Запоздалая весна глава 8 заключительная

8

- О-о-о, Алексей Зиновьевич, Вы наконец-то у нас проснулись… - шутливо сказал врач, подходя к нему, и, проведя необходимые в таком случае врачебные тесты, пообещал, что теперь пациент должен пойти на поправку, и, кивнув Вере, вышел из палаты.
Алексей успел осмотреться за те полчаса, что уже находился в сознании, поэтому, как только за доктором закрылась дверь, сразу же попросил жену:
- Рассказывай!
- Как тебе уже сказал врач, тебя прооперировали, у тебя было внутреннее кровотечение. Сама операция прошла успешно, но ты всех заставил поволноваться из-за сердечного приступа! - покачала она головой и, кивнув на стойку, которая удерживала на весу его ногу, укутанную в гипс, осторожно перечислила: – Нога вот ещё… сложный перелом в трёх местах… сломанные рёбра, но это ничего, заживёт всё… теперь уже точно всё заживёт!
– Дети приехали недавно, - она посмотрела на часы и пообещала: - скоро сюда придут…
- Дети? Зачем они приехали? – встревожился Алексей.
- Но как зачем… прости, Лёш, я не могла не сказать им, ты был… совсем плох, врачи не давали никаких прогнозов, сказали, что всё зависит от тебя и твоего организма и… мне даже без вопросов разрешили быть рядом с тобой и сказали, что родственникам тоже можно… я подумала… я испугалась, Лёша, и позвонила Гале, они с Игорем сразу же решили ехать… а разве Юра остался бы там один? – терпеливо объясняла она ему.
- Прости, Вера, я же не упрекаю тебя, я просто…  зачем было всем из-за меня срываться!
- Но у Юры и так один экзамен оставался, он договорился - утром сдал и сразу на поезд… У него теперь каникулы, Галя не работает, а Игорю дали кратковременный отпуск… Люди ведь там, тоже понимают…
В палату вошла медсестра, поменяла лекарство в капельнице и поставила укол.
- Это обезболивающее, - ответила она на вопрошающий взгляд Алексея.
Он кивнул ей и запрокинул голову, будто разглядывал потолок, проморгался и чуть слышно обратился к жене:
- И сколько я пролежал тут… таким вот овощем? – тихо спросил он.
- Не говори так, - начала было она, но, встретившись с его взглядом, быстро сказала: - трое суток, Лёш, ты не приходил в себя… но сегодня утром врач посмотрел на эти жужжалки, - она показала на мониторы, - и как-то обнадёжил, сказал, что пора тебе уже очнуться… И погляди-ка, так и вышло! – радостно заключила она.
- И ты всё это время была здесь? – тихо спросил он.
- Конечно, а как же иначе-то… будто ты не поступил бы также, окажись я на твоём месте! – бодро воскликнула она.
Он оставил без ответа её реплику и, помолчав немного, хрипло спросил:
- Авария?
- Да, Лёш, авария, ты же ребёнка спас, ты помнишь?
- Смутно…
- Да, мальчик шестилетний выбежал на дорогу за щенком, вырвался от матери… ты, чтобы не на него… повернул влево на обочину и в дерево… Не помнишь? – осторожно спросила она.
- Помню… мальчика помню и дерево… а это, значит, щенок был, - он вспомнил о чём-то промелькнувшем до того, как увидел ребёнка. – И почему же я не затормозил… - задумчиво произнёс он.
- Ты ехал с небольшой скоростью, это очевидцы говорят, да и мама мальчика тоже так утверждает, а не затормозил, потому что увернулся в сторону от ребёнка, мне Володя Городишин рассказывал, он с гаишниками разговаривал… А ещё у тебя случился сердечный приступ перед аварией… поэтому ты и в себя-то не мог прийти долго… Слава Богу что ни до чего более серьёзного не дошло! - она перекрестилась и поправила на нём одеяло. - Но теперь всё будет хорошо, Лёша, теперь ты поправишься, врач сказал, что сейчас сердце твоё в норме, - она опять кивнула на один из мониторов, тихо урчащих в изголовье кровати, - но обязательно надо провериться… Как встанешь на ноги, так поедем в областную больницу и обследуемся там как следует… и не возражай! – строго сказала она. – Нам ещё сына на ноги поставить надо… выучить, женить… - она поморщилась, подумав, что разговоры про женитьбу сейчас не совсем уместны, но слово ведь не воробей, уже успело вылететь.
