Братство или жаркое из нутрии

                Братство или жаркое из нутрии.
                Из цикла рассказов Подмосковные вечера.
  Посвящаю Герману Гессе и другу Ромчику.  По 50% каждому.

Когда я пришёл в себя, Моцарт, сидевший рядом со мной, как прежде, хлопал меня по плечу и сказал:
- Вы слышали вынесенный вам приговор? Придётся, стало быть, вам привыкнуть слушать и впредь радио музыку жизни. Это пойдёт вам на пользу. Способности у вас, милый дуралей, из ряда вон маленькие, но теперь вы, наверно, постепенно все-таки поняли, чего от вас требуют! Вы готовы закалывать девушек, готовы торжественно идти на казнь, и вы были бы, вероятно, готовы также сто лет бичевать себя и умерщвлять свою плоть? Или нет?
- О да, готов всей душой! -- воскликнул я горестно.
                Герман Гессе. Степной Волк. 1927год.

                ****
Как-то мне довелось схлестнуться с матерыми газелистами, скажу вам, эта группа людей интернациональна и многослойна в своих религиозных конфессиях и культурных интеграциях. Эта группировка как никакая отображает истинное лицо великого государства Российского. Так же эта группа авантюристов-мечтателей, почти всегда и всей своей компанией находится в состоянии когнитивного диссонанса и в постоянном душевном поиске именно тех метафизических состояний, при которых идол, объединивший их вокруг себя, начал бы вести себя хоть немного предсказуемо. Огрубевшие материалисты скажут:
-Врёшь дура, у предметов нет души, и я бы с ними согласился, если бы не исчадье постсоветского автопрома под названием «Газель». Коей я и пишу Оду боли и обязательно воспою в стихах. Но всё по порядку.
Группа несчастных "газелистов" даже внутри конгломерации пестра и многогранна, и вмещает в себя как приближённых, так и всецело отдавших себя культу субъектов. Их можно сравнить с монашествующими послушниками, среди которых есть просто молящиеся и придерживающиеся культа, а также совершенно облютевшие адепты, препоясанные бременем культа словно веригами. Эта градация напрямую связанна с числами. Братство всегда точно знает у кого из адептов какие числа, если говорить прямо, эти числа являют год производства автомобиля газель и номер е; двигателя. От этих комбинаций и идёт градация адептов от простых к более сложным аскетам, которых можно называть маргинальным слоем общества или даже люмпенами, так как они свою жизнь полностью и безвозвратно кладут на алтарь идола, абсолютно отвергая все мирское. Вырваться из закрытого общества очень сложно, но у меня получилось. И только шрамы на теле изредка напоминают о днях, которые я провёл в братстве. Преобразования духовного плана остаются, конечно, с адептами, даже вышедшими из круга, навсегда. Это как тайна, которую познав, ты уже несёшь через всю земную жизнь. Газелистов бывших не бывает. Культ связывает послушников кровью и потом со всеми братьями. И если ты даже преисполнился духом и переродился, ты все равно газелист.
Надо отдать должное концерну Газ за то, как они сплотили людей. Ни один концерн не смог добиться таких успехов! Мы ни разу не слышали ни про мерседистов, ни про фиатистов, так как эти капиталисты живут каждый сам себе, работают, зарабатывают и не жужжат. А вот концерн Газ смог сплотить массы. Я надеюсь, что когда-нибудь святой Пётр скажет руководящему составу:
-Вам, ребята, не сюда, вы дверью ошиблись.
Но это вс; философия. А пока мы вернёмся к бытию. А бытие газелиста определяет сознание. И это аксиома. Сознание смешанное и даже пограничное, буддистские монахи тут оживились бы начали бы кричать:
- Господи Боже! Да это же почти наши братья, движущиеся к полной нирван!
 Как бы ни так. Самое движение у «газелистов» величина не постоянная и учёные не могут определить как именно "наблюдатель" влияет на движение к цели. И пока «кошка Шредингера" линяет весенней порой, нам придётся спустится с небес на землю и продолжить повествование.
Впервые я сел за баранку газели в возрасте Христа. И это, наверное, не случайное совпадение, возможно я должен был испить чашу сию. Было весеннее утро и я, потеряв очередную работу по обстоятельствам, которые вспомнить уже не в силах, был совершенно свободен. И тут мне подвернулось предложение, от которого я не смог отказаться. Знакомый попросил подменить его на работе на несколько дней, так как у него иссяк запал и ему надо было латать душевные раны. В те далёкие времена я ещ; не понимал терминологии братства и не предвидел, что войдя в реку однажды, я выйду из не; уже преисполнившись знаниями и силой, и, по своей наивности, согласился.
