Ненужная жизнь. Глава третья

В Габоне ему пришлось страдать от скуки и жары.
Работы было мало, посол относился к нему недоверчиво, а коллеги смотрели на него со злорадством, как на Пушкина, сосланного в Псковскую губернию: «Будешь теперь знать, почем фунт лиха!»
И Матвей с тоской вспоминал Париж: добродушного посла Александра Павловича, прощавшего ему погрешности в работе, секретаря-машинистку Любу Михееву, любившую его без всяких надежд на женитьбу, проливные теплые дожди, от которых можно было укрыться в крошечном кафе, где подают абсент с козьим сыром.
Здесь, в Габоне, всё было иным, нестерпимо враждебным, и Матвей стал искать спасения там, где его искать не следовало.
Он стал посещать ночные клубы, коих в Либревилле было хоть пруд пруди. Там он неожиданно познакомился с корреспондентом московских «Известий» по имени Гена.
Гена играл в рулетку, проигрывал и ругался матом. Естественно, на русском языке, надеясь, что его никто не понимает.
- Ставь на зеро, - посоветовал ему Матвей, тоже по-русски.
Гена этому ничуть не удивился, поставил на зеро и выиграл. Потом пригласил Матвея в ресторан, где они прокутили все выигранные деньги.
- Посольские меня не любят, - жаловался Гена, - А вот почему, не знаю. Наверное, думают, что я стукач  и напишу в КГБ донос о том, что они регулярно посещают бордели. Так это же не преступление, правда? Я сам хожу туда, потому что моя жена не захотела ехать в этот долбанный Габон и подала на развод...  А ты, видать, парень свойский. Давай будем дружить.
И они стали дружить. В основном, в ночных клубах, казино и ресторанах.

От жары хоть чуть-чуть спасали кондиционеры и близость океана. Как и в Сочи, он бывал на пляже три раза в день, рано утром, в обеденный перерыв и после работы. Если, конечно, в этот день не шел дождь. Но здесь он добирался до пляжа не пешком, в его распоряжении был служебный «Пежо» с водителем Мишей, веселым парнем из Калуги. Он оказался хорошим экскурсоводом, провёз Матвея по всему городу, показал ему  его достопримечательности и злачные места.
- Вы знаете, Матвей Юрьевич, почему их столица  Либревиллем называется? -сказал он после экскурсии, - Потому что это действительно свободный город, во всех отношениях. Здесь можно купить всё что угодно, продать тоже. Если полиция попытается ограничить свободу этой торговли, будет такой уличный дебош, что мало не покажется.
Благодаря Мише, Матвей нашел лазейку в этой черной стене: неодолимой тоске об утерянном рае.
Однажды, возвращаясь с пляжа, Миша остановил машину у невзрачного магазинчика, затерявшегося в припортовых переулках:
- Я на минутку. Здесь продается настоящий французский коньяк. Он контрабандный, поэтому дешевый.  Вам взять?
- Возьми бутылочку.
- Вам какой? Я лично предпочитаю «Камю».
- Ну, и мне возьми такой же. Завтра у нас выходной, можно и оскоромиться.
Оскоромился Матвей изрядно. Бутылка «Камю» раскрепостила процесс его мышления, и первым делом он подумал о том, что зря поступил в МГИМО. В профессии дипломата оказалось столько ограничений и условностей, что он не смог почувствовать себя вполне свободным человеком.
«Мне следовало стать литературным переводчиком, - размышлял он, сидя под кондиционером с бокалом коньяка в руке. – На работу ходить не надо, начальства нет, три языка я знаю в совершенстве. Захочу, буду переводить Франсуазу Саган, захочу – Айзека Азимова или, в крайнем случае, немца Патрика Зюскинда. Но надо проверить: есть ли у меня талант».
Но для того, чтобы убедиться в наличии у него таланта переводчика, не было времени, и тогда Матвей стал думать о своей личной жизни: как получилось, что он никого по-настоящему не любил? Кроме, бабушки Лизы, конечно…
Даже в пору своей счастливой юности он не признался в любви ни одной из одноклассниц. Потому что считал себя уродом? Нет, это было раньше, когда ему было всего восемь лет. А уже в двенадцать, девчонки смотрели на него с интересом, так как он был строен, начитан и не глуп. И ни разу после достижения им совершеннолетия у него не было желания создать семью. Странно, не правда ли? А о детях он вообще не думал. Зачем они ему? Чтобы они позаботились о нём в старости? Так навряд ли он доживёт до неё. Когда наступает она, эта старость? В семьдесят лет? Не дай бог дожить то такого возраста. Ему нет еще и тридцати, а он уже устал от этих жизненных передряг. И разве смог бы он, Матвей Климович, сидеть вот так за столом в семейном кругу с женой и выводком детей и пить коньяк из большого бокала?