- Так с мальчишкой, говоришь, всё в порядке?  - спросил Алексей жену, чтобы прекратить повисшее молчание.
- Да, с ним всё хорошо, может, если испугался только, но больше мать, наверное… Родители его благодарят тебя без конца! Отец ребёнка Сергей пробыл со мной возле операционной всё время, пока шла операция твоя… а потом оплатил вот эту отдельную палату, хотя я не соглашалась, сказала, что мы и сами можем, да и Володя Городишин тоже предлагал свою помощь во всём, что необходимо… Но Сергей даже слушать не стал никого, сказал, что это самое малое, что они могут сделать для тебя… Доктору наказал, чтобы всё, что необходимо будет, сообщали сразу ему, даже предлагал тебя перевезти в область, но врачи заверили, что и здесь тебе могут оказать всю необходимую помощь… - торопливо рассказывала Вера. – А Лена, мама мальчика, каждый день приезжает сюда, привозит мне еду, даже предлагала побыть здесь с тобой, чтобы я могла съездить домой, отдохнуть, но я отказалась… Представила, как ты, очнувшись, увидишь чужое лицо…
Алексей повернул голову в сторону окна и закрыл глаза, сделав вид, что засыпает. Но по тому, как перекатываются желваки по его небритым щекам, Вера поняла, что он просто желает таким образом остаться в одиночестве. Она осторожно поднялась и пересела в кресло, стоящее в углу, где провела много часов, пока муж не приходил в себя. Она улыбалась, чувствуя, что всё приходит в норму, сейчас сюда приедут дети и они опять будут все вместе, как раньше.
Алексей провёл в больнице более трёх недель и выписался только потому, что замучил врачей просьбами и требованиями отпустить его домой. А когда оказался там, то почувствовал себя почти несчастным. Этот гипс, неуклюжесть и невозможность самостоятельного решения всех насущных проблем, в том числе и слишком личных, были напоминанием о том, что он больше не тот, кем был до случившегося.
Он ненавидел себя за то, что ему приходилось принимать чью-то заботу, помощь, внимание. Он ничего не просил, но нуждался, а родные люди, что были рядом с ним, это понимали и делали всё возможное, чтобы ему было легче. На душе у Алексея было скверно, а временами просто мерзко. Он считал, что это худшее, что с ним могло случиться. В голове роилось много мыслей и даже такие, которые подсказывали, что лучше ему было бы остаться навсегда у тех деревьев, тогда не было бы этих мучений.
Жена готовила его любимую еду, уговаривала поесть, когда у него не было аппетита, поправляла подушки, следила за приёмом лекарств и не упрекала, а смотрела на него взглядом, полным искренней тревоги.
Сын пытался подбодрить, помогал выйти в сад, усаживал в удобный шезлонг и беседовал, строя планы на будущее. И в каждом из пунктов этих планов у Юры неизменно присутствовал отец.
Хотя бы Галя с мужем уехали домой, но Сонечка осталась здесь с бабушкой. Девочка тоже старалась помочь деду по мере своих детских силёнок. Она читала ему по слогам свои книжки, разучивала вместе с ним стишки, показывала, как умеет танцевать и выполняла все его просьбы – принести воды, задёрнуть занавески или подать пульт от телевизора. А когда она обнимала его за шею и говорила ласково: «Дедулечка, я так тебя люблю! Выздоравливай скорее!», он готов был бесследно исчезнуть вместе со своими грехами. 
Для Сонечки он был истинным героем, ведь он спас маленького мальчика Егора, который приезжал к ним с папой и мамой и даже привёз ей подарок – красивую куклу и вкусные конфеты.
Семья мальчика на самом деле была благодарна Буканову за его самопожертвование, как они искренне считали. Сергей, владелец автомойки и шиномонтажной мастерской, не раз предлагал материальную помощь и Алексею, и Вере, но те вежливо отказывались, а вот дружбе с этими людьми были рады.
- Как только Вы поправитесь окончательно, Алексей Зиновьевич, поедем к нам на дачу, - предложил Сергей, - у нас там очень красиво, речка рядом, Вы любите рыбалку?
