Клад. Часть 3 Глава 1

Глава 1

(Черновик)
--------------

Цветок

      И трепет лунный по воде
      Как первый талый снег во сне
      Все тает в капли превращаясь
      Скользя украткой по щеке
      И тень и свет. И серебро
      И золото. Но ведь в любви
      Не бывает холодно.

**
      Холодною луною, прекрасным в тень сомнением, горячила и скользила перманентная
близость, безропотного взгляда наследованная даль. Она была подвязана вязью в кружевах
шапок деревьев, наряженых холодною безотзывчевостью рассеянных листьев, в те самые
сени, которые были отнесены не ветром, а этим долгим и скованным взглядом. Туда откуда
доливался по капелькам лунный свет.  Растворяя и смешивая любое касание, поглащая все
краски бывшие когда-то живыми. Ещё чем-то склонённым, чем-то изливающим, бегущим и
спрятанным, глубоким и протяжным, горячим и робким, перенесённым из жизни к смерти.
Чтоб не проходило ничего мимо. Ему не нужно искать, чтоб подобрать всё, что являлось тем
над чем трудились Божии руки, сотворяя этот слепенький мир.
      Да, это конечно же река смотрела на луну, и оживала под свинцовой синью своей
глубины, поднимаясь медленно и опуская свои серые глаза. Как будто ничего для неё нет
ближе, нежели то, что так сильно роднило их в своём пространстве.
      Оно, также разбито. Только для одной на отрезок, а для другой на часть вечности,
ибо вторая за её спиной. И вряд ли можно было сказать, что у них не было ничего
родственного.
      Сохли ветки за окном на которое оперался скрипучий ветер. Уносимая и не утолимая,
всегда возвращающаяся быть может мнимая? Но так сильно скребущая сердце боль, кусала
и съедала её самолюбие. Гордыня. Будто впрягли её в телегу, и навалили двадцать пудов
весу, и заставили тянуть поднимаясь по болотистой колее в гору. То, что никак не подсилу
было скинуть ей, ни в один час из жизни своей.  Всякий хлам с под длинных ресниц,
взглядом которого она оценивала толи тень толи ночь. "Этих в сени. Этих в погреб. А тех
за забор." Да и ещё, одним скованность и потупленный взгляд, а другим жалкую надменную
улыбку. И чтоб "смотри мне!" Не перепутали, когда оценщик снизойдёт кивком подбородка
удостаивая своих прихлебателей её красоты на участие срывать звёзды вместе с небом.
Ковыряясь в душах, как портные отрывающие старые латки, на голубом сукне. Взлееянные
от холодной улыбки краешком губ королевские щёчки.  Пронзающий сердце неумолимый
взгляд. Как прибитая пыль от крупных капель дождя, заставляющая бедняка превращатся в
грязь. Всегда под ногами, или у ног. Удостоенная только незримо пролить слёзы. А иначе.
Что иначе? Своё достоинство и своё великодушие разорвать на груди. Чтоб новые латки
накрывали битые - старые в окружении холодной ночи.  Неравенства непостоянства
и бесконечного их смирения. Вольны душой и небом только в мире где нет самозабвенного
лукавства. Всегда чисты даже у ног. И не найдут они в этих швах осуждения, сколько бы
не были они мучимы. Не парадокс! Не что то чрезмерное обилием гнетущих слов пролитое.
Тоненькая струнка всего лишь. По которой бьют грубые пальцы. И она не плачет. Но она
поет.  Дабы когда нибудь надменности уже не пришлось бы тянуть эту лямку. Может быть
она не хочет? Может быть она сопротивляется? Только об этом никто не знает? Может хочет
сбросить свои мраморные доспехи, чтоб освободить свою душу от страшных и губительных
оков. Может ещё живет в ней божий человек, способный отыскать то что быть может утеряно.
Да, именно, вот тот цветок:  который добродетелями взрастается.  А солнышко, нет не
угнетённое, а с ещё большей силой сияющее. Чтоб и тут не отвернуться. Переступив через
всё то что может оказатся для всех смешным. В этом прогрессивном мире всепоглощающем.
Тысячи душ встречающих их в распростёртые объятия. Да. Вот чтоб хоть одну такую тележку
свалить:  тем самым открыть для таких глаз нечто большее.  Ранее не вообразимое. Под
ногами валяющееся. Невостребованное.  Ничтожное.  В рамках прежнего ихнего воззрения.
Они будут склонятся пред вами, и побеждать вас своей добротой.  Не той что звенит в
кармане, а той над которой в своём сердце вы возвыситесь. И сами склоните голову, чтоб
и вам был подвиг в таком-же участии. В любом заблудшем сердце возродится. На свет. На
миг.  На день.  Ибо длинна ему будет вся жизнь. Потому что и в вас есть Божее! То что
никогда не исчезает. Ибо бессмертно оно уже и в этой жизни.  Та капелька рая, но уже