Во вторник, возвращаясь с пляжа, он попросил Мишу заскочить в знакомый магазинчик, чтобы купить коньяк «Камю»
- Сколько вам? – спросил водитель.
- Ящик, пожалуй.
- Здесь коньяк продают не в ящиках.
- А в чем?
- К коробках картонных.
- А в коробке сколько бутылок?
- Пять.
- Вот и возьми одну коробку.

А в воскресенье он позвонил Гене и пригласил его прийти к нему в гости.
- А меня пропустят? – спросил журналист.
- Пропустят. Скажи вахтеру, что идешь брать у меня интервью и предъяви удостоверение.
Через час они сидели в его  комнате,  пили коньяк и говорили о пустяках. О политике и бабах в стенах посольства говорить было не принято.
Гена раскис, жаловался на судьбу и ругал редактора за недооценку его материалов.
- Кстати, я принес тебе последний номер «Известий», - сказал он и достал из кармана помятую газету. – Там на развороте моя статья. Прочти на досуге.
- Обязательно, прочту, - заверил его Матвей и хотел положить газету в ящик стола, как вдруг заметил на последней странице заметку в черной рамке с фотографией.
« Ушла из жизни выдающийся деятель советской культуры…», - начал читать он и выронил газету из рук.
С фотографии на Матвея пристально и улыбчиво смотрела его любимая бабушка…

Он прилетел в Москву на следующий же день.
Бабушку уже похоронили, Он постоял с полчаса у свежей могилы с горой венков, потом поехал на дачу.
Но дачи тоже больше не было. Она сгорела . Соседи сказали ему, что это случилось с месяц тому назад и что, вероятно, это был поджог.
Матвей переночевал в гостинице, а утром отправился в МИД с заявлением об увольнении с работы по собственному желанию.
На вопрос о причине такого поспешного решения ответил кратко: проблемы со здоровьем. Климат Габона оказался не по нутру коренному россиянину. Ему поверили: он действительно выглядел весьма неважно после продолжительной пьянки и перенесенного им горя.

Теперь он был свободен. Но ему негде было жить. Служебная квартира, где жила бабушка, отошла в фонд министерства культуры, своим жильем он не успел обзавестись, а дача, оставленная ему в наследство бабушкой, сгорела. Но нотариус, оформлявший завещание, объяснил Матвею, что участок земли, на которой находилась дача, принадлежит ему и его можно продать за немалые деньги.
И этот же скромный, ничем не примечательный человек пообещал ему устроить всё быстро и без помех, если Матвей отстегнёт ему десять процентов от общей суммы продажи.
Матвей согласился, и прожил еще неделю в гостинице «Космос», где было обслуживание на европейском уровне и дорогие девочки экстра – класса.
Но однажды ночью ему приснилась бабушка. Она сидела у его постели в кресле-качалке, мерила ему температуру и ворчала: «Ты снова купаешься в море до посинения. Ты хочешь, чтобы я пожаловалась на тебя отцу? Генерал Климович живо отправит тебя туда, где Макар телят пасёт».
Она почему-то произнесла последние три слова с французским прононсом и в одно слово. Получилось: «Макарртеляпасэ».
Очнувшись, Матвей понял, что жить дальше так нельзя. Он переехал в дешёвую гостиницу близ ВДНХ и стал искать работу.
Требовались репетиторы в Серпухове и учителя английского языка в Мурманской области. Занятие репетиторством было противно его тонкой натуре, а Мурманская область находилась аж за Северным полярным кругом, и зимой там стояли жуткие холода .
И тут Матвей совершенно случайно набрёл на очень заманчивое предложение: в двух портах Азовского моря срочно требовались переводчики. или как их еще называли, морские агенты.
И он вылетел туда первым же рейсом, будучи твёрдо уверенным в том, что получит эту высокооплачиваемую работу, ибо знал английский язык в совершенстве. Но он не учел того, что ни в спецшколе, ни в МГИМО их не знакомили с морской терминологией, и срезался на первом же собеседовании, не сумев перевести с русского на английский язык такие простейшие термины как «водоизмещение» и «льяльные воды».
У него еще оставалась солидная сумма денег, полученная им за продажу дачного участка, и весь август он беззаботно провел на азовских ракушечных пляжах в компании девиц из средней полосы России, ринувшихся сюда в поисках женихов и приключений.
Но приближалась осень, заканчивались деньги, и вновь его стал волновать вопрос о трудоустройстве.
Ему повезло. Яхт-клубу «Юный моряк», который находился в приморской станице в пяти километрах от районного центра, требовался круглогодичный и круглосуточный вахтёр с предоставлением ему места проживания в виде сторожки из двух комнат. В одной из них он дежурил, в другой – готовил пищу и спал.

