чудовищное стадо, и порой преследовало полуэльфа что в воде, что по берегу, клацая жвалами да клешнями. Один раз едва не поймали, когда сын Клэи нырял за рыбой, чтобы в сыром виде ею поужинать. Существа поменьше любили закапываться в песок, а потом вылезать из своих нор. 

     То гигантские ракоскорпионы, или нечто похожее подползало утром или вечером, даже ночью, к выходу заселенной пещеры, и начиналась битва не на жизнь, а на смерть. Порой каждый день, словно день сурка настал. Не менялось практически ничего. Несчастный со временем научился есть их икру, также научился питаться даже падалью, любил он и раков, которых запекал в огне. Но рыбу порой, но редко, запекал, жарил в огне, на прутьях. Со временем, смельчак сделал себе лук, тетиву он сплел из растений, смазав воском, жиром рыбы, воск он нашел на дороге – простой огарок свечи, видимо, кто-то обронил. Принялся регулярно отстреливать хищников, продолжая есть их мясо, причем сырое порой, запивая кровью. Их кровью, или рыбьей.

     Так прожил он ровно пять лет, в ужасах и кошмарах, одичав от такой жизни вконец. С каждым годом юноша терял все больше и больше доверие к окружающему миру. Все казалось ему злым, страшным, которое может укусить. Убить. Обидеть. Также, он как-то раз добыл руду, случайно, выплавил медь и железо, в костре. Потом, на дороге, как всегда, он нашел молоток, затем кирку. По ходу, кто-то обронил.

     И занялся сын Клэи добычей цветных и черных металлов, благо в горах особо заняться было нечем. Несчастный так открыл месторождение хрусталя и алмазов, и так они ему понравились, что принялся коллекционировать, собирать. Везде, где только можно. В ручье и реке изгой нашел огромные раковины, не только мидии, которым в основном питался, уже забывая вкус хлеба. Так коллекция пополнилась жемчугами. В конце концов, место жительства стала выдавать огромная гора сокровищ у входа, блестевшая ослепительно на солнце. Даже ракоскорпионы и остальные перестали лезть к несчастному, один раз получив киркой по голове.

     Неудивительно: такую гору сокровищ невозможно было не заметить другим. Некоторые любопытные местные жители пытались приходить полюбоваться, но, увидев гигантских страшилищ, удирали со всех ног. Все это породило у них убеждение: монстры на самом деле разумны, и любят очень все красивое. Мол, их пещера кишит детенышами. Некоторые любопытные, конечно, гибли от их челюстей и клешней, скоро растерзанные  останки обнаруживал Флавер на дорогах, неподалеку. В том числе детские и подростковые. Пару он похоронил, завалив камнями, и только. Остальные трупы доедались вышеперечисленными чудовищами. Слухи стали доходить также до королевы, но та даже помыслить не могла: все дело рук Флавера, в смысле рудокопание да добывание жемчужин. Ведь большей  радости у него не существовало вовсе.

     В конце концов, сюда, в тот дикий край, пожаловали чужестранцы: воры, разбойники. Как всегда, случайно. Увидев флаверовскую пещеру, он пришли в шок и восторг: поняв, какую немеряную ценность вся гора добычи представляет, и на что их можно выменять. Увидев, - никого рядом нет, - грабители стали набивать карманы обнаруженным, сумки, рубашки с куртками. По их несчастью, дома оказался хозяин, который искал в глубине пещеры новые камни, алмазы и все остальное. Поэтому, ему очень не понравилось, когда, выйдя на белый свет, увидел, как наглецы утаскивают самое дорогое.

     Те тоже опешили, и не на шутку, увидев грязного, замызганного, в изорванной да заштопанной одежде полуэльфа. Вытаращив глаза, воры положили несколько кристаллов хрусталя на землю. Вместе с горстью жемчуга.

     - Здесь что, разве кто-то живет? Ходят легенды, среди местных, будто монстры наделены разумом, вот и собрали эту самую кучу у входа в пещеру.

     - Представляете, живет! И жил, и будет жить дальше! – Прорычал Флавер, сжимая в руке кирку. Суровый, страшный в своем гневе, немытый, измученный, родственник Митинея готов был броситься на врагов.

     - А с чего это ты будешь здесь жить? Здесь невозможно жить! И явно не твоими руками та куча собрана! Так что убирайся отсюда, пока цел! Или сейчас еще твои родители сейчас выйдут? Порешим всех, и дело с концом! Понял?! Убирайся! – Другой вор достал охотничий нож, готовясь швырнуть в несчастного. Но не успел. – Ждем их как раз, чтобы посмотреть, насколько красива твоя мать, чтобы ее оприходовать! Будешь на это все смотреть, когда мы закончим дело, то прирежем и тебя! 

     Флавер, сохраняя каменное выражение лица с яростным, страшным взглядом, произнес, понимая всю серъезность происходящего:

     - У меня нет родителей. Поняли теперь? Убирайтесь отсюда, пока живы! Я могу порешить вас всех, не думайте, будто я настолько беспомощный! 

     - У тебя нет родителей?! Как это? Кто-то же произвел тебя на свет, юноша. Или ты взрослый мужчина уже? Нам плевать, сколько вас тут, но эти бриллианты и самоцветы станут нашими, по праву! Мы их нашли, нам ими и владеть! А ты пошел отсюда, или умрешь! Безродительный незнакомец без дома и без веры!

     Эти слова распалили сына Клэи до предела. В нем стал проявляться, просыпаться характер матери. Та тоже очень не любила, когда ей хамили. Все, теперь пути отступления не будет ни у кого.   

     - Да, я живу один. Меня изгнали, свои же, и поэтому эта пещера моя, по праву, уже целых пять лет! Поэтому умрете здесь вы, и будете скормлены на прокорм ракоскорпионам! Они, кстати, очень не любят чужаков… А ко мне они уже как-то привыкли. Поэтому не советую здесь оставаться. Советую как следует поработать самостоятельно, чтобы получить такую гору сокровищ. Так, надеюсь, понятно стало? 

     Слова будущего героя вызвали у воров лишь смех. Они принялись дико смеяться. Не веря ни единому слову. Но потом очень пожалели об этом. 

     - Да, я не шучу! Убирайтесь. Пока живы, вон отсюда, здесь слишком опасно!

     Улыбнувшись, один из воров, а их всего было двое, оглядел юношу с головы до ног.

     - Изгнали, говоришь? Да неудивительно: ты, наверное, никогда не мылся, и волосы не расчесывал! Я уже молчу про ногти! Одежда нестиранная, такого заморыша и неряху выгонит любой двор, не говоря о настоящих бродягах! Поэтому мы постараемся побыстрее тебя прикончить, чтобы не дышать твоим смрадом немытого тела!

     - Да, ты услышал, ублюдок? Пошел вон из пещеры! Или я лично найду твою мать, и покажу ей, как правильно делать детей, чтобы такие, как ты, вообще не рождались!

     Вот это уже было выше всех моральных сил Флавера, какой бы мать ни была, как и отец, оба не достойны таких оскорблений! Он бросился на воров, вконец оборзевших и потерявших всякие честь с совестью. Началась кровопролитная драка, с последующей резней. Никто не ожидал столько прыти с виду худого, заморенного тяжелой жизнью полуэльфа. Они катались по земле, били друг-друга кулаками, ногами, локтями, пытались порезать лицо и кожу крыльями, но силы были не равны. В конце концов, юноша свалил одного ублюдка и урода на землю, прижав грудиной к земле, и зажал рукой ему горло, восседая на его спине:

     - Ну, так кто там моя мать? А? Отвечай! – Прошипел он, сдавив ему горло так, что тот стал задыхаться. Лишь хрипя в ответ. Лицо его посинело, ртом вор едва ловил воздух.

