Байки про... Буратино

                Часть I
Солнце катилось к закату. Тортилла из последних сил выкарабкалась на берег. В камышах спал одуревший от злата и дури Дуремар.
- Помоги, милый Дуремарчик! Я дам тебе Золотой ключик, который…
- Засунь его себе в задницу, старая дура! Где ты была, когда я прозябал в нищете, клянча у тебя пиявок?! Хорошо, что нашлись славные ребята, которые пустили твоих услужливых лягушек под нож! Теперь ощути себя в моей шкуре, приложи к вывалившемуся мозгу дюжину мерзких липучих тварей! Ха-ха-хааа!
   Рой комаров и зелёных мух облепили расколотый винтом катера панцирь и высунувшиеся из него конечности. Торчащий из раскроенной черепушки, пульсирующий и сочащийся кровью мозг облепили пиявки.
   Между хрипами и бульканьями её кишок Дуремар еле разобрал последние слова старухи:
- Раз люди стали такими безразличными и алчными, я клянусь, что никогда, никогда они не увидят золотые серп и молот на алом…
Наступила агония, и Тортилла издохла. В этот злополучный день ей исполнилось 350 лет.
- Отмучилась старая кляча, - выкрикнул Буратино, спрыгивая с вылетевшего на осушку 375-го Марекса.
- Слышь, Дро, ты её так приложил, что ли?!
- Не, Вашество. Это Вы по ней винтами прошлись. Х-ха!
- Печалька-а… Ну, что же, нет черепахи - нет черепахи. Всего-то! Ай да Бро, ай да сукин сын! Ничего она тут про золотишко не свистела больше?
- Да, нет. Побулькала что-то из под хвоста про золотые орала, и кончилась.
Хмм…
- Опять про сказочные страны пела?!Ну-ну! Лучше бы сказала где шлем схоронила, падла. Хватит разлёживаться! Иди дурь толкай. И чтоб завтра на толковище без ляма зелени не приходил, а то на лыжи поставлю и к катеру прицеплю. Эх, прокачу! - и кивнул Дуремару на черепаху.
К уже изрядно изъеденному телу подошёл аист и клюнул останки в приоткрытый глаз.
- И так будет с каждым! - выкрикнул Бро, лихо заскакивая на борт своей новенькой сорокафутовой яхты.

   Протянув сырые башмаки к тлеющим углям, над которыми покоился пустой вертел, Дуремар забил косячок и протянул Карабасу.
- Бас, есть что пожрать?
- Да, страшная смерть, - затянулся в раздумьях директор кукольного театра, - она нам много ещё пользы могла принести. Пиявки это больно, уфф… - прикрыл глаза старик.
- Жрать охота, говорю, старый чёрт! Да, и помянуть не мешало бы, а?
- Там на полке консервы лягушачьи, пацаны принесли. Соизволения спрашивали на торговлю, бизнес хотят замутить. Она их очень любила, лягушек, живых. Да. Но бизнес есть бизнес, ничего личного. И вот консервы. Страшная смерть.
- Хватит, старый, причитать. Есть что налить? - и Дро стал шарить в буфете. - О, шнапс!
Дро плеснул Басу в оловянную кружку и протянул ему. Сам приложился к бутылке. Выпили, помолчали каждый о своём.
- С Буратинами что делать, как решать будем, есть мысли? Развелось их, сс.. - процедил Дро сквозь редкие зубы.
- Ты что не ешь? Открой баночку.
- Лягушатники пусть жрут это болото. Мясо есть? Дровишек подкину.

   От удара с ноги дверь слетела с верхней петли и, издав жутки скрип, повисла накренясь. В проёме стоял Бро, с вытянутым в профиль носом.
- Вы мяса хотели, их есть у меня, - и он протащил за волосы к тлеющему очагу Мальвину. - Изжарим и сожрём. А можно и живьём. Видите, стихами заговорил - вот это любовь! Дро, подкинь дровишек. Извините, подслушивал под окном.
Сбежала в Сибирь, кошка драная. Окрас сменила - думала не найду. Но мои Бро-сакалы сыскали. И орехов заодно кедровых набрали. Тьфу ты, опять Шекспир из меня прёт.