здесь на земле! Где ты всегда поднимаешь взгляд на небо. И говоришь: "Ты здесь! вон в
том сердце!" Оно искало тебя ещё само будучи слепо, не понимая каково жить. И каково
прятаться от истинной жизни. Называя её перманентной. В силу своих убеждений, которым
и рассыпаться всего лишь только и есть освободиться от гнетущего тебя груза.  Не дать
умереть цветку который умилён Ангелами. Потому как это и есть их дом. В тебе. Заблудшем.
Безропотном на преткновение, Того чего не было в тебе, но то что ты подобрал, когда в
надменной улыбке вскинул голову.
      Мы не будем докучать разбором психоанализа интересующюю и всем нам в некоторой
мере известную особу.  Думаю читатель вполне мог догадаться чьё сердце остывает, как
отражение луны в холодной и зыбкой реке.  Такая одухотворённая философия может более
подходящая её натуре? Нет, она не камень. И не блик в воде. Не чёрные птицы на фоне
луны над верхушками сосен пролетающие. Белые руки опущенные в чёрную воду где-то над
глубиной.  Глаза смотрящие в бездну своей красоты.  В той душе, в которой быть может
должны петь Ангелы? Руки которые должны согреть слёзы. В ладошках своих увидеть своё
лицо. Призрачное, отлетающее маской всех тех переизбыточных недостатков которым не в
силу было справится с своим отчуждением от подленного света. А то что под маской, быть
может страдало?  С зажатым горлом не могло и слова вымолвить.  Потому что гордыня
наложила на неё свою пяту. Цветочек маленький растоптало. Но всё же не уничтожило. Как
это бывает? Нет думаю, так не бывает! Зло не может полностью уничтожить в человеке его
суть, ибо она есть предназначение не злом порождённое, но добром. Исток от силы благой
имел начало.  Да вот с каждым месяцем и годом, на протяжении всей жизни уже в мере
заявившей на неё свои права, всё подвязывалась в разных поступках, в разных желаниях.
Быть может в мечтах? владеть. Маленькие микроскопические зачаточки власти. Губительная
сила коль безнравственна и увешана пороками, под личиной тчательно всё скрывающая.
Улыбки и сияющие глаза! И лесть и в сторонке прикусанные губы. Отсюда зависть. Один из
всадников.. Да.  Внутреннего апокалипсиса человека.  Хитрость и алчность. Как лавровая
ветвь поднесённая Небу предательство.  Жажда мщения упоение в безнаказанности.
Вседозволенность.  Полное отрешение от чувства морального равенства, велича себя над
остальными.  Так потихоньку формеруется гордыня. Неуёмная неусыпная.  Высокомерная в
своей силе, и как бы уже поставленная точка над данной (любой личностью).  Но в этой
чёрной воде, всё же есть растоптанный цветок! вот его то незримо, очень кротко, принимая
лишение за благость, и поднимает небо светлыми душами. Потому как у них в сердце кроме
веры и нет ничего. А вера это и есть Бог! Бог же есть любовь! А любовь это сила пред
которой сдвигаются горы. Даже таких, разных, казалось бы уже и безнадёжных душ. Они
сами этого не знают.  Не знают что в них всегда пребывает цветок.  Конечно, где-то
чувствуют, где-то вздрагивают: Где-то сердце им подсказывает.  Не в бездне твой исток!
А там высоко в небе! Поднимая глаза увидь не просто облака плывущие, не просто солнце
восходящее. А то что всех объеденяет. В каждом лучике света, в каждой птичке воспевающей,
как этот день, так и тысячи лет.  Сотворённое Любовью во благо, и то что мы не даём
разрушить.  То что вы сами разрушаете в себе.  До той поры пока не озорит вашу душу
истенный свет. Который вы ещё пока не видите. Но Он вас не покидал, и об этом, Знайте!
      Да, уклониться от сближения невозможно. Потому что суть этой близости может быть
и есть крохотная, самая крохотная капелька того что мы можем дать, в этом разукрашенном
двадцать первом столетии.  Ничего не ушло, и пропасть ничего не могло. Ведь мы всегда
рядом! В утреннем звоне колокольном.  В кружечке воды в день знойный.  В окликающем
взгляде, улыбкой встречающем. В горстке земли под ладонью оттаявшей. В корке хлеба на
столе, и в распахнутых настеж дверях.  В лучике солнышка, что играет на вашем лице
пробуждая вас пением птичек. В усталости натруженных рук в приклонённой главе на груди:
и в дожде и в ветре, и в настеленной горнице, и в горячей пыли при дороге.  Видите как
нас много!  Мы никогда не исчезаем. Мы прежние!  С тех пор как Русский дух хранимый
Богом бережно вдохнул лугов земли своей.  И полей и рек и гор и лесов.  Уже давным -
