Мой Демон. Глава 2. Поединок

Глава 2. Поединок

Спарта. Около 400 года до нашей эры.

   Последнее время мне видятся сны наяву. Нет, я в это время не сплю, их будто бы кто-то мне показывает в сознании, надиктовывает тексты и диалоги людей, которых я при этой жизни не встречал. Возможно – это видения прошлых. Но однажды я решил их просто записывать, чтобы соединить в последовательный ряд. В начале это были бессвязные обрывки, но потом я разглядел в них нечто.
   Вот и теперь я вижу перед собой следующее. Гористый берег моря, на котором взгромоздились ветвистые дубы и платаны. Храм Дельфийского Оракула возвышается на вершине, просвечивая сквозь ветви белым каррарским мрамором колонн, возле которого стоит такого же мрамора статуя Аполлона. А где-то вдалеке звучит многоголосая мужская песня:
  "Вперед, о сыны отцов, граждан
Мужами прославленной Спарты!
Щит левой рукой выставляйте,
Копьем потрясайте отважно
И жизни своей не щадите:
Ведь то не в обычаях Спарты"
   Зовут меня Филон. При Храме я служу виночерпием и в мои обязанности входит угощать вином всех входящих, и проходящих мимо него. В свободное время я развлекаю миленьких весталок, качая их на длинных дубовых ветвях. В то, ещё совсем юное время, я и понятия не имел – что есть красота?
   Мой мир начинался с хижины отца, с гористой тропинки, петляющей мимо зарослей, где встречались дикие кабаны и козы, и заканчивался этим Храмом, за которым раскинулся огромный, еще неведомый мне мир проходящих людей – воинов, рабов, ремесленников, философов и просто изгнанников, молящих у Оракула каждый своё чудо и счастье. Я не знал, как им всем помогает беломраморный Аполлон. Он глядел все время куда-то вверх, но когда на него садилась ворона, мне было странно – почему он сам не может ее прогнать? И я делал это за него.
   В этот день мимо Храма проходили два старца. Поклонившись Оракулу, и воздав ему хвалебные речи, они попросили налить им вина.
— Юноша, только фасосского или фригийского, пожалуйста.
— И разбавь его, мы ведь не илоты.
   Виночерпий сделал, как они просили. Поблагодарив его, они, поклонившись статуе Аполлона, уселись на поваленный бурей платан, и продолжили беседу.
— Говорят, что в ваших Афинах Сократа приговорили к смерти.
— Да, демократия, порой, слишком сурова.
— В чём его обвиняли?
— В растлении мальчиков и подрыве основ государства
— И что, он на суде не мог защититься?
— Большинство его речь не воодушевила.
— Большинство, друг мой – это всегда сборище посредственностей. Слово должны иметь только избранные: Царь или Геруссия. Я слышал, что ему на выбор предложили изгнание, но он сознательно выбрал яд.
— Такого человека изгнать нельзя. Он и отечество – неразделимы.
— Тем не менее это же отечество его отправило на смерть. Может что-то другое его подкосило?
— Я много думал об этом. Зная его, беседуя с ним, в глазах всегда видел какую-то тоску.
— Может быть он подозревал молодую супругу Ксантиппу в измене? Ведь та его особо и не любила из-за того, что троих детей философствованием особо не прокормишь. Да и что может семидесятилетний старец, как и мы с тобой, дать сорокалетней женщине?
— Да. Она красива. Это его и погубило. Он видел её красоту, но не мог насладиться ею в полной мере. Тогда-то и стали к нему являться Демоны. Демоны невозможности.  Демоны эти лишь предостерегали от опасности, но не давали путей действия.
— Такие всегда приходят к глубоким старцам.
— Но ваша Геруссия тоже из старцев состоит.
— Да, но зато наши спартанские воины смелы и решительны в защите отечества. А что с Ксантиппой сейчас?
— Как и обещали, ей помогают ученики Сократа.
— А, понятно
— И ещё, она предостерегла своих детей, чтобы они не вздумали идти по стопам отца.
— В этой женщине истинная мудрость.
— И это говоришь ты, лакодемянин? Хотя, о чём я? У вас женщины стоят выше мужчин.