Так, что вы там про Буратин шептались, а, квазиморды?
Буратинам быть, Буратинам бить таких как вы, уроды. Тьфу, бл…, лозунгами засочинял.
- Дай слово молвить, ваше Долгоносие,- взмолилась Мальвина, - я в Сибири не пряталась, а выращивала мальвы,  чтоб всяк мог встречать вас с цветами. Там все любят и почитывают статьи правильные о вас.  Я там поднаторела в суровом климате выращивать эти цветы и могу здесь их вырастить - во славу Вам. 
- Ладно подумаем, а пока принеси мне из лесу подснежников. 
- Но, о ваше Длинноносие, ведь на улице зима лютая.
- Иди пока я не передумал и не бросил тебя на съедение этим двум придуркам.

   Малява выползла за дверь, с третьей попытки поднялась и побрела в сторону леса.
- Зима какая-то, ещё и лютая. Совсем баба рёхнулась - с удивлением посмотрел ей вслед деревянный царь горы..
Бро взял банку консервов и прочитал  название «Лягушачий рай».
- Эй вы, два дерьмоеда, может вас в Сибирь сослать? За подснежниками. Снег там заодно уберёте, да ума наберёте. Вы на кого  пасть разинули, сявки. Я царь этой горы. Царь! Что не понятно?
- Вы, милейший сеньор Буратино... Извините, Бро, батюшку своего вспомните.
- Которого из этих двух дятлов? Тот, который меня из сарая вытащил, или который оставил меня с носом?
   
   Бас после водочки осоловел и всхрапнул, но слух у него по-прежнем был тонкий, и даже прищуренный глаз острый.
- Вы, вашество, на Карабулю не серчайте, старый он уже, масть уж не та - произнёс Дро, поднявшись навстречу царю горы. - Я про Карло вам хотел напомнить, извините. С носом то вы его оставили. Капитал на чём сколотили, ась? Азбуку продали, шарманку починенную в ломбард утащили. Сверчка старого изловили, на кол посадили, скрипочку к горлу привязали и давай по городу таскать, за деньги показывать. Народишко вас сразу невзлюбил.
- А чего меня любить, я что пятисольдовый что ли? Ха! Пусть вон, Карабаса любят - "Мы вам покажем представление.." - протянул басом Бро. Я вам такое представление покажу, бесплатно - век помнить будете.

   В лесу лютость зимы ощущалась ещё больше, просто по беспределу. Поэтому компашка из 12 месяцев свалила в ближайшую таверну, а подснежники и не пахло. Только волк пел свою заунывную песню про то как однажды под столом пирожки ел и баб за коленки щупал . Мальвина  села рядом и прижалась к нему погреться.
- Шо, опять?
- Да не. Я так, гуляю.
- А корзинка зачем? И пирожков в ней нет, и шапочка не красная, тьфу, ну и житуха пошла.
И Мальвина рассказала ему про свое горе.
- Шапочка не красная, зато волосы синие, - Маля погладила себя по голове и пустила слезу.
- За яйца твоего муженька надо брать и в прорубь, пущай шлем свой ищет.
- Так нет у него яиц, один только гвоздик, и тот, по слухам, отвалился. И в прорубь ему никак - он по уши деревянный.
   Волк вскочил, сложил лапы за спину и стал ходить вдоль оврага, бормоча - надо что-то делать, что-то надо…
- А давай я тебя съем, и всё кончится! Ну, нахрена тебе такая жизнь, а, голова без шапки?
- Для меня кончится - для тебя начнётся. Быстро превратишься в какое-нибудь пресмыкающееся.
- Надо было раньше кончать этого евнуха длинноносого, когда он с азбукой по городу шлялся не знал кому её втюхать. - и вдруг волк зарычал - Я злой и страшный серый волк, я в Буратинах знаю толк, Р-рр…
- Нет, серый, тебе к Карабасу надо. Вот он толк знает! И Дуремар у него ещё в чести. Объединиться вам надо, тогда вы сила.