давно земельку плугом вспахивал.  Все свои тысячи лет он себя защищал.  Потому как
никогда не зарился на чужое. Потому что вдоволь ему и горсти земли, и глотка воды. Коли
ценишь ты каплю. Если улыбаешься солнцу. Если научился любить, трудом своим! Порвали
бы строку критики, но не посмеют.  Ибо ни с чем не сравниваю. Не под что не пытаюсь
померятся. Кто выше кто сильней. У кого глаза раскосые у кого кудряши русые. Все едины
в Русской земле, ибо она всех принимает.  Ничего не требуя в замен.  Неужто капелькой
любви не возблагодаришь? Обязательно будешь любить! Всегда будешь любить! До последнего
дня, до последнего часа.  От поколения в поколение. Передавая любовь свою. Всё так же
на небо глаза поднимая.  Всё так же пот со лба вытирая.  Как и много веков назад. Он
никогда никого не осуждает, и не требует. Никому не навязывает своих правил, и в малом
обойдется. Наверное по-этому и дал ему Господь много больше на этой планете? Потому как
хочет чтоб больше прибывало в Любви? А у нелюбящего и малое отнимет, коль он и капли
не ценил, но амбиций имел неуёмные.
      Ну, сокращая дистанцию на вытянутую руку, приблизимся к "Снежной Королеве" ведь
она страдает, и мы не можем пройти мимо её страдания,  если она и не раскаивается то
уверен очень сожалеет.  Колыхнулся росточек - так, будто и без причины.  И тем лучше!
Значит сила в нём ещё была! Может как то чувствовала это Танюшинька? Может сердце ей
подсказывало, что не так уж безнадёжна её душа? Королевы неба и слёз, её бывшей самой
лучшей подруги Алёнки.  Более десяти лет пролетело:  Значит Господь всего лишь назначил
свой час.  Чтоб из Королевы бедненькая служанка получилась.  Не взысканием за прежние
грехи, а по доброму велению нуждающейся, небо отыскать. Значит и у неё было сердце не
камень. Значит и у неё цветок душевный изысканной красоты!  О, как это приятно, сквозь
слёзы, возвращать ещё одну душу в небесное лоно, вечной негасимой Любви.  Ведь они
будут Счастливы!  Все будут Счастливы!  Кто любил и страдал, каплю неба пролил, в свой
сад, в прекрасный невообразимый сад.  Доброты человеческой, и любви несказанной.  На
ладони камушек. На грубой уже не беленькой ладони камушек. Маленькое сердечко укрытое
слезой.  В нечто большее превратившееся, в нечто незабвенное:  быть может в журчащий
ручей?  Может в косыночку покрывающюю остриженные волосы:  в старенький мрачный
халатик, и лампадку у образов..?
      - "Нет. Нет. Нет."
      В холодной кухоньке разметав всё - что было под рукой, маленькими кулачками ударив
по истёртой столешнице. Подобрав золотые локаны облакотившись локотками сжимая голову
обеими руками: ещё подпрыгивал "червячок". Нет. Тут более страдание чем истерика. Быть
может так можно охарактеризовать? Ну всему своё время!
      - "Ты же обещал не размашисто! Ух, мы тебе покажем! А ну, спускайся давай!!" -
Слышалось промеж строк.
      А ветер позолоченный ещё вдыхал остатки осени. И вот в одно унылое утро, которое
ещё не так сильно накрывало небо прохладным крылом, но уже в бессилии опускало листья
на землю, вроде невидимый укутанный в золотой гематий Странник преодолевал шаг за шагом
своей кроткой поступью чувство сотворённое, до селе ей не ведомое.  Когда она подняла
свой взгляд в окно, будто от взмаха крыла овеяло её лицо чем-то благоуханным и живым.
Не сущем во взляде, но сущим под сердцем.  Она кинулась на колени и начала обливать
слезами свои тоненькие пальцы ладошками молитвенно соединённые, пред ликом Божией
матери (умягчение злых сердец) что в уголочку на маленьком выступе подставочки смотрела
на неё также глазами полными слёз.  Дрожащие губы шептали несвязно подобие молитвы,
которых она быть может и не знала, но только одно произносили "Прости!" Упав лицом на
пол в нестерпных рыданиях: "Прости!" Неумолимое сердце, холодное и жгучее в непреклонности,
судорожно обливаясь слезами молило только одним словом: "Прости!" Схватившись за ножку
стола на коленях она не смела поднять свои глаза, будто каменный ком повис у неё на шее;
качая головой: "Прости,  Прости!"  Божия матерь плакала, осеянная крупицами золотого
неба на старенькой иконке, ещё видно бабушкой Алёнки последний раз омытая слезами.
Что же произошло?  Что же случилось?  Об этом мы наверное и поведём своё дальнейшее
повествование: И надеюсь что критики не будут кричать: "А ну, спускайся давай!!  А то,
ух, мы тебе покажем!!"

