Дайте миру шанс Часть 4 ТЗ ОЭУ гл. 9

Много лишнего и ненужного. Вещей, забот, целей. Люди – рабы своих желаний. Гибриды другие. Нет эмоций – нет тяги к накопительству и собирательству. Только базовые потребности – еда и безопасность. Гибриды сильнее, быстрее, выносливее. Они превосходят человека по многим параметрам. Человек несовершенен – это его слабость.

В целом считалось, что быть несовершенным – плохо, а новые навыки и умения – это хорошо. Но наши слабости и делают нас людьми. Мы разные. Каждый в чем-то хуже, в чем-то лучше других. Каждый наполнен самыми разными эмоциями. Если человек лишен эмоций, то в борьбе за потребности ведущую роль заменяют инстинкты, а это уже зверь. Зверь агрессивный, жестокий, неуправляемый. Всему виной генетическая память.

Пополитов лишили этой памяти, так как они были созданы и выращены искусственно. Люди без прошлого, но со всеми навыками и способностями животных. Проект «Пополит» это поиск суперчеловека. Попытка создать идеального человека. Но где критерий этой идеальности? Выживает сильнейший – девиз этого мира, но на примере простейших организмов ясно, что они более приспособлены к изменчивой среде. Черви и мухи выжили, а динозавры и мамонты погибли. Так и человек, становясь совершенней, становится более уязвимым.

 Если сверхчеловек не утопия, куда денутся другие – несовершенные? Ученые вряд ли обдумали этическую сторону эксперимента, и я был рад, что он провалился, но что-то беспокоило.  То, что командование пока не свернуло проект, можно объяснить тем, что головной компьютер все еще просчитывает реальности. Почему-то слишком долго для выдающегося искусственного интеллекта.

 Этот день я никогда не забуду. Был пятый день плавания. Отбросив неуместную тревогу, я спрятал дневник в стол и открыл дверь. Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Широкой лентой извивалась и пряталась за горизонт гладь спокойной реки. Вдруг легкая вибрация заставила меня посмотреть на тактический браслет. «Новая директива, код секретности 110, убедитесь, что информация не доступна посторонним, шифром 9, 2, 12». Я тут же прошел в командный отсек. Включил встроенный дешифратор.

На экране набор непонятных символов быстро преобразовался в короткий текст:
«Тактическая задача: «опытный экземпляр уничтожить». Время на полное устранение  – 24 часа.

Опытный экземпляр?  Что это за опытный экземпляр и где он. Скунт Аллен наверняка знает. В лабораторию доступ у меня был. Как и плазменный пистолет. Вряд ли опытный образец настолько неуязвим, что не хватит одного заряда. Впрочем, у меня была последняя модификация из десяти.

То, что я увидел в лаборатории, было не просто неожиданным, типичная катастрофа начинается с чего-то похожего. Страх и паника. Это просто слова, когда ты читаешь заметку о бедствии. Когда же ты там находишься…Это не просто обезумевшие люди, не понимающие, как им действовать и куда прятаться. Это будто другой мир, другие люди, другая реальность. Что произошло, никто не мог объяснить, все просто бежали. Я же шел против бегущей толпы, не зная, чего ожидать, но стараясь не поддаваться всеобщей панике.

Мои переживания, что я потеряю в толпе Скунта Аллена оправдались немного иначе, чем я предполагал. Я все же нашел его, точнее то, что от него осталось. Они как раз над чем-то, или над кем-то работали. Доэкспериментировались. То существо, что драло их на части, не было зверем, потому что убивало целенаправленно. Белый халат подопытному экземпляру настолько опротивел, что выборочно были убиты именно обладатели оного. На полу были следы. Кровавые следы были человеческими, но невероятно крупными. Я помчался вслед за ними во всю свою прыть, хотя даже не видел, кого я преследую. Внезапно я остановился, следы обрывались. Да и не мудрено, они вели на капитанский мостик, с которого метров тридцать вниз, не меньше.

