Рождение порядка из хаоса

В первые дни революции на улицах и площадях городов царит небывалый хаос. Крушение прежних порядков сопровождается всплеском насилия. Мораль и жалость отброшены в сторону, как ненужные предрассудки. Если мы сопоставим воспоминания очевидцев, переживших революцию, то удивимся тому, насколько они похожи. Хотя, эти люди жили в совершенно разные эпохи и  говорили  на разных языках.
Сперва приведём слова тех, кто застал Великую Французскую революцию( 1789 г.):
«Улицы гудели, как потревоженный  улей. Никто не знал, где власть. Народ –истребитель и творец – сам шёл вершить суд. В этот день ничто не имело значения, кроме того, что было написано кровью на плакатах и в сердцах». (Жильбер Ромм, якобинец, депутат Конвента, из речи в Конвенте, 1793 г.).
«Революция началась как освободительное движение — и вскоре превратилась в ураган, вырывающий с корнем всё, чего касался. Законы, нравы, сам язык — всё стало под подозрением. Люди теряли лица и становились толпой».( Мадам де Сталь, «Размышления о Французской революции».)
«С каждым днём город становится всё менее узнаваемым: вчерашний слуга — сегодня комиссар; вчерашний маркиз — сегодня на телеге в тюрьму; вчерашний лавочник — судит жизнь и смерть. Власть как пар: есть, но не поймать» ( Антуан Барнав, «Письма к другу», 1791 г.).
«В первый день Бастилии Париж не знал ни порядка, ни границ. Стук топоров, крики, звон колоколов, рёв толпы. Город стал животным, раненым и бешеным».( Граф де Сегюр, Мемуары, опубликованы в 1820-х гг.).
«Они разрушили всё, что могли, не построив ничего. Их свобода — диктат меча, их братство — равенство на эшафоте, их разум — голодный вой толпы». ( Эдмунд Бёрк, «Размышления о революции во Франции», 1790 г.).
Это ощущение хаоса революционных перемен хорошо уловил в своё романе «Девяносто третий год» великий французский писатель Виктор Гюго:
 «Париж — огромный котёл, в котором кипят не страсти, а стихии. Бунт не знает середины: он — либо праведный гнев, либо слепая месть. И трудно сказать, что страшнее».
На улицах царила логика стали и пороха. Речь заменил барабан, суд — гильотина».
А теперь перенесёмся в другую революционную эпоху, в эпоху февральской и октябрьской революций в России 1917 г.
«Толпа врывается в дома, срывает двери, тащит всё, что под руку попадётся… Люди не узнают друг-друга. Кто был ничем, -чувствует себя всем, кто был всем- скрывается, как вор…» (Максим Горький, «Несвоевременные мысли», 1917 г.).
«Город гудит, кричит, стреляет. Всё перемешалось: ворьё, солдаты, комиссары, бабы с иконами, дети с револьверами… Ад, а не город!» ( Иван Бунин, «Окаянные дни, 1917-1920 гг.).
«Кипение улиц, свисток милиционера, выстрелы – всё это смешалось в голове ,как будто сам воздух горел и рвался».( Андрей Белый, «Петербург», 1913-1917 гг.).
Однако, революционный хаос не вечен. Постепенно, сквозь хаос первых дней, недель и месяцев революции проступают очертания нового порядка. Новая власть стремится закрепить своё положение: издаёт декреты, вооружает своих сторонников и ведёт беспощадную борьбу со своими противниками. В терминах нелинейной динамики ,мы назвали бы этот момент революции «странным аттрактором». Новая политическая система всё ещё находится в крайне нестабильном состоянии, однако новый порядок всё отчётливее заявляет о себе. Появляется новая структура власти, с элементами репрессий, террора, внутренней борьбы. Это уже не полный хаос, а упорядоченное, хотя и весьма сложное и нестабильное состояние системы.
Нечто подобное мы наблюдаем в момент прихода якобинцев к власти ( 31 мая – 2 июня 1793 г.). Налицо странный аттрактор  с фрактальными непредсказуемыми паттернами.
Свержение Робеспьера и его сторонников знаменует собой переход к новому странному аттрактору.
Власть сменилась, победили новые политические силы, но система всё ещё остаётся в сложном, непредсказуемом состоянии.
Только приход Наполеона к власти приводит политическую систему во Франции к новому, более устойчивому аттрактору – точечному аттрактору. Это уже не хаос и не странный аттрактор революционной эпохи ,а упорядоченное, устоявшееся состояние.
Можно сказать, что революция- это серия переходов между аттракторами разного типа( от хаоса к странным аттракторам, а затем и к более устойчивым структурам).
Ту же самую модель динамических систем можно применить и к событиям февральской и октябрьской революций 1917 г. ,а также последующей гражданской войны.
На первом этапе, в феврале-марте 1917 г. в России царит революционный хаос, сопровождаемый массовыми забастовками, демонстрациями, падением монархии. Система власти разрушается, центральное управление ослабевает — типичный хаотический режим, когда много сил и интересов конкурируют, нет ясного аттрактора.
Власть в империи перестаёт быть аттрактором и саморазрушается. На этом этапе наступает политический и социальный  хаос со множеством локальных решений, спонтанных событий, неопределённостью.
На втором этапе, возникает новая структура власти в центре - Временное правительство (март — октябрь 1917). Хаос сменяется состоянием странного аттрактора. Временное правительство, пытается управлять страной, но внутренние противоречия (война, экономический кризис, политические силы) не позволяют ему укрепиться. Оно, в буквальном смысле этого слова, балансирует на грани краха.
Этот аттрактор сохраняет элементы хаоса — неопределённость, социальные конфликты.
На третьем этапе,  в октябре 1917 г. , происходит новая революция.
Захват власти большевиками означает резкий переход к другой политической конфигурации, но ещё с элементами нестабильности и напряжённости. Новый режим формируется, но система ещё далека от устойчивости, множество факторов и конфликтов создают сложное динамическое поведение, описываемое состоянием нового странного аттрактора.
На четвёртом этапе в России разворачивается гражданская война ( 1918 -1922 гг.). Это сложный странный аттрактор с множественными локальными режимами.
Система раздроблена на множество локальных центров силы (белые, красные, зелёные, националисты, интервенты).
На пятом этапе, в стране происходит  установление Советской власти (1922—1924), которое сопровождается переходом к более устойчивому аттрактору
Централизация власти, институционализация, стабилизация политической структуры — всё вышеперечисленное означает, что политическая система переходит от хаоса и странных аттракторов к более устойчивому аттрактору, который можно назвать точечным или циклическим аттрактором.
После окончания Гражданской войны и подавления Кронштадтского восстания (1921), начинается переход к централизованной системе.
НЭП — временная экономическая либерализация, но политическая система уже тяготеет к жёсткому контролю.
С приходом Сталина к власти и после «Великого перелома» (1928–1930) система всё более стабилизируется в одном устойчивом состоянии тоталитарного политического режима.
Это направление эволюции  системы можно описать как точечный аттрактор: вся динамика сводится к одному набору жёстко контролируемых параметров — единая идеология, централизованное управление, подавление флуктуаций (инакомыслия).
Система становится предельно нечувствительной к внешним воздействиям — флуктуации подавляются на ранних стадиях, и любое отклонение возвращается в центр.
В 1953 г. смерть Сталина снова приводит к  потере устойчивости системы.