      А за две недели до этого дня,  и за день до того как дети обхватили Танюшиньку
и Петра шепча во дворе: "Это наши Мама и Папа".  На другом конце через дамбу нашего
весёлого городочка,  Пир,  наберал свои обороты.  В целом,  уже довольно учащённые
пиршества,  для столь экстравогантного и в некой мере частично экзальтированного
"изысканного" общества,  Хоть и были так скажем  "помещиками и купцами",  но всё же
мнили себя  "королями и императорами". Разгул, ну прям, как Лукулл [24] в молодости. 
В основном вся элитная молодёж богатых фермеров и приехавший после длительной отлучки
почти в три года из столицы сынок Гусарова Олежек действующего хозяина Сырзавода с
друзьями.  Чёрный мерседес белый галстук и полный карман денег.  Но главное в синем
пиджаке, что явно указывало на отсутствие вкуса.  Как это обычно и бывает, поэтому и
вполне естественно, и без удивления, был там и наш любимец Элвис Ефимка.  Ну и его
верный "падаван" лепший коришь безотказный "адьютант" Женька (маслобойщик).  Ещё
каким-то ветром занесло сюда Аньку (рыжую) Галкину соседку (она не шибко хотела идти,
но одна из подруг влиятельного фермеришки,  тот у которого все пальцы в перстнях,  в
общем её уговорила, пообещав, что вечер будет незабываемым и потрясающим)  (Анька
конечно не долго ломалась,  побывать в высшем свете,  не так-то и часто выпадает
возможность, тем более она была не замужем и тем более рядом будет Алёнка, а это уже
знаетели дело: Личное!)  Поэтому она согласилась.
      Так вот. Алёнка конечно же была Королевой бала. Конкуренток можно сказать почти
что не было. Маргаритка лучшая подруга, та, что салон красоты недавно открыла (кстати,
тогда после пикничка наши две пары влюблённых расстались,  На-все-гда!)  Парочка
городских "моделей" (по взгляду Алёнки вроде ничего особенного)  близкие подруги почти
что невесты новоиспечённого Олежека, Ульяны (Юлианны).  Юлии Викторовны.  Светлана
Сергеевна Милютина  (побрякушкина)  именно она уговорила Аньку,  будучи её хорошей
знакомой, которая была любовницей Фермеришки с перстнями,  по кличке МЕня:  хитрый
жадный не образованный и очень не воспитанный молодой человек, но постоянно с "прессом"
баксов в кармане,  который какие-то махинации с "металлом" имел с хозяином вечеринки.
В общем всем хором решившие податься конечно же по любезному приглашению: отобедать
так сказать и отужинать у Кирюши тоесть хозяина, найлепшего друга Гусарика. Кирюша этот
хорошо знал Элвиса,  по каким-то общим бизнес делам,  ну а тот в свою очередь взял
(маслобойщика) которого в принципе тоже хорошо все знали,  также как и Аньку.  Только
может быть его не сильно уважали, потому как считали его низшим звеном своей "элитной"
компании. На что (маслобойщик) конечно же сильно обижался, хотя и старался не подавать
виду. Аньку вероятно пригласили для смеха, но она этого конечно не знала. Или не хотела
знать?
      На гулянках подобных компаний всегда присутствовала пара тройка тех над кем можно
посмеятся, своеобразные такие "жертвы", которые легко покупались лестью, думая что им
великая честь оказана, на вроде того, будто они тем Гусарикам тоже ровня. И в силу своего
самолюбия конечно же никак не хотели признавать обратного,  даже если и догадывались,
что позвали их только ради забавы. Далее Лёня Курголапов, один из "влиятельных" друзей:
сын одного магната из столицы.  В своё время выручил Олежку Гусарова из одной пьяной
заварушки в городе, точней не он выручил а его папик.  Но тот всем рассказывал, что
именно он повлиял на ход по его словам столь экзистенциального дела.  Вероятно блеснуть
своим влиянием, он и мог только в сём районном городочке где его попросту никто не знал.
Исключительно высокомерный и напыщенный хвастун.  Который кстати по его же словам
побывал во всех почти что странах мира (перечислять не будем) потому как это всё не более
чем самодавольная болтовня. Второй не столь "влиятельный" но не менее уважаемый в своем
кругу Антон Меклемешин.  Образованный,  учтивый, и немножко замкнутый в себе паренек,
с милым прозвищем "Муся" бывший одноклассник Курголапова.  Судьба которых спустя годы
свела до недавнего времени на одной вечеринке, когда Олежка только начинал осваиваться
по приезду в столицу и имел случай познакомился с Ульяной. Также парочка "оруженосцев"
Курносов и Банин  (удивительные личности).  Само собой Кирюша:  которого тоже где-то
