Глава 7. Снова дышать
Однако мои тренировки длились всего три недели.
Мы потихоньку начали планировать малыша, сдали анализы, но УЗИ даже не показало овуляции.
И — вот оно. Случилось. Чудо.
— У тебя скоро будет братик, — прошептала я, обнимая старшего сквозь слёзы.
Почему-то сразу знала: мальчик. Ни тени сомнения.
Теперь я уже была опытной мамой. Умела не спать ночами, есть одной рукой, мыться за пять минут.
Умела чувствовать ребёнка до мельчайших деталей, понимать по одному звуку, когда он голоден, а когда — просто просит на ручки.
Я многое умела. И чувствовала даже больше, чем знала.
Но всё же — не уследила.
Почти в месяц мы попали в инфекционку — я не заметила, как подскочил билирубин.
— На фоне повышенного билирубина вероятен риск ДЦП, — сказал невролог стационара.
Я замерла. Мир сузился до кровати, над которой светилась ультрафиолетовая лампа.
К тревоге за старшего, который остался с папой, добавилась первобытная, всепоглощающая гипертревога за младшего.
Я плакала в больнице все десять дней. Ела сухарики и пила воду — только ради лактации. Остальное время жила только ради него.
Дышала за него.
Ещё в больнице я договорилась о приёме у частного невролога.
Но и он усилил тревогу:
— Под вопросом — атрофия зрительного нерва. Надо подтвердить у офтальмолога.
Все прошлые трудности померкли — осталась только одна мысль: моя вина перед этим маленьким и беззащитным.
Помню ночь, когда дала ему препарат, назначенный врачом. Он плакал особенно долго.
И тогда я поняла, что умею молиться.
Дочь партийного работника стояла на коленях, с ребёнком на руках, и шептала сквозь слёзы.
Я не знала, правильно ли поступаю. Но я была рядом. Я делала, что могла.
Я слишком долго находилась в тревоге.
Не верила. Не понимала. Просто хотела, чтобы меня отпустило.
Чтобы исчез этот липкий, нескончаемый ужас, тянущийся уже почти два месяца.
В какой-то момент между приёмами врачей у нас было два свободных часа.
— Едем в горы, — сказала я мужу.
Мне нужен был воздух. Настоящий. Живой.
Хоть на минуту — вдохнуть, прийти в себя.
Мне нужна была опора. И тогда ею могла быть только природа. Энергия гор.
Слава богу, оба диагноза оказались лишь подозрениями.
Без индивидуального подхода. Без подтверждения.
Но одна особенность всё же осталась — врождённый нистагм.
До конца не изученное офтальмологическое состояние, не связанное с головным мозгом.
Невозможно вылечить. Но можно принять.
Сейчас это — смышлёный мальчик с ярким чувством юмора, великолепной памятью и удивительной способностью располагать к себе людей.
Он точно знает, что ему нужно, и умеет добиться этого с обезоруживающей улыбкой.
А внутри меня живёт женщина. Мать.
Та, что знает, какой ценой достались ей эти дети.
Дети, что шумят, спорят, всё делают по-своему —
но навсегда остаются моими. Любимыми.
Свидетельство о публикации №225070801652