Сделав несколько шагов к перилам, я встал между ящиками и посмотрел вниз. Некоторое время я просто стоял на мостике, оглушенный увиденным, привыкая к реальности, где все вокруг казалось враждебным и противоестественным.  Что-то случилось с гибридами. Мы ведь жили бок о бок. С ними что-то происходило, они менялись, это да, но чтобы набрасываться на людей… Как я предполагал, в человеке-звере победил не человек. Эволюция не ставит разум на первое место. На первое место разум ставит как раз-таки человеческий гуманизм.

Трупы, раненые, искалеченные. Крики, вой, стоны. И команда, и пассажиры. Зрелище было то еще. Меня больше всего заботило, как выглядит этот опытный экземпляр. Я вглядывался в каждую подозрительную спину, в любую неестественную позу, пока из толпы внизу я не выделил странное существо. Оно было небольшого роста, гораздо ниже меня, но кожа… Она была будто порезанная острым ножом. Человек с такими ранениями был бы на грани смерти. Сквозь глубокие трещины были видны волокна мышц, но кровь из порезов не текла, словно это была татуировка, или имитация.

 Оно склонилось над кем-то. Над каким-то человеком точно, но я не мог разглядеть наверняка. Пришлось воспользоваться прицелом. Женщина. Мертвая женщина. Это существо держало ее на руках. И тут у меня даже пистолет дрогнул – это была мать Шона. Вероятно, оптика бликанула, существо медленно подняло в мою сторону голову под неестественно прямым углом. Пристально разглядывая его, я не мог понять, кажется мне, или это действительно был Шон.

Я мог и ошибаться, потому как разум отказывался принять всю эту реальность. Быстро сориентироваться, как же мне поступить было выше сил: с одной стороны, здесь я был в безопасности, но долг капитана приказывал мне, что надо спуститься. Что я обязан хотя бы попытаться разобраться, что произошло, по возможности найти опытный экземпляр, или спасти хоть кого-то из пассажиров.

 Сомнения были недолгими. Леер мог выдержать и больший груз, чем восемьдесят четыре килограмма моего тела. Встроенный крюк тактического браслета не раз выручал меня при подобных быстрых спусках.

  Когда я оказался на палубе, то понял, что не ошибся. Это Шон склонился над матерью. Но что с ним произошло? Казалось, он остался такими, какими был, но эта кожа. Я попытался представить, какие чувства должен испытывать сейчас ребенок. 

Воображение рисовало мне, что он должен горевать, рыдать, плакать, но ничего похожего не случилось. Он сидел над ней ужасно отрешенно, без чувств и эмоций. Нет ни слез, ни криков, ни страдания в глазах. Так сидит преступник над своей жертвой. Кроме того, вокруг подростка образовался некий ореол, словно гибриды не могли к нему приблизиться.

- Шон, приятель, что случилось? – осторожно поинтересовался я.

Тот не понял, о чем я говорил. Руки его дрожали, когда он опустил мать и поднял на меня глаза, совершенно пустой взгляд его лишь отражал смерть: холодную, бесчувственную, жёсткую.

- Совсем отупел от страха? Он же убил ее, - оглушил меня чей-то визгливый голос. Фрэдчел Кан, которого я сразу не заметил, стоял на удалении и не приближался. Странно, на его нервном лице я тоже не увидел признаков страдания.
 
- Это не я, - запротестовал Шон, но уж слишком тихо и неубедительно.

 Замечая мое недоумение, Фрэдчел прикрикнул:
- Что ты смотришь? Уничтожь его.

Семейка и впрямь была очень проблемная. Я нервно передернул затвор и сделал полшага назад.  Мне сейчас было не до сантиментов, для меня мир сжался до одной-единственной цели.
- С вами я разберусь потом. Где опытный экземпляр?

Фрэдчел усмехнулся криво и недобро:
- От кого, ты думаешь, мы взяли исходный материал для «Пополитов»? Он и есть опытный экземпляр.

  Я пришел в замешательство. Шон – часть эксперимента?

- Так ведь все Пополиты погибли. Разве не так? – напомнил я.