носило несколько месяцев по большим городам. Но узнав о скором приезде, от отца Олежки
Сергея Павловича, скоренько так вернулся в родные края, так как был самым закадычным
приятелем Гусарика младшего.  Элвис и  (маслобойщик),  и еще один,  толи друг толи
знакомый в компании Курголапого,  который не пользовался особым авторитетом но его все
любили,  так как присутствие его всегда было тождественно только одному характреру, это
быть мальчиком на побегушках, и он был сирота. Внештатный сотрудник, Митя Серенький!
Да, именно такая фамилия!  В обязанности которого ещё входило всячески подсоблять
Банину и Курносову  (распорядителям всяких загородных пирушек).  Которые рвались в бой
чтоб отличится и поднести что говорится  "чемоданы",  ну или заменить к примеру колесо. 
В общем разнорабочие на хорошем давольствии жаждущие услужить.  По собственному
желанию разумеется.  И смею заметить очень требовательны к себе, в объёме возложенных
на них задач.
      Особо примечательны две красавицы начинающие Фото "модели"  Виталина и Валена,
которые были родными сестрами,  нами вскользь упомянутые, но которым следует уделить
определённо несколько времени. Умопомрачительные красавицы. С корнями толи греческими
толи римскими.  Довольно таки обеспеченные родители,  которые постоянно были в отлучке
по заграничным командировкам,  нето советники,  нето представители каких-то атташе, в
какой-то сфере культурного образования: не важно и не суть.  А суть в том, что они вели
совершенно самостоятельный образ жизни, ну конечно благодаря далеко не бедным друзьям,
и всяким "спонсорам" да, и папа с мамой их буквально заваливали подарками и кругленькими
суммами, проживали они в элитном коттедже, в очень даже уютной квартирке:  подумаешь
каких-то сто шестьдесят квадратов. Постоянно спа-салон и бассеин. Фото выставки, студии:
изредка художественные галлереи. Завтраки из хороших ресторанов доставляемые курьерами,
ну и в общем всё в этом духе. Одна беда, слишком беспечны и переборчивы в отношении
"молодых людей" в своём обыкновении, как на языковой лад простых "ухажёров", которые
вертелись и толпились у их парадной и под балконом с утра до ночи с цветами,  ну прям
пачками. Может быть поэтому и не было никого определенного?  Каждый из них распинался
как мог: "Прелесная Сеньорита, le ciel de toute ma vie" [25]. Или: "ton ciel en fleurs
n'est que mon coeur.." [26].  О дни и ночи моих бессонных слёз,  тонущих в красоте
вашей улыбки.  (оригенально правда?)  Или:  "я буду спать на вашем коврике,  и готов
испустить дух у ваших ног."  Что в принципе было уже чрезмерным,  с учетом того, что
нынешняя молодеж не так уж была воспреимчева к Тургеневским временам. "Ася" дала бы
им фору еще как минимум в сотню лет.  "Mon c;ur s'est bris; sur ton seuil.. quand
j'ai os; te regarder dans les yeux.." [27]. О, страдания мои, как немощны они пред
вашей красотой...  (а вот это, не плохо сказанно!)  (интересно,  что бы им пропел
достопочтимый бритоголовый МЕня?) Ведь этому красавцу только блокбастеры и блокшмастеры
подавай: в принципе, как и всей значительной части молодежи.  Больше боевички смотрят,
чем читают литературу отечественную,  прям калапс культурному наследию и бум западному
извращению,  потому как там уж - больно всё любят извращать.  И тут невольно задаёшь
себе вопрос: "куда мир катится?" и отвечая на него понимашь: "так ведомо куда: прям в
бездну, где царит хаос."  Но было и небо!  Был и свет! Это поистене то, что не умирает
никогда!  Вот мы и попытаемся "сразиться" на этом поприще западных блокшмастеров с
простой "неотёсанной" добротой человечества. Почему человечества спросите Вы? Да потому
что в каждом в ком есть хоть капля подлинной доброты:  не суть в какой точке мира он
проживает, значит что-то есть в нем Русское! и не важно на каком языке он изъясняется и
какая у него национальность, то небо говорит в нем.
      По дикому секрету, дрожащими руками, озираясь по сторонам чтоб никто не увидел,
напишем что Антошка Меклемешин умирал за младшенькой двадцати четырёх летней
Валентиной. Он убивался день и ночь за ней: не спал, не ел, не жил. Но она была мертва
его мольбам, как мраморный белый камень.  Он то и поехал бедненький только ради неё. 
Потому как компания эта в сути была не совсем его кругом.  Он был перспективный