Зиму он провёл сносно. Никто его не тревожил, даже начальник яхт-клуба за всю зиму ни разу не приехал, чтобы проверить, как он несет дежурство. Приходил сменщик Никитич с собакой, пожилой мужик, живший в станице, и посидев с ним с полчаса, возвращался домой.
- А ты, парень, тоже ложись спать, - говорил он Матвею. – В станице у нас воров нет, никто сюда не полезет. А для верности я тебе своего Рекса оставлю.

Чтобы не умереть от скуки, он стал читать журнал «Катера и яхты» и, наткнувшись там на чертежи парусного катамарана, решил к открытию сезона построить такой же для нужд яхт-клуба. Ну и, естественно, для собственных тоже. Он представил, как он будет катать на катамаране среднерусских красоток, а они будут визжать от восторга и одаривать его любовью и деньгами.
В сарае он нашел гору пиломатериалов и принялся мастерить из них шпангоуты, соединительные мосты и мачту.
Сначала он хотел начать строительство прямо посреди двора, но сменщик, работавший до выхода на пенсию на судоремонтном заводе, вовремя остановил его.
- А как ты будешь эту махину на воду спускать? - сказал он. – Придется забор со стороны моря разбирать и трактор нанимать. Нет, надо стапеля соорудить прямо на пляже, а по ним твоё судно покатится в море, как по маслу.

Весной, когда катамаран был уже готов почти наполовину, появился заведующий и удивился:
- А это что еще за сооружение?
И Матвей принялся дотошно объяснять ему, для чего нужен яхт-клубу катамаран
- Ваши ребята, Борис Александрович, учатся ходить под парусами на примитивных двухместных «Кадетах» . Других плавсредств у вас нет. А на катамаране они будут учиться работать командой, что гораздо сложнее и нужнее для моряка.
Заведующий одобрил почин Матвея и согласился подписать его заявку на приобретение гвоздей, скоб и краски.
- Вот уж не думал, Матвей, что ты окажешься таким ценным кадром,- сказал он, хлопнув его по плечу. – Ты какое учебное заведение окончил?
- МГИМО, - ответил Матвей, и начальник снисходительно рассмеялся: он умел ценить тонкий юмор.
Но он еще не знал, какими талантами обладает молодой вахтёр Матвей Климович. выпускник МГИМО.
Когда Борис Александрович пригласил его в свой кабинет, где он должен был подписать заявку на гвозди, скобы и краску для катамарана, Матвей увидел, что комната уставлена огромными динамиками, проигрывателями и штативами для микрофонов.
- Это оборудование для радиоузла или, как у нас принято говорить, для радиорубки, - пояснил начальник, бывший капитан прогулочного судна под названием «Магнолия».- Второй год здесь валяется, некому установить.
- А хотите, я установлю! - вскипел Матвей. – Я когда в школе учился, то танцевать не умел. Зато на вечерах отдыха сидел в радиоузле и включал музыку, под которую танцевали другие. И все меня за это очень уважали.
- Давай, действуй! – поддержал его энтузиазм начальник.- Радиорубка у нас на втором этаже правого крыла. Возьми ключи и перетаскивай туда эту аппаратуру.
Таким образом, Матвей получил в яхт-клубе еще две должности: судостроителя и заведующего радиоузлом.
В апреле производили ремонт помещений к открытию сезона. Работали плотники, штукатуры и маляры, и с их помощью Матвей закончил сооружение катамарана.
А в середине мая нагрянула солидная комиссия, в состав которой входили представители районного отдела народного образования, пожарной охраны, санитарно-эпидемиологической службы и прочие официальные лица.
По этому случаю Матвею и его сменщику выдали черные куртки, на спине которых красовалась белая надпись: «Вахтёр»
С моря задувал холодный ветер, члены комиссии длинной вереницей тянулись во двор яхт-клуба, а Матвей стоял у входа и придерживал рукой калитку.
И он услышал , как пышная дама из районо сказала начальнику:
- Какой, однако,  у вас молодой сторож. Он что, инвалид?
         (продолжение следует)