- Вот и нет, синеголовая, сила в правде. А её ещё найти надо, правду эту. Это тебе не золотой ключик с серпом и молотом на… алом. Алая, алая… Неужто без шапки не обошлось! Так она, лукавая, презлым заплатила за предобрейшее? Сама захотела царствовать и всем владеть! У-у! Повинна смерти!

   - Повинна смерти? - тут из под  пенька выкатился колобок. Он всегда появлялся в самых неожиданных местах. В этот раз он убежал от подруги слепого кота. Он от всех убегал, поэтому никого и не боялся. - Ааа, ты? Не набегался ещё? - Спросил волк, и ярость его утихла.
   Волк поднял колобка с земли, натянул ему глаз на то место, где должна была быть жопа, и отпустил. Глаз медленно вернулся на своё место и, скосившись на второй, подмигнул тому. Волк расхохотался от души, - Обожаю это делать!
   Колобок зажмурился и фыркнул. - Уж лучше так, чем на закуску. Это не животные - это сволочи. Я к вам от деда, точнее от кота Базилио и его придурошной женушки, лисы Алисы - знаете таких?
- Баз и Ас? Кто же их не знает, разве что черепаха, да и та издохла - сказал волк и щёлкнул зубами, - Я с неё много чего поимел. Да уж.
- Эти Базы Асы меня чуть не поимели, ели бок уволок! - разорялся круглый. - Дед, гнида бородатая, посыпал меня капустой, яйцо с томатом на башке мне раздавил, потом смял всего, и Базу вашему, этому слепцу очкастому продал за пятнадцать сольдо под видом пиццы. Оба конченные уроды. Днюха у Алиски была, кот и приволок меня как подарочек, в коробку упаковал и бантик привязал. Сели они за стол, достали меня и, смотрю, свечку прямо в жопу мне норовят вставить. Ну тут я от злости надулся, подпрыгнул и расхерачил им всё их бунгало. Потом, как обычно, в окно и наутёк.
- А к нам с чем пожаловал?
- Дед сети самоочищающиеся и самоскладные купил на вырученные за меня деньги, решил ставить их завтра по утру. Я решил Буратину вашего предупредить, чтоб на винт не намотал. Может он меня за это наградит, О!
Наградит он тебя, ага! Держи рот шире! - прыснула Маля.
- Слышь, круглый, а чой-то поиметь тебя все хотят,а? И со свечкой и без свечки. Может я про тебя чего не знаю!
- Будешь дразниться вообще ничего не скажу! - и Колобок плюхнулся Мале на колени. 
   
   Она погладила его, волк повыл на Луну немножко, и все завалились спать.
Так закончилась сказка одного дня, и сказка одного дня из жизни Буратино, в котором он был сказочно богат.

                Часть II
Главы 12 семейств-месяцев после сходки в таверне с Базом, Асей, Дро и Бро, собрались у костра. Карабас на разборки в таверну не пришёл, сославшись на недомогание.
   Полешко в костёр бросила Маля, а значит слово молвить, по правилам семьи, было за ней.
- Ты кто, кто за тобой? - спросил не вовремя месяц Март. На дворе стоял август, но само Августейшество похмелялось божеле из черноплодки и только кивало и икало.
   Из ёлкиной тьмы на полянку выкатился Колобок. Позади него из чащи высветился приближающийся силуэт Волка, он остановился и облокотился на берёзу.
- Огоньку не найдётся, люди добрые? - волк подошёл к костру, вынул полешко и прикурил. - Мы за ней, и мы с ней. А что-то не так? - и Волк смачно пустил дымок сигариллы в дым костра.
- Да, господа, я законы знаю. За подснежниками пришла, вот, с корзинкой, - и Мальвина поставила корзину, которую ей подогнал Волк, чтоб по всем правилам было – у ног Января.
- Ну, говори, девочка, молви слово своё, - и Январь, нагнувшись, осмотрел корзину изнутри, в ней было пусто.
   Сэр Буратино, он же Бура, он же Бур, он же Буряк и он же Доктор Бро - мой супруг, бывший супруг, если быть точнее. Он решил избавиться от меня. И вот я здесь, и хочу, чтоб вы мне помогли. Мне нужны подснежники. С помощью них я лишу его званий и регалий, всех привилегий и самой власти. Вы же перестанете издеваться над людьми всякими своими погодными условиями, шантажом и ультиматумами, дурацкими катаклизмами, всемирными якобы потеплениями и внушениями зелёной энергетики. Вы станете самими собой!