     - Шлюха… Только такие, как она, могли бросить младенца или юношу на произвол судьбы, я сам так болтался, шлялся по дорогам, ища себе пропитание, порой кров, поэтому нужда заставила меня воровать, как и моего друга! Ты, похоже, ничего о своей жизни не знаешь, как и о окружающем мире! Пусти меня, и я уйду!

     Он это все прохрипел с трудом, ловя последний воздух. Флавер еще сильнее сдавил ему горло, второй рукой доставая нож. Чтобы со всем закончить, раз и навсегда.
 
     - Вот как… Убить меня решил?

     - Да. И убью. С превеликим удовольствием. Представляешь? – Прошипел сквозь зубы сын Клэи. – Вот увидишь. Когда твоя кровь зальется в легкие и польется по груди из собственных вен! Когда не останется шанса на выживание! Знаешь, лук я не стал использовать: стрелы мне еще тут понадобятся, в жизни. Здесь слишком опасно, я же говорил!

     - Ладно, мы уйдём, но ты попадёшь под мое проклятие, да будь ты проклят, сын шлюхи и ублюдочного полуэльфа, да пусть весь твой род сгниет в могиле, если такой есть вообще!

     - Я очень сомневаюсь, дорогой мой гость… - С этими словами полуэльф вскрыл ему горло, довольно быстро и механически, как самый настоящий мастер. После он поступил точно также со вторым вором, только тот при этом стоял на коленях. Сначала перерезав горло, а после вонзил нож ему в голову, под висок и еще в голову в одну зону. Тот рухнул, как подкошенный.

     Посмотрев на все это великолепие, даже без мысли мародерствовать, несчастный оттащил убитых на дорогу, чтобы ими могли полакомиться монстры. Те, почуяв запах крови и мяса, моментально пришли, скоро раздался знакомый хруст костей и чавканье. Существа были очень счастливы, перемалывая в клешнях все, до чего смогли добраться. Жевали даже их одежду. Скоро сюда пришла и молодь, и пора было уходить отсюда, пока твари пируют.

     - Я не могу больше здесь оставаться, хватит с меня! Это уже слишком! -  Решил полуэльф, и принялся быстро собираться. Ладно уж, воры и украшения решили его судьбу. Взяв свое оружие, несчастный взмыл в небо, навсегда покидая эти места. 

     Так он искал Цветочную страну довольно долго, попадая в различные передряги, с драками, ворами и прочими неприятностями, пока наконец не забрел в Силирию. Выглядел юноша при этом настолько потрепанно, что даже пограничники не стали его трогать: ну идет бродяга, пусть идет, дальше, абсолютно безобидный бездомный, с немытой головой, в саже, на руках ссадины, порезы от драк ножом или шпагой. Никто не думал даже его арестовывать. От слова совсем. Даже поулыбались, смотря Флаверу вслед. Абсолютно дикий, сын Клэи мог обидеться от любого неосторожно оброненного слова и дать в морду, причем нехило. Полуэльф был слишком силен от природы. Нескольким он так сломал челюсть. Одному крыло вывернул, да так, что противник не смог больше летать. Всех бесил внешний вид парня, выглядевшего на семнадцать-восемнадцать лет, хотя на самом деле ему исполнилось лишь пять с половиной. Или шесть с лишним. Никто бы не поверил насчет его настоящего возраста. Но выживать все-таки было надо, и поэтому приходилось драться, удирать, поскольку никто не знал, зачем парню такая Цветочная страна понадобилась, а уж с разговорах о Митинее всех поголовно разбирал неистовый смех.

     Отовсюду во всех тавернах и трактирах парня высмеивали, пришлось потом удирать, чтобы не платить за разбитую посуду да разгромленное помещение. Поскольку Флавер впервые, так сказать, увидел окружающий мир, он не знал, как правильно кому что отвечать. Как вести себя с теми, кто оказывался самой настоящей сволочью. Сначала в ход шла вежливость, а если и ее не хватало для нормального разговора, в ход шли кулаки. Парню на полном серъезе нужно было перевоспитание, чтобы тот изменился полностью. Либо, с таким поведением, сыну Фитэма придется жить всегда то в лесу, то в пещерах. Не больше и не меньше. Так и шла жизнь, пока не дошел несчастный до Силирии. Подивившись красоте мест, не встретив никакой жестокости и сопротивления, так и вышел к замку Милика. Было чудесное утро, и незнакомец залюбовался древним сооружением. Особенно ему понравился флаг. Понравился и сад, где цвели необыкновенной красоты розы. Он стоял, очарованный, не зная, к кому как обратиться: где же искать Цветочную страну и Митинея, о котором так много все говорят. Еще очень хотелось искупаться и привести себя в порядок, поменять одежду на нормальную, чистую, поскольку старая источала невыносимый смрад и вонь, да плюс давно потеряла нормальный вид. А купаться в ледяной воде очень надоело, есть порой сырую рыбу тоже.

     Замызганный незнакомец привлек внимание Милика. Тот его увидел из окна своей спальни, и решил посмотреть, кого на сей раз занесло. Итак хватает много проблем, плюс грозят из-за границы напасть, а тут еще и это. Несмотря на плохое настроение, так как армия была взволнована, и теперь каждого бродягу могли принять за врага, император решил принять у себя бродягу, и сам вышел к нему. Они встретились на садовой дорожке, сын Клэи, понятное дело, немного опешил, вытаращенными глазами рассматривая прекрасного самодержца, даже не представляя: это – его кровный родственник, можно сказать дядя. Император, как всегда, выглядел великолепно, чистая одежда благоухала прекрасными духами, волосы аккуратно уложены на плечах и расчесаны. Мудрый взгляд самодержца совершенно обезоружил Флавера. Так они некоторое время они стояли, на дорожке, можно было подивиться выдержки сына Минея, чтобы не начать ругаться насчет гигиены парня. Милик к нему вышел, как к иностранному послу. Выражая это тем, что нападать и причинять вреда не собирается.

     - Здравствуй, незнакомый юноша. Вижу, жизнь тебя изрядно потрепала. И много дней ты ищешь кров, нормальную пищу, хлеб и воду, и много чего повкуснее. Я бы не хотел, чтобы отныне ты оставался в таком виде здесь. Пошли ко мне во дворец, я чужестранца накормлю, напою, и выдам чистую одежду. А эту предпочту сжечь в камине. Я не люблю, когда настолько бедный народ бродит по моим владениям. Я удивлен, как мои пограничники не тронули тебя, а они могут, как как небезопасно нынче на дорогах. Ходят очень нехорошие слухи насчет непонятного врага из различных стран. Так кто же ты? И откуда взялся? – Самодержец спокойно, словно на родного сына, смотрел на Флавера. А тот ни на шутку испугался. Думая: ну все, сейчас конец придет.

     Думая, что за свой внешний вид ему снесут голову, сын Клэи пролепетал, довольно тихо, тараща при этом глаза на роскошный мундир самодержца:

     - На самом деле я ничей. И мира как такового не видел. Простой бродяга. Не так уж и много пожил на свете. Мое имя Флавер. Только не убивайте меня, пожалуйста! Я ищу Цветочную страну, но у кого ни спрошу – все смеются и лезут в драку, приходится решать проблему боем с кулаками. – Он потупил глаза в землю. – Еще я ищу некого Митинея, так повелела мне королева, которая меня вырастила в горах… Я не знаю, кто мой отец, все говорили, что меня нашли в реке… Я чужак был у них, у горных, пещерных эльфов. И жил все пять лет в пещере. Питаясь чем только можно, как попало, чем попало. Дерясь с разными непотребными личностями. И я так больше жить не хочу, и не собираюсь. Митиней… Может, Вы слышали что-нибудь о нем, и где лежит та Цветочная страна? Я уже отчаялся найти ответ на свой вопрос! – Слеза потекла по его щеке.

