Загадка одного стихотворения

... В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.

Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.

Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.

(Опубликовано на многих сайтах, напр. 1.)

  Это, вроде бы, было нацарапано Николаем Гумилевым на стене своей камеры, откуда мужественно шагнул под пулю чекиста и - в бессмертие.
Всплыло стихотворение гораздо после трагических событий 21-го года, в наши дни, и совершенно непонятно, откуда, какими путями, и неизвестно, подлинно ли - Гумилева.
На многих сайтах, оно так и публикуется под его именем, без сомнения. Другие резко возражают.
Стихи великолепные, заслуживают, на мой взгляд, восхищения, а автор их - уважения. Но - Гумилев ли это?
  У литературоведа Никиты Алексевича Струве в этом нет сомнений. "Мы ничего не знаем о происхождении "тюремного" стихотворения Н. Гумилева... Оно сейчас довольно широко ходит в списках в среде литературоведов, но как, из какого архива попало им в руки, нам неизвестно. Однако общее впечатление и стилистический анализ говорят в пользу подлинности этих предсмертных стихов Гумилева. В худшем случае мы имеем дело с первоклассным подражанием, написанным большим знатоком гумилевской поэзии, усвоившим не только ее внешние приемы, но и дух".
Я был бы готов с этим согласиться, если бы не одна маленькая зацепка: в стихах поэт аттестует себя "поэт, моряк и воин", но Гумилев моряком не был! И еще. Некоторое противоречие в утверждениях. Конвоир из расстрельной команды, рассказывая, как мужественно держался Гумилев перед расстрелом, упоминает, что когда его выкликали в камере "на выход" как поэта Гумилева, ответил: " Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв."  Почему же за несколько часов до этого он называет себя поэтом?
 
Сами же доводы отрицателей авторства Гумилева,  переписывающих их друг у друга,  например, 2), неубедительны и, подчас, смехотворны.
Ссылаются на воспоминания Стратановского, 2.), который, сидя в той же камере, что и Гумилев, обнаружил, якобы, на стенке надпись: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь. Н. Гумилев». Как будто, одна эта надпись исключает другие, более длинные и более затруднительные для запоминания, а, может, просто не  замеченные, или стертые.
 Сылаются на повесть М. Зуева-Ордынца «Дело N 179888», 3.), где в качестве доказательства упоминается следующее высказывание Одоевцевой: "у Николая Степановича была отличная поэтическая память и никакого смысла писать на стене у него не было." Рассматривать это высказывание можно лишь как шутку "черного юмора", либо как наивность, и совсем уже как непреходящую глупость цитирующих Одоевцеву блоггеров,
 Как мог бы воспользоваться своей памятью расстреливаемый поэт?
Не зря Анна Ахматова враждебно относилась к Одоевцевой, подозревая, что ее болтливый язык мог оказаться причиной ареста и трагической судьбы Гумилева!
  Единственный найденный мной, более -менее серьезный анализ с утверждением, (хотя , на мой взгляд, излишне категоричным), что это стихотворение, скорее всего, написано не Гумилевым, принадлежит, Ивану Толстому и Андрю Гаврилову, в диалоге 4.) Извините за длинную цитату:

"-Иван Толстой: В нем, на мой взгляд, слишком много красивости. Поздний Гумилев от этой красивости избавился сам. Если бы речь шла о более ранних его сборниках, о «Жемчугах», может быть, даже о «Костре» - тогда может быть. Но стихи, написанные после создания сборника «Огненный столп», я думаю, не могли звучать так. Мне кажется, что это стихотворение избыточно сентиментальное и нарциссическое, даже если оно выполнено в поэтике Гумилева. Человек перед смертью - такой, как Николай Степанович, - по-моему, таких стихов написать не мог. Хотя, повторяю, с точки зрения всех элементов стиховых, художественных оно вполне гумилевское. Строчки «Я поэт, моряк и воин, не поддамся палачу» - кто же будет спорить, что это звучит совершенно а-ля Николай Степанович. А ваше ощущение какое, Андрей?
-Андрей Гаврилов: Нет, это не Гумилев. С первой строчки, которая, пардон, сорвана с «Ворона» Эдгара По: «В час вечерний, в час заката» и до «За свободу я плачу, не поддамся палачу», в этом есть, по-моему, что-то... Я считаю, что это не Гумилев, но я делаю такое допущение, что в отличие от других стихотворений, это стихотворение не могло быть им доведено до совершенства. Если поверить, что это действительно тюремное стихотворение, то понятно, что его нельзя было отложить, вернуться, отшлифовать, и так далее..."
На самом же деле, действительно, реминисценции типа раскавыченной цитаты из "Ворона", являются приметой более поздней, современной нам постмодернистской поэзии и у Гумилева не встречаются!

С моей точки зрения еще заслуживает особого внимания следующая, обнаруживаемая на некоторых сайтах вставка, между первой и второй строфами стихотворения, отсутствующая в других копиях:

А у нас на утлой лодке
Только синие решетки
Перекрещенных штыков.
Где лобзавший руку дамам
Низко кланяется хамам -
Видно, жребий наш таков.
 
Нет более убедительного довода для доказательства, что это стихотворение Гумилеву не принадлежит, настолько эта вставка вульгарна, настолько неуместна здесь, настолько не соответствует как духу стихотворения, так и ментальности самого Гумилева, нигде не опускавшегося до сведения счетов с недостойными современниками, и тем более - перед смертью!
"Утлая лодка" - это что? Неужели - Петроград, который только что чуть выше и ниже назван "крылатой каравеллой"?
Кстати в анализе 4.) эта вставка отсутствует, иначе она дала бы основания авторам к еще более резким утверждениям!
  Интересно было бы выяснить, присутствовала ли эта вставка в том варианте стихотворения, которое анализировал Н.Струве?
 
И, если она действительно имеет место быть, и просто выброшена сторонниками авторства Гумилева, тогда возможны два варианта: либо это действительно чужая вставка, вставленная в стихотворение Гумилева, либо все это стихотворение вообще не принадлежит Гумилеву. И опровергатели его авторства охотно тут же называют другого поэта, который может оказаться автором: это - Сергей Колбасьев! Моряк и поэт Сергей Колбасьев был знаком с Гумилевым, и, также, как он, был скорее всего, расстрелян в 1937-ом году. Но мне этот вариант рассматривать я не могу, поскольку творчества Коровьева не знаю.
Что касается меня, мне хотелось бы верить, что стихотворение это принадлежит Гумилеву, но стопроцентной уверенности нет.
 1.) 2.)   Olga Yagneteva       https://vk.com/wall588935161_604               
3.) Valentina-Dmitrievna Sologub  https://vk.com/wall360558000_3429
4.)Николай Гумилев, https://www.svoboda.org/a/26879512.html