Судьба дикого гуся - подранка. Глава. 21 Роман

Глава. 21                Охотничья прогулка.



До тех пор пока люди не будут прислушиваться к здравому разуму природы, они вынуждены будут подчиняться либо диктаторам, либо мнению народа.

Вильгельм Швебель - немецкий учёный и публицист, афорист.


Кузьма поймал себя на мысли, что чувствует себя, как будто настоящим первооткрывателем новых земель: кругом белое безмолвие, ни души, только он, снег морозная тишина. Повсюду пушистый снег. И его цепочка следов на этом снегу…

Он любил снег и холод. Любил всегда. Кто - то предпочитает летнюю зелень и пьянящий аромат цветов, но не он. Его время года – царица зима. Снег.

 Он всегда ассоциировался у охотника с волшебством, сказкой, Новым годом и обязательно с чудесным исполнением желаний.

Как - то так с детства повелось, что всё самое хорошее с ним происходило зимой, хотя и родился он осенью 25 сентября. И кататься на лыжах зверобой любил больше, чем плавать.

И охота ему нравилась больше чем рыбалка. А как приятно, когда мягкие снежные хлопья, падая, ласково касались щёк, пытаясь уютно устроиться на его ресницах, шапке, превращая его в деда Мороза !

Кругом горы снега. Он свисал искрящимся в свете солнечного дня пухом с веток деревьев, покрывая землю белым ковром.

Даже воздух сегодня был другой. В нём появилась особая свежесть, снежная свежесть. В бескрайнем ледяном пространстве казалось, что снег живёт своей собственной параллельной жизнью, никак не связанной с земными делами !…

Скованная ледяными узорами, застыла в безмолвии доселе быстрая речушка Улуйка. Дикие звери резонно попрятались от бушующей непогоды, а те таёжные жители, которые осенью не суетились с запасам на зиму, испытывали сейчас крайнюю нужду и затруднения.

Искусный охотник Кузьма Ильич Федотов, наученный опытом многих лет охотничьего промысла на разного таёжного зверя, да заветами отца знатного таёжника - Ильи Афанасьевича, делом своим владел отменно.

Знающий природу во всех ее тонкостях и проявлениях, зверобой никогда не позволял случаю застать себя врасплох, а потому к завтрашнему дню готовился заблаговременно.

Тем и славился он, что никогда не бил раненного или спящего зверя, не брал от тайги более чем нужно, хотя такие возможности имел в полной мере.

А ещё любил он здешние сибирские края, где родился и вырос, - словно почитал мать родную.

С уважением и любовью относился он к каждому деревцу, каждому цветку и былинке, что волшебной красотой украшали Русь Великую, её бескрайние таёжные просторы.

Таёжник твёрдо знал, что русский дух, традиции да обычаи ценнее всего на свете, и подобного нигде более не сыщешь. В тайге он сливался духом и мыслями с природой и покоя да тишины душевной более чем есть не желал.

Не мог он долго среди людей находиться – дикая тайга звала его к себе и манила непреодолимо.

Кузьма принёс несколько охапок берёзовых дров в дом и аккуратно сложил в специальное углубление под печью, чтобы подбросить ночью, а то утром холодно жене вставать.

Она рано поднималась, чтобы корову - Зорьку доить, да после детей в школу собирала. Зоя вошла в дом, побрякивая ведром. Поставила молоко на широкую лавку.

- Кузя, опять лампочка перегорела в сарае у скотины, - пожаловалась жена, - Хорошо куры рано ложатся, а я ? Мне, как Зорьку доить ? Я и так на ощупь шла, боялась молоко пролить ! - снимая фуфайку, сказала она.

Кузьма не любил откладывать дела в долгий ящик и получив замечание от жены тут же отреагировал:
- Зоя я сейчас всё исправлю.

Он взял на верхней полке в шкафу запасную исправную электрическую лампочку и вышел из дома, направившись первым делом в гараж, где стоял фонарь.

На дворе уже заметно вечерело и охотник, запалив фитиль керосиновой лампы, отправился в сарай.

Там он заменил перегоревшую лампочку и подкинул приличную охапку душистого сена Бурёнке и овцам, а также налил им тёплой воды в оба корыта.

Продолжение следует …