- Да, и куролесить ещё не надоело? - обвёл их взглядом Волк. - Вы же на себя уже не похожи, окосели от пьянства.
- Так, я не понял, вам подснежники нужны или на разборки пришли, и вообще, как челобитную Январю подаешь? – Январь с размаху пнул корзину, и та полетела в Март.
- А вечно вы зимние на весну наезжаете. Март взял корзину и швырнул обратно.
   Под шумок ноябрь посохом хватил по спине Май, он его недолюбливал. Тот так и присел, и полили дожди.
- Хватит базарить, сгодится нам этот фраерок, - отпившись черноплодной и отдышавшись, прогудел Августейший, поглаживая Колобка, - завязывать пора с кабаками да бабами, делом надо заниматься, генацвале, делом. А то вон уже и впрямь не пойми когда какой месяц, то один в канаву свалился и дрищет, то другой от снежной своей бабы никак не отлипнет. У меня самого по августу то сидр, то медовуха в башке бродит, в жар вводит.
- Ну, вы это, с подснежниками то подсобите? Где ваш Февраль, кстати? - нахмурившись обвел взглядом собравшихся Волк. Маля ходила вокруг костра и подкидывала хворостинки.
- Может отлить отошёл? - молвил Март, - тогда это надолго.
   Вместо февраля из зарослей хромая и опираясь на клюку вышла баба яга.
- Ты голубовласка не слушай этих, у них все теперь не так как раньше.  Только сейчас, и со скидкой в 5 сольдо, у меня есть подснежники, но количество ограничено , скидка действует  в течении этого часа.
- Тебе старая зачем деньги, ступу новую что ли купить?
- Ой, да, нужна мне ступа. У меня ведь этот ваш буратино, чтоб ему, отобрал последнюю, решил в ней спальный мешок устроить, говорит дереву в дереве и спать приятней. Сокрушался всё, что Мальвина не деревянная.
- Бочка тебе нужна железная или пластиковая, бабуля, на такую он уж не позарится.
- Эх, у меня французская дубовая была, из-под Хеннеси! А ты мне, серый, из-под солярки или селёдки предлагаешь? Грешно смеяться над старыми людьми.
А хорошо бы Буратину законопатить в этой бочке французской, пока он спит, и бросить в окиян, пущай поплавает, ух-х, чтоб его там чудо-юдо рыба Кит сожрало, - стал размышлять Волк. - Но, с другой стороны, он же не может спать, он же деревянный и без мозгов - спать нечему. Тогда зачем ему бочка, да ещё и деревянная? Наверное, он чувствует себя в ней как в утробе. Вот что значит безматерщина. Да-а, прав был старина Фрейд - все страхи из детства и от неудовлетворённости. В кого такое выросло? Отца родного обокрал, вместо гвоздика болт себе прибуратинил, в тирана-деспота превратился. Кончать с ним надо, но как? Не тонет, не горит - весь в пропитках, лесопилки и столярки позакрывал все. Лесникам-лесорубам запретил без квоты вырубки делать.
Эврика! Посадить его надо, связать и посадить в землю, чтоб корни пустил.
- Рр-рр, я в буратинах знаю толк!
   В каморке папы Карло у камина, качался в кресле пьяный Карабас, качался и играл на изрядно помятой валторне любимую фугу. Он тоже был изрядно помят, а также мятыми и жеванными были издаваемые обоими звуки.
   За сорванным и рваным холстом, с нарисованным на нём очагом, на ржавых петлях покоились заклинившие створки некогда таинственной двери. За дверью этой ничегошеньки не оказалось, а только затопленная теперь пещера и тьма. Когда вскрыли дверь, огромная пещера была наполнена каким-то веселящим газом, под давлением. Народ веселился несколько месяцев, пока газ не выветрился, и пещеру затопило. Как раз во время того веселья Бро и прикончил сверчка, который нарушал всеобщую ржачку и нескончаемые танцульки своей тягомотиной музыкой и нравоучениями. Бро взял карабасову трубу и кинул в усатого. Шея сверчка переломилась, и он отдал «усы, лапы и хвост» сверчковому своему светлейшеству. Валторна при этом проскакала, переворачиваясь и ударяясь о ступеньки, вглубь пещеры, а позже всплыла у дверей. Бас был рад старой подруге его суровых творческих будней, починил как мог, и больше с ней не расставался. И, затаив злобу на Буратишку, стал вынашивать месть.