День стоял весенний, тёплый. Я это помню. Настроение у меня было, впрочем, как и всегда, судорожно-обморочное. Явился я к новому месту работы и встретился с начальником. Это был коренастый цыган, обрусевший, вежливый такой цыган, он подал мне приветливо руку и сказал:
- Садись, поехали, всё покажу.
Мы поехали, работа оказалась не очень сложной, но с кучей нюансов и тонкостей, короче говоря, она мне сразу же понравилась. Основные тонкости были характера коммуникативного и заключались в том, чтоб с хирургической точностью определить платёжеспособность клиента и его порог чувствительности. С этим я справлялся блестяще, цыган меня хвалил. Высшей его похвалой была фраза: "Неет, ну ты, конечно, конченный, я конечно, конченный, но ты - прям гений!". Как именно он понимал это я вмещаю и сегодня с трудом, но это была именно похвала, с наивысшей оценкой по любой шкале, то есть если где-то были генералы он говорил: " Братское сердце, ты -маршал". И когда дело подходило брать корову нежными руками за вымя, цыган сидевший рядом, толкал меня локтем в бок, предлагая демонстрировать мастерство.
Прошло совсем немного времени и наш альянс перерос в крепкую дружбу и общее дело, где мы не оставляли ни места, и ни единой возможности с нами конкурировать. Наше появление на любой арене, где были конкуренты, вызывало открытое негодование последних, их растерянность и тупое уныние, сравни тому, которое коровы испытывают на бойне перед тем, как их размотают на стейки. Ах да, милые мои, вы верно и этого в своей жизни не видели, ну да ладно. Не видели вы и того, как невиновный становится виновным, а виноватый снега белее, и вы знаете, не всегда серебром, часто спесью и гордыней решаются судьбы людские. Но рассказ не об этом. Рассказ про нутрию на самом деле, жирную такую, огромную, вкусную нутрию, к которой мы постепенно подкрадёмся и вероломно е; съедим, не взирая на хвост е; крысиный.
 Так вот. Ехали мы как-то с Романом (так звали моего боевого товарища) на очередной промысел. Как вдруг 405-ый бензиновый мотор стал делать звуки. Конечно, первое время мы думали послышалось, и я надавил на педаль. Мотор взревел и в мягком рычании начались звуки более громкие, такие как мелким градом по сотовому поликарбонату: «Кат- кат -кат-кат-кат». Я остановил своего кракена на обочине. Мы вышли, дёрнули капот и посмотрели масло. Масло было чистое и в уровне, нормальная такая, конченная полусинтетика фирмы "монтано-аганесяно", купленная по-братски. Открыли бачек с антифризом, понюхали. Запах как весной после грозы, сметаны в бачке нет. Ромчик макнул палец в антифриз и облизал, сказав, что чистый, без сметаны, подёргали броне провода и клеммы на катушках. Я принёс новые спички, мы напихали их в катушки. Ну что ещё тебе надо, всё как новое?! Сели, поехали, «кат-кат-кат» вроде ушёл. Рома сказал остановить, как только продуктовый магазин увижу. Ну за шо базар? Надо, значит надо. Едем, веселимся, пряники жуём, вроде как пронесло. Решили, что это гидрокомпенсаторы салом закидало, ещё тем, зимним, а сейчас сметана жиже и она смоет все. Надо хорошенько дать кракену просраться. На этом и порешили.
 Мчимся по м4, попивая крем соду. Поддерживаем отечественного производителя. Как вдруг, в какой-то деревушке - придорожный остров разноторговли, адское место, где ничего нельзя покупать, но все покупают. Ромчик говорит:
-Тут тормози.
Хорошо заезжаю в рукав, ставлю эвакуатор свой так, чтоб никому не мешать, идём в продуктовый магазин и Рома берёт пачку соли.
-Пошли, - говорит.
Мы подходим к кракену (эвакуатор на базе газель с ломаной платформой), Роман открывает пачку соли, начинает сыпать ее на платформу и что-то говорить по-цыгански, спокойно и монотонно. Когда он закончил ритуал, сказал:
-Доедем теперь куда угодно! Теперь можешь не переживать.