— Да, но они же их и рожают, если ты помнишь...
   Одно только я вынес из услышанного разговора: Демон приходит тогда, когда, видя красоту, ты не можешь насладиться ей в полной мере. Как загадочно и непостижимо звучали те слова.
   Днём позже.
   Общежитие спартанских юношей.
— Вставай, Айдан, вставай, а то проспишь всё на свете! Уже утро и горн трубил три раза! – юноша игриво тормошил своего товарища за плечо, пытаясь его разбудить.
— Ах, какие сладкие сны мне снились, — протянул тот, но всё же вскочил со своей соломенной постели. Юноши были совершенно нагими – им было ещё не положено носить одежды.
— Э, негоже нежничать, мы призваны закалять свой характер! Ведь ты же лакодемянин! Забыл?
«Вперед, о сыны отцов, граждан
Мужами прославленной Спарты!
Щит левой рукой выставляйте,
Копьем потрясайте отважно
И жизни своей не щадите:
Ведь то не в обычаях Спарты» * — запел во весь голос Архелай
— Да, да, всё так, я помню эту песню, написанную Тиртеем славным.
— Да, не в этом дело! Сегодня день нашей инициации. Если мы будем нежничать, над нами станут смеяться все женщины Спарты. Пошли на утреннее омовение к реке.
   Недолго рассуждая, юноши Айдан и Архелай, вышли из общежития и, мимо храма Артемиды, побежали к реке, где уже обливали свои юные тела их товарищи, а учитель Аристофен наблюдал за ними.
   Холодная вода бодрила, ещё неокрепшие юношеские тела блестели в своей нагой красоте. Чёрные волосы намокли, слипаясь, падали на лицо. Юноши смеялись и брызгали друг друга, толкались, пытаясь уронить соперника. Друзья присоединились к ним.
— С кем мы будем сегодня бороться? – Спросил Илиас
— Я знаю точно – это Аминта, Андромаха, Дианта и Элисса
— О, достойные соперницы
   При имени Андромаха Айдан вздрогнул. Он давно был неравнодушен к этой высокой, стройной и сильной девушке.
— Чур, я выбираю Андромаху! – сказал в задоре игры Протоген.
Это был сильный и статный юноша – гордость лагеря Сизокрылых. Айдан старался не уступать ему, и тут он хочет отбить у него соперницу. Это был его вызов.
— А я Элиссу, у неё отец Эфор! – воскликнул Архелай
— Но выбирают соперника девушки – таков закон инициации!
— Ох, уж эти законы! Их придумал ещё Ликург
— И, по-моему, дал женщинам слишком много прав!
— Да, слишком много! Но это для того, чтобы вы не расслаблялись, оболтусы! – Вступил в разговор учитель Аристофен.
   Он был одет в красную тунику и сандалии песочного цвета.
— А теперь все построились, и слушаем правила сегодняшнего боя. Вы будете состязаться в борьбе с лучшими девушками из лагеря Стрекоз. Не подведите. Тот, кто не пройдёт бой победителем, будет сечён розгами и останется на второй год в прежнем звании. По правилам нельзя бить кулаком и коленом, но толкать можно. Победит тот, кто уложит соперника на лопатки. Да, это ваша первая встреча с девушками. Это серьёзная проверка силы вашего духа, который должен быть намного выше вашей плотской похоти. Поэтому в правилах сказано: тот, у кого во время поединка возникнет эрекция, а девушки тоже будут нагими, тот моментально считается проигравшим. Для этого, — и он задержал монолог, — сейчас будет пробежка, по дороге избавьтесь от лишнего семени, ну, вы знаете, как это делается. Всё поняли?
— Да, учитель, — хором ответили юноши.
— Тогда бегом марш!
Айдан, Протоген, Аллиас и Архелай бросились исполнять команду.
— Протоген, а если она выберет меня? – на бегу спросил Айдан.
— Кто, Андромаха? Ты не в её вкусе.
— А ты, значит в её?
— Посмотри на себя, ты даже ростом ниже.
— Знаешь, что, Протоген? Не заговаривайся, — Айдан схватил Протогена за плечо.