подающий большие надежды в области электронных инноваций,  в то прорывное начало
нулевых время.  То была золотая жила в плане разработок,  чего-то нового, толкающего
сферу науки в весь двадцать первый век:  и он был,  такой маленькой  "схемкой"  для
покорения сверх новых вершин,  сверх новых начал!  Но он умирал от любви, с
тюльпаньчиками в руке,  в подстреляных штанишках,  и потертых туфельках,  в чёрных
кудряшах и в квадратных очках,  он ковырял гвоздиком на дереве:  "А + В"  а дальше
поглядывая по сторонам,  всё время не успевал доцарапать главное Слово..  Но только
мысленно поднимая глаза посылал в лунное зашторенное окно на втором этаже:  "Любить
тебя я буду вечно", - ещё тогда, когда гордо реял красный Флаг с маленькой Звёздочкой,
серпом и молотом в уголке. И кто бы что не говорил, но это было лучшее время оставшееся
в памяти.. и Валентинка только училась в седьмом классе, а он уже был взрослый и учился
в десятом (но всё же разные микросхемки любил больше). Так пролетело почти одинадцать
лет и все эти годы он не оставлял надежды ну хоть кивком головы быть удостоенным с её
стороны. "Как не справедлива любовь!"  Под деревом уже даже и не росла травка,  по
причине запресованности зашарканного ногами грунта. Но он не переставал умирать, потому
как с каждым годом любил все сильней,  по мере того как Валентина превращалась в
сказачную Красавицу из самых его впечатлительных и волшебных грёз.
      А за шторкой между тяжестью изумрудных портьер и золотых оков, сквозь тоненькую
взбалмошную щёлку сияющие глазки старшенькой Виталины тихо восклецали:
      - Ты посмотри, Фиалочка моя, опять Муська трётся во дворе возле дерева: Чего он
там забыл?  Караулит быть может какую нибудь очкастую невесту?  Интересно, кого он там
высматривает?  Вроде по соседству нет таковых, - и давай перечеслять: - Ланины?  Нет.
Миролюбовы? Нет. Может Переделкины? Так они на всё лето на дачу уехали. Странно однако!
      - Виталичка моя, - возлежа на кроватке как цветочек, упёршись локотками в атласные
розовые подушички с журнальчиком на шелковых простынях игриво мотыляя ножками под
белой шалью конусом поднятой как восточное убранство из сказки "тысяча и одна ночь"..
улыбалась Валентинка, - наверное Олесю рыжиньку высматривает; та, что через два дворика
в малосемейке живет. Да да, та что в 10-ом "А" была.. со шваброй дежурная постоянно.
О, это невероятно. До сих пор, школьную форму носит!
      - Невообразимо просто, - Виталинка отстранилась от шторки подойдя к будуару, - хм
уже три года как школу окончили: А они, всё продолжают учится!
      - Ну-ну Конфеточка моя золотая,  вероятно их просто оставили на  "второй год" -
листая игриво журнальчик перекидывала странички Фиалочка.
      - Но, Муська то, смышлёный мальчишка был?! - добавила сестричка в милом
замешательстве, которая всего лишь на год была его моложе.
      - Мда,  досадно однако,  и вот зачем ему такая Рыжая да еще и в веснушках и
круглых очках?
      - Хи, - взяла зеркальце старшенькая. - Так может он её до сих пор по алгебре, или
по математике подтягивает? - гладя пальчиками свое прекрасное личико, -  или скажем по
Физике? Хотя, - и она многозначительно уставилась в зеркальце, - Она вроде как тоже на
доске почёта по успеваимости в круглых отличницах числилась.  Помойму их портреты чуть
ли не целовались друг с другом:  Рядом с ним всегда, возле "учительской" и в парадной
пролётке висела. Прям путанница и не разбериха какая-то!
      Так пролетали годы.  И только спустя восемь лет до них дошло, что он умиленно
всматривается в их золоченое окно, и под белою луной и в трескучий мороз, и под знойным
истощённым солнцем:  под дождем и захлёстанный ветром, с струйками бегущими по лицу,
он шептал: "Валентина.. как же сильно тебя я люблю!" Но страдание этих слов дано лишь
было слышать белому тополю,  возле которго он уже не одну пару сандаликов истоптал, и
сапожек и ботинок и туфелек.  "Как жестока любовь!"  Уходя каждый раз домой и бросая
последний взгляд в окно: с поникшей головой думал он." Как мучима она.. но всё же как
она желанна.." Белый день, белый лед. Красным солнцем разбитый в морозы. Тихий стон
тихий зов, нет рассвета чтоб поднялся чуть выше.  Над кудрявой и буйной моей головой..
над горячей и верной рукой. Над ладонью, скрывавшей слезу. Я умру, без тебя, я умру.."

