Осколки покорности

(Сцена: Полумрак. Центр комнаты – старый, полированный стол. На столе – хрустальная ваза, подсвеченная слабым лучом света. Вокруг вазы, как тени, кружат три женщины: МАТЬ, ДОЧЬ и ВНУЧКА. Они одеты в простые, темные платья. Голоса – тихие, уставшие.)

МАТЬ: (Гладит вазу, словно живое существо) Она всегда здесь стояла. Как символ… Чего? Наверное, нашей покорности.

ДОЧЬ: (Отрывает взгляд от пола) Покорности? Сейчас другое время.

МАТЬ: (Смешок, полный горечи) Другое? Скажи это отцу. Скажи это своему мужу. Что изменилось, кроме фасада?

(Внучка молчит, смотря на вазу с тревогой.)

МАТЬ: (Продолжает) Помнишь, как отец кричал, когда я случайно уронила его пепельницу? А ты, Ниночка, помнишь, как Максим ревновал тебя к работе? "Дома нужно быть, Ниночка! Дом – это твое место!"

ДОЧЬ (Нина): Он… Просто переживал.

МАТЬ: (Смотрит на дочь с жалостью) Переживал за что? За то, что ты зарабатываешь больше него? За то, что у тебя есть свой голос, свои мысли? Эта ваза… Она всегда стояла здесь. Напоминала мне, что я должна быть красивой, удобной, нежной. Как хрусталь – хрупкой.

ВНУЧКА: (Шепчет) Бабушка, не надо…

ДОЧЬ: (Обнимает мать) Мама, все было не зря. Я старалась. Я делала все, чтобы всем было хорошо. Чтобы папа был доволен, чтобы Максим был спокоен…

МАТЬ: (Высвобождается из объятий) А тебе, Ниночка, хорошо было? Когда ты ночами сидела над отчетами, чтобы Максим мог смотреть телевизор по вечерам? Когда ты отказывалась от повышения, чтобы не задеть его мужское самолюбие?

ДОЧЬ: Я… Я делала это ради семьи.

МАТЬ: (Подходит к вазе, берет ее в руки) Семья – это не тюрьма, Ниночка. Семья – это когда все равны. А что видишь ты? Ты видишь вазу. Символ хрупкости, которую от нас ждут. Символ красоты, которая должна радовать мужской глаз. Символ… Молчания.

(Внучка подбегает к матери, крепко обнимает ее.)

ВНУЧКА: Мама, не надо так. Я не хочу, чтобы ты так себя чувствовала.

ДОЧЬ: (Плачет) Я… Я не знала, что делаю что-то не так.

МАТЬ: (Поднимает вазу высоко над головой) Эта ваза – это все, что мы старались сберечь. Все, что мы берегли от мужского гнева, от их эго, от их несправедливости. Но я больше не хочу ее беречь.

(Тишина. Внучка и Дочь смотрят на Мать, затаив дыхание.)

МАТЬ: (С силой швыряет вазу на пол. Хрусталь разлетается на мелкие осколки. Звук – оглушительный, как освобождение.)

(Женщины замирают. На лицах – слезы, страх и что-то новое – надежда. МАТЬ смотрит на осколки, потом – на своих дочерей.)

МАТЬ: Больше никакой хрупкости. Больше никакой покорности. Настало время собирать осколки и строить что-то новое. Что-то свое.

(Занавес.)