     Услышав имя своего родственника и его Родину, Милик ни на шутку удивился. Выражение его лица ни на шутку изменилось. Ответить-то даже на данный вопрос надо тактично, деликатно, чтобы не обидеть. Император немного потоптался на месте, не зная, рассказать правду ему, незнакомому полуэльфу, или нет. Он же испугается. Ну, а если Митиней запросто его прогонит вон? Что тогда? Придется приютить в таком случае незнакомца у себя, не больше и не меньше. Но для начала надо накормить и напоить. Выгнать вон из собственного сада – о таком не могло быть и речи. А у Флавера при мимике родственника затрепетало сердце – в надежде, что ему наконец-то помогут, по-настоящему, а не отмахнутся.   

     И он решил очень спокойно начать разговор. Может быть, этому парнишке и вправду повезет? Кто знает…

     - Так, глядя на тебя сейчас, зла я на тебя никакого не держу. На самом деле, я давно увидел бродягу, из окна. И тихонько подошел, чтобы не спугнуть. На голове усы, как у бабочки, как у меня самого. Следовательно, ты из наших. Полуэльф. Сам знаешь: у эльфов таких усов никогда не бывает.  Моё имя Милик. Мой отец точно также забрел в Силирию, то есть сюда, как юноша, стоящий передо мной. – Он тепло улыбнулся. – Ты пришел прямо по адресу: о Цветочной стране я много слышал. Даже знаю, где она находится. И Митинея знаю, лично. Видел его. При весьма странных и непонятных обстоятельствах.  – Он протянул руку. – Пойдем со мной, я все расскажу внезапному моему гостю. Смотря что он хочет знать. На самом деле. Но лучше сейчас Митинея сильно не тревожить. Его дочь и зять лет шесть назад потеряли единственного сына. По слухам, его бабочки украли, и по ходу, убили. До сих пор его так и не нашли.

     Флавер затрепетал еще больше, его глаза засветились от  радости:

     - Расскажи мне, пожалуйста, о Цветочной стране! Я весь во внимании! Очень прошу! Большая ли она, маленькая, или никакая? Мне очень нужно туда попасть!

     Милик удивленно приподнял брови:

     - Но зачем? Зачем тебе это надо? Ты никогда об этом не задумывался? Просто потому, что так повелела королева, о которой я никогда не слышал? Это очень странно, непонятно. Она попросту нерадивого и ненужного паренька выгнала, не больше и не меньше. Очень редко кто усыновляет чужих детей. Обычно так никогда не делают. Поскольку все желают своих детей.  Тебя всю жизнь обманывали, юноша. Не больше и не меньше. Плюс ты мне кого-то очень напоминаешь. И волосы, и глаза, и лицо. Очень странно. Похож на одного моего друга. Но не будем сейчас об этом. Да и фигура почти как у него. Но не будем сейчас о плохом. Пойдем ко мне в замок. Накормлю, напою. Проси, что хочешь. Ничего не пожалею.


     Они скоро шли по большим, широким коридорам и залам многовекового замка, сыну Клэи все, абсолютно все было безумно интересно. А император шел спокойно сзади, по-доброму, по-отечески и одновременно дружески, улыбаясь. Да уж, паренек не видел в этом мире абсолютно ничего, вот и удивляется всему, как маленький ребенок. Хорошо, что жена и сын его не видят, а то бы в шоке были. С огромным любопытством, нескрываемой жадностью юноша рассматривал огромные, неописуемой красоты картины, читая надписи на них. Кто правил, как и с какого по какие годы. Одетый в изорванные лохмотья, несчастный был несказанно рад помощи самодержца. А Милик, прекрасно зная, что на ближайших границах неспокойно, не собирался сына Фитэма гнать.

     - Я никогда не видел таких прекрасных картин, император Милик! Огромное спасибо вам, я никогда не забуду вашей доброты!

     - Я всегда рад принимать в своем замке путников, оставшихся без крова, без родителей и родных. Я бы хотел знать, какого ты рода, кто твои родители. Не может быть, чтобы такой прекрасный юноша жил в дикой пещере, питаясь пять лет сырым мясом. Можешь некоторое время пожить у меня, я все дам необходимое. Никто тебя и пальцем не тронет. Надо будет сообщить Митинею, кто ко мне пришел. И позвать его сюда. По мере возможности. Судя по всему, слава о моем родственнике гремит повсюду. Как раньше гремела слава о моем родном отце. Который также, как и ты, прибился к замку. Но прием там был очень плохой. Спасла его любовь Лимы. Моей матери. Они давно не правят Силирией. Тебе несказанно повезло: если бы одежда была немного поновее, то мои пограничники бы нашпиговали несчастного Флавера на границе ливнем стрел. Даже я не смог бы ничего сделать. А они очень суровые. Я уже молчу про лесных воинов… Те вообще убивают всех, кто с вражеским помыслом зайдет в лес или страну. Спастись просто невозможно от них.

     Внук Митинея спокойно стоял у портрета Минея, говоря все это. Рядом висел портрет Лимы, дальше – портрет ее отца – Физара, зверски жестокого императора. Настолько жестокого, что тот не оставлял шансов на жизнь никому из иностранцев. И вешал любого возле замка, как только ловил. Но вот его дочь, прекрасная Лима, дочь Елены, была полной противоположностью. Добрейшая полуэльфа, привечающая всех незнакомцев, оставшихся без крова, в беде, правда, прятать их приходилось то на чердаке, то еще где. А потом или их находил отец, ил вылетал в окно несчастный путник, получив еды, воды, но не интима. Интим ей был не нужен. Не приветствовалось такое до свадьбы. Никак. Только в браке. И до двадцати семи лет нельзя было ни с кем ложиться в постель, даже ради любопытства.

     - Я рад, что познакомился с тобой. Ты очень, так сказать, неплох. Просто не повезло в жизни. Что ж, бывает. Я уже молчу, что творилось в древности, когда Силирия была совсем маленькой страной… Сколько таких гибло на дорогах, в междоусобицах… Не счесть вообще. А теперь любуйся дальше моими прекрасными коридорами, залами, все покажу. Слуги потом все отмоют. Не переживай. И, кстати, в Цветочной стране я был. Там все резко, очень резко и кардинально отличается от Силирии, Фиреи, остальных стран, которых ты и в глаза не видел никогда.

     - Но чем же? – Флавер был несказанно рад, его глаза блестели от радости, любопытства, и нескрываемой благодарности. Как же теперь благодарить доброго самодержца? Неизвестно. Может, поступить к нему на службу? И действительно, почему именно Цветочную страну указала королева? И Митинея, о коем все знают, даже в глухих местах. – Там выращивают сады, парки существуют, или еще что-нибудь? Расскажите мне, пожалуйста!

     Милик перед тем, как ответить, достал из кармана яблоко, и принялся грызть. Он был голоден. Флавер свалился на его голову резко, внезапно, кубарем. Также он достал из второго кармана еще одно яблоко, и кинул гостю, поклонившись. В знак уважения. Юноша был польщен. Никогда еще ни один самодержец ему не кланялся, при всем воображении. Многое еще ему предстояло узнать. 

     - Предлагаю нам перейти на «ты». В отношении меня, несмотря на мой титул. Не против? Я уже называл тебя на «ты».

     - Нет, конечно, не против! Вы так добры ко мне!