Я ему говорю:
-Ромчик, девла, ту со дило? (надо сказать, что в эти дни я уже кое-что мог сказать на цыганском языке)
А он мне отвечает:
-Я боевой офицер! У меня краповый берет! Ты думаешь я как выжил и столько наград получил? Только соль, мой милый, только соль отведёт от нас царя змей!
 Я говорю:
-Ну раз так, базара нет. Может ещё пару пачек купим?
-Нет одна нужна.
-Знаешь, Рома, если мне когда-нибудь придётся все-таки на звездолёте гладко продолжить входящую геодезическую линию через гравитационную сингулярность, мамой клянусь, что ты будешь второй пилот.
-А это далеко вообще? - спросил Рома.
-Что далеко? -переспрашиваю я.
-Ну эта твоя сингулярность.
Я говорю:
-А, нет, это вон, в небе.  И ткнул пальцем куда-то в направление альфа Центавра. -Всего лишь 4300 световых лет, и мы на месте. Ромчик сказал, что тогда он без базара полетит со мной, и что мы с ним не хуже, чем Титов и Гагарин.
За что я любил Ромку, так это за его детскую непосредственность и готовность к любому кипишу, если надо другу или стране. Если там нет змей, и не надо на самолёте лететь через океан, он был готов. Он боялся летать на самолёте через океан, так как считал, что «если упадём, там же акулы? Они нас съедят?»
А я говорил:
-Ромчик, даже фамилию не спросят.
Итак, мы посолили платформу кракена и двинулись в дальнейшее путешествие. Нам надо было забрать коллекционный ягуар и отвезти его на выставку в Москву. Где-то в районе Краснодара мотор снова заговорил, «кат-кат-кат-кат-хрыщ-быдыщ». Улыбки пропали с наших лиц. Мы уже знали, что это фиаско.  Роман перестал грустить почти сразу и сказал:
-Ладно, заедем к моему брату, он почти в Краснодаре живёт. -У него мастерская по моторам на газель и тоже свои эвакуаторы, только надо на рынок заехать взять гостинцы.
Мы заехали на рынок и набрали там с десяток пакетов: много мяса и птицу, и свинину, и овощи, и все на свете как на дивизию солдат. Я ничего не спрашивал, я знал, если Ромчик так делает, значит так надо. Приехали мы в гости к брату часов в шесть вечера. Нас встретила огроменная семья человек из двадцати. Меня представили каждому. Рома сказал, что я ему брат кровный уже и, что мать Ромы меня приняла и сыном назвала. После этого меня долго все обнимали и делали комплименты. Женщины быстро забрали наши пакеты и унесли. Через пол часика я уже пил угощения со всеми братьями, дядями, сватами и прочими дорогими людьми, других там не было. Ещё через полчаса женщины пригласили нас к столу. Стол был на улице под навесом. Тут же, прямо на земле стояли лавки и два кожаных белых дивана с позолотой. Цыгане любят кушать на улице. И я трапезничал с ними весело и шумно: руками и ножами, ножами и вилками с общих казанов и огромных тазов с овощными нарезками. Пили водку причём все, и мужики, и женщины. И мне показалось, что и мелкие втихаря тоже подбухивали. Было очень весело: миллионы историй криминальных и смешных! В общем, меня приняли, и я как они говорят "ломал с ними хлеб". Легли спать далеко за полночь, сытые, уставшие, но весёлые. Легли прям под навесом на эти золочёные, как потом оказалось, дорогущие итальянские диваны. Хозяин мне уступил свой, хотя он очень любил спать в беседке на этом диване, но сегодня он сказал, что жене покажет как делает морской лев. Сказал, подмигнул и сам заржал. Хозяин семейства ушёл, и я мгновенно заснул, пытаясь не думать, как же делает морской лев своей жене.
Проснулся я к полудню, вс; семейство занималось делами и казалось, что вчера ничего и не было. Ромчик сидел пил чай, он сказал, что Кракена капиталят, и завтра мы сможем уехать с новым мотором.
Я спросил:
-Стоп, а деньги, а запчасти, а работа?