Фрэдчел онемел и застыл, уставившись на меня. Потребовалось время, чтобы он решил, стоит ли мне говорить правду, о которой я невольно узнал от Шона:
- Обратная рекомбинация. Я ввел ему сыворотку, чтобы в нем же сохранить их геном, но что-то случилось. Что-то повлияло сразу на гибридов. Сначала на материке, отдельные особи. Потом их становилось все больше и больше. Теперь и здесь, в совершенно изолированном пространстве. Все из-за него.  Это я знаю точно.

В голове у меня мелькнула догадка: «Так вот почему он не спасается, гибриды его не тронут, ведь он один из них», но я взял себя в руки. Обвинять мальчишку в том, что натворил его отец было слишком.

- Шон, ты почему молчишь? Ты согласен с этим?

Он внимательно осмотрелся. На корме уже почти никого в живых не осталось. Команда развернула кормовые пушки, но это мало помогало. Гибриды заполонили всю палубу. Понятно, что очень многим уже не спастись.
- Ведь я предупреждал, но меня не слушали. Я знал, что так будет, но я не знаю, что их спровоцировало. Пока не знаю, я не успел разобраться. Я согласен умереть, если дело во мне, если это поможет остановить гибридов. Мне все равно никто не верит. И не слушает.

Фрэдчел прервал его на полуслове, лихорадочно раскачиваясь взад и вперед:
- Убей его. Это твой приказ.

- Стреляй же, Джей, - повторил Шон. Сказано это было с недетской горечью.

Откуда профессор знает, что у меня есть такой приказ? Мне было подозрительно маниакальное желание убить собственного сына. Еще и после потери жены. Уж если кто и опасен, то точно не Шон.
- Я тебе верю, Шон. Не бойся, я не брошу тебя. У меня свой план на этот счет. Я останусь  с тобой на барже, пока ты во всем не разберешься.
 
И тут же приказал команде:
- Шлюпки на воду. Спасайте людей.

Пока команда спешно исполняла приказания, яркие огни осветили небо. Очереди прошили гибридов на палубе. Что-то полыхнуло, а через мгновение огненный столб взметнулся к небу, а с него наоборот спустились канаты для десантирования, в количестве не меньше взвода. Интеллектуальная база очень быстро обрабатывает информацию с тактических браслетов, включая видео и звук. Несколько минут спустя командир взял меня на прицел.
- Вы осознаете, что отказ выполнять приказ делает вас военным преступником?

Взглянув на Шона, который все так же беспомощно и обреченно сидел у трупа своей матери, я понимал, что приказы не обсуждаются, но я просто не находил в этом смысла, и вполне мог объяснить свой поступок:

- Он просто ребенок. Он не военный, он гражданский. К тому же безоружный. То, что он опытный образец, не делает его опасным для общества. Военный не может следовать преступным приказам. Как раз тогда он и становится преступником.

Мои слова не только были молниеносно обработаны, переданы на тактические браслеты маршалов, но и дошли до командора. Вклинившись на мою частоту, он заявил:
- Вы поставлены здесь, чтоб исполнять приказы. Думать за вас будем мы. В конце концов, мы спасаем мир.

Услышав голос командора, десант тут же окружил Шона. По-видимому, вопросов не будет и в дальнейшем они начнут действовать. Что-то поменялось во мне. Шон меня изменил, сам того не желая. Не потому, что я привязался к нему, или он стал мне симпатичен, просто я понял, что он больше всех понимает в этой ситуации, он единственный, кто знает все. В общем, если я позволю его уничтожить, я просто не смогу с этим дальше жить. Я встал в полный рост, закрыл Шона. Демпферный бронежилет, одетый на меня, на какое-то время сдержит хоть часть зарядов плазмы.

- Если, чтобы спасти мир, надо убить ребенка, мне не нужен такой мир. Мир, ценой крови, не достоин продолжения. Пусть этот мир гибнет весь, если жаждет крови.

Яркая вспышка плазмы и резкая боль отключили меня, когда я открыл глаза, я подумал, что у меня начались зрительные галлюцинации. Собственно, я готов был увидеть что угодно, но даже мое воображение военного не могло перенести увиденное, я только и смог прошептать:

- Боже, Шон, что они с тобой сделали.