     Милик улыбнулся, склонив голову набок, вправо, подняв указательный палец:

     - А я же говорил… Ты слишком долго сидел в своем мире, тебе не  обьяснили, как вести себя в обществе. Несчастный Флавер, не ведающий отцовской и материнской любви. Но ты можешь познакомиться с моим сыном, если захочешь. Вы станете друг-другу братьями, лучшими друзьями. Потом тебе невесту найдем. Да уж, КАК же ты похож на моего друга, которого я видел давно!!! Я не могу даже представить… Одно и то же лицо, вот честно, только с некоторыми отличиями. Но ничего, всякое бывает. Двойник по ходу. Ничего страшного. Теперь перейдем к нашей теме. Цветочная страна - это чудесное место, на корню отличающееся как природой, так и культурой местных жителей. Общее у наших мест, как и с Фиреей – там стоит вечное лето, никогда не бывает холодно и морозов, никогда не выпадает снег. Там никогда нет войн, царит вечный мир. Но должен, кстати, в некоторых вещах тебя просветить. Я говорю о нашем времени, современном. А тогда, в далёком прошлом, там были войны. Там совсем не было нас, полуэльфов. Лишь бабочки и прочие насекомые, ростом с меня, исполинских размеров. Новая раса, такая непонятная. Правил там тиран Кабо, никто не находил на него управы. Это был таракан, их правитель и король, умеющий говорить, как остальные там насекомые, что удивительно. Жили тираны-хищники, уничтожающие всех и все на своем пути, строящие свои машины. Но случилось, совершенно случайно, чудо. В одно утро, или даже ночью, стало все сиять на озере, не давая спать местным, от слова вообще. Потом был нанесен всего лишь  один удар - и всё это сгинуло: войны исчезли, тиранов убили, а хищники вымерли. Этот смертоносный удар нанёс герой, который воспет навсегда, в веках. В веках его никогда не забудут. Поскольку подобных ему никогда не рождалось, тем более из самого цветка Лотоса, который там считается священным. Нет, это вовсе не те Лотосы, которыми тебя вскармливали, милый юноша.

     Флавер от изумления аж глаза вытаращил:

     - Но… Но… Откуда ты узнал, Милик?

     - Милик-Силириец… - Правитель вновь улыбнулся, присев за ближайший круглый столик, причудливо расписанный на белом фоне. Роспись изображала цветы, пионы, различные травы, в особенности колокольчики и мышиный горошек. Кто же рисовал настолько искусно? Неизвестно. Хотелось точно также научиться рисовать. Если, конечно, будет желание и время. – Продолжим. Вижу, тебе все нравится, Флавер. Я же все примечаю… Он был первым красавцем в Цветочной стране, нет более прекрасного полуэльфа ни там, ни тут. Никто не превзошел его небесную, необъяснимую красоту. Даже его дети. Также он прекрасно поет. Словно божество, вот честно. Также хорошо дерётся на шпагах, мечах, а также хорошо стреляет из лука, и самое необычное…

     - Что? – Юноша весь трепетал от восторга. Ему не терпелось познакомиться с этим героем.

     - То, что он может светиться. Добрый он очень, хороший, также смелый. Сравниться с ним по храбрости могут только наши силирийцы, не более. Словно он рос среди наших. Также он женат, на бабочке. А чего тут удивляться? Не было до него вообще там полуэльфов и в помине, не было, да и сородичей герой никогда не видел. Вот и прикипел к Аэле, дочери тамошнего правителя на то время, дочери Великого Мастера. Потом у Митинея спустя время появилось шестеро детей, такие же прекрасные. Кстати, я тоже могу светиться. Ведь я - сын Минея, а это кто? Это – сын  Митинея, и когда ты с Митинеем познакомишься, он тебе столько хорошего расскажет… Ах, ну как же ты похож на одного воина, которого я знал лично!

     - Чтоооо?! Ты – его родственник?! Ничего себе! Я почту за честь разговаривать с тобой! Можешь надеяться на мою помощь! Всегда помогу, если надо!

     Милик тепло улыбнулся, уголки его губ мило поползли вверх. 

     - Я буду не против. Мой замок для тебя всегда открыт, мой дорогой друг.

     При этом он подозрительно сощурил глаза, принявшись рассматривать пришельца в его сад дальше. Росло в нем явное подозрение и предположение, что тот и есть тот самый пропавший сын Фитэма и Клэи. СЛИШКОМ похож на отца и мать. Даже чересчур. Неужели он выжил?! Да и амулет на шее слишком напоминает тот, который носила беременная Клэя, эта прекрасная воительница. Она носила его и до свадьбы, просто никогда не снимала. Неужели…

     Сын Минея решил твердо проверить свою гипотезу, задав в лоб вопрос и поставив эксперимент у себя на озере. Какой – пойдет речь немного дальше ниже. А вдруг сработает?
 
     А сын Клэи преобразился до неузнаваемости от неописуемого счастья. Он весь трепетал, жадно выслушивая, хлопая в ладоши. Настолько переволновался, что даже его крылья дрожали, как в нервном тике, или словно в мышцы крыльев всадили слишком толстую иглу.

     Продолжая трепетать дальше, забыв даже о такте, юноша продолжал просить. Как голодный хлеба, как в пустыне просят страдающие от жажды воду:

     - Пожалуйста, расскажи одну из историй, из твоей жизни! Мне так все интересно, правда! Давай делиться рассказами друг-друга о своей жизни! Мне так это нравится! 

     Милик тоже был счастлив. Он любил так беседовать со всеми, в том числе и со своими подданными. О его безграничной доброте ходили самые настоящие легенды.

     - Сначала мы отправимся в морю столовую, я тебя накормлю, напою. Но перед этим ты отправишься в ванную, я дам все принадлежности, отмоешь с себя всю грязь. Негоже мне так принмать гостя, тем более, в таком виде. Поэтому сейчас я позову слуг, они проводят в ванную комнату. Можешь находиться там ровно столько, сколько пожелаешь. Я на самом деле желаю тебе добра. Скоро ты будешь благоухать, как роза. Пойдем же!

    Он подозвал к себе нескольких слуг, которые, улыбаясь, спокойно провели несчастного парня до ванной комнаты. Там было довольно уютно, даже окошко кто-то при строительстве сделал. На окне висели прозрачные, прекрасные тюлевые занавески. Стояла удивительная теплота. Повлюду зажжены свечи. Рядом, на самой ванне, лежал букет лекарственных трав: ромашки, крапивы, донника, василька и зверобоя, еще несколько. Все это излучало настолько упоительный аромат, что не хотелось отсюда выходить вообще.

     Флавер наконец- то сорвал, именно сорвал с себя разлезшиеся в клочья шмотки, швырнув их на изумительно красивый, выложенный мозаикой и кафелем, пол. Сам удивился, насколько долго они продержались. Стало по-настоящему стыдно. Перед Миликом, перед собой. Но жизнь есть жизнь. Больше не будет никакой сырой рыбы, ненавистных устриц, и всего остального. Все, старая жизнь навсегда закончилась. Теперь можно понежиться в водичке. Он положил ароматный букет в ванну, принявшись с наслаждением отмывать себя от старой, вонючей грязи.

     Потом встал, принявшись с интересом рассматривать свое тело и новый вид. Волосы перестали быть непонятной мочалкой, рядом лежал гребень. Чтобы расчесать их. В той, старой жизни, не до своего тела было. А теперь, перед большим зеркалом, можно и крыльями помахать. Красивый юноша, темноволосый, с мудрым, неестественно взрослым взглядом. Непомерно сильный. И безумно прекрасный, стройный, руки без мускулов, грудина ровная. Да уж, и как он раньше мог так себя не замечать? Он от удовольствия начал аж очень часто, быстро шевелить своими длинными, бабочкиными усиками, и почувствовал внутри неописуемую боль. Да уж, слежались. И тем более, не шевелились довольно долго. Даже голова заболела.

     Ничего, потом с ними разберемся. Лишь бы девушкам потом нравилось, если повезет. Главное, сын Клэи наконец-то нашел своих сородичей. А усики не оторвут, не оторвутся, они очень прочные. Хитин как кость. В качестве защиты, ведь там были также и нервы, и кровеносные сосуды. Правда, когда мальчик стал превращаться в юношу, причем резко, луковицы очень болели. Вместе с головой. Да и девушки стали видеться как-то по-особому при этом. Действительно, сколько чудес бывает на свете!
   