   В каморку, через проём без двери, шагнул доктор Бро, под руку с Дуремаром, они о чём-то шептались.
- Что, сторожишь руины, старая горилла? Нет чтоб делом заняться и бабло приподнять! Обзавёлся бы шале, виноградниками. - Чьи это угодья? - спрашивали бы проезжающие, а им на распев отвечали бы твои куклы - Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса! А, ничего, да?
   Карабас-барабас опрокинул бас, Дуремар убежал в кусты сразу. Он знал, что с Басом шутки про театр плохи. Профессор театральных наук подошёл вплотную к царю горы и остановился. В руках Бас держал кочергу. Поразмыслив немного, он улыбнулся в бороду, и, похлопав Бро по плечу, предложил выпить.
- Океюшки, тащи своё пойло. Дро, где ты, вонючий твой колпак?
   Дуремар выполз из кустов и зашёл в каморку, вытерев стоптанные башмаки об невидимый коврик. - Да я это, по нужде отошёл, приспичило.
   Профессор натянул снова маску Карабули-Баса и вытащил из покосившегося буфета початку бутыль граппы.
   Выпили и начали вспоминать прошлое, но прошлое – не пошло. После второго стаканчика уже мыли кости всему настоящему. Решили, что настоящее - говно. А что делать? Решили надо идти к лесорубам. И с восходом солнца, допив бутыль граппы, собрались и отправились к ним.
   Лесорубы жили на западе и бастовали. Сказали, что отныне рубить ничего не будут пока им опять не разрешат лес рубить. Муть какая-то, но такие и были их требования.
   Бас кряхтел всю дорогу, еле поспевая за тощим Дро и деревяшкой. Сзади лёгкими ударами его подгоняла валторна, перекинутая за спину.
   Как же я устал от всего этого, ни покоя, ни сна нормального. Он присел на поляке на опушке и крикнул компаньонам в след:
- Идите, я догоню.
- Встречаемся у новой мельницы - махнул в ответ Дуремар.
   Старик отдышался, оборвал с бороды репейник, открыл фляжку и глотнул. - Карабас-Барабас, ненавижу вас, жизнь ваша вся говно, тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та та-та.. Тьфу, прицепилась же как репейник, уфф… Как же давно это было: театр, куклы, представления и овации, и как же было тепло и уютно, и даже у нарисованного очага. И как в одночасье это тепло закончилось, с появлением всего-то одной деревянной куклы.   А теперича их сотни навырубали. Джузеппе с Карло были просто дети в сравнении с этой понаехавшей лесной братвой. Мигранты чертовы. Рубят всё, что торчит из земли. Спагетти мне на уши, так это ж, если я посажу в землю Бро, как предложи ночью Волк, пока Бро и Дро дремали, и он пустит корни, так лесорубы безбашенные и его срубят, и опять всё по новой, фальшивый мне золотой?! Так дело не пойдёт!
   Он поправил сапоги, встал, разогнул-размял поясницу, заправил за пояс бороду и поспешил к старой мельнице. Не прошёл он и ста шагов, как на дорогу из леса выкатился Колобок. Волк не спеша спустился с пригорка попыхивая сигариллой.
- Куда путь держишь, мил человек? - натужено процедил серый. - Мы же договорились на завтра. Я днём заглянул опять в каморку, а вас троих и след простыл. Уж не сдал ли ты мои планы дружкам своим.
- Да не дружки они мне вовсе, так, знакомцы. В буру ночью перекинулись, а это дурачок деревянный возьми и выиграй желание, и пожелал, чтоб я с ними к лесорубам отправился, для солидности, разборки чинить, а то, говорит, бастуют.
- Солидности значит добирают. Складно звонишь, ну-ну, что дальше?