- Люблю, очень даже, - улыбнулся Алексей, сразу вспомнив, каково это – на ранней зорьке посидеть с удочкой у реки, услышать лёгкий всплеск воды от удара хвостом совсем уж осмелевшей рыбёшки, вдохнуть сырость утреннего тумана, поднимающегося от реки, и понять, что счастлив этими мелочами.
- Тогда решено, как только скажете, что готовы, я всё организую, вам всем там понравится, обещаю! – заверил их Сергей и всё исполнил чуть позже, как только Алексей встал на ноги.
Но пока он выздоравливал, у него было много времени для раздумий, и они были беспощадны, монотонно, раз за разом напоминая ему о том, что он собирался уйти и оставить всех, кто сейчас был с ним. Время от времени он вспоминал, как мечтал начать новую жизнь с той, что сумела зажечь в нём неистовый огонь, который жестоко сжёг его самого и чуть не опалил всех, кто был рядом.
Он не знал, как смотреть в глаза своим близким, так искренне и заботливо выражающим ему свою преданность, которая сильнее любой любви, но и больнее любого его перелома. Каждое их заботливое слово отзывалось в нём эхом его предательства, напоминая о том, как легко он мог лишиться всего этого.
Его мысли всё время возвращались к тому, что он сделал, заставляя удивляться своей жене, которая ни словом, ни упрёком, не напомнила ему о том, что произошло между ними, да ещё и ухаживала за ним, когда он оказался беспомощным и нуждающимся в её участии.
Его навещали друзья, соседи, знакомые, все поддерживали и ободряли его, кроме одного человека. Он не ждал её и не хотел видеть, но всё же был готов к тому, что она позвонит, чтобы из вежливости пожелать ему выздоровления, но этого не произошло. Видимо, Татьяна равнодушно вычеркнула его из жизни, словно ничего и не было, а для него когда-то значило слишком многое…
Когда Алексей уже стал передвигаться сначала по дому, потом и на улице и уже заговорил о том, что хочет выйти на работу, Вера решилась на серьёзный разговор с ним. Она долго мучилась, настраивалась, и, выбрав один из спокойных вечеров, когда они оказались в доме одни, подсела к нему на диван и предложила:
- Лёша, давай поговорим…
- Давай, Вера! – кивнул он, безошибочно поняв, что речь пойдёт о разводе, поэтому решил опередить её: - Ты не мучайся и не переживай, делай, как тебе лучше… Если хочешь сейчас уехать, то, поезжай, начни искать квартиру… Я помню о своих обещаниях и выполню их в полной мере, не переживай - ты ни в чём не будешь нуждаться!
Комната тут же наполнилась вязкой тишиной и звуками с улицы: где-то просигналил автомобиль, залаяла собака и кто-то прокричал слова приветствия. Она растерялась и невольно отпрянула назад, на спинку дивана, словно ища там опоры.
- Ты хочешь развестись? – после некоторой паузы, расстроенно произнесла она.
- А ты разве не об этом? – он выглядел несколько обескураженным.
- Да об этом, наверное… только… - она вздохнула и нервно покусала губу. - В общем, я хотела сказать, чтобы ты ни в коем случае не чувствовал, что чем-то мне обязан… Живи так, как тебе будет легче… Ты хотел развестись… так вот, если это по-прежнему так, то не думай о каком-то долге или ещё о чём… Поедем прямо завтра и подадим заявление… если хочешь…
Её слова прозвучали как прощание и Алексей почувствовал, что может потерять всё, что у него есть. Когда несколько месяцев назад он сам в этой же комнате говорил жене о разводе, он не боялся, а сейчас почувствовал страх, пробежавший холодком вдоль позвоночника и сдавивший грудь, как уже было когда-то. Он вдруг явственно осознал, что не хочет, поэтому так и сказал, будто не словами, а душой:
- А если не хочу?
Уловив в его голосе боль, надежду и даже просьбу, Вера посмотрела с удивлением, которое вскоре сменилось радостью, и широко улыбнулась.
- Ну кто же тебя заставлять-то будет! – весело произнесла она и легко, по-девичьи соскочив с дивана, спросила: - Может, чайку выпьем?
- Давай, - согласился он.
Вскоре Алексей вышел на работу, Он ещё не очень быстро ходил, передвигаясь с костылём, не садился пока за руль, но порядок на вверенном ему участке работы, немного искажённый за время его отсутствия, навёл быстро. Все шутили, что Зиновьич вернулся с новыми силами и поэтому шашкой махать начал в разы активнее.