     Пока он так на себя любовался, кто-то из слуг, юношей конечно, или  взрослых мужчин, положил ему на табуретку чистую одежду, рядом стояли совершенно новые сапоги. Подпрыгнув пару-тройку раз от неописуемых радости и восторга, Флавер реально не знал, как же отблагодарить Милика-Силирийца. Лишь бы не обидеть. Отмыв всю застарелую грязь, прополоскав волосы, поменяв, конечно, при этом воду на чистую, счастливый полуэльф вытерся большим полотенцем, немного повисел в воздухе, суша свои большие крылья, и перекувыркнулся в полете. Дальше принялся одеваться. От былого заморыша не осталось и следа. В зеркале перед ним стоял самый настоящий красавец.

     - Ай да спасибо! Будь славен в веках, император Милик, за свою доброту, и твои слуги! Всю жизнь буду помнить твою доброту! Никогда еще никто так ко мне не относился! Я полжизни прожил в той холодной пещере, точнее, подземном дворце королевы! Которая даже мне матерью настоящей не была! Дикари, да и только! А здесь – самое настоящее блаженство!

     Из зеркала на него смотрел самый настоящий его отец. Невозможно отличить, разве что на десять процентов расхождения. После Флавер приоделся в новую, чистую одежду, поблагодарил стоящих за дверью слуг, хотя те стояли смирно и с каменными лицами, как на карауле, хотя на самом деле так оно и было, и те после повели его к Милику.

     То, что Милик, увидев его в новом обличье, отпрянул, закрыв рот ладонями, это ничего не сказать. Когда несчастный вышел из-за угла в коридоре, с расчесанными и убранными волосами, немного подзавитыми в волны, скатывающимися по спине, император отскочил, вытаращив от шока глаза. Из его уст вырвался один только крик:

     - Фитэм?! Это ты?!

     Высказывание повергло сына Клэи в тупик.

     - Кто? – Спокойно спросил он. – Я не Фитэм, я Флавер. Я не знаю никакого Фитэма. Извините. Если напугал вас тут.

     Даже придворные изумленно переглянулись, от шока.

     - Ты точно не Фитэм? Правда? – Спросил Милик. Приходя в себя от шока, вытаращенными глазами пялясь на полуэльфа. Одно лицо, одна и та же фигура.

     - Я не знаю его. Правда.

     Милик, немного успокоившись, еще раз внимательно посмотрел на сородича и родственника. Сомнений не оставалось. Это он, пропавший сын Клэи и молодого фирейца. Копия. Приложив палец к подбородку, бессмертный еще раз внимательно пригляделся.

     «Как же ты выжил, милый»? – Пронеслась невольно мысль в его голове.

     - Что случилось, император Милик? – Забеспокоился юноша. – Я тебя испугал чем-то?

     - Нет, я, кажется, ошибся. Ты копия Фитэма, Флавер. Так звали того моего друга, воина, с которым мы бок о бок сражались и воевали с врагами. Прости меня. Все хорошо.

     - Ничего, бывает. Не беспокойся. – Улыбнулся молодой полуэльф, и в знак одобрения слегка встряхнул крыльями за спиной, подбадривая сородича. Он и не заметил, как один из трех слуг забрал его грязную одежду и передал императору еще во время мытья.

     - Теперь мы пойдем в столовую, кушать и угощаться всевозможными яствами. Некоторые ты даже и не пробовал никогда.


     Минут через двадцать-тридцать они весело угощались яствами с императорского стола. Чего тут только не было: и яблоки, и груши, ви виноград, сливы, вишня, различные варенья, мед, роса, соки, простая вода, душистый хлеб, салаты, овощи даже. И, конечно, как дорогому гостю, подана была жареная ящерица – типа игуаны или крупной прыткой, но в разы крупнее. Уложена она была листьями салата, яблоками, виноградом и изюмом, приправлена специями. Сверху лежали кусочки апельсинов и лимонов. Роскошный стол вызывал зверский аппетит. На краю стола, на большой тарелке, расположился шикарный торт.

     А вот и император – весело, с улыбкой наблюдает, как вытаращил глаза сын Фитэма, благоухающий чистотой. Действительно, как ребенок радуется. Почему бы не позаботиться о несчастном? Интересно, читать-писать он умеет? По крайней мере, язык, на котором Флавер говорит, международный, диалект из Цветочной страны с примесью незнакомого. Значит. не так далеко он и был. И никто не нашел, как ни странно, за все шесть лет.

     - Я рад, очень, что тебе один вид еды моей нравится. У меня самые лучшие повара. Угощайся, не стесняйся! У меня еще шмели огромные есть, но они в сарае, мы на них ездим, потом покажу. Не переживай. Но ездить на них надо научиться, с непривычки это оой как страшно. Ведь это насекомое развивает скорость до двухсот километров в час. Не больше и не меньше. Также их тщательно вычесывают, моют, заботятся. Так что они совершенно ручные. Не бойся. Не укусит. Но вот дикий, может запросто руку оттяпать, по крайней мере, кисть. Случаи бывали. 

     Гость с нескрываемым любопытством обнюхивал все, что только можно. Протянул руку к груше, и стал с аппетитом жевать. Просто шикарная, медовая! Обалденно! Божественно!!! По сравнению с тем, чем кормили у пещерных эльфов, это шикарно. Еда у королевы показалась едой для узников, или для простых бедняков.

     - Кушай, наслаждайся. Ты слишком настрадался в мире и в жизни. Осталось только как следует отоспаться. Не переживай, я все сделаю. Проси у меня, что хочешь. Повторюсь, жену я тебе найду, и хорошую. Плохих у нас, в Силирии, не бывает. Так вот, что я хотел сказать сейчас… Продолжаем разговор. О Цветочной стране, куда ты так рвешься с нетерпением попасть. Так вот, там растут гигантские цветы, исполинских размеров, высота некоторых достигает в тридцать или двадцать метров. В них в прямом смысле можно жить. Поверь, это так. Они громадные. Здесь такие не растут. Там своя, непонятная, природная аномалия. Ее не могут разгадать несколько веков. Там живут племена насекомых, которые очень, очень люто свою территорию охраняют. По-своему, они отстали от нас по развитию на несколько тысячь лет. Ходят с копьями, живут в шалашах, как первобытные племена. Чем дальше в страну, вглубь, туда, куда мы еще не залетали, тем одичалее народ, то бишь их собратья. Убьют только так, и не моргнут. Летишь, например, летишь, и тут – прилетает копье, снизу. И ты падаешь мертвым, на землю. А что будет дальше – неизвестно. Даже представлять страшно. По крайней мере, наших они не едят. Это точно известно. Но то, чего они натворили с сыном моего родственника – уму непостижимо! Украли. Как я уже говорил, ненавидят любого, кто посягает на их территорию. Убили похоже. Жаль, очень жаль. Младенец также мог погибнуть от голода, от натуги собственного крика, много факторов. Шесть лет прошло. Слушай, а сколько тебе на самом деле лет?

     Флавер, взявший румяный пирожок с блюда, несколько растерялся. Он не знал, что и как ответить на этот вопрос. Глаза его забегали.

     Милик, увидев, как тот испугался, понимая, что его могут просто высмеять, продолжил:

     - Говори. Не бойся. Мне вообще еще совсем мало, по меркам жизни полуэльфа. Тем более, я никогда не умру. Я бессмертен, как мой отец, как Митиней. Как и все потомки мои. И возлюбленные нашей династии. Никогда еще, нигде бессмертных правителей и династей на троне не было. Мы первые. Так что, у меня фактически две Родины. Одна – Силирия, где я родился, а другая – Цветочная страна. Вот так. Так говори, я ругаться не буду.

     - Ну… Шесть лет недавно исполнилось. Это слишком мало. Пещерные эльфы живут, по крайней мере, лет семьсот- восемьсот пятьдесят, как я по крайней мере знаю. Не больше. Но часть гибнет либо на поверхности, я сам видел, или от болезней, или от простой сырости. В тот подвал, как я теперь называю тот тамошний замок, я больше не вернусь. Никогда. Мне хватило. И пещеры тоже.