- На старой мельнице сговорились остановиться, а что дале не знаю не ведаю - не просветили. Знаю только, что весточку кто-то из засланных к лесовикам казачков притаранить на мельницу должен. Подслушал, что в пальтишке он будет, кепчонка серая, для верности, что узнали его, журнал Мурзилка будет в руке держать. А боле ничего. Не так-то мне они и доверяют, точнее Буратино - хитрый лис.
   
   Лесорубы бастовали уже месяц. Они стучали палками по стволам деревьев. Покоя не было ни птицам, ни прочим лесным зверям. Птицы поразлетались кто куда -  кто на север, кто на юг,остались только тетерева и глухари. Звери только выли и после начали уходить из своих нор и лежбищ. Зато деревья обурели  и распустились  от такой свободы. Они уж собрались писать благодарственное письмо Бурому  и хотели попросить, чтоб он запретил добывать уголь, так как это их братские могилы. Но писать из них никто не мог, поэтому просто радовались жизни.
  Мальва, услышав стук, отстала от Волка с Колобком, шедших по следам Карабаса, и решила идти к лесорубам - по кратчайшему пути, через болото.
Эти звуки колотушек по стволам она ни с чем не смогла перепутать - так в Сибири собирают кедровые орехи.
- Жалко я не деревянная, - причитала Маля, пробираясь через болото, - враз бы проскакала. На болотах она повстречала с дюжину лягушек. Оставшиеся в живых, те тряслись от страха и поедали собственную икру и головастиков, чтоб «оперившиеся» они не постигли злой участи. Лягух вырезали поголовьями: сдирали шкуру живьём, отрывая головы и потрошили, и тут же закатывали в банки. Всё это происходило прямо на болотах, мини консервные заводы на надувных колёсах рассекали по лесам в поисках добычи.
   Первым под консервный нож попал княжеский клан, прислуживающий черепахе Тортилле. Царевна-Лягушка бежала. За её ножки Бро, по просьбе коммерсов, объявил награду в тысячу золотых. Добычи оставалось всё меньше, шанс изловить Царевну-Лягушку увеличивался с каждым днём, и они стали наезжать друг на друга. Каждый хотел урвать тысячу золотых.
   Жаб консерванты не брали, и те в благодарность сдавали лягушачьи пастбища ночным кваканьем, им же высвобождались целые угодья полные комара и и кузнечиков. Жабы жировали и жирели на глазах. Большинство их просто лопались от пережора.
   Консервантам противостояли дерьмократы. Они были собирателями лопнувших жаб, так как те жирели и по весу равнялись двум а то и трём дюжинам лягушек. В ход шло всё, от разбросанных кишок и шкуры, до повисших на камышах глаз и разорванного мяса. Всё это смрадило дерьмом, поэтому подсушивалось на солнце или в переносных мини-печах, которыми владели зажиточные дерьмократы, кратно увеличивая доход. Высушенное перемалывалось на мобильных мельницах, тут же расфасовывалось и отправлялось на пищевые производства в качестве специй и пищевых добавок.
Консерванты несли убытки, их консервы со свежатинкой не могли конкурировать с порошками из дерьма.
   Доктор Бро возглавлял партию бропубликанцев. Его партия придерживалась следующих принципов:
- снижение государственных расходов на медицину и образование;
- увеличение военных расходов;
- противодействие мерам по защите окружающей среды, если такие меры противоречат интересам бизнеса;
- обеспечение свободы владения и ношения огнестрельного оружия;
- противодействие созданию профсоюзов на частных предприятиях;
- сохранение применения смертной казни.
   
   А между тем Царевна-Лягушка  успешно добралась в Кощеево царство, благо тот приглашал её не раз. По этому поводу Кощей устроил пир на весь мир.  И я там был и мед я пил.
- Надолго к нам моя прелесть?
- Погощу пока, пока дерево не сгниет или сгорит! -Загадками говоришь моя прелесть. Люблю загадки!
- Давай погадаем - что будет с моей лягушачьей шкуркой?
- Это просто: её во множестве клонируют.
- Зачем?!