— Отвали, неудачник! – и Протоген силой оттолкнул Айдана, что тот завалился в кусты.
Но желания выяснять счёты именно сейчас не возникло. Это было тем возбуждённым состоянием, предвкушающим игру. Поэтому Айдан воспринял это за игру. В конце концов – пусть судьба решит, кто прав.
— Побежали к Оракулу, – крикнул Протагор, и все повернули в сторону гор, к священным рощам.
Достигнув Храма, юноши остановились отдышаться.
— Эй, виночерпий! – позвал Протагор в глубину храма, – налей-ка нам вина!
— Ты что? Нам же запрещено!
— Во имя Аполлона – можно.
Показавшийся виночерпий, удалился за чашами. А юноши, подбадриваемые Протагором, воздев руки к статуе заголосили:
— К тебе несём мольбы мы, Аполлон! Пошли на наши помыслы удачу!
— И ты нам, виночерпий пожелай победы в сегодняшнем состязании.
Друзья взяли принесённые чаши, и стали пить, поглядывая друг на друга. Тут взгляд Протагора упал на заросли кустов, из которых на него смотрела женщина. Увидев, что он ее заметил, она поманила его рукой.
— Я сейчас, – сказал он друзьям, и удалился на зов.
   Это была матрона Амазия – воспитательница девушек из отряда Стрекоз. Он узнал ее сразу: статная, зрелая, густые чёрные волосы, собранные под диадемой, высокая обнажённая грудь, как ходили в Спарте женщины со статусом правителей. Он поклонился, и сделал вид, что слушает.
— Приветствую тебя, юноша. Я слышала, что ты хочешь состязаться с Андромахой? Я бы могла тебе в этом помочь.
— Я слушаю вас, госпожа Амазия.
— Ты мне нравишься. И я хочу за услугу, чтобы ты приласкал меня прямо сейчас. Тем более, что ваш наставник приказал вам избавиться от ненужной энергии.
— Вы же знаете, что по закону нам запрещено вступать с женщинами в какие бы то ни было связи!
— Я все законы прекрасно знаю. На то они и существуют, чтобы их знать. Но пить вино возле Оракула вам тоже запрещено. И, если узнают об этом ваш наставник и судьи, то наказание будет неминуемо.
   Улыбка злобы пробежала по устам Протагора. В конце концов, что он теряет? А может потерять многое – в том числе и публичную честь. Он сомневался. Ведь рядом друзья.
— Скажи своим друзьям, чтобы шли без тебя, а ты их догонишь, Протагор. Не сомневайся, это ничего не стоит.
При этих словах полы ее платья распахнулись, оголив ее природные прелести.
— Друзья, – крикнул он, из зарослей, – идите к реке, и ждите меня там, а мне нужно поговорить с Оракулом и принести воздаяния Аполлону.
— А, понятно, он хочет сделать это прямо здесь. Оригинально. – Откликнулись друзья, и побежали к реке.
   Нет другой силы для человека более мощной, чем сила Эроса. Танатос – он всего лишь неизбежен. Но Эрос – истинный Демон рода человеческого, возрождающий его из любого пепла.
   Всё, что произошло, слышал маленький виночерпий, и все понял. Ему очень хотелось предупредить свою сестру Андромаху о таком сговоре, но до заката он не мог покинуть храм.
   А на стадионе Амфитеатра уже готовились к игрищам: рассаживались знатные спартанцы – мужи в белых туниках, женщины в расписных нарядах и скромных лаконичных украшениях. Трубачи выстраивались на возвышенных ложах, рабы начисто выметали пол арены, устланной коврами, а хоры пели гимны Аполлону. На противоположных краях арены собрались группы соревнующихся – девушки в набедренных повязках с одной стороны, и юноши, абсолютно нагие. Они занимались разминкой. Вместе с ними были их наставники, воспитатели и судьи. Суматоха и шум рассаживающихся на скамейки зрителей наполняли пространство под открытым небом. На царском месте появился царь Агиселай. Там же усаживались и встреченные нами утром, старцы философы – афинянин и спартиат, в предвкушении зрелища, которые ещё никто не посмел отменить. Красота здоровых обнажённых тел юношей и девушек, соревнующихся, поющих хоров – завораживала зрителей.