     - Понимаю… - Милик смягчился, тоже взяв пирожок и откусив кусок. – Шесть лет? А как так получилось, что тебе шесть, а на самом деле выглядишь, как на семнадцать-двадцать? В шесть лет обычные полуэльфы так не выглядят, как ты знаешь. Они маленькие. Тут что-то не так, что-то от тебя скрыли. Чем тебя кормили, когда ты родился? Только честно. Получается, ты и как мужчина созрел, и можешь размножаться. Не больше и не меньше. Поэтому у тебя видимо, при виде девушки, кончики усов и болят… - Сын Минея лукаво и хитро улыбнулся. – Я прекрасно знаю, для чего они предназначены. Проще говоря, без них тебя бы и не было. Только так. Но так быстро вырасти, за столь короткий срок… Чем тебя кормили?

     Флавер ощутил ком в горле. Да уж, про такие интимнейшие подробности он вообще не знал. От слова совсем. 

     - По рассказам тех, кто меня растил на тот момент, когда я был еще младенцем, меня поили молоком матерей, нектаром цветов, и нектаром Лотоса тоже. Он считался самым полезным и питательным. Насколько там знают. Но взрослые его не едят обычно. Этот цветок все там боятся, считают обойти стороной. Возможно, из-за гигантских размеров, высотой почти в три-четыре метра, а то и в пять, с огромным стволом, толщиной в три-четыре моих руки, и с чашечкой цветка шириной в два-три с половиной метра. Я уже молчу о лепестках, которыми даже можно укрываться. Боятся они его.

     Произнес он это достаточно робко. Словно стыдился чего-то жуткого в жизни. Все происходило о его незнания окружающего мира за горами. Он боялся, он стеснялся, чтобы не опозориться.

     - Он что, ядовит? – Несчастный Флавер жалобно посмотрел на правителя, который сидел по другой стороне стола, сжимая вилку. – Поэтому они так боятся там всего, правда?

     Милик был до корней волос шокирован, и ошарашен. Вот оно что… Может быть, сказать пришельцу, отмытому и душистому, правду? Так лучше будет. Действительно.

     - Нет, он вовсе не ядовит, поверь. Просто там народ дикий, даже очень дикий. Прям как насекомые в Цветочной стране. Там то же самое, походу. Потому они не вылезают с недр гор, не знют, что творится за их пределами. Абсолютно бескультурные, на мой взгляд. А тебя просто нечем было кормить. Вот так и решили сэкономить. Мне интересно, как вообще в таких местах Лотос вообще вырос? Вода же там, насколько я знаю и понимаю, очень холодная! То есть, в горах. Не удивлюсь, если там падает снег. Снега я уже навидался, и много. Могу рассказать. С ним связан один из подвигов Митинея.

     Глаза Флавера вновь засветились от радости.

     - Да, да! Я хочу это знать! Очень!

     - Во-первых, дорогой мой, Лотос – это ускоритель роста. Они, похоже, этого испугались. Я точно также вырос. Но Лотос, который растет у меня в озере, совсем другой, я смотрю. Твой, по ходу, был синевато-серого цвета, это не тот Лотос, который подходит во всех планах. Например, для свечения. Я, например, могу светиться, как ты знаешь. Я об этом уже говорил. Ускоритель подействовал. Но, похоже, не до конца. Да, ты быстро вырос, но…

     Гость вытаращил глаза от изумления.

     - КАК?! ОТКУДА ты все знаешь?!

     - Я же умею читать мысли… Поверь, это так. А насчет девушек, и остального, в плане нашей физиологии, - я расскажу, научу на словах, что надо делать, когда испытываешь влечение к девушке, или женщине. Научу, как себя контролировать. Пригодится в жизни. Поверь. Во-вторых, как размножаться, как это все происходит, тебе обьяснить там никогда не могли. Жену бы себе ты там никогда не нашел, а если бы и была связь с девушкой, или женщиной, детей бы у вас ни при каких обстоятельствах не появилось. Никак. Физиология бы не позволила. Все потому, что у эльфов совсем другая анатомия. Мы же произошли, что называется, случайно. У нас все лишнее атрофировалось, с каждым поколением мутации брали верх. Теперь только так, через усы мы размножаемся, не больше и не меньше.

     У юноши отпала челюсть. Что называется, на пол.

     - Как же так… - Пролепетал он. – Кто наш предок тогда? Скажи!

     - Было два вида: фея и эльф. Они полюбили друг-друга, причем фея появилась из цветка. Парень ее сам так сказать создал. Безумно красивая, обворожительная. На тот момент она выглядела, не как наша раса. Искусственно созданный вид, так как тот был конченый неудачник. Ему просто не везло в личной жизни. Ему сказали, что надо делать. Он и выполнил, поразившись до глубины души результату. Они поженились, а после родилось аж пятнадцать детей. С усиками на голове, мальчики и девочки. Это были первые полуэльфы, удивительным образом сочетающие в себе черты обоих видов. У них присутствовало два вида половых органов: наши усы и обычные. Усы также работали, но размножаться ими на тот момент было невозможно. Стали те выросшие дети той пары вступать в браки с обычными эльфами. И с каждым поколением атрофировалось все лишнее, внизу. Эльфы от таких союзов никак родиться не могли. Потому что мутировавший ген блокировал все предыдущее в виде. Они уже рождались другими. С совершенно другим строением внутренних органов, по крайней мере, прибавился еще один. Поначалу это вызвало дикий страх среди всех, среди горожан, и младенцев даже пытались убить. Но, поскольку все вызывало интерес, им сохранили жизнь. В конце концов, со временем, вид закрепился в популяциях, нас стало больше, чем обычных предков. Мы – результат неудачи в любви одного юноши, по имени Корнелий. Он и сам обалдел, когда взял своего первого ребенка на руки. Сначала думал: в следующий раз пронесет, стал стараться, - а никак, не получилось. Все потомство родилось с мутацией. И жили эти пятнадцать наших прародителей очень, очень долго. Это мы живем сравнительно мало, лет семьсот – восемьсот, в редких случаях девятьсот лет, но никак не тысячу. Подкосила нашу жизни некая Афора, императрица в древности, которая устроила у нас самый настоящий хаос. Она снесла старую веру, в результате своего фанатизма, соблазнившись сектой новых поклонников незнакомой, непонятной на тот момент религии. Это ее и погубило.

     Флавер с вытаращенными глазами слушал эту историю. Ему все было безумно интересно. Ведь истории то он никогда и не знал.

     - А что в результате, в итоге с ней стало? Ее убили, свои, за это, правда?

     - Нет, не убили. Она сама ушла с престола, а потом случилось такое, чего не могли обьяснить ни тогда, ни сейчас. Она сгорела заживо, при невыясненных обстоятельствах. Все ее тело превратилось как бы в запекшуюся массу, обугленное, словно политое смолой и опаленное при этом, но нетронутая часть тела все равно осталась. Так ее те сектанты сделали святой, мы, полуэльфы, пытались всему этому помешать, например лесные воины, но было поздно. Афора провинилась своим поступком тем, что предала древних Богов, порушила их святилища, пойдя на поводу невесть кого, еще легла под своего обожателя. Конечно, не забеременела. А тот попользовался, и его убили. Разгневанные лесные воины. Сначала шли нехилые погромы, что по лесам, что в городах, только вот казни афоровские, пока она была жива, были нехилые и страшные. С тех пор мы живем в другой вере. И в результате наша жизнь нехило сократилась, в результате столкновения двух энергий. Двух поясов Силы так сказать. Раньше мы жили по две с половиной тысячи лет. А теперь – все… В Силирии всегда шли войны. Всю историю страны. Всегда убивали. Неважно, в каком возрасте. Афора являлась потомком первых полуэльфов. Понимаешь, как интересно все получилось?

     - Что тогда стало с отцом всего рода? Нашего рода? Расскажи!