Так жизнь вошла в свою колею.  Юра и Соня давно уже уехали в свой город, потому что обоим надо было на учёбу – Юре на второй курс института, а Соне в первый класс школы. Вера грустила, но виду не подавала, не хотела расстраивать Алексея, понимая, что он сразу же начнёт отправлять её к детям.  А она уговаривала его самого поехать, чтобы пройти обследование в областном кардиоцентре.
Он долго отнекивался, но потом согласился. Они созвонились с медцентром и запланировали поездку на февраль. Зима уже вовсю засыпала снегом городок и заморозила реки и озёра. Эдуард Степанов предложил Алексею в один из выходных поехать на зимнюю рыбалку.
- Давно мы с тобой так не отдыхали! – пробурив лунки и усевшись возле них с удочками, проговорил Алексей, с удовольствием возвращаясь к прежней жизни. 
- И не говори, летом мне тебя очень не хватало на реке, даже похвастать уловом не перед кем было, - отозвался Эдуард, бессменный товарищ Буканова по любимому обоими виду отдыха.
Они разговорились и немного погодя Степанов признался:
- Лёша, не хотел тебе говорить, но всё же думаю, надо чтобы ты знал… Пойми меня правильно, это не ради сплетен, а для информации, так сказать… У нас тут недавно юбилей был у главбуха, в ресторане отмечали… а я тебе говорил, что на все корпоративы заглядывает к нам муж Веселовой… И в этот раз припёрся, пьяный в зюзю, застукал свою Таньку с нашим программистом не то в туалете, не то возле него… он даже припечатал своей ненаглядной смачный такой «бланш», видимо, достала его… Но не в этом суть… Он там плёл всякое, в том числе и про тебя… Уголовником называл, говорил, что ты кого-то якобы… того…
- Что того?
- Ну… укокошил, вроде…
- Нет, Эдик, я никого «не того», - горько усмехнулся Алексей, - но если кого и укокошу, так этого придурка Веселова! – зло пообещал он.
- Ты брось, Лёш, оно тебе надо, связываться с ненормальным… Я же тебя предупреждал, что эта семейка – тот ещё дурдом, но ты меня не послушал…
- Ладно, считай, что послушал сейчас, - махнул рукой Алексей и потянулся к сумке за термосом с чаем.
Вернувшись домой, он впервые захотел поделиться с женой тем, что случилось и всё ей рассказал про Глеба, его длинный язык и слухи, которые он распространяет про него.
- Лёша, можно я тебя о чём-то попрошу, - тихо сказала Вера, выслушав мужа.
- Конечно, - кивнул он, приготовившись выполнить какое-то её желание.
- Давай уедем отсюда? Насовсем…– жалобно проговорила Вера и замолчала, словно испугалась, что он разозлится на её слова.
Он задумался и долго молчал. Она уже извелась, слушая эту тишину комнаты, но заговорить сама не решалась.
- А знаешь, ты права, давай переедем в областной центр… Ты же туда рвёшься, поближе к детям? 
- Ну да…
- Решено, давай выставим дом на продажу и поедем, чего нам тут одним делать! – решительно сказал он. - Соня там по нам скучает, мы по ней, а там и Юрка не заметим, как женится, внуки опять же пойдут, а мы ничего и не увидим… Сколько той жизни осталось… Я не против, Вер!
Она не знала, что делать от радости – то ли петь, то ли танцевать. Но детям позвонила, добавив положительных эмоций и им тоже.
Весной они переехали. Купили там квартиру и дачу, чтобы было где с внуками отдыхать. А летом она и уже оправдала своё предназначение, потому что в конце июля Галя родила сына, которого назвали Артёмом. Алексей устроился на работу в одно из транспортных предприятий города механиком, а Вера целиком растворилась в обязанностях жены и бабушки. Но этому все были только рады.
Конечно, жизнь семьи Букановых после всего, что с ними произошло, не стала в одночасье благополучной. У них случались и ссоры, и недопонимания, да и обида жила, которая тщательно скрывалась, но не исчезла бесследно только потому, что о ней не говорили. Они не стали начинать всё с чистого листа, потому что это невозможно, но постепенно начали оберегать то, что уцелело. А ещё учились говорить и слушать и у них это, по-видимому, получалось. Может, это и есть любовь? Кто знает…