   Случилось нечто. На арене появилась группа вооружённых людей, смело вышла на середину. Многие зрители узнали в выступавших партию соперника царя, его племянника Леотихида. Он давно был настроен против своего хромого дяди, который не совсем честно занял престол, и к тому же был хромым. Этот его недостаток и вызывал негодование стремящихся к физической чистоте многих спартиатов. Он выкрикнул следующее:
— Во имя Зевса и Аполлона! Говорит Дельфийский Оракул, предостерегая нас от будущих бед! Гордая вольная Спарта, допустишь ли ты хромое царенье над собой?
   Толпа зашумела и поднялся свист, а хоры запели ещё громче.
   На арене появились другие вооружённые воины и стали выталкивать пришедших с арены. Завязалась потасовка, но мечи не доставались. Попытка схватить мятежного племянника снова провалилась, и вскочив на коня, он со своей свитой ускакал в горы. Царь встал, желая, как можно увереннее пересилить боль в колене, и показаться подданным во всей силе, показывая рукой всем успокоиться, дал сигнал к началу состязаний.
   Наставница Амазия предпринимала последние наставления своим подопечным девушкам из клана Стрекоз. Затем, она отозвала Андромаху в сторону и заявила:
— Ты должна вызвать на поединок Протагора. Это я тебе говорю только для твоего же блага
— Откуда вам знать, что для меня благо? Граждане Спарты вольны в своём выборе!
— Вы всё ещё мои ученицы, и вашими судьбами вправе распоряжаться я! Ты слышала, что я сказала?
— Я вас услышала, — проговорила Андромаха, сжав кулаки
— Вот и хорошо. Твоё выступление будет вторым.
— Что ещё я должна сделать?
— Проучи этого выскочку Протагора, я верю в тебя, моя милая!
   Амазия отошла от девушек к распорядителям и Андромаха заметила среди первых рядов, уже сидящих на самом полу, пробирающегося к ней брата Филона, он что-то ей показывал, но она махала рукой, мол – ей некогда, не сейчас, потом. В отчаянии мальчишка хотел к ней подбежать, но его схватила стража и выдворила со стадиона – не гоже малолетним ещё здесь находиться. План спасения сестры не удался, и маленький виночерпий, сжав кулачки, уселся у стен амфитеатра, слушая шум, доносящийся изнутри.
На середину арены вышел распорядитель:
— Во имя Зевса и Аполлона, во имя свободной Спарты, объявляю игры инициации открытыми!
   С двух сторон на арену, сопровождаемые своими наставниками вышли четыре юноши и четыре девушки. Не успели они построиться, как ударил гонг и затрубили трубы. Амазия подтолкнула Аминту:
— Давай, начинай с Архелая!
   Аминта была ниже своих подруг ростом и коренастее в фигуре. Девическая грудь была тяжеловесной, а на бёдрах голубая повязка. Она вышла первая и подошла к строю юношей. Протянув руку, она ткнула в плечо Архелая.  Задорный юноша с лёгкостью оказался напротив неё на арене, и она встали в позы нападающих. Ударил гонг. Сперва медленно, они стали обходить арену кругом, глядя друг другу в глаза. Затем движения ускорились, и Архелай первым набросился на девушку, которая приняла его, обхватив руками. Завязалась борьба. В какой-то момент Аминте удалось заставить его пятиться назад, но он успел увернуться, и соперница упала на ковёр, он набросился на него, и стал переворачивать. Руки его касались женского тела – груди, ягодиц, ног, её дыхание ощущалось в его ушах, и лица иногда соприкасались, но он выдержал это испытание. Аминта оказалась на лопатках. Ударил Гонг. И Архелай объявлен победителем.
   Очередь следующей была за Андромахой. Стройная, красивая девушка с упругой стоячей грудью и кожей, гладкой как у дельфина вызывала всеобщее восхищение. Публика на трибунах замерла – кого же она выберет. Она подошла к юношам – Айдану и Протогену, и протянула руку, которую тут же хотел схватить Протоген, но она отбила его руку и с силой дёрнула Айдана. Это был её выбор. Протоген со злобой посмотрел на Амазию, но та лишь воздела руки к небу.