     - Он умер, неизвестно, как. То ли его с детьми в свое время так затравили, что он мол ущербный, раз породил невесть кого, то ли не выдержал… Он умер. Его останки, вместе с женой, покоятся в гробнице. Либо там случилось нечто страшное, либо жену убили… Никто не знает. Но факт остается фактом. Умер. Нет больше его. С того времени наш мир мало изменился. Даже одежда осталась такая же, как и культура. Ну пришлось повоевать со степняками, и нехило. Вот и сейчас, до меня доходят слухи, что появилась некая армия, которая хочет завоевать весь мир, и они  обладают огнем, который всегда поднимается до небес. В виде гриба с огненной шапкой. Еще никому выжить и спастись в нем не получилось. Надеюсь, до моей страны это все вообще не дойдет. Не знаю, что тому правителю надо. Но живого в эпицентре огня не остется, вообще. Ни деревьев, ни насекомых, ни живых существ. Все сгорает заживо, моментально. Дойдет до нас это все, или нет , - вопрос времени. Пока что горят дальние страны, мы не можем им помочь. Я не хочу губить свой народ. Притом, враги те реально и кардинально отличаются от нас. На корню. У них нет крыльев, нет усиков, даже внешность другая. И они умеют летать по небу на своих технических машинах. Только вот свою страну я им не отдам, при всем воображении. Правда.

     - К сожалению, я не могу в этом деле помочь… - Флавер тяжело вздохнул, опустив голову. – Знать бы, откуда они на самом деле взялись… Знать бы, и выгнать туда, откуда они пришли все.

     - Никто не знает. От слова совсем. Они явились как бы из ниоткуда, нигде в истории не было сносок, чтобы их цивилизация и мир где-то существовал ранее. И теперь решили весь мир подмять под себя, ходят и уничтожают, оставляя после себя пыль и одни руины. Как говорили мне некоторые, любое прекрасное сущетво им чуждо, нас они считают дикарями и уродами. Поэтому и убивают, чтобы освободить место.

     - Лучше с ними не связываться. Да. Он в таком случае нас просто перебьют! И очень быстро. У нас нет никаких летательных аппаратов. И помочь нам некому, вообще.

     - Вот именно. Но если явятся – это будет все, страшная, чудовищная война, бесконечная резня. На много лет. Мы, силирийцы, воспитаны так, что всегда должны побеждать. Без победы вернуться – для нас позор. Один раз только мы проиграли, степнякам. В Средние века. Нас они разбили. Но потом и сами потерпели поражение. Поэтому я всегда готов сражаться. Не больше, и не меньше. Глвное мне – сберечь свою жену и детей. Сыну, кстати, уже лет пятнадцать исполнилось. Но ведет себя как ребенок порой, наверное, просто хочет протянуть еще больше свою беззаботную юность. Приходится его одергивать. Детей с Крими мы пока не планируем. Один есть. И пока справляемся. Скоро, через год, Фердинанда надо будет женить. А он не хочет. Куда это годится? Нельзя так. Я подыщу ему невесту, если сам не найдет. Как-то так.

     - А я пока не хочу жениться. Мне это не надо.

     - Это ты зря. Очень даже зря. Сейчас можно найти очень хорошую девушку. Либо уйти на войну, к лесным воинам или в армию, и там воевать дальше. Если нужно будет. У нас так заведено. Но детей бывает много. Только бы война не грянула на мою страну… Я жизнь отдам за жену и сына! Клянусь! – С этими словами Милик положил руку на сердце, с надеждой посмотрев на гостя. Дальше он подошел к торту, разрезал его на части, положил сначала сыну Клэи, потом себе, и принялся есть. – Не переживай. Вот женишься – сам будешь меня благодарить потом. Я невесту плохую не выберу. Поверь. Мне с высоты опыта все видно, кто есть кто.

     Флавер, посматривая на Милика с нескрываемым уважением, принялся есть торт, тщательно обдумывая сказанное. Да уж, кровавая история Силирии, и при этом они не утратили доброты и чести. От слова совсем.

     - Очень вкусно! Благодарю вас всех за заботу! И очень интересный рассказ!

     - Да, мы стараемся. Всегда. – Сын Минея улыбнулся. Тепло, по-отечески. – Кстати, у тех новых завоевателей, у которых падает огонь с неба, и сжгает ве на своем пути, даже своего государства и в помине нет. – Он поднял глаза на сына Клэи, прнявшись доедать свою порцию. – Они налетают, как саранча, все уничтожают, и идут дальше. Они, по сути, здесь ничего не создают. Понимаешь? У них ни чести нет, ни совести. И живут они, кстати, сравнительно мало. Слишком быстро приходят в негодность, я бы сказал, стареют. Я не знаю, что там за организм другой, но со временем, они все вымрут. От собственного Зла и бесчестия. И ружья у них совсем другие, не знаю даже, как описать. Черные, будто отлиты из смолы.

     - Из смолы? – Флавер ни на шутку удивился. После протянул руку к ящерице, отрезал нодом кусок и отломил лапку, принявшись с овощами с аппетитом уплетать. – Никогда такого вкусного блюда не ел! Роскошная ящерица! Прекрасно!

     Милик вздохнул. Нет, сын Фитэма вовсе не утомлял его. Поэтому, лучше ввести парнишку в суть дела сразу, чтобы тот ничего не боялся. Так надежнее будет.

     - Ну так вот. Возвращаемся к нашей старой теме про Митинея, моего родственника. Я, как выше говорил, видел снега, холод. Не всегда на Земле царит вечное лето, есть и холодные страны, даже заброшенные участки, континенты, где когда-то царила жизнь, но потом вымерла, на поверхности, причем полностью. И не позавидую я тем, кто там окажется, хотя бы раз. И один раз мы с Митинеем отправились туда, потому что нужна была помощь, нашим сородичам, даже соотечественникам. Мне тогда было совсем мало лет. Но как же не помочь товарищу? Причем родному? Я согласился, вписался в этот поход, вместе с Митинеем и его отцом. Имя тому материку было Антарктида. Там всегда почти царит ночь, иногда, очень, очень редко, появляется Солнце. Там почти нет растительности, там дует ледяной ветер. Тот континент весь, полностью, покрыт льдом, толщиной в четыре километра. Неизвестно, сколько лет там царит такой холод, мы не считали. Да и невозможно посчитать. Не бывет там ничего, к чему мы так привыкли. Я как вспомню тот страшный поход – так вздрогну. Страшный, чудовищный, с множеством смертей, своих. На моих глазах причем. Бродя там, на первых порах, пытаясь понять, что же нам, в конце концов, делать, где всех искать, нашли пещеру. Только вот выглядела она так, словно там много лет назад, точнее, веков назад, кто-то жил. Да, там раньше обитали эльфы или полуэльфы, точно неизвестно. Пещера вся была высечена изо льда, синего, голубого. Безумно красиво, но смертельно опасно. На стене, в той пещере, мы нашли завещание эльфов, будем называть их так. Убил их, как оказалось, сам ледник. Уничтожив их далекую, прекрасную, свою цивилизацию. Там было, на стене, написано предсказание: ни в коем случае нельзя сюда приходить, никому, ни при каких обстоятельтвах. Иначе лед растает, и все погибнет. На Земле. Утонут другие цивилизации. В конечном счете, те несчастные пожертвовали собой в свое время. Трупы их так и не нашли. Наверное, над ними поработало время. Никто не знает. Вообще.

     - Но сейчас же Антарктида до сих пор существует? Правда? И ничего не утонуло? – Флавер чувствовал, что задыхается от волнения.