- Дерьмократы вашенские победят на выборах консерваторов. Они начнут изготавливать из клонов царский порошок и распространят его по всему миру. И консервами они тоже займутся: от маринадов и солений из царственных шкурок для нуворишей и олигархов, до пастилы и чурчехелы с кедровым орехом для среднего класса.
- А со мной что будет?
- Тебе оторвут лапы и тоже клонируют - для царского стола Бро и остальных буратин. Но те предпочтут царственным блюдам обыкновенный репчатый лук.
Погадать ещё?
- Не к чему, всё и так понятно.
- Спасение твоё в моём яйце. Выходи за меня, и никто тебя не тронет.
- Тут с кондачка не решить. Подумать надо.
- Думай. Даю тебе три дня и три ночи. В остальном - по программе All inclusive.
    Бро, Дро и Бас собрались на новой мельнице. Смрад распространялся на всю округу, шёл свежий помол жабьих шкур и потрохов.
- Ты куда нас привёл, Бро? - хором спросил Дро и Бас.
- Всё пучком! Они тут свой порошок мелят, а я свой гоню, добавляем в жабий  - и все подсели! Бизнес. Консерватора предлагал, но те не соглашаются. Пока… Я им такое предложение сделаю!..
- Ну, ты голова! - воскликнул Дуремар.
- Да уж, - отпустил в бороду Карабас, - засунуть бы его сейчас в эти жернова, да по банкам - мелькнуло в голове, - но торопиться нельзя, выждать надо подходящее время и, главное, место. Почва благодатная нужна. Впрочем, что с него вырастет - дерево денежное, с деревянными деньгами. Думай, профессор, думай.
- Не желаете чистенького отведать, моего?
- Ну, побалуй, хозяин, в кое-то веке! - растянулся в улыбке с предвкушением Дро.
- Я воздержусь, пожалуй. Запах этот и вид колумбария… Уфф… Страшная смерть.
- Лады. Вы пока тут побудьте, а я отойду азбуки амбарные гляну, да переоденусь по случаю. Вернусь и двинемся к бастующим. Дро, только ты смотри  не разгоняйся, знаю я тебя! - и Буратино вышел в соседнее помещение.
   
Карабас обратил внимание на трофеи развешенные на стене и остановился на голове медведя и козлёночка.
- Что это, Дуремарушка. Кто это?
- Да, была одна делюга с попойкой. И припёрся какой-то мужик с медвежьей головой и козлёнком на поводке. Иваном назвался и козлёнка Иванушкой звал, а тот человечьим голосом откликался. Мы их и зарубили со страху. Козлёнка то я на закусь пустил, жаркое великолепное получилось. Ну, а Ивану просто голову отсекли и схоронили во дворе, человек всё-таки. Так рядом две головы и повесили на стену - трофеи.  Стену то с головами Бро назвал «Иванушки революшн», мечтает чтоб рядом висели головы Алиски и Базилио. Мельник говорит, по ночам головы оживают и превращаются в человечьи. Брешет, наверняка.
- И так будет с каждым Иванушкой и не только! - оскалился деревянной улыбкой Бро, показывая на стену. Он был облачён в термостойкий костюм сварщика, в руке держал пожарный шлем.
- Да уж, страшная смерть, уфф… - пробухтел Бас, наматывая на шею кашне.
   Троица отправилась в стачком лесорубов, чей профсоюз засел у кургана, в котором с почестями был погребён Тарабарский король. Конечно же, и к этому в своё время приложил свой нос доктор Бро.
   Когда во время всеобщего газового веселья его прошение о приёме к королю было с оглушительным смехом удовлетворено, он прибыл во дворец, где его обыскали весёлые охранники и заставили снять колпак. Они долго ржали, трогая его нос и стружку на макушке, после отобрали луковицу и пять золотых монет, и впустили в тронный зал. Бро проследовал к трону, глубоко поклонился, подошёл ещё ближе и молниеносно нанёс удар смеющемуся над ним Тарабарскому королю - нос в лоб.
После чего вытолкнул бывшего правителя с дыркой во лбу с трона и воссел на нём, произнеся:
- Итак будет с каждым!
Охрана весело и радостно приняла новую присягу.