   Они вышли на края арены, встав друг напротив друга. Первым делом Айдан оробел. Всё его естество противилось прежнему воспитанию и муштре. Он давно был к Андромахе неравнодушен, и вот теперь стоял перед дилеммой – доказать, что он мужчина, но не причинить ей боль. Как быть в такой ситуации – он не знал. Андромаха же знала эту его слабость, но решила показать ему всё, на что способна. В конце концов – пусть ею завладеет только сильнейший.
   Они набросились друг на друга. И долга пытались друг друга повалить, прижимаясь телами, вытаскивая руки из стискивающих зажимов, пытаясь ухватиться то за шею, то за пояс. Перед глазами Айдана маячила грудь Андромахи на которой набухли соски. Он не знал, что борьба приводит женщин в возбуждение. Это было нечто трагическое и противоречащее природе. Если в природе схватка двух самцов всегда связана с борьбой за самку, с последующим владением ей, а поединок двух самок возможен реже, то бой самца и самки – это нечто, выходящее за грани природного ритуала.
   В миг. Когда его губы оказались возле уха Андромахи, стиснутый схваткой, он шепнул:
— Я люблю тебя, Андромаха!
   И вот тут-то он почувствовал к ней влечение, что свойственно юношам его возраста. Но испугавшись этому всеохватывающему чувству, он стал слабеть по мере того, как возбуждение проникало в его кровь, делая упругим то, что сейчас запрещалось. Слабость Айдана распылила Андромаху, но он почувствовал себя зверем, который хочет самкой завладеть. В нём проснулась сила желания. В борьбе они повалились на ковёр, и невероятным образом он оказался сверху лежащей на спине Андромахи. Его переполняли чувства. Он тут же вскочил, чтобы отпраздновать победу и совсем не подумал, что все увидят его поднявшийся орган. И когда толпа зрителей заскандировала: «Фу!», — он понял, что проиграл. Андромаха поднялась, и с ухмылкой победителя вернулась в строй девушек.
Прикрывшись руками, Айдан с чувством вины вернулся к своим под укоризненный взгляд учителя. Это был позорный проигрыш.
   Крупная девушка Дианта выбрала низкорослого Иллиаса и очень быстро уложила его на лопатки. Лидировать по счёту стали девушки из клана Стрекоз и Амазия потирала руки, ухмыляясь, глядя на Аристофена.
   Элиссе, рыжеволосой шустрой девушке достался похожий на Аполлона Протагор. Но ему пришлось сильно попотеть, чтобы уложить ее на лопатки и провозгласить свою победу.
   Поединок был окончен со счётом два – два. Аристофан такого не ожидал. Конечно, они бы победили, если бы не Айдан не опростоволосился.
— Сколько раз я тебе говорил: не думай о её красоте и прелестях. Они погубят тебя, как воина! Так и случилось.
   Айдан стоял, потупив голову. Как это произошло? Он не мог понять сам.
   Амазия, хотя и посмотрела строго на свою ученицу Андромаху, но всё же похвалила её:
— Тебе не нужно задумываться, чем ты будешь брать мужчин в своей жизни. Главное – не преврати своё достоинство в недостаток. А грань в этом очень тонкая.
   Уже заполночь все расходились по домам и хижинам. Андромаху нагнал её брат Филон:
— Я хотел предупредить тебя… я слышал их разговор, это был подкуп
— Ничего братик, я всё равно победила!

08.07.2025
   

………………………………….
Примечания
*Тиртей (др.-греч. ;;;;;;;;) — греческий поэт VII века до н. э. По распространенному в древности преданию, спартанцы, угнетаемые поражениями во Второй Мессенской войне, обратились по внушению оракула к Афинам с просьбою дать им полководца. Афиняне в насмешку послали им хромого школьного учителя Тиртея, но он сумел воспламенить сердца спартанцев своими песнями, вдохнул в них несокрушимую отвагу и тем доставил им торжество над врагами.