     - Да. Она есть. Так и случилось: лед начал таять. Причем стремительно. В результате все мы стали гибнуть, один за другим. Например, моя тетка, Клэя, заживо была заморожена, в снегу, но ее спас родной брат, которого она так и не узнала, до поры до времени. Чудовищный мороз повредил ей память. Покольку организм оказался неприспособлен к настолько низким температурам. Все процессы в теле оказались заторможены, и обмен веществ тоже. Итог – потеря памяти. Несчастную спасли, с большим трудом, потом погибает отец Митинея, превращаясь в Лотос. Еще мы там обнаружили, под гигантской, километровой толщей льда, немыслимое, кишащее количество змей. Черных, как смоль, злобных, ядовитых. Супруга Митинея, Аэля Старшая, трагически погибла: в том змеином царстве ее сварили в котле, заживо. Итог похода – победа над царством змей, где, кстати, царствовала своя королева, и из всех пропавших наших тридцати пяти товарищей выжило пятеро. Остальных попросту съели те самые змеи. Остается до сих пор для нас всех загадкой: как вообще наши полуэльфы там оказались. И кто их вообще похитил. КАК, КАК они могли вообще оказаться на Южном Полюсе?! Это же просто невозможно, при всем воображении!!!

     Сына Клэи перекосило, передернуло. В его голове рисовались те самые страшные картины, о которых только что говорил Милик-Силириец. Очень не хотелось туда попадать, вот, правда. Он принялся быстро доедать свою ящерицу, для успокоения закусив кружочком лимона. Ситуация действительно рисовалась страшная. Вечная ночь, чудовищный холод, никаких теплых вещей… Вся надежда на бессмертие. И – змеи, кругом все место, кишащее ядовитыми тварями… От которых нет совершенно никакого спасения. Возможно, они и заглотили трупы тех несчастных эльфов, кто жил тогда, в то старое время, на материке. Видимо, популяция пресмыкающихся всех размеров и форм настолько все заполонили, что деваться было некуда. По крайней мере, несчастные могли улететь на совершенно другой континент, в Австралию например, или еще куда, где потеплее. Но они не стали этого делать. От слова совсем?

     Почему?

     Это оставалось загадкой. Представлялись пещеры, где поселилось чудовищное количество змей, подо льдом. Где все на стенах, на полу, где даже потолок блестит, от их черных, чешуйчатых тел. Где есть свой, непонятный свет, где королева, с диким хохотом таща к себе пленников, с наслаждением наблюдает, как ее подчиненные пожирают живых несчастных, кои являлись изначально хозяевами того материка… Как трещат кости, хрустят, ломаясь, где предсмертный крик, даже вопль, заглушается и обрывается в глотке чудовища… Может быть, предсказание те несчастные сделали для того, чтобы тех тварей попросту затопило, чтобы они раз и навсегда перестали существовать? Скорей всего. Только обреченные на смерть жители не учли одного: змеи умеют отлично плавать, им ничего не стоило бы переплыть на другие места, и вновь начать свое страшное, чудовищное пиршество. Только так.

     - Как же вы победили ту злосчастную, злющую королеву, которая не знала вообще никакой жалости?

     - Обычно. Вмешалась любовь. Он влюбился в одну из наших женщин. Такого там не случалось вообще никогда. Королева прокляла и сына, остальных, так все и рухнуло. Я не знаю, где тот паренек-оборотень в змею теперь, надеюсь, он все осознал, и его жизнь сложилась очень даже хорошо. Я искренне желаю ему счастья. Пусть живет, и радуется. А тем погибшим – светлая память. Отец Митинея потом позже возродился. Только он может с Лотоса превращаться обратно, в свой первоначальный облик. Митиней же сам так делать не может. Никак. Просто не дано, от природы. Вот так.

     - Значит, не все так могут.

     - Похоже, Флавер. Все мы разные, даже из моей династии.

     Закончив обед, пришелец спросил, пребывая все еще в более глубоком шоке:   

     - Но как вы могли жить все, там, в таких условиях?! – Он это почти вскричал. Не в силах прийти в себя. 

     Милик ответил, как всегда, спокойно:

     - Мы все выжили благодаря отцу Митинея. Если бы не он, мы бы все погибли и оттуда не вернулись. Никогда. Там было слишком опасно. Чересчур даже.

     Они спокойно доели свой обед, и пошли дальше беседовать, о жизни, император и дальше показывал гостю замок. Несколько раз они его облетели. Вечер встретил Флавер очень счастливым, накормленным, в теплой комнате, в чистой постели, на столе там стояла свеча. Довольно приятное место, где царит тишина. Где можно расслабиться. Посмотрев в окно и потолок, родственник Митинея провалился в глубокий сон, и впервые не надо было ему чутко спать, настораживаясь. А тем временем в камин Милик бросил его старую одежду, чтобы от нее не осталось даже памяти.

     Император сидел, греясь у огня, крепко задумавшись. Как же он похож на Фитэма!!! Надо, надо будет проверить, не его ли это сын пришел. Причем, в таком виде. Накормленный Лотосом, а светиться он, вообще, сможет? Непонятно. В лоб, что ли, спросить? Надо, но мягко, аккуратно. Иначе испугается, сбежит. На этот раз, навсегда, обидится. Ничего, недельку пусть сначала тут поживет, потом проверим. Интересно также, как парень владеет мечом, шпагой. И луком, ножом. Надо будет его потренировать, благо, места полно. Пусть любуется здешней красотой, кушает фрукты, мясо ящерицы, набирается сил. Самое главное – успокоить его змотанные нервы. А если и жена с сыном что спросят – то тоже будут помогать. Не больше и не меньше. В Цветочной стране, кстати, траур до сих пор. По слухам, Клэя ходит теперь в черных одеждах. Считая сына мертвым. А что там случилось с бабочками – отдельный вопрос. Если смотреть со стороны.

      Ночь прошла спокойно. Утром в комнату вошла служанка, чтобы принести воды, одета была в обычное платье, коричневого цвета, в белой блузке, на ногах – ботинки. Спросила, как прошла ночь, не беспокоил ли кто. Юноша, сладко потянувшись, сияя белоснежной улыбкой, расхвалил и Милика, и его дворец, и обслуживание. Добавив, что наконец-то нет по пути никаких опасностей, и ракоскорпионов. Девушка несказанно удивилась, а потом спросила, можно ли принести в комнату завтрак. Ответ звучал утвердительно.

     Так целую неделю все длилось бесконечным счастьем. Фехтование, дружеские разговоры, шутки, смех, новое оружие, очень много впечатлений обо всем… Даже местные дамы стали с интересом поглядывать на юношу, а Милик-Силириец улыбался каждый раз, показывая глазами: бери ее, не пожалеешь. И все будет хорошо. Но каждый раз молодой воин, который совсем недавно был изгоем, опускал глаза:

     - Я не могу, без любви, так.

     - Так я и не говорю, что ты должен ее брать и жениться так, без чувств. Необходимо сначала как следует, по-хорошему, узнать друг-друга. Только потом свадьба. У нас не принято сразу тащить в постель девушку, а потом жениться, это я уже говорил. Времена Физара, моего деда, уже прошли, когда он выдавал насильно замуж свой двор и обычных крестьянок. Страшные были времена. Порой, чтобы не попасть на плаху, юноше или мужчине приходилось жертву изнасиловать, на его глазах. И уже потом устраивалась свадьба, на которой жертва горько плакала, вытирая глаза фатой. Порой во время этого ее насильно кормили. Но вот, свою жену Елену, он очень любил. Только вот она умерла. При родах. От горя император с той поры так и не оправился. Точно так же, как от смерти своей матери, когда ему было три года. Застрелили в бою, на его глазах. И с той поры он люто ненавидел иностранцев, причем всех. Оставался таким до самой смерти.

     И он показал на портрет своего родственника. Смотря на него, действительно, даже через картину, через взгляд, источалась лютая ненависть, непосильная злоба. Страшно даже представить, КАК выносила это несчастная Лима и остальные, как досталось Минею от того жестокого правителя. Похоже, художник боялся казни, и поэтому, все прописал на холсте правдоподобно. Так, что спустя много лет, портрет вызывает только один ужас. Картинную злу заливали яркие лучи солнца, играя на мозаике на полу, из дерева заботливо выложенной. Паркет также поражал воображение. 


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.