      Ну мы несколько отдалились, но, оставить без внимания столь прекрасные и искренние
чувства? было бы для нас верх преступления. Ну так вот продолжим. Очень экстравогантная
особа, такая могла бы потягаться и с Аленкой?  Это я собственно о Юлианне Викторовне.
Много интересного, но мы возьмём только самое впечатлительное, чтоб читатель не заснул
когда будет спотыкаться о наши прозаические строчки. Утончённая и фееричная как восходящая
к рассвету Лилия, красотой поэтического лица и будто канувшая в девятнадцатый век своей
походкой, могла сбросить в омут любое проходящее сердце.  Не раз рыцари без доспехов
засматриваясь спотыкались и падали прям к её ногам,  а она без внимания с поднятой
головкой, в красной шляпке с большими полями,  и черных как мрамор очках, переступая
через обморочные взгляды проходила мимо,  неудостоив даже холодной улыбкой,  того кто
облившись кофем,  или просто с шишкой на лбу уже целовался со столбом,  но ещё
ошеломлённый ловил в кружащемся мезальяньсе в виде невидимых птичек,  которые
рассеивались звёздочками на память всегда заберая эту прекрасную Лилию в свое сердце.
Холодная как февральское утро, и неподрожаема как весенний рассвет, безучастна как тонущая
капелька, растворяясь в голубом золоте своей красоты, ступающая по витееватым взглядам
как по небу, и никогда не оборачивающаяся назад.  Потому что папа её был коммерческим
директором одной из наиболее продвинутых компаний,  по производству косметологического
оборудования. Так что купалась она не только в золоте, но и в вине и в молоке.  Сергей
Павловичь отец Олежки Гусарика,  был одним из старых добрых его друзей, тогда-то после
прихода Алёнки в его офис к нему на предприятие он и отправил сынка так сказать развеятся
в столицу,  чтоб тот выбросил всю  "дурь"  из головы: походил на курсы менеджера,
позанимался. Да не важно на какие курсы, только бы был в общеобразовательном, да хоть
бы и в специальном если бы захотел процессе жизне-деятельности, лишь бы глаза не мозолил
и не выкидывал разные "кренделя" в чем тот был особо успешен, а там, новая компания:
молодые перспективные "в меру" учтивые с учётом положения,  такие же как и он, только
в шелковых зеленых штанах и розовых пиджаках.  Ночные клубы дискотеки,  ну и пускай
сыночек развеется,  три диплома у него и так имеется,  чего ему еще надо?  Вот пусть и
разольётся в новых знакомствах,  паренек он не промах,  а хорошие связи не "купленные"
будут ему для жизни золотой валютой. (вот такое вот воспитание нынешнее, дорогие читатели!)
Куда уж нам любителям чёрной корочки?  А ведь они то и есть вся соль земли нашей: и
рассвет и небо и рука не отпрянутая не скудеющая.  Нам бы вразумить, да открыть глаза
зелёным штанишкам, да красным шляпкам.  (Против обработки Шарля Перро и братьев
Гримм мы конечно же ничего не имеем)  (Да и ещё, если бы сказку написал Пушкин она
бы не была столь кровавой в первоночальном источнике.) (К слову, это отсыл к Европейской
ментальности).  И да, мы не либералы современники,  но всего лишь деревеньщина
неотесанная, так что продолжим без излишней скрупулёзности.
      - Милейший!  Вы бы смотрели по сторонам, и тогда бы вам не пришлось бится о
землю! - закидывая одной ручкой в перчатках цвета ночи черный шелковый тоненький
шарфик из креп жоржетта,  на алое цвета молодого заката изящное приталенное пояском
чуть ниже колен с отложным воротничком в виде прекрасной маленькой бабочки пальто,
придерживая во второй ручке цвета шляпки рубиновую сумочку,  ниспадающюю на плетёной
тёмным серебром в виде косички тоненькой цепочке.  С чёрными широкими ленточками
падающими с под банта обрамляющего над полями широкополую утончённую шляпку
превосходно гармонирующюю с вкусом свойстенным только гурманам или эстетам. - Вам бы
стоило носить строительный головной убор,  в виду вашей нерасторопности, - чуть
приостановилась Ульяна, чуточку выгибая бедро поставленной в сторону ножкой, в чёрных с
