Scriptor scriptorini lupus est...

...откуда произрастает литературная дедовщина и как справиться, если вы стали ее объектом

В мире писателей царит парадокс: те, кто должен понимать муки творчества лучше всех, порой становятся самыми жестокими палачами. Легко, оглянувшись из своего, пусть и скромного, "успеха", ткнуть пальцем в новичка: "Да это же графомания!" Эта токсичная "дедовщина" — не критика, а ритуал унижения. И жертвами падали даже те, кого мы сегодня читаем с трепетом. Не верите? Я расскажу вам. Присаживайтесь поудобнее.

Итак, перед вами одна из самых неожиданных жертв писательской дедовщины - Антон Чехов. Да, тот самый классик! Ранние рассказы Чехова (под псевдонимом "Антоша Чехонте"), публиковавшиеся в юмористических журналах, высмеивала "серьезная" критика и литературная тусовка. Его обвиняли в поверхностности, легковесности, отсутствии "глубоких идей" и "настоящего" стиля. Его считали плодовитым, но бездарным поставщиком "чтива". И какова ирония судьбы - именно его лаконичность, умение показать глубину в малом и стали революцией в литературе.

Следуем дальше. Владимир Набоков и, разумеется, его скандальная "Лолита". При публикации роман вызвал шквал обвинений в порнографии, безвкусице и, конечно, графоманстве. Набокова называли "больным", "извращенцем", а саму книгу — "мусором", недостойным называться литературой. Сегодня "Лолита" — образец виртуозного стиля и сложнейшего психологического исследования.

Нельзя не упомянуть и Франца Кафку. При жизни он опубликовал считанные произведения и был почти неизвестен. Его уникальный, тревожный, абсурдный мир был чужд современникам. Его тексты казались "неправильными", "неуклюжими", "лишенными смысла" — классические обвинения, прикрываемые ярлыком "графомания". Он даже просил сжечь свои рукописи! А теперь он — столп модернизма. Время расставило все по местам.

Что же НА САМОМ ДЕЛЕ графомания? Разберемся, чтобы не путать с травлей.
Графомания — это патологическая страсть к писательству при полном отсутствии литературных способностей и критического восприятия своих текстов. Ее ключевые признаки:

- Неспособность к рефлексии и обучению. Графоман абсолютно уверен в гениальности своего творения. Любая критика (даже конструктивная) воспринимается как зависть, непонимание или заговор. Он не учится на ошибках, не редактирует по-настоящему.

- Огромный объем при нулевом качестве. Произведения льются рекой, но это поток клише, шаблонных сюжетов, плоских персонажей, нелепых диалогов и языковых ошибок. Нет и намека на работу над формой или содержанием.

- Навязчивость и неадекватные амбиции. Графоман агрессивно требует немедленного признания гения, рассылает "шедевры" нобелевскому комитету и ведущим издательствам, не сообразуясь с реальностью жанра, рынка или собственного уровня.

- Отсутствие внутреннего цензора и вкуса. У графомана нет чувства меры, стиля, понимания основ драматургии или нарратива. Он искренне не видит разницы между своим текстом и текстом профессионала.

Важно! Сырой черновик, неудачная повесть, стилистические огрехи, эксперимент, который не удался, наконец, просто текст начинающего автора, который еще учится — ЭТО НЕ ГРАФОМАНИЯ. Это нормальные этапы пути.

Почему же комьюнити такое токсичное? Покопаемся в психологии литературной "дедовщины" и проанализируем, что толкает писателей кусать за жопу коллег по цеху:

- Зависть и страх конкуренции. Увидев искру таланта (пусть и сырого) в новичке, "старожил" с десятком не замеченных критикой книг может почувствовать угрозу. Проще уничтожить потенциального конкурента на корню, чем признать его потенциал и свою стагнацию. "Если он хорош, значит, я плох?" — вот больной вопрос.

- Самоутверждение за чужой счет. Унижая другого, неуверенный в себе автор временно чувствует себя сильным, "причастным" к кругу избранных. Это попытка возвыситься, обозначив, кто "свой", а кто — нет.

- Проекция собственной неуверенности и боли. Свой внутренний критик, свои сомнения, свой страх быть "графоманом" проецируются на другого. Атакуя его, автор как бы атакует свои собственные страхи.

- Групповая динамика и "стадный инстинкт". В закрытых сообществах (реальных или онлайн) легко формируется групповое мышление. Достаточно одному "авторитету" бросить камень, как его подхватят другие, стремящиеся заслужить одобрение "стаи" и почувствовать свою принадлежность. Критическое мышление отключается.

- Маскировка собственной посредственности. Агрессивная критика других — отличный способ отвлечь внимание от собственной творческой бесплодности или вторичности. "Я хоть не графоман, как вот этот!" — девиз таких "критиков".

- "Игра в экспертов". Некоторые получают извращенное удовольствие от ощущения власти, которую дает "вердикт": гений или графоман? Это компенсация за отсутствие реального признания в большом мире.

- Страх нового и непохожего. То, что не вписывается в привычные шаблоны "старожилов", что кажется странным, сложным или просто другим, часто вызывает агрессию. Легче назвать это "графоманским бредом", чем попытаться понять.

Что делать, если в вас швырнули ярлыком "графоман"? Для начала остановите внутреннюю бурю. Первая реакция — боль, гнев, стыд, желание сжечь все. Дышите. Это всего лишь чье-то мнение, часто мотивированное не вашим текстом, а их личными тараканами. Спросите себя: кто это сказал? Это профессионал, чьим мнением вы искренне дорожите? Или это коллега по уровню (или ниже), который самоутверждается? Или анонимный хейтер в сети? Вес критики прямо пропорционален компетентности и доброжелательности критика.
Отделяйте зерна от плевел. Даже в злобном выпаде может (но не всегда!) быть крупица полезного. "Графоман!" — это не критика. А вот если вам указали на конкретную слабую сцену, шаблонного персонажа или языковую ошибку — это повод задуматься и поработать. Вылавливайте конкретику, если она есть, и выбрасывайте оскорбительную шелуху.
Помните историю. Перечитайте имена в начале поста. Чехов, Набоков, Кафка... Их травили. Их называли бездарностями. Но теперь они на заслуженных местах. Ваша задача — писать, а не оправдываться перед каждым злым языком. Поэтому сфокусируйтесь на работе, а не на войне. Тратить силы на споры с обидчиками — отвлекаться от главного. Ваше оружие — не опровержения, а следующий текст, отточенный и сильный. Работайте над ремеслом. Закаляйтесь. Кожу писателя не купишь в магазине. Она нарастает от ран, нанесенных критикой, редактурой и собственным недовольством. Не дайте токсичности сломать вас. Пусть она огранит ваш характер и решимость. Пишите не для "них", а для тех, кому это нужно, ваш текст рано или поздно найдет своего читателя.

Ярлык "графоман" в устах литературного "деда" — это чаще всего не диагноз, а оружие слабого. Настоящая графомания — это отсутствие рефлексии и желания расти. Если вы сомневаетесь, анализируете, учитесь и переписываете — вы на верном пути, пусть он и ощущается как прыжок без кожи через колючие кусты с битым стеклом. И пусть собаки лают. Ваше дело — идти вперед. История литературы помнит гениев, а не их гонителей.