   Итак, господа-товарищи, отказавшись от одного из основных принципов моей партии, я разрешил вам организовать профсоюз. Но вы решили сесть на шею и свесить ножки. "Рубить не будем пока не разрешат рубить" - что это значит я вас спрашиваю, драгоценные, кто запретил вам рубить, трудолюбивые вы мои?
- Мы желаем рубить всё подряд и сколько топору угодно, а не по квотам, - взял слово старшой лесоруб.
- Это частное предприятие, част-но-е! И работать вы будете по закону, который установлен для всех! Что не ясно? - повысил голос Бро.
- А если не будем?
- ... Как это?
- Не будем и всё.
Буратино замешкался.
- Послушайте, мне, нам нужны вырубки только в строго отведённых местах, которые мы будем заболачивать и выращивать там жаб. Вы что, лягушатникам продались, этим консерваторам? Чего вам не хватает? Я же вам всё дал: жратва, пойло, женщины, театр приезжает по выходным, дорогу в город построили, хворост бесплатно в лесу разрешил собирать. Что ещё надо?!
- Свободы! Либерти! Мы решили создать Либеральную партию, и вот наш манифест!
- Понял. Всё понятно. Так, господа либералы, вернусь через полчаса и заслушаю вас. А сейчас мне нужна пауза, чтобы переговорить со своими товарищами о наших общих возможностях и перспективах. Вас же попрошу собраться в полном составе, кроме занятых на кухне. Вот в этом большом амбаре, - и он показал на недавно выстроенный по его распоряжению амбар. - Расставьте столы и скамьи. Я же распоряжусь, чтоб прикатили пару-тройку бочек Анжуйского. Отпразднуем встречу как положено, и подпишем протокол о наших с вами намерениях, уважаемые.
   Лесорубы дружно зааплодировали и стали выкрикивать:
 - Бро! Бро! Бро! Бро!
   Буратино вышел из сарая и обратился к Дуремару с Басом, - ну что, олухи, хотите пополнить Иван-стену своими головами?
- Что делать то, вашество? - Дуремар испуганно смотрел  на хозяина одуревшими глазами.
- Иди помоги им столы притащить со скамьями. Ты же Бас, закати в этот амбар вон те  дубовые бочки с коньяком. Справишься?
- Да справлюсь, не в первой. Праздновать будем?
- Ага! - и Бро нацепил на кудрявую голову пожарный шлем.
   Когда столы были накрыты и лесорубы толкались за ними и гудели в ожидании царя горы, двери амбара внезапно закрылись, и снаружи клацнул затвор.
- Карабуля, огоньку не найдётся? - по детски улыбнулся Бро.
Бас достал огниво и протянул, обратившись к нему по отечески - Ты же не куришь?
Амбар вспыхнул как солома. Вскоре рванули бочки. Крики заглушал треск и жуткий гул огня.
- Вот оно, Liberasion de foi ! Допрыгались кузнечики! Отыгрались на скрипочках, сверчки недобитые!
Всё, баста!
- Айда на кухню, братва!
Дуремар радостно поскакал вперёд, открывая дверь перед хозяином.
Карабас не мог двинуться с места, заворожённый  гудящим и рвущимся в небо пламенем. Он держался за сердце и шептал что-то в бороду. Глаза были наполнены ужасом. - Я, кажется, к этому причастен, - простонал Бас и рухнул на землю.
Глаза его были подняты к небу, и он стал разглядывать плывущие по нему чистые и прекрасные облака. Стая  журавлей пролетала где-то высоко над ними. Вот над ухом прожужжал шмель и сел на цветок клевера, и Бас повернул к нему голову. Он наблюдал как догорал амбар, от едкого дыма першило горло и и выкалывал с ужасом глаза. - Как же давно это было и как недавно. Как давно и недавно я живу, - бормотал в прошлом доктор, а теперь профессор кукольных наук. - И кукол давно нет, а ведь были. Были… И меня больше нет. Меня нет. Слёзы текли по щекам и спешили спрятаться в бороду. Я должен что-то сделать. Он не должен жить, он должен… Карабас отдышался, прикрыв веки, подождал пока слёзы перестанут щекотать ресницы и высохнут, приподнялся потихоньку и поковылял к лесу, и скрылся в чаще.