Ромчик сказал, что объяснит вс; потом. Кайфуй и расслабься, ты -свой. Ты мой брат, а значит и его брат, какие деньги? Пока мы пили чай и беседовали, мимо нас на цыпочках,  не дыша, прошла девица со спортивным арбалетом, тетива была натянута. Ромчик сказал «Ша» и мы затихли. Девица как кошка, совершенно бесшумно присела и вытянулась всем телом как рысь перед броском, секунда и она спустила курок, у забора что-то закувыркалось, взвилось и рухнуло на земь. Я шёпотом спросил у Ромчика:
-Что за движуха?
Он шёпотом ответил:
-Сосед разводит нутрий и иногда эти животные прогрызают дверцы клеток и убегают, но не дальше участка, где живут цыгане.
Прошло часа два и нутрия, обжаренная в казане на открытом огне со специями и жаренной картошкой, была подана на стол к обеду.  Мясо было нежное и очень вкусное. Пока мы ели, заходил сосед и спрашивал не видели ли мы его нутрию.  Хозяин, макая кусочек мяса в кетчуп сказал:
-Побежала к реке.
-Вот дрянь! Я так и знал,- ответил сосед.
Мы ели нутрию и хохотали над нерадивым фермером, в этот момент мне не было жалко ни его самого, ни его потерю, ведь я видел как девица, словно ночная пантера, пристрелила эту добычу на своей территории, а значит все по чесноку.
Этот день прошёл так же весело, как и предыдущий. Утром Ромка толкнул меня и сказал:
-Поехали.
Было часов пять утра. Прохладно и свежо. Я встал, мы выпили крепкий кофе и поехали. 405-ый мотор Кракена блестел под капотом как новый, работал почти беззвучно, лишь изредка включающийся вентилятор добавлял шума. Мы ехали молча потом я спросил:
-Почему Володя не взял с меня ни копейки?
-Потому, что его дочка Аня влюбилась в тебя по уши и просила его выдать е; за тебя, -ответил Ромчик.
Челюсть моя отвисла, и я обалдел, мягко говоря. Минуту мы ехали молча. Я спросил:
- А я же за столом рассказывал про свою жену детей?
-Ну и что? Вторую бы взял.
-Стоп, Рома. Так ты же говорил, что вы, цыгане, христиане, я же у вас иконы видел?
-Христиане, да, но цыгане, -сказал Рома и заржал. - Вторую жену можно, если первая не против.
-Подожди, но Володя взрослый умный мужик, неужели он думает, что можно свататься?
-Дэвла гаджо, он прекрасно понимает, что ты е; не возьмёшь, об этом не может быть и речи.
-Так а какого хрена он мне мотор делал?
-Андрей вот ты, вроде уже наш, но Русак ты на всю голову.  Он любит свою младшую дочку, он тебе мотор делал для не;. Она тебя полюбила по-настоящему, теперь время надо пока не утихнет е; любовь.
-Да, братец, дела…. Но я так не могу даром, и не могу обманывать девичьи надежды, я повода не давал. Вот же ахтунг, может я смогу ему что-то подарить? 
- Можешь. Чёрную козу с белыми боками.
-Так погнали купим?!-обрадовался я.
-Кого ты купишь? Она не продаётся, ему не нужна просто коза. Ему нужна коза его свата. Он дочку выдавал, и они гуляли неделю. - Володя попросил по пьяни подарить ему козу чёрную с белыми боками, но сват сказал, что она приносит в его дом счастье и золотое молоко.  Потом Володя предложил купить, а тот отказал. В итоге они поссорились и закусились, Володины люди предлагали за эту козу почти новый GL мерседес, сват ни в какую.
-И что делать с этой козой?
-Е; надо украсть. Если ты, конечно, хочешь отблагодарить Володю. Но он этого не ждёт. Просто дарить что-то другое смысла нет
-Да, братец, коз мы с тобой ещё не крали. А у тебя есть идеи как её украсть?
-Да, есть. Давай этот чёртов ягуар в Москву отвезём, люди ждут, мы слово дали, что в среду привезём. А потом и за козу возьмёмся.
На этом и порешили. 
Дальше была совсем другая история. Хочу сказать, что коза не пострадала и с удовольствием помогала себя воровать, семейства примирились. Аня вышла замуж и была счастлива. Я танцевал с ней на её свадьбе. Меня хотели короновать цыганским вором, но я сбежал в Подмосковье писать рассказы. Ромчик и сегодня на связи, а Герман Гессе был бы в ахере, что делит лавры с цыганом пятьдесят на пятьдесят.

       Повесть или вспышка моей жизни. Андрей Юрченко.