ума сводящих тоненьких колготках, чего с ней в подобных случаях никогда не происходило.
Вероятно Олежка на неё с первых секунд произвёл какое-то нетривиальное впечатление. О да,
это был именно он! До официального знакомства именно так они и встретелись.
      - Муадмозель вы безумно прекрасны, и я готов вечность бится головой у ваших ног,
- в неподражаемой улыбке прекладывая платочек ко лбу простонал во взляде уже внутри
рыдая сердцем, симпатичный и очень элегантный Гусарик, который только с две недели как
по приезду обустраивался и налаживал некоторые знакомства, под средством некоего влияния
выше упомянутого Курголапова, в своём активе имея пока только его.
      - Хм, а вы однако, не из робкого десятка, - обводя его взглядом чуть приспустив
свои чёрные очки, - ответила ангельским голосом Юлианна.
      - Пред вами я бессилен, и вам стоит только кротким взмахом пальчика отобрать мою
жизнь, ибо я прекланён пред вами. Ибо ночь уже никогда не увидет звёзд в моём сердце, 
если луна не осияет ваши плечи под этим спрятанным от ночей безумной красоты платьем.
Я здесь человек новый,  потому как имел счастье открыть глаза средь этих зеркальных
витрин и фасадов будучи только рожден, спустя после того, как ступил на землю пред вашей
красотой, грубым и неуклюжим рабом, ваших глаз, ваших рук, и вашей улыбки.
      - Вы меня колдуете таинством изысканного слова, боюсь быть бессильной. Не слышать
мне серебрянного звона. Не блистать солнцу на горячих губах. Ни дня, ни света, ни утра без
моей погибели. Потому что жива!  И Звёзды упадут недождавшись луны, Ведь я та Стрела
что пронзает сердце. - и она поправляя ленточки подняла подбородочек, так что шляпка в
обрамлении утонченного лица, слегка изогнутая волной, сковала его голос.
      Он только мольбой протянул ей невидимые руки, уже готовый упасть как Фаэтон [28]
не умоливший солнце. - "Безумен я, ибо бессилен. Бессилен я, потому что (влюблён..)
сражен."
      И шум городской суеты,  будто приглушивший на время своё существование, вновь
застучал, зазвенел, засигналил. Заключая движимый поток, машин, спешивших пешеходов,
прохожих,  курьеров с доставкой пиццы, светофоров,  и всяческого городского транспорта,
гулом проносящегося по аллеям блестящих проспектов: разукрашенным ветринам. Аптек, банков,
натариальных контор, офисоф, маленьких магазиньчиков, будочек, ларьков, и здоровенных
торговых центров, в одну общюю колию называемой жизнь.  И только принимающий стук
каблуков и дождей тратуар, взирал из отражений маленьких лужиц на поникшее сердце, и
на Алую звезду, небо которой было спрятано под чёрным платьем.  Неумолим, немыслим,
не обрисован сюжет. Потому что стеклянная жизнь слишком хрупка, ибо бьётся ежесекундно.
***

Примечания:

[24] Луций Лициний Лукулл, родился не позднее 117 года до н. э., Рим, Римская республика
     умер в 56 году до н. э., Римский военачальник и политический деятель из плебейского
     рода, так же Консул 74 года до н. э. прославился не только своими военными победами,
     но и устройством пышных пиршеств, которые поражали воображение современников
     своей экстравагантностью.

[25] с французского: Всей жизни моей небо

[26] так же с французского: Ваше небо в цветах только сердце моё

[27] так же с французского: Моё сердце разбилось о ваш порог..когда осмелелся я
     посмотреть в ваши глаза

[28] Персонаж древне греческой мифологии: Выпросил у своего отца Гелиоса позволение
     править солнечной колесницей, но его упряжка погубила его, кони неумелого возницы
     отклонились от правильного направления и упали на землю, за это Зевс сразил его
     молнией, и он погиб. Сестры Фаэтона, гелиады, оплакивавшие своего брата на берегах
     Эридана, были обращены в тополя, а их слезы - в янтарь. Его позолоченная
     колесница хранилась в Коринфе.

29.06.